Текст книги "Однажды в нашем городе"
Автор книги: Ронда Грей
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Ложь, ложь, одна только ложь. Ее спасение во лжи. Ложь во спасение. Не следует выказывать перед ним боль. Элен передернула плечами.
– Давай договоримся: то, что случилось, уже случилось. Назад дороги нет. Зачем ворошить прошлое? Забудем, и все. Ты не согласен?
Он цинично усмехнулся.
– А если нет, то что?
Она старалась не реагировать на его наглость, ненавидя себя за то, что сердце ее предательски стучит при виде Николаса, сидящего с элегантной непринужденностью в ее доме, вытянувшего длинные ноги…
– Не хочешь выпить кофе перед уходом? – спросила она не без намека.
– Нет, кофе я не хочу. Ты знаешь, чего я хочу. Тебя! – неторопливо проговорил он.
Глаза мужчины потемнели и сузились, недвусмысленно подтверждая его слова, обещая блаженство. Элен в очередной раз убедилась, как предательски ведет себя ее тело в присутствии Ника. Оно вновь зажило как бы собственной жизнью. Лицо вспыхнуло, кровь взыграла от горячего непреодолимого желания.
Почувствовал ли он ее слабость? Не это ли побудило его подняться и усадить ее на диван рядом с собой? Тело отказывалось повиноваться Элен, готовой капитулировать перед мужественной красотой Палмерса. А тот не сводил с женщины глаз.
– Я никогда не перестану хотеть тебя. Знаешь ли ты об этом? Чем бы я ни занимался, где бы ни был, желание не исчезает. У тебя ведь так же, да?
Он говорил, нежно целуя ее шею, пальцы его поглаживали высокие и упругие холмики грудей, и Элен чувствовала, как они тяжелеют. А тело? Каким же податливым оно стало, когда Ник прижал ее к себе, целуя с ненасытной жадностью мужчины, истосковавшегося по ласке.
Элен медленно погружалась на дно, растворяясь в море греховного желания. Ей казалось, что она распадается на атомы. У нее не осталось ни воли, ни разума, ни сил. Огонь страсти пожирал ее, и она ни о чем не жалела. Пальцы потянулись к лацканам пиджака, сминая их в безумном стремлении освободить любимого от лишней одежды, потом скользнули к его груди. Короткий вздох удовольствия, сорвавшийся с губ Николаса, только подлил масла в огонь, и без того разгоревшийся сверх всякой меры. Элен опустила руку и вздрогнула, ощутив под ладонью напряженно восставшую мужскую плоть.
Он зашептал ей на ухо, как хочет ее, пропустил свою руку под свитер и медленно поднял к груди. Элен замерла, и вдруг в сумбурном потоке мыслей уловила ту, что беспокоила ее больше всего.
Они провели вместе лишь одну ночь, но тем не менее Элен было ясно, что Николас узнал ее тело лучше, чем иной мужчина тело собственной жены за многие годы. Каждый изгиб, каждую впадинку, каждый дюйм он изведал ртом, руками. В ту волшебную ночь Элен поняла, что, если бы Николас захотел, она обнажила бы перед ним не только тело, но открыла бы сердце, отдала бы ему душу – так искренни и глубоки были ее чувства к нему. А что же в итоге?
На пятом месяце беременности небольшой животик почти незаметен. Однако сама она видела разницу между собой прежней и нынешней, значит, это отличие может заметить и Ник. С тех пор как она забеременела, ей пришлось перейти на бюстгальтер большего размера. Иногда даже на ночь его не снимала, так налились груди. Этого он не может не почувствовать.
Элен выпрямилась и оттолкнула мужчину от себя. Надо его выпроводить. Немедленно!
Николас в недоумении посмотрел на нее.
– Что-то заставило тебя передумать? – спросил он спокойно, почти равнодушно.
Но ему не удалось ввести Элен в заблуждение. Под маской напускного безразличия проглядывали досада и боль. Ей тоже не хотелось расставаться с ним в такой момент. Но в ее положении поддаться слепому влечению к человеку, для которого она – ноль, Элен не могла. Не имела права.
– Передумать? О чем это ты? Разве я когда-нибудь меняла свое мнение?
– Не меняла? В твоих глазах я прочел другое.
– Ты видишь и слышишь только то, что тебе удобно. Плевать тебе на мое мнение! – выкрикнула она, понимая, что не права.
