Текст книги "Беглец в жизнь"

Автор книги: Ростислав Гельвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ратмир, не надо! – опомнился староста.

Тот все сильнее и сильнее сжимал руку. Плотник бешено задергал ногами… бесполезно – куда реальнее побороть гору.

– Ратмир!

Тот снова предпочел не услышать. Его можно понять: для него такое преступление – это шок. И он вполне мог не сдержаться. Успокоил его лишь голос не знакомого никому парня:

– Ратмир, не бери грех на душу. Не пачкайся.

Тяжело дыша, здоровенный мужичина с трудом разжал руку и толкнул распахнутой ладонью плотника. Даже не толкнул, отпихнул, как отталкивают от себя кусок нечистот.

Приговоренного снова подхватили два уже очухавшихся и порядком разозленных стражника. Его потащили к колу.

Он мог лишь глухо мычать и вырываться – сучить ногами и дергать связанными руками.

В толпе женщин не было. Именно поэтому стража легко и непринужденно сдернула с плотника штаны. Его легко вскинули на импровизированный помост…

– М-м-м-!! М-вы-ы-ым!!! – бешено завыл плотник.

Уже сейчас он пожалел о том, что вообще появился на этот свет. Ибо кол – это не просто боль и смерть. Это еще и страшнейшее унижение, с которым ничто не может сравниться.

И хотя конец казни был уже не за горами, но все еще не так близко – один из стражников подобрал с земли гигантские ножницы-секачи, поднес их к мужскому достоинству плотника…

– Отойдите подальше, а то забрызгает.

Вжик!

Хлынуло, в самом деле, очень сильно – светлый песок мгновенно обагрился бордовой струей. А плотник все выл и выл… это очень сильно давило на уши, кое-кто поспешно ушел домой. А кровь все лила и лила…

Постепенно плотник начал обмякать, бледнеть и, в конце концов, пару раз дернувшись, затих. Толпа двинулась в трактир.

…Столь суровые законы разработал, обосновал и составил король Симон Ордуэн, прадед нынешнего короля – Элнера Ордуэна. Старик-король, прозванный в народе Свирепым, составляя этот свод, ориентировался на Правду «славных». Око за око, зуб за зуб. Старейшие постулаты нашли свое применение в столь резких законах. Ходили слухи, что у Свирепого явно не в порядке с головой, ибо такой жестокости никто от него не ожидал. Существовали даже попытки поднять восстание, однако старик-король доказал, что свое прозвище он носит не зря – заговорщики и их ближайшее окружение были сожжены заживо.

А потом, спустя пару лет, люди поняли – несмотря на свою кровавость и жестокость, эти законы действительно являются законами! А не кучей букв, связанных воедино.

Отрубание руки за воровство – ну так кто заставляет вора воровать? Если сумел – молодец. Не сумел – тебя никто не заставлял, не обижайся.

Отрубание языка за поклеп и лжесвидетельство – так будут меньше врать.

Каторга за грабеж – будут меньше грабить.

Ведь никто же не заставляет?

Но был один щекотливый момент… согласно законам Свирепого за слово «мужеложец» любой мужчина имел право вызвать обозвавшего на поединок.

Но в это время мужеложество стало одним из многих «пикантных услаждений» для высших слоев общества. Поэтому он использовался редко.

Несмотря на всю свою жестокость, Свирепый был хорошим королем, прекрасно понимающим одну простую, но в то же время редко выполнимую для любого лидера вещь – правитель обязан быть жестким, ибо он отвечает не столько за себя, сколько за народ.

…В трактире стояла гнетущая тишина, нарушаемая редкими шепотками. Как ни странно, никто не пил, у всех оставалось еще слишком свежее впечатление от казни.

Тишину нарушил Альфаран:

– Слушайте, мужики, я понимаю, что у вас на душе муторно, но я приезжий и многого о вашей деревне не знаю. Почему он сделал это? – на последних словах он потупил глаза в стол.

Поначалу никто не ответил. Кое-кто даже начал приподниматься со стульев, сжимая кулаки – дескать, чего лезешь не в свое дело? Их остановил староста:

– Э-э-э, народ, чего бучу поднимаем? Чай, оторваться хотите? Так на левый бок парня гляньте, авось умишка-то прибавится.

