Текст книги "Три дороги"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

Брет добрался до кафе «Золотой закат» только в начале одиннадцатого. Заведение было пусто, если не считать нескольких ранних выпивох. Утром здесь всегда было зябко и одиноко; так у больных лихорадкой каждый день начинается с пониженной температуры. Но она постепенно поднимается, достигая к жаркому вечеру своего пика – состояния бреда. Длинный зал чем-то напоминал Брету его собственный организм с похмелья – неубранный и практически пустой, пропахший прогорклым маслом и пролитым виски.

К счастью, в это утро здесь не было ни одного из барменов, которые стали свидетелями драки. Брету еще не приходилось встречаться с человеком, который стоял за стойкой бара, – молодым человеком с мелкими округлыми чертами лица, как у истощенного младенца, с мешками серой гусиной кожи под бледными глазами неопределенного цвета. Это и есть Роллинз?

Возбуждение не придало ему сил, скорее наоборот. Он сел в ближайшую к двери кабинку и стал размышлять. Он не должен надеяться, что Роллинз ему что-нибудь расскажет. Полиция допрашивала его очень давно и узнала от него только одно: Лоррейн ушла отсюда без провожатых. Даже если Роллинзу известно что-нибудь еще, Брет не мог рассчитывать, что ему удастся это выведать. И все же возбуждение не покидало его. У него даже закружилась голова, да так сильно, что, когда лицо Роллинза – если это было именно его лицо – пошевелилось за стойкой бара, спертый воздух в зале зазвенел, как электрический колокольчик.

– Что вам принести? – Из кухни вышла официантка со смуглым лицом в ямочках и теперь спокойно стояла возле него в позе прислуги.

Он вспомнил, что ничего не ел с середины вчерашнего дня.

– Можно яичницу и поджаренный ломтик хлеба?

– Да. Сегодня у нас есть грудинка. Если хотите, поджарим яичницу с грудинкой.

– Хорошо. И принесите мне сразу же пакет молока. – Его пересохшее небо все еще сожалело о бутылке молока, которую Брет так и не открыл в знак своей независимости, оставил на столе в кухне Гарри Милна.

– Целый пакет молока? – Официантка приподняла густую черную бровь. – Может быть, в молоко что-нибудь добавить?

– Нет, не надо. Я большой любитель молока.

Потом она с любопытством наблюдала, как он пьет молоко, словно это невесть какая невидаль. Она не ушла и тогда, когда он поглощал яйца с грудинкой.

– Вы очень проголодались, – заметила она.

По утрам чаевых здесь не давали, да и вообще надо было ублажить этих шаромыжников, чтобы сорвать с их потной ладони хоть положенный гривенник. Поэтому можно было не особенно церемониться.

– Ага, – отозвался он. – Я большой любитель пожевать.

Она засмеялась, хотя он оставался серьезным. И надо же, он дал ей целый доллар и сказал, что сдачу она может оставить себе! Похоже, дела в этом заведении начали поправляться. На минуту она забыла о своих вздувшихся венах и почти перестала желать, чтобы атомная бомба разорвалась прямо над крышей кафе «Золотой закат» и уничтожила все вокруг на несколько квадратных километров, весь Лос-Анджелес и, конечно, ее саму.

– За стойкой сегодня Джеймс Роллинз? – спросил Брет.

– Угу, это Джимми.

Все посетители покинули бар, кроме одной утренней пташки. Роллинз включил кипятильник для старичка, который еще оставался в зале, а сам начал подрезать себе ногти перочинным ножичком, сосредоточенно хмурясь от скуки.

– Передайте ему, что я хотел бы с ним поговорить, хорошо? Здесь.

– Конечно, – отозвалась официантка и направилась к стойке.

Роллинз вышел из-за стойки через низенькую дверцу и подошел к Брету быстрыми, резкими шагами.

– Чем могу служить, любезный?

– Присядьте, пожалуйста.

– Это можно. – Он сел по другую сторону столика, его полукруглый бледный лоб все еще озадаченно морщился.

Брет не торопясь спросил:

– Вы работали в тот вечер, когда убили госпожу Лоррейн?

Ухмылка скривила губы Роллинза, хотя они и остались крепко сжатыми. Лицо его напряглось.

