Текст книги "Жестокий океан жизни (СИ)"

Автор книги: Рощин-Щавинский Макс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 55 страниц)

Даже в этом бескрайнем небе..., был такой же застой, как и во всей стране....

Был также полный застой и в Душе самого Максима. А ещё, у Максима было такое ощущение, что как будто бы он потерял, даже тот малопонятный для него "смысл жизни...", о котором, у него имелось всего лишь смутное представление, и то, что он очень основательно и надолго затерялся в этом огромном и далеко не всегда гостеприимном мире. Остановился и застыл в нём, без всякого движения куда-либо, как жук-скарабей, в кусочке янтаря.

Твёрдая Земля, которая находилась где-то там далеко внизу, и могла служить какой-то опорой для Максима, была сейчас потеряна и недоступна, а пространство, которое окружало самолёт и подавно.

Землю хоть изредка, но можно было ещё увидеть через окошко-иллюминатор в самолёте, а вот воздух, увидеть, а уж тем более потрогать, было никак нельзя. Облака, которые находились под самолетом, тоже как будто застыли на месте, перестав выполнять своё извечное предназначение, перемещаться куда-нибудь, в какую-либо сторону. Быстро ли, медленно, но все равно, в каком-то направлении, двигаться.... И только напряженный гул моторов говорил о том, что самолёт все-таки, куда-то, пусть неощутимо для тебя, но летит, и именно в том направлении, которое было понятно и известно, только лишь ему одному.

Весь мир для Максима сейчас, как будто бы остановился и, не двигаясь никуда, замер на одном месте, в одной и той же, очень неудобной для него позе....

В воздухе, Максим находился уже более шести часов, и всё это время, мысли постоянно ворочались у него в голове, как ворочается старый, немощный человек в своей, далеко не всегда теплой, и оттого не очень-то уютной постели.

Они, эти мысли, упорно не давали Максиму заснуть, или хотя бы просто спокойно сидеть в кресле, и тупо, как это делают многие, смотреть на облака, ни о чём при этом не думая. Ну, вообще ни о чём.... Ты вроде, как есть, и вроде тебя, как и нету.... Вот пусть тогда тебя и поищут, как ветра в поле. Бесполезная затея. Было бы только кому искать...!

Максим летел на Дальний Восток один. Никого с ним не было рядом, и его никто не ждал в городе, куда он летел. Ни одна живая душа...!

Местом назначения для него, был город Комсомольск. В общем, то хорошее, молодёжное, и зовущее в неведомую даль, название. Но Максим сейчас почему-то, уже совсем не хотел покорять новые города...!

В конце концов, Максим заснул, предварительно отхлебнув прямо из горлышка, изрядную порцию коньяка.

Ему снился сон:

– Максим, бежал, по необъятному, зелёному полю. Его граница простиралась очень и очень далеко, прячась за линию горизонта. Он плавно скользил над травой, почти не касаясь ногами земли. Максим бежал одетый в длинную, просторную, белую рубаху, босиком, без какой-либо обуви, и почему-то без трусов. Почти, что голышом. Ему во сне было лет шесть или семь. Небо над ним было, чистое и голубое, похожее на какой-то, драгоценный, животворящий, небесно-сказочный сосуд. Солнце ласково светило Максиму, обнимая его своими тёплыми лучами, и как будто улыбалось ему сверху.

– "Почему-то, даже нисколечко не колко ногам...!?" – почти не касаясь земли, и как бы летя над этим бескрайним зелёным полем, думал маленький Максим. – И какой огромный, просто даже необъятный и очень красивый этот мир. А я в нём такой маленький, маленький..., как песчинка или букашка...!

Максиму очень нравилось всё то, что сейчас происходило с ним, и он хотел бесконечно долго бежать, по этому красивому, зелёному лугу. Бежать по нему, всю свою жизнь....

