Текст книги "Александр Башлачёв: исследования творчества"

Автор книги: Роман Сенчин

Соавторы: Сергей Васильев,Вячеслав Кошелев,Лидия Дмитриевская,Александр Пашков,Ирина Минералова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Александр БАШЛАЧЁВ: ИССЛЕДОВАНИЯ ТВОРЧЕСТВА
сборник статей

От издателя

В 2010 году отмечаются юбилеи А. Чехова, И. Бунина, А. Куприна, А. Блока, А. Белого, Б. Пастернака, И. Бродского – классиков нашей литературы. Они не забронзовели, их любят, читают. Их все еще пытаются понять и исследовать.

А мы с вами отметим юбилей А. Башлачёва сборником исследовательских статей о его творчестве.

Эта книга – тоже попытка. Стремление помнить и познавать, но теперь уже – нашу новую настоящую классику.

Не с каждой строчкой этой книги будут согласны читатели (а также издатели и, наверное, сами авторы) – и тем лучше. Значит, будут другие исследования.

Алексей Елыманов

От авторов

«Я знаю, зачем иду по земле…» – пел Александр Башлачёв. Перед любым творением он ставил самый сложный блоковский вопрос: зачем. Зачем нужно творчество того или иного поэта, пусть каждый решает для себя сам – Башлачёв нашел свой ответ:

 
Чтоб в исповеди быть с любовью на равных
И дар русской речи беречь…
Душой не кривить перед каждою ямой,
И гнать себя дальше – все прямо да прямо…
Где каждому, каждому станет светло…
 

Лидия Дмитриевская

Повезло ему со временем, в которое изреченное слово еще много значило, слово слышали, впитывали, а главное – были люди, способные это слово изречь. И сколько было в те 80-е годы на Руси подобных Башлачёву, но погибших, не вспыхнув, не нашедших сил и смелости разжать зубы. Наверное, гибнут они и сегодня. Гибли всегда, потому что всегда были «не ко двору эти ангелы чернорабочие».

Роман Сенчин

Башлачёва в рок-движении приняли практически единодушно. Неслучайно песня «Время колокольчиков» сразу стала восприниматься как наш неофициальный гимн. С Сашей мы и похоронили «время колокольчиков», попрощались с тем, что нас объединяло и придавало повседневному бытовому мельтешению высший смысл.

Илья Смирнов

«Там человек сгорел» – самое, наверное, точное определение пути его лирического героя. Психологи говорят, что тяжелейшая ноша для человека – ноша обиды, гнева и вины. Так случилось, что Александру Башлачёву дано было стремиться переплавить их одновременно в музыкально-поэтическую речь. Каково под этой ношей? Послушайте его песни, прочтите стихи…

Ирина Минералова

Определяющая черта башлачёвского творчества – это преодоление и, шире, размыкание границ. Поэтических, музыкальных, географических, пространственно-временных… Кажется, дарованию поэта тесно в каких бы то ни было границах.

Александр Пашков

Лирика Александра Башлачёва – это реквием по русской классической поэзии…

Вячеслав Кошелев

Пусть не ко двору… (Роман Сенчин)

Роман Сенчин, писатель, публицист, автор книг прозы «Афинские ночи», «Минус», «Нубук», «День без числа» и др. Лауреат литературных премий

В последние годы часто приходится встречать такое утверждение: мы оглушены информацией. На мой взгляд, утверждение справедливое. И в этом наверняка причина нашей глухоты к появлению новых настоящих произведений искусства, литературы, к произнесенному настоящему слову, да и здорово укорачивается память от этой оглушенности – мы многое забываем, оказываясь в сложных ситуациях незащищенными, без поддержки опыта прошлого. Живем, словно первые и единственные люди на земле, пробиваясь вперед сквозь шквал пестрых новостей, бесконечных хитов, блокбастеров, бестселлеров, обманок-реклам. Иногда реагируем на самое-самое, но чаще затыкаем уши, зажмуриваем глаза, чтобы не сбиться с пути – с пути, мало нами самими различимого.

