Текст книги "Пятая власть. Повесть об утраченной надежде"

Автор книги: Роман Щипан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Ему принесли деревянный шест. Годится? – да, годится, благодарю, Ну, начинаем, пожалуй.

Для затравки Вьяхо продемонстрировал собравшимся бой с тенью. В медленном темпе. Повторил – уже в нормальном боевом темпе. Удивления не вызвало: тут явно видали и не такое. Ну, что ж, давайте спарринг-партнёров… спляшем! Что? Весовые категории? А в бою противник вам будет подбирать подходящих по комплекции бойцов? Вот то-то же и оно.

Поединщики сыскались быстро. Безоружные, вооружённые кинжалами… с ружьями своими, к которым оные кинжалы на дула присобачены… Пошла потеха.

Безоружные работали больше захватами. Примерно так, как они разделались с теми двумя бугаями перед зданием контрразведки. Шалишь! – их руки ловили только воздух. А ведь казалось бы – вот они, жёлтый рукав, жёлтая штанина! сейчас поймаем! – да не тут-то было, Ещё и шлепки посохом по задницам… не особо и больно, да обидно.

Вооружённым кинжалами пришлось тяжелее. В смысле боли. Посох немилосердно лупил по рукам, отчего пальцы бессильно разжимались, клинки падали на землю… а посох уже несильно тыкался в переносицу. И бойцы сконфуженно отступали: понятно, что в реальном бою это – смерть.

Вооружённые же огнестрелом с примкнкутыми клинками – не успевали даже толком и начать поединок. Тут Вьяхо действовал предельно быстро и жёстко: ружьё каким-то невероятным способом почти сразу же переходило в его руки – а дальше клинок на дуле легонько этак колол незадачливого бойца: в горло, в грудь, в живот… давая понять, что тот условно убит. Бойцы были понятливы.

Демонстрация школы Каракала вояк впечатлила. После окончания схваток они навалились на Вьяхо с кучей вопросов. Вытащили какие-то плоские штуковины… на них Вьяхо с удивлением увидел самого себя, ведущего бой. Причём в гораздо медленном темпе, чем в реальности. Вплоть до полной остановки и обращения вспять. Чтоб снова повторить эпизод. Разбирая его по косточкам. Люто споря: а что было бы, если бы?.. – на что Вьяхо лишь улыбался – и особо рьяным тут же демонстрировал это самое «если бы, да кабы». И разъяснял: такое достигается исключительно тренировкой. Долгой и упорной.

От предложения стать тренером он, впрочем, вежливо отказался: не тот склад характера. Да и учиться надо для тренерской работы: и школы на то специальные есть, и туда не всяких берут ещё. По способностям берут. Тренер – это ведь прежде всего учитель, наставник… А из простого вояки-разведчика полевого, даже и самой высокой квалификации какой учитель? Смешно. Не те задачи, не те методы. «Песцы» понимающе кивали – и снова прилипали к своим чудным плоским штуковинам: видимо, хоть так хотели чему-то научиться… Впрочем, бойцы они и без того сильные… и школа неплоха. Малообученному или ленившемуся на занятиях по рукопашке – сразу смерть, если уж на то пошло. В бою ведь не до выкрутасов, это не поединок. Главное – уложить врага (желательно – в момент) и самому живым остаться. «Песцы» слушали и кивали в знак согласия.

Вьяхо снова переоделся в парадку и зашёл к начальству – попрощаться, да и восвояси, в малую гостиницу… Начальство же… Командующий бригадой лично вручил гражданину гвардии капитану Вьяхо эц-Прыф парадный берет бригады: цвета хаки, с неизменным созвездием Дракона – серебряным на чёрном. Герб Республики Полночных Зорь, да. И распорядился довезти гражданина гвардии капитана до мэрии Тухлой Га… тьфу, Двенадцатого посёлка, конечно же! Что и было исполнено. Не в той бронемашине, конечно, как сюда привезли – зачем лишний раз лишний глаз? На неприметной затрапезной