Текст книги "Сокровища «Третьего Рейха»"

Автор книги: Ростислав Самбук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

И отель назывался «Рыжий петух».

«Возвращайтесь к рыжему», – сказала мадам Блюто полковнику. Следовательно, они здесь!

Бонне захотелось сразу же зайти в отель, взглянуть в карточки проживающих. Нет, это не сделал бы даже неопытный агент. Нужно произвести в отеле неожиданную проверку. Ночью либо на рассвете, пока все спят и не ожидают полицейского налета. Только теперь следует быть более осторожным – про объект налета должны знать лишь он и начальник полиции.

* * *

В четыре часа утра две большие полицейские машины и легковой «паккард» остановились возле «Рыжего петуха». Через несколько минут отель был окружен.

Начальник полиции приказал сержанту:

– Без моего разрешения никого не выпускать!

Портье, спавший в маленькой комнате за стойкой, увидев полицейских, схватил телефонную трубку. Бонне бесцеремонно нажал на рычаг.

– Но я должен оповестить хозяина отеля господина Крюгера.

– Позвонишь немного позже….. – твердо произнес начальник полиции.

– Хозяин уволит меня с работы…

– Без разговоров! – прервал спор начальник. – Дай мне карточки клиентов!

Портье завозился под столом, и никто не обратил внимания, как он незаметно нажал на замаскированную кнопку. Только после этого передал начальнику полиции ящики с карточками.

– Есть незарегистрированные? – кратко спросил тот.

– У нас первоклассный отель, господин, и мы хорошо знаем порядки.

– Девушки?

– А где ж их нет?

– И то правда, – согласился шеф и обернулся к Бонне: – Я пересмотрю это хозяйство, а вы…

Комиссар понимающе кивнул.

– Мы пойдем в номера… – Протянул руку к портье. – Ключи от незанятых номеров? Вы будете сопровождать меня…..

Полицейские заняли посты на этажах. Портье постучал в дверь первого номера.

* * *

Ангел и Грейт занимали две маленькие комнаты за рестораном. Собственно, не комнаты, а каморки, но приходилось мириться и с этим. Неудобства компенсировались тем, что комнаты были хорошо замаскированы и человек, не знающий расположения номеров в «Рыжем петухе», не сразу сообразил бы, что в нише за помещением, где переодевались певицы, есть еще одни двери.

Грейт спал, когда к нему постучали. Повернулся на другой бок, но постучали еще раз. Полковник сел на кровати, спросил недовольно:

– Кто там?

Услыхал голос слуги, который приносил им пищу:

– Откройте…

Грейт поискал ногами шлепанцы, посмотрел на часы. Черт бы его побрал: было условлено, что их разбудят в восемь, а сейчас начало пятого. В восемь Крюгер должен был заехать за ними.

Полковник зевнул и открыл дверь. Проворчал:

– Зачем такая спешка? – Однако, увидев испуганное лицо слуги, спросил: – Что случилось, Мартин?

– В отеле полицейская облава!..

Полковник отступил на шаг.

– Какая облава?..

На пороге второй комнаты появился Ангел.

– Быстрее за мной, – сказал Мартин, – у нас еще есть шанс…

– Что ты придумал?

– Одевайтесь – и вниз!

Полковнику не надо было повторять: пижама полетела прямо на пол, застегнул только две пуговицы сорочки и потянулся за брюками. Но почему Ангел торчит на пороге?

– Вы что, не слышали? – сердито бросил шепотом. – Черт, куда девались ботинки? – Нагнулся, вытащил их из–под кровати. – Быстрее, Франц, сейчас здесь будет полиция!

Когда Грейт оделся, Ангел еще застегивал пуговицы сорочки. Потянулся за пиджаком, забыв снять пижамные брюки. А Мартин нетерпеливо переступал с ноги на ногу у порога. Полковник подтолкнул Ангела – черт с ними, с брюками, можно и в пижамных!

Мартин сделал знак следовать за ним. На цыпочках прошли коридор, спустились по крутым ступенькам. Мартин открыл какую–то дверь, и они попали в коридор, который вел из кухни к мусоропроводу. Остановились перед большими, обитыми железом дверьми. Рядом – узкое грязное зарешеченное окно. Мартин выглянул и сразу отпрянул. Полковник тоже потянулся к окну, но слуга сделал предостерегающий жест.

