Текст книги "Чужая. Марсианская защита (СИ)"

Автор книги: Роман Верховский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9. Большие планы замминистра особой безопасности

Скоростной лифт подхватывает её. Такие же стоят на военном космодроме, где она провела последние годы. Только теперь этот спускается не в пол, не в землю, а наоборот из земли поднимается в небо. В середине пути стена лифта становится прозрачной и Алиса видит город с высоты полёта аэротакси: небоскрёбы делового центра будто присели над парком, чтобы бросить в него игральные кости, от них убегает старый Красный проспект и многовековые серые дома. Справа константа – купол драмтеатра, маленький будто шар, брошенный гимнастками в кварталы реновационного низкоэтажного жилья. Вечерний красный смог нависает сверху над городом, скрывая перспективу. Только дальние огни небоскрёбов обозначают себя красными вспышками для городского аэротакси.

Лифт открывается в гигантской приёмной. Алиса осторожно выходит, оглядывается: никогда не видела, чтобы в здании росли клёны, да ещё на такой высоте. Большие окна, от пола и до потолка в вышине с открытыми ставнями впускали не только солнечные лучи, но и ветер, так что деревья – всего шесть в этом саду, шелестели, и это было единственным звуком. Таким важным здесь. Умиротворяющим. Я осторожно ступаю на кочки в вечернем лесу. Была в этом поэзия, так что Алиса, идя по золотому ковру, невольно добавила к образу замминистра с маленькими лапками это приятное впечатление. Девушка-секретарь за серебристой, будто летящей стойкой, показала рукой в сторону единственной тоже серебряной двери, они распахнулись ей навстречу. Алиса прошла в кабинет. Тот, в отличие от приёмной, был скромен и выделялся из общей минатековской эстетики разве что разными уровнями. Например, здесь была ниша с уютными диванами и небольшим журнальным столиком.

Замминистра пригласил Алису спуститься туда, закрывая тем самым высотный вид Новосибирска.

– Я никогда раньше не разговаривал с молодым охотником, – говорит Вердан Петрасов, он сложил руки с крохотными пальчиками на животе под жабо и смешно смотрит своим ненастоящим лицом. Алиса старается быть серьёзной. Его глубокий голос её успокаивает, – Это привилегия. Уверен и я у вас первый замминистра. Запомним этот момент на будущее, Алиса. И давайте дружить. Вы пока не знаете, но будущий самостоятельный охотник – ценный друг. Как и будущий министр. Думаю, истинная суть вещей от вас не укрывается, и роза пахнет розой.

– Хоть розой назови, хоть нет, – подыграла Алиса.

В кабинет вошла секретарша. Под общее молчание она поставила чайник и чайную пару. Налила чай. В кружку замминистра она добавила молоко и затем так же беззвучно, как пришла удалилась, только дверь цокнула замками. Человечек перед Алисой взял чашечку скромными пальцами, сделал глоток, и его круглое лицо подрумянилось и засияло, как блин на солнце. У него хорошая кожа, отметила Алиса. Натянутый барабан. Морщин нет, да и мимики тоже.

– На луне нет молока, – говорит Вердан и снова делает глоток чая.

Алиса уже проголодалась. В этот момент секретарша вновь появилась и поставила тарелку с настоящей сыровяленой колбасой и кусочками твёрдого сыра. Алиса сразу съела по два того и того под неторопливые рассуждения замминистра о природе мяса. Наконец она спросила:

– Итак, найс, что в нём такого?

– Он даёт ощущение, что тебя любят. Не смогу вам объяснить, – он снова сыто положил лапки на живот, но его лицо стало серьёзным.

– Попробуйте, – просит Алиса.

– Вот вы знаете, что вас любят родители? – Она кивает в ответ, – А чувствуете?

– Нет, – качает головой Алиса.

– Вот поэтому и не смогу. Найс даёт ощущение любви, как в детстве. Первозданное и оттого всеобъемлющее чувство. Поэтому он опасен для тех, кто эту любовь не получил. С найсом люди чувствуют себя теми, кто они есть на самом деле, то есть теми, кем хотели бы быть в первую очередь, но не могут. Если бы у них был недостающий элемент всегда, то смогли бы. А так нет.

