Текст книги "Миллион в сигаретной пачке"
Автор книги: Ростислав Самбук
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Ростислав Феодосьевич Самбук
Миллион в сигаретной пачке
Белый теплоход вынырнул из-за острова. Он плыл вдоль крутого правого берега, праздничный и торжественный, рассекал речную гладь острым носом, казалось, без всяких усилий, и музыка лилась вокруг, веселая, светлая.
Нина оперлась на парапет набережной и вздохнула. Пароходы будили в ней тревогу и грусть, желание путешествий, перемены мест. Ей казалось, что люди на кораблях живут какой-то обособленной другой жизнью, легкой и беззаботной, потому что какие же могут быть заботы на белом красавце, среди вечно движущейся воды и зеленых меняющихся берегов?.. Теплоход прошел совсем близко: прижался почти к самым бакенам, уступая дорогу широкой и неуклюжей барже с рудой. Нина посмотрела ему вслед, еще раз вздохнула и принялась собирать грязную посуду.
Кафе «Эней» прижалось на набережной к соснам, случайно оставленным строителями, столики под тентами стояли прямо над Днепром. Тут никогда не было жарко – сосны давали тень, от воды веяло прохладой, поэтому даже в разгар рабочего дня здесь было многолюдно: в ближайших лесах несколько баз отдыха, и курортники давно уже успели оценить все преимущества кафе.
Нина отнесла на кухню тарелки и вернулась за бутылками. Неодобрительно покачала головой: на пятерых четыре – коньяка и две – шампанского. Компания не жалела денег. Заказали самые дорогие блюда да еще открыли привезенную с собой банку красной икры. Нина повертела пустую банку – не видела такой: на металлической крышке что-то написано по-иностранному, небось и стоит дорого. Должно быть, люди откладывали деньги на отпуск и праздновали его начало. Солидные люди, не шумели, не хохотали, не горланили песни – иные выпьют на рубль, а шумят, хоть милицию вызывай. А эти разговаривали тихо и неторопливо, пили, как бы стесняясь, все время оглядывались, будто извиняясь перед другими посетителями.
Соседний столик заняли патлатые молодые люди, горластые и нахальные, пришли босиком, наверное, прямо с пляжа, один даже в майке, и Нина отказалась его обслуживать, пока не наденет рубашку. А лучше бы и не надевал, на ней пальмы и девушки в бикини; где только они достают такие рубашки?
За третьим столиком ели мороженое бабушка с внуком. Приходили еще парни, должно быть студенты, стоя выпили пива и побежали купаться.
Солидные люди предложили Нине выпить с ними шампанского, но она отказалась – не позволяла себе панибратства с клиентами, со всеми держалась одинаково, даже шумных юношей обслужила быстро и аккуратно, в конце концов она на работе, которую уважала и к которой относилась добросовестно. Не то что буфетчица Жанна… В той, по глубокому Нининому убеждению, все какое-то легковесное, от имени и до прически. Вероятно, Жанна ежедневно не меньше часа тратит на свои хитроумные локоны. А может, Нина просто завидует Жанне? Кое-кто говорит, что та красивая, но ведь зубы у нее редкие и фигура уже начала расплываться. И почему только мужчины заискивающе улыбаются ей? Правда, Жанна тоже поощрительно улыбается, даже игриво, иногда не отказывается и выпить с ними, но не больше.
Многие предлагали ей встретиться на набережной или даже поужинать в ресторане. Но Жанна умела осадить легкомысленных ухажеров. Буфетчица уже дважды в жизни обжигалась – первого мужа оставила сама. Выскочила за студента. После института он получил назначение куда-то в Казахстан, а она чего не видела в тех степях? Второй сам оставил Жанну, завербовался в Воркуту, не пожалел и двухкомнатной квартиры. Теперь она в основном и рассчитывала на эту квартиру, присматриваясь к посетителям «Энея». Прическа – прической да и прочие прелести еще не очень увяли, но квартира в таком современном поселке на днепровском берегу – важнейший аргумент, и Жанна перебирала кандидатуры, стараясь не продешевить. Ей нужен был солидный и денежный мужчина, пусть даже пожилой и некрасивый, потому что, как говорится, с лица воду не пить, главное, чтобы обеспечивал ее все возрастающие потребности.