Вдруг, неизвестно откуда взялся и подул, пока ещё лёгкий, но уже ощутимо прохладный ветерок. И он с каждой секундой крепчал, набирал силу и очень скоро, превратился в мощный, дикий и неукротимый ураган. Небо пугающе почернело, от его прозрачной, нежной синевы не осталось и следа. Этот свирепый ветер подхватил Максима, как пушинку, перевернул вверх тормашками, и как будто играючи, легко закружил, завертел, поднимая его всё выше и выше, к теперь уже тёмному и зловещему небу. Максиму стало очень страшно. Он хотел закричать, позвать кого-то на помощь, но не смог этого сделать. Он просто открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная из воды на берег, но крика о помощи не было слышно даже ему самому. Как будто кто-то, как у телевизора, просто взял и выключил звук.

К этому времени, Максим был так высоко над землёй, что уже не видел этот огромный луг, этот красивый, зелёный бархатный ковёр, по которому он, совсем недавно бежал. Солнца тоже не было видно. Оно куда-то исчезло. И в этой наступившей мгле, только одни, какие-то чёрные, грязные разводы крутились в небе, как в разбушевавшемся смерче. И это длилось, как показалось маленькому Максиму, очень долго. Вечность...!

Максим ещё много раз пытался закричать и позвать кого-нибудь на помощь, но все его попытки до кого-нибудь докричаться, заканчивались так же безрезультатно, как и прежде. Его голоса не было слышно, и помогать ему никто почему-то, совсем не торопился. Или просто не хотел...

И вот тут вдруг, совсем неожиданно для Максима, этот страшный ветер, ураган, так же внезапно стих, как и появился. И он стал быстро опускать Максима на землю, точно так же, как совсем недавно поднял его высоко к небу. Максим, с огромной высоты, кубарем полетел вниз....

– А-а-а-а... – во всё горло закричал Максим. Теперь он свой крик, слышал очень даже хорошо.

– Гражданин, Вам плохо...!? Или просто, что-то привиделось? – тормошила Максима за плечо стюардесса.

Максим открыл глаза и, убедившись, что самолёт так же спокойно висит в воздухе, гудя моторами, как и висел раньше, никуда не падая, прошептал: – "Слава Богу, живы и даже здоровы и на землю падать пока вроде не собираемся! И свистки ещё никому не раздают. Надо же такому присниться...! Вот и в детстве нежданно-негаданно побывал – почему-то не весело, про себя, подумал Максим. Потом он с определённым трудом улыбнулся стюардессе и сказал уже вслух: – "Нет уважаемая, мне совсем не плохо. Наоборот, мне сейчас, очень даже хорошо. Извините если что не так...".

Летели ещё часов пять....

Наконец самолёт пошёл на снижение. Вначале огнями засветился сам город внизу, а вскоре показались и огни взлётно-посадочной полосы. Она стремительно приближалась. Самолёт довольно плавно коснулся земли и затем, как будто освободившись от очень тяжёлого груза, уже легко и свободно побежал по бетонке.

Добрался Максим до города на такси.

Багажа, кроме дипломата в руках, у него никакого не было. Расплатившись с водителем и выйдя из машины, Максим огляделся по сторонам.

Он стоял на улице, которая представляла для него надо сказать, немалый интерес. Она была шириной, где-то около сотни метров, а возможно и больше. Улица была абсолютно ровная, словно её строили по натянутой нитке, и её конец уходил далеко, далеко и упирался в горизонт. Горевшие уличные фонари, двумя ровными яркими линиями так же убегали вдаль, обрамляя вечерним светом обе стороны этого широченного проспекта.

– Да...! Ведь могут строить, когда захотят... – подумал немного потрясённый таким размахом Максим.

Комсомольск, стоял на огромной равнине, без конца и без края, похожей на большой плоский блин, испечённый какой-то доброй старушкой, положенный ею, посредине ещё более огромного, чем сам блин, круглого кухонного стола.

Военкомат находился совсем неподалёку.