– И все думают, что это любовь?

– Сама любовь создаёт иллюзию этого, Алиса. Даже если её было достаточно. Не продвигают по службе? Пробуешь найс и вуаля, оказывается, это потому что тебя не любят коллеги, но этот недочёт исправлен, теперь ты чувствуешь, что любят. Вот скажите мне, вам это нужно?

– Нет, я охотник. Я слежу за балансом среды, – Алиса берёт ещё мясо с тарелки, – Раз он такой замечательный, в чём проблема выпустить нормальный найс и раздавать как лекарство?

– Это заплатка. Когда действие кончается, всё остаётся как прежде, только хуже. Обыватели спускают время, деньги, возможности и остаются ни с чем. Возможно есть какой-то краткосрочный эффект, но в остальном…безвольные существа. Взрослые люди, которых любили, для решения своих психологических проблем растут над собой, занимаются делами, спортом. Они ходят к терапевту. Найсом проблемы не решаются. Поверьте мне, я видел, что произошло с Луной. Я видел, как Луна сгнила изнутри. А теперь гниёт и Земля.

– Но позвольте, – Алиса невольно перешла на язык Вердана и улыбнулась, – любой наркотик – заплатка на социальную неустойчивость, нищету и внутреннюю боль.

– Но этот самый совершенный!

– Ну да. Уязвимой точкой человечества оказалась любовь. Кто бы мог подумать. Какой баян. У нас тут война с Марсом намечается. И знаете, как говорят найсовые? – Алиса делает драматичную паузу. Вердан Петрасов подаётся вперёд и открывает рот, – найсовые говорят или любовь, или война. Так может пусть лучше всё остаётся как есть?

– В моих кругах ходит теория, Алиса. Найс – это вмешательство извне. Его придумали не люди. На земле зародилась жизнь и она двигалась сквозь время – из поколения в поколение. У Жизни появляется доминирующий вид – мы. Люди. И когда мы покинули планету, жизнь начала движение не только сквозь время, но и через пространство. Одна планета поражённая жизнью – видимо не страшно. Но расселение по солнечной системе…и дальнему космосу…в перспективе. Понимаете?

Алиса кивает и замминистра продолжает:

– Мы точно знаем, что найс не производят. Его собирают на Луне. И он был там до того, как появились люди. Нам, как космическому виду заранее поставили ловушку на ближайшем небесном теле.

– Астрономическом объекте. Так теперь говорят. Последние лет сто.

– Спасибо, Алиса. Вижу, что утомил вас. Я кратко резюмирую свои соображения – вторжение уже идёт! – его глаза заблестели, он подался вперёд, так что Алиса почувствовала его приятное дыхание, будто из печи с мятными пряниками, – Вторжение началось, как только жизнь покинула Землю! С первой миссией на Луну. Вот только выглядит оно совсем не так, как мы читали в книжках. А вы говорите или любовь…так эта любовь и есть война с нашим видом.

– Чепуха, – мотает головой Алиса.

– Почему? Разве Англия когда-то не наводнила китайскую империю опиумом? Это очень эффективно.

– На Луне могли оказаться и не люди. А любые другие существа. Что будет, если дать найс кошке? – парирует Алиса, – Я уверена, вы пробовали.

– Собаке. Собакам. Они в порядке. Изменений в поведении и мозговой активности не обнаружено. Он мастерски работает с информационным скриптом, на котором написана не только человеческая, но и вся жизнь планеты. В любом случае, Алиса, я жду от вас не только выявления схемы контрабанды Луна-Земля, но и ответов на все вопросы, связанные с найсом.

– А вы не пробовали поспрашивать, да хотя бы у министра обороны Минатека?

– Увы, не тот доступ… Увы, – он снова комично грустнеет и поправляет жабо, – Синчен – плут, но он на вашей стороне. Он не выстрелит в спину. Он поможет вам.

– Лучше пристрелите, – это замечание Алисы, Вердан пропускает мимо ушей:

– На космопорт Минатека найс поступает с закрытого лунного сектора. Агроснаб. Мясники. Сборище дикарей, создавших всего одну технологию.

– Зато какую.

