Текст книги "Закулисные игры"

Автор книги: Рона Джеф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Что-нибудь не так? – осведомилась Джерри.

– Пока не знаю, но с ним будет забавно поиграть, посмотреть, что получится. А у кого вы стрижетесь?

– В парикмахерской по соседству с домом.

– Господи, деточка, никогда не делайте этого. Вы только посмотрите на кончики волос! Вы же теперь работаете на Сэма Лео Либру, и вам придется иметь определенный имидж.

– Если Джерри будет хорошо работать, я, так и быть, разрешу ей отправиться к тебе, – заявил Либра. – Что ж ты не идешь к Лиззи?

Нельсон подошел к двери спальни и крикнул:

– Лиззи! Лиззи! Пришел завтруппой.

Лиззи распахнула дверь. Она была одета в белоснежный халатик, отделанный оборками и вышивкой, дюйма на четыре выше колен и розовые балетные тапочки. Волосы были распущены.

– Мне нужна невысокая худенькая женщина лет сорока пяти, – провозгласил Нельсон. – На роль девочки.

– Есть у меня одна на примете, – ответила Лиззи. – Ее зовут Нелли Нельсон.

– Мадам! Но эта роль прямо создана для вас! – взвизгнул Нельсон в восторге. – Это будет сенсация!

И они бросились друг другу на шею с объятиями и поцелуями.

– О, Нельсон, я так скучала без тебя! Я так рада, что ты здесь. Мне так много нужно тебе рассказать. – Лиззи похлопывала его по плечам, рукам, расправляла ворс костюма, гладила по лицу, но когда добралась до волос, он весь напрягся и резко отстранился. – Ну разве он не чудный? Нельсон, неужели ты не можешь быть серьезным?

– Если бы я был серьезным, вы бы, мисс, лишились домашнего любимчика, с которым можно поиграть.

– Твоя взяла.

– Лиззи, давай займемся твоей прической. Надеюсь, ты собираешься позавтракать действительно в элегантном месте.

Он нежно увлек ее в спальню и затворил за собой дверь.

– Он приносит мне целое состояние, – сухо заметил Либра.

– Неужто? – осведомилась Джерри.

Либра взглянул на портрет Сильвии Полидор, висевший над камином.

– В странное время мы живем, – продолжил он грустным голосом. – Теперь уж не встретишь таких, как Сильвия. Она была и до сих пор остается самой великой, она больше, чем сама жизнь. Нынешним сосункам это недоступно, они – лилипуты, увеличенные техническими средствами. Сильвия воплотила в действительность мечты всего общества. Мне оставалось лишь следовать за ней и утаивать от газетчиков ее сенсационные поступки, чтобы они не попали в прессу. Она даже замуж выходила правильно, – всегда. – Либра посмотрел на часы. – Я задержу вас еще на несколько минут, а затем позвоните телефонистке – пусть разблокируют мою линию. И заберите у нее оставленные сообщения. Так… с Нельсоном вы уже познакомились… С Золотой парочкой увидитесь на неделе. Скучнее их никого не встречал. Я называю их Клиентами Номер Одиннадцать и Одиннадцать с Половиной. Я занимаюсь двумя музыкальными группами: «Кинг Джеймс Вершн» – очень быстро поднимающаяся рок-команда, и вокальная группа «Шелка и Сатины» – пять негритянок из Филадельфии. Я заинтересовался ими исключительно из-за их солистки – Силки Морган. Остальная четверка – ничего особенного, подпевка. Собственно, это две пары сестер, а Силки они нашли в школе. Всем им от восемнадцати до двадцати. Теперь они вчетвером ненавидят Силки, а та, соответственно, платит им той же монетой. Со временем, я собираюсь изъять ее; думаю, она сможет покорить Бродвей. Ее подруги догадываются об этом, естественно, так что особой любви к ней не испытывают. Однако мы изображаем их любящей семейкой. Я надеюсь, вы свободны сегодня вечером?

– Да, могу быть свободна.

– Отлично. Тогда сходим сегодня на телевизионный марафон «Средство от астмы». Там будут петь «Шелка и Сатины». К тому же я должен повидаться с одним телевизионным режиссером – молодой парень, сделавший себе имя на видеоэффектах. Его зовут Дик Девере. Для тех, кто его знает и любит, он Дик Девойд. Запросто сможете в него влюбиться. Вы замужем?