Зайдя в здание, Максим доложил о своём прибытии дежурному офицеру. Они познакомились, немного поговорили. Дежурного офицера звали, майор Гуцман Пётр Яковлевич.

– Ну что капитан..., рад был с тобой познакомиться, может в гости, к тебе, когда-нибудь приеду. Кавказ дело хорошее.... Я как-то однажды отдыхал в ваших местах в военном санатории. Красота, да и только...! До сих пор помню и шашлыки и горы и прекрасный воздух. И одну горяночку тоже помню, точно не знаю, кто она была по национальности, но знойная была женщина. Уу-х...! Просто вспомнить и то приятно! Ну да ладно, об этом, как-нибудь в другой раз. Мы немного отвлеклись от дела.

Максим, на последнее повествование майора, вспомнив свои любовные похождения, только слегка и немного грустно улыбнулся. На большее он в данный момент, не был способен. И поддерживать разговор на эту тему, он тоже, почему-то, не хотел....

– Ну что Максим, сейчас уже поздно, поэтому иди в помещение призывной медицинской комиссии и ложись отдыхать. И особенно ни о чём не думай. Даст Бог день, даст Бог и пищу. Да кстати, ты ужинал...? А то давай перекусим за компанию вместе. Можно и по "соточке..." употребить за встречу и наше знакомство. Это нисколько не повредит нашему здоровью. – Нет спасибо, я есть не хочу... – отказался от приглашения Максим – Вот спать, действительно хочется ужасно. – Ну, смотри, как знаешь, неволить не станем. Не в наших это, как говорится привычках и правилах, потому как, мы люди то военные, а значит и сами часто подневольные. Спать, так спать. Тогда пошли, покажу, где находится это помещение. Все постельные принадлежности там есть. Разберёшься сам....

Они прошли в кабинет медкомиссии.

– Ну, вот пока и всё Максим, давай укладывайся. Завтра, как ты и сам понимаешь, твой первый рабочий день, здесь у нас на Дальнем Востоке. Теперь он станет и твоим. Должен стать, по крайней мере. В противном случае, могут появиться сложности по службе, да и самой жизни. Да ты сейчас не думай и не переживай о чём – либо. Дальний Восток, хоть не Восток вообще, но тоже дело тонкое, да и к тому же ещё и очень холодное.... Ну, всё..., пока...! Спокойной ночи Максим.

Максим не раздеваясь, без особого желания лёг на довольно обшарпанную медицинскую кушетку. Горящая лампочка под потолком, как глаз мифического циклопа, который чуть было с потрохами не сожрал греческого героя Одиссея, встретившего этого циклопа-людоеда на пустынном острове, в одном из своих многочисленных, очень занимательных и почти что правдивых приключений..., сверху тускло, и однобоко, но при этом тоскливо и равнодушно, смотрела на Максима, как бы пытаясь, как-то бочком, как-то незаметно, как-то бочком, словно тать, пролезть в его уже уставшее сердце и заглянуть ему в самую Душу.

Максим, что случалось с ним довольно редко, один лежал на кровати. Он был сейчас действительно один, хоть в прямом, хоть в переносном смысле этого слова....

Мыслей в голове было много, но думать ни о чём Максиму сейчас не хотелось. Ему было отчего-то очень грустно, одиноко и тоскливо.

И ещё, невыносимо больно.... Сердце щемило, словно зажатое в тиски. Максим отвёл свой взгляд от лампочки – "циклопа" и тяжело закрыл свои глаза.

Так, не выключив свет, он и заснул, а вернее забылся тягостным и неспокойным сном.

Что же ещё там впереди его ждёт...? Ну, хотя бы завтра....

= = =

ГЛАВА – 49.

«СЛУЖБА на ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ...».

= = =

До сей поры кинжал, огонь и горький яд Ещё не вывели багрового узора; Так по канве, по дням бессилья и позора,

Наш дух растлением до сей поры объят!

(Ш. Бодлер.)