Жанна вышла из павильона, украшенного витражами на сюжеты «Энеиды» Котляревского – подставила лицо речному ветерку.
– Давай быстрее, – прикрикнула на Нину, – закрываем на обед.
Нина только недовольно покосилась на нее, мол, тоже мне начальство. Поставила бутылки на стул, сняла со стола вазочку с ромашками. Она специально посеяла ромашки, цинии и астры под окнами своего дома – хорошо, что жила на первом этаже: поливала цветы, пропустив через окно резиновый шланг. Раз в два-три дня делала небольшие букетики, любила, чтобы на столиках во время ее дежурства было уютно. Немного подумала и выбросила ромашки – что может быть грустнее, чем увядшие цветы? Высыпала из пепельницы окурки прямо на скатерть – все равно залита вином и грязная, надо стирать. Хотела уже свернуть ее вместе с мусором, но вдруг увидела длинную сигаретную пачку с желтыми верблюдами. Прочитала по складам «Кэмэл», небось, верблюды по-иностранному. Заглянула в пачку, не остались ли случайно сигареты, угостила бы кого-нибудь из соседей. Сигарет не было, и Нина хотела уже выбросить пачку, но увидела внутри какие-то бумажки. Деньги.
Нина еще никогда не держала в руках таких купюр, одна бумажка равнялась ее месячной зарплате: пятьдесят тысяч!..
Сколько же их? Нина сосчитала – двадцать, это же миллион рублей.
– Долго тебя ждать? – окликнула ее Жанна.
Нина машинально сунула деньги обратно в пачку и бросила на стол, словно обожглась. Потом снова вынула из пачки хрустящие сотенные купюры.
– Иди сюда, Жанна! – растерянно позвала она. Буфетчица потянулась, подняв руки, повела бедрами и недовольно сказала:
– Спать хочется, был бы здесь диван, подремала бы… Пойти, что ли искупаться?
– Посмотри, что они забыли! – Нина подняла руку с деньгами. – Такие деньги!
Жанна взглянула, и ее усталость как рукой сняло. Подскочила, воровато оглянулась – уже поняла что к чему, сразу поняла, ей не надо было повторять – подбежала к Нине и выхватила деньги.
– Смотри сколько! – горячо выдохнула. – Неужели правда забыли?
– Вот в этой пачке… – подала ей Нина. Жанна дрожащими пальцами считала:
– Одна, три… восемь… Неужели миллион? – сунула деньги в кармашек фартука, снова встревоженно оглянулась. – Вот счастье-то!
– Как счастье? – не поняла Нина. – Люди же вернутся…
– Вернутся… вернутся… – зло прошипела Жанна. Схватила Нину за руку, потащила к павильону. – Такое счастье раз в жизни, а она – вернутся… – передразнила Нину…
Жанна затолкала девушку в подсобку, вытащила деньги, еще раз пересчитала. Ее крепко сжатые губы побелели. Снова огляделась вокруг.
– Сейчас мы их спрячем! Хотя нет… Могут пожаловаться, начнут искать… Я их у соседки оставлю, Валька уехала и ключи мне отдала, там – как в сберкассе… Боже мой, неужели по пятьсот тысяч. Счастье-то какое!
– Отдай! – протянула руку Нина.
– Ты что, не поняла? Вернутся и будут искать… Быстрее надо закрывать, пока не опомнились!
– Ты в самом деле…
– А ты – вернуть? Глупая что ли? Я же говорю – раз в жизни… Нашли и все…
– Украсть?
– Я что – воровка? Нашли, понимаешь, нашли, а кто потерял – не знаем.
Нина заколебалась: правда, нашли, и если за деньгами никто не вернется…
Очевидно, Жанна разгадала ее мысли, потому что сказала с присвистом, каким-то неестественным шепотом:
– Подумают, что потеряли где-нибудь в другом месте… Но если и вернутся, мы знать ничего не знаем, никаких денег не видели. И не будь дурочкой… Это ведь они на «Волге» приезжали? Белая машина под сосной стояла.
– Ихняя, но ведь…
– Вот видишь, на «Волгах» ездят – богатые, выходит, – не дала ей кончить Жанна. – Для них миллион – раз плюнуть, а нам с тобой!… Я цветной телевизор хочу… – глаза у нее жадно блеснули.
