Текст книги "Вольная птица"

Автор книги: Ронда Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

4

Дасти открыла глаза и уставилась на Мигеля. Его губы округлились в чувственной полуулыбке, отчего ей было еще труднее понять смысл сказанного им.

– У тебя нет грузовика, – наконец сообразила она.

– У меня нет, а у мужа Кармен есть. Он будет счастлив поменяться на мою машину на пару дней.

Дасти грузовик сейчас был ни к чему, она жаждала нового поцелуя. Ее чувства требовали его, и она продолжала призывно смотреть на его губы. Настоящего поцелуя – глубокого, горячего, пожирающего.

– Почему… – Она прочистила горло, словно так можно было прояснить и ее одурманенную голову. – Почему ты хочешь это сделать?

Его улыбка сделалась шире.

– Неужели не ясно? Хочу познакомиться с тобой поближе.

Дасти скатилась с постели и поднялась на ноги.

– Ты хочешь сказать, что поможешь мне искать отца, если я пересплю с тобой?

Улыбка Мигеля слиняла. Он прислонился к стене и скрестил руки на груди.

– Да, я хотел бы предаться любовным утехам с тобой, но не беру плату вперед за еще не оказанные услуги.

– Ах нет?

– Нет. – Он встал и оказался нос к носу с ней. Дасти вытянула спину, чтобы лишить его небольшого преимущества в росте. – Тебе нужна помощь, и я предложил ее. При благоприятных обстоятельствах наше взаимное влечение возрастет. Ты, однако, слишком неискушенна, чтобы слушаться желаний собственного тела.

Растянув губы в злую ниточку, он подхватил свою куртку, накинул ее на плечи и направился к двери.

– Можешь забыть о моем предложении, у меня нет времени на несерьезных женщин.

Дверь с грохотом захлопнулась за ним.

– Несерьезных? – яростно повторила Дасти. Она схватила пустую банку из-под пива и с силой швырнула ее в дверь. Дверь открылась.

Мигель прислонился к притолоке, переводя взгляд с нее на валяющуюся на полу банку.

– Советую запереть дверь. Здесь не очень-то приличное соседство. – На этот раз он тихо притворил дверь.

Дасти некоторое время продолжала таращиться на то место, где он только что стоял, потом подошла к двери и задвинула засов. Его гнев не был притворным. Но чем он был вызван? Тем, что она раскрыла его стратегию соблазнителя, или тем, что была к нему несправедлива?

Нет, он Ромео от и до. Дасти вернулась к постели и задула лампу. Уж она-то не попадет в расставленные им силки. Обозвал ее неискушенной и несерьезной, чтобы она почувствовала свой промах и постаралась доказать, какая она женственная на самом деле. Дудки, ничего не выйдет. Но в голове всплыло воспоминание о той реакции, которую вызвало у нее легкое прикосновение его губ, и она покраснела. Ее-таки влекло к Мигелю… И сильно. Может, ее реакция была чрезмерной. Слегка. Не очень-то она опытна в таких играх. Должна ли она извиниться перед ним, когда они увидятся во вторник?

Дасти застонала. Извиняться она не любила. И во всем виноват отец. Если бы он, как прежде, держался своих руин в Стране Каньонов, она бы не попала в такое неприятное положение. Не оказалась бы в Пайнкрике.

Но ей предстоит новая встреча с Мигелем. Через два дня. Все-таки передышка.

Мигель припарковал машину у дома Дасти. Он и сам не знал, зачем тратит время на не расположенную к нему женщину. Из-за нее он плохо спал и проснулся очень рано. Из его памяти не изгладилось отчаяние в голосе Дасти, когда она говорила о пропавшем отце. Она сильно любит его. Мигелю хорошо было известно, что значит любить и потерять отца. Она нуждается в помощи, но не знает никого в этом городке. Опасаясь, что завязает глубже, чем намеревался, он, тем не менее, не сдержался, позвонив своему механику, и договорился о ремонте ее джипа. Потом поехал к Кармен и подвергся ее насмешкам, поскольку она сразу поняла, что Дасти отказала ему.