– Нет.

– Есть с кем-нибудь отношения?

– Так, ничего особенного, – ответила Джерри. – Меня два года не было в Нью-Йорке.

– И что, все они переженились в ваше отсутствие?

– Нет, – ответила Джерри. – Как ни странно, никто, из тех, с кем у меня были серьезные отношения, не женился. Хотя на мне они тоже не женились. Так что это не комплимент.

– А кто вообще сегодня женится? – сказал Либра. – Я люблю Лиззи, но скажу вам правду: если бы я не был женат на ней, то ни на ком бы не женился, в том числе и на ней. Мы познакомились еще в колледже, и сейчас женаты уже двадцать лет. Двадцать лет назад я был неуверенным в себе пацаном, только что вырвавшимся из-под домашнего надзора, и мне больше всего хотелось как-нибудь себя проявить. Все девчонки вокруг были либо девственницами по призванию, а если не девственницами, то сбегали к симпатичным парням. У Лиззи был миллион поклонников, а она выбрала меня. По всей вероятности, за мою умную голову. Вот она и подцепила меня на крючок. Наша жизнь сложилась неплохо, свои взлеты и падения, как у всех, но у нас никогда не было детей. Правда, я никогда особенно не понимал, ради чего их заводят? А теперь я могу уложить в постель любую девчонку, они все меня хотят, потому что я старше. Я знаю, как с ними надо говорить и общаться. А они, в большинстве своем, думают, что я сделаю их знаменитыми. Но теперь я женат, и хотя это ни в коей мере не может меня остановить, некоторые неудобства все же создает.

Джерри безумно хотелось узнать, как же он отваживается укладываться в кровать со всеми этими девицами, при его-то любви к чистоте, но потом решила, что он их тоже предварительно обрабатывает лизолом. Он совершенно не привлекал ее в качестве возможного любовника, и его неожиданные откровения в первый же день знакомства поставили ее в неловкое положение. – Не думаю, что Лиззи знает, – продолжал Либра. – Возможно догадывается, но не уверена. Она не хочет это знать, и поэтому не позволяет себе об этом думать. Как бы там ни было, я говорю вам все это лишь потому, что со временем вы станете с ней друзьями и должны четко понимать: все, что вы видите и слышите в офисе – это ваша работа, которая не имеет никакого отношения ни к Лиззи, ни к кому другому.

– Естественно, – согласилась Джерри.

– Я тоже обязуюсь хранить ваши секреты, – поддразнил Либра.

– Да их просто некому рассказывать, – улыбнулась Джерри.

– У вас нет родных?

– Они живут в округе Бак, и приедут ко мне разве что на свадьбу, если я, конечно, когда-нибудь соберусь выйти замуж.

– Конечно, соберетесь. А теперь, позвоните телефонистке – пусть дает зеленый свет на звонки и заберите сообщения. И закажите мне разговор с Арни Гарни, Лас Вегас, «Цезарь Палас». Вот этого клиента я действительно люблю: он все время в Вегасе, и я его никогда не вижу. Вы слышали об этом мистере Лас-Вегас?

– Ну конечно, – ответила Джерри. – Я слышала о большинстве ваших клиентов. А разве кто-то не слышал?

Похоже, он был доволен ее ответом.

– Может и слетаем как-нибудь в Вегас вместе, если мне не удастся отвертеться от встречи. Поверьте мне, Арни Гарни, можно прожить… хотя, лучше я никуда не поеду, а то еще подхвачу воспаление легких. Он в жизни такой же как и на сцене: здоровается и тут же рассказывает дюжину анекдотов. – Мистер Либра, – робко сказала Джерри, – а вы вообще не особенно любите их, своих клиентов, да?

– А как вы думаете, тот, кто рекламирует мыло, любит это самое чертово мыло?