– Да, верно. Ну и что?

– Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали о ней все, что тогда увидели.

– Вы полицейский? – быстро спросил он скучающим тоном. – Полицейским я уже все рассказал.

Брет вынул из кошелька двадцатидолларовую кредитку и сложил ее. Хищный огонек тускло сверкнул в глазах бармена.

– Нет, я не полицейский. Меня просто интересует, что случилось с госпожой Тейлор.

– Я знаю не больше вашего о том, что с ней стряслось. Она ушла отсюда в тот час, и больше я ее не видел. – Сделав явное усилие над собой, он оторвал взгляд от двадцатидолларовой бумажки и посмотрел в глаза Брету. Его глаза были такими же прозрачными и чистыми, как джин.

– Она была пьяна?

Широкий, но веселый оскал Роллинза приоткрыл золотую коронку на зубе мудрости.

– А вы как думаете? Вы сказали, что знали Лорри. Я ее никогда не видел особенно трезвой. А вы?

– Я не говорил, что знал ее.

– Ах вот как! Я принял вас не за того. Почему это вас интересует? Послушайте, может, вы хотите написать детектив? Вы – писатель?

– Нет. – Интервью явно не получалось, и не было больше смысла в осторожности и осмотрительности. – Моя фамилия Тейлор. Она приходилась мне женой.

– Вы ее муж? – Роллинз выпрямился, и противоречивые чувства скукожили его лицо, внезапно состарив. – Я думал, что вы... – Он прикусил язычок.

– Меня не интересует, что вы думали. – Брет развернул кредитку и разгладил ее на столе. – Вы абсолютно уверены в том, что она ушла отсюда одна?

– Конечно. И я не единственный тому свидетель. Вы это знаете. Я не стал бы ничего скрывать.

– Вы назвали ее Лорри...

– Разве? Это, наверное, у меня сорвалось. Знаете, как это бывает.

– Не знаю. Расскажите. Она часто приходила сюда?

– Да, конечно. Не проходило и двух дней, чтобы она не появилась здесь.

– Одна?

– Конечно, одна, – с готовностью подтвердил Роллинз. – Крошка была сама по себе и в хорошем настроении. Всегда немного подвыпивши, но вряд ли это можно ставить ей в упрек.

– Я не сержусь на нее, – попросил Брет, заставляя себя говорить ровным голосом, несмотря на охватившие его чувства. – Вы относились к ней по-дружески?

– Нет, наши отношения не назовешь приятельскими, – ответил Роллинз с некоторой тревогой. – Конечно, я познакомился с ней, она ведь так часто приходила сюда.

– И всегда одна?

– Я же сказал вам, одна. Послушайте, мистер, я должен извиниться, мне надо вернуться за стойку. В любую минуту может прийти хозяин. – Он бросил прощальный взгляд на двадцатидолларовую бумажку и поднялся.

– Присядьте еще на несколько минут, – предложил Брет. – У вас всего один посетитель, и он еще не допил свой бокал. – Из бумажника он вынул вторую двадцатидолларовую бумажку и положил ее поперек первой.

Роллинз некоторое время сопротивлялся магнетическому тяготению к кредиткам, но постепенно они заставили его сесть.

– Не знаю, что вы хотите от меня услышать, – сказал он после некоторого молчания. – Детка не была потаскушкой, если вы хотите это выяснить. У меня с ней никаких дел не было, я просто подавал ей напитки. Я не знал даже ее фамилии до тех пор, пока не прочитал в газетах.

– Вы прекрасно понимаете, к чему я клоню. Моя жена погибла, я стараюсь выяснить как.

– Но почему вы обращаетесь ко мне? Я не ясновидящий. Я рассказал полицейским все, что знаю, но это не помогло делу.

– Не было ли у нее каких друзей? Вы можете дать мне какую-то нить, ведь она приходила сюда чуть ли не каждый вечер.

– Понятно, что она знала очень многих завсегдатаев. Всем она нравилась. Парни угощали ее, но в этом не было ничего такого.

Рвение Роллинза убедить мужа в невиновности Лоррейн было явно чрезмерным. Это подстегнуло Брета продолжать расспросы.

– Кто ее угощал? Назовите кого-нибудь.

Роллинз поежился, но остался прикованным к месту в надежде на сорокадолларовый куш.