– Там полиция!

– Какого же черта? – Это прошипел полковник, но Мартин объяснил:

– Портье включил секретную сигнализацию и разбудил меня. Я успел позвонить хозяину… Ждите, вот и они…

На улице остановилась машина, какие–то мужчины на высоких тонах стали ругаться. Мартин осторожно выглянул в окно и зашептал:

– Дай бог… дай бог…

Грейт оперся плечом о влажную холодную стену. Нащупал пистолет в кармане. Надо попробовать прорваться.

– У тебя есть ключ? – спросил у Мартина, кивнув на дверь.

– Да.

– Сколько там полицейских?

За стеной снова послышались голоса, загудел мотор, и машина стала разворачиваться.

Мартин вглядывался в окно, стекло которого было затянуто паутиной. Заскрипели петли тяжелых железных дверей. Мартин инстинктивно отпрянул от окна, но затем снова прильнул к нему. Несколько секунд смотрел, потом выпрямился и отер пот со лба.

– Ну теперь все в порядке…

Полковник встал на его место, выглянул. Увидел капот грузовика, а на противоположной стороне улицы–полицейского.

– Что ты мелешь! – ткнул пальцем в окно. – Там…

– Спокойно! – оборвал его Мартин. И это было настолько неестественно для всегда выдержанного и вежливого слуги, что полковник остолбенел. – Сейчас я все объясню… Машину прислал хозяин. Это мусорщики, их пропустила полиция, они сейчас зайдут сюда, и вы натянете их комбинезоны.

– Ну и что ж… – не понял Ангел, но полковник только отмахнулся от него.

Мартин встал возле дверей, открыл их, осторожно выглянул в щель.

Мусорщики гремели ящиками, и этот грохот ворвался в коридор, как–то подбодрив всех троих. Полковник, не ожидая напоминания, стягивал с себя куртку. Увидев, что Ангел бессмысленно смотрит на него, взорвался:

– А вам что, нужно особое приглашение?

Тот дрожащими руками стал расстегивать пуговицы.

В коридор вбежал один из мусорщиков. Глянул на полковника, словно примеряясь – был немного ниже Грейта, но в конце концов какое это имело значение? – сбросил комбинезон и потянулся за брюками полковника.

Грейт вынул из куртки бумажник, сунул в комбинезон, на ходу застегиваясь.

– Ну? – нетерпеливо протянул руку.

– Что? – не понял мусорщик.

– Кепи…

Тот сорвал с головы кепи. Полковник посмотрел на Ангела.

– Быстрее… – выскользнул за двери. Схватил большую урну с мусором и потащил к машине.

Второй мусорщик стал помогать ему.

– Ключ в машине, – шепнул Грейту. – Хозяин ждет на проспекте… третий квартал…

Грейт, не отвечая, вырвал у него урну, и мусорщик исчез за дверью…

Полицейский, казалось, посмотрел на полковника подозрительно, но Грейт не спеша высыпал мусор в машину, спокойно повернулся к полицейскому спиной л двинулся обратно.

Ангела еще не было в мусоросборнике, и Грейт ругал его последними словами. Осталось еще три урны – он поднял одну из них и понес на вытянутых руках, не чувствуя тяжести, поскольку боялся выпачкаться. Но вовремя сообразил, что настоящий мусорщик никогда не станет так нести урну – он уже привык и к вони, и к грязи, это для него работа, а на работе следует экономить силы. Схватил урну удобнее, приловчился и высыпал мусор одним движением. Стукнул даже по дну урны и потащил ее небрежно, держа за одну ручку.

Ангел ждал его, зажав под пазухой саквояж. Полковник вспылил:

– Вы что! Не понимаете?.. – Выхватил саквояж, бросил в урну, засыпал мусором. – Тащите ту, – показал еще на одну урну, – высыпайте – и сразу в кабину… Я сам оттащу урны назад…

Но Ангел проявил выдержку. Пока Грейт таскал пустые урны обратно, Франц утрамбовывал мусор, правда, стараясь держаться к полицейскому спиной. Пусть тот стоял метрах в пятнадцати и не мог хорошо разглядеть его – береженого и бог бережет…

Полковник шел из мусоросборника медленно, хотя хотелось бежать. Обошел машину сзади и сел за руль. Только сейчас почувствовал себя увереннее.