На левом бедре у Альфарана покачивались ножны с «кразом». Кинжалы лежали в суме, притороченной к седлу, – их он решил до поры до времени не светить.

Особо горячие сразу же опустились назад, ибо парень, подтверждая предупреждение старосты, положил руку на рукоять меча.

Староста был гораздо умнее всех и прекрасно понял, зачем Альфаран задал такой провоцирующий в какой-то мере вопрос. Народу нужно было скинуть хоть часть того напряжения, которое скопилось во время казни. Да и опять же – интересно все-таки.

Поэтому он вдохнул поглубже, сглотнул слюну и степенно заговорил:

– Да мутная это история, парень, очень мутная… Дело-то три дня назад было – на Мирайлы день, ну то есть ночью. Все уже спали, а тут такой детский визг и плач из его дома, хоть уши затыкай, – старик вздохнул. – Слава богам, что Ратмира тогда в деревне не было – в город за пшеницей ездил, он бы эту паскуду своими руками убил.

– Убил бы! – бухнул тот из-за стойки. – У нас за такое в болоте топят!

– Ну и дурак, – беззлобно отозвался староста и тут же снова повернулся к Альфарану: – Ну, значит, слышит Гадад, – он указал на средних лет темноволосого мужчину, – визг детский, его дом аккурат рядом с домом плотника. Ну, значит, он мигом, в одних подштанниках, к плотнику забегает, а там… А там Авель – так дочку его звали – лежит. Ноги в крови и на голове синячище такой здоровенный. И тут же мразь эта, ноги раскинул – вся мудя в крови…

Теперь в разговор вступил Альфаран.

– Правильно, что тебя не было, – сказал он Ратмиру. – А то тебе же убить – все равно что чихнуть. Сжал бы посильнее его, да и все. Но, по-моему, надо, чтобы он помучался перед казнью, чтобы аж башкой об стену бился.

– А он бился… – хмуро буркнул один из сидящих в уголке мужиков.

– Значит, правильно. А то что такое – ты бы ему врезал разок, он бы даже боли не почувствовал! А так хоть немного осознал, каково девчонке было, – ответил Альфаран.

– Ну ладно, – староста махнул головой. – Ратмир, налей всем по кружечке темного. Помянем Авель.

Надо ли говорит, что кружечка постепенно переросла в кувшинчик, а потом в бочку?

Конечно, покажется, что нельзя напиваться по такому поводу, как поминки, однако не надо забывать, что деревня – это не город. Особо этикета и правил поведения нет – все свои, все на виду… так к чему пытаться спрятать коня под травинкой?

Альфаран дал себе зарок, что в течение месяца (как минимум) он пить не будет. Надо сказать, что искушение было очень велико, все-таки Ратмир пиво варить умел и любил. Однако зарок есть зарок – можно нарушить обещание, данное другому, но нельзя нарушить обещание, данное себе. Просто нельзя. Выпей Альфаран хоть кружку пива, он бы просто перестал себя уважать.

Ратмир же таким обещанием связан не был, а потому выпил больше пяти литров пива и сейчас что-то бурчал, сидя рядом с Альфараном.

– Чего ворчишь, как пес перед костью? – окликнул он его.

Ратмир, словно нехотя, очнулся и посмотрел на парня осоловелыми глазами:

– Да, нахлынуло, знаешь, память старая…

– В смысле?

– Помнится, мы так же с ребятами из роты пили. Я же с… с-служил в тяжелой пехоте. Знаешь же, двуручники…

Ратмир говорил о пехоте, закованной в тяжелые латы, с тяжелым оружием. В основном применялась для ударов с флангов и очень редко – для фронтовых атак.

– А-а-а, знамо дело. Читал… И что, как?

– Да как-как, поначалу даже с моей силищей тяж-ж-жко… – Он опрокинул в себя еще полкружки пива. – Кроссы долгие, полосы препятствий-й… тоже долгие… опасные… у нас два человека искалечились, один вообще погиб – в яму с горящим жиром земли упал…

Альфаран хмыкнул, «жир земли» – так не особо грамотные люди называли нефть.