– Давай, Элен! Ври напропалую! У тебя это хорошо получается, лгунья.
Элен отвернулась, не выдержав его взгляда.
– Прошу тебя, уходи, – тихо попросила она. – Уходи сейчас же.
Нельзя опускаться до перепалки. Грубость редко ведет к успеху и тем более неприемлема с такими, как Николас. Может быть, спокойный тон и умиротворяющие жесты, сопровождающие заключительную фразу, разбудят в его душе рыцарские чувства и он не станет препираться с женщиной и уйдет красиво?
Надеждам не суждено было сбыться.
– Я не уйду, пока не скажу то, что собирался сказать.
– Тогда, побыстрее. У меня нет времени.
Элен встала и пошла к окну – ей было легче общаться на расстоянии. Опустились сумерки, и белые цветы на вишне казались неестественно яркими.
Николас настороженно смотрел на нее.
– У меня есть к тебе предложение.
– Еще одно предложение? – ледяным тоном переспросила она, вспомнив, что то же слово ей уже приходилось слышать. – Надеюсь, ты не собираешься предложить мне деньги?
– Нет, – выдавил он, – не деньги.
– Продолжай. Я слушаю.
– Я хочу с тобой встречаться, – проговорил он наконец.
В ушах у нее радостно запели скрипки, но Элен заставила их замолчать.
– Встречаться? И для чего же тебе это понадобилось? – рискнула поинтересоваться она.
Палмерс скривил губы в улыбке, хотя такую гримасу можно было назвать улыбкой лишь условно.
– Для чего хочешь. Мы можем ходить в театры. Ужинать. Выезжать на пикники по выходным, в общем, проводить вместе время, как это делают обычно мужчины и женщины.
– И, вероятно, делить постель. Ты забыл упомянуть самое главное.
Глаза его хищно блеснули.
– О нет, Элен, – ухмыльнулся он. – Я, конечно же, не забыл про постель.
И в первый раз женщина порадовалась тому, что беременна: ребенок, которого она носит под сердцем, убережет ее от глупых поступков. Разве смогла бы она, не будучи беременной, отказаться от этого хладнокровного, циничного предложения? Но что могло из этого выйти? Когда она ему надоест, он бросит ее, и что же у нее останется? Разбитое сердце и втоптанная в грязь гордость.
– Извини, – холодно произнесла она, – меня не заинтересовало твое предложение.
Николас сразу как-то сник, его властный взгляд потускнел, и эта внезапная перемена поразила Элен. Видимо, он не привык к отказам. А ведь мог подойти, поцеловать ее, и она бы растаяла, сказала бы, что передумала и на все согласна. Но этого, слава богу, не случилось – кто-то неожиданно позвонил в дверь.
Палмерс, словно высеченный из мрамора, даже не шелохнулся. Элен пошла открывать, недоумевая, кто бы это мог быть. Не давала покоя и еще одна мысль – как бы отделаться от Николаса. Еще немного, и она не сможет больше сдерживать себя, бросится к нему на шею, забыв про гордость, про честь, про все на свете.
Открыв дверь, Элен увидела Клифа. Он принес розы. Красные розы. Гость улыбался.
– Я не мог пройти мимо этих цветов и решил…
Клиф замолчал, заметив во взгляде Элен тревожное предупреждение. В этот момент она поняла, как можно выдворить Палмерса – из ее дома и из ее жизни.
– О, дорогой, – радостно воскликнула она, взяла розы и запечатлела на лице ничего не понимающего шефа звонкий поцелуй. – Какая красота! Но тебе не стоит так часто покупать их, ты меня балуешь!
Услышав за спиной тихое покашливание, она обернулась и, недоуменно заморгав, словно совсем забыла о том, кого оставила в комнате, представила Клифу мрачного и грозного мужчину, заполнившего собой дверной проем гостиной.
– Проходи и знакомься с моим старым приятелем. Николас, это Клиф Рэддинг, мой босс. Клиф, позволь представить тебе моего знакомого Николаса Палмерса.
Повисла напряженная тишина, готовая разорваться с треском, словно кожура переспевшего каштана. Николас изобразил подобие улыбки и протянул Клифу руку, скупо кивнув.
– Боюсь, мне пора уходить. – Он метнул в сторону хозяйки какой-то странный, недобрый взгляд и хрипло пробурчал: – Прощайте.