Ангел стал на подножку. Сообразил, что машина пройдет почти рядом с полицейским, а стоя на подножке, можно повернуться к нему спиной. Кроме того, видел, что так делают мусорщики: им некогда рассиживаться – до следующего дома два шага…

Машина, развернувшись, выехала на улицу. Полицейский только посмотрел на нее, пропуская. Полковник включил скорость, нажал на акселератор. Сейчас поворот – и все!

В последний момент Ангел оглянулся и увидел: полицейский бежит следом за ними, вытаскивая пистолет и что–то крича.

* * *

Когда мусорщики стали возражать, что у полиции, мол, свои дела, а у них свои, сержант вызвал шефа. Тот распорядился:

– Пусть работают. Только проследите, чтобы был порядок…

Полицейский, стоящий возле мусоросборника, понял это указание правильно: два мусорщика приехали, два и уедут. Он безразлично наблюдал, как таскают урны. Перед этим заглянул в мусоросборник – там никого не было – и перешел на противоположную сторону улицы. От машины и урн исходила вонь. Кроме того, не все ли равно, где стоять: он не выпустит из здания никого – только этих двоих, в комбинезонах.

Полицейский хорошо видел, как мусорщики вытаскивали последние урны. Один сел за руль, второй стал на подножку. Машина прошла мимо него чуть ли не вплотную. Он скользнул взглядом по спине мусорщика, по его ногам и вдруг заметил, что тот как–то странно обут: в мягких комнатных тапочках.

Полицейский понял: здесь что–то не так. Закричал:

– Стой!

Но машина рванула вперед и уже поворачивала за угол. Выхватил пистолет и успел выстрелить, целясь в шины, но не попал.

Сержант выскочил из вестибюля.

– Ты стрелял?

– Мусорщики!.. – только и произнес полицейский. – Надо догонять!

Он бросился к мусоросборнику, заглянул за урны – никого. Ударил плечом дверь, ведущую в помещение, – закрыта. Выбежал на улицу и увидел, что сержант уже садится в машину.

…Бонне, услыхав выстрел, подбежал к окну. Номер, в котором он находился, был на втором этаже, и, увидев, что сержант бежит к полицейскому «паккарду», комиссар открыл окно, перекинул тело через подоконник и прыгнул. Подошвы ног обожгло, но боль сразу отпустила, Бонне перебежал улицу и бросился на заднее сиденье «паккарда», затормозившего возле него. За ним в машину ввалился полицейский, поднявший тревогу.

«Паккард» на повороте заскрипел тормозами: переулок короткий, и неизвестно было, куда повернули «мусорщики».

Сержант высунулся по грудь из окна машины, позвал постового. Тот показал направо.

Пока «паккард» набирал скорость, полицейский успел рассказать, что случилось.

Бонне громко выругался.

– Проворонили, – заключил. – Эх, второй раз проворонили!..

– Не все еще потеряно… – попробовал возразить сержант. Рассчитывал, что какие–то шансы у них еще остались.

Они не знали, куда повернули «мусорщики», шофер вел машину наугад, поворачивая из переулка в переулок, – наверно, так вертелись и те, стараясь как можно быстрее замести следы.

Минут через пятнадцать они заметили на проспекте брошенную «мусорщиками» машину. «Паккард» затормозил почти рядом с ней, и Бонне, посвистывая, обошел вокруг грузовика. Обратил внимание на следы шин, оставленные грузовиком от резкого торможения.

– Очевидно, – констатировал с досадой, – здесь их ждали. Эта улица ведет к порту? – спросил сержанта.

– Да.

– Сколько километров?

– Около двух.

Бонне бросился к «паккарду».

– У них есть минут семь–восемь форы. А если там им придется ждать?..

Комиссар не закончил свою мысль, но все поняли его. Бонне не подгонял шофера, тот и так делал все, что мог.

На рейде виднелись два сухогрузных судна, у пирса замер белый английский теплоход, черную маслянистую воду бороздили буксиры. На безлюдной набережной стоял серый длинный «понтиак». В нем сидел низенький толстый человек.