– И это все, что вспоминается? – тут же сказал он.

Ратмир снова отпил из кружки, утер с роскошной бороды пену и продолжил:

– Не-е-е-е… Зато платят отлично… месяц службы – пять тенгиев… помню, скинулись каждый по два кругляка и скупили все бухло в какой-то таверне… Целый день не просыхали… А потом пришли в расположение. Пьяные. И бегали по полосе препятствий… там я чуть в яму с кольями не упал – пьяный был, говорю же…

– И что, трудно было служить? – Альфарана уже начинало это интересовать.

– Да не шибко… главное – привыкнуть. Я-то служить пошел, чтобы накопить на свой домик, вот таверну открыл…

– А тебя почему в тяжелую пехоту взяли? Нет, я, конечно, понимаю, что ты силач, и все в этом роде. Но по какому принципу?

– Если сильный и выносливый – пехота. Если сильный, но выносливости мало и развивать ее ущербно – кавалерия. Не слишком сильный, но был охотником и стреляешь из лука – лучники. Сила есть и есть меткость – арбалеты. Можно еще в разведку перевестись, но это только из пехоты и лучников… там уже готовят совсем по-другому… Есть еще санитарные и морские части, но о них я мало знаю…

Альфаран потер подбородок:

– Ясно.

Однако Ратмир еще не наговорился:

– А-а-а! Я понял, в армию идти хочешь? – Он окинул парня внимательным взглядом. – Хорошее решение! Думаю, в пехоту попадешь! Мог бы и в санитары, но туда редко тех, кто без дара, берут…

– В смысле? – удивился Альфаран.

– А есть же маги, у которых дар м-м-елкий… Ну, чисто там травами умеют лечить… Ну вот, таких в санитары и брали, насколько я помню…

Альфаран хотел уточнить по поводу санитарных частей, однако не удалось – выпив (уже с трудом) очередную кружку пива, Ратмир пустил слюну и со всего размаху упал головой на стол, который болезненно затрещал. Раздался громогласный храп.

– Ага. И то верно. Пойду-ка и я…

Он уже успел узнать, где тут можно переночевать.

Уже целый час Альфаран, не понукая лошадь, ехал по пустыне. Неспешным таким шагом, хотя бы потому, что в данный момент его внимание было поглощено картой. Он вспомнил, как Кларахот заставлял его учить всю доступную информацию о материке… Это часто ему пригождалось. Как, к примеру, сейчас…

Мирания по своей форме, как это ни странно, напоминала самый обычный зуб. На севере, куда Альфаран и ехал, находились две оконечности материка, разделенные проливом, это очень напоминало два корня зуба. На первом из «корней» – юго-западном располагалась вице-столица Мирании: Ариох. На юго-восточном – Сакрамханат, крупнейший портовый город. Если от Сакрамханата проследовать на двадцать верст к востоку, то можно выехать к городу Харакату с лучшими в пустыне полями.

От Хараката идет обширный караванный путь к еще одному портовому городу – Сэдору. Он гораздо меньше Сакрамханата, однако порт там не в пример удобнее для больших кораблей – не приходится делать лишний крюк по заливу, огибая один из «корней». К слову говоря, Сэдор находится в зоне, где прекрасно растет трава. Да еще к тому же и возле берега реки – прекрасная перевалочная точка для караванов, не правда ли? Немудрено, что самые богатые караваны идут через него.

К западу от Сэдора находится еще одно поселение. Точнее форт – Вэррон. С его названием произошел забавный казус, форт должен был называться Ворон, но вице-король пребывал то ли подшофе, то ли спросонья (история об этом умалчивает), поэтому ошибся ни много ни мало в двух буквах. Так Ворон стал Вэрроном. А еще на расстоянии километра к западу находится деревня Форн. Маленькая – в основном там живут семьи офицеров. Гражданских там только два фермера, да их работники.

Если мы перейдем еще дальше к северо-западу, то наткнемся на очень старую полуразрушенную крепость. Зачем она тут построена – неизвестно. Кто в ней жил – загадка. Сколько ей лет – не установлено.

