Текст книги "Закулисные игры"
Автор книги: Рона Джеф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Когда все было закончено, они свернулись рядом обнявшись. Ее глаза привыкли к темноте, и теперь она различала его лицо. Они выглядел счастливым. Силки тоже знала, что счастлива.
– Силки? – прошептал Дик.
– Да?
– Я не могу так спать. Тебе придется лечь с другой стороны. Тебе лучше?
– Да, – ответила она, неохотно отодвигаясь в сторону.
– Это хорошо, – сказал он, а через секунду уже спал.
Она не стала задумываться об этом, так как ей было слишком хорошо. Наверное, это был лучший день ее жизни. Он определенно не имел ни жены, ни подружки. «Станет ли он моим? – спрашивала она сама себя. И этого ей хотелось сейчас больше всего в жизни. Даже больше, чем стать звездой.
С девушками она встретилась только на следующее утро в офисе мистера Либры; никто из них не заикнулся о том, что она всю ночь отсутствовала, и не спросил, где она ночевала. Силки надеялась, что девушки сочтут, что она сняла комнату в Ассоциации молодых христиан или вернулась в Гарлем. Она пыталась придать себе мученический вид, но несмотря на все усилия, так и лучилась счастьем. Правда заключалась в том, как она осознала с легким раскаянием, что девушки действительно многого о ней не знали, не догадывались о чем она думает, о чем мечтает. Они знали, что она хочет петь; они знали, что она много читает, но искреннее о себе она ни с кем из них не говорила. Она делала только то, что они хотели, вместе с ними шутила, дурачилась, пытаясь стать частью общей команды. И только теперь она поняла, что остальные и не думали наступать на собственные интересы во имя общего дела: тратили деньги на одежду, косметику и духи и каждая жила сама по себе. Это она работала, пока остальные ходили на свидания, она была солисткой, на ней держалась вся группа. Ей приходилось заучивать слова песен, а они лишь вторили сзади «о-у, о-у, о-у». Интересно, они хоть жалеют, что выставили ее вон? И вдруг Силки поняла, что никогда этого не узнает. Для них Силки была всего лишь пропуском в лучшую жизнь; не будь ее, не было бы и «Шелков и Сатинов». Она всегда считала себя спокойной и упрямой, но она понимала, что существует такая степень упрямства, о которой она раньше и не подозревала. Год назад, когда они только начинали, она бы никогда не поверила в то, что они так будут относиться друг к другу; или что она сама сможет осознать свою важность и необходимость для них. И кто она такая? Она ведь даже не была уверена в том, что хорошая певица. Она никогда не брала уроков пения. Людям просто нравился ее голос и манера исполнения. А что если она – мыльный пузырь, заставивший девушек поверить в собственную важность.
Мистер Либра рассказывал, что договорился о серии выступлений для них в ночных клубах за пределами города. Затем они вернутся с гастролей и будут участвовать еще в одном шоу «Все позволено». Их вчерашнее выступление вызвало прекрасную реакцию и теперь все хотели пригласить их. Теперь им требовалось большее количество костюмов. И Либра готов был предоставить им еще один номер в гостинице.
Силки с облегчением вздохнула. Две комнаты – это намного лучше, чем одна. Хотя больше всего ей хотелось иметь свою собственную комнату, чтобы девочки к ней не приставали. Когда она утром уходила от Дика, он пообещал позвонить, но не предлагал переехать к нему. А сама она, конечно, не могла просить об этом. А вдруг она потеряет его, если заговорит об этом. После беседы, она спросила мистера Либру, не может ли она поговорить с ним с глазу на глаз. Девушки наградили ее уничтожающим взглядом и вышли.
– Ну? – спросил Либра.
– Мистер Либра, мне неприятно говорить об этом, но мои отношения с девочками действительно очень испортились. Они, похоже, просто ненавидят меня. Я думаю, они завидуют. Они постоянно унижают меня, а это мешает работе. Я хотела бы жить отдельно. Я могла бы платить, из той суммы, которую вы даете мне на день.
– Ты что думаешь, что если у тебя будет своя комната, они будут меньше завидовать тебе?
– Нет, наверное, это взбесит их еще больше.