= = =

«Девяносто человек из 100, как минимум..., которые делают всё, что бы добиться, доползти, захватить и завоевать власть, (как видите, у тех, кто не согласен с данным моим утверждением, имеется возможность опровергнуть и доказать обратное...) делали это ранее, делают это сейчас, и будут это делать и в дальнейшем, вовсе не для того, что бы кому-то Дать, а только для того, что бы, с помощью этой власти Брать самому. Брать в том, или ином виде и размере, в той, или иной степени, но обязательно только Брать».

–Максим-

= = =

Шли дни, недели и месяцы. За ними незаметно тянулись быстро бегущие годы. Жизнь не любит ни остановок, ни тем более полустанков....

Максим продолжал исправно служить в армии, и приблизительно через год, с момента его приезда на Дальний Восток, он был назначен начальником второго отделения, а ещё через десять месяцев Максим стал заместителем городского военного комиссара города. Ему было присвоено звание майор, то самое звание, к которому несколько лет назад призывал стремиться идти, Максима, бывший командир и товарищ, Анатолий Васильевич Буранов. Буранов был далеко, и они изредка перезванивались и писали друг другу о своих служебных и домашних делах.

А здесь, уже на новом месте, Максим достаточно крепко сдружился с майором Гуцманом Петром Яковлевичем, начальником третьего отделения. Тот был заядлый охотник, и если выдавалось свободное время, то всё это время он проводил в тайге. Но теперь уже не один, как это было раньше, а частенько вместе с Максимом, который старался не отставать от Гуцмана в охотничьем деле и даже иногда в чём-то, опережал Петра Яковлевича. Сказалась врождённая уральская закваска и природная смекалка.

Максиму тайга не просто нравилась, он был от неё в восторге, он её любил, ну..., почти, также сильно, как часто любят сладкую, как горький мёд женщину. Бродя по тайге, он часто думал и вспоминал своё, уже теперь далёкое детство, свои юношеские и уже зрелые годы, и свои нередкие любовные похождения. А также свои промахи, победы и неудачи, которые были в его жизни.

Максим мог пропадать в тайге неделями, будь он один, или вместе с Гуцманом. Это теперь, было не столь важно. Максим уже научился и привык находиться нередко в одиночестве. С самим собой наедине. И это, его успокаивало. Это ему, даже нравилось.

Людской, статистической Усреднённостью, Максим очень тяготился и поэтому не любил её. Он больше боялся не Одиночества, вовсе нет, а только лишь того, что в этой жизни, он никем, кроме, как обыкновенным Нулём, не сможет быть....

Исключение составляла только служба, где он постоянно общался с людьми. С ещё пока, не до конца "испорченной...", плюющегося повсюду, пропагандистским ядом "зомбоящика"..., молодёжью, руководством города и предприятий, с рядовыми, сержантами и офицерами запаса, состоявшими на воинском учёте в военкомате. Это была его работа, и он её, пока ещё с сознанием дела, добросовестно выполнял.

Шла вторая половина декабря. Красный ртутный столбик на термометре застыл на отметке пятьдесят градусов ниже нуля. Часы показывали без четверти два, после полудня. На улицах не было видно ни одной живой души. Ни одного прохожего. Город, как будто бы вымер. Только одни промёрзшие, заиндевевшие по самую крышу здания и больше ничего. Такой вот местный городок-ледник, с каким же оледеневшим от холода городским сердцем.

И вот эту, морозную тишину, вдруг разрезал лязгающий стук трамвая, который неспешно и невозмутимо, мирно петлял, по стальным и тоже насквозь промерзшим рельсам. Трамвай, как и город, был похож на снеговика из холодной и грустной сказки "Снежная королева...", окна которого были полностью, в несколько слоёв покрыты плотным инеем. У нас, в России, с её "духовными скрепами...", скоро будут жить по принципу этого отмороженного трамвая: "половина сидит..., а остальные трясутся".