– Староверы… – плюётся Вердан, будто это ругательство, – Больше мне, увы, ничего не известно. Но и этой информации достаточно. В одном можешь не сомневаться, Алиса. Найсом торгуют самые жестокие убийцы. Мне кажется, я вас убедил, – он подмигивает Алисе, – вы не такая, как ваша сестра. Вы не пропадёте. А вы ещё не знаете?

Если он не расскажет, Алиса достанет из него информацию голыми руками. Похоже, Вердан Петрасов это уловил и спешно продолжил:

– Ваша сестра Мария отправилась на какое-то тёмное задание Лигостаева на Луну. Она побывала на секретных объектах Минатека. Вы знаете, мы ведь наблюдаем за перемещением всех охотников Лигостаева. Это как сообщать о взлёте больших ракет – мы сообщаем о каждой всем корпорациям и оставшимся правительствам Земли. Иначе они подумают, что взлетела баллистическая ракета с ядерной боеголовкой. Вы и есть эта ракета, Алиса.

+++

Лигостаев швырнул папку с допросом своего сотрудника-крысы Макаренко в дверь. Прошёлся по ковру, покрутил кольцо на пальце. В кабинет заглянула его секретарша, он зло посмотрел на неё и она поняла, папка предназначалась не ей. Ожидаемый вызов наконец осветил голограммой кабинет. Лигостаев притулился за рабочий стол, с трудом нашёл нужную клавишу на воздушной клавиатуре (интерфейс давно высветил нужную) и, откинувшись в кресле, принял вызов.

– Александр Афанасьевич! – раздался женский голос. Вместо человека на голограмме пустовало кожаное кресло, в таких подробностях, что было видно каждую оставленную на нём крошку.

Энергичная, худощавая и высокая женщина всегда наворачивала круги в собственном метаполе, пока разговаривала и лишь иногда заглядывала на Лигостаева:

– Как всё прошло? Это защищённая линия. Мой АИ в этом преуспел.

– Достойно, – коротко ответил Лигостаев.

– Вот и замечательно! Нюансы нас с вами не должны касаться. Я рада, что вы готовы рисковать охотниками. У вас одна пропала, правда? Ну, дело благородное! А мой зам. вам понравился? Вердан Петрасов? Он рождён на Луне. Дитя колонии. Видели какие у него пальчики?

– Да, маникюр за полцены, – хохочет Лигостаев.

Женщина остановилась у экрана, улыбнулась его шутке. Немного помедлив и взвешивая вопрос, давая ему принять дипломатичную форму, она заглядывает и близоруко щурится. Она похожа на постаревших красоток двадцатого века. Ей бы мундштук.

– Сколько вам лет, Лигостаев?

– Больше, чем вам, Майя Ивановна. Больше века.

– Превосходно! Я планирую столько же. Ну как…человек помогает, а бог располагает. Так, кажется? Ну это нюансы-нюансы, – она снова побежала, – вам всё вернётся сполна, господин Лигостаев. К сожалению, не все министры так дальнозорки. Многие из них последние двадцать лет страдают близорукостью и мигренями. А их головная боль, становится нашей головной болью, простите за каламбур. Министру обороны Минатека давно пора на пенсию. Мира, в котором он живёт, больше не существует. Нежелание защитить марсианскую пушку дорого аукнется ему. Я вам обещаю. Ваш враг – мой враг, Александр Афанасьевич.

– Приятно слышать, Майя Ивановна. Особая безопасность – это почётное министерство, но оно уже давно для вас слишком…

– Тесное? Ахах, не бойтесь говорить Александр Афансьевич. Слова, слова – вот наша власть. Всё остальное – нюансы. Ах нет, не всё! Вы на трансплантации в конце списка, на двадцать второй строчке. А пора бы обновиться, дорогой мой. Давно пора. Я посодействую. Ну всё. До свидания.

Лигостаев отключил экран и ещё какое-то время полулежал, улыбаясь в высокий бетонный потолок бункера. Заговоры для главы Всемирного Департамента Охотничьего Хозяйства по уровню доставляемого удовольствия стояли на первом месте.