…Сейчас сложно и почти невозможно вспомнить, представить, как жили люди, особенно молодежь, в начале 1980-х. Уже веяло грядущими переменами на родине, докатывались отзвуки неких других миров, другой литературы, музыки, других общественных отношений. Но все равно сохранялась атмосфера закупоренности, удушливости, безысходности. Ожидания нового сменялись вымученной веселостью, а эта веселость – апатией… Недаром те годы в среде контркультурщиков получили определения: эпоха Великого Стеба, затем эпоха Великого Облома…

Стеб был в конце 70-х – начале 80-х, во времена относительной свободы, точнее – непринимания всерьез контркультуры, а потом, когда «неформалами» занялись, – грубо говоря, при Андропове и Черненко, – наступил Облом. Рок-музыка стала занятием опасным, устройство концертов – уголовно наказуемым преступлением.

Но именно тот период, а точнее год – 1984-й – стал, на мой взгляд, самым важным годом советского (потом его назвали русским) рока. От стеба он перешел к серьезности.

 
Дайте мне ночь, дайте мне час,
Дайте мне шанс сделать что-то из нас —
Иначе все, что вам будет слышно,
Это «что вам угодно?»
 

призывал Борис Гребенщиков товарищей из «служебных комнат». А Майк Науменко объявил о своем неучастии в общей жизни, о недвижении вперед:

 
Машина обгоняет машину,
И каждый спешит по делам,
Все что-то продают, все что-то покупают,
Постоянно спорят по пустякам.
 

 
А я встречаю восход, я провожаю закат,
Я вижу мир во всей его красе,
Я удобно обитаю посредине дороги,
Сидя на белой полосе.
 

В тот год с роком началась борьба всерьез, но тогда же были записаны знаковые альбомы «Периферия» группы «ДДТ», «Начальник Камчатки» «Кино», «Крематорий II» «Крематория», «Нервная ночь» Константина Кинчева, дали первый концерт «Звуки Му»… В тот год рок-Россия узнала Александра Башлачёва. Пусть сначала это были несколько десятков человек.

…Башлачёва пытались делить между собой и барды, и рокеры, запоздало включали в свой цех профессиональные поэты. На мой взгляд, как не вписывался Высоцкий в сообщество бардов, так не был там своим и Башлачёв. Он выбрал рок-культуру, когда приехал в Москву, а оттуда в Ленинград, и песни его были для той протестующей молодежи, что томилась и перекипала в атмосфере 84-го года. Ощущение удушья, тесноты, обреченности сквозит в каждой строке «Мертвого сезона», «Рыбного дня», «Минуты молчания», «Сегодняшний день ничего не меняет…», «Палаты № 6», «Черных дыр»…

 
Нелепо все то, что могло нам присниться,
Но мы разрешали друг другу мечтать.
Мы ждали появленья невиданной птицы,
Способной красиво и быстро летать.
 

 
Казалось, что сказка становится былью,
И все остальное смешно и старо,
Что птица расправит могучие крылья
И, может быть, сверху уронит перо.
 

 
Весь мир удивится пернатому чуду,
Весь мир изумленно поднимет лицо…
Теперь этот запах буквально повсюду,
Теперь этот запах решительно всюду…
 

 
Похоже, что где-то протухло большое яйцо.
 

Конечно, такие песни в то время были опасны, но как вовремя они пришли к слушателю! И дело здесь не столько в тогдашней актуальности, а в пусть часто саркастической, но абсолютной серьезности содержания текстов.

Для тогдашнего рока они были необыкновенно серьезны, и, наверное, Башлачёв не только образностью, метафоричностью, скоморошеской едкой бесстрашностью, но и этой серьезностью много дал русскому року. Быть может, и «Поезд в огне» «Аквариума», и «Настало время менять» «Алисы», и «Мы ждем перемен» «Кино», и «Круговая порука» «Наутилуса Помпилиуса», и «Конвейер» «ДДТ», и череда альбомов «Гражданской обороны» вышли из тех ранних песен Башлачёва. А потом так же дружно почти все рок-группы пережили «русский», «былинный» период своего творчества.