В течение продолжительного зимнего времени, жгучий мороз, как искусный мастер, накладывал один замысловатый узор на другой, создавая свой снежный, сказочный шедевр. Добравшись до очередной остановки..., даже этот железный, но уже изрядно притомившийся от своей однообразно-рельсовой жизни трамвай, а также, от жгуче-крепкого Русского мороза, в каком-то своём, и понятном только ему, как говорится "нечеловеческом" изнеможении, безучастно ко всему остановился.... И из его дверей, как из тараканьей норы, больше выползали чем выходили, закутанные по самую макушку люди, и тут же суетливо разбегались, а не степенно расходились, по разным уличным углам. Кто в ближайший магазин, кто к себе домой, кто ещё куда-либо.

Затем трамвай с трудом всасывал в себя всех неизвестно откуда появившихся граждан великой страны, также закутанных в тёплые одежды, закрывал свои промёрзшие двери, и тяжело, без всякого видимо желания, покорно продолжал равнодушно громыхать, до следующей безлюдной остановки....

Максим мирно трясся на жёстком сидении военкоматовского уазика и без какого-либо ожидания на успех, что ему удастся хоть немного согреться, пытался поплотнее закутаться в свою армейскую шинель, которая насквозь продувалась всеми ветрами. Он возвращался к себе на службу, после разговора с директором судостроительного завода. Они хорошо и уже давно знали друг друга. Разговор, который состоялся между ними, в общем-то чем-то особенным не отличался от предыдущих бесед, которые происходили между ними ранее. Они встречались регулярно, но только строго по производственным делам и служебной необходимости.

Беседа проходила в том же направлении и текла в том же русле, что и раньше. Шла обычная торговля людьми.... Почти как на невольничьем рынке....

Каждый из них, напропалую хитрил и спекулировал своим служебным положением, стараясь, при этом обходить острые формулировки и углы, и по возможности, не называть некоторые щекотливые и не очень приятные вещи, своими именами.

Вот такие встретились "дипломаты-хитрецы", и "пройдохи-мудрецы...", каждый сам себе на уме, каждый только для "сэбэ...". А там, за моим забором, хоть трава не расти....

Согласно плану проведения учебных военных сборов, завод должен был направить в военкомат для прохождения этих самых сборов, двадцать три человека. Все военнообязанные. И все специалисты, в которых завод сам, очень нуждался.

А у директора был гражданский, производственный план, который надо было выполнять. У военкомата, тоже был свой план подготовки приписного состава, который выполнять также было необходимо. Но если завод лишится на два месяца двадцати трёх высококвалифицированных специалистов, выполнение плана будет под угрозой. За это, Казимир Иосифович, так звали директора завода, высокое руководство по головке не погладит. А скорее наоборот, крепко настучит по этой самой голове, или в лучшем случае по другому месту....

Казимир Иосифович, всё это прекрасно понимал. И совсем этого не хотел. Ну и поэтому, по всем существующим на сей момент правилам, он дипломатично вёл "тонкую..." игру с Максимом. Он бился за каждого человека. Максим медленно уступал директору, и в свою очередь при этом тоже кое-что, выторговывал для нужд военкомата.

Как правило, это был строительный материал, разного вида, калибра и назначения, во все времена необходимый в нищем, военкоматовском хозяйстве.

Каждый из них хотел уйти с поля словесного боя, с выгодой для себя. Но, Казимир Иосифович, не знал об одной очень существенной и немаловажной детали....

Он не знал о том, что согласно полученному военному плану переподготовки и требований разнарядки, которая была секретная и лежала в сейфе у Максима, завод должен был поставить на сборы не двадцать три человека, а всего лишь тринадцать.

Но повестки на отправку на сборы, были вполне официально вручены двадцати трём. Вот такой был придуман ход конём. И такой хитренький и в то же время незамысловатый, но далеко смотрящий и рассчитанный ход предпринял ушлый Максим.