Жанна в это мгновение ненавидела Нину, и не только потому, что надо было отдать половину денег, зажатых в потном кулаке, а главным образом за то, что ее приходилось уговаривать, чуть ли не принуждать.
– Ну, – проговорила она с ненавистью, – усекла?
– Нет, – покачала головой Нина, – я не хочу…
– Испугалась?
– Чего мне бояться? – весело засмеялась Нина. – Что я – украла?
– Украла, украла! Нашли мы!
– Вот что, Жанна, – твердо сказала Нина, хотя знала, что та отныне будет делать ей мелкие да и не только мелкие пакости, но иначе поступить не могла, – ты сейчас же отдашь мне деньги, и мы вернем их.
Буфетчица взорвалась от ярости.
– Вот, чего захотела? Не выйдет! Одна присвоить хочешь… Я сразу раскусила тебя – честной прикинулась!
– Ну и дура же ты! – искренне удивилась Нина. – А совесть у тебя есть?
– С чем ее едят, эту твою совесть?
– И все же – верни деньги.
– На, ешь! – Жанна размахнулась, хотела бросить купюры прямо в лицо Нине, однако сдержалась, все же надежда еще не оставляла ее. Спросила с мольбой: – А если не вернутся?
– Сдадим в милицию.
– Тьфу! И послал же мне бог напарницу… – Жанна открыла дверь подсобки и ушла, не оглядываясь.
Нина немного постояла, аккуратно положила деньги в кошелек и принялась прибирать столики. Управилась быстро, минут за десять, хотя работала машинально – все время думала о стычке с Жанной и о деньгах. Ждала, что вот-вот возвратятся за этим миллионом, должны уже спохватиться. – Хотя пропустили почти по бутылке коньяку на каждого – мать родимую забудешь, не то что деньги…
Домой идти не хотелось – муж, бригадир бетонщиков, работал далековато – на дамбе, обед им привозили, а ужин она еще успеет приготовить. Заперла павильон и устроилась в тени над самым Днепром. Раскрыла журнал с цветными вклейками, но не читалось – сидела, всматриваясь в речную даль. Прошла, оставляя пенный след, «Ракета» в Киев. Навстречу ей, будто забавляясь, летели две моторки. Взяли круто вправо, уступая дорогу «Ракете», промчались у самого берега. Загорелый парень в передней лодке даже улыбнулся Нине и махнул рукой, или, может, это только показалось ей, потому что моторки уже стали точечками. И все же лицо загорелого парня стояло перед Ниниными глазами. Он уже не улыбался, а дразнил ее, подмигивал, иллюзия эта была настолько реальной, что Нина потерла лоб, чтобы отогнать видение. Встала и направилась в поселок.
Она любила свою Сосновку. Считала, что у нее куда больше прав на такую любовь, чем у многих других жителей поселка. Ведь она родилась здесь, в старой еще Сосновке, несколько домов от которой осталось на окраине поселка. Теперь Нина жила в облицованном белой плиткой девятиэтажном доме, окна одной комнаты и лоджия выходили на Днепр, и ей казалось, что она живет на огромном корабле, мимо которого катит свои воды Днепр. Иван в выходные дни закидывал удочки под самыми окнами, рыба, правда, ловилась плохо, но сколько радости и шума бывало, когда на крючок попадалась какая-нибудь неосторожная щука!..
Нина улыбнулась, вспомнив Ивана. Конечно, лучший парень в Сосновке. Соседи, знала это, нашептывают ему – зачем взял официантку, во-первых, профессия несолидная, во-вторых, где спиртное и захмелевшие мужчины, там и до греха недалеко, поостерегся бы ты, Иван…
Тот лишь улыбался в ответ – к Нине ничто плохое не прилипнет, пусть работает, раз ей нравится. И не прилипнет. Нина знала это наверняка. Иногда ловила на себе ищущие мужские взгляды, но, удивительное дело, почти никто не позволял себе даже двусмысленных разговоров с ней. То ли осанка у нее была такая, то ли взгляд, но редко кто из посетителей, даже после нескольких рюмок осмеливался пофлиртовать с этой, совсем еще молоденькой и красивой женщиной. Очевидно, чувствовали, что любого сумеет поставить на место.
