Текст книги "Рассказы старых переплетов"

Автор книги: Роман Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Разыгрывается фарс

История с ожерельем, среди прочих афер и авантюр, характерных для эпохи упадка французской монархии в конце XVIII века, занимает едва ли не главное место. Дело это принадлежит к самому громкому политическому скандалу, предшествовавшему революции. Большинство же современников воспринимало происшествие при дворе, как уголовную сенсацию. Для публики, падкой на сплетни и интриги, это была своего рода увлекательная головоломка, вроде сегодняшнего детективного чтива. История о похищении ожерелья достигла далекой России, где в 1786 году, буквально тотчас после скандала, появились две брошюрки с его описанием. Однако наиболее прозорливые из них, демократически настроенные усмотрели в придворном скандале более глубокий смысл. Первым высказался Мирабо – граф, ставший депутатом третьего сословия. Он назвал дело об ожерелье «прелюдией к революции». Его мнение позже разделят Гёте и Карлейль, оба проявлявшие интерес прежде всего к политической стороне события. У Гёте этот интерес воплотился в комедию «Великий Кофта», Т. Карлейль напишет историческое эссе «Бриллиантовое ожерелье»; отведет он этому факту место и в своей «Истории французской революции». Вообще говоря, дело это так или иначе привлекало внимание многих – оно нашло отклик в воспоминаниях современников, о нем высказывались политики и государственные деятели (Сен-Жюст, Наполеон), его изучали историки (Луи Блан, Альберт Метьез, Ф. Функ-Брентано) и по сей день оно занимает исследователей, в частности советских (Е. Черняк, Ю. Каграманов, Н. Самвелян, Я. Зимин). Немало места этому событию уделил и Клод Мансерон в своем новом труде «Ветер свободы», изданном в 1979 году в Париже.

Не обошли своим вниманием этот сюжет и писатели. Помимо Гёте, нашумевший на всю Европу процесс задел воображение его друга Ф. Шиллера, послужив толчком к написанию в 1789 году романа «Духовидец». О подробностях этой истории поэт мог узнать непосредственно от одного из пострадавших – от ювелира. Братья Гонкуры изложили беспримерное скандальное дело в своих исторических очерках, а для А. Дюма оно послужило основой сюжета романа «Ожерелье королевы». Автору не пришлось ничего выдумывать, требовалось лишь поднять на котурны приключенческой романтики подлинный жизненный случай. Впрочем, это не совсем удалось, и роман этот не лучший в его творчестве. Верно замечено, что в нем есть тайна, но отсутствует романтическая «пружина». Неудачу можно объяснить и тем, что в данном случае, как некоторые полагали, лучше вообще было не подвергать пересмотру «гениальное мастерство Действительности», ибо «самому изобретательному, самому изощренному выдумщику-писателю не повторить столь сложной ситуации, столь запутанной интриги». По мнению С. Цвейга, правдоподобно изложить эту историю трудно, поскольку, если следовать за событиями, получается «невероятнейшая невероятность», которая и для романа слишком уж неправдоподобна. С. Цвейг в биографии Марии-Антуанетты мастерски описал скандал с ожерельем, придерживаясь известных фактов, тщательно изучив весьма противоречивые обстоятельства дела и различные точки зрения на него.

Но С. Цвейг остался бы заурядным компилятором, если бы только дотошно следовал за фактами и мнениями. В главах «Афера с ожерельем», «Удар молнии в театр Рококо», «Процесс и приговор» (оценку книги в целом оставляю литературоведам) он не только описал грандиозный, оказавшийся для монархии фатальным скандал, не только достоверно воссоздал атмосферу предреволюционных лет, но, будучи тонким художником, проник в суть происшествия, психологически верно вскрыл подоплеку событий, беспощадно изобразив участников рокового фарса.

Что же, однако, произошло при дворе Людовика XVI в 1784 году, ровно за пять лет до того дня, когда Бастилия спустила свои висячие мосты, сдавшись восставшему народу?