«Паккард» остановился впритык.

– Господин Крюгер, если не ошибаюсь? – спросил комиссар, выходя из машины.

Толстяк расплылся в улыбке.

– К вашим услугам… Вильгельм Крюгер… С кем имею честь?

Стоял, не закрывая дверцы, ухмыляясь, смотрел на Бонне и, казалось, весь светился добродушием.

Комиссар посмотрел на море. Из порта, оставляя пенистый след, выходил приземистый военный корабль. Французский флаг трепетал над кормой.

– Неужели?.. – выдохнул Бонне. – Неужели?..

Увидел торжество на лице толстяка и все понял. Преступники бежали на французском военном судне, на корабле, принадлежавшем его стране, а он ничего не мог сделать.

Обернулся к Крюгеру с любезной улыбкой – не хотел показывать толстяку своих истинных чувств.

– Мы вынуждены были произвести в вашем отеле небольшую проверку.

– Каждому свое… – двусмысленно ответил толстяк. – И что вы нашли?

– К сожалению…

– Ай–ай… – сокрушенно покачал головой Крюгер. – Кого–нибудь упустили? – Он явно издевался над комиссаром, а тот не мог даже обругать его.

– Я потрясен вашими способностями, господин Крюгер!

– Благодарю… Кажется, ваше имя Бонне? Слышал много похвального… – Толстяк сел в машину. – Чудесная погода, не так ли, комиссар? Сегодня приятно совершить небольшую морскую прогулку, – засмеялся победно. – Я вам не нужен? Заходите, у нас неплохая кухня, и я всегда буду рад вас видеть…

«Понтиак» медленно двинулся. Даже то, что толстяк не рванул с места, свидетельствовало о его торжестве.

Бонне снова взглянул на море. Сторожевик сделался совсем маленьким. Скоро он превратился в точку на горизонте, а затем совсем слился с ним.

Воздух над океаном чистый и прозрачный, а Бонне плохо видел – от гнева слезились глаза. Толстяк поставил ему сегодня мат.

Бонне вздохнул и направился к «паккарду». Надо набираться терпения: может быть, ему и удастся когда–нибудь отыграться.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЭСЭСОВСКИЕ МИЛЛИОНЫ

Сеялся нудный дождь. Офицеры промокли, но держались бодро: выправка выдавала их, хотя все они были одеты в шинели с солдатскими погонами. Самые проверенные собрались здесь – сто пятьдесят офицеров СС, которым поручалось сопровождать шесть колонн грузовиков, направлявшихся в Австрию.

Человек в плаще со знаками различия группенфюрера СС говорил глухо, да и дождь мешал слушать, и все же офицеры слышали каждое слово:

– Господа, вам поручается весьма ответственное задание: сопровождать крайне важный транспорт. Дорога контролируется войсками… Каждая колонна охраняется танковым подразделением… Не сводите глаз с водителей!.. В случае опасности приказываю подорвать машины…

Расходились суровые и сосредоточенные. Воздух дрожал от гула дизелей, и, казалось, холодная, сырая ночь на каждом шагу готовит западню. Смотрели на шоферов подозрительно, хотя у каждого из них был немалый стаж службы в зондеркомандах, еще раз проверяли металлические ящики.

На ящиках – ни одной надписи, только порядковые номера. Офицеров заверили, что там – стратегический груз, необходимый для завершения нового секретного оружия, которое должно будет обеспечить перелом в уже проигранной войне. Поэтому так тщательно осматривали груз, уточняли систему сигнализации, еще раз инструктировали шоферов.

Двинулись…..

Вой грузовиков, грохот танковых моторов….. Двинулись, не зная, что везут совсем не стратегический груз, а сокровища Рейхсбанка и секретные документы главного управления имперской безопасности,

В длинных свинцовых контейнерах лежали слитки золота, в коротких – фальшивые банкноты. Миллиарды фальшивых фунтов стерлингов, изготовленные в Заксенхаузене, – они могли торпедировать всю экономику Великобритании. В квадратных ящиках, на которых стояла литера В, сохранялись секретнейшие документы, стоившие дороже золота: списки агентов гестапо во всех странах мира, бумаги с номерами зашифрованных счетов в международных банках, списки людей, которые могли получить по этим счетам сказочные суммы.