От крепости у нас есть два пути – на восток или на запад. На западе находится горный хребет, в народе называемый Роковым. Знаменит он рудником по добыче драгоценных камней, Оргиз, горными племенами, живущими в нем, и многочисленным поголовьем огров, которые, в принципе, тоже живут племенами. Хотя это скорее можно назвать стаей.

Огр – очень любопытная животина. Ученые точных наук до сих пор не могут решить дилемму – зверь ли это или еще одна ветка эволюции человека? Выглядит огр далеко не по-человечески – рост более двух с половиной метров, синего цвета жесткая, как железо, кожа, очень мускулистые руки с ногами и несоразмерно большая лысая голова (у особей мужского пола, женщины имеют густые шерстистые волосы), с располагающимися на ней маленькими глазками, плоским носом и широким ртом. В котором, в свою очередь, находится более 50 зубов. Выглядит непривычно, не правда ли? Но огры – единственные существа, обладающие очень маленьким, но все же разумом. К примеру, они способны не только подражать человеческой речи, но и запоминать реальный смысл 50 (максимум, доказанный учеными) слов. Огры догадались использовать оружие в качестве охоты, но не просто оружие, а каменные топоры. И самое главное – огры (очень редко, но все же) делают себе одежду из шкур. Простейшую – типа набедренных повязок. Как уже говорилось, споры не утихают по сей день.

Через Роковой хребет перебраться очень трудно, однако если у вас хватит сил, терпения и настойчивости, сначала вы наткнетесь на поселение Эдор, где живут офицеры рудника Оргизиум. После этого если вы будете идти дальше на юго-запад, то наткнетесь на единственную в Мирании колонию Ротроссинской империи. Фар Рэон. Никаких плюсов, кроме разве что плодородной почвы, у нее нет.

Однако если вы остались у крепости и пошли на юго-восток, а не на запад, то через семь верст от крепости вы выйдете на деревню Марэдон. Это единственный кусочек территории, где растет табак – больше нигде. Кроме табака, в Марэдоне растет еще одно растение, предназначенное для курения… правда, эффект у него несколько иной. Растение называется джишеб. В малых дозах оно служит как стимулятор – перед важным боем можно выкурить маленькую щепотку этой травы. В более больших дозах эффект прямо противоположный – действие становится успокаивающим и употребивший видит красочные галлюцинации. В больших дозах галлюцинации становятся кошмарными. Вспомните свой самый худший сон. А теперь представьте, что вы в него попали и несколько часов обязаны в нем пробыть. Нехорошая перспектива – известны ситуации, когда столь неосторожно употребившие любители услаждений отделывались обделанными штанами, причем это еще в лучшем случае. Ведь бывали и разрывы сердца, и умопомрачения – как временные, так и постоянные.

Не будем задерживаться тут, пойдем дальше.

Если идти на юг, то можно попасть в район, называемый Троелесье. Три леса, расположенных рядом друг с другом, – Новый лес, Южный лес и Светлый лес.

Светлый лес – официальная территория друидов. Ссориться с ними не хочет никто – ну кому надо, чтобы овцы начали сбегать от пастухов, а поля покрылись сорняками?

Южный лес – самый старый: в нем полно хищников, и в нем очень легко заблудиться. Друиды там тоже есть – самые мощные магистры (переводя на официальные ранги) Друидизма живут в Южном лесу.

Новый лес еще очень плохо исследован. Возможно, потому, что в нем полным-полно хищников, и последнего незадачливого пионера прямо на глазах многочисленных свидетелей задрали волки. Размером так в два раза больше обычных. С красными глазами. Милые зверюшки – в гости к таким не каждый решится пойти.

Недалеко от южной окраины Светлого леса располагается город Тапнер. Он знаменит тем, что в нем варят замечательную медовуху и пиво. И стоят они не так дорого, как вино, которое завозят из Иллидианиса.

И последний город – Кендарат, носящий заслуженную славу самого безопасного города в Мирании. Стражи там известны своей неподкупностью – законы к ним еще более жестки, чем к преступникам. Это дает свои результаты…

Альфаран тряхнул головой – он не ожидал, что знает о Мирании столько.