Справедливо сказано, что в центре подлинной комедии всегда стоит женщина. В деле об ожерелье ею оказалась дочь разорившегося дворянина и опустившейся служанки. В семь лет, после смерти отца, брошенная матерью, Жанна стала бродяжкой. Нетрудно представить, какая ее ожидала судьба, если бы не случай. Выпрашивая на улицах милостыню, девочка обращалась к прохожим со словами: «Умоляю о милосердии к бедной сиротке из дома Валуа». Занятые своими делами, вечно куда-то спешащие прохожие не придавали значения словам ребенка. Но вот однажды их услышала маркиза Буленвилье. «Как, эта попрошайка – отпрыск королевского рода?!» Встреча с сердобольной маркизой разом изменила судьбу нищенки. Самое удивительное, что Жанна – законнорожденный ребенок Жака Сен-Реми, браконьера и пьяницы, действительно потомок Генриха II Валуа. Благодетельница помещает девочку в пансион, затем в монастырь для девушек из аристократических семей. Очень скоро, однако, Жанне наскучило наблюдать сквозь монастырскую калитку бьющую ключом жизнь по ту сторону ограды. Кровь предков бродит в ней. Ею овладевает мечта занять принадлежащее ей по праву положение потомка королевского рода. У нее, как отметит Т. Карлейль, очень «пикантная наружность», к тому же она умна, одарена грацией, обаятельна. Жанна мечтает о нарядах, о каретах, о богатом и знатном муже. Но судьба посылает ей в супруги заурядного жандармского служаку, мелкопоместного дворянина Николаса де Ламотта. Правда, он дает ей, титул графини, но только титул, ничего больше, да и то самовольно им присвоенный. Он разделяет ее страсть к роскоши.

Отныне с удвоенной энергией парочка молодоженов начинает свое восхождение наверх. О способах и средствах они мало задумываются. Через все ту же маркизу Жанна добивается приглашения во дворец к кардиналу Луи де Рогану, одному из самых богатых и знатных вельмож.

Теперь главное – не упустить шанс. Дамский угодник и простофиля, кардинал очарован графиней де Ламотт. Из своего успеха Жанна тотчас извлекает материальную выгоду: муж получает патент драгунского ротмистра, она – солидную сумму на покрытие долгов. Осталось неизвестным, был ли это бескорыстный дар или награда за женскую уступчивость. Так или иначе, нежданные луидоры разожгли аппетит, утвердив в мысли, сколь легко добывать золото. Но желание разбогатеть опережает возможности. Тем не менее чета де Ламотт, одержимая нетерпением, начинает жить на широкую ногу. В Париже на улице Нёв-Сен-Жиль снимает особняк, где ведет великосветскую жизнь. Никто не догадывается, что столовое серебро взято напрокат, как, впрочем, и прочая домашняя утварь и обстановка. Никому и в голову не может прийти, что графиня де Ламотт, имеющая права, в чем настойчиво убеждают кредиторов, на обширные поместья, на самом деле наглая обманщица. Но однажды парижские заимодавцы заявляют, что отказываются ждать, когда графиня получит, наконец, свои поместья и расплатится с долгами.

Тогда она объявляет, что едет в Версаль заявить о своих правах. Разумеется, это лишь уловка. На самом деле хитрая авантюристка готовит ловкий трюк. В приемной мадам Элизабет – сестры короля – она неожиданно падает в обморок. Все взволнованы, пытаются помочь. Улучив момент, муж, партнер по фарсу, произносит имя графини Валуа де Ламотт и признается, что это голодный обморок – несчастная на грани истощения. Результат комедии: двести ливров наличными – дар сердобольного двора, плюс пансион в тысячу пятьсот ливров.

Войдя во вкус, Жанна дважды повторяет трюк с обмороком, каждый раз возле покоев членов королевской семьи. Дома же гостям рассказывает, как якобы тепло приняла ее королева, какое высказала участие и заботу. Отныне быть знакомой графини де Ламотт считается честью – каждому льстит знаться с дамой, близкой к самой королеве. К сожалению, это не избавляет от кредиторов, которые становятся все настойчивее. Спасти от их наглости может только крупная сумма, но как ее получить? И неистощимая на выдумку Жанна задумывает новую авантюру. Как говорится, «для солидной аферы всегда необходимы два действующих лица: незаурядный мошенник и большой глупец». Кто сыграет первую роль в задуманном спектакле, догадаться нетрудно; во второй выступит не кто иной, как сам его преосвященство епископ Страсбургский, кардинал Роган. В числе участников окажутся и другие фигуры – одни вовлеченные в авантюру хитроумным режиссером, другие – замешанные в ней ненароком. Одна из таких фигур – знаменитый граф Калиостро, вступивший, однако, в игру, когда она будет уже в разгаре, о чем речь впереди.