Один из офицеров имел при себе реестр, подписанный генералом Фрейлихом:

«166 миллионов 250 тысяч швейцарских франков;

299 миллионов 18 тысяч 300 американских долларов;

31 миллиард 351 миллион 250 тысяч марок в золотых слитках;

2 миллиона 949 тысяч 100 марок в бриллиантах;

93 миллиона 450 тысяч марок – коллекции марок и произведения искусства;

5 миллионов 425 тысяч марок – наркотики…»

Вообще богатства, лежащие в грузовиках, оценивались примерно в пять миллиардов двести миллионов долларов. Но об этом станет известно позже, во время Нюрнбергского процесса, а пока…

…Грузовики стояли почти вплотную друг к другу, и воздух не дрожал от рева могучих дизелей. Тишина, которая наступила, казалась гнетущей, коварной. Дорога, круто поднимавшаяся в гору, была вплоть до поворота, почти на километр, забита машинами.

Офицер с головного грузовика спрыгнул в кювет, сорвал несколько ярко–желтых, горьковато пахнущих цветов. Пожевал стебелек, вздохнул. Сказал шоферу:

– Такого еще не было. Кажется, будем загорать долго…

Из–за переднего грузовика вышел эсэсовец в длинном плаще, за ним еще несколько в черных мундирах.

– Груз из Баварии? – спросил он.

Офицер в солдатской шинели вылез из кювета.

– Я не имею права, оберштурмбаннфюрер…

Эсэсовец не дослушал его:

– Начальника колонны ко мне!

– Начальника колонны вперед!.. – покатилось от машины к машине.

Он уже бежал, высокий, худощавый, солдатская шинель еле прикрывала колени, и от этого он казался еще более высоким и долговязым. Оберштурмбаннфюрер ждал его не двигаясь и, когда начальник колонны остановился напротив и отдал честь, вынул из кармана бумагу.

– Приказ начальника главного управления имперской безопасности Кальтенбруннера. Вам надлежит вместе с офицерами и солдатами, сопровождающими грузовики, занять позицию в трех километрах отсюда у реки. Перережьте дорогу и обороняйте ее. Груз передайте моим людям!

Офицер внимательно изучил бумагу.

– Слушаюсь, оберштурмбаннфюрер!

Тот стал обходить машины, присматриваясь к номерам на ящиках, делал какие–то пометки в записной книжке. Возле машин остались лишь люди, одетые в гражданское.

Длинный свинцовый ящик привлек особое внимание офицера. Он похлопал обтянутой черной лайкой рукой по ящику, показал на соседние:

– Эти пять ко мне в машину. – Подумал и, ткнув на контейнеры, обозначенные буквой В, добавил: – И эти тоже.

«Опель–адмирал» оберштурмбаннфюрера, чуть не съехав в кювет, пробился к колонне. Эсэсовцы бросили в багажник длинные ящики, на заднее сиденье положили еще несколько квадратных. Оберштурмбаннфюрер обернулся к офицеру, сопровождающему его:

– Вам все понятно, Иоган?

– Да.

– Сделайте это ночью. До озера Топлиц осталось недалеко, и эти машины, – показал на грузовики, – можно пустить под откос. Затопите ящики как можно дальше от берега. Впрочем, там будет Келлер, и он покажет где…

Шофер открыл переднюю дверцу.

– В Зальцбург! – приказал оберштурмбаннфюрер.

…Он сидел сейчас в гостиной комфортабельной квартиры на мадридской улице Кастельон де ла Плана. Такой же подтянутый и энергичный, как почти двадцать лет назад, когда он встретил грузовики с ценностями «третьего рейха», возраст выдавали только морщинки на лбу и седина. Седина смягчила острые терты лица: никто, встретившись с ним впервые, не подумал бы, что это один из бывших помощников самого Кальтенбруннера. Костюм от лучшего мадридского портного подчеркивал его спортивную фигуру, белоснежная сорочка, казалось, хвасталась своей чистотой, да и все вокруг свидетельствовало о богатстве хозяина квартиры: мягкие кресла, пушистый ковер во весь пол, бар с рядами бутылок чуть ли не со всего мира.

Хозяин сидел, свободно вытянув ноги и откинувшись на спинку кресла, курил сигару, исподлобья смотрел на своих собеседников, словно хотел понять, на что они годны.

