Текст книги "Шесть дней Древнего мира"

Автор книги: Ростислав Кинжалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Победители и пленники. Роспись на сосуде

Все эти сцены изображены в богатой красочной гамме, смелой уверенной кистью, очень живо. Видно, что над росписями здесь работал талантливый живописец.

К ногам неподвижно застывшего правителя вдруг подкатывается какой-то белый, покрытый черными пятнышками, меховой клубок, поскуливает и тычется в его ногу. Это детеныш пумы требует к себе внимания. Moчика часто держали в домах оленят, попугаев, обезьян детенышей пумы и приручали их. Один из таких питомцев и появился перед нашими глазами.

Неожиданно в зал входит высокий пожилой человек. Это алаек – управитель соседнего города, подчиненного владыке страны. Он побывал в нескольких битвах и в одной из них потерял ногу – об этом свидетельствует большой деревянный протез. На середине зала он прикладывает руки к груди, склоняется и в таком положении приближается к повелителю. Дождавшись, пока властелин обратит на него свой взор, алаек сообщает, что к столице приближается посольство могущественного народа, живущего в долинах рек Скаин и Ланта, в далекой южной части побережья. Он поспешил уведомить об этом событии повелителя. Какие распоряжения будут отданы по такому чрезвычайному случаю?

Царь после минутного размышления приказывает с почетом встретить послов на границах города, он даст им аудиенцию.

Жертвоприношение. Роспись на сосуде

Ллаек исчезает, а властелин принимается играть с детенышем пумы. Он заинтересован услышанным известием.

Между тем по улицам города медленно шествует торжественный кортеж. Впереди идет отряд воинов мочика, расчищая дорогу: посмотреть на послов сбежалось немало зевак. За ними следуют два скорохода (так положено по обычаю), а через десяток шагов в клубах поднявшейся пыли движется алаек с гостями. Послов несут в носилках, их четверо. Глава посольства, сурового вида старый индеец, одет необычайно пышно: на нем длинная красная мантия, расшитая фигурами фантастического зверя, похожего на кошку, но с антропоморфной головой – это изображено главное божество его народа. Нижняя часть лица старика прикрыта полумаской из тонкой золотой пластины, от верхних углов ее к щекам поднимаются два нешироких «уса». Три других посла, люди среднего возраста, одеты в мантии фиолетового цвета со сложным геометрическим орнаментом. На головах, удлиненных из-за искусственной деформации, невысокие круглые шапки из ковровой ткани. Позади послов несколько носильщиков несут тюки, в которых упакованы подарки царю, присланные правителем народа Скаин.

Процессия приближается к дворцу. Алаек торопливо ковыляет по ступеням, теперь уже покрытым ярким разноцветным ковром, и скрывается в здании – он спешит уведомить повелителя о прибытии послов. Гости не спеша вылезают из носилок, их приветствуют придворные; идет обмен обычными любезностями. Но вот алаек снова появился в дверях и делает пригласительный жест: правитель ждет посланцев Юга.

Когда глава посольства поднимается по ступеням, порыв ветра распахивает его мантию, и многие из присутствующих видят три высушенные человеческие головы, прикрепленные к его поясу. Они значительно меньше по величине, чем это можно ожидать. Никого это не удивляет – все знают, что жители южного побережья особо умело мумифицируют головы побежденных врагов и могут уменьшать их до размеров маленькой тыквы. Волнует другое: если посол облачен в военный наряд (головы на поясе и ожерелье из человеческих зубов на шее), значит, речь пойдет о войне.