Конец первой части

Часть 2. Крючок | Глава 10. В которой Алиса знакомится с мясником

Синчен ожидал на платной парковке у парка. Алиса вышла из небоскрёба через главный вход, пересекла небольшой парк с вертикальными светильниками, бросившими голографический свет на круглые деревья. Синчен успел найти её тачку и добраться до центра. Мощная литая форма, тупой нос с огромной решёткой, две двери. Да, это точно её тачка. Стекло опустилось. Харизматичная сорокалетняя физиономия подходила под разбитые и поцарапанные бочины кузова. Рядом с тачкой тёрлись два найсовых типа в широких индийских хлопковых штанах и тайдаймайках – блаженные, будто прямо сейчас им мастурбирует их многорукий бог с хоботом вместо носа:

– Чисто чё? – спрашивает первый.

– Чистотел, – отвечает второй.

Алиса обходит их и падает в пассажирское кресло класса люкс. Оно само понимает, что нужно откинуться назад и дать отдохнуть пассажирке.

– На этой тачке я похож на агента ноль ноль семь, – замечает Синчен.

Он кивает на афишу – голограмма болтается над площадью. Юбилейная десятая жизнь Бонда вышла в измерении Х. Ещё один наркотик. Туман разума для уставших, кто погружаются в метамиры, стоит только им добрести до дома и расправится с порцией автоматической еды.

За медленным Красным проспектом движение ускоряется по большой автостраде, что выносит в одинаково приземистые райончики таунхаусов из красного кирпича, которые затем очень быстро сменяются квадратами гигафабрик – вот они, обители печали. На парковке перед стенами фабрик крутятся те же постеры, что и в центре города. Снова Бонд, гибриды людей и животных и прочие вымышленные миры. Куда Алисе путь заказан. Не потому, что ей хватает реальности, а потому что агрессорам не войти в метаизмерение. Их чёрная метка не позволяет.

– Почему люди идут туда? – спрашивает Алиса.

– Из-за секса, – коротко отвечает Синчен.

Как и Алиса он ведёт машину сам, то и дело меняя полосу, пока автобан не поднимается над землёй, а движение не ускоряется до 200 км/ч. Тогда он занимает свободную крайнюю полосу и периодически сигналит не уступающим медленным автомобилям. Квадраты гигафабрик становятся всё ниже и ниже, а затем и вовсе делятся на ровные квадратные участки дачных кооперативов, разбросанные по обширным полям, будто сверху потрясли учебник геометрии. Алиса безучастно наблюдает за сменой индустриального пейзажа на сельский.

– Поесть бы, – мычит она, – эй, эй, эй, вон космопорт!

За горизонтом виднеются гигантские чёрные рамы стартовых направляющих для сверхтяжёлых ракет и кораблей на них. Зрелище само по себе способное уменьшить силу тяготения.

– Дурачок? А, дурачок? – говорит Синчен своему АИ, – снимай слежение.

Смотрит на Алису и снова улыбается. Считает свою улыбку очень обаятельной. Алиса пробует скопировать все эмоции на его лице и улыбается зеркально, ему в ответ его уже ухмылкой.

– Заскочим кое-куда перед вылетом, добудем тебе оружие. Алиса, Алиса…как бы нам встретиться как, поболтать о своём, – он сначала напевает, потом просто мурлычет.

Почему он так себя ведёт? Я ему не нравлюсь. Он не хочет мне понравиться. Какая у него цель? Мне нужно больше информации для ненависти к нему. Хотя… то, что он меня похитил, пусть и по приказу Минатека, уже повод для ножа в рёбра. У тебя нет ножа, Алиса.

– Когда люди разговаривают сами собой или напевают, вот точно как ты, они пытаются заговорить свой страх, – она пробует его достать, ковыряет сверху, чтобы увидеть, что там внутри, – нужно просто дышать, мистер Синчен.

– Есть в тебе что-то холодное, Алиса. Как и во всех охотниках.

– А в тебе что-то динозаврское, как и во всех стариках, – он отворачивается от трассы, чтобы взглянуть на Алису, но молчит.