Джерри позвонила телефонистке, поинтересовалась поступившими звонками, их накопилось уже двенадцать, и заказала разговор с Лас Вегасом. Пока Либра беседовал по телефону, из ванной выплыла Лиззи, облаченная в парик а-ля блондинка Ширли Темпл, вся в кудряшках и алом мини: красная шерсть с огромным белоснежным воротником и манжетами. На ногах – белые чулки и лакированные черные лодочки от Мэри Джейн. Издалека она выглядела лет на десять, не больше. За ней появился и Нельсон, на ходу поливая лаком ее прическу.

– Прекратите этот цирк, – вдруг заорал Либра. – Все вон отсюда. От ваших распылителей до рака легких два шага. Вы что не знаете?

– Господи, откуда ты это взял? – поинтересовался Нельсон.

– Вон! Вон! – вопил Либра. Его казалось сейчас хватит припадок, трудно сказать от чего: то ли от гнева, то ли от страха, то ли от лака для волос. Нельсон поспешил закрыть баллончик с лаком и сунуть его в свой белый кейс.

– Это похоже на волосы? – поинтересовалась Лиззи у Джерри.

– Ну конечно же, – солгала Джерри, не задумываясь.

– Это все Дайнел, – самодовольно заявил Нельсон. – Дайнел вскоре полностью заменит волосы. Нам останется только выбрить всех женщин наголо и обеспечить их набором париков. Это гораздо лучше, чище и шикарнее. Только сдаете время от времени свои волосы в стирку. И никакой перхоти.

«А естественные красивые волосы останутся только у педерастов, пока ими не станут все мужчины», – подумала Джерри.

– А в постели это не свалится с моей головы? – спросила Лиззи.

– Это зависит от того, чем ты собираешься там заниматься, промурлыкал в ответ Нельсон.

– А ты как думаешь? – осведомилась Лиззи.

– Милая, я уверен, что у тебя никаких проблем не будет, – с пошлой улыбкой заметил Нельсон.

– Да? Ну ладно, Нелли, когда-нибудь, если ты будешь очень-очень хорошо себя вести, я расскажу тебе, чем занимаются настоящие женщины.

– Ой, меня хватит удар, – с притворным ужасом воскликнул Нельсон, потом заметил взгляд Джерри и дежурно улыбнулся. – Не обращайте на нас внимания, дорогая, мы ведь старые друзья с Лиззи.

Раздался звонок и Джерри распахнула дверь люкса. На пороге стояла высокая, длинноногая блондинка лет двадцати пяти, облаченная в пушистое манто из рыжей лисицы. Она лучилась здоровьем и чистотой, и выражением лица напоминала претендентку на звание Мисс Америка, сообщавшую журналисту, что самые лучшие мужчины на свете – это ее личный папочка и Боб Хоуп.

– Элейн! – воскликнула Лиззи Либра.

– О, привет, – ответила Элейн Феллин. Ее голос производил странное впечатление и абсолютно не вязался с ее внешностью: он был холодным и мертвым. Элейн сбросила манто на ближайшее кресло.

– Это Джерри Томпсон, она теперь работает на Сэма, – затараторила Лиззи. – А это Элейн Феллин, жена Шального Дедди и моя лучшая подруга.

– Рада познакомиться с вами, – вежливо отозвалась Джерри.

– Привет! – ответила Элейн Феллин и чуть не раздавила руку Джерри своим рукопожатием.

«Да, с обликом Мисс Америка не очень вяжется, хотя девушка довольно красива», – подумала про себя Джерри.

– У вас тут есть что-нибудь выпить? – поинтересовалась Элейн. – Всю ночь на ногах. Три таблетки секонала и никакого эффекта. Дедди сейчас в Атлантик Сити занимается благотворительностью. Шоу выходит сегодня. И я чувствую себя отвратительно. – Она уселась в кресло на край своего чудесного пальто.

– Может быть мне его лучше повесить? – поинтересовалась Джерри.

– А ну его… Лучше сделайте мне мартини.

– А мне скотч, – добавила Лиззи.

Сэм Лео Либра положил трубку телефона.

– Вы можете выпить у Сарди, – заявил он. – Выметайтесь-ка отсюда, будьте так любезны.

– Нельсон, ты едешь с нами, – заявила Лиззи.

– К сожалению, я не могу, работа не ждет, – ответил тот.

– Но есть-то ты должен, правда? – настаивала Лиззи.