После приветствий послы занимают места напротив трона правителя и начинается церемония подношения подарков. Один за другим входят слуги и раскладывают на полу перед царем свертки тканей, то плотных, как парча и бархат, то тонких, как газ или тюль. Сложные, многоцветные рисунки, вытканные или вышитые на них, показывают вооруженных воинов, различных животных и птиц. Часто эти фигуры многократно повторяются в различных цветовых сочетаниях, располагаясь то горизонтальными, то вертикальными рядами или в шахматном порядке. Блистают яркими красками знаменитые расписные сосуды Скаина, на них видны изображения птиц, рыб, насекомых, различные растения или женские лица с большими миндалевидными глазами. На других изображен кошачий бог: в передних лапах он держит трофеи – головы людей. Мелодично звенят складываемые грудой золотые украшения: ручные и ножные браслеты, нагрудные диски, серьги. Подарков очень много, и повелитель мочика понимает, что поручение у послов очень серьезное.

Правитель выражает благодарность за присланные дары и начинает деловую часть встречи. Выясняется, что властелин Скаина предлагает мочика совместный военный поход на жителей долины Теах, лежащей между их государствами. Мочика нападут на них с севера, а войска Скаина с юга. Царь говорит, что ему необходимо посоветоваться со своим предком, и поэтому он даст ответ завтра. А пока он просит гостей разделить с ним трапезу.

Ритуальный бег. Роспись на сосуде

Начинается пир. Послы неоднократно выражают вежливое восхищение подающимися блюдами. Действительно, свежезажаренные морские свинки [35]35
  Мочика разводили морских свинок в качестве домашних животных. Жаркое из них и сейчас является популярным блюдом в национальной перуанской кухне


[Закрыть]с отварными земляными орехами и острой подливкой из перца очень вкусны. Не уступают им по продуманности приготовления и различные рыбы с овощами, яйца игуаны со сладким картофелем и другие яства. Кукурузные лепешки подаются еще теплыми, их пекут прямо к столу. Хмельной напиток кочо вроде пива, изготовленный из кукурузы, вино из перебродившего сока растения кабуйа льются рекой. На десерт подаются фрукты: гванабано, чиримойя, авокадо, папайя. После еды правитель и гости направляются на отдых. Но перед этим правитель отдает распоряжение: завтра на равнине около города состоится церемония священного бега в честь послов. Пусть лучшие и проворнейшие приготовятся к ней.

Мы провели во дворце немало времени. Покинем его и возвратимся на берег Тихого океана: никак нельзя упустить великолепное зрелище заходящего солнца.

Раскаленный багровый диск плавно опускается в океанские волны. По мере приближения к воде он словно убыстряет свое движение. Вот уже половина его скрылась в темно-зеленой глубине, от оставшегося полукруга к берегу бежит зыблющаяся солнечная дорожка. Еще несколько минут, и дневное светило, словно приподнявшись на прощальное мгновение, бросает последний луч и исчезает на отдых. Быстро темнеет, сумерек здесь почти нет. Только ледяные вершины Андов еще окрашены в зловещий малиновый цвет и рдеют в вышине, как раскаленные угли.

Теперь мы можем закончить наше затянувшееся путешествие. Возвращаясь назад по затихшему городу (жители его рано ложатся спать и рано встают), мы вдруг замечаем в одном из домов свет. Почему же здесь не спят? Что-нибудь случилось?

Входим в жилище. По убранству его сразу становится ясно, что люди здесь живут бедно: охапки кукурузной соломы вместо постелей, едва прикрытые полосами грубой ткани, примитивный ткацкий станок, зернотерка и несколько других предметов домашней утвари – вот и все, чем обладают хозяева. Глава семьи, пожилой мужчина, неподвижно лежит на постели, закрыв глаза: его одолевает тяжелая лихорадка. Чтобы помочь ему, родные пригласили шамана, известного своими многочисленными исцелениями. Он явился сразу же после захода солнца и уже начал процедуры. Потратим несколько минут и понаблюдаем за ними.

Лечебные действия начались с того, что шаман тщательно окурил все тело больного табачным дымом от большой сигары, которую он держал во рту. Табак считается у мочика, да и у многих других индейских народов Южной Америки, очень сильным медицинским средством. Затем он вынул из своей сумки пригоршню семян растения эспинго и подбросил их вверх. Склонившись над разлетевшимися семенами, врачеватель долго изучал их расположение – это один из видов гадания. Теперь, после выяснения причин болезни, можно приступить к дальнейшим действиям.