И снова уткнулся в карту, как раз туда, где цветной полоской обозначался караванный путь, по которому Альфаран сейчас и ехал. Вообще, староста Колодезной говорил, что тут ездить не очень-то безопасно – разбойнички шалят. Но молодой некромаг лишь хмыкнул – чтобы он да испугался каких-то разбойников? Да с ними легко даже без магии справиться – тем паче, что два кинжала он уже повесил на законные места. То есть под лопатки, рукоятью вниз, в специальных ножнах – их полагалось носить так.

У него были основания так думать – боец из него был хороший. Против четырех обычных разбойников он бы с легкостью справился. Однако вот же в чем суть: хоть разбойники и были в меньшинстве, но обычными назвать их было бы нельзя.

Да и сам Альфаран прошляпил момент, когда к нему подъехало три человека в масках.

– Господин проезжий, извольте остановиться! – елейным голосом сказал сидящий на вороном коне.

Альфаран окинул их взглядом… Одеты одинаково – сапоги с плотно пригнанными голенищами, черные широкие штаны, широкий пояс, некое подобие белой рубахи с длинными рукавами и, соответственно, маски. У каждого было по ятагану.

А вот глаза у всех были разные – у одного серые, с хитринкой (он-то и обратился к Альфарану), другой обладал зеленым цветом очей. У третьего гневно сверкали карие глаза – скорее всего, он не понимал, что это его напарник цацкается с каким-то проезжим.

– Изволил. – Альфаран послушно тормознул коня и скрестил руки на груди, нащупывая рукояти кинжалов – меч ведь был на виду. – Дальше что?

– Ну, для начала, вам, – «серые глаза», как прозвал его Альфаран, говорил, будто всю жизнь прожил при королевском дворе, – следует узнать, что я являюсь сборщиком налогов. Вы находитесь на моей территории – я обязан взыскать с вас налог. Вы же не будете против?

– А сколь велико взыскание?

– Совсем чуть-чуть – всего-то все ваши деньги, меч да вон те сумы, что так заманчиво перекинуты у вас через седло. Согласитесь, по сравнению с вашей жизнью, это мизерно, не так ли? К тому же, в отличие от моего коллеги, который промышляет пятью верстами восточнее, мы, кроме жизни, оставляем вам не только коня со всей упряжью, но и одежду, и флягу с водой. Щедро, разве не так?

– Было бы щедро, имей я имущество кроме этого. Однако так вы оставите меня, прошу прощения, с голым задом. Нет, я категорически не согласен платить налог и готов проследовать в ближайший город для отправки меня на каторгу. Проводите? – Альфаран откровенно зубоскалил.

– А ты шутник. – Скорость, с которой сменилось как выражение глаз, голоса, так и стиль речи, была молниеносной. – Короче, краснобай, либо ты сам отдаешь нам кругляки, мечишко и сумки, либо я вскрываю тебе брюхо. Ты, кстати, еще будешь жив и все это увидишь во всей красе. Есть желание?

Он определенно питал страсть к пафосным угрозам.

Альфаран не удивился – даже в Ордене были такие… Он таких обычно жестоко бил. Если же терпел поражение в обычной драке, подкарауливал в темном месте и нападал уже там. А что такого? Против врага все средства хороши, тем более что Артан одобрительно смотрел на такие разборки подростков – среди взрослых конфликтов не было.

С учетом всего вышесказанного, Альфаран аккуратно вынул стопы из стремян и приготовился выхватить кинжалы.

– Смотри, как бы тебе брюхо не вскрыли!

Хоп! – он откинулся назад и, исполнив небольшое сальто, слетел с крупа коня.

Однако – вот странность, как только он опустился на землю (уже держа в руках кинжалы), перед его лицом свистнул ятаган сероглазого. Вот это реакция! Опасный противник…

Альфаран тоже был не лыком шит – полоснул его по ноге.

Два остальных торопливо слезали с коней, тоже выхватывая оружие. Хват у них был профессиональный, что делало их большой проблемой для Альфарана.