Артемий Троицкий не раз вспоминал о своем знакомстве с Башлачёвым осенью 1984 года. Как, послушав его песни, пригласил приехать в Москву, где Башлачёва, как считал Троицкий, примут на ура. И как Башлачёв отнесся к этому приглашению без внешнего энтузиазма. Но через месяц приехал, пел каждый вечер на квартирах, знакомился с известными поэтами и артистами, принимал книги с авторскими автографами. Затем отправился в Ленинград… В Череповец вернулся лишь затем, чтобы сжечь мосты.

 
Ну вот, ты – поэт… Еле-еле душа в черном теле,
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.
 

В статье «Жизнь с кокаином», опубликованной в самом начале 1992 года, литературный критик Вячеслав Курицын писал: «…он (Башлачёв – P. C.) появился у самых дверей первой свободы, где-то в районе восемьдесят пятого, когда поэт уже обязан был чувствовать, что воздух начинает пахнуть иначе, что такой рывок из рабства не рифмуется с ситуацией, что так дико кричать, как он кричал, уже странно, поздно, почти неприлично перед лицом тех, что жили раньше и круче, но так не кричали. Это было похоже на смех без причины. Но причина была, и она глубже, чем конкретно-исторические коммунистические заморочки. Башлачёв специально был дан в почти уже вольный момент, чтобы за счет этого „почти“, за счет контраста между периодом первых надежд и его отчаянным надрывом показать, что истинно русской лире не нужны поводы для надрыва: она сама – уже повод, уже надрыв – вечный и независимый от погод».

Есть с чем поспорить, но – «надрыв – вечный и независимый от погод», по-моему, очень точно. Он отвечает на все до сих пор возникающие недоуменные вопросы: из-за чего Башлачёв покончил с собой? Почему отказывался от предложений записаться на «Мелодии»? Отказывался от съемок в фильмах? Почему в тот момент, когда наконец-то произошел прорыв рок-музыки на телевидение, на стадионы, уехал в Сибирь, в Среднюю Азию? Почему все у него так получилось?..

В основе творчества Башлачёва, конечно, лежит протест. Но протест бывает разный, разного уровня. Кто-то протестовал против того, что его не принимают в Союз композиторов, кто-то – что не пускают на большую сцену, кто-то – что не выпускают за границу, кто-то – что страной правят коммунисты. Победив, протестующие успокаивались, переключались на неспешное высокое искусство, а то и на восхваление тех, кто им помог победить… Протест Башлачёва был выше, глобальнее и действительно не зависел «от погод». И потому победы быть не могло. Невозможно представить себе победившего Пушкина, Льва Толстого, Есенина, Высоцкого…

 
Мне было стыдно, что я пел.
За то, что он так понял.
Что смог дорисовать рога
Он на моей иконе, —
 

написал Башлачёв тем, кто видел в нем гастролирующего по стране диссидента. И, может быть, это отношение к нему как к противнику чего-то узкого, какой-то «конкретно-исторической заморочки» и заставило его замолчать именно в том момент, когда с этой «заморочкой» стали бороться все кому не лень. Тогда, в 1987-м, заниматься этим было уже почти безопасно.

Часто, особенно в ранних песнях, Башлачёв повествует от «мы», включает себя в «нас».

 
Мы запряжем свинью в карету,
А я усядусь ямщиком,
И двадцать два квадратных метра
Объедем за ночь с ветерком.
 

 
Мы вскроем вены торопливо
Надежной бритвою «Жилетт»,
Но вместо крови льется пиво
И только пачкает паркет.
 

«Мы льем свое больное семя…»

 
Налегке мы резво плавали в ночном горшке.
И каждый думал о червячке
На персональном золотом крючке.
 

Рыбный день

 
Спохватились о нем только в среду
Дверь сломали и в хату вошли
А на нас Степан Грибоедов,
Улыбаясь, глядел из петли.
 

Грибоедовский вальс

 
И пусть разбит батюшка Царь-колокол,
Мы пришли с черными гитарами,
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами
И в груди искры электричества…
 

Время колокольчиков

В поздних же песнях чаще появлялось «я», «ты», «он». Башлачёв словно бы отстранялся от остальных, от «мы». «Политика, быт, все „приземленные“ материи интересовали его все меньше – и в жизни, и в стихах», – отмечал Артемий Троицкий. Башлачёв все дальше отходил и от рокерской эстетики. Тогда появились его «Ванюша», «Хороший мужик», «На жизнь поэтов», «Слушая Высоцкого», «Егоркина былина»… Шедевры. А потом – обрыв.