– Перекусишь сэндвичем в салоне, – подытожил разговор Либра, обращаясь к Нельсону. – Ты что, хочешь лишиться своих клиентов?

– Они не променяют меня ни на кого другого, – запротестовал Нельсон. – Поспорим? В пять секунд. В пять секунд. Стоит мне только сообщить, что ты заболел на денек, и им предстоит отправиться на обед со вчерашней прической, и они тут же найдут себе кого-нибудь другого.

– Господи! – воскликнул Нельсон.

Лиззи, Элейн и Нельсон быстро выкатились из люкса, на ходу просовывая руки в рукава пальто и делая прощальные жесты. Зазвонил телефон. Заработала вторая линия, потом – третья. В ту же секунду раздался звонок в дверь. Джерри даже обрадовалась. Это означало, что у нее просто не будет времени думать об этих людях, только что покинувших люкс, о жизни, которую они ведут, и о своей собственной жизни, в которой не намечается особенных перемен к лучшему. Все это достаточно угнетало. Похоже, ей вновь грозит превращение в машину, в автомат. «Господи, Боже мой, – взмолилась она, ну пусть хоть следующий клиент окажется нормальным, приятным человеком, которого можно выносить».

Но на этот раз это был не клиент, это был посыльный среднего возраста, принесший сценарий. Он ворвался в комнату подобно урагану и остановился только в районе журнального столика. Без всякого смущения он резко сменил курс и направился в сторону спальни. Джерри бросилась за ним, пытаясь развернуть его по направлению гостиной. Либра захохотал. Джерри выхватила у посыльного сценарий, подписала какие-то бумажки и указала на дверь. Мужчина исчез столь же стремительно, как и появился.

– Эти посыльные с каждым днем становятся все хуже и хуже, – заявил Либра и углубился в письмо, приложенное к сценарию. – Еще один кошмар для Сильвии Полидор. Стареющим красавицам, не желающим играть роли порядочных мамочек, приходится играть роковых убийц. Все сейчас так поступают: Кроуфорд, Дэвис – все. Пока они молоды, они делают из зрителей импотентов своей красотой, а когда стареют – то кастрируют топором. Мне противно думать, что Сильвия, моя прекрасная Сильвия, будет этим заниматься. Но кровь теперь приносит деньги… а следовательно, какого черта об этом говорить. – Он положил сценарий на стол. – Я сам просматриваю сценарии и отбираю хорошие. Артисты абсолютно лишены вкуса. Не укажи им на хороший сценарий – сами ничего не увидят. Джерри, позвольте мне дать вам совет на тот случай, если вы когда-нибудь соберетесь сами продюсировать пьесу или фильм: если клиенту нравится сценарий, это означает только одно: сценарий – полное барахло, но зато каждую секунду эти звезды маячат на экране. Джерри улыбнулась. Снова позвонили в дверь. На этот раз перед Джерри предстала высокая женщина около тридцати лет. Ее мышиного цвета волосы были стянуты сзади в пучок, на плечи наброшено норковое манто, на ногах белые туфли. В руках медицинский черный чемоданчик.

– Проходи, Ингрид, – радостно воскликнул Либра. Выражение его лица полностью изменилось, пока он произносил эту короткую фразу: теперь оно выражало радость маленького мальчика при встрече с обожаемой няней, которая принесла ему игрушки.

– Ну как ты, мой дорогой Сэм? – спросила Ингрид с легким акцентом.

– Готов для тебя, – ответил Либра. – Это мой новый ассистент, Джерри Томпсон – Ингрид Леди Барбер[1]1
  игра слов: Barber – может означать фамилию; второе значение – мужской парикмахер


[Закрыть], мой врач.

Женщины обменялись рукопожатием. Кто она, доктор или парикмахер? Попробуй разберись, о чем говорит Либра. Хотя, с другой стороны, еще сегодня утром Джерри вообще не могла себе представить личность, подобную парикмахеру светского общества Нельсону.

– Я не парикмахер, – сказала Ингрид, как бы прочитав мысли Джерри. – Я всего лишь делаю массаж головы и тела, а также, витаминные инъекции.