Некромаг в очередной раз пожалел, что в его Искусстве нет атакующих заклинаний. Был бы рядом хоть один труп, создать достаточно хорошего зомби можно было определенным знаком руки. К примеру, если сложить на ладони мизинец и большой палец, а безымянный выставить вперед – это и будет знак создания зомби.

Все-таки Альфаран был хорошим бойцом. Лишь поэтому у него получалось отбиваться от атак врагов, имея лишь два кинжала. А было это отнюдь не легко… Эх, если бы хоть двое были новичками в фехтовании!

…– Слышь, земеля… он еще живой!

– Не смешно.

– Да чего ты, повернись, он реально живой!

Скепсис сероглазого был вполне понятен. Бой закончился отнюдь не в пользу этого странного путника. Да и ранен он был серьезно – даже очень.

Ведь лично он полоснул ему по лицу ятаганом – порез прошел с верха лба, через глаз аж до уголка рта.

Но даже это его не остановило – после этого он выхватил меч и отбивался уже им. Странный, кстати, меч… на ятагане осталось восемь зарубок. Интересно, из чего он сделан? Хотя неважно, все равно он уже висел на бедре у сероглазого.

Отбивался он рьяно… это да – взяли его только со спины – проткнули бочину, знатно кровь хлынула – парень упал как подкошенный! И в течение 15 минут, когда у него обыскивали карманы и вытаскивали все деньги, он лежал бездыханным.

Однако же сейчас, когда сероглазый обернулся, он обозрел невозможную картину – парень дышал! И даже пытался открыть глаз. Это кардинально меняло планы.

– Оставь ему воду… Коня можете забрать – я его предупреждал. Добивать не буду, на хрен мне еще руки марать. Вы там все?

– Умгм… – отозвались два голоса.

– Тогда в седла – и поскакали!

Дальше Альфаран слышал лишь приглушенный топот копыт о песок. Дальше была тишина… Хотя стоп. Почему тишина? Дальше послышались голоса, и появилась говорящая собака, которая пела похабную песню и держала в руке… то есть лапе бутыль с ромом. Потом послышались звуки скрипки, и собака начала петь другую похабную песню, изрядно попивая ром. Когда же Альфаран, оскорбленный донельзя такой наглостью, попросил глоток сего напитка, собака нагло долбанула его бутылью по голове. После чего он отключился.

От большой потери крови частенько бывают красочные галлюцинации. А Альфаран потерял примерно два литра. Спасало его лишь то, что он был магом, и отнюдь не слабым – другой человек умер бы, не приходя в сознание, ведь ятаган немного повредил ему печень! Однако заросла она быстро – повреждение было не самым большим. Но все равно молодой некромаг был на волосок от смерти. По нескольким причинам.

Несмотря на приятное общество говорящей собаки, помочь ему было некому.

Ночью пустыня вполне терпима. А днем в ней очень жарко – это будет очень мешать рубцеваться ране.

И наконец, самое главное: на больших просторах много зверей… шакалов, к примеру. А кровь – она так вкусно пахнет…

…Альфаран снова очнулся. На сей раз по-настоящему – правда, глаза разлепить было очень трудно. К слову о глазах – первым делом некромаг удивился тому, что смотреть было очень непривычно. Почему-то обзор был слишком усеченным, будто не хватало еще стороны… будто не хватало глаза.

Несмотря на страшную боль и очень сильную слабость, Альфаран приподнялся и сел на коленки. Потом с гигантским трудом поднял руку и, пошевелив пальцами, ощупал лицо. Шрам его не удивил – он помнил удар по лицу. Однако только теперь он понял, что удар прошел через глаз. И его уже не восстановишь.

Честно говоря, Альфаран из-за этого долго не горевал: обольстить девушку можно и не обладая завидными внешними качествами – бельмастый глаз отнюдь не создавал особых проблем. К тому же его можно заменить, но это дело настолько трудоемкое и долгое, что его лучше отложить на потом.

Пока же были более насущные проблемы: кровотечение снова открылось, а залечить его Альфаран не смог – в Магии Жизни он был очень плох. Значит, идти нельзя – даже гигантский резерв маны тут не поможет, рана слишком серьезная.