Шаман выпивает большую чашу настоя из высушенных кусков кактуса сан-педро. Ему это необходимо, чтобы добиться экстатического состояния. Скоро зелье действует, и он, покачиваясь, начинает петь заклинания. Одновременно он потрясает погремушкой и щелкает бичом. Затем, отложив их, но не прерывая заклятий, шаман приступает к массированию тела больного. Темп песни становится все более быстрым, движения рук учащенными. Вот врачеватель наклоняется, припадает к груди больного и энергично что-то высасывает, время от времени сплевывая в стоящую рядом бутылку из высушенной тыквы. Так он удаляет то, что послужило причиной болезни. Наконец, после особенно долгого высасывания, шаман с торжествующим видом поднимается на ноги, вынимает изо рта небольшой камешек и, подняв высоко в руке, показывает его. Свершилось! Всем присутствующим, боязливо наблюдающим за обрядом, становится ясно: источник болезни извлечен!

Больному сразу становится легче, он заявляет об этом. Шаман дает ему целебное питье – позже оно станет известным во всем мире под названием перуанского бальзама – и натирает его тело мазью из жира ламы, смешанного с различными травами, измельченными в порошок. Теперь больной должен полежать несколько, дней в покое и принимать бальзам, тогда болезнь совершенно оставит его, говорит врачеватель.

Мы незаметно удаляемся из дома, чтобы не мешать семье выразить свою благодарность шаману и рассчитаться с ним. На небе уже сияют крупные южные звезды и месяц. На нем, по представлениям мочика, живет бог-лис. Это второе по значению божество в их пантеоне, от него зависит очень многое, поэтому-то крыша дворца и украшена его изображениями.

Наш путь лежит мимо Пирамиды Солнца. У подножия ее лестницы мы замечаем богато украшенные носилки и четырех дремлющих рабов-носильщиков. Кто же может быть в это позднее время на пирамиде?

Войдя в храм на вершине, мы застаем там, к нашему удивлению, правителя. При мерцающем свете небольшого светильника он выливает в полый стебель тростника, укрепленный в полу, кочо из фигурного сосуда в виде совы. При выливании сосуд издает тихий приятный свист: специальные перегородки внутри его гончар расположил так, что струя воздуха проходит через свисток в горле. Такие сосуды дошли и до нашего времени, несколько экземпляров их находится в собраниях Государственного Эрмитажа и Музея антропологии и этнографии Академии наук СССР в Ленинграде.

Царь поит напитком душу своего предка. Глубоко в толще пирамиды находится гробница, в которой лежит мумия. Лицо ее прикрыто чеканной маской из золотого листа, вокруг тела стоят сосуды из драгоценных металлов и глины, разложены различные украшения и оружие. Погребения правителей мочика отличались очень большим богатством. Не случайно после испанского завоевания белолицые грабители, разрушив одну из таких пирамид, добыли оттуда золотых и серебряных изделий на сумму 278 174 золотых кастельянос, что примерно равно 55 миллионам рублей, считая только стоимость металла. А ведь это были прежде всего замечательные памятники искусства. Невежественные и хищные конкистадоры пустили их на переплав, и художественные сокровища мочика погибли бесследно. И в самой Пирамиде Солнца кладоискатели в 1602 году добыли 29 килограммов золота!

Тростниковая трубка соединяет гробницу с храмом; пользуясь ею, правитель в необходимых случаях совершает возлияние душе умершего. Теперь правитель хочет посоветоваться с предком о походе на Теах: он был великим полководцем, и его суждение особенно важно. Приняв большую порцию наркотического снадобья, правитель усаживается на полу около тростника и ждет, когда дух покойного объявит свое решение.