– Это фантастика, – воскликнул Либра. – Абсолютная фантастика. Я могу быть полностью изможденным, валиться с ног, а Ингрид превращает за секунду меня в совершенно нового человека, вкатив мне дозу В-двенадцать или только-Ингрид-знает-чего-еще. После такой терапии я по два дня могу обходиться без еды и сна.

Ингрид сняла свое норковое манто и подала его Джерри, оставшись в безупречно белоснежной форме медсестры.

– Я вымою руки, а ты Сэм отправляйся тем временем в спальню. Прошу прощения, – добавила она, обращаясь к Джерри.

Оба удалились в спальню, прикрыв за собой дверь. А Джерри повесила манто и налила себе еще одну чашку кофе. Казалось, она уже просто умирает от голода. Телефон перестал трезвонить. Наступило священное время ланча. Но Либра ничего не говорил относительно ее обеденного перерыва. Надо будет спросить. Кофе уже остыл. Когда она подписывала счета, то обратила внимание, что завтрак, заказанный в номер, обошелся в тридцать один доллар, а никто из слонявшихся здесь людей так и не притронулся к нему, и не притронется. И через час-другой его в целости и сохранности вновь отправят в ресторан. Она завернула четыре бутерброда в чистую салфетку и положила их к себе в сумочку. Джерри вообще не выносила, когда выбрасывают еду, а сейчас, в довершение ко всему, была просто без денег. Вскоре вернулись Либра и Ингрид. Прямо чудо какое-то – Либра весь лучился энергией. Интересно, только ли в инъекции дело?

– Кофе, Ингрид? – спросил он.

– Ты всегда предлагаешь мне кофе, и я всегда отвечаю тебе нет, неодобрительно сказала Ингрид. – Кофе вреден.

– Да это просто разговорный штамп, не более. Дань вежливости. Может быть, стакан воды?

– С удовольствием. – Она плеснула себе стакан ледяной воды, и выпила одним долгим глотком. – Ты только посмотри на эти пирожные, – с отвращением продолжала она. – Ну кто ест пирожные? Это же сплошной крахмал и консерванты и больше ничего.

– У каждого свои причуды, – ответил Либра.

– Я ем только йогурт, – пояснила Ингрид Джерри. – Когда в прошлом году я была беременна, я съедала ежедневно по четыре чашки йогурта. И знаете, мой сын родился с двумя зубами и уже с волосами, а не лысый, как все младенцы.

Джерри закивала головой.

– Вы бы на него поглядели – настоящий великан. Уже ходит. – Она похлопала себя по плоскому животу. – Вы знаете, что у меня четверо детей? – Догадайтесь, сколько ей лет? – сказал Либра.

– Лет тридцать пять, – вежливо ответила Джерри.

– Сорок пять! – горделиво воскликнул Либра. – Вы только посмотрите на нее. Я сделаю ее звездой!

– Можно даже избежать климакса, – безотносительно к чему-либо заявила Ингрид. – С помощью новых гормональных препаратов женщина может функционировать даже в восемьдесят. – Она повернулась к Джерри. – А вам сколько лет?

– Двадцать шесть, – ответила Джерри.

– Вам уже пора принимать гормоны. После двадцати пяти – это уже обязательно. Вы принимаете гормоны?

– Нет.

– А противозачаточные пилюли?

Джерри смущенно взглянула на Либру. Ей безумно хотелось, чтобы все в этом офисе прекратили обращаться с ней как с безликим объектом.

– Да ответьте же ей, ради Бога, – раздраженно сказал Либра. – Она же врач.

Джерри согласно кивнула головой.

– Отлично, это отлично, – проговорила Ингрид. – Эти таблетки содержат гормоны. Но после двадцати пяти этого уже недостаточно. Могу вам кое-что предложить.

– Нет, благодарю, – сказала Джерри.

– Вы сами не знаете, что вам нужно, – заявила Ингрид. Она застегивала свой чемоданчик. На лице было написано явное неодобрение. – Я приду завтра, Сэм. Для массажа. В какое время тебе это будет удобно?

– В восемь утра.

– Отлично. А как чувствуешь себя сейчас?

– Изумительно. Ты просто гений, Ингрид.

Он устремился к гардеробной, схватил пальто Ингрид и помог ей его надеть. Затем, поддерживая ее под руку, проводил до двери и поцеловал в щеку. Они были одинакового роста.