Ангел почти ничего не пил, был начеку: знал о волчьих привычках оберштурмбаннфюрера СС Роберта Штайнбауэра.

Уже около часа сидели они в гостиной на Кастельон де ла Плана, а хозяин, казалось, и забыл о деловой стороне встречи. Штайнбауэр интересовался деталями их путешествия, проявляя потрясающую осведомленность, и полковник, громко смеясь, рассказывал о трюке Крюгера с мусорщиками.

Полковник тоже ощущал, что вся эта словесная эквилибристика является лишь преамбулой серьезного делового разговора – не случайно же Крюгер договаривался с оасовцами и сам лично привез Ангела и Грейта в танжерский порт. Но, собственно, не он был заинтересован в деловой части разговора, а этот седой сибарит, и Грейт спокойно подливал себе джин, слегка разбавляя его тоником.

Грейт не очень–то верил в россказни Крюгера о чуть ли не туристском путешествии, да еще и с миллионным вознаграждением, и догадывался, что седоголовый эсэсовец будет нажимать на них, но дешево продать себя он, Грейт, не собирается. Вот и наслаждался комфортом квартиры Штайнбауэра, удивляясь, почему краснеет и вертится на стуле Ангел. Правда, для Ангела Штайнбауэр все–таки бывшее начальство, но плевать вообще на начальство – и нынешнее и бывшее, если у тебя полный кошелек.

Полковник потянулся за сигарой. Штайнбауэр курил настоящие гаванские, и не какие–нибудь второсортные, а по пять долларов за штуку. Это возвысило Штайнбауэра в глазах Грейта, и он улыбнулся ему.

– Где вы достаете гаванские? Сейчас после событий на Кубе это настоящая редкость.

– Живем не одним днем, – ответил тот уклончиво, и Грейт подумал: этот делец умеет–таки заглядывать в будущее. Он знал, что Штайнбауэр возглавляет мадридскую фирму, поставившую свыше четверти всех материалов, закупленных американцами в Западной Европе на строительство военных баз в Испании: сборные ангары, стальные конструкции, трубы и прочее. А тот, кто поддерживает контакты с американцами, по мысли Грейта, не лишен ума.

– Крюгер говорил о какой–то поездке, – небрежно вставил полковник, глянув, как отреагирует Штайнбауэр.

Тот повернулся к Грейту всем корпусом, выдержал его взгляд и уверенно продолжал:

– Я не хочу, чтобы между нами были какие–либо недомолвки, господа, и поэтому предлагаю открытую игру. Мы выбрали вас потому, что гауптштурмфюрера я знаю давно, а о вас, – улыбнулся Грейту, – о вашей энергии и находчивости наслышался от Крюгера.

– Мне это льстит, мистер Штайнбауэр, – склонил голову полковник. – Однако слова в наше время…

– Самый дешевый товар, – закончил тот. – И я согласен с вами. Именно поэтому вынужден предупредить вас, что наш разговор не для третьих ушей…

– Вы могли бы и не предупреждать, – наконец подал голос Ангел.

– О–о! В вашей скромности я уверен! – отрезал Штайнбауэр, и Грейт подумал, что Ангел у него на хорошем крючке. – И все же я еще раз повторяю это, ибо наша организация…

Полковник удивленно вытянулся.

– Организация?

– Вы могли убедиться в этом. Ведь французский военный корабль…

– А–а… – понял Грейт. – ОАС и другие.

– Именно так! – подтвердил Штайнбауэр. – Однако мы уклонились немного, господа… Вы, наверно, слыхали о сокровищах, спрятанных во время нашего отступления в Австрийских Альпах. Должен проинформировать вас, что слухи о них если и преувеличены, то ненамного. Мы, правда, не имели тогда времени, чтобы спрятать все так, как надо, и некоторые тайники потом были раскрыты – частично случайно, частично из–за нашей спешки и, сейчас я могу признать это, из–за самоуверенности, граничащей с небрежностью. Но значительная часть ценностей все еще лежит в штольнях и озерах Австрии. К некоторым тайникам уже потеряны ключи, но не ко всем. Мне известны два тайника, в которых хранятся слитки золота и другие ценности. Я сам оборудовал эти тайники и принял меры, чтобы их не раскрыли… – Штайнбауэр сделал паузу, отпил лимонад из стакана. Он пил только воду и никогда не употреблял спиртного. Ни тогда, когда служил в СС, ни сейчас. Все делал на трезвую голову и редко когда ошибался.