Не будем ждать этого и спустимся с пирамиды. Тихий ночной ветерок приятно обдувает лица после духоты маленького храма. Давно уже настала пора отдыха, и мы можем закончить наше путешествие по столице мочика.

Глава 5. День в Тикале

 
В Тикале – пустые дома, дворцы и храмы.
Триста воинов ушли отсюда со всеми домочадцами…
 

М. А. Астуриас. Легенды Гватемалы ( Перевод Н. Л. Трауберг).

Блестящая культура древних майя, достигшая расцвета во II–IX веках н. э. на территории современных центральноамериканских государств Мексики, Белиза, Гватемалы и западных частей Гондураса и Сальвадора, привлекает внимание не только ученых. Широкий круг людей других специальностей, интересующихся историей и развитием древних цивилизаций, постоянно расхватывает и внимательно читает все публикации о древних майя, И это неудивительно. Большие города с монументальными зданиями среди непроходимых тропических лесов, великолепные скульптуры, яркие многоцветные фрески, замечательное художественное ремесло, сложная система письменности, развитые математика и астрономия, врачевание – вот характерные черты древне-майяской культуры.

За последние годы благодаря многочисленным археологическим раскопкам, расшифровке иероглифического письма и новым научным исследованиям наши представления о жизни майя в этот период значительно изменились и расширились. Теперь мы знаем, что у майя того времени было раннеклассовое общество, основанное на труде общинников и рабов, существовало несколько десятков городов-государств, стадиально близких к ранним государственным образованиям Древнего Востока. Наиболее крупными из них были города-государства с центрами Цибильчальтун, Паленке, Йашчилан (на территории современной Мексики), Алтар де Сакрифисьос, Сейбаль, Тикаль, Йашха, Киналь (Гватемала), Альтун-Ха (на территории Белиза), Копан (Гондурас), Чальчуапа (Сальвадор). Все эти названия условны и даны городищам археологами: древнемайяских названий данных государств мы пока еще не знаем.

Самым крупным и, возможно, древнейшим городом-государством майя был Тикаль, развалины которого находятся в тропическом лесу гватемальского департамента Петен. Начальные этапы его развития относятся к 600 годам до н. э., а заключительный падает на IX век н. э. Таким образом, Тикаль существовал около полутора тысяч лет. Попытаемся мысленно перенестись в эту столицу древних майя, чтобы представить себе жизнь ее обитателей в конце VIII века н. э.

Раннее утро, рассвет едва брезжит. Но по дороге к центру города мы уже повсюду видим огоньки домашних очагов – женщины готовят завтрак, – а кое-где и склоненные фигуры мужчин на полях. Близится уборка урожая, и время не терпит.

Тикаль – огромный город, и планировка его своеобразна. На много километров во всех направлениях от главного центра тянутся храмы, дворцы, площади, дома и сады, расположенные в живописной долине Хольмуль. Так как основой хозяйства древних майя было подсечно-огневое земледелие и огородничество, то нас не удивляет, что городские районы с монументальными зданиями перемежаются с участками, занятыми тропическим лесом (они оставлены под будущие посевы), полями и огородами. Вся площадь Тикаля вместе с пригородами, выглядящими нередко как самостоятельные городки, превышает пятьдесят квадратных километров. В центральной части его археологи насчитывали остатки более трех тысяч зданий. А население в столице, по современным представлениям, совсем небольшое – 49–50 тысяч человек. Но это не должно нас удивлять – города древних индейцев Гватемалы в силу своей специфики были несхожи с современными не только в этом. Чем ближе мы подходим к центру, тем величественнее и выше становятся здания. Большинство их стоит на стилобатах – невысоких прямоугольных площадках, облицованных штуком – своеобразным цементом, который майя приготовляли из гашеной извести. Но над всеми постройками столицы царят шесть огромных ступенчатых пирамид, увенчанных храмами. Как и древнеегипетские пирамиды, они служат целям заупокойного культа тикальских владык, но по своей форме отличаются от мемфисских. Тела их состоят из нескольких гигантских уступов, членящих монолит на отдельные плоскости, или этажи; этим они несколько напоминают уже знакомый нам монумент Джосера. На одной стороне пирамиды расположена величественная широкая лестница, ведущая к входу в святилище наверху.