А началось все с того, что Жанна случайно узнала о сокровенном желании. Рогана стать первым министром страны. Помешать этому может лишь одно – известная всем, но необъяснимая неприязнь Марии-Антуанетты к его персоне. Сколько ни пытался кардинал завоевать симпатии королевы, все было напрасно. А он признается Жанне, что счел бы высшим счастьем быть королеве преданным слугой, благоговейно поклоняться ей. Мошенница быстро сообразила, какую пользу можно извлечь из этого. Отныне всякий раз при встрече с Роганом, уверенным, что Жанна близка к Марии-Антуанетте, она как бы между прочим дает понять, как доверяет ей королева, сколь откровенна с ней. Так, исподволь, она подводит Рогана к мысли, что может замолвить за него словечко перед Марией-Антуанеттой. И вскоре легковерный кардинал слышит то, во что ему так хочется верить. Он узнает, что разговор о нем состоялся, и королева сменила гнев на милость. На радостях доверчивый простак одаривает посредницу кругленькой суммой. Вкусив от щедрот кардинала, Жанна принимается усердно разрабатывать эту золотую жилу. У нее созревает план. Для пущей убедительности надо продемонстрировать доказательство королевской милости, например письма. В игру включается так называемый секретарь графини де Ламотт, некий Рето де Вильет. Мастер на подделки, Рето изготавливает письма королевы к ее подруге Жанне Валуа. Но этого мало, вошедшая во вкус мошенница предлагает кардиналу самому написать королеве, а она, мол, берется передать послание. Словно загипнотизированный, Роган соглашается, сочиняет текст и вручает его своей наперснице. Через несколько дней в руках у него собственноручный ответ королевы, а у Жанны солидный куш, полученный «за услуги».

В своем ответе королева пока отказывает в аудиенции нетерпеливому кардиналу и, естественно, просит держать их переписку в тайне. Как только позволят обстоятельства, его известят. Листок белой тисненой бумаги с золотым обрезом кажется размечтавшемуся простофиле пропуском к сердцу первой дамы Франции и собственной карьере.

Однако вежливость требует поблагодарить за оказанное внимание, нет – за милость! Галантный священнослужитель садится за стол и пишет ответ, а услужливая Жанна вновь исполняет роль посредницы. Так возникает переписка – хитроумная игра, которая позволяет ловкой пройдохе извлекать из кармана кардинала луидоры.

Но бесконечно эта игра продолжаться не может. Как ни доверчив Роган, но и он почует подвох. Наступает момент, когда Жанна понимает, что дальше разыгрывать фарс без основного действующего лица невозможно. На сцене должна возникнуть королева. И неистощимая на выдумку авантюристка замышляет поразительный по наглости трюк.

«Шутка в стиле Аристофана»

«Вы жаждете встречи с королевой, – пожалуйста, будет вам свидание», – цинично рассуждает обманщица и, как опытный режиссер, подбирает исполнителей и распределяет роли. Устроить тайное рандеву где-нибудь в темной аллее версальского парка не так уж трудно. Главное – найти «дублера» на роль королевы. В качестве ее двойника выступит некая молодая дама по имени Николь Лаге – позже сама себя нарекшая баронессой д'Олива. На самом деле это обыкновенная модистка. Ничего общего с внешностью той, кого ей предстоит изобразить, она не имеет, походит на нее лишь фигурой – высока и хорошо сложена. Но именно это и требуется – свидание произойдет в сумерках, чуть ли не в темноте, разглядеть лицо будет трудно, тем более, что его скроет вуаль и поля шляпы. Жанна собственноручно одевает исполнительницу роли королевы в белое с крапинками муслиновое платье со шлейфом, точно такое, в каком та изображена на одном из портретов работы мадам Виже-Лебрен. Когда туалет готов, участники комедии – Жанна, ее супруг и Николь – направляются к месту действия.

Вот как описывает эту сцену С. Цвейг в своей книге, у нас не опубликованной, так что отрывки из нее, приводимые ниже, прозвучат по-русски впервые.