Тогда он и на самом деле принял меры, чтобы ни одна живая душа не нашла тайников. Оборудовала их специальная команда из Заксенхаузена: десять специалистов – маляры, штукатуры, инженеры–строители. Под наблюдением ротенфюрера СС из отдела самого Штайнбауэра и двух эсэсовцев. После того как ящики были спрятаны, всех десятерых расстреляли. Оберштурбаннфюрер сам руководил операцией. А через несколько часов передал ротенфюрера и эсэсовцев специальной группе – их также расстреляли в его присутствии.

Штайнбауэр вздохнул и продолжил:

– В одном из тайников спрятано не только золото, но и документы, которым нет цены. Если мы станем владельцами этих бумаг, получим ключи от шифров секретных счетов в швейцарских и западногерманских банках. Вы понимаете, что это означает, господа?

Грейт давно уже отставил стакан и слушал не отрываясь. Спросил:

– Почему же вы за столько лет не попытались достать это золото?

– Дело в том, что вывезти столько золота из любой страны не так просто. Конечно, не будем преувеличивать сложность операции, но все же это не развлекательная прогулка по Альпам. Учтите и то, что у меня после войны сохранились э–э… кое–какие суммы и настоятельной потребности в этом золоте не было. Сейчас другой разговор. Возросшие масштабы деятельности нашей организации и некоторые другие факторы требуют все больших сумм, и консервация ценностей и банковских счетов нынче ни к чему.

– Скажите, – бесцеремонно прервал его Грейт, – уже пытались достать это золото?

– Вы немного опередили меня, полковник, – мягко улыбнулся Штайнбауэр. – Несколько месяцев тому назад один человек по фамилии Дорнбергер должен был раскрыть тайник и вывезти ценности, но… – развел руками, – он оказался типичным ослом. Контейнеры с золотом спрятаны в подвалах замка зальцбургского архиепископа. Замок средневековый, в подземных ходах сам черт запутается, и тайник можно искать, – довольно потер руки, – и сто лет… К сожалению, там, где я спрятал золото, сейчас находится одна из комнат книгохранилища. Разные древние манускрипты, рукописи, пергаменты и прочие глупости… Этот Дорнбергер действовал как идиот, его сразу задержали и обвинили в попытке выкрасть какие–то книги. Два года тюрьмы, господа, и я считаю, что он легко отделался. Однако Дорнбергеру известно расположение тайника, и черт его знает, какая муха укусит его… Как ни досадно, австрийские тюрьмы, естественно, охраняются, и ликвидировать этого осла не очень просто.

Грейт спросил прямо:

– Во–первых, я хотел бы знать, о какой сумме идет речь? В целом. И на что могу рассчитывать лично я?

Штайнбауэр ответил не раздумывая:

– Надеюсь, вы понимаете, что здесь не может быть уравниловки. Кроме того, я финансирую нашу э–э… операцию, обеспечиваю вас необходимыми документами, явками… Я уже не говорю о транспортировке золота из Австрии. Очевидно, придется арендовать самолет, поэтому, – нагнулся к Грейту, – мы и остановились на ва64 дорогой полковник. Короче, я не собираюсь торговаться и считаю, что двадцать процентов от общей суммы вам будет достаточно.

– И это составит?

– В подвалах зальцбургского замка я спрятал пять контейнеров с золотом, каждый из них весит сто килограммов.

Полковник быстро подсчитал:

– Полтонны… Приблизительно шестьсот тысяч долларов. Итак?

– На вашу долю сто двадцать тысяч.

– А второй тайник?

– Сейчас трудно дать точный ответ. Дело в том, что…

Штайнбауэр на мгновение закрыл глаза. Боже мой, как быстро летит время: сколько лет прошло с того холодного декабрьского дня сорок четвертого года, а он помнит все до малейших деталей, словно это случилось вчера…

Погода мерзкая: дождь с мокрым снегом, дождь и туман – единственная отрада, что ни одна английская или американская свинья не появится в небе и можно спокойно ехать по городу, не боясь воздушной тревоги. Он сидит за рулем мощной спортивной машины – тогда он еще был молод и любил сам водить машину, несмотря на то, что был одним из прославленных эсэсовских офицеров рейха и занимал секретную должность в главном управлении имперской безопасности.