Ее муж Хуан также не проявил сочувствия. Он с радостью согласился дать свой грузовичок-вездеход в обмен на спортивную машину, но заставил Мигеля выслушать историю о том, как долго он ухаживал за Кармен и как понял, что именно на ней ему нужно жениться.

Отделавшись в конце концов от него, Мигель заехал в булочную и купил сладких булочек и кофе, чтобы облегчить примирение. Какой бы гордой, упрямой и самостоятельной ни была Дасти, он был ей нужен. Не мог он бросить ее без помощи.

Дасти собралась подскочить к «Маргарите» и посмотреть джип при дневном свете. Она уже была готова к выходу и потому открыла дверь, как только он постучал.

– Могла бы спросить прежде, чем открывать, или хотя бы накинуть цепочку, – укорил ее Мигель.

– Если бы знала, что это ты, ни за что бы не открыла. – Только сейчас она осознала, что откладывала поездку на стоянку при ресторане из нежелания наткнуться там на него.

В обтягивающих джинсах он смотрелся даже лучше, чем в рабочем костюме. Вязаный пуловер обрисовывал его широкие плечи и мускулистую грудь. Короткие рукава не могли скрыть прекрасно развитые бицепсы. А темно-красный цвет пуловера оттенял смуглость кожи и блеск черных волос.

Мигель улыбнулся.

– Я приношу дары. – Он протянул пакет с булочками и бумажные стаканчики с кофе. – Можно войти?

– Я собиралась проведать «виллис».

– «Виллис» уже забрали в гараж.

– Это я могла сделать сама.

– Разве я это отрицаю? Но проснувшись, я подумал, что лучше всего начать день, вызволив леди из беды. – Он хохотнул. – Если уж не проснуться в одной постели с ней, разумеется.

Дасти даже испугалась, не догадался ли Мигель, в какой роли выступал в ее снах, но он всего лишь шутил по поводу их размолвки накануне. Почувствовав облегчение и одновременно наслаждаясь ароматом свежесваренного кофе, она отступила, пропуская его в дверь. Он прошел через комнату, поставил стаканчики с кофе и пакет на холодильник и сел на пол, что свидетельствовало о его невинных намерениях и вроде как обмануло ее надежды.

Дасти опустилась на постель в ожидании объяснений.

– Мы оба устали прошлой ночью, – заговорил он, передавая ей стаканчик с кофе, – и нами овладело раздражение. Не простить ли нам друг друга и не начать ли все заново?

Дасти улыбнулась: он уберег от извинения не только ее, но и себя самого. Она согласно кивнула.

– Возьми, – предложил он, передавая ей свежую булочку. – Колесница с четырьмя ведущими колесами ждет тебя. – Он сделал паузу. – И никаких условий, кроме одного: поведу я.

Дасти схватила кофе и сделала большой глоток, чтобы было легче вместе с ним проглотить и собственную гордыню. Прожевав половину пончика с шоколадом, она проронила:

– Спасибо за желание помочь.

– Я джентльмен даже в отношении свободной леди. – Он проглотил одну слойку с кремом и потянулся за второй.

– Разве эти термины не противоречат друг другу?

– Свободная леди? – Мигель покачал головой. – Это зависит от определения терминов.

– «Свободный» означает, что думаешь и действуешь самостоятельно. Не нуждаясь ни в ком. Независимость в противовес зависимости, – сказала она.

– А «леди»?

Выражение его лица подсказывало, что он готов схохмить, но Дасти продолжила:

– Леди всегда говорит тихо, сидит со скрещенными щиколотками, носит платья и – из-за высоких каблуков – не ходит, а семенит ногами.

– Ну, если ты так считаешь. – Мигель бросил пустые стаканчики в пустой бумажный пакет и скомкал его. – Поехали.

Дасти смотрела на него с открытым ртом.

– Ты, что же, согласен со мной?

– Не совсем. – Он ухватил ее за руку и поднял на ноги. – Но не спорить же целый день по этому поводу.

Его рука была гладкой в сравнении с ее грубой рукой, покрытой мозолями от летнего скалолазания. Дасти высвободила свою руку и подхватила рюкзак.

– А каково твое определение «леди»? – все же не удержалась она, выйдя вслед за ним и запирая дверь.