Пирамидальный храм в Тикале

Подойдем к самой высокой, тело ее разделено на девять мощных уступов, окрашенных в красный цвет. Археологи условно называют эту пирамиду храмом IV, или Храмом двухголовой змеи, так как древнее название ее неизвестно. Этот храм – самое высокое здание, когда-либо воздвигнутое майя; он построен совсем недавно, каких-нибудь двадцать – тридцать лет тому назад, отцом теперешнего правителя Тикаля. Чтобы рассмотреть как следует все украшения на лепном фризе, нам придется довольно далеко отойти от подножия: ведь высота всей постройки равна семидесяти метрам. Хорошее представление о таких размерах дает современный высотный дом примерно в 25 этажей.

У самого подножия пирамиды стоит кучка пышно одетых людей, они тихо переговариваются между собой и, очевидно, кого-то ожидают. Здесь же на земле – паланкин, покрытый тонкой белой тканью; рабы-носильщики растянулись подле него и отдыхают.

Рискнем подняться по бесконечным крутым ступеням Храмовой лестницы. С каждым шагом вверх все больше и больше захватывает дух: лестница очень крута, ступени узки (на них нельзя даже поставить полностью ступню), а перил или чего-нибудь другого, за что хотелось бы ухватиться, нет и в помине; невольно мелькает мысль: как бы не оступиться. Но зато как хорош постепенно раскрывающийся все шире и шире вид на город и окружающие его джунгли! Первые лучи солнца уже золотят разноцветные вершины храмов и ближние отроги соседних гор, но дома внизу еще покрыты утренними тенями.

Мы уже достигли восьмого уступа. Здесь кончается большая лестница. На девятый уступ, к дверному проему расположенного на нем святилища, ведет другая – еще более узкая и крутая. Передохнем минутку-другую на площадке, охватывающей основание святилища со всех четырех сторон, и взглянем еще раз на лежащий перед нами город.

Отсюда ясно видно, что центр Тикаля, занимающий около шестнадцати квадратных километров, разделяется на несколько групп. Самая главная из них построена на искусственно выровненном куске земли вроде мыса, образуемого двумя ущельями: северным и южным. Эти лощины были перекрыты массивными дамбами так, что образовались искусственные озера. Они – основные источники снабжения водой обитателей Тикаля: ручьев и рек здесь поблизости нет. И дальше мы видим такие резервуары, окруженные группами деревьев. К ним уже тянутся цепочки женщин с сосудами – пора начинать готовить обед. Берега некоторых водохранилищ покрыты тщательно возделанными грядками, на таких огородах выращиваются разнообразные овощи. Все группы связаны между собой мощеными дорогами, покрытыми сверху плотным слоем штука. Иногда эти дороги (по-майяски – сакбеоб) пересекают на искусственных насыпях ущелья и болотистые места.

Прямо перед нами, в конце прекрасной магистрали, идущей от храма IV, находится западная площадь столицы. Вокруг нее и за ней расположены величественные здания, среди них гигантский храм-пирамида III. Вдали на небольшом возвышении виден Южный акрополь, правее от него, за храмовым озером, – еще одна площадь, окруженная семью храмами. Археологи так и называют ее – Площадь семи храмов. Перед ней расположена какая-то необычного вида постройка, около нее толпится очень много людей. Надо обязательно подойти к ней во время нашей прогулки и внимательно рассмотреть ее.