– Неужели ты не ладишь ни с одной из них?
– Нет, они все против меня.
– Хочешь, я поговорю с ними?
– О, нет! – испуганно воскликнула Силки. – Вы их не знаете! Тогда уж они точно изведут меня.
– Меня не интересуют ваши личные отношения, но если я увижу какой-нибудь признак враждебности, проявленной на людях, я расстанусь со всеми вами. Мне этого не нужно… Ладно, ты будешь жить отдельно. Но при одном условии. Ты, именно ты, отвечаешь за то, чтобы на публике вы источали нежность и любовь друг к другу. В конце концов, согласно твоему утверждению, именно тебя они не любят, а между собой они прекрасно ладят. – А вы могли бы сами им это объяснить? Скажите им, что даете мне комнату, чтобы я не маячила у них перед глазами, а не потому, что я звезда или что-то вроде этого.
Либра язвительно улыбнулся.
– И ты думаешь, они поверят?
– Но если я сама скажу им об этом, то они уж точно не поверят.
– Мне что больше делать нечего, как разбираться в ваших детских дрязгах, – взорвался Либра.
У Силки все сжалось внутри. Она всегда боялась Либру. Но отступить она не могла – чтобы мистер Либра не сделал с ней, страшнее всего было остаться сейчас без комнаты.
– Я думаю, так будет лучше, – выдавила из себя Силки, пытаясь скрыть страх.
– Ты меня за кого принимаешь, за воспитателя умственно отсталых малолеток? Возомнили себя профессионалками, а ведете себя как помоечные девки.
– Простите, сэр, но мне больше не к кому обратиться.
– Ты, как я вижу, если не получишь комнату, просто свяжешься с каким-нибудь ублюдком, – с отвращением произнес Либра.
Силки не ответила.
– Ладно, – наконец изрек он и взял телефонную трубку. – Иди. Ты получишь комнату. Я поговорю с девицами. Можешь переезжать сегодня днем. – Спасибо, мистер Либра.
Но он уже был занят переговорами с гостиничной администрацией и лишь махнул рукой. Силки вышла из номера.
Теперь, получив собственную комнату, ей стало гораздо проще говорить с Диком по телефону, когда он наконец позвонил вечером. Теперь она могла свободно уходить и приходить.
Она купила радио. На телевизор, после оплаты комнаты, денег уже не оставалось. Но Силки была рада тишине и уединенности. Начинались новые репетиции, и нужно было выучить новые песни. Она встречалась с девочками на репетициях, на танцевальных занятиях, в офисе мистера Либры. Но они никогда не приглашали ее вместе перекусить. И Силки покупала обычно что-нибудь в кулинарии, а иногда и просто забывала о еде. Ее брат Корнелиус сначала переехал к ней, но потом ему стало скучно, и он переселился в Гринвич Вилледж к своим новым знакомым. Появлялся он лишь тогда, когда ему требовались деньги.
Теперь ее единственным другом был Дик. Они встречались почти каждый вечер, и она никогда не спрашивала его, чем он занимался в ее отсутствие. Возможно, он работал, а скорее всего – встречался с другими девушками. Но Силки хватало ума, чтобы не задавать вопросов. Он всегда расспрашивал ее о том, что она делала, и она искренне отвечала ему, что читала, учила песни, а потом рано легла спать.
Другие мужчины не представляли для нее интереса. Теперь, когда у нее была своя комната, Хетчер Вилсон решил, что добьется своего, но она продолжала говорить ему «нет» и сказала, чтобы он попусту не тратил денег, приглашая ее на обеды – она все равно не станет с ним спать. Правда, время от времени она соглашалась выпить с ним колу в баре гостиницы, но только колу и не больше одного стакана, и то лишь для того, чтобы девушки видели ее с ним и позабыли о Дике Девере. Но и это возымело обратное действие – Хетчер к этому времени переспал со всей четверкой, и они ревновали его к Силки, потому что та продолжала ему нравится больше всех.