Ex libris [2]2
  Буквально – из книг (лат.). Здесь – фрагмент, отрывок.


[Закрыть]

Мимо террас Версаля бесшумно крадется пара, сопровождая свою псевдокоролеву. Небо, как всегда, покровительствует жуликам, наступает безлунный вечер. Группа спускается к рощице Венеры, которая настолько затенена елями, кедрами и пихтами, что в ней с трудом угадываются лишь очертания человека, к рощице, удивительно приспособленной для любовных свиданий и еще более – для такого фантастического шутовского розыгрыша. Маленькую блудницу Николь трясет. Как это угораздило ее попасть в такое положение? Не сбежать ли, пока не поздно? Полная страха, держит она в руке розу и записку; в соответствии с полученными указаниями, Николь должна передать ее знатному господину, который заговорит с ней здесь. Вот уж хрустит гравий. Возникает силуэт мужчины, это Рето, секретарь, сейчас он исполняет роль слуги королевы, он ведет Рогана к месту свидания. Мгновенно Николь чувствует, как ее энергически подтолкнули вперед, видит, как в темноте исчезли, растаяли оба сводника. Она стоит одна, или вернее, уже не одна, ибо навстречу ей идет незнакомый человек – высокий, стройный, в глубоко надвинутой на лоб шляпе – кардинал.

Странно, как глупо этот незнакомец ведет себя. Он благоговейно кланяется ей до самой земли, он целует кайму платья маленькой проститутки. Вот сейчас Николь должна передать ему розу и письмо. Но – в замешательстве она роняет розу и забывает про письмо. С трудом выдавливает из себя приглушенным голосом те несколько слов, которые с большим трудом вдолбили ей в голову: «Вы можете надеяться, что все прошлое забыто». И эти слова кажутся незнакомому кавалеру безмерно восхитительными, явно осчастливленный, он снова и снова кланяется, невнятно лепечет слова верноподданнической благодарности, а бедная модисточка не понимает за что. Она испытывает лишь страх, смертельный страх, что начнет говорить и этим выдаст себя. Но слава богу, вновь хрустит гравий, поспешные шаги, кто-то зовет тихо и взволнованно: «Быстрее, быстрее уходите! Мадам Элизабет и графиня Артуа совсем близко». Реплика оказывает своей действие, кардинал испуган, он быстро удаляется в сопровождении мадам Ламотт, благородный же супруг уводит Николь; с бьющимся сердцем крадется мнимая королева этой комедии мимо дворца, где за зашторенными окнами спит ничего не подозревающая истинная королева.

Шутка в стиле Аристофана удалась блестяще. Теперь бедный дурень, кардинал, получил такой удар по голове, который вышиб из нее остатки разума. До этого его недоверчивость следовало всячески усыплять; теперь же, поскольку обманутый считает, что он беседовал с королевой, услышал из ее уст слова прощения, каждому слову графини де Ламотт он будет верить больше, чем евангелию. Теперь он пойдет за ней в огонь и воду. В этот день во Франции нет человека более счастливого, чем он. Роган уже видит себя первым министром, фаворитом королевы.

Проходит несколько дней, и Жанна передает кардиналу новое доказательство благосклонности королевы. Ее величество просит его оказать помощь одной бедной дворянской семье – требуется всего лишь 50 тысяч ливров. К сожалению, у нее самой в данный момент нет таких денег. Это отнюдь не кажется странным – всем известна расточительность Марии-Антуанетты, «проявлявшей поразительную изобретательность в поисках все новых и новых способов пускать деньги по ветру», – как пишет историк профессор А. З. Манфред.

Естественно, кардинал тут же откликается, он счастлив оказать милосердие. Спустя три месяца ему снова приходится раскошелиться и снова по просьбе своей покровительницы.

Теперь золото рекой течет в карманы супругов Ламотт и их подручных. Можно жить в свое удовольствие и не думать о завтрашнем дне. В великолепном загородном доме в Бар-сюр-Об, купленном четой Ламотт, живут открыто и широко – здесь что ни день, то праздник, веселятся и кутят, не задумываясь о будущем. Жанна одевается в платья из лионского бархата, вышитые шелками, восхищающими модниц, посуда приводит в восторг знатоков, она принимает за своим столом важных особ: маркизов, аббатов, графов. Все поражены переменой в ее жизни, удивляются ее богатству и роскоши. Злые языки приписывают появление свалившегося на нее счастья заботам кардинала Рогана. Да и сам он отнюдь не скрывает своего восхищения графиней де Ламотт.