Она миновала общественный центр поселка – его построили недавно, и сосновцы еще не успели привыкнуть к нему, ходили сюда, как на экскурсию. И действительно, есть на что поглядеть: магазины, ресторан, гостиница, кинотеатр, почта и аптека – все под одной крышей: такого нет даже в самом Киеве. Правда, Киев есть Киев, однако в Сосновке жить лучше: чудесный воздух, лес и пляж чуть ли не в центре… Немного постояла на набережной и свернула на улицу, ведущую в отделение милиции.
Участковый уполномоченный, старший лейтенант Степан Воловик, увидев деньги, округлил глаза. Нина, положив их на стол, стояла молча.
– Ну? – только и спросил Воловик, человек молчаливый и рассудительный, почему и пользовался авторитетом в поселке. Даже юнцы, любящие пошуметь перед вечерними сеансами у кинотеатра, замолкали, увидев его.
Нина рассказала, откуда деньги. Воловик сдвинул брови и снова спросил:
– Ну?
– А вы не «нукайте», спрячьте в сейф.
– Акт надо составить.
– Составляйте.
– Что за люди были?
– Какие-то киевские.
– Откуда знаешь?
– На киевской «Волге» приезжали.
– Номер запомнила? – оживился Воловик.
– КИО…
– А дальше?
– КИО – это точно.
– Почему?
– Когда-то в цирке была, фокусника видела. Назывался Кио. И на номерах – КИО.
– Угу, – согласился участковый. – Цвет машины?
– Белый.
– Неужели? – почему-то удивился Воловик. – А цифры номерного знака?
Нина пожала плечами.
– Не помню.
– Подумай.
– Нет, не припомню.
– Не сорок пять – сорок?
– А кто его знает…
Участковый придвинул к себе телефон.
– Садись, – кивнул на стул.
Нина посмотрела на часы.
– Перерыв у меня кончается.
– Жанна без тебя управится. Ей об этом, – ткнул пальцем в деньги, – говорила?
– А то как же… – Нина решила не рассказывать о поведении буфетчицы.
– Она знает, что ты у меня?
Нина не ответила, да, очевидно, Воловик и не требовал ответа, потому что уже крутил телефонный диск.
Села, внимательно глядя на участкового. Почему это его так заинтересовала белая «Волга»?
– Уголовный розыск? – спросил Воловик и сурово взглянул на Нину, словно предупреждая – все, о чем пойдет речь, не для посторонних ушей, только для нее сделано исключение. – Прошу капитана Хаблака. Товарищ капитан, докладывает старший лейтенант Воловик из Сосновки. Относительно кражи автомобилей… Вы приказывали немедленно звонить. Так вот, сегодня у нас тут была компания на белой «Волге». Серия сходится. Пьянствовали в кафе «Эней». Забыли в сигаретной пачке миллион рублей. Только что официантка принесла деньги. Задержать? Официантку? Извините, не так понял… Слушаюсь…
Воловик положил трубку, встал и надел фуражку. Взял со стола деньги, запер в сейф.
– Пошли, – сделал знак Нине. – Акт на деньги составим потом, сейчас времени нет.
Пока шла к набережной, счел возможным объяснить:
– Сейчас приедет из Киева капитан. Я буду сидеть в подсобке. Если вернутся те, что забыли деньги, незаметно сообщишь мне. Поняла?
– Они что, похитители автомобилей? – не удержалась от вопроса Нина.
Воловик только недовольно скосил на нее глаза.
Старший лейтенант просидел в подсобке почти час, но за деньгами никто не вернулся. Вместо этого к кафе подъехала черная «Волга», из нее выпрыгнул мужчина в сером костюме и белой сорочке, сразу прошел в буфет и спросил у Жанны о Воловике. Та лишь указала пухлым пальцем с ярко-красным ногтем на дверь подсобки – она все еще не могла смириться с потерей денег.
Воловика звать не пришлось, он уже стоял у двери.
– Не объявились, – кратко доложил он.
– Понятно – вы бы их, надеюсь, не упустили, – одними глазами улыбнулся капитан. – Я бы хотел поговорить с официанткой.
Капитан примостился на шатком стуле, предложив Нине более удобный, обитый дерматином. Воловик сел на ящик, потому что в подсобке стульев больше не было.