Доволен собой, так его не проймёшь. Его ледяные глаза считывают её, но также сосредоточенно выглядят и люди, которым АИ подгружает информацию. Всего лишь иллюзия, что его интеллект позволяет глазам видеть насквозь. Алиса продолжает анализировать Синчена каждую секунду. Он представляет для неё опасность, поэтому она напряжена. Вряд ли он дурак, невежда, погремушка. Есть сомнения и в том, что он просто хочет поболтать и установить связь, чтобы не бояться охотника рядом. Скорее всего, он по шагам всё продумал примерно до её смерти и это неприятное ощущение. Перед ней такой же хладнокровный хищник, как и она сама. Только более опытный.

Алиса открыла окно автомобиля. Такая же прохлада, как утром в лесу. Чтобы её почувствовать нужно очень быстро ехать. В лесу же, наоборот, нужно стоять, чтобы прохлада забралась под одежду.

– Не обижаешься на меня? – говорит он громче, через ветер в салоне.

– Ты что-нибудь слышал про охотников? У нас не очень много чувств, – она закрывает окно обратно.

Кондиционер опускает температуру в салоне до комфортной. Алиса находит воду в бардачке. Выпивает 300 грамм. Ровно столько её организм может принять воды зараз.

– Найс невозможно обнаружить, – став серьёзным, говорит Синчен, – в этом вся беда. Крупица чистого вещества обогащает любое сыпучее. Можно положить крупицу найса в какао и весь мешок какао станет наркотиком. И никто не сможет выявить его. Ни одна тест система, вообще ничего. Будто найс добавляет свой код в любое вещество. Понимаешь? Типа как наши АИ – они ведь нигде не существуют, это просто сгустки информации. С найсом то же самое.

– То есть его можно потерять? Я имею в виду мешок обогащённого найсом какао. Как ты вообще определишь, что это найс.

– Его и теряют. Тоннами. Он наводняет рынок повседневных продуктов. Недавно произошла авария в воздухе. Диспетчер беспилотников был на найсе. Но доказать это не смогли. Понимаешь масштаб проблемы? Простая домохозяйка может уверовать в то, что говорила с богом, купив не ту соль. И её дети. Наркокартели Луны договорились использовать для обогащения специальную муку – на вид слегка прозрачную и голубоватую. Чтобы облегчить продажи. Но всегда находятся новички урвавшие крупицы исходного вещества и тогда они обогащают что придётся…

Но Алиса уже переключилась с Синчена. Она смотрит на молодую весеннюю зелень в полях, наверняка пахнущую первыми листьями гороха. Неужели ей было неинтересно? Нет, сестра Маша не просто так сбежала, чтобы жить свою обычную жизнь. И дело не в Луне. Хотя откуда мне знать? Лигостаев водит за нос, подкармливает кусочками информации, а мы как котята радуемся, когда из его искусственного мирка для охотников выглядываем в мир большой для людей. Что-то она такое узнала, моя Машенька. Сестра-убийца. И я узнаю. Даже если придётся смотаться на Луну.

На трассе появились большие платформы-рефрижераторы на автопилотах. Одна начала перестроение с правого ряда во второй, как раз в машину Синчена. Тот зарычал, уходя от столкновения. С третьего ряда на второй перестроилась семейная чета, также на автопилоте. Средний ряд оказался заблокирован. Зажатый между машин Синчен ударил в пол, поднимая скорость до 300, вытаскивая авто из тисков.

– Мы идём по приборам, – говорит он, – АИ отключил все системы слежения, так что для платформ и автопилотов без камер мы невидимы.

Не снижая скорости, Синчен долетел до агрополей и, оттормозившись, ушёл направо, в другую сторону от космопорта. АИ Алисы тревожно дал о себе знать в виде коротких охов. На них навелись пулемётные и бог знает, какие ещё турели – откуда АИ не знал, но следовало предположить, что из-за стены, что постепенно вырастала перед ними.

Двухполосная автомобильная дорога вообще стояла в пробке. Так что скорость сильно снизилась.