Некромаг мысленно воздал хвалу богам за то, что решил идти именно этим путем – караваны тут ходили примерно три раза в седмицу. И за то, что разбойники оставили ему флягу воды. Ну и до кучи – за то, что на жаре она разогрелась до состояния кипятка.

Ведь много раз затерявшиеся в пустыне умирали потому, что выпивали всю воду, когда пить им не хотелось. Мало кто знает, что для того, чтобы напиться, надо пить воду мелкими глотками и совсем чуть-чуть, иначе она уйдет в пот, а жажду не утолит. Так как вода была столь горяча, Альфаран просто обязан был пить ее по чуть-чуть. Как итог – к концу дня он выпил всего несколько глотков и благополучно отключился от потери крови.

Сны снова были яркими и насыщенными. К сожалению, собака прийти не смогла (как объяснил Альфарану говорящий кот), ибо ее переехало телегой. А сам кот петь не умел да и не хотел. Потому остаток ночи Альфарану пришлось спать без снов.

Остальные два дня прошли точно так же – кровотечение удавалось остановить только на час-другой, не больше. В остальное время она тихонько сочилась из раны, что служило причиной огромной слабости Альфарана (подняться ему так и не удалось). Опасных моментов почти не было, разве что как-то раз на запах крови прибежало несколько шакалов, которые сидели вокруг полуживого некромага, но нападать не решались. Наверное, потому, что сей некромаг самому смелому шакалу смял гортань, а его лучшему другу оторвал голову – сила у некромага все еще была.

По прошествии трех суток раненого некромага подобрал караван.

За 50 лет своей жизни Фарат навидался трупов в пустыне – по молодости, как это ни странно, он даже радовался, наткнувшись на тело очередного путешественника. Причина проста – с каждого мертвеца можно было снять десяток-другой тариев, иногда пару колец, медальонов… если, конечно, странника не убили разбойники – эти никогда не оставляли ничего.

За 20 лет из 50, в течение которых Фарат водил караван, он навидался еще больше мертвецов – обычно это были его предшественники с других караванов. И этому он тоже радовался: ну кому не станет хорошо на душе от внезапно перестающего мешать конкурента?

По-молодости, если Фарат и натыкался на полумертвых, но живых людей, он их, как это ни паскудно звучит, добивал. Уж такое у него было воспитание – что тут добавить? Теперь же он как минимум старался помочь, а иногда даже давал несчастному несколько монет. Причина проста и обыденна – грехи искупал… Кому же захочется в будущей жизни жуком навозным быть? Тем более, когда до конца этой жизни отнюдь не так далеко.

Вообще, у Фарата никогда не было отбоя от клиентов – он носил славу самого удачливого караванщика: за те 20 лет, что он водил караваны, разбойники нападали на него всего три раза. А грабили и того меньше – один. Само собой тут была заслуга того, что он первый догадался нанимать в рейсы лекаря и барда – наемники, они ведь умирать не хотят даже за деньги. А песня и лечение значительно усиливают их боевой дух.

Фарат обладал совершенно обычной внешностью – средний рост, немного пухловатое брюхо, длинная борода, как у любого старика. Единственной его приметной чертой был шрам-ожог на щеке – зажженной стрелой попало.

В какой-то мере Альфарану повезло, что его подобрал именно он – любой другой караванщик непременно потребовал бы с него деньги за лечение. Фарат же в таких случаях говаривал: «Жизнь слишком дешева, чтобы платить за нее деньги, и слишком дорога, чтобы не помочь теряющему ее», в пожилом возрасте он выучился грамоте и пристрастился к философским трактатам. Это и привило ему любовь к длительным разговорам и заковыристым фразам, за что ему дали второе прозвище – Умник. А поболтать он любил.

Альфаран очнулся от рева. Очень громкого рева, сопровождаемого хлестким звуком бича и человеческим матом. Судя по тому, что некромаг изволил валяться точно на караванном пути – рев был верблюжьим, значит, его подобрал очередной караван.