… 17 февраля 2008 года исполнилось двадцать лет, как Башлачёв ушел из жизни. Дата эта выпала на воскресенье, и поэтому многие СМИ отметили ее заранее – в пятницу, а то и в четверг. Вообще, у нас многое нынче начинают отмечать заранее – Новый год с ноября, избрание президента за полгода до самих выборов. Стабильное течение времени, расписанный календарь событий, никаких неожиданностей… Газеты в основном поместили на своих полосах небольшие статьи, пространные интервью с рок-ветеранами, где те рассказывали о себе и Башлачёве; а телевидение (по крайней мере, центральные каналы) печальную годовщину, кажется, не заметили.

Грустно… И в который раз пришлось вспомнить модное словцо «неформат». В этом случае неформат и технический, и идеологический… Да, сохранившиеся кино– и видеозаписи Башлачёва не могут посоперничать с нынешней «цифровкой», песни его не услаждают слух. Наоборот, скорее раздражают чувства, как произведения всех больших поэтов.

Не ко двору Башлачёв сегодняшней культуре и всему, что ее окружает, не подходит он и единогласной, казарменно бодрой модели, которую пропагандируют архитекторы жизни. Башлачёвские песни, написанные четверть века назад, вполне могут войти (или уже входят) в разряд не рекомендуемых к публичному исполнению, как, например, некоторые стихотворения Пушкина, басни Крылова, сказки Салтыкова-Щедрина (факты их исключения из концертных программ имеются)… После перестроечного всплеска свободы творчество Башлачёва вновь ушло в андеграунд, к которому сегодня можно отнести и интернет-сайты, книжные издания, диски. «Чего нет в телевизоре, – как гласит народная мудрость, – того нет и на самом деле».

По большому счету, нынешняя подпольность башлачёвского наследия – это не так уж плохо. Все что-либо значительное в последние годы постепенно уходит в подполье. Дело в том, что безобидных и забавных песен, стихов, рассказов, пьес миллионы, они сыплются, как песок, в воронку времени. А настоящее, застревая в этой воронке, заставляет тревожиться тех, кто пытается рулить культурой и искусством (таких рулящих во все времена было предостаточно). Что-то они пытаются протолкнуть в небытие, что-то вынуждены признать жемчужинами, что-то отправляют в запасники. В конце 1980-х в «серьезных» изданиях относились иронически к упоминанию в статьях имени Башлачёва – он не был предметом обсуждения, не был фактом культуры. Чуть позже возникшая мода на рок-музыку сделала широко известным и Башлачёва. Посмертные публикации стихотворений, вал статей-воспоминаний, пластинка, книга, телевизионные передачи… Сейчас наследие Башлачёва в запаснике. Рулящим культурой боязно пропагандировать его поэзию, прибавлять громкость его песен – двадцать лет назад они будили тысячи равнодушно дремавших людей (пусть даже таких, как антигерой «Случая в Сибири»), сегодня же все направлено на то, чтобы всех окутывала уютная дрема… В такой дреме лошадки обычно таскают телеги по хорошо знакомой им дороге, а возницы, намотав вожжи на кулак, мычат песенки без слов…

Все, кто говорит о Башлачёве, обязательно употребляют словосочетание «трагическая судьба». Да, конечно, судьба трагическая. И все-таки, по-моему, ему повезло. Повезло в том, что нашлись люди (среди которых и нелюбимый многими, «опопсевший» Артемий Троицкий), убедившие Башлачёва, что его песни нужны не только в маленьком Череповце; повезло и в том, что он сам нашел в себе решимость бросить более или менее устроенную жизнь, стать бардом в истинном смысле этого слова (или – как чаще говорят о Башлачёве – скоморохом). Повезло, что узкий и неприветливый, ориентированный в то время на западные традиции круг питерских рокеров принял его, а многие из тех, кого Башлачёв считал недосягаемо выше себя, назвали его гением, пошли за ним. Повезло ему со временем, в которое изреченное слово еще много значило, слово слышали, впитывали, а главное – были люди, способные это слово изречь. И сколько было в те 80-е годы на Руси подобных Башлачёву, но погибших, не вспыхнув, не нашедших сил и смелости разжать зубы. Наверное, гибнут они и сегодня. Гибли всегда, потому что всегда были «не ко двору эти ангелы чернорабочие».