– Здесь всегда либо самые богатые тачки, либо развалюхи. Другого не дано. Новосибирский Агроснаб во всей красе, – пояснил Синчен, – видишь, справа выпирает – это гигантский распределительный центр, туда направляются все платформы. Для них даже построена отдельная дорога. За этой стеной производство, жильё, своя армия, аэродром – в общем, всё. Такие агломерации размещаются возле всех крупных городов на континенте. Агроснабовцы не любят контактировать с внешним миром. Даже в отпуск летают в другое застенье. Очень закрытые люди. Война с Агроснабом никому не нужна. Были попытки захвата. Китайцы науськали казахов, сказали, поддержат. Ну и ага. Казахи кумыс попили и домой поехали. И нет теперь у них искусственного мяса. Голод. Зато китайцы теперь втридорога им продовольствие продают. Всё, приехали.

За гигантскими бетонными стенами их ждал тамбур под крышей и значительная очередь к КПП на въезд, но Синчен вырулил на вип-полосу, подъехал к роботу, венчающему автоматическую турель. АИ о чём-то покумекали и бронированный шипастый стоппер опустился в дорогу.

Под открытым небом “застенье” не впечатляло красотой – дороги огибали несколько больших, с распределительный центр, производственных фабрик-коробок. Потом ещё. Потом ещё. Всё одинакового ржавого цвета сгнивших пятидесятилетних панелей, которыми их зашили. Раньше они были разноцветными, это видно по пятнам побуревшей краски. Впечатление корпуса производили унылое. Поэтому вдоль них насадили деревьев, построили качественные зоны отдыха с освещением и это стало похоже на прогулочные улицы – чистота поражала. Алиса будто оказалась в саду камней – всё на своём месте и ухоженное (если не смотреть на производственные корпуса). Люди же – в целом те же новосибирчане. Только предпочитали примерно одинаковую одежду из грубой джинсы. Мамы с колясками создавали свой, отдельный от дорог трафик, более хаотичный. Они постоянно притормаживали, чтобы поболтать друг с другом или проведать своих агроснабовских малышей.

Через десять минут за лесополосой открылось несколько районов из панелек с прилегающей инфраструктурой. Пространства становилось больше. Синчен держал 80 км в час, так что быстро, без пробок авто подобралось к старому посёлку и уже по грунтовой дороге покатилось к сельскому участку.

– Луна – это закрытая тема. Там ограниченное количество воздуха, ресурсов. Понимаешь? Возникла социальная конкуренция. Люди разделились и перекрыли свои сектора. “Агроснабжение” первыми закрыли ворота. Это их способ вести дела. Если ты не свой, то ты не попадёшь на их территорию. Естественно, место превратилось в Мекку для отъявленных негодяев. Если на Земле тебя по-любому достанут, то в лунном секторе Агроснаба – ты в безопасности. Покупай билет за дохулион эфира и…ну ты поняла, какое это местечко, – Синчен опустил одну руку с руля, высунул в окно и растёкся в кресле. На улице пахло дерьмом и травой. Так что он, видимо, почувствовал себя в безопасности.

– И они собирают найс, – замечает Алиса.

– Мой опыт говорит, что да, собирают. Слава богу, у меня есть один человечек, который сможет нам помочь. Если это задевает его интересы. Я тебя не на экскурсию привёз.

– Да понятно уже. Очередное похищение. Я избавлюсь от тебя, Синчен, как только доберусь до Луны. Или раньше.

Они подъехали к концу дороги. Справа на зелёном участке присела избушка на курьих ножках. То есть и правда – изба с резными наличниками на оконцах поместилась на двуногой роботизированной платформе погрузчиков. А дальше избы, в отличие от основной тесноты Агроснаба – поле. До самого горизонта.

– Я так понимаю, самое ценное за стеной это простор? – спрашивает Алиса.

– И возможность по нему прогуляться! – отвечает Синчен.

Они вышли из машины. Ни цветов, ни деревьев, только земля и сеяный клевер. Алиса вдохнула воздух. Сейчас я спокойная. Хладнокровная. Почувствовала ритм поля, его запах – недавно косили траву, крутили в стога и увозили. В агроснабе выращивали коров и приглашали охотников, которым не хватало способностей, на забой. Работаешь себе на просторе, дышишь вот буквально сразу небом. Но здесь отсутствовало главное: насекомые, грызуны, птицы и звери. Агроснаб держал свою территорию стерильной. Видимо, чтобы не заразить производимое им искусственное мясо.