Она хотела заставить себя полюбить Хетчера. Он был красивым, хорошо одевался и был талантлив, так что у них было много общего. Но говорить с ним было абсолютно не о чем. Он дурачился, говорил комплименты, хвастался, рассказывал о работе, но все это безотносительно к ней, Силки. Хетчер не прочитал в своей жизни ни одной книги и даже не испытывал подобного желания. Все представление о женщинах у него сводилось к тому, что с ними надо спать, любоваться ими и появляться в их обществе на людях. Планами и надеждами он предпочитал делиться со своими дружками – он считал, что обсуждать это с Силки будет не по-мужски. Чем больше времени Силки проводила с Хетчером, тем сильнее скучала по Дику.
Она стала во всем зависеть от Дика. Он советовал ей, как одеваться, исправлял ее речь, расширял ее словарный запас, – и делал всегда это вежливо и конструктивно – не то что мистер Либра. Она сказала Дику, что считает себя Пигмалионом, и он объяснил ей, что Пигмалионом звали скульптора, а не созданную им женщину. Точно так же, как Франкенштейном звали врача, а не чудовище. И так он отвечал всегда – исправлял или логически объяснял, но никогда не говорил о самом важном.
Для прессы «Шелка и Сатины» сделали несколько снимков, и одну из фотографий Силки подарила Дику. Она купила настоящую серебряную рамку и вставила в нее фотографию, надеясь, что если уж фотография не имеет особой ценности, то хоть рамка будет красивой. Но всякий раз приходя к Дику, Силки видела, что фотография стоит у него на туалетном столике. Это очень радовало ее. Она попросила, чтобы и Дик дал ей свою фотографию, но тот ответил, что никогда не снимался.
Иногда они ходили куда-нибудь развлечься, но чаще всего после репетиций она приходила к нему домой и что-нибудь готовила. Она вкусно готовила, но и в этой области Дик многому ее научил. Она представляла, что когда-нибудь станет прекрасной женой благодаря тому, чему ее учил Дик. Но ней не хотелось думать об этом, так как она прекрасно знала, что пока жив Дик, она никогда не выйдет замуж за другого. Она не заговаривала на эту тему, но знала, что Дик на ней не женится. Она очень хотела выйти замуж, так как успела повидать столько безотцовщины, что вознамерилась во что бы то ни стало избежать этого. Она сходила к врачу и попросила выписать противозачаточные таблетки. Какое счастье, что ее мать умерла и никогда не узнает, что она живет с мужчиной, который не женится на ней. Но, наверное, ее мама была бы рада, что у нее никогда не будет внуков, никому не нужных кроме собственной матери.
А потом они отправились в турне, и после последнего выступления в клубе Силки звонила Дику около половины третьего ночи. Иногда его не было дома, а иногда он снимал трубку, но по его голосу нельзя было догадаться, один ли он. Силки знала, что все мужчины такие, что нельзя поднимать эту тему, иначе дело кончится скандалом, в котором женщина всегда проиграет. Она никогда не упоминала о Дике при девушках, и те в свою очередь, тоже помалкивали. Разве что после выступления к ней за сцену поднимался какой-нибудь белый поклонник роскошного вида – тогда они бросали на нее ядовитые взгляды, словно Силки собиралась вцепиться в него. Но Силки было не до этого. Она была так занята, стараясь все запомнить: движения, шутки, актерские атрибуты, тексты новых песен, что не обращала никакого внимания на поведение девушек. А еще опасения потерять голос от свалившихся на нее нагрузок!.. Во время турне у нее тоже была отдельная комната. Она обычно и грим накладывала у себя, чтобы избежать лишних встреч с остальными в гримерке. После выступлений у нее просили автографы. Но чаще всего с нее парни переключались на девушек, так как те вели себя дружелюбнее.
В маленьких городах их узнавали на улице и просили автографы. Девушки и вне сцены ходили в гриме и в париках, чтобы сохранять образ. Силки осознавала это не хуже других и всегда надевала по утрам огромные черные очки, когда ей приходилось выходить на улицу без грима.