Сказано было весьма категорично. Хотя всего минуту назад Элен сама хотела выпроводить Ника, теперь, при мысли о том, что он может исчезнуть навсегда, ее охватила паника.
– Я провожу тебя.
В голосе женщины была отчаянная решимость.
Следуя за гостем к двери, Элен боролась с искушением остановить Ника, сказать ему правду, но, когда тот обернулся, на лице его было столько презрения, что желание открыться сразу пропало.
– Он твой босс? – язвительно переспросил Николас. – Ты здорово умеешь извлекать пользу из служебных отношений!
Скривив в брезгливой гримасе рот, он добавил:
– Скажи мне, может ли представить себе твой драгоценный Клиф, как ты извивалась у меня в руках буквально за несколько минут до его прихода? Должно быть, он или чертовски глуп, или чертовски доверчив. Скорее всего, и то и другое.
Его упрек больно ранил Элен, больнее, чем она могла себе представить.
– Как ты смеешь, – процедила она сквозь зубы. – Я не позволю тебе оскорблять Клифа!
– При чем здесь Клиф? Оскорбленным должен чувствовать себя я, услада моего сердца!
– Убирайся!
– Не волнуйся, я ухожу, – сказал он и, скривив физиономию, коснулся губами щеки Элен.
Трудно даже вообразить, как поцелуй может выразить всю меру презрения одного человека к другому.
– Спасибо за гостеприимство, – произнес он с горечью и захлопнул за собой дверь.
Рэддинг, войдя в прихожую, увидел, в каком состоянии хозяйка, и ничего не сказал. Губы Элен дрожали, едва сдерживаемые слезы стояли в огромных голубых глазах. Но вот шлюзы открылись, и соленые потоки, сопровождаемые бурными рыданиями, хлынули на свободу.
Клиф по-дружески обнял женщину, и она, спрятав лицо у него на плече, плакала, пока не выплакала всю боль, которая была на сердце.
– Все хорошо, – говорил он, поглаживая ее по спине, – все хорошо.
Элен подняла опухшее от слез лицо и потерянно покачала головой.
– Нет, Клиф, все плохо. Хорошо уже никогда не будет.
– Он отец ребенка?
К чему было скрывать это от человека, искренне расположенного к ней? Зачем отрицать? Да у Элен не было и сил отрицать что-либо. Этот вечер вместил в себя лжи больше, чем вся ее предыдущая жизнь.
– Да, – призналась она.
– Не предполагал, что ты знакома с Николасом Палмерсом, – сухо заметил Клиф. – Сколько еще директоров компаний-мультимиллионеров ты держишь за пазухой?
– Я… О, Клиф, – выдохнула Элен, хватаясь за живот. Глаза ее вновь наполнились слезами.
– Что такое? Скажи, бога ради, что еще с тобой случилось? – встревожился Рэддинг.
Но слезы высохли, и теперь Элен улыбалась так светло, так тепло, что и Клиф не мог не улыбнуться, глядя на нее.
– Так что? – повторил он.
– Я его почувствовала!
Рэддинг нахмурился.
– Что почувствовала?
– Ребенка, – ответила будущая мать, удивленно и радостно. – Клиф, малыш только что повернулся!
6
В дверь позвонили, и Элен неторопливо, переваливаясь с ноги на ногу, пошла открывать. Она чувствовала себя, как выброшенная на берег самка кита. До родов оставалось всего четыре недели, которые представлялись вечностью. Элен ощущала себя – и была! – непомерно большой.
В начале беременности она похудела, потом стала быстро прибавлять в весе и сейчас ходила с огромным животом. Ее врач как-то сказал, что если бы он сам не проводил ультразвуковое обследование, то был бы уверен, что она носит по меньшей мере двойню.
Посмотрев в глазок, установленный по настоянию Клифа, Элен пришла в замешательство. За дверью стоял Ник. Женщина отшатнулась к стене, не веря своим глазам. Какого черта? Зачем она ему понадобилась? Впрочем, это неважно. Только бы он ушел!
Николас опять нажал на кнопку звонка, на сей раз требовательно, резко. Элен решила не открывать, но не тут-то было.
– Я знаю, Элен, что ты здесь, – произнес он грозно. – Твоя машина припаркована возле дома, и соседка сообщила мне с каким-то загадочным видом, что ты имеешь обыкновение отдыхать после обеда. Не знаю, что она хотела этим сказать: может быть, под отдыхом она понимает твою сиесту с Клифом, но, честно говоря, меня это не слишком волнует. У тебя он или нет, я никуда не уйду, пока не повидаюсь с тобой.