– Я не веду дневников, мистер Тейлор, – жалостливо протянул он. – У меня нет списков имен. Я не вникаю в частную жизнь посетителей.

– Дайте одно имя. Назовите одного человека, который знал ее. Одного человека, который угощал ее.

– Я никому не хочу неприятностей, господин Тейлор. Угостить девушку бокалом вина не преступление, и мне нет дела до того, как ведут себя люди, если они не нарушают порядок в баре. Я не стану за сорок баксов причинять неприятности кому-либо из своих клиентов.

– У меня в кошельке много двадцаток. Сколько?

– Поймите меня правильно, господин Тейлор. Дело совсем не в деньгах...

– Сколько?

– Сотню? – прошептал Роллинз.

– Что я получу за эти деньги?

Роллинз наклонился над столом и стал говорить спокойно. Его глаза бегали по сторонам, от кухни к входной двери.

– Есть тут один малый, который проявлял к ней интерес. Он пытался взять ее с собой пару раз, но она не согласилась.

– Когда?

– Ну, несколько раз. Он был здесь и в тот вечер, когда ее убили. Он предлагал подвезти ее до дому, но она его отбрила.

– Вы думаете, это стоит сто долларов?

– Подождите минутку. Я еще не все сказал. Но, ради Бога, господин Тейлор, не впутывайте меня в это дело. Я не хочу никому неприятностей, – произнес он, явно имея в виду себя.

– Поэтому вы и не сообщили об этом полиции?

Отхлынувшая от лица Роллинза кровь проявила прыщики.

– Уж не собираетесь ли вы рассказать об этом полиции? У меня не было оснований думать, что этот малый как-то причастен к ее убийству. Не мог же я бросить его на растерзание льва без всяких причин!

– Он ваш приятель?

– Нет, его нельзя так назвать. Если бы он был моим приятелем, я не выдал бы вам его фамилию за сто баксов.

Разве нет? – подумал Брет. Но вслух сказал:

– Вы еще не назвали его фамилию.

– А вы еще не передали мне сотню.

– Пока что – сорок. – Он продвинул кредитки по поверхности стола. – Вы сказали, что вам есть что добавить.

Рука Роллинза сделала быстрое движение, как проворная белая птица, и кредитки будто сдуло со стола.

– Вы намереваетесь отдать мне остальные?

– Когда расскажете все остальное и если это будет что-то существенное.

– Понятно. Но могу ли я вам довериться?

– Мне-то вы можете верить вполне. Меня самого беспокоит, могу ли я положиться на вас?

– Я рассказываю вам то, что знаю. Ничего лучшего предложить не могу.

– Что-то вы очень тянете. Продолжайте.

– Так вот. Этот человек пытался прихватить Лорри – вашу жену, как я уже сказал. Она ответила, что доберется до дому одна или что-то в этом роде, – слов я не расслышал.

– Это случилось в тот вечер, когда ее убили?

– Да, за несколько минут до ее ухода. Она вышла одна, как я и сказал, но этот человек тут же встал и пошел вслед за ней. В тот день я не придал этому значения, но вся эта сцена ожила в моей памяти, когда на следующий день тут появились полицейские. Я знал, что у этого малого неподалеку запаркована машина и он мог увязаться за ней, чтобы на улице еще раз попытаться уговорить.

– Кто он такой?

– Это парень, который иногда заходит сюда. Когда-то он был одним из обычных прощелыг, но сумел заработать во время войны и теперь открыл свое собственное питейное заведение в Глендейле. Но он остался мошенником. Грязный ублюдок обещал мне там место, а потом все переиначил и взял барменом Лефти Свифта – неженку, каких поискать.

– Понятно.

– Что вам понятно?

– Вы уверены, что не хотите его просто подставить?

– Клянусь Богом, господин Тейлор, больше всего я хочу избежать неприятностей. Вы просили меня рассказать все, что я знаю, именно это я и делаю. Ради Христа, не говорите Гарту, что услышали от меня.

– Гарт? Его фамилия Гарт?

– Да, Бертон Гарт. Но вы должны обещать, что не скажете ему, что я вам сообщил. Не знаю, имеет он отношение к убийству или нет, но если имеет, я не хочу быть никоим образом замешанным в это дело.