Вырвавшись из-под постоянного надзора мистера Либры, девушки начали набирать вес. Либра прилетал на каждое их первое выступление, а в остальное время поручил надзирать за ними Ардре, старшей сестре близнецов. Но та ничего не делала, разве что наслаждалась с остальными всеобщим вниманием. Либра улетел в Нью-Йорк по делам остальных клиентов. Так что девушки получили гораздо большую свободу. После нескольких выступлений все, кроме Силки, уже не могли влезть в свои сценические костюмы. Узнав об этом, Либра пришел в ярость.
– Я не собираюсь тратить деньги на свиноматок, – орал он. – Видите это? Это список. Я хочу, чтобы вы записывали сюда все, что вы съедите и выпьете за день. Отчитываться каждый день. Если потеряете свой облик, вернетесь на ту же помойку, на которой я вас подобрал, а я найду другую четверку на ваше место и назову их «Сатины». Вы что, считаете себя незаменимыми? Я вас заменю другими в минуту! Вокруг сотни, тысячи черных побирушек только и ждущих своего шанса. Кто угодно может спеть «О-у, о-у, о-у…» не хуже вас.
Он ни слова не сказал о замене Силки, и это прозвучало столь явно, что она испугалась, не перенесут ли девушки весь свой гнев на нее, когда Либра уйдет. Но он их так напугал, что когда он умолк, они разразились слезами и ни одна даже взгляда не бросила на Силки. Силки считала, что Либра зашел слишком далеко. Как можно требовать от людей, чтобы они хорошо работали, если постоянно повторять, что они – ничтожества? Они же не бесчувственные. Силки по-настоящему разозлилась. Она все еще испытывала теплые чувства к девочкам, и Либра вызывал у нее ненависть.
– Он не имел права так с вами разговаривать, – сказала она после его ухода. – Отвратительнее, чем он нет никого на свете. Кем он себя считает, Гитлером?
– «Гитлер? Гитлер?» – переспросила Милашка. – Это кто такой? Какой-нибудь персонаж из твоих книжонок?
– Ты что проспала всю школу? – осведомилась Силки. – Гитлер убивал детей. Он уничтожил более восьми миллионов человек. В основном евреев. – И чем же так досадили Гитлеру евреи? – поинтересовалась Ардра, которая теперь тоже не испытывала к Силки никакой симпатии.
– Просто тем, что они – меньшинство. Он их ненавидел, – пояснила Силки.
– Да что ты? – удивилась Тамара. – И когда это было?
– До нашего рождения, – ответила Силки.
– И где он жил?
– В Германии.
– Не удивительно, что я никогда о нем не слышала, – заключила Милашка.
– Так как его зовут, ты говоришь? – вновь спросила Тамара.
– Гитлер.
– О, да. Мы что-то проходили про него по истории, – сказала Берил.
После этого они окрестили Либру Гитлером, и на душе у них стало полегче.
Они вернулись в Нью-Йорк на программу «Все дозволено», и Силки возобновила свои отношения с Диком. Дик собирался ставить телемарафон «Средство от Астмы», в котором должны были участвовать девушки. Именно на нем Либра-Гитлер и познакомил девушек со своим новым ассистентом, Джерри Томпсон.
Рыжеволосая Джерри выглядела классно. Силки сразу заметила, что она умела одеваться. К тому же она была красивой и, вероятно, умной. Похоже было, она сразу понравилась Дику.
Как только Силки увидела устремленный на Джерри взгляд Дика, у нее все внутри оборвалось. Одно дело догадываться обо всех тех девушках, которых Дик приводил к себе домой, в ее отсутствие и совсем другое увидеть все собственными глазами… Силки казалось, что она задыхается. Дику явно хотелось поближе познакомиться с этой Джерри, и она, Силки, становилась помехой. Хуже всего было то, что Джерри явно не обладала стервозными наклонностями. Дик не вызвал у нее антипатии: она хотела отделаться от него лишь потому, что тот принадлежал Силки. Между девушками мгновенно установилось взаимопонимание: Силки чувствовала, что понравилась Джерри, и не испытывала к ней неприязни. Джерри не была виновата, что понравилась Дику, – просто она была в его вкусе. Но от этого становилось еще хуже. С этим Силки уже ничего не могла поделать.