– Ты последний человек в мире, с кем бы я хотела повидаться! А твои гнусные домыслы меня совершенно не волнуют!
– Так ты впустишь меня?
– Нет!
– Тогда мне придется взломать твою симпатичную дверь.
– Только попробуй! – крикнула Элен, уже близкая к истерике. – Я вызову полицию и…
– Меня послала твоя мать.
Эти слова выбили почву у нее из-под ног.
– Моя мать? Зачем она тебя ко мне послала?
– Она о тебе беспокоится.
– Но для беспокойства нет причин!
Элен закрыла глаза, испытывая одновременно стыд за свой обман и страх разоблачения. Она регулярно звонила и писала матери, но перестала приезжать к ней, когда беременность стала заметной, – никакая одежда не скроет от материнских глаз, что произошло с дочерью. Она сказала матери, что собирается на несколько недель в Париж, сославшись на неотложную работу. Но жить во лжи становилось невыносимо.
– Почему она беспокоится? – старательно изображая беззаботность, спросила Элен. – У меня все прекрасно.
– Быть может, потому, что она не видела тебя около четырех месяцев. Тебе не кажется, что это достаточно веская причина для беспокойства? – раздраженно отчеканил Палмерс. – Так ты впустишь меня или нет?
– Нет! Я вечером ей позвоню.
Николас начинал терять терпение.
– Я обещал ей, что лично передам тебе пакет.
– Пакет?
– Подарок к твоему дню рождения. И письмо.
– Ты не мог бы оставить пакет на пороге? – решилась на последний шаг Элен. – Я не желаю тебя видеть, Николас Палмерс. Ты можешь это понять?
Последовала пауза.
– Да, – сказал он хрипло, каким-то странным, незнакомым голосом. – Я могу это понять. Хорошо, я сделаю, как ты просишь. Оставлю пакет на пороге. Но учти, я дал ей слово, что поговорю с тобой. Ты должна повидаться с матерью! Обещаешь?
– Обещаю. – В ответе ее не было уверенности.
А теперь уходи, мысленно взмолилась Элен. Прошу тебя, уходи!
Прислонившись спиной к стене и обхватив руками живот, женщина подождала, пока смолкнут его шаги, потом для верности посмотрела в глазок. Убедившись, что Ник ушел, она медленно, с опаской приоткрыла дверь, и, стараясь не задерживать дыхание, с трудом наклонилась над пакетом, завернутым в почтовую бумагу. Взяв его, Элен разогнулась, потирая ноющую поясницу дрожащей рукой. Вдруг из-за одного из вишневых деревьев, обильно усыпанных плодами, показался Николас. Он смотрел на нее с немым изумлением.
Элен попыталась юркнуть в дом, но оказалась слишком большой и неловкой для такого маневра. Палмерс легко нагнал ее и схватил за руку. Спасения не было.
– Господи, – прошептал он с внезапным прозрением, – так вот где собака зарыта! Вот в чем суть дела! – добавил он, разделяя слова.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, как это бывает с людьми, пережившими потрясение.
– Господи! – проговорил он снова.
Элен покачнулась и упала бы, если бы Николас не подхватил ее. Она видела, что за ними наблюдает соседка. Должно быть, они представляли собой увлекательное зрелище.
– С тобой все в порядке? – спросил мужчина.
– Я хочу войти в дом, – ответила она дрожащим голосом.
Почти ничего не видя перед собой, Элен толкнула дверь и пошла не разбирая дороги и едва сознавая, что слышит за спиной учащенное дыхание Ника.
До гостиной оставалось всего несколько шагов. Надо сосредоточиться, подготовить себя к вопросам, которые, Элен знала это, он начнет задавать. Вдруг живот ее запылал огнем. Задохнувшись от внезапной боли, женщина присела на ближайший стул. На лбу ее выступила испарина.
Николас недоуменно прищурился, но в одно мгновение оказался возле нее.
– Что происходит?
Еще одна схватка железным кольцом опоясала живот. Элен стала дышать глубже – так, как ее учили. Сейчас она была настолько погружена в себя, в происходившее внутри нее, что внешний мир практически перестал существовать. Едва ли она могла заметить, как исказилось сочувствием лицо стоявшего рядом мужчины.