Вот и нужное здание на окраине Страсбурга. Чугунная ограда, от ворот – асфальтированная дорожка к дому. Два эсэсовца проверяют документы. Впереди – бронированный «хорх» Кальтенбруннера. Лица своего шефа Штайнбауэр не видит, но отлично представляет, как смотрит Кальтенбруннер на часовых: спокойно и пронзительно. Наверно, нет в Германии эсэсовца, который с первого взгляда не узнал бы шефа главного управления имперской безопасности, но порядок есть порядок, и Кальтенбруннер сам приказал бы расстрелять часовых, если бы они не проверили у него документы.

«Хорх» медленно двинулся, и Штайнбауэр подъехал к воротам. Пока эсэсовцы изучали его документы, оглянулся и помахал рукой оберштурмбаннфюреру – пассажиру «опель–адмирала», остановившегося сзади почти вплотную к его машине.

Штайнбауэр всегда симпатизировал этому человеку: чувствовал, что он один из немногих, кто не завидует ему. А это не так просто – не завидовать любимцу фюрера, обладателю высших наград рейха. Они с Эйхманом не были друзьями, только иногда перебрасывались несколькими словами, Штайнбауэр с удовольствием обедал вместе с оберштурмбаннфюрером за одним столом в маленькой столовой для избранных. У Адольфа всегда было много работы, может, он не имел времени завидовать кому–либо, а может, знал, что большинство работников главного управления имперской безопасности завидуют ему, Адольфу Эйхману, поскольку с ник считается сам Гиммлер и его знает и ценит даже фюрер.

Штайнбауэр подождал Эйхмана перед входом в вестибюль, они вошли в зал вместе и сели рядом – всегда приятно сидеть рядом с человеком, понимающим тебя и перед которым нет необходимости скрываться.

Шеф гестапо Мюллер издали поклонился им, хотя и Штайнбауэр и Эйхман были всего лишь оберштурмбаннфюрерами СС – чин не очень–то большой, примерно то же, что подполковник в армии. Но что такое чин, если сам фюрер подарил Штайнбауэру собственную фотографию с дарственной надписью.

Зал постепенно заполнялся. Были люди, которых Штайнбауэр видел впервые, преимущественно уже пожилые, в строгого покроя сюртуках. Даже генералы СС подобострастно жали им руки.

– Крупп!.. – объяснил Эйхман, когда сам Кальтенбруннер пошел навстречу одному из черных сюртуков.

Наверно, в ту самую минуту родилась у Штайнбауэра зависть к этим внешне неприметным и сдержанным людям – настоящим хозяевам не только его, а даже рейхсминистров; зависть, все время движущая им и наконец сделавшая человеком, словно две капли воды похожим на те черные сюртуки – хозяином одной из влиятельнейших фирм в Испании.

Но тогда его мысли не забегали так далеко, и он представлял будущее совсем не таким розовым. Советские армии вышли уже к границе Германии; и многие понимали, что война Гитлером проиграна. Эти собрались здесь, на окраине Страсбурга, чтобы спасти награбленное: потом, рассчитывали они, на месте разгромленного «третьего рейха» можно будет построить четвертый рейх.

Секретное совещание вел Кальтенбруннер. Решался вопрос, как быть со всем тем богатством, прибывшим в Берлин из оккупированных стран – из частных коллекций и музеев, из концентрационных лагерей, как распорядиться с золотом, купленным в нейтральных странах за фальшивые фунты стерлингов, и, наконец, самими фальшивыми фунтами?

Фактически делили добычу.

Штайнбауэр притих. Не удивлялся тому, как быстро и четко все решалось, его ошеломили суммы, которые делились среди присутствующих. Счет шел на миллионы. Герингу – восемь с половиной миллионов марок, Геббельсу – приблизительно столько же. Кальтенбруннер получил счет на имя Артура Шейдлера – три миллиона. Не обошли и Штайнбауэра – миллион.