Силки знала только одно: всю жизнь она боролась за себя, и сейчас она не собиралась легко сдаваться. Джерри выглядела мягкой, казалось, ей все доставалось легко и не приходилось ни за что серьезно бороться; Возможно, Силки научит ее бороться. Она не даст Дику просто так уйти. Она подружится с Джерри, чтобы той стало стыдно уводить Дика. Она будет такой нежной и ласковой, такой страстной в постели, что Дик не рискнет бросить ее. Дик был для нее всем. Что об этом могла знать Джерри? Страшно было даже думать, что эта классная красотка, у которой и так все есть, легко заберет у Силки ее единственное достояние. Силки знала только одно – если для Джерри Дик – возможность очередного любовного приключения, то ей за него придется немало побороться.
Глава 3
На следующее утро после телемарафона вышел номер «Тайм» со статьей об одном из клиентов Либры модельере Франко.
По этому поводу в офисе Либры было устроено настоящее празднество. Только что была представлена новая коллекция Франко, кульминацией которой стало свадебное платье, названное «Новое платье королевы» – оно состояло из прозрачной виниловой мини-накидки, из-под которой просвечивало обнаженное тело, покрытое гримом, и набедренная повязка, усыпанная бриллиантами. В журнале была опубликована фотография Франко с обнаженной невестой, а внизу стояла подпись – «Только не говорите королеве!»
– Как вам нравится эта птичка? – поинтересовался Либра у Джерри и поставил журнал на почетное место на журнальный столик. – Франко прибудет с минуты на минуту, встретьте его. Его настоящее имя – Алавин. Он окрестил себя Франко, даже не подозревая, что так звали испанского диктатора.
Из спальни вышла Лиззи, облаченная в бежевый шерстяной комбинезон с огромными жемчужными пуговицами над грудью. Волосы были собраны в два конских хвостика, на носу – очки в роговой оправе. Она взяла себе чашку с кофе с подноса с завтраком, заказывать который входило теперь в обязанности Джерри.
– Этот костюм Франко создал специально для меня, – сказала она. – Вам нравится?
– Очаровательно, – ответила Джерри, однако подумав, что он был бы гораздо уместнее на четырехлетней девочке.
– По-моему, мы должны устроить банкет в его честь, – обратилась Лиззи к Либре.
– А кто за это будет платить, ты? – осведомился он.
– Я заплачу. Сниму деньги с нашего общего счета и заплачу.
– Сливки общества уже устраивают вечер в его честь. Вот пусть и платят. А ты можешь пройти бесплатно.
– Непременно, – ответила Лиззи и направилась к столу взглянуть на расписание встреч.
В дверь позвонили, и Джерри открыла ее. На пороге стояла Элейн Феллин в лисьей шубе и темных очках.
– Когда прибудет Франко? – вместо приветствия поинтересовалась Элейн. Она скинула лису и упала в ближайшее кресло.
– Если вы, девочки, думаете остаться здесь и выведать какие-нибудь секреты, то я вас должен разочаровать, – сказал Либра. – Можете его поздравить, а затем прошу удалиться.
– Я так рано встала, чтобы увидеть его, – заныла Элейн. – Даже действие снотворного еще не кончилось. Я даже никому не могу показать собственные глаза.
– Когда возвращается Дедди? – спросила у нее Лиззи.
– Этот сукин сын возвращается сегодня. Я звонила ему прошлой ночью, и в гостинице сказали, что он не отвечает. Я наорала на них, заявила, что я – его жена, а не поклонница, а они мне ответили, что все поклонницы так говорят. Представляешь, он там спит, вонючка, а я здесь сижу и волнуюсь. Он даже не удосужился мне позвонить.
– Все мужья – паршивцы, – прокомментировала Лиззи.
– Благодарю, – заметил Либра.
– О, дорогой, это к тебе не относится. Ты просто ангел. – Она улыбнулась Джерри. – Сэм – прекрасный муж. Дедди – паршивец.
– Когда-то он был хорошим, – мертвым голосом произнесла Элейн.
– Не хотите ли кофе, миссис Феллин? – спросила Джерри.
– Я не могу есть по утрам, меня тошнит, – ответила Элейн. – Не найдется ли у вас тут Кровавой Мэри?
Джерри направилась к бару и смешала коктейль.