Директор, всячески напрягал свой "недюжинный ум" и изворотливость современного руководителя, отвоёвывая человека за человеком, (доказывая Максиму, что его работник совсем никудышный, мускулы у него слабые для службы в армии..., и зубы у него плохие...) старался уменьшить число своих работников, призываемых на военные сборы с его родного завода. Он думал и очень переживал за своевременное выполнение неизбежного и одновременно такого ненавистного для него, родного и любимого производственного плана.

И вот когда, после длительных переговоров, и всякого рода ухищрений, подтасовок и вранья, количество призываемых работников завода, стало соответствовать цифре тринадцать, к обоюдному удовольствию и согласию, торговля этими людьми и состязание умов закончились. Казимир Иосифович, на данный момент, считал себя, чуть ли не "великим комбинатором...", которому удалось обвести вокруг пальца этого пройдоху Максима и добиться желаемого результата, а Максим усмехаясь про себя, тоже был вполне доволен результатами этой сделки с директором.

Так без угрозы срыва плана сборов, военкомат получил рулон ватмана и кучу канцелярских принадлежностей, новенький аппарат для внутренней связи, фанеру и по ящику дерево-стружки плиты и ДВП. Это для военкомата было целое богатство. Кроме этого с Казимира Иосифовича, было взято крепкое директорское слово, обещание, что он, то есть завод, оплатит небольшую кучку счетов по приобретению деревянных реек, трёх письменных столов и двенадцати стульев.

Прощаясь, они пожали друг другу руки, довольные самими собой и друг другом, потому, что в результате этих переговоров..., они Оба Выиграли.... Они расстались пусть хоть и не верными, но всё же друзьями. Надо полагать, и об этом каждый из них прекрасно знал, что они расстаются, до очередных воинских сборов....

И сейчас, возвращаясь к себе в военкомат, Максим думал о том, что такие, мягко говоря непорядочные сделки, где покрупнее, где помельче, совершаются по всей стране. Казимир Иосифович оплатит счета из заводского, государственного кармана, а военкомат, который вышестоящее начальство ничем не обеспечивает и не снабжает, но при этом требует невозможное, через Максима, который сейчас, попросту в наглую использовал своё служебное положение, тоже, кое-что незаконно, приобретёт для себя.

И такое происходит везде и повсюду, в разных сферах торгово-производственной деятельности, по всей необъятной стране.

Работникам торговли платят мизерную зарплату, (правда, сегодня Всё, как раз наоборот стало..., и зарплату все начальники нарезают себе сами, какую им только вздумается...) потому, что знают, что они хоть и вынужденно, но всё равно всегда и везде украдут, обманывая, обворовывая и обвешивая, как это всегда и было, доверчивого покупателя. И люди, как правило, мало задумываются вот о чём...! Ведь это самое магическое слово "торговля"..., только для простого обывателя, невежды, который ни в чём и никогда не пытается разобраться, звучит очень заманчиво, загадочно и даже таинственно! Ну, как же...! Торговля-реклама, – двигатель прогресса...! А "торговля"-то, есть не что иное, как практически неподконтрольное никому и ничему, но всё же узаконенное "кем-то"..., каким-то непонятным для многих образом... – обыкновенное воровство. Слова "торговля", "прибыль" и "воровство" – это синонимы.... Если человек торгует честно..., то в лучшем случае он останется, как говорится "при своих интересах", то есть, без прибыли. А в худшем, будет работать себе в убыток. Но в торговле это недопустимо вообще, что бы работать без прибыли, а уж тем более себе в убыток! Это попросту – анахронизм...! А поскольку честная работа прибыли не приносит, то это означает только одно.... А именно, чтобы всё-таки иметь прибыль, надо работать нечестно.... То есть, другими словами, покупателя надо обвешивать, обсчитывать, обманывать его, "втюривая", "впаривая", или "всучивая" ему под любым предлогом, некачественную, а нередко, просто даже опасную для здоровья продукцию, ну и так далее.... И чем круче, "ширше...", "глыбже..." и крупнее воровство, обман, обвес и обсчёт покупателя в торговле..., тем круче и больше прибыль у продавца. У торгаша свои, специфические интересы, которые определяются и характеризуются следующим образом: – Мне, по барабану, из чего делается колбаса...! – восклицает "предприниматель" – А вот куда девался мой кот Васька..., мне очень даже интересно!? – и когда он узнаёт, что кот Васька случайно увеличил объём и вес его колбасы..., он в знак благодарности, из этой же колбасы..., Ваське соорудил памятник. Памятник коту Ваське – из самого же Васьки....