– Была рада с вами познакомиться, – вежливо произнесла Джерри.

– Желаю удачи в вашей новой работе, – сказала Ингрид и удалилась.

Либра взглянул на часы.

– Я собираюсь в спорт-зал. Вы можете сходить куда-нибудь перекусить, или попросите что-нибудь прямо сюда.

– Я лучше пройдусь, если вы не возражаете.

– Конечно не возражаю. Я сэкономлю деньги на вашем ланче.

– Благодарю. Кстати о деньгах. Не могла бы я получить заработную плату за первую неделю авансом. У меня сейчас небольшие затруднения.

Он немедленно отправился к столу и выписал чек. Затем аккуратно вырвал его из чековой книжки и протянул Джерри.

– Вернусь к трем, – бросил он напоследок.

Когда он вышел, Джерри посмотрела на чек. Четыре сотни долларов авансом! В это с трудом верилось. Он совсем не плох – особенно когда дело касается денег. И он хочет помочь ей быстрее войти в курс дела. Он конечно со странностями, но вполне имеет на это право. Она позвонила телефонистке, предупредила о своем уходе, закрыла дверь номера и бросилась вниз в поисках ближайшего отделения своего банка.

Оставив себе пятьдесят долларов, остальное Джерри положила на свой счет, перекусила гамбургером, запив его стаканом молока, поймала такси и направилась в свою новую квартиру. Маляры все еще работали, повсюду стоял густой запах концентрированной краски. Новая квартира! Она будет изумительна! Джерри оставила заказы зеленщику, договорилась об уборке.

Теперь у нее будут респектабельные и чистые соседи. Никаких хиппи, одни только пожилые джентльмены, выгуливающие своих собачек. Все, казалось, были на работе. А молодые мамаши прогуливали своих младенцев в парке. У Джерри внутри что-то сжалось. Интересно, каково это: быть замужем за любимым человеком и гулять со своим собственным ребенком в парке.

Интересно, женится ли на ней кто-нибудь? Еще в колледже она решила мужественно дожидаться преклонного возраста – лет, эдак, двадцати четырех – и лишь затем обзавестись семейством. Но двадцать четыре наступили и миновали, а она так и не нашла никого, с кем бы ей хотелось жить. Те, кто ей нравились, либо были вполне удовлетворены своей холостяцкой жизнью, либо уже были женаты на ком-нибудь, кого, по их собственным утверждениям, на дух не переносили, однако никто из них не собирался отказываться от своего образа жизни. Возможно, Либра прав, и теперь никто не вступает в браки. Джерри подумала о своих замужних подругах: были ли они на самом деле так счастливы, как уверяли окружающих? Изменяли ли им уже мужья?

Получали ли они столько же удовольствия от занятий любовью, как раньше?

Или занимались этим только по субботам, предварительно выпив, так как на следующий день не надо было рано вставать? Не скучно ли было женам сидеть целый день в одиночестве? Джерри точно знала, что ей бы стало скучно, и она бы постаралась не бросать работу или устроиться на неполный рабочий день. Что стало с теми немногими парнями, к которым, как ей казалось, она действительно испытывала любовь? Не было ли им одиноко, не устали ли они от бесконечной череды новых встреч, от повторения одних и тех же историй, от соблазнений и дозированной любви без обязательств. Как чудесно было бы любить кого-нибудь, и знать, что тебя любят… Ну должно же хоть где-нибудь существовать подобное. Джерри не сомневалась в этом. Может, когда ей исполнится пятьдесят, она и смирится с браком по расчету, но сейчас одна мысль об этом ужасала ее. «Ладно, – подумала Джерри, вспоминая слова своей любимой героини Скарлетт О'Хара, – я подумаю об этом завтра». К трем она вернулась в офис. Либра уже был там. Он переоделся в свежий чистый шелковый костюм цвета морской волны. На шее был повязан красноватый шелковый галстук, оттенявший рыжизну его вновь влажных, как после мытья волос. После относительной свежести и прохлады улицы, искусственные запахи гостиничного номера оглушили Джерри, но она решила, что со временем привыкнет к этому. Либра включил телевизор.