– Женщина, наслаждающаяся своей женственностью.

– Это не про меня. – Дасти поспешила за ним по коридору.

– Почему? – спросил он, открывая перед ней входную дверь, но она проскользнула мимо, не ответив. Как объяснить, что она чувствовала себя отгороженной своим полом с того дня, когда отец сказал ей, что место девочки с ее матерью?

– Спасибо, – поддел он, выйдя за ней на тротуар.

– Я не просила тебя открывать передо мной дверь.

– Но я сделал это из учтивости. Неужели свободная леди… женщина не может быть взаимно вежлива?

– Все это кажется мне вышедшим из обихода вздором.

– Значит, я старомодный мужик.

– Но я-то не старомодная женщина, нуждающаяся в заботе мужчины.

– Ну, разумеется. – Они подошли к красному пикапу. На его двери красовалась надпись: «Разбивка садов». – Поэтому-то и не тянет выручать дамочек в беде, ведь…

– Разве Хуан сможет работать на твоей спортивной машине? – поспешно прервала она его.

– Это его собственный грузовичок с рекламой бизнеса.

Мигель открыл дверцу, и Дасти взобралась в кабину и пристегнула ремень безопасности. Поскольку он стоял и ждал, она повернулась к нему и подчеркнуто вежливо произнесла:

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Мигель был сама искренность.

Дасти собралась объяснить ему, куда ехать, и тут только вспомнила, что оставила свою карту в джипе. Им пришлось заскочить за ней в гараж, и только потом они выехали из города.

Асфальтированные дороги с выстроившимися вдоль них величественными старинными домами сменились проселками и лесом. Сосновый дух заполнил кабину. Пробивавшиеся сквозь верхушки деревьев солнечные лучи прерывали светлыми пятнами затененную землю.

– Если ты называешь независимостью то, что ни в ком не нуждаешься, не одиноко ли тебе? – вдруг спросил Мигель.

– Необязательно нуждаться в ком-то, чтобы наслаждаться компанией.

– Так ты признаешь, что нуждаешься в компании?

Дасти с подозрением взглянула на него.

– К чему ты ведешь?

Мигель ухмыльнулся:

– Сегодня нет настроения спорить?

– О чем спорить, если не знаешь, к чему ты ведешь?

– Твой сарказм выдает твое беспокойство. – Он лукаво взглянул на нее, но тут же перевел взгляд на ухабистую дорогу. – Любой человек – мужчина ли, женщина – нуждается в людях. Согласие на помощь не делает тебя слабой или зависимой.

– Приятно слышать.

– Означает ли это, что ты согласна с моим определением свободы?

Дасти заерзала на своем сиденье.

– Нельзя ли поточнее?

– Быть свободным означает действовать и думать самостоятельно, но в рамках взаимосвязи с другими. Скорее зависимость, нежели независимость. Я помогаю тебе сегодня, ты поможешь мне завтра.

– Как это я помогу тебе?

Мигель опять ухмыльнулся:

– Подозрительная маленькая леди, а?

– Я не маленькая и не леди.

– Ты меньше меня. И ты женственная, сексапильная женщина, хоть и отрицаешь это. Любопытно почему? Не любишь мужчин?

– Не позволяю себе превращаться в беспомощную, жеманную идиотку при появлении сексуально озабоченного мускулистого мужика.

– Это ты обо мне?

– Ты ничего, – произнесла Дасти нейтральным тоном, не осмеливаясь, однако, взглянуть на него.

– И если бы ты призналась, что тебя влечет ко мне, то почувствовала бы себя в невыгодном положении?

– Хочешь помериться силой рук? – Она наконец с вызовом посмотрела на него.

Мигель ответил ей лукавым взглядом.

– Забавнее бы ног. – Его глаза пробежали по ее длинным обнаженным ногам.

Дасти едва не задохнулась, вообразив себе переплетение своих и его ног.

Мигель потянулся и обхватил ладонью ее бицепс – его пальцы соприкоснулись.

– У меня мышцы больше, чем у тебя. – Напыжив грудь, он согнул свою правую руку. Дасти сжала его бицепс – в два с лишним раза больше, чем у нее, и под теплой кожей чувствовалась сталь.