Переводим взгляд левее – перед нами возникает вид главной площади Тикаля. Это подлинное сердце столицы. На восточной и западной сторонах ее гордо поднимаются к небу два могучих храма, по высоте почти равных тому, на котором мы стоим. Это храмы I и II (другие их названия: Храм гигантского ягуара и Храм масок), помещенные напротив друг друга. Оба они выстроены одним и тем же правителем – дедом теперешнего царя. Под пирамидой Храма гигантского ягуара, в небольшом сводчатом склепе, похоронен он сам, в храме II – его жена. В могиле царя рядом с телом помещен изумительный деревянный сосуд с крышкой, изображающей портрет покойного Изготовителя какао, так, по-видимому, звучало его имя. Сосуд этот покрыт мозаикой из небольших нефритовых пластинок, приклеенных к дереву смолистой массой. Для большей надежности в каждом кусочке камня (а их всего девятьсот!) просверлено отверстие и туда загнан деревянный гвоздик. Крошечная шляпка, тоже из нефрита, прикрывает каждое крепление. Много кропотливого, тщательного и искусного труда было затрачено мастером, создавшим это замечательное изделие!

С севера центральную площадь отграничивают расположенные четырьмя тесными рядами постройки Северного акрополя – одного из самых ранних комплексов города.

Еще левее, за крутым склоном храма I, открывается восточная площадь. На западной стороне ее расположен главный рынок Тикаля, он уже кишит народом, торговля здесь, как и во всех южных городах, начинается рано. Справа от него, среди небольших храмов, на берегу дворцового озера стоит длинное пятиэтажное здание – резиденция правителя. Надо непременно побывать и там. За озером видны здания Южного акрополя, рядом с ним вздымается еще одна могучая пирамида – храм V. А вдали на юго-востоке из зеленой массы деревьев проглядывает вершина Храма надписей, названного так по большой иероглифической надписи, помещенной на его фризе.

Древние майя разработали сложный и совершенный календарь, у них была очень точная система летосчисления. В нашей системе мы ведем отсчет от условной даты (так называемого года рождения Христа) и по ней определяем число прошедших с тех пор лет. Майя высчитывали дату числом дней, прошедших от августа 3114 года до н. э. (время создания современного мира согласно их верованиям). Поэтому неудивительно, что в надписи на гребне храма VI мы можем прочесть даты (переводя в наше летосчисление): 1139 год до н. э. и 457 год до н. э. Первая, конечно, говорит о каком-то мифологическом событии, а вторая явно относится к истории Тикаля.

Взглянем теперь снова на север. На одном из больших шоссе, вливающихся в восточную площадь, мы замечаем длинную цепочку людей, нагруженных тяжелыми вьюками. Это носильщики грузов: у майя не было никаких тягловых животных. Перед нами торговый караван, отправляющийся в приморские области за солью.

Тикаль не только столица государства, но и большой торговый центр: купцы с самыми разнообразными товарами прибывают сюда и отправляются отсюда чуть ли не каждый день. Удачное расположение города в самом центре страны, где скрещиваются торговые пути, немало способствовало развитию и процветанию Тикаля.

Отдохнув немного на площадке, мы поднимаемся на последний уступ и останавливаемся перед входом в святилище. Дверей в собственном смысле нет, их древние майя не знали, перед нами просто дверной проем с прикрепленной в качестве занавеса красивой циновкой. Снаружи стены святилища покрыты толстым слоем розовато-желтой известковой штукатурки без всяких рельефов, только на карнизе фасада помещены три лепные колоссальные маски, изображающие головы божеств, каждая величиной не менее человеческого роста. А на плоской крыше храма возвышается еще одно сооружение: большая, толстая, слегка суживающаяся кверху стена, богато украшенная спереди лепными изображениями. Здесь и фигуры божеств, и надписи, и различного вида сложный прихотливый орнамент. Такие стены – археологи называют их кровельным гребнем – майя часто воздвигали на крышах своих зданий, чтобы они казались еще выше и красивее.