– Инспектор Киевского уголовного розыска капитан Хаблак, – представился он Нине. – Так это вы нашли деньги, забытые посетителями?
– Да, в сигаретной пачке.
– Как это случилось? Где лежала пачка?
– На столике, где же ей еще лежать?
– Могла выпасть из кармана на пол…
– Нет, на столе. В пачке с верблюдами.
– Американские сигареты «Кэмэл»? – сказал капитан. – Где эта пачка?
– Выбросила, я же не знала…
– Можно ее найти?
– Постараюсь… – Нина хотела встать, но Хаблак, остановил ее.
– Расскажите все по порядку. Все, что знаете. Сколько их было? Говорите, приехали на белой «Волге»? Когда и где поставили машину?
Нина скомкала краешек фартука. Смотрела на капитана, не зная, с чего начать.
Тот ободряюще улыбнулся. Официантка сразу понравилась ему: взгляд открытый и доброжелательный, правда, немного стесняется или нервничает, но ведь, наверное, впервые имеет дело с милицией.
– Давайте по порядку, – повторил он. – Итак, когда они приехали? И сколько их было?
– После двенадцати. – Нина сразу успокоилась. Смотрела прямо в глаза капитану. Они у него ласковые, успела подумать Нина, и пытливые. И вообще симпатичный. Правда, лицо скуластое и подбородок твердый, но ямочка на правой щеке – когда улыбается, и глаза большие, серые. А может, зеленые? В конце концов, какое ей дело до этих капитановых глаз? Поговорит несколько минут и, небось, больше никогда в жизни и не встретятся. Продолжала: – Приехали они в начале первого. Пятеро их, мужчины, никогда бы не подумала о них плохого, солидные такие…
– Почему так решили? – перебил капитан. – Солидные?
– Обхождение, – не растерялась Нина. – Солидного человека сразу видно, ну, походка, манеры, как разговаривает…
Капитан кивнул и попросил:
– Опишите внешность. Каждого.
Нина замолчала. Кажется, видела их снова, стояли перед глазами, особенно этот, высокий, очевидно, начальник, потому что разговаривал громче других и заказывал закуски. Но как рассказать? Немного подумала и начала не совсем уверенно:
– Приехали впятером. Сдвинули столики. Крайние под тентом, над рекой – лучшие места. Я еще подумала: столики у нас большие, могли бы за одним уместиться, но посетителей в это время не так уж и много – не возразила. Сели и стали заказывать. Точнее, один заказывал, высокий такой и черный, волосы не длинные, но буйные, густые. Побрит, еще одеколоном от него пахло.
Капитан удовлетворенно кивнул: женщина оказалась наблюдательной.
– Горбоносый, глаза на выкате… Вот, собственно, и все…
– А как одет?
– В сорочке… Жара, кто же сейчас костюмы носит? Хотя… один в пиджаке был. Снял его и повесил на спинку стула. Такой молодой, коренастый. Высокий и крепкий, я еще подумала: не старый, а лысый. Лет за тридцать. Сорочка на нем желтая, шелковая, с короткими рукавами. А черный в белой был, пальцы у него длинные, ногти ухоженные. И перстень носит. Обручальное кольцо само собой, а еще и перстень. Я и подумала: зачем мужчине такой перстень, с синим камнем?
– Любопытно, – снова одобрил капитан. – А остальные?
– Один маленький и толстый. – Неказистый такой из себя. В очках. Пузатый. Кажется, седой. Рядом с ним сидел в разукрашенной рубашке. Пожилой уже, а рубашка, как у молодого – переплетенные красные и синие кольца. Болезненный какой-то и носом шмыгал. Наверное, простыл. У него еще мешки под глазами, – обрадовалась Нина, что вспомнила, – я поэтому и подумала, что болезненный.
– А пятый? – напомнил капитан.
– Сидел спиной ко мне. Ничего не могу сказать… Но, лысина на макушке. Лысину видела, говорю ведь – спиной сидел. А больше…
Капитан кивнул. Да, Нина рассказала много. Спросил:
– Сдвинули столы – и что же заказали?
– Сначала две бутылки коньяку взяли. Воды еще минеральной и закуски, какая была. Еще икры банку с собой привезли, просили ключ, чтобы открыть. Потом добавили еще две бутылки коньяку и еще шампанского.