– Подумаешь! – насмешливо бросила она.

– Ты не можешь не признать, что биологически я сильнее тебя. Ну почему ты отрицаешь разницу полов? Они дополняют друг друга. Мужчинам нужны женщины, а женщинам – мужчины. Почему это тебя пугает?

Дасти ощетинилась.

– Ничто меня не пугает! Думаю, я смогу тебя победить в армреслинге. В нем техника и концентрация значат не меньше силы.

– Ты уходишь от ответа на мой вопрос.

– Как и ты.

– Леди, мы сразимся. А какой приз?

– Десять баксов?

– Нет! Лучше поцелуй, а?

– В щечку?

Мигель остановил пикап посреди дороги и повернулся к ней лицом.

– Я скорее представлю себе долгое… – Он растягивал слова, – медленное… слияние губ.

– О! – ничего иного Дасти не смогла придумать в ответ. Ее глаза никак не могли оторваться от крошечного углубления над его верхней губой. Она подавила стон, не в состоянии отрицать, что жаждет его поцелуя… и что боится своего желания.

– Какой приз потребуешь ты, если победишь? – Его мягкий, но глубокий голос наполнил ее, словно полноводная река.

Ее взгляд задержался на едва заметной, как тень, бороде, проступившей на его щеках, и ей тут же представилось, как его щетина покалывает ее кожу. Потом она заглянула в его глаза – тяжелые веки, темные зрачки, светящиеся внутренней теплотой. Эти глаза опалили ее от головы до ног.

– Тот же, – отозвалась Дасти таким голосом, что сама не узнала его.

Мигель с шумом втянул в себя воздух.

– Прекрасно, – промолвил он. – Похоже, ни один из нас не проиграет. – Его чувственная улыбка таила обещание.

И он включил передачу и поехал дальше!

Но что он делает? Дасти рассердилась. Она практически предложила ему себя на блюдечке с голубой каемочкой, а он бросил: «Прекрасно» – и поехал дальше!

Она была вне себя. Да и не знала она почти ничего о таких вещах. Стремясь быть с отцом и противясь стараниям матери внушить ей женское начало и любовь к домашнему уюту, Дасти преднамеренно избегала скромных двуполых игр подростков. Ее опыт ограничивался одной короткой любовной связью.

Летом после окончания средней школы, когда она спускалась на плотах по реке Колорадо с более зрелыми, чем она, гидами, Дасти угнетала ее девственность. Поэтому она и отнеслась благосклонно к заигрываниям одного туриста, немногим старше ее и не более опытного. Чад был мягок, добр и неуклюж. Она не переживала, когда после коротких каникул он вернулся на Восточный берег, и не испытывала с тех пор искушения пройти через то же самое еще раз.

– Вот и Подкова, – вклинился в ее мысли Мигель, затормозив. – Куда теперь?

Дасти посмотрела на деревянный магазин с бензозаправочными колонками и привязями для лошадей.

– А здесь живут, оказывается. – Она достала свою карту.

– В основном отдыхающие из Финикса. – Мигель показал на несколько бревенчатых хижин, прятавшихся в тени деревьев. – Я собираюсь купить содовой. Тебе взять чего-нибудь?

– Кока-колу, пожалуйста. – Она погрузилась в изучение карты, а он пошел в магазин.

Мигель улыбнулся продавщице за прилавком, ответил на ее вежливое приветствие и по узкому проходу направился к секции охлажденных продуктов. Открыв стеклянную дверь, он окунулся в холодный воздух, заменивший ему холодный душ, и прислонился лбом к ледяной полке.

Выражение глаз Дасти, когда она заявила, что согласна на поцелуй, если проиграет в схватке в армреслинг, просто воспламенило его. А ее нижняя губа, выпятившаяся в явном приглашении! Если бы он хоть на секунду остался с ней наедине в кабине, то не сдержался бы и накинулся на нее.

Мне следовало бы, подумал он, осматривая полки с прохладительными напитками, купить мешок со льдом и пристроить к своему паху. Он желал и других женщин, но не так, как желал Дасти. В ней была очаровательная смесь силы и ранимости, а пробуждаемые ею чувства даже пугали его.