– Если дело не дойдет до суда. А если дойдет, то вам придется выступить в качестве свидетеля.

– Да, пожалуй, – неохотно согласился он. – Получу ли я остальные шестьдесят?

– Если этот Гарт действительно на что-либо выведет. В ином случае нет.

Обескураженный Роллинз огрызнулся, как рассвирепевший зверек:

– Так мы не договаривались. Вы обещали сотню.

– Вы получите остальное после того, как я повидаю Гарта. Я вам сказал, можете мне довериться.

– Довериться вам? – Роллинз ехидно рассмеялся. – Вы мне обещали сотню, а дали жалкие сорок.

– Успокойтесь, а то отберу и эти сорок, оставлю их у себя до поры до времени. – Брет поднялся, отбросив широкую тень на стену кабинки, возле которой сидел Роллинз. – Где я могу найти Бертона Гарта?

– Откуда мне знать, увижу ли я вас еще когда-нибудь? – проворчал Роллинз.

– Я сказал, не беспокойтесь об этом. Где сейчас Гарт?

– Ему принадлежит заведение под названием «Кокалорум» в Глендейле. Вероятно, он сейчас там. Не могли бы вы оставить мне свой адрес?

– У меня нет адреса, – ответил Брет, направляясь к выходу.

Глава 14

В обычных условиях он не счел бы для себя возможным взять такси в Глендейл, но теперь деньги потеряли для него свою ценность. В кармане у Берта лежало примерно четыреста – пятьсот долларов, еще пара тысяч в банке, и он был убежден, что ему хватит этой суммы, чтобы завершить дело, на которое он вслепую нацелился. Единственной валютой, которую он боялся зря расходовать, было время: он считал, что времени у него в обрез.

Полчаса поездки до Глендейла он сидел подавшись вперед, словно желая придать машине дополнительное ускорение. Потребность хоть в чем-то удостовериться, помноженная на нежелание проводить новые дни и недели в ожидании и поисках пропавших следов, привела к тому, что он был уже почти уверен: Бертон Гарт и есть тот человек, который убил Лоррейн.

Заведение «Кокалорум» находилось в одном квартале от восточного Бродвея, в центре Глендейла. Это был бар с новым, сверкающим фасадом из черно-оранжевого пластика. Он попросил шофера такси подождать его.

– Да, господин Гарт был на месте, – сообщил мягким голосом молодой человек за стойкой. – Он в своем кабинете, в глубине помещения. – Бармен предложил тут же позвать его.

– Я бы хотел переговорить с ним у него в кабинете.

– Как вам угодно, сэр. Последняя дверь направо, рядом с детской комнатой.

Дверь кабинета была полуоткрыта. Брет постучал и вошел.

Гарт сидел за новым стальным письменным столом, который занимал почти половину небольшой квадратной комнаты. Это был лысый мужчина лет около пятидесяти, с тяжелым подбородком и толстой шеей, что подчеркивало остроту его носа и малые размеры глаз, одетый в дорогой спортивный пиджак кричащего цвета, под стать яркой броскости галстука ручной работы с видом заката. Такой мог сойти за важного человека среди пьяниц, недоделанных, трусов, проституток и воров, если бы у него в карманах было много денег и он бы их прожигал. Брет возненавидел его с первого взгляда, но это ничего не значило. Этот человек казался слишком осторожным и хитрым, чтобы пойти на преступление.

– Что вам угодно, сэр? – спросил Гарт хриплым тенором.

– Это целая история.

– Ну, сейчас я занят. Если вы скажете, что вам нужно, мистер...

– Моя фамилия Тейлор. Лоррейн Тейлор приходилась мне женой.

– Я не знаю такой дамы. Или мог знать? – Его глаза нервно забегали, испортив впечатление от улыбки.

Как и все явные мошенники. Гарт вполне мог поддаться запугиванию.

– Думаю, вы ее знали, – сказал Берт. – Вас видели на улице вместе в тот вечер, когда ее убили.

– Тут, наверное, вышла ошибка. – Голос Гарта прозвучал громко и твердо, но он наклонился над письменным столом и толкнул дверь, чтобы закрыть ее.