У каждого поэта есть стихотворение, которое, не всегда являясь лучшим, все же стоит над всем его творчеством. Пресловутая «визитная карточка». У Башлачёва это – «Время колокольчиков». Есть там такие строки:

 
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле, как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков.
 

Да, колокол, наверное, не отлит. Может быть, и нет в этом ничего страшного, может быть, «батюшка Царь-колокол» – это сказка, ведь он изначально был расколот и голоса его никто не слыхал. Страшно то, что не слышно сегодня тех, будящих, зовущих подняться колокольчиков, одним из которых был Александр Башлачёв.

То ли нет их в природе, то ли мы, оглушенные информационной какофонией, не способны расслышать…

Фотобиография

Александр Башлачёв родился 27 мая 1960 года в городе Череповце Вологодской области.

Учился сначала в средней общеобразовательной школе № 9 г. Череповца, затем в школе № 20. Первое стихотворение сочинил еще в детстве.

1. Мама, Нелли Николаевна Башлачёва, Саше 1 год, Череповец, июнь 1961

2. Саша, 1966

3. Папа, Николай Алексеевич Башлачёв, Саша (7 лет). Ленинград, на Поклонной горе, июнь 1967

4. Саша (12 лет) с сестрой Леной (4 года), Череповец, 1972

5. Саша (12 лет), Череповец, 1972

В 1978 году Александр поступает в Уральский государственный университет (г. Свердловск) на факультет журналистики. Студенческая жизнь в Свердловске была бурной и творческой: театр, стенгазеты, статьи, стихи, песни… первая серьезная любовь. Окончил вуз в 1983-м, защитив дипломную работу по теме: «Музыкальная критика на страницах газеты Германской коммунистической партии „Unsere Zeit“».

Будучи студентом, в 1979 году А. Башлачёв вошел в коллектив череповецкой группы «Рок-Сентябрь», для которой писал тексты песен. Поездки с концертами по России и в столицу, огромная популярность группы в родном городе часто отрывали от учебы. В сентябре 1982 года на всесоюзном конкурсе «Золотой камертон» «Рок-Сентябрь» и Александр Башлачёв знакомятся с «ДДТ» и ее лидером Юрием Шевчуком. В 1983 году в Череповце был записан совместный альбом «Компромисс», который вошел в дискографию группы «ДДТ». Группа «Рок-Сентябрь» в 1983 году распалась.

6. Ленинград, осень 1976

7. Свердловск, 1978

8. На фото технический персонал «Рок-Сентября» слева направо: Виктор Соколов (осветитель), Александр Башлачёв, Юрий Сорокин (звукорежиссер), Александр «Боба» Смирнов (художник, друг Башлачёва, он же автор снимка)

В 1983 году написаны:

• Галактическая комедия

• Грибоедовский вальс

• Королева бутербродов

• «О, как ты эффектна при этих свечах!..»

• Палата № 6

• Рыбный день

• «Сегодняшний день ничего не меняет…»

• Трагикомический роман

• Хозяйка

• Новый год

После окончания Уральского государственного университета А. Башлачёв работает в Череповце корреспондентом газеты «Коммунист».

18-20 мая 1984 года в качестве корреспондента он присутствует на II Фестивале Ленинградского рок-клуба. В номере от 2 июня 1984 года в череповецкой газете «Коммунист» появляется его статья «Рок-клуб: быть или не быть?», в которой А. Башлачёв, рассказывая о ленинградском рок-клубе, призывает создать подобную организацию в Череповце.

9. Статья А. Башлачёва в газете «Коммунист» от 2 июня 1984 г. Череповец

В эти дни в Ленинграде А. Башлачёв покупает себе гитару и знакомится с Евгенией Каменецкой, у которой он позже будет останавливаться во время своих визитов в Ленинград. В апреле 1985 года она станет его женой – в паспорте поэта появится новый адрес: Ленинград, проспект Кузнецова, дом 23.