– Я думаю… Я думаю – это ребенок, – выдохнула она.
Но этого просто быть не могло! Не должна она сейчас рожать, не время – осталось еще четыре недели! Обхватив руками живот, она взглянула на часы. Засеки время, напомнила она себе. Время между схватками.
Ник Палмерс действительно был последним человеком из тех, кого она хотела бы видеть сейчас рядом с собой. В то же время, глядя на его атлетически сложенную фигуру, Элен чувствовала себя защищенной, хотя готова была заплакать, оттого что его сила и надежность были не чем иным, как иллюзией, созданием ее растревоженного мозга.
Твердо взглянув ей в лицо, посеревшее от боли, он спросил:
– Что я должен делать?
– Позвони акушерке. Номер на телефонном столике. Ох… Еще одна! На этот раз сильнее. И всего через две минуты после предыдущей.
На мгновение он замешкался, потом, обняв ее за плечи, осторожно подвел к дивану, помог расположиться поудобнее и, внимательно посмотрев ей в глаза, приказал:
– Сиди здесь! – И бросился к телефону.
Николас выслушал то, что говорила ему акушерка, и, посмотрев на часы, сказал в трубку:
– Через две минуты. И они регулярные.
Значит, и он засекал время, успела подумать Элен перед тем, как очередная волна боли накрыла ее. Беспомощно разметавшись на диване, она стонала, пот тонкой струйкой стекал по виску. Николас опустил трубку на рычаг.
– «Скорая» едет. Скажи мне, где твоя сумка с вещами?
– В спальне.
Элен закрыла глаза – очередной приступ боли настиг ее.
Через несколько секунд из спальни вернулся Ник. Опустившись перед нею на корточки и с трудом скрывая растерянность, он спросил:
– Хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил?
– Кому? – еле слышно спросила она.
– Твоей маме, например.
– Нет, – выдохнула Элен сквозь пересохшие губы. – Она не знает.
– Понимаю, – ответил он мрачно.
– Николас, – еле слышно пробормотала она. – Ты ей не расскажешь? Прошу тебя, не говори ей! – взмолилась Элен, чувствуя, как вновь накатывает боль.
– Рассказывать ей? С чего бы это? Какое я имею к этому отношение? – Серые глаза буквально пронзили ее. – Ведь не имею, Элен?
– Нет.
Она закрыла глаза, боясь выдать свой страх и другие чувства. Он не спросил прямо. Чудесно. Но ребенок просился на свет слишком рано, и, может быть, он… он подумает… Слезы полились из глаз при этой горькой мысли. Почему Ник должен решить, что это его ребенок? Скорее всего, он считает себя одним из многих в длинной череде ее любовников.
Заставив себя открыть глаза, она посмотрела ему в лицо.
– Не дашь ли ты мне воды?
Он нахмурился.
– Не знаю, можно ли тебе.
– Почему нет?
– Ну, если они собираются давать тебе наркоз…
– Господи! – встревоженная Элен резко выпрямилась, волосы ее в беспорядке рассыпались по спине. – Я всего лишь рожаю ребенка, почему мне должны давать…
– Тсс, – успокоил он ее. – Я предлагаю компромисс.
Палмерс скрылся в кухне и вскоре вернулся с бутылкой холодной воды и чистым полотенцем.
– Думаю, так будет хорошо, – и не говоря больше ни слова, он как-то странно улыбнулся и начал смачивать ее горящие губы каждые две секунды.
Звук сирены они услышали задолго до того, как подъехала «скорая». Элен попыталась встать, но не смогла.
– Оставайся здесь, – приказал Ник, – они принесут каталку.
– Сколько суеты, – слабо фыркнула Элен, но каталка оказалась кстати – дойти до машины она не смогла бы.
– С ней все будет в порядке? – тревожно спросил Палмерс, и врач ободряюще улыбнулся.
– Не волнуйтесь, сэр. Она держится великолепно. Поверьте моему опыту, в этих случаях больше волнуются папаши. У вас родится здоровый сынок или дочка, не успеете и глазом моргнуть, сэр!
Конечно, а что же еще должен был подумать врач, увидев Николаса? Элен хотела сказать, что этот мужчина не отец ребенка, но ей уже надели на лицо маску, приказав дышать глубже, и сладковатый запах анестетика привел ее в полубессознательное состояние. Боль стала не такой невыносимой.