Смешанная волна отвращения и, неприязни пробежала по телу Брета. Неужели он наконец-то нашел разгадку, здесь, в камере без окон, в лице этого стареющего тенора в галстуке ручной работы?

– Садитесь, пожалуйста, господин Тейлор. Не могу понять, о чем вы говорите, но готов помочь, если смогу. Вы сказали, что вашу жену убили? – Он раздражающе щелкнул языком.

– Вечером двадцать третьего мая прошлого года, примерно в половине одиннадцатого. Вас видели с ней незадолго до этого. Вы это отрицаете?

– Конечно, отрицаю. – Но он не был так рассержен и возмущен, как можно было бы ожидать. – Скажите, господин Тейлор, чего, собственно, вы хотите добиться? Это шутка? Мне не до шуток.

– И вы, кажется, не очень-то развеселились.

– Понятно, что я не нахожу смешным, когда кто-то сваливается мне как снег на голову и обвиняет в том, что я замешан в убийстве. – На его лице начала вроде бы появляться улыбка, но в маленьких глазках застыл испуг. – Я не помню даже, что я делал двадцать третьего мая.

– Нет, вспоминайте. В тот вечер вы были в кафе «Золотой закат». Предложили моей жене подвезти ее домой, а она отказалась. Когда она вышла из кафе, вы последовали за ней и опять предложили отвезти ее в своей машине.

– Кто-то науськивает вас на меня, господин Тейлор, рассказывая обо мне небылицы. Кто это делает?

– Вы встретитесь с ними в суде, – рассудительно пообещал Брет. Пока что этот мужчина ни разу не поскользнулся, во всяком случае на словах, но Брет был теперь почти уверен, что он что-то скрывает. – Я хочу, чтобы вы вместе со мной поехали в полицию, чтобы там могли сверить ваши отпечатки пальцев с отпечатками, которые были найдены в моей комнате.

– Идите вы к черту! – закричал Гарт таким голосом, который можно было принять и за визг, и за лай.

– Если вы не поедете к ним, то они приедут к вам сюда.

Злоба, раздувшая физиономию Гарта, вырвалась наружу, шипя вместе со словами, как вырывается воздух из проколотого воздушного шара.

– Господи милостивый, так же нельзя! У меня жена и дети. Я недавно начал заниматься здесь законным бизнесом. Нельзя же так: напускать на меня полицейских без всякой причины.

– У меня ведь тоже была жена. Были вы возле нее, когда она умерла?

– Нет, не был! Присядьте, ради Бога, и выслушайте меня, господин Тейлор. Вы не можете так поступить со мной. Я никогда не желал зла ни вам, ни вашей жене. Садитесь и разрешите мне объяснить, почему по этому делу сюда нельзя приглашать полицейских. Я приобрел себе кучу врагов, когда бросил заниматься рэкетом. Они спят и видят, как бы сплавить меня в тюрьму.

– Меня не волнуют ваши перспективы, меня интересует правда.

– Я вам говорю сущую правду, господин Тейлор. – Его гладкая коричневая лысина блестела, как тающий лед.

– Вы пока мне ничего не сообщили.

– Я не виновен. Вы должны это понять. Я не способен на такое преступление, господин Тейлор. Моей собственной дочери почти столько же лет, сколько было ей.

Брет тяжело навалился на стол и посмотрел в его повернутое кверху лицо.

– Вы говорили, что не знали ее.

– Я знал ее.Конечно, знал. Я подвез ее до дому в тот вечер. Но отсюда не следует, что я убийца, ведь правда? Если я просто подвез девушку до дому. Вы – рассудительный человек, господин Тейлор. Я бы вам не стал все это рассказывать, если бы был виновен, правда? Я так же не виновен, как и вы. Почему вы не присядете?

Брет опустился на второе кресло в этой комнате, колени неудобно уперлись в край стола. Гарт вынул белый шелковый платок из бокового кармана и отер вспотевшее лицо.

– Здесь жарко, – хрипло произнес он.

– Мне начинает надоедать ожидание.