Откинем циновку и войдем в храм. Сначала мы ничего не увидим – наши глаза ослеплены лучами утреннего солнца, играющими на светлых стенах. Через несколько секунд, когда наши глаза освоились с таинственным полумраком, мы начинаем осматривать внутренность святилища. Оно невелико и состоит из трех узких комнат, расположенных одна за другой. Сразу же поражает разница между внешним и внутренним объемами постройки. Стены ее чрезвычайно массивны. Это и понятно, строители майя не знали настоящего, или замкового, свода, поэтому, чтобы перекрытия не проваливались, стены должны быть очень толстыми и расположенными близко друг к другу. На них нет ни рельефов, ни росписей, лишь иногда на гладкой белой поверхности видны нацарапанные на штукатурке небольшие рисунки-граффити.

Затем наше внимание привлекают массивные, прочно вмурованные притолоки. Каждая из них, изготовленная из сапотового дерева (саподилла), покрыта великолепной тончайшей резьбой. Пристально вглядываясь, мы начинаем различать изображение: правитель Тикаля стоит на площадке какой-то пирамиды, над ним прихотливыми извивами расположена двухголовая змея – обычный символ верховного небесного божества у майя. Вот и другая притолока с изображением непонятной торжественной церемонии и с большой иероглифической надписью, прославляющей деяния царя.

Древние архитекторы и скульпторы не случайно выбирали для изготовления таких притолок саподиллу. Это дерево очень прочно, его исключительно твердая, тяжелая древесина красно-коричневого цвета долго не поддается ни гниению, ни насекомым-вредителям, даже термитам. Благодаря этому притолоки тикальских храмов сохранились до нашего времени (более тысячи лет!) и находятся теперь в различных музеях мира.

В последней комнате перед деревянной статуей усопшего правителя мы видим стоящую на коленях человеческую фигуру. На статуе надето пышное одеяние, расшитое геометрическими узорами, головной убор причудливой формы в виде раскрытой пасти ягуара и множество ожерелий из нефритовых бусинок – круглых, продолговатых и даже квадратных. Нефрит, жадеит и серпентин зеленого цвета считались у майя самой большой драгоценностью, поэтому неудивительно, что изображение царя имеет столько ожерелий. Обеими руками статуя наклонно держит длинный жезл, украшенный вверху пучком сине-зеленых перьев кецаля. Хвостовые перья этой птицы тоже большая ценность, и носить их имеют право лишь представители знатных фамилий.

Стоящая на коленях перед статуей женщина – вдова покойного. После долгой молитвы она берет в правую руку острое нефритовое шило и протыкает им свой вытянутый язык. В образовавшееся отверстие царица продевает длинный кусок жесткой веревки из волокон агавы и ожесточенно дергает ее вверх и вниз. Глаза женщины устремлены на статую. Проходит минута, другая. Растерзанный язык начинает сильно кровоточить, веревка набухает и с конца ее капают крупные красные капли. Она заботливо собирает их на куски бумаги и складывает в плетеную корзиночку, приставленную к ногам изображения.

«Что происходит с вдовой? Не помешалась ли она?» – спросим мы. Нет, перед нами не душевнобольная, женщина совершает религиозный обряд, она приносит духу погребенного в пирамиде покойного правителя кровавую жертву. Корзинка с окровавленной бумагой так и останется стоять перед статуей на несколько дней. Подобные жертвоприношения совершают и сам теперешний правитель Тикаля, и другие члены его семьи. Иногда кровь берется из локтей и других частей тела.

Царица приносит жертву. Рельеф

Но пожалуй, пора покидать святилище, солнце стоит уже высоко над горизонтом, а нам следует побывать еще во многих местах. Спускаться вниз по крутой лестнице еще менее приятно, чем подниматься, и недаром русский поэт К. Д. Бальмонт, поднявшийся по такой лестнице на майяскую пирамиду, спокойно спуститься по ней уже не смог.