В 1984 году А. Башлачёв пишет свои самые знаменитые песни, причем большинство из них приходится на сентябрь-октябрь:

• Музыкант

• Не позволяй душе лениться

• Подымите мне веки

• Поезд

• Час прилива

• Влажный блеск наших глаз

• Время колокольчиков

• Минута молчания

• Осень

• Подвиг разведчика

• Похороны шута

• Прямая дорога

• Слет-симпозиум

• Черные дыры

• Зимняя сказка

• Лихо

• Некому березу заломати

• Рождественская

• Толоконные лбы

В сентябре по приглашению Леонида Парфенова Артемий Троицкий посещает Череповец.

Дома у коллеги-журналиста и приятеля Л. Парфенова А. Башлачёв показывает свои песни знаменитому уже тогда московскому музыкальному критику.

А. Троицкий: «Мы сидели втроем. Башлачёв нравился все больше… В этот же вечер он впервые „на людях“ спел „Время колокольчиков“ – песню, ставшую потом символом русского рока. Для Саши Башлачёва это был прорыв, изумивший его самого. Прорыв из интеллигентного мира „городского фольклора“ в буйный языческий простор русской образности. По этой территории еще не ступала нога ни бардов, ни рокеров».

В письме друзьям-однокурсникам Василию и Елене Нелюбиным А. Башлачёв писал:

«Тут недавно в гости к наш приезжал Артем Троицкий, он отнесся к моим творческим опытам неожиданно серьезно, пригласил в Москву показаться разным людям. Ждет меня на следующей неделе. Поеду, конечно, хотя не знаю, что из этого выйдет: может быть, там возникнут какие-то перспективы…»(6 октября 1984)

20 октября 1984 года состоялся первый квартирный концерт в Москве, а в ноябре – первый концерт в Ленинграде. Дальнейшие три года, до февраля 1988, проходили в бесконечных концертах.

Жизнь в поездах, у знакомых, на съемных квартирах… Ленинградская прописка у Е. Каменецкой помогла устроится в котельную «Камчатка», где к тому времени уже работали В. Цой, С. Задерий и частыми гостями были Б. Гребенщиков, Ю. Шевчук, М. Науменко…

10-12. Квартирники в Москве, 1985. Фото А. Ануфриева, Г. Казаринова

13. К. Кинчев, A. Башлачёв, C. Задерий. Импровизированный концерт на биофаке Московского государственного университета. Осень 1985

В 1985 году написаны песни:

• «Мы высекаем искры сами…»

• Дым коромыслом

• Ржавая вода

• Мельница

• Спроси, звезда

• Все от винта!

• Абсолютный вахтер

• Егоркина былина

• Посошок

• Петербургская свадьба

• Как ветра осенние

• Перекур

• «Сядем рядом…»

14. Кадры видеосъемки концерта и интервью, оператор Джуди Филдс. Май 1986.

В мае 1986 в коммуналке у БГ (Бориса Гребенщикова) был сыгран очередной квартирник, на котором Дж. Стингрей взяла интервью у А. Башлачёва.

Д.С.: Каким образом люди знакомятся с твоими вещами, ты их как-то записываешь?

А.Б.: Нет. Я пою для друзей, там, куда меня позовут. Ну, а другом я считаю любого человека, который меня понимает и, я думаю, что друзей все больше…

Д.С.: Ты что-нибудь записываешь?

А.Б.: Нет. Я никогда ничего не писал.

Д.С.: О чем же ты, собственно, поешь?

А.Б.: О чем… Ну как?.. Russian soul. (Русская душа.) О чем?.. О себе!!! О себе в основном пою. То, что внутри. То, что хочу, то и могу петь.

Д.С.: У тебя есть влияния русских или западных поэтов, как ты считаешь?

А.Б.: Как я считаю?.. Я думаю, что все, что мы есть, – это так или иначе клубок каких-то влияний. Влияние любви…

(из интервью Александра Башлачёва Джоане Стингрей)

Весной 1986 года в Москве А. Башлачёв знакомится с Анастасией Рахлиной, которая стала его гражданской женой, а в 1988-м, спустя семь месяцев после смерти поэта, – матерью его сына Егора.