Только дураки торопятся там, где ангелы боятся ступить. С Дасти он будет поспешать медленно. По шагу за раз. Предостережение Моны о том, что ему еще придется подавать Дасти шлепанцы, звучало в его голове.

Взяв несколько банок содовой и сандвичи, он вернулся к прилавку, купил там мешок со льдом и загрузил часть своих покупок в холодильник грузовичка.

– Ты посадил меня на диету? – спросила Дасти, когда он сунул ей банку содовой и сел за руль. – Твоя мать старается, чтобы я поправилась, а ты хочешь, чтобы я похудела?

Мигель взглянул на банку в своей руке – тоже диетическая. Он ненавидел привкус искусственной сладости. Открыв банку, он сделал большой глоток и проронил:

– Сахар вреден. Я пью только диетическую. Хочешь, чтобы я отнес твою банку обратно?

– Я сама это сделаю. Заодно поспрашиваю, не видел ли кто отца. – Она выпрыгнула из грузовичка и побежала в магазин. Мигель прижал холодную банку ко лбу, пожирая глазами ее обтянутые круглые ягодицы и длинные загорелые ноги. Вид спереди, когда она шла обратно, был не менее соблазнительным: ее ничем не скованные груди под просторной маечкой прыгали и раскачивались от быстрой ходьбы.

– Ну как, узнала что-нибудь? – спросил он, когда Дасти забралась в кабину и открыла свою банку воды.

Она кивнула:

– Он покупал тут продукты, но с тех пор прошло уже несколько недель. – От беспокойства ее гладкий лоб сморщился.

Сексуальное влечение, овладевшее Мигелем, было вытеснено чувством вины. Он и забыл о поисках ее отца.

– Куда двинем теперь? – спросил он, надеясь скорее успокоиться.

– Держи прямо и высматривай лесную дорогу № 163. Она может оказаться такой же плохой, как и те, на которых я побывала в последнее время. Хочешь, я поведу?

– Ты сомневаешься в моих способностях? – возмутился он и наградил ее мрачным взглядом.

– Не в способностях, а в опыте, – поправила она его. – Вездеход – это тебе не спортивная игрушка на асфальте.

– Думаю, справлюсь.

– Ремни безопасности! – скомандовала Дасти, пристегиваясь сама. Мигель последовал се примеру.

Когда они добрались до нужной дороги, он включил переднюю ось и выругался, когда подъем оказался слишком крутым. Он взял его медленно, но твердо, понимая, что, если не справится, они застрянут в колее. Дасти от души похвалила его, когда они наконец преодолели подъем, и он расплылся в улыбке, получив безмерное наслаждение от этой похвалы.

– Высматривай черный «форд» – пикап с самодельной будкой, – подсказала Дасти, когда дорога выровнялась. – Он обычно разбивает лагерь в стороне от дороги. Поэтому поезжай медленно и заглядывай во все тропы, куда можно заехать, особенно там, где есть вода.

Мигель уже не ехал, а полз. Многие боковые тропы оказывались тупиками, из которых приходилось выбираться задним ходом. В каждом тупике он останавливался, чтобы она могла осмотреть в бинокль овраги. Дело двигалось медленно, и Мигель заметил, как ею все больше овладевает уныние.

Дасти начала расспрашивать о его жизни, и Мигель охотно отвечал. Его отец приехал сюда из Финикса и в двадцатилетнем возрасте открыл «Маргариту». Мать начинила уборщицей. Это была любовь с первого взгляда, и они поженились в день ее восемнадцатилетия. Через десять месяцев родился Мигель, через два года – Кармен, еще через два – Рамона и пятью годами позже – Луиза.

– Мне было десять, когда отец погиб. Он поехал в Финикс, чтобы получить заем для расширения своего заведения. Он остановился на красный свет. У ехавшего сзади грузовика отказали тормоза, и он вытолкнул машину отца под поперечное движение. Смерть наступила мгновенно.

– Как ужасно!

– Он был хорошим человеком. Может, и не таким святым, как его изображает мама, но он любил ее и нас. Он вкалывал и восполнял своим вниманием недостаток тех материальных благ, которые был не в состоянии дать нам.