– Да, конечно. Я не хочу вас задерживать, господин Тейлор. – Но речь потекла сплошным потоком, как будто Брет нажал на кнопку. – Я совершенно не знал, что молодая дама замужем. Вы не должны забывать об этом. Для меня это была просто красивая девушка, которую я заметил раз или два в кафе «Золотой закат», и получилось так, что она мне понравилась, в хорошем смысле. Я чувствовал себя одиноко – мы с женой не очень счастливы друг с другом, господин Тейлор, и мне показалось, что она тоже скучает. Подумал, что было бы неплохо, если бы мы узнали друг друга поближе. Могу побожиться, что имел в виду только общение в компании.

– Вам еще придется рассказывать обо всем этом под присягой. Продолжайте.

– Вы совершенно правильно сказали, вечером двадцать третьего мая я находился в «Золотом закате», и получилось так, что я увидел ее опять. Честно говоря, она немного перебрала спиртного, и я начал слегка тревожиться за нее. «Золотой закат» – это не первоклассный ресторан, и некоторые из посетителей неразборчивы в средствах, мягко выражаясь. Ну, короче говоря, я предложил подвезти ее домой в своей машине. Как замужняя женщина – она, правда, не сказала мне об этом, – она, совершенно естественно, отказалась. И понятно, я счел свою миссию законченной. Для меня было бы лучше, если бы я тогда же выкинул все это из головы, но я этого не смог сделать, господин Тейлор. Я беспокоился за нее и наблюдал за ней. Я уже упомянул вам о своей дочери, которой скоро стукнет восемнадцать. Госпоже Тейлор было не больше...

– Бросьте эти покровительственные нотки, – грубо прервал Брет. – Уж не думаете ли вы, что я вам поверю?

Смягчившееся было лицо опять посуровело от притворного потрясения.

– Вы хотите меня обвинить...

– Я сказал, не надо об этом. Меня от этого тошнит.

Гарт опять провел платком по лицу. Брет видел, как влага проступает через мягкий шелковый воротник, облегавший мясистую шею. Может быть, в комнате и было жарко, но самому ему было холодно, не грела даже кровь. Сердце громко стучало в груди, как сухая палка о барабан.

– Продолжайте, – сказал он.

– Ну вот. Через некоторое время я увидел, что она уходит. Она не совсем твердо держалась на ногах, и я не знал, сможет ли она сама добраться до дому. Вышел вслед за ней, предложил подвезти, и она согласилась. Она не жаловалась, но у меня создалось впечатление, что ей несколько нездоровилось. В общем, я отвез ее прямо домой. Поездка на машине, казалось, пошла ей на пользу, потому что, когда мы подъехали к дому, она выглядела значительно лучше. Если хотите знать, она любезно пригласила меня зайти и выпить по рюмке вина, и я, как дурак, согласился. Когда мы поднимались по ступенькам парадного крыльца, из парадной двери выбежал какой-то мужчина. Госпожа Тейлор шла немного впереди меня, он оттолкнул ее и бросился на меня. Здоровый, ужасно сильный малый. Я пытался отбиться, но он накинулся на меня, как сумасшедший. От его удара я потерял равновесие и полетел вниз по лестнице. Когда я попытался подняться на ноги, он опять прыгнул на меня и сбил с ног на тротуаре. Я не трус, господин Тейлор, но понял, что мне с ним не сладить. Поэтому побежал к машине и уехал.

– Почему вы не вызвали полицию?

– Я подумал об этом, но, видите ли, полицейские не относятся к числу моих лучших друзей. И учтите мое положение, господин Тейлор, я абсолютно ни в чем не был виноват, но кто бы в это поверил? Вы сами в это не верите, хотя я вам рассказал, как обстояло дело. Я женатый человек, и в общем-то делать мне было там нечего. Я решил, что этот мужчина был ее мужем. Он выскочил из ее дома, и к тому же, когда он ее оттолкнул, она сказала что-то такое, что заставило меня подумать: это ее муж.

– Что же она сказала?

– Я не помню точно. Но что-то вроде: «Не трогай меня, ублюдок!» Во всяком случае, она обратилась к нему так, будто знала его. Я был уверен, что это ее муж, иначе не убежал бы таким образом. И понятно, не стал вызывать полицию. Но я не сообразил, что это не был ее муж, пока не прочитал обо всем в газетах на следующий день и не узнал из отчетов, что ее муж – офицер военно-морского флота. А тот малый был в гражданской одежде.

– Как он выглядел?