– А чего вы ожидаете, когда выходите замуж за человека, занимающегося шоу-бизнесом? – обратился Либра к Элейн. – Они же все – дети. Он уже извел двух жен. Почему с тобой он должен иначе обращаться?
– Но они же были ужасными, – ответила Элейн.
– «Они были ужасными» – передразнил ее Либра. – Так все жены говорят. Наверное, он был ангелом?
– Ты не имеешь никакого права критиковать Дедди, – заявила Элейн. И в ее мертвом голосе появилось слабое подобие чувства. – Я могу говорить все, что хочу, а ты не имеешь права.
– Люблю лояльность, – сухо откликнулся Либра.
– Не волнуйся, Элейн, – сказала Лиззи. – Он вернется сегодня, и ты сразу с ним разберешься.
– Вовсе не собираюсь с ним разбираться, – ответила Элейн. – Просто куплю всю коллекцию Франко. Вот это будет удар ниже пояса.
Зазвонил телефон. Джерри сняла трубку. Звонили из Атлантик-Сити.
– Привет, малыш, – сказал Либра, беря трубку. – Как дела? Ты собираешься на Выставку Игрушек? Да. Да. Она здесь, хочешь с ней поговорить? – Он кивнул Элейн. – Твой муж.
Элейн грациозно, как львица поднялась с кресла и двинулась к протянутой трубке:
– Когда ты возвращаешься? – без приветствия обратилась она к мужу. Последовало долгое молчание. Он очевидно, что-то объяснял. Элейн поджала губы.
– Какого дьявола ты не сказал мне, что сегодняшнее шоу снимали? закричала она в трубку. – Ты вообще мне ничего не говоришь. Я бы поехала с тобой вместо того, чтобы сидеть здесь и дохнуть от скуки. Почему ты никогда мне ничего не говоришь? Неужели я тебе настолько безразлична? Лиззи смущенно удалилась в спальню, прихватив с собой чашечку кофе.
– Ладно, мне наплевать, когда ты вернешься, – проронила Элейн. – Развлекайся, ублюдок. Хоть вообще не возвращайся. – Она бросила трубку и схватила Кровавую Мэри, приготовленную Джерри. Сделав несколько глотков, она повернулась к Либре. – Ты ведь все знал, так? И тоже ничего мне не сказал. Ну почему все мужчины всегда заодно.
– Может потому, что женщины тоже покрывают друг друга, – спокойно ответил Либра.
– Как бы я хотела вылить тебе в лицо содержимое этого стакана!
– Давай. Только второго коктейля не получишь.
Громко топая, Элейн направилась в спальню и хлопнула за собой дверью. – Похоже ее дни с ним сочтены. Слишком стара для него, – сказал Либра, обращаясь к Джерри.
– Слишком стара?
– Будет двадцать шесть. Для него это уже слишком много. Он женился на ней, когда ей было шестнадцать, сразу после того, как она стала Мисс Бенсорхерст. Она сказала жюри, что ей восемнадцать. Ее дисквалифицировали, и она тут же выскочила замуж за судью. Его предыдущие жены тоже были девчонками. Когда им переваливало за двадцать, он с ними разводился – это для него уже преклонный возраст. Элейн протянула дольше других. Но время подходит.
– А ему сколько лет?
– На следующей неделе стукнет сорок. Это его убивает, – ответил Либра.
– Ничего себе! – не удержалась Джерри.
– Не надо делать такой удивленный вид. Вы же все видели.
– Да. Но мне жаль их обоих.
– Она знала, во что ввязывается. – Либра проницательно посмотрел на Джерри. – Вы ведь, девочки, все прекрасно знаете, не так ли?
– Полагаю, что да, – ответила Джерри. Не было смысла объяснять ему, что в шестнадцать лет девочка не слишком руководствуется разумом. Ей вовсе не хотелось ссориться с Либрой уже в начале дня. Она вспомнила о поклонницах Дедди, которых видела в коридоре накануне. Они обожали его за его недосягаемость. Вот бы они удивились, если бы узнали, что любая из них запросто может стать очередной Миссис Шальной Дедди, если правильно распорядится своей судьбой.