Мигель углядел за деревьями залитую солнцем лужайку и предложил:

– Давай остановимся перекусить. Уже третий час, и пора размять ноги.

Он свернул на заросшую колею, но поскольку небольшой ручей уводил ее в сторону от лужайки, остановился.

– Нельзя разве пожевать на ходу? – спросила Дасти. – Это обещающее место – папа любит разбивать лагерь у воды.

Мигель решительно вынул ключ из замка зажигания.

– Мы лучше усвоим пищу, если наши желудки не будут прыгать вверх-вниз. – Он выпрыгнул из кабины и подошел к другой дверце. – Поедим и тогда проверим эту дорогу до конца.

Он открыл для нее дверцу, отстегнул ремень безопасности и поднял ее на руках прежде, чем она успела запротестовать. Дасти уставилась на него, явно удивленная той легкостью, с которой он поднял ее.

– Легонькая как пушинка, – улыбнулся Мигель, видя ее удивление. Но опустив ее, перестал улыбаться, чувствуя, как вплотную к нему вздымаются и опускаются ее груди.

Не сейчас, успокаивал он себя. Он поспешил к кузову грузовичка, достал и бросил Дасти одеяло, потом вытащил холодильник и понес его между деревьями на луговину. Она догнала его и расстелила одеяло рядом с холодильником.

– Мама всегда помогала в ресторане, – продолжил Мигель, едва сдерживая искушение опрокинуть Дасти на одеяло и навалиться на нее всем телом. Он хотел заняться любовью не спеша. – …И взяла его в свои руки. Ее родители хотели, чтобы она переехала к ним, но она не пожелала продавать ресторан, творение моего отца.

Мигель открыл холодильник, дал один сандвич Дасти, а другой взял себе.

– Она работала по восемнадцать часов в день и держала Мону в манеже на кухне, пока мы не приходили из школы. Перед нами она демонстрировала свою силу, но я слышал, как она плакала, засыпая по ночам. – Он откусил от своего сандвича. – Я был единственным мужчиной в доме. Об этом мне говорили все на похоронах. Но мне было всего десять. Что я мог? – Он не скрывал своей горечи. Дасти честно рассказывала ему о своей семье, и он не считал нужным скрывать свои чувства.

Она жевала сандвич с ростбифом, не спуская с него карих глаз.

– Я не мог помочь маме деньгами, но заботился о девочках, и мы трое убирали дом, как могли. – Он ухмыльнулся. – Я даже научился менять Моне пеленки! И теперь напоминаю ей об этом, когда хочу поддразнить ее.

Дасти невольно улыбнулась:

– Вы и сейчас очень дружная семья, правда? – И ему послышалась зависть в ее голосе.

Он кивнул:

– Хотя меня иногда и обвиняют в том, что я слишком много на себя беру.

– Нет?! – воскликнула Дасти в притворном изумлении и расхохоталась.

Мигель опять ухмыльнулся:

– Кармен клялась, что ни один парень не назначал ей второго свидания после допроса, который я ему устраивал. Они с Луизой упрашивали маму отправить меня учиться в колледж. Она согласилась с ними и сказала, что мне пора зажить самостоятельно. И я ее уважаю за это.

Дасти согласно кивнула. Некоторое время они молча жевали, потом она поинтересовалась:

– Поэтому ты и помогаешь мне? Как и твои сестры, я вызываю в тебе желание защитить?

Мигель отложил сандвич и внимательно посмотрел на нее.

– Поверь мне, Дасти, – проговорил он без улыбки, – я к тебе отношусь отнюдь не как брат.

Он проследил, как она проглотила кусок сандвича и тоже отложила остаток. В ее взгляде появилась заинтересовавшая его робость. Он наклонился к ней, но краем глаза заметил какое-то движение сзади нее.

– Не шевелись, – тихо предостерег он и потянулся за камнем, не спуская глаз с койота, крадущегося к ним в высокой траве. – Будь готова бежать к ближайшему дереву. – Он поднял руку с увесистым камнем, а она обернулась.

– Не надо! – крикнула она и выбила камень из его руки. – Это Коди, пес отца!