– Вы не могли бы сесть сзади, сэр?
Николас взобрался в машину и сел рядом с Элен. Какое-то трудноопределимое чувство туманило его глаза, когда он сверху вниз смотрел на нее, лежащую на каталке.
– Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила женщина, сдвинув маску.
– Еду с тобой.
– Николас…
– Ты не можешь сейчас остаться одна, – сказал он тоном, не терпящим возражений, – поэтому я еду с тобой.
На какое-то мгновение горячая волна благодарности перекрыла боль предродовых схваток. Элен протянула руку, и Ник сжал ее в своей.
– Николас, – прошептала она, но более сильная и более продолжительная, чем предыдущие, схватка расширила ее зрачки, и врач приложил палец к губам роженицы.
– Не разговаривайте! Сконцентрируйтесь на дыхании. И молите бога, чтобы на улицах не было пробок.
«Скорая» рванула с места. Поездка проходила для Элен как в бреду. Она едва ли осознавала что-то, кроме схваток, терзавших ее все яростнее и оставлявших все меньше времени для передышек. Еще она чувствовала руку Ника. Элен так вцепилась ногтями в его ладонь, что он должен был бы закричать от боли или отдернуть руку, но Ник по-прежнему держал ее тонкую кисть и нежно гладил взмокшие от пота пряди волос, то и дело падавшие на щеку. Должно быть, я выгляжу просто ужасно, думала женщина в краткие мгновения сознания.
К тому времени как они приехали в больницу, Элен уже было не до забот о своем внешнем виде. Поместив на носилки, санитары подняли ее наверх – в комнату, которая походила не на палату, а скорее на уютную спальню. В вазе на тумбочке стояли свежие цветы. Среди акушерок Элен узнала ту, которая принимала ее в амбулатории. Сейчас именно эта женщина проводила осмотр.
– Прошу вас, – выдохнула Элен, – дайте мне аспирин.
Акушерка засмеялась.
– Аспирин? Нет, дорогая моя, уже слишком поздно.
– Почему поздно?
– Да потому, что ребенок уже на подходе. Дыши, как тебя учили, через минуту-другую я попрошу тебя подтолкнуть его.
И вновь ее пронзила боль. Кто-то смахнул пот со лба. Обернувшись, Элен увидела плывущее над ней в туманной дымке смуглое лицо Палмерса.
– Ник, – пробормотала она, но мужчина покачал головой.
– Не разговаривай. Прибереги силы для ребенка. Все в порядке: я с тобой и не оставлю тебя.
Если бы так! Лицо его снова уплыло. Слишком поздно. Она уже ничего не успеет сказать. Непреодолимое желание вытолкнуть все из себя овладело ею. Она увидела ободряющий кивок акушерки… Через несколько минут ребенок появился на свет и немедленно громко возвестил о своем приходе.
– Девочка, – сказал Николас нежно, наклонившись над Элен. – Красивая девочка.
И Элен разрыдалась.
Ребенка положили ей на грудь, и она испытала доселе неведомые противоречивые чувства: полной физической опустошенности и триумфа, волшебного триумфа.
– И папа может подержать ее минутку, – улыбнулась акушерка.
Элен и теперь ничего не сказала, молча глядя на уютно устроившуюся у ее груди маленькую темную головку. Неподходящая минута для объяснений. Нет, только не сейчас.
– У вас прекрасная здоровая девочка, – сказала акушерка. – И вес хороший, если учесть, что она родилась раньше срока. – Женщина улыбнулась молодой матери. – Так, может быть, вы передумаете насчет удочерения, раз отец ребенка снова с вами?
Мир перевернулся!
Элен бросила взгляд на Николаса. Глаза его застыли, как арктический лед. Он знает, подумала Элен с внезапной вспышкой прозрения, знает, что он отец ребенка.
– О каком удочерении речь? – тихо спросил Палмерс.
Акушерка казалась сконфуженной. Что-то не так между этими красивыми молодыми людьми. В замешательстве она отошла к умывальнику и стала намыливать руки.
– О каком удочерении речь? – повторил мужчина.
Лицо его превратилось в застывшую маску гнева.
У Элен не было слов, и она смогла только кивнуть.
Итак, дороги назад нет.
– Да, – сказала молодая мать решительно. – Я хочу, чтобы девочку удочерили.
– Понимаю, – сказал Ник так мрачно, что она похолодела.