Нина кивнула на ящики с пустыми бутылками.
– Вот там, в верхнем, из-под коньяка «Киев». У нас его почти никто не пьет, четыре пустых видите?
Капитан подошел к ящику, осмотрел бутылки, не прикасаясь к ним.
– Не трогайте их, – попросил Нину. – Покажите, где стояла машина. Кстати, кто был за рулем? Он тоже пил?
– Машину они оставили за павильоном, и я не видела…
– Но ведь номер запомнили?
– Только буквы.
– Да, старший лейтенант говорил мне. – Они вышли во двор, и Нина повела капитана на асфальтированную площадку.
– Вот тут сбоку поставили, – показала пальцем в тень под соснами. – Пока они сидели, нам воду привезли. Три ящика на мотороллере, – сочла нужным уточнить, будто это сообщение имело существенное значение для капитана. – Я открыла дверь, так и обратила внимание на машину. Белая «Волга», красивый автомобиль.
– Откуда знаете, что эти пятеро приехали на «Волге»?
Нина растерялась: правда, откуда? Может, все-таки кто-то другой? Поставили машину и пошли купаться. Или в общественный центр.
Вдруг вспомнила:
– Они… рассчитались и сели в машину. Я слышала, как хлопнули дверцы и зарычал мотор.
– А вы сразу начали убирать столики и нашли деньги?
– Да.
– Посуда, из которой они ели, вымыта?
– Конечно.
– Поищите сигаретную пачку.
Нина кивнула и ушла, а капитан присел за столик, где несколько часов назад пили коньяк пятеро мужчин.
Должно быть, это автомобильные воры, за которыми он охотится вот уже целую неделю. Но не спеши, капитан. Что говорит в пользу этой версии? В течение недели в районе Сосновки, точнее, в окрестных лесах найдены три украденных в Киеве автомобиля. Все – «Волги», у всех сняты колеса, вынуты лобовые стекла, украдены аккумуляторы, генераторы, стартеры… Найдены также отпечатки пальцев двух человек на всех трех машинах. Сегодня утром украдена белая «Волга», и машина с такой же серией стояла здесь, в Сосновке, возле кафе «Эней». Маловато, ох, как маловато…
Белых «Волг» с серией КИО в Киеве, должно быть, не одна сотня, и, вероятно, тут, на свежем воздухе, обмывала какое-то событие компания солидных и денежных людей.
Вряд ли это похитители автомобилей. У тех свой почерк, свой, так сказать, размах – откуда у них красная икра и американские сигареты? Там люди, знакомые с техникой, которые могут быстро вынуть из машины стекло или снять карбюратор. Кроме того, вряд ли они рискнули бы поставить украденный автомобиль на виду у всех – белая «Волга» исчезла в семь утра, и все окружающие милицейские посты уже знали номер украденной машины.
Их было пятеро. На бутылках, конечно, есть отпечатки пальцев – чего им тут опасаться: только идя на «дело», стараются не оставить следов. Значит, надо проверить по картотеке, может, тут, в кафе над Днепром, делились добычей известные уже уголовному розыску рецидивисты. Далее – обязательно сравнить отпечатки пальцев на бутылках с найденными на украденных автомобилях. И все же вероятнее, что в «Энее» пьянствовали какие-то дельцы.
Надо доложить руководству, и пусть этим делом занимается ОБХСС.
Придя к такому выводу, Хаблак облегченно вздохнул. Дело с розыском посетителей «Энея» казалось ему малоперспективным, – тут сам черт ногу сломит.
Нина выглянула из павильона.
– Нашла…
Капитан направился в подсобку. В корзинке для мусора среди скомканных грязных салфеток лежала сигаретная пачка с желтыми верблюдами. Хаблак осторожно вытащил ее, передал Воловику.
– А теперь, девчата, – обратился он к Нине и Жанне, – придется взять у вас отпечатки пальцев, потому что вы держали бутылки и оставили на них свои следы.
– Чтобы знать, где ваши, а где посетителей, – пояснил Воловик.
Хаблак взглянул на часы.
– Я поеду, а вам, старший лейтенант, придется тут поскучать. До закрытия кафе.
– Угу, – кивнул Воловик.