– Она получит много денег, когда он выставит ее, – заметил Либра. – Дедди станет очень богатым, когда начнется это ночное шоу. На алименты он никогда не скупится. Он платит, пока его бывшая избранница не находит себе нового мужа. Как только она выходит замуж, он тут же разводится со следующей. И продолжает платить. То ли ему не везет, то ли его преследует свойственное евреям чувство вины. Элейн тоже отхапает у него, что сможет. Она не дура.
– А дети у них есть?
– Прелестная маленькая девочка четырех лет. Очень похожа на Элейн. Еще у него двое от жены номер один, и один от жены номер два. Он считает, что, заключив брак, надо сразу начинать размножаться. К счастью для него, обе его предыдущие жены вышли замуж за богатых парней. Когда он выставил их, они были еще достаточно молоды и хороши. Элейн тоже устроится.
– Она много пьет, – заметила Джерри.
– Ну как только они разведутся, все это прекратится. Она слишком умна, чтобы спиться и лишиться красоты. Бывшая королева красоты прекрасно знает, как надо заботиться о себе.
«Ладно, – подумала Джерри, – это не мое дело». И все же чувство подавленности не покидало ее, и она даже обрадовалась, когда в дверь позвонили и надо было впустить Франко.
Франко был стройным, белым парнем лет двадцати пяти, который выглядел намного старше, так как был абсолютно лыс. Вероятно, он считал, что редеющие волосы выглядят хуже, чем стрижка в стиле Юла Бриннера, поэтому аккуратно сбрил всю растительность, оставленную ему природой. Он был одет в явно дорогой свитер ручной ирландской вязки, замшевые брюки цвета ржавчины и короткую замшевую куртку. «Либра бы преуспел в кожевенной промышленности», – подумала Джерри.
– Холодно сегодня, – заявил Франко с порога.
– Сам виноват. Не сбрил бы все волосы – так бы не замерз. С волосами теплее, – бросил ему Либра. – Это мой ассистент, Джерри Томпсон. Франко, представил он их друг другу.
Они обменялись рукопожатием. Франко бросил Джерри свою куртку, и она направилась с ней в гардеробную.
– Что мне нравится в твоем бедламе, Либра, – заявил Франко, – так это то, что здесь всегда тепло. Ты, должно быть, заранее готовишься к моему приходу.
– Просто навел справки у твоих моделей, – ответил Либра, поворачиваясь к Джерри. – Франко только выглядит как педераст, а на самом деле – настоящий жеребец.
– Мальчики мне тоже нравятся, – улыбнулся Франко Джерри. – Вы, надеюсь, ничего не имеете против?
– Нет, – вежливо пробормотала Джерри, потому что ей предстояло работать с этим извращенцем, и потянулась за сигаретой.
– Оставь ее в покое, – спокойно заметил Либра. – Она хорошая девочка. Она будет здесь распоряжаться в мое отсутствие.
– О, тогда нам стоит познакомиться поближе, – сказал Франко, обращаясь к Джерри. Он вынул золотую зажигалку и с улыбкой поднес ее к сигарете Джерри.
Из спальни появились Лиззи и Элейн.
– Прими наши поздравления, Франко! – воскликнули они хором, и Лиззи поцеловала Франко в щеку.
– Журнал «Тайм» – торжествующе воскликнул Франко. – Я скупил все номера в ближайшем киоске. Правда, потом отправил половину назад. Нельзя же лишать соседей приятных новостей. Вот дилемма! Хочешь скупить все для себя, но ведь одновременно хочется, чтобы и мир о тебе прочитал. Наверное, стоит скупить по одному экземпляру в каждом киоске Ист-Сайда. Закажу себе новый журнальный столик – огромный, а вся столешница – из журнальных вырезок, покрытых лаком.
– Подожди немного, – сказал Либра. – Как-нибудь я помещу тебя на обложку «Тайма».
– Именно об этом я и хотел поговорить, – сказал Франко и бросил взгляд на дам, явно желая избавиться от их присутствия.
– Лиззи и Элейн, давайте-ка отсюда… мигом, – бросил Либра. – Аудиенция у Папы закончена. Джерри остается.