Торговля, воровство, прибыль..., – это вовсе не двигатель, а это звенья одной цепи, это – один грязный клубок, которому, к большому сожалению, люди до сих пор, не могут, или просто не хотят найти, какую-то другую, разумную альтернативу...! А жаль...!

По разумению Максима, который совсем даже не являлся большим "Экономистом-Знатоком"..., (и даже издалека не был похож на Адама Смита...) и поэтому заблуждения здесь, очень и очень даже возможны, (будьте снисходительны к нему) такой разумной альтернативой, абсолютно не подконтрольному бандитско-воровскому рынку, могла бы стать та модель экономики, которая была бы основана на состязательности и конкурентности тех, кто производит и продаёт, была бы прогнозируемая и грамотно управляемая действительно честными людьми, (вот только где же их найти в России..., особливо в сегодняшней...-воровской-Беспутинской....?!) без прилипания к этим рукам чего бы то ни было..., предельно прозрачная для общества, и желательно разумная, настолько, насколько это вообще возможно в нашей, во многом совковой России.

Но для того, чтобы организовать и создать такую торговлю, то есть непосредственно саму систему, где будет без ограничений работать КОНКУРЕНЦИЯ, этому государству, надо много было бы работать, потеть, напрягаться и трудиться. И ко всему прочему, ему надо было бы, много учиться, чтобы обладать этими немалыми и глубокими знаниями во многих областях экономики.... Да и в других областях, как ни странно, тоже...! И потом, это же ответственность перед народом, за перекосы и ошибки, допущенные в организованной тобой торговой системе. И ответственность, немалая.... Да и воровать трудновато будет.... А это уже вам не шуточки. И, по всей видимости, нести эту ответственность перед нашим народом, "нашему" государству не очень-то и хочется. Гораздо легче, всё творимое сейчас в торговле мягко говоря "безобразие...", списать за счёт "плохой работы", какого-то неодушевленного, какого-то мифического, неосязаемого " рынка", и спихнуть все беды и просчеты на него....

Сегодняшний, "неуправляемый..." (вроде бы никем и ничем..., но только вроде, а не на самом деле...!) торговый рынок – это большой воровской притон.... Торгаши, это, как правило, алчные люди, без стыда, без совести и морали. В их задачу входит только одно..., – личное обогащение за счёт обмана покупателя, а вовсе не желание и не стремление сделать, или дать что-то хорошее, этим же самым покупателям, то есть – людям. И чем выше должность торгаша, тем больше, его воровская прибыль, и тем меньше его Совесть.

И очень глупо и смешно выглядят некоторые политиканы-фантазёры, которые в своих просьбах-обращениях к торгашам, призывают их к ведению честной торговли, на благо покупателя, а "бизнесменов", призывают к ведению здоровой конкуренции. А торгаш, он и есть торгаш, и он им останется навсегда...! Я так ду-у-у-маю....

И в ответ на эти воззвания и призывы, торгаш неизменно поступает, как тот кот: – "А Васька слушает, да ест...!"

И обращаться к этим ребятам, – это всё равно, что упрашивать, увещевать, но теперь уже совершенно другого кота, а именно, рыжего, наглого, циничного и вечно ненасытного котяру, по кличке Чур-ба-Лис, – чтобы он, не ловил и не кушал, маленьких, сереньких и беззащитных мышек....