– Здоровяк вроде вас, как я уже сказал, и, кажется, очень хорошо одет. Довольно симпатичный внешне. Но я не успел рассмотреть его лицо. Было уже темно, и все случилось дьявольски быстро. Через минуту я уже валялся на спине на тротуаре, а в следующую минуту вскочил в свою машину и дал оттуда деру.

– Все равно кажется странным, что вы не обратились в полицию, – медленно произнес Брет.

– Я же объяснил. Мне показалось, что это ее муж.

– Но на следующий день, когда узнали, что он не был мужем? Когда вы прочитали в газетах, что ее убили?

– Я не посмел обратиться к полицейским, – жалобно процедил Гарт. – Скажем, я бы сообщил им об этом малом, а они не смогли бы его разыскать. Что бы тогда стало со мной? Могу ответить вам: я был бы на полпути в тюрьму Сан-Квентин и к газовой камере за убийство. Я не убивал, но не мог доказать, что не делал этого.

– В такой же ситуации вы и теперь, не так ли? Вы уверены, что мужчина, который вас избил, действительно существует?

– Побойтесь Бога! – дико закричал Гарт. – Посмотрите вот на это, если не верите. – Он указал на длинный белый рубец, протянувшийся несколько ниже и параллельно правой брови. – Этот малый чуть не выбил мне правый глаз, а на затылке посадил шишку величиной с гусиное яйцо. Да я едва сумел унести ноги от этого маньяка.

– У меня тоже есть шрамы, но они ничего не доказывают.

– Хорошо! Ладно! Я докажу вам. Поедем с Лос-Анджелес, прямо сейчас.

– Зачем?

– Я смогу доказать, что говорю правду. Мое лицо так сильно кровоточило после удара этого малого, что я вынужден был броситься к ближайшему доктору, и он наложил восемь швов на мой глаз. Может быть, вы знаете его? Доктор Ральстон. Он живет всего в двух или трех кварталах от вашего дома.

– Я его не знаю. Да и в доме этом я совсем не жил. Но мы поедем и повидаемся с ним. На улице меня ждет такси.

Гарт встал и взял широкополую шляпу жемчужно-серого цвета с сейфа, стоявшего в углу комнаты. Когда он сидел за письменным столом, то создавалось впечатление, что это крупный человек, но когда он встал, то Брет увидел низенького крепыша, нервного карапузика, у которого от страха дрожали ноги.

В такси Гарт дергался и чувствовал себя не в своей тарелке. Он пытался завести разговор о своей семье, но Брет не поддержал эту тему. Когда Гарт наконец успокоился, воцарилось молчание. Брет отвернул лицо от попутчика и смотрел на однообразные картины улиц, которые они проезжали. Проносились оштукатуренные или сборные дома, почти все одноэтажные, построенный на крошечных участках пятьдесят на шестьдесят футов, где оставалось место для квадратной лужайки перед фасадом, для сушки белья и крохотного садика за домом. Скученные дома, в которых было не больше индивидуального, чем в кроличьих клетках, полосой тянулись под полуденным солнцем, создавая картину городского смирения. Ведомые мечтой об освоении Дикого Запада, размышлял он, последние переселенцы приехали сюда со всех концов страны, со всего света, чтобы устроить домашний очаг на плоской и пустой оконечности этих улиц.

– Улица Цезаря, – вдруг произнес Гарт. – Скажите, это не ваша улица? Вон там ваш дом, не так ли?

– Правда? – Брег покрутил во все стороны головой и в заднем стекле на мгновение увидел оштукатуренное бунгало, на которое показывал Гарт. Оно было таким же, как все остальные дома, Брет никогда не видел его.

Гарт с любопытством посмотрел ему в лицо.

– Вы не узнаете своего собственного дома?

– Я сказал вам, что никогда здесь не жил. Жена купила его, когда я находился в море.

Вдруг ему почудилось, что он все-таки видел этот дом той ночью, когда Гарт побывал там. Та ночь все еще оставалась пробелом в его памяти. Все, что он знал о ней, было известно ему с чужих слов, но это Гарта не касалось.

– Сейчас там кто-нибудь живет?

– Не знаю. Ну, конечно, кому же там жить? Нет, он пустует.

– Мне показалось, что я увидел даму в заднем дворике, но, наверное, она из соседнего дома.