АИ нетерпеливо провибрировал – снова сканируют. Она тут же рапортовала, что просканировала в ответ, на что избушка потопталась на месте, да и развернулась. Из одного оконца выглянула большая выбритая голова, блестящая на солнце.

– Это Слава Мясник. Так его называют. Из того, что информации в инфополе о нём нет, могу заключить, что он один из топов всей структуры Агроснаба.

Мясник Слава заговорил на дикой смеси выдуманного языка сильно модернизированного пацанским наречием с подстройкой к русскому:

– О! – широко через рот протянул он букву, – Ооооо! – округлясь сам в бесконечное О! И далее по своему алфавиту воткнулся во вторую букву “Б”, – “Б”ратец, здОрОвО! – и снова всё с длинными О.

– Здорова, Славян! – ответил Синчен.

– Это что за девица с тобой? Ты такая худая, как кардиотренировка!

– Алиса, – представил её Синчен.

Та поклонилась ему в пояс. Слышала, что такое принято у мясников. Слава от этого разомлел и заулыбался, но всё равно обозначил:

– Ну что ты делаешь? Мы ж не ортодоксы, – он погладил рукой лысину, – мы ж бандиты.

– Слава, мне бы с твоим братом поболтать на Луне.

– Да ты же знаешь, я не люблю, когда люди говорят херню, я люблю, когда говорят по факту. Вот это меня задевает, – Слава театральным жестом похлопал себя возле сердца.

– Найс, – говорит Алиса.

– Вот так и продолжайте. Найс – грешок известный, только брат мой ни при чём. Мы по нему затирали. Господь с тобой. Добро пожаловать в ООО Сириосли, – кажется, это означало нет.

– Давай в деньгах попробуем?

– Не знаю как вы, а я получил балл. Доступы имеются, как и деньги, Женя. Ну шо ты как мыльница, пузыри пускаешь, – похоже, Синчен понимал, что ему отвечает Слава. Алиса полностью выпала из контекста.

– Тачка? – Женя Синчен повернулся к двухдверному купе с большой решёткой и газелью на морде.

– Маловато, – он покрутил масляной головой, – битая к тому же. С секретом тачка?

– Она на минатековских номерах, братец. А ещё её взломал боевой АИ, пойдёшь по следу, сделаешь тачку незаметной. Никто её перемещение отследить не сможет.

– Вот почему у меня хейта не водится, я профессионал в торговле! Кое-что попрошу сверху тачки. Пошли погуляем, Алиса. Охотница без ножа. Мне от тебя надо.

Ввязываться в авантюру с мясниками не хотелось. Алиса покрутила головой, так что к ней сразу подскочил Синчен и тихо произнёс:

– Он единственный человек, который может провести тебя в закрытый сектор Агроснаба на Луне. Не тупи.

– Ладно, главное твоё лицо не видеть.

Она залезла на крылечко и уселась на платформу. Избушка развернулась и пошла в поле.

– Ты ж голодная, девочка? – спрашивает Слава Мясник.

– Очень… – протянула Алиса.

– Шибко не наедайся.

Из второго окошка выглянула старушка в платочке – на тарелке искусственное сало, горчица, зелень: петрушка, лук, кинза, чёрный хлеб, нарезанный большими ломтями, помидорки, огурчики. И кружка чёрного кофе. То, что нужно. Алиса, не торопясь, стала есть, а старушка смотрела на неё и приговаривала:

– Потчуй, потчуй.

Мясник Слава, глядя на свои просторы млел и сыто улыбался. Избушка всё шла и шла, и шла, пока они не оказались у парковки. Рядом такой же, как и остальные ржавый корпус гигафабрики. Он проследил, когда Алиса доест и начал, отсвечивая бритой головой, говорить:

– Мишкина фабрика. Мой корешок дорогой. На парковке шаром покати. Отчего? Нелюдь завёлся на фабрике. Мясо зреет, а у нас издержки. Я людям помогать привык и тебе помогу. Ты ток достань зверя оттуда. Тварь опасная, мясо не жрёт, только людей убивает. А у нас откуда умельцам взяться? Он их всех положил уже. Понимаешь? Мы к департаментам не обращаемся. Сами живём. Без Кремля, без царя, без бати, без Минатека. Тёть Маш, ты нож-то давай мясницкий мой.