Кража

Аппетит приходит во время еды – эту банальную истину Жанна де Ламотт подтверждает следующим своим шагом. Ей становится известно, что Мария-Антуанетта мечтает купить бриллиантовое ожерелье – красивую вещь, столь же великолепную, сколь и дорогую – стоимостью в миллион шестьсот тысяч ливров. Цифра огромная!

Изготовлено это чудо-ожерелье было более десяти лет назад и составлено из 629 великолепных бриллиантов. Первоначально оно предназначалось фаворитке короля мадам Дюбарри, и она безусловно получила бы его, если бы не оспа, убившая Людовика XV. С тех пор ювелиры Бёмер и Бассанж, вошедшие в долги, так как вложили в это ожерелье все свои деньги, закупив камни в кредит, тщетно пытались сбыть драгоценность. Ни испанская королева, ни французская не пожелали выложить кругленькую сумму. Впрочем, Мария-Антуанетта готова была купить этот шедевр ювелирного искусства, но скупой муж, проявив необычную твердость, наотрез отказался дать деньги. Достаточно он передавал их королеве, с самого начала пребывания в Версале зарекомендовавшей себя как мотовка, питающая страсть к бриллиантовым украшениям. По словам ее камеристки мадам Кампан, первое деяние королевы при дворе – покупка у того же Бёмера шести грушевидных бриллиантовых серег за 360 тысяч франков и браслетов, тайно приобретенных за 100 тысяч экю.

Отказав супруге, король бросит знаменитую фразу: «Лучше на эти деньги построить несколько лишних военных кораблей». Впрочем, это была запоздалая экономия – финансы страны находились в более чем плачевном состоянии: «Необузданные аппетиты кормящейся у подножия трона придворной клики бесстыдное воровство, всеобщая продажность, безответственность, граничащие с преступлением спекуляции, в которые были вовлечены высшие служащие короля», – все это с угрожающей быстротой увеличивало дефицит, создавая непреодолимые трудности и усиливая всеобщее недовольство. В этой тревожной и неустойчивой обстановке, когда каждому известно было, что казна опустошена, беспечная Мария-Антуанетта приобретает дворец Сен-Клу за 15 миллионов, а за 14 – замок Рамбуйе для короля, она восстанавливает должность министра двора королевы с жалованьем в 150 тысяч ливров, что вдвое больше оклада генерального контролера, то есть министра финансов.

Придворный штат королевы составлял немалую толику государственных расходов. Одна лишь дама, ведавшая гардеробом, получала на ткани и придворные наряды 100 тысяч франков, а первые камеристки, которых было 12, обходились в 12 тысяч франков каждая. К этому надо прибавить личных слуг, привратников, обойщиков, поваров, булочников, мясников, конюхов, службу королевского стола, состоявшую из многих прислуживающих дворян и 116 младших офицеров, наполнявших кубки и разносивших блюда. Существовали даже должности чтеца и чтицы, не имевшие, впрочем, никакого применения.

Единственный человек, посмевший возражать против злоупотреблений, который мог, пожалуй, еще как-то на время уберечь режим от экономического краха, был генеральный контролер Тюрго – человек честный и искренне желавший приносить пользу. Но как раз его-то королева и ненавидела больше всех, пока не добилась того, что он попал в опалу и оставил пост. С этого момента каждый шаг подрывал ее популярность и вел к гибели. Безудержная игра в карты, бесконечные балы и маскарады, наконец, страсть к громоздким дорогостоящим прическам, которыми она поражала придворных, – ничто так не вредило ее авторитету, как мотовство, за что народ метко прозвал ее «Мадам Дефицит». Но окончательно Марию-Антуанетту погубило скандальное дело об ожерелье.

Итак, Жанна де Ламотт узнает, что существует бриллиантовое ожерелье, которое ювелиры не могут никак сбыть и чуть ли не готовы его разобрать, понеся громадные убытки. «К чему такая поспешность? Не все еще потеряно», – мысленно успокаивает она растерянных ювелиров, и в ее голове рождается замысел дерзкой аферы.