Вскоре водитель высадил их перед двухэтажным сборным домом с выцветшей надписью на деревянном щитке, прикрепленном к ограде: «Гомер Л. Ральстон, доктор медицины».

– Хорошо, что я увидел эту вывеску, – сказал Гарт. – Из меня хлестала кровь, как из недорезанного поросенка, и доктор сказал, что таким ударом можно убить человека.

Другая надпись на входной двери предлагала: «Звоните и входите». Тускло освещенная приемная была заполнена пациентами, которые смирно ожидали своей очереди под холодным взглядом медсестры, восседавшей за столиком возле двери. Она посмотрела на вновь вошедших.

– Да?

– Нам надо увидеть доктора, – объяснил Гарт.

– Доктор очень занят. Вам придется ждать своей очереди.

– Мы пришли сюда не для лечения, – пояснил Брет. – Это касается юридического вопроса.

Она пожала плечами в накрахмаленном халате, выражая суетливую покорность.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Я выясню, что можно сделать, когда выйдет очередной пациент.

После томительных пяти минут ожидания их провели в кабинет для консультаций. Доктор – крупный мужчина лет шестидесяти, с понурым лицом – сидел боком за своим столом.

– Чем могу быть вам полезен, джентльмены? – спросил он, не вставая с места.

– Доктор, вы не помните меня? – живо спросил Гарт. – Вы наложили несколько швов на мой глаз в мае прошлого года.

Врач посмотрел на него повнимательнее.

– Постойте, вы пришли сюда в нерабочее время, не так ли?

– Да, совершенно правильно. Дело касалось...

Брет прервал его:

– Пускай доктор вспоминает сам.

Доктор перевел взгляд с одного на другого. Очки с толстыми стеклами делали его карие глаза похожими на подозрительных лягушат.

– У вас были неприятности с глазом, мистер...

– Гарт. Бертон Гарт. Все обошлось, доктор. Мой лечащий врач в Глендейле, а именно Гларк, раза два приходил для осмотра и снял швы...

Доктор тут же прервал его:

– Если проблем нет, мистер Гарт, то извините, меня ждут пациенты.

– Но проблема есть, – заметил Брет. – В определенный момент, двадцать третьего мая прошлого года, было совершено преступление. Гарт утверждает, что заходил в вашу клинику именно в то время.

Доктор снял очки, обнажив свои маленькие, уставшие, старые глаза.

– Вы из полиции?

– Я расследую это дело частным образом. Не могли бы вы проверить время, когда Гарт приходил к вам?

– Разве вы не помните, когда я к вам пришел, доктор? Вы не могли этого забыть. Вся моя рубашка была залита кровью.

– Я вас хорошо помню. Я как раз собирался ложиться спать. Постойте, это было где-то около десяти часов вечера.

– Можете ли вы присягнуть в этом? – спросил Брет.

– Думаю, что да. Да, смогу. Это случилось около десяти.

– А дата?

Доктор поднял кверху ладони своих крупных рук в беспомощном жесте.

– Я не всегда помню даже, какой сегодня день недели. Но можно проверить по моим записям. – Повысив голос, он позвал: – Мисс Дэвис.

В дверь вошла молодая медсестра.

– Да, доктор?

– Вы помните тот вечер, когда я вызвал вас, чтобы помочь этому джентльмену подлечить глаз? Господин Гарт, да?

– Вы помните, в какое время вам позвонил доктор? – спросил Брет.

Она подняла взгляд к потолку и довольно долго молчала.

– Это было чуть позже десяти, – отозвалась она наконец. – Может быть, десять минут одиннадцатого. Я обратила внимание на время, потому что было очень поздно.

– Проверьте дату по записям, мисс Дэвис. Эти джентльмены подождут в приемной. – Доктор отмахнулся от их благодарности и нажал кнопку звонка под столом.

Несколько минут спустя мисс Дэвис принесла им заполненную карточку, на которой значилась дата посещения мистера Гарта – 23 мая.

– Ну вот, такие дела, – констатировал Гарт, когда они выходили из дома. Теперь, когда тяжесть страха с него слетела, все больше начинали проявляться противные черты его характера. – Может быть, в другой раз вы не будете так торопиться обвинять невинных?