«Я испытал мучительнейшие ощущения, когда мне пришлось спускаться вниз по этой широкой, но крутой лестнице без перил, – пишет он. – Едва я сделал несколько шагов вниз, как почувствовал, что смертельно бледнею, и что между мною и тем миром внизу как будто нет нити. Как только я увидел, что пришел в волнение, мое волнение немедленно удесятерилось, и мое сердце стало биться до боли. Это не был страх, это было что-то паническое. Я совершенно ясно видел, как я падаю вниз, с переломанными руками и ногами. Увы, мне пришлось спускаться спиной к подножью и лицом к лестнице, как я поднимался, опираясь обеими ладонями о верхние ступени и осторожно ощупывая ногой нижние ступени, прежде чем сделать шаг. Напоминаю, что ширина [36]36
  К. Д. Бальмонт здесь ошибается: речь идет о глубине ступени


[Закрыть]каждой ступени была менее четверти; в случае неверного шага руками нельзя было бы уцепиться, и падение было бы неизбежным. Я все же овладел своим волнением и спустился не спотыкаясь, принудил себя даже напевать и свистать» [37]37
  Бальмонт К. Змеиные цветы. СПб., 1910, с. 42)


[Закрыть].

Но мы, конечно, не прибегнем к такому малодушному способу и спустимся спокойно и осторожно, глядя прямо перед собой. Так, кстати, поступила и какая-то юная русская путешественница, сопровождавшая К. Д. Бальмонта в этом восхождении.

Куда же направиться теперь? Подойдем прежде всего к нескольким небольшим зданиям, расположенным рядом с пирамидой. Они также принадлежат к храмовому комплексу, и поэтому здесь мы увидим жрецов разного ранга. В одной из пристроек застаем жреца-наставника, окруженного группой учеников. Это сыновья знатных лиц и жрецов. Среди них нет мальчиков из семей простых земледельцев. Наставник обучает их грамоте. В руках у него кисточка. Он медленно рисует красной краской на листе бумаги, изготовленной из коры фикуса, один иероглиф за другим и объясняет их значение. Ученики тщательно срисовывают знаки и внимательно слушают: ведь учитель каждую минуту может спросить любого из них, и горе тому, кто ошибется при ответе!

В другом здании – типа небольшого святилища – напротив входа, на возвышении у стены, стоит деревянная статуя божества. Оно изображено в человеческом облике, в левой руке – высокий посох, за спиной – большой вьюк, на лице, половина которого покрыта черной краской, выделяется необычайно длинный острый нос. Это бог Эк-Чуах, покровитель торговцев и путешественников, такой нос помогает ему хорошо вынюхивать добычу.

Перед статуей, на небольшом каменном алтаре, находится фигурный глиняный сосуд с изображением того же божества, наполненный раскаленными угольями. Это курильница. Стоящий на коленях перед алтарем жрец истово молится и время от времени кидает на рдеющие угли по небольшому черному шарику. Из курильницы сразу же поднимается густой черный, тяжело расплывающийся по комнате дым с острым и приятным смолистым запахом. Это пом – так называется на языке майя смола дерева протиум копали. Она считалась у древних майя священной и всегда употреблялась при религиозных церемониях.

Что же просит у Эк-Чуаха молящийся? Младший брат жреца в числе других воинов уже давно отправился в военный поход против соседнего города-государства, и священнослужитель молится о его благополучном возвращении с богатой добычей.

Оставим жреца и перейдем в следующее здание. В нем трудится старик – изготавливает какое-то таинственное снадобье. Он усердно растирает ароматические травы на маленьком продолговатом столике из камня с четырьмя низкими ножками. Обычно на таких столиках – они называются на языке майя «каа» – женщины размалывают кукурузные зерна. Работая, жрец быстро бормочет заклинания, послушаем их: «Что это с тобой? Как это случилось с тобой? Мое дуновение красное, мое дуновение белое, мое дуновение черное, мое дуновение желтое! Как недавно? Как проник ты в сердце красного дерева чулуль, дерева тункуй, дерева красного кремня, дерева черной раковины, дерева желтого щита, красного дерева иш-малау?»