Как ни спешил Хаблак, все же на несколько минут задержался в зале, разглядывая рисунки на стенах. Делал их действительно талантливый художник. Эней в высокой смушковой шапке стоит, положив руку на эфес сабли. Зевс сдвинул на затылок рваную соломенную шляпу, он только что опрокинул рюмку горилки и закусывает селедкой. Черти тащат к котлам с кипящей смолой грешников и грешниц. Смерть подняла косу, подстерегая захмелевшего казака…
Начальник Хаблака, полковник Каштанов, выслушав доклад капитана, только покачал головой.
– Белую «Волгу» нашли, – сообщил он. – Пока ты ездил в Сосновку. Как мы и предвидели, украли двое. Бывшие слесари станции техобслуживания. За Сосновкой.
– Наглецы! – возмутился Хаблак. – И на что они только надеялись?
Каштанов погладил свою густую седую бородку. Говорили, что он был единственный бородатый милицейский полковник, и что именно это мешало ему стать генералом. Еще после войны, когда Каштанов носил майорские погоны, очередной начальник, впервые встретившись с ним, спросил кратко:
– Кто?
Каштанов представился.
Начальник смерил его тяжелым взглядом и изрек:
– Штукарите! Немедленно побриться и доложить!
Каштанов не спорил, – круто повернулся и через полчаса, стоял перед начальством побритый. Генерал лишь взглянул, побагровел, но извиняться не стал.
– Почему не объяснили? – только и сказал он, будто Каштанов сам провинился перед ним. – Можете не бриться.
Глубокий шрам на щеке майора побелел от гнева. Его ранили в перестрелке с вооруженными грабителями, бандой, которая несколько месяцев терроризировала полесские села, и которую, наконец, оперативной группе Каштанова удалось обезвредить. Майору не исполнилось тогда и тридцати, капитанские погоны получил еще на фронте в дивизионной разведке, был стройный, высокий, и женщины засматривались на него. Кто-то посоветовал капитану отрастить бородку и таким способом замаскировать шрам.
Случай этот получил огласку, и с тех пор уже никто не смотрел косо на бороду Каштанова. Теперь она была уже сплошь белой, и Каштанов не стыдился своего шрама, но просто привык к бородке, как и все в управлении.
– Предыдущие машины – их работа? – спросил Хаблак.
– Их, – подтвердил полковник. – Одно только стекло успели продать.
– Может эту «Энеиду» перефутболим обэхаэсовцам? – спросил Хаблак.
– Почему – «Энеиду»? – не понял Каштанов.
Капитан рассказал про кафе «Эней» и о рисунках на стенах, высказав догадку, что сигаретную пачку с деньгами оставили торговые дельцы. Полковник не раздумывал:
– Надо найти их, – приказал он.
– Не знаю, что и делать, – пожаловался Хаблак. Каштанов погрозил ему пальцем. Укоризненно сказал:
– Не гневи бога. Они вон как наследили, больше некуда. Отпечатки пальцев, наверное, на бутылках, белая «Волга» и серия КИО, устные портреты, даже некоторые привычки их знаем. Красная икра и американские сигареты, – тебе это о чем-нибудь говорит?
– Если бы из нашего прихода… – вздохнул Хаблак. – Все-таки, отдел борьбы с хищениями знает свои «кадры», – сделал еще одну попытку, – разных расхитителей. Они их по запаху чувствуют.
– Ну, нюха тебе не занимать, – улыбнулся полковник, и Хаблак понял, что Каштанова, по крайней мере сегодня, ему не переубедить.
Вечер был светлый и теплый, а главное – совсем свободный. Домой идти не хотелось, Хаблака никто не ждал, жена уехала в командировку. Поужинав на скорую руку кефиром с булочкой, пошел на Русановку пешком… Он любил такие прогулки, хотя случались они не часто. Ритм жизни угрозыска почти исключал пеший способ передвижения – все время куда-то спешили. А сегодня он шел по паркам мимо Верховного Совета, спустился к Аскольдовой могиле и добрался до парка Примакова. Такая возможность только в Киеве – четыре или пять километров сплошных парков, где в этот вечерний час сладко пахнет резедой и матиолой. А потом – по мосту через Днепр. Конечно, Хаблак был единственным пешеходом: кто же, действительно, ходит пешком через мост Патона?