Первая мысль, которая пришла в голову Альфарану: «Сколько надо заплатить?» И надо сказать – несмотря на то что его ограбили, 10 тенгиев и 30 тариев Альфаран на досуге вшил в подошвы сапог, так его научил Тит. Как уже говорилось, тот по молодости знатно пошлялся по миру, и не всегда его спасало воинское искусство.

Второй мыслью было: «Сколько я пролежал без сознания?»

Ну и третьей, как водится: «Пора бы уже открыть глаза… в смысле глаз».

И он открыл, после чего увидел синее-синее небо (кое-где были небольшие облачка) и угол деревянного ящика. Откуда-то сбоку звучало посапывание и причмокивание. Обернувшись, Альфаран увидел молодого парня примерно своего возраста.

– Эй ты, проснись!

Ноль внимания.

– Проснись, ты!

Ответом послужил громкий «Пук!», после которого откуда-то сбоку, из-за брезентовой занавеси, издевательски заржали.

– Твою мать, зенки открой!! – почти заорал Альфаран.

Тот открыл. И подскочил. И заорал:

– Милсдарь Фарат, простите, ей-богу, всего на пять минут заснул!!!

Черные глаза, скривленные губы и другие особенности придавали его лицу выражение щенка, которого строгий хозяин застал за отправлением в любимый сапог естественных надобностей.

Сходство с этой картиной ему придавала слегка великоватая одежда, болтавшаяся на худощавом теле – явно купил с рук. Сапоги с широкими голенищами, полотняные темно-синие штаны, рубаха-безрукавка и покачивающийся на шее амулет Мирайлы (означавший, что паренек принадлежит к стану лекарей) смотрелись на нем невнушительно. Хотя, скорее всего, ему было все равно.

Однако вернемся к этой сцене – услышав пышущую эмоциями тираду парня, Альфаран громко расхохотался. После чего юный лекарь обиженно сказал:

– Ну что… ну поспал малеха, что будить то так… я же чуть в штаны не наложил!

– Тебе бы это повредило, уж куда дальше худеть? – Альфаран перестал хохотать, однако еще не успокоился. Хотя пришлось: шрам открылся, и некромаг почувствовал текущую по щеке каплю крови.

Парень, увидев эту картину, мгновенно сунул нос в сумку, висящую на боку, после чего достал оттуда моток чистых тряпок и бутыль с чем-то прозрачным.

– Что ж ты так неаккуратно… – об обиде на насмешку уже и речи не было. – Вот, сейчас я тебе….

Чпокнула пробка, из бутылки пахнуло крепким спиртом. Парень смочил им тряпку, после чего налепил ее на шрам. Влажная ткань окрасилась красным.

Альфаран даже не поморщился от режущей боли, ему было не привыкать.

– А ты терпеливый! – уважительно цокнул языком лекарь. – Помню, я одному чирей лечил, так он мне от боли нос сломал!

– Ну, бывает… Сколько я должен?

– Что ты, что ты! – Паренек замахал руками, как будто собирался взлететь. – Караванщик Фарат не берет за такое денег! Не знаю почему, но не берет. А тебе, кстати, очень повезло, глаз не вытек – это раз, и ты не сдох от потери крови, два. Да еще и печенку не задели… Хотя мне три часа пришлось тебе на бочину швы накладывать, еле кровь остановил!

– Ладно, спасибо, парень. Я Альфаран. – Некромаг протянул руку лекарю.

– Тиль! – его рукопожатие было слабым.

Немного помолчав, Альфаран продолжил разговор:

– А какой вообще этот Фарат?

Лекарь немного помялся, но все-таки заговорил:

– Да какой-какой… Нормальный мужик, 50 лет ему. Строгий такой, драться умеет – дай боже! Умный, везет ему часто – Удачливым называют. Что еще… да все вроде бы…

– Ясно. Слушай, ты же лекарь, можешь сказать – сильные проблемы у меня с глазом или как?

– Сильные, – кивнул тот. – Видеть он у тебя не будет. Веко у тебя еще сильно потрепано было, но хвала богам – я сшил нормально. Так что будет всего лишь шрам и бельмо. Кстати, совсем забыл! Тебе Фарат наказал, как очнешься, если будешь нормально себя чувствовать, к нему прийти.