– Вы как раз успели, чтобы посмотреть шоу Шального Дедди, – сказал он. – Садитесь и внимательно смотрите.

Шоу открыл сам Шальной Дедди, который оказался на вид безобидным парнем, несколько туповатым и медлительным, в рубахе а-ля Бетховен и узких брюках. Он пылесосил ковер в собственной квартире. За ним по пятам следовала огромная рыба, в чьем резиновом теле явно спрятался человек. Рыба лила на ковер воду. Шальной Дедди приказал Рыбе убираться обратно к себе в аквариум, но та отказалась, заявив, что устроит демонстрацию протеста перед Национальным Историческим музеем в связи с отказом снимать ее в приключенческом телесериале. У нее есть доказательства, заверяла Рыба, что на старом диком Западе водились рыбы, но телевизионное руководство вело дискриминационную политику и отказывалось внести Рыбу в список персонажей вестерна.

Шальной Дедди соглашался с серьезной миной. Он казался довольно симпатичным парнем с забавным невинным лицом и довольно сексуальным телом. Но Джерри никак не могла разгадать секрет его обаяния. И еще ей хотелось, чтобы эта Рыба перестала так громко орать. Скорей всего, своей неудачей она была обязана именно этому голосу. Джерри вдруг поняла, что уже первые пять минут вызывают у зрителя легкое недоумение, а это уже кое-что.

На экране появилась маленькая девочка – Крошка Анджела. Марионетка. Шальной Дедди не был чревовещателем, и девочку озвучивала актриса. Выглядела она лет на пять, но обладала раздражающей логикой подростка. Она обрушивала на Шального Дедди потоки критики, а тот пытался защищаться. Она уверяла, что он одет смешно для взрослого человека. А Дедди доказывал, что это очень модно, на что девочка отвечала, что «модно» теперь не говорят, а говорят «кайфово», после чего ударила его по голове огромным леденцом на палочке.

В это время Рыба продолжала вопить о своей демонстрации протеста, а в кадре появилась еще одна марионетка, Мышь-Альфонс, в свитере с высоким горлом, считающий себя покорителем женщин. Он тут же начал рассказывать о своих последних любовных похождениях, приправляя повествование довольно грязными пошлыми шутками. Мышь-Альфонс попытался с поцелуями напасть на Анджелу, а Шальной Дедди начал ее защищать. Крошка Анджела предложила Дедди убраться куда подальше и оставить ее в покое. Все громко вопили, визжали и носились друг за другом. В конце концов Крошка Анджела ударила леденцом по голове обоих своих партнеров и сбежала из квартиры.

Затем Мышь-Альфонс попробовал объяснять Шальному Дедди, как добиться успеха у женщин, но тот ответил, что ему никогда не везет, так как он очень робкий. Вернувшаяся Рыба принялась рассказывать о своей демонстрации протеста, как будто она уже состоялась: как были воодушевлены демонстранты, какие они несли лозунги, во что были одеты и как полиция разогнала их дубинками. Затем она вернулась в свой аквариум, который находился за пределами площадки.

Мышь-Альфонс, страшно фальшивя, исполнил глупейшую песенку, а потом обменялся с Шальным Дедди пошлыми шуточками. Затем Шальной Дедди приволок какие-то странные аксессуары, чтобы во избежание ареста во время следующей демонстрации протеста Рыба могла переодеться. Потом они вдвоем бросились вылавливать рыбу из аквариума, в чем, в конце концов, преуспели. И она решила начать новую демонстрацию протеста на следующий день. На этом первый час шоу закончился.

Джерри сочла его глупейшим: сочетание старомодного бурлеска и современной сатиры. Но, как ни странно, время пролетело почти незаметно, и в каком-то смысле ей понравился Шальной Дедди: обаятельный добродушный неудачник с душой хиппи. Он был чем-то вроде повзрослевшего ребенка-цветочка, только вот цветов уже вокруг не было. В самом по себе шоу не было ничего особенного, но Дедди явно обладал обаянием. Джерри поняла, почему он так нравится детям. Все было пронизано фантазией, безобидным хулиганством, а с живыми игрушками Шальной Дедди обращался так, словно они были настоящими людьми с такими же правами как у всех. Джерри подумала, что подростки, особенно те, кто помладше, идентифицируют себя с героями шоу: Рыбой – представителем социально направленного отверженного меньшинства; Крошкой Анджелой, нимфеткой, изображающей из себя умудренную даму и Мышью-Альфонсом, хвастуном и обманщиком, прекрасно осознающим, что никто не верит его диким историям, и все же страстно желающим завоевать слушателей.