Русановка встретила огнями, отражавшимися в протоке. Хаблак немного постоял на мостике над каналом и пошел домой. Спать не хотелось, он взял журнал, но и не читалось, выключил свет и лежал с открытыми глазами, размышляя, как ему выйти на след этих посетителей «Энея».
Хаблак проснулся на рассвете. Похлопал глазами, все еще не веря, что лежит на диване под смятой простыней.
«Бессмыслица какая-то», – подумал капитан. – Аполлон и Эней с Плутоном… Приснится же такое. – Спрыгнул на коврик и принялся делать зарядку. Потом долго стоял под прохладным душем, улыбаясь про себя. Причудливый сон с мельчайшими деталями стоял перед глазами.
Постой, что же сказал этот Аполлон в конце? Мол, он считает, что следствие надо начать… Ха, большое дело: тут не только богу, а и ему, простому инспектору уголовного розыска, понятно, что следует начинать с машины. С белой «Волги» серии КИО. Интересно, сколько времени понадобится автоинспекции, чтобы составить список владельцев именно таких автомашин?
Хаблак почесал в затылке. Серия складывается из десяти тысяч номеров. Отбросить «Москвичи», «Жигули» и «Запорожцы»… Останется около пяти тысяч «Волг», не меньше. Сколько среди них белых? Тысяча, больше? Из этой тысячи надо найти одну, которая была вчера в Сосновке…
Капитан растерся жестким полотенцем и побежал на кухню, где уже свистел паром чайник. Колбаса, масло, крепкий чай – холостяцкий завтрак. Быстро вымыл посуду и поспешил к автобусу – в инспекцию добираться тремя видами транспорта.
Уже из автоинспекции капитан позвонил в угрозыск. Как и предполагал, отпечатков пальцев, найденных на бутылках из «Энея», в их картотеке не было. Связался с Сосновкой и приказал Воловику снова подежурить в кафе. Уловив нотки недовольства в тоне старшего лейтенанта, заметил:
– Сами же заварили кашу… Думаешь, у меня хлопот нет? Тебе что: сиди в подсобке, читай газеты, повышай свой уровень!
Он положил трубку и занялся списком владельцев белых «Волг».
До обеда Хаблак уже выписал пятьсот сорок фамилий. И надо же такое: когда ввели серию КИО, в Киев, кажется, начали поступать преимущественно белые «Волги». «Будто на заводе других красок нет!» – сердился Хаблак.
Капитан делал пока, так сказать, первичную обработку списка. Иван Сергеевич Попов, член-корреспондент Академии Наук, владелец автомобиля «Волга», номерной знак КИО 24–38. Если бы забыл деньги в «Энее», непременно бы вернулся. Чего ему пугаться?
Дальше: Андрей Герасимович Войнюк. Декан факультета. И тут можно поставить точку. Яков Семенович Сазонов – бригадир монтажников, депутат горсовета. Георгий Власович Биленко – народный артист республики.
А теперь Аркадий Васильевич Вишневский – заведующий базой. Извините, уважаемый, но вас занесем в отдельный список. Конечно, вы честный человек и никогда не узнаете, что милицейский капитан заподозрил вас в чем-то нехорошем, но такая уж у нас служба, и в случае чего он готов искренне извиниться перед вами… Семен Семенович Гайдученко – водитель такси. Этого могли подрядить на поездку в Сосновку. Тоже в отдельный список…
Список этот все удлинялся, и никто не знал, каким бы он в конце концов стал, если бы телефонный звонок из Сосновки не прервал этой неблагодарной работы. Воловик сообщил такое, что Хаблак, бросив свои списки, немедленно позвонил полковнику Каштанову и уже через четверть часа уехал из Киева.
Жанна заперла кафе на перерыв. Даже не кивнув Нине, побежала куда-то. Нина с Воловиком пошли по набережной, а потом участковый свернул налево, а Нина – в конец улицы, к базару.
Нина шла поселком, любуясь цветами возле домов. Сосновка буквально утопала в море цветов – изысканные розы и гладиолусы росли рядом с непритязательными бархотками, мальвами, флоксами. Внимание Нины привлекли огромные махровые маки. Остановилась, запоминая место – осенью надо будет попросить семена.