– О чё, прям твой нести? – тёть Маша недовольная.

– Ну а какой ещё?

В избушке поднялась возня. Слава махнул рукой и Алисе прилетели голографии. АИ развернула парочку: разодранные тела, огромное количество крови. Всё очень показательно. Голографиям от пяти до трёх дней. Все понимают, что скоро тварь уйдёт на новую гигафабрику. Страх. Ненависть. Бессилие. И отвага. Сопротивление внешним обстоятельствам. Алиса поняла, что чувствуют люди за стеной, когда на них охотятся.

Избушка пересекла парковку и остановилась у тамбура гигафабрики.

– Давай свой нож, – буркнула Алиса.

Бабушка высунула из окошка нож в ножнах.

Сытость разливалась по Алисе. Она понимала, что на запах искусственного мяса в кишечнике зверь среагирует. Если он таких уже пожрал, её он учует мгновенно. И Слава это знал, поэтому подсунул ей искусственное мясо намерено. Но дроны не поймали зверя в кадр. Потому что это человек. На фабрике охотится психопат. Нож в кожаных ножнах из окна она приняла не глядя. Ну большой, как её предплечье. Этого будет достаточно.

Избушка слегка присела, Алиса спрыгнула. Перед дверью на фабрику её окликнул Слава:

– Надень робу. А будешь выходить, помойся! Внутри вонь, на дворе пироги.

За дверью открылись белокафельная проходная, вертушки, пустые наблюдательные. Далее антисептики и большие раздевалки с душевыми. Алиса прошла сквозь помещения, разделась, открыла шкафчик с формой – о нет, так не пойдёт. Форма оказалась одноразовой и белой. Она будет шелестеть, а сама Алиса станет пятном для зверя. Оставшись в одном нижнем белье, босиком, Алиса проскользнула в цех.

Запах сразу снёс её органы чувств. Невероятно вонючий и настолько противный, что аж разъедает глаза, будто кусок испражнений засунули через нос сразу в мозг. Алису согнуло пополам, она едва не проблевалась. Если бы не поела, то спазмы выгнали всю желчь это точно, но она быстро взяла себя в руки. Хорошо бы найти его побыстрее.

Под низким потолком в метров пять без окон, без дверей с плохим люминесцентным освещением расположился цех, размером с футбольное поле. И если здесь занимаются спортом, то это вполне мазохистский спорт – насколько видно, из жестяного прогнившего от уборки с щёлочью решётчатого пола торчат шесты. Между каждым метра два не больше. И на этих шестах растут ужасные живые куски мяса – обнажённые красные окровавленные куски, с жилами, с мышцами, растут как гигантский кебаб на вертелах. К ним подведены трубки с питательным раствором. При росте мясо выделяет из себя газы, отсюда такая вонь, в остальном – ноль отходов. Температуру держат градусах на десяти цельсия, так что Алиса сразу почувствовала, скоро она замёрзнет в этой зловонной искусственной и дикой для нормальной жизни пустоте. Пустоте, которая пульсирует и шевелится, но мало похожа на жизнь.

Сколько же тут мясников работает? Ухаживает за техникой, за мясом, срезает куски, сколько крови стекает при этом? Сколько за день мяса увозят в обвалочный цех? Что-то конвейерных лент тут не наблюдаются. Значит, возят на тележках. А потом Алиса видит, что каждый шест подписан сверху краской. Пупс, Кринжа, Дохлый…они дали мясу имя…жесть. Алиса проходит мимо Дохляка. Кусок жилистый красный, будто это мясо много бегало, как бедро бегуна висит. Тощий кусок. Мышцы сжимаются в конвульсиях. Рядом висит и жирдяй, кусок покрыт жёлтым жиром, в нём килограмм двести, его приходится обходить. Как охотник Алиса испытывает внутренний ужас, от которого нужно кричать, но она лишь сжимает его во всё более прочный кристалл молчания, сияющий ледяным светом.

– Дура, видишь что-нибудь?

– Смотрю с теплового спутника. Мясо заслоняет полностью.

– Ни спутникового, ни теплового обзора, ни даже запаха. Света ноль. Помещение полутёмное. Идеальное место.