– Ну что скажете? – спросил Либра.

– Сначала у меня это вызвало отвращение, но потом он покорил меня, ответила Джерри. – Мне понравилось. В особенности сам Дедди. А кто написал сценарий?

– Он сам, все до последнего слова. Обычно он даже не пишет ничего, а просто импровизирует. То есть он пишет, но, как правило, не пользуется им. – Забавно. И по-моему он довольно сексуально привлекателен, – заметила Джерри.

– Да, так все считают. Неудачник всем нравится, – это современный тип. Думаю, шоу будет пользоваться огромным успехом в полночь.

– Сегодня утром в холле было несколько девочек. Наверное, поклонницы. – Этого парня я мог бы сделать президентом, – сказал Либра. – Единственная причина, по которой он не победит на выборах, заключается в том, что его поклонники слишком малы, чтобы голосовать.

– Я бы проголосовала за Рыбу, – улыбнулась Джерри.

Остаток дня пролетел незаметно: обычный стандартный день, корреспонденция, сообщения для прессы; то, к чему Джерри уже давно привыкла. Либра все писал сам: пресс-релизы, шутки для колонки сплетен, проникновенные письма, в которых расхваливалось что-нибудь совершенно обыденное. Джерри эта работа нравилась больше, чем предыдущая по рекламе кинофильмов, хотя бы потому, что Либра обладал незаурядным воображением. Если он изрекал какую-нибудь мысль или шутку, это было приятно печатать. Она привыкла печатать «остроты», которые удручали своей глупостью. Но над всем, что изрекал Либра, она искренне хохотала. Она чувствовала, что Либра наблюдает за ней и ее одобрение доставляет ему удовольствие.

В пять вечера Либра отправился на коктейль и отпустил Джерри домой, напомнив, что к семи она должна быть на месте, так как им предстояло ехать на телевидение. Шоу шло до полуночи. Джерри решила переодеться и заново сделать макияж: пусть Либра думает, что она второй раз приняла ванну. И этот маленький обман развеселил Джерри так, что она почувствовала, что хихикает. Шоу Шального Дедди зарядило ее энергией на весь остаток дня.

Телемарафон проходил на телестудии в Вест Сайде. Когда Джерри и Либра добрались до места, площадка напоминала перрон вокзала в час пик. Знаменитости толпились подобно пассажирам перед вот-вот уходящим поездом, ожидая своей очереди появиться на экране. Все были в отвратительном настроении, так как шоу естественно шло с опозданием, и их до сих пор не пригласили на площадку. В комнате находилось несколько мониторов, а в дальнем конце – столик, уставленный кофейниками, чашками и тарелками с недоеденными бутербродами. Стульев не хватало. Исполнители, агенты, менеджеры, гримеры стояли разбившись на враждебные группировки или сидели на длинном столе посреди всего этого мусора. Некоторые смотрели в мониторы, но большинство осматривало себя, либо разглядывало других звезд. Некоторые мило беседовали с новыми, только что приобретенными знакомыми, работой которых восхищались; или со старыми друзьями, которых уже давно не видели из-за насыщенности рабочих графиков. В углу комнаты четыре темнокожие девушки, по всей видимости сестры, одетые в одинаковые велюровые костюмчики, в коротких брючках, как у маленьких мальчиков, в свободных белых блузках и одинаковых завитых париках играли в карты.

– «Сатины», – пояснил Либра и решительным быстрым шагом направился к ним. – Ну-ка, встать! Что это вы тут делаете?

– Мы играем в «ведьму», – хихикнула одна из девушек, подняв на него глаза. – Ведьма – Милашка, как всегда.

Все, кроме той, что, очевидно, была Милашкой, рассмеялись. Милашка, сухо улыбнувшись, покачала головой. Она выглядела постарше остальных.