А вся эта "здоровая конкуренция", (это Вам не безобидное советское "соц. соревнование"...) заключается только в одном: – это кто кого из "благородных конкурентов...", быстрее всего сожрёт, причём, со всеми потрохами, без каких-либо джентльменских договорённостей, правил и законов..., создаст свою монополию, затем начхает на запросы и желания потребителя и будет диктовать всем свои условия. И такая диктатура, наступает не при помощи бесштанного пролетариата, а богатого до самого неприличия, монополиста.

А поэтому, все эти "душещипательные" призывы политиканов, к тому, чтобы в наше время, торгаш работал "честно...", а конкуренты "благородно...", по меньшей мере – смешны, бесперспективны, несостоятельны и неосуществимы.

Работники фабрик, заводов и других всевозможных контор по изготовлению всего и вся, в том числе, рогов и копыт, также компенсируют свою маленькую зарплату тем, что вынесут с завода всё, что им надо и даже то, что им совершенно не нужно. И рога и копыта и хвосты в придачу...!

А что делать? Жизнь сейчас такая вокруг! Кормить-то семью надо! Дети есть хотят, живут и даже спят с открытыми ртами.... И вот такая "интересная" политическая линия наблюдалась и наблюдается до сих пор, у нашего "уважаемого" руководства "нашим" государством. Воруй Вася сколько хочешь, только сильно не зарывайся, и не попадайся в объятия, нашего "справедливого..." закона! Получишь дышлом по башке.

Максим очень хорошо понимал, что быть вне политики, значит надо точно быть полуфабрикатом. Вроде и съедобный, а вот есть нельзя.... Вроде, как и живёшь, а толку никакого нет, поскольку напоминаешь живой труп. И всё за тебя решает неизвестно кто. Вернее, чёрте кто и чёрте откуда взявшиеся пройдохи, мерзавцы и проходимцы...!

Ну, а как, этому разнесчастному человеку, который обманут абсолютно со всех сторон, реализовать себя...?! Пусть хоть в малой, хоть в большой политике...? Как с пользой для дела участвовать в общественной жизни страны...? Как ему быть и как поступить? Вот вопрос из вопросов...! К какому движению, к какой партии примкнуть...? Их сейчас столько развелось...! Как собак нерезаных.... Хотя наверное очень скоро их всех перережут для приготовления национального, политического шашлыка..., за исключением разумеется некоторых..., а именно, нужных, послушных и преданных этим самым проходимцам.

Среди всех этих партий и движений, конечно же, доминирует партия "Единая Россия...". У неё..., разномастных шестёрок, подхалимов и прихлебателей, потерявших Совесть и Нравственность, нашлось более, чем достаточно. Преемницей КПСС, стала КПРФ. Ну, ни дать, ни взять..., прям, КПСС ╧2. Тоже без "Ума", "Чести", и "Совести".... В Маркса стала верить поменьше..., но зато стала верить в бога. Парадокс...!!!

Но есть так, же и "Справедливая Россия" и ещё много всяких разных Россий в нашей с Вами одной единственной РОССИИ. Всего полным-полно, а вот Толку от них никакого. И все они, во главе с воровской "Единой Россией..." действуют в отношении Народа, по следующей, уже не раз проверенной формуле: – " Мы Вас Прощаем..., за все воровство и совершённые нами Преступления". У всех этих партий, как у медали, причём сразу на обеих сторонах наблюдается полное отсутствие нравственности и какой-либо здравой мысли вообще. И называется эта медалька довольно странно – Системная Оппозиция.

В этом прейскуранте, для полного нашего Счастья (по Шуре Балаганову...) не хватает только партии (движения, организации, общества...) под названием "Великая Россия", но думается, что это временное явление и такая партия в скором времени появится, пополнив ряды, борцов за "справедливость", "единство и "величие" нашей страны.

И все эти амбициозные названия, за которыми ничего не стоит, кроме имперских иллюзий, не более чем, хитрая и одновременно с этим глуповатая попытка, обратить на себя внимание людей. Вернее сказать..., электората.