Лиззи и Элейн раздраженно посмотрели на Либру. Элейн забрала графин с «Кровавой Мэри» и обе вновь удалились в спальню.
– Вот это мне нравится, – сказал Франко Либре. – Беспрекословное повиновение. Мои модели никогда меня не слушаются, пока не наорешь на как следует.
– А ты с ними не фамильярничай, – заметил Либра и сел. Франко и Джерри последовали его примеру. – Итак, Франко, я хотел бы обсудить с тобой следующее: обнаженная модель – это блестящая идея, но ее нельзя продавать на улице, поместив на обложку. Твоя следующая коллекция… вся коллекция… должна быть совершенно необычной, новой, захватывающей дух. Ты уже совершил революцию со своим подвенечным платьем, твоя новая коллекция должна изменить лицо высокой моды по всей стране. Она не должна быть похожа на то, что ты или кто-нибудь другой делали раньше. Есть у тебя идеи?
– Что вы думаете о стиле «Шелков и Сатинов»?
– Не подходит, – ответил Либра. – Это ново для поющих групп, потому что все группы копируют друг друга, и никогда ничего не придумывают. Ты просто одел их в то, в чем можно ходить по улице, и все в восторге сказали «Ах». И считают, что это необычно. Нет, я хочу, чтобы при взгляде на твою коллекцию, люди замирали и сразу узнавали автора.
– Да, – уныло откликнулся Франко, покусывая ногти.
Либра посмотрел на портрет Сильвии Полидор, словно в ожидании помощи от нее. Он смотрел на нее как на Мадонну, способную ниспослать ему божественное вдохновение. Затем лицо его озарилось, он вскочил и заходил по комнате.
– Накладные плечи! – воскликнул он. – Длинные баски! Сетки! Туфли на платформе обитой шляпками от гвоздей, с завязками на лодыжках. Прозрачные полые каблуки с золотыми рыбками внутри.
– Оу! – воскликнул Франко, вскакивая на ноги. – «Взгляд Джильды». Я видел, видел этот фильм вчера по телевизору. Господи! Рита Хейворт – самая сексуальная женщина в мире!
– Никто не может сравниться с Сильвией Полидор, – возразил Либра.
– Ты думаешь, она стала бы носить мои платья?
– Их будут носить все! – заявил Либра. – Я закажу Нельсону проклятые сетки для волос. А ты предложишь им… чулки со швом! О, Господи, ну и видок же будет у Лиззи – два фута роста, накладные плечи и длинная баска. Придется и мне пойти на жертвы ради твоей карьеры.
– Я отправляюсь домой и тут же сажусь за эскизы, – воскликнул Франко, схватив Либру за руку. – Тореадор, смелее в бой.
– Ты, лысый извращенец, я тебе не бык! Ты тапой же испанец, как и я. И не забудь для вечерних платьев вышить баски бисером.
– О, это прекрасно, изумительно, – восторженно выкрикивал Франко. – Я мечтаю, Джерри, увидеть вас в новом стиле.
– У меня уже есть длинные рыжие волосы, – ответила Джерри, думая о том, что скорее умрет, чем напялит на себя что-нибудь из того, что они тут напридумывали.
– У меня прекрасная идея, – воскликнул Франко. – Вы днем будете в офисе?
– Вероятно, – ответил Либра.
– Значит, будете, – крикнул Франко, хватая свою куртку и бегом устремляясь к двери.
Либра торжествовал. Он улыбнулся Джерри своей улыбкой Чеширского Кота.
– Вот так гений делает бизнес, – заметил он. – Не забывайте об этом. Только обещайте, никому – ни слова. Тайны моды надо сохранять тщательнее, чем государственные. Ни слова!
– Ни за что, – пообещала Джерри. Конечно, она никому ничего не скажет. Ей вовсе не хотелось, чтобы окружающие подумали, что она работает на сумасшедшего.
Либра отправился на очередной деловой завтрак. Лиззи и Элейн потребовали омара и шампанское за счет Либры прямо в номер, чтобы компенсировать моральный ущерб. Джерри ограничилась шоколадом с орехами. Она экономила деньги на мебель для своей новой очаровательной квартиры.