15. Александр Башлачёв, Михаил «Майк» Науменко, Константин Кинчев на дне рождения Анжелы Каменцевой. Ленинград, январь 1986

16. С Анастасией Рахлиной

В 1986-м написаны песни:

• В чистом поле – дожди

• Ванюша

• Верка, Надька, Любка

• Все будет хорошо

• На жизнь поэтов

• Случай в Сибири

• Слыша B. C. Высоцкого (Триптих)

• Тесто

• Хороший мужик

• Песенка на лесенке

• Вечный пост

• Имя Имен

• Когда мы вместе

• Когда мы вдвоем

• Николина гора

• Пляши в огне

• Вишня

• «Я тебя люблю…»

• Рашид + Оля

С октября 1984 по февраль 1988 было сыграно около 120 квартирников и концертов.

«Он совершенно забывался, как и все мы, кто его слушал, и лишь когда заканчивалась песня, видели, что вся гитара в брызгах крови. Он раздирал пальцы. Это банальная метафора, но он действительно раздирал и всю свою душу. Это могло бы быть страшно – как все, что происходит за гранью человеческого напряжения, – если бы не было так свято и возвышенно».Артемий Троицкий

17-18. На устном выпуске журнала «Рокси». Концерт в ДК Ильича Ленинград, 24 мая 1987. Фото Дм. Киселева

19-20. V Фестиваль Ленинградского рок-клуба (3–7 июня 1987), А. Башлачёв выступал 7 июня, получил приз «Надежда». Фото Андрея «Вилли» Усова

21. У Ирины Левшаковой (слева направо): Ирина Левшакова, со скрипкой Иван Воропаев, неизвестный, Всеволод Гаккель, Александр Башлачев. Ленинград, 1987

В Череповце А. Башлачёву не удалось дать ни одного концерта – было сыграно только несколько квартирников у друзей и сделано 3–4 домашних записи.

22-23. На сцене ДК Московского энергетического института. 9 января 1988. Фото Юрия Чашкина

Есть свидетельства, что летом 1987-го А. Башлачёв написал много песен, но тетрадь исчезла, вероятно, была уничтожена им же. Осталось только ироничное:

 
И труд нелеп, и бестолкова праздность,
И с плеч долой все та же голова.
Когда приходит бешеная ясность,
Насилуя притихшие слова.
 

Друзья А. Башлачёва отмечают его тяжелое состояние, депрессию.

24. Москва (1988). Новый год дома у Андрея Дементьева. Фото, вероятно, А. Дементьева

25. 15 февраля 1988. С Виктором Тихомировым, художником-«митьком». Башлачёв был приглашен читать сценарий фильма «Город». Вероятно, это одна из последних прижизненных фотографий поэта

Последний концерт А. Башлачёв сыграл 29 января 1988 года на квартире Марины Тимашевой. Он сам попросил организовать этот концерт. Последней спетой песней стал «Посошок».

 
Эх, налей посошок, да зашей мой мешок —
На строку – по стежку, а на слова – по два шва.
И пусть сырая метель мелко вьет канитель
И пеньковую пряжу плетет в кружева.
<…>
–  Отпусти мне грехи! Я не помню молитв,
Но, если хочешь – стихами грехи замолю.
Объясни – я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю.
 

(Посошок, 1985)

17 февраля 1988 года в Ленинграде Александр Башлачёв выбросился из окна восьмого этажа дома 23 на проспекте Кузнецова. Похоронен под Ленинградом на Ковалевском кладбище: 3 квартал, 3 участок, место 21.

26. Ковалевское кладбище. Похороны. Февраль 1988

«Господи, он же сам делал со словом что хотел! Многие каскады рифмовки на строфу, многострунная звукопись, о содержании, обжигающем, я уже не говорю – после концертов Саши люди ощущали себя опаленными ДУХОВНОЙ лавой творения башлачёвского мира. Мира нашего, но объясненного, проясненного и предъявленного нам, как слепящее до слез судящее зеркало».Алексей Дидуров (журналист, прозаик, критик, драматург, бард, поэт)

27. Вторая страница рукописи песни «Когда мы вдвоем», 1986