Встретившись однажды с ювелирами у себя в доме, Жанна дает понять, что могла бы уговорить свою подругу, хотя та сейчас «не при деньгах», приобрести драгоценность. Разумеется, ювелиры, как и все вокруг, верят в легенду о связях и влиянии графини при дворе и просят ее быть посредницей. В конце декабря 1784 года к ней на улицу Нёв-Сен-Жиль приносят ларец с ожерельем для осмотра.

Ex libris

Какое восхитительное ожерелье! Сердце Ламотт усиленно бьется. Дерзкие мысли вспыхнули и заиграли всеми цветами радуги в ее голове, подобно этим бриллиантам в солнечном свете: как бы заставить этого осла кардинала тайно приобрести ожерелье для королевы. Едва он возвращается из Эльзаса, Ламотт приступает к обработке своей жертвы. Ему оказывается большая милость, королева желает, естественно, втайне от супруга, приобрести драгоценное украшение, ей нужен посредник, умеющий хранить секреты; выполнить эту почетную негласную миссию она в знак доверия поручает ему. Действительно, уже несколько дней спустя она может торжественно сообщить осчастливленному Бёмеру, что покупатель найден: кардинал Роган. Двадцать девятого января во дворце кардинала совершается покупка: миллион шестьсот тысяч ливров, оплата – в течение двух лет, четырьмя равными долями, каждые 6 месяцев. Драгоценность должна быть доставлена покупателю 1 февраля, первый взнос – 1 августа 1785 года. Кардинал собственноручно визирует договор и передает его Ламотт, чтобы та представила на утверждение своей «подруге» королеве; 30 января авантюристка приносит ответ: ее величество с условиями договора согласна.

Но до сих пор такой послушный осел на этот раз проявляет некоторое упрямство. В конце концов, миллион шестьсот тысяч ливров – даже для расточительного князя не безделица! Ручаясь за такую грандиозную сумму, кардинал хотел бы иметь, по меньшей мере, долговое обязательство, бумагу, подписанную королевой. Нужен документ? Пожалуйста! Для чего же иначе держать секретаря? На следующий день Ламотт приносит договор, и под каждым его условием на поле стоит «manu propria», «Одобрено», а в конце договора – «собственноручная» подпись «Marie-Antoinette de France». Человек со смекалкой, да еще великий альмосеньор двора, член Академии, в прошлом посланник, а в своих грезах – уже первый министр, должен бы сразу опротестовать этот документ. Во Франции королева никогда не подписывает бумаги иначе, как только своим именем, так что подпись «Marie-Antoinette de France» сразу выдает низкопробного фальсификатора. Но как же сомневаться, если королева имела с ним тайное свидание в рощице Венеры? Обманутый торжественно обещает авантюристке никогда не выпускать из рук это обязательство, никому его не показывать. На следующее утро, 1 февраля ювелир передает драгоценность кардиналу, который вечером, чтобы лично убедиться в том, что колье попало в надежные руки «подруги» королевы, сам отнесет его графине Ламотт. Недолго приходится ждать ему на улице Нёв-Сен-Жиль; но вот слышны шаги человека, поднимающегося по лестнице. Ламотт просит кардинала пройти в смежную комнату, из которой через застекленную дверь можно наблюдать передачу ожерелья. Действительно, появляется молодой человек, весь в черном, естественно, все тот же Рето, славный секретарь – и докладывает: «По поручению королевы». Что за удивительная женщина, эта де Ламотт-Валуа, должно быть, думает кардинал, как тактично, как преданно, искусно помогает она своей августейшей подруге! Успокоенный, передает он шкатулку графине, которая вручает ее таинственному посланцу, тот исчезает столь же быстро, как и появился, а с ним вместе и колье – до страшного суда. Растроганный, прощается и кардинал: теперь после такой дружеской услуги ждать осталось недолго, и он, тайный помощник королевы, вот-вот станет первым слугой короля, государственным министром Франции.

Заполучив столь ценную добычу, мошенники прежде всего расчленяют ожерелье. Наиболее крупным бриллиантам – величиной с орех – предстоит путешествие в Лондон. Их доставит туда муж графини, чтобы сбыть ювелирам на Бонд-стрит и Пикадилли.

Между тем дерзкая авантюристка проводит время в непрерывных празднествах, окруженная роскошью и богатством. В поместье Бар-сюр-Об апартаменты украшают ковры и гобелены, модная мебель и ценная утварь – дом буквально набит дорогим имуществом, которое доставили сюда на сорока подводах.

Словно самая знатная и богатая дама столицы, Жанна выезжает в белоснежной с позолотой карете, запряженной четверкой английских кобыл. На запятках лакеи в ливреях и негр в галунах. Столь же великолепна и ее английская жемчужно-серая лакированная берлина, обитая изнутри белым сукном. На атласных полостях, укрывающих ноги, красуется герб с девизом Валуа: «Rege ab avo sanguinem, nomen et lelia» – «От короля, моего прародителя, получил я кровь, имя и лилии».

Одним словом, Жанна и ее партнеры живут в свое удовольствие, не задумываясь о том, что их ждет. Чем объяснить такую беспечность? Надеждой, что обман не будет раскрыт? Но ведь только благодаря случайностям его удается пока сохранять в тайне. Тем временем неотвратимо приближается 1 августа, когда ювелиры потребуют свои деньги. Жанна предпочитает нанести удар первой. С наглостью она заявляет ювелирам, что их надули, подпись королевы подделана. Тем не менее деньги им выплатит лично кардинал.

Таким образом Жанна рассчитывает отвести удар от себя и надеется, что ошеломленные ювелиры бросятся к Рогану. Узнав правду, тот из страха стать всеобщим посмешищем будет молчать и предпочтет выложить миллион шестьсот тысяч. Но вопреки этим вполне логичным рассуждениям ювелиры кидаются в другую сторону – к королеве. Она для них более платежеспособный должник, и, кроме того, как они думают, ожерелье – драгоценный залог – находится у нее.

Ex libris

Как? Что? Какие бриллианты? Какое ожерелье? Какие деньги? Что за сроки? Сначала королева ничего не понимает. Наконец, кое-что проясняется. Конечно, она знает большое ожерелье, с таким вкусом сделанное Бёмером и Бассанжем. Они его трижды предлагали ей за миллион шестьсот тысяч ливров; разумеется, очень хотелось бы иметь эту великолепную вещь, но министры не дают денег, только и болтают о дефиците. Как же могут ювелиры, эти обманщики, утверждать, что она купила ожерелье, да к тому же в рассрочку, и тайно, и что она должна им деньги? Здесь какое-то чудовищное недоразумение. Впрочем, теперь она припоминает: примерно неделю назад – не от этих ли ювелиров пришло странное письмо, в котором они ее за что-то благодарили и писали о каком-то драгоценном украшении. Где письмо? Ах, верно, сожжено. Она никогда не читает писем внимательно, в тот раз тоже, и сразу же уничтожила эту почтительную непонятную болтовню. Чего, собственно, хотят они от нее? Мария-Антуанетта приказывает своему секретарю немедленно написать Бёмеру записку. Пусть явится…

Девятого августа появляется ювелир Бёмер. Возбужденный, бледный, он рассказывает совершенно непонятную историю. Сначала королеве даже кажется, что перед ней помешанный. Графиня Валуа, близкая подруга королевы («Моя подруга? Я никогда не знала дамы с таким именем!») смотрела у него эту драгоценность и заявила, что королева желает тайно купить ее. А его высокопреосвященство, господин кардинал Роган… («Как, этот отвратительный субъект, с которым я никогда не говорила?») по поручению ее величества взял это ожерелье для передачи ей.

Сколь ни диким кажется все сказанное, какое-то зерно правды должно в нем быть, лоб этого несчастного в испарине, руки и ноги дрожат. И королеву также трясет от ярости: как посмели какие-то негодяи так подло злоупотреблять ее именем? Она приказывает ювелиру безотлагательно письменно изложить происшедшее. Двенадцатого августа этот до сих пор хранящийся в архивах фантастический документ у нее в руках. Все это кажется Марии-Антуанетте каким-то бредовым сном. Она читает, вновь читает и ее гнев, ее ярость с каждой прочитанной строчкой растут: обман беспримерен. Виновные должны быть жестоко наказаны. Пока что она не уведомляет об этом министров и не советуется со своими друзьями; лишь королю 14 августа доверяет все подробности аферы и требует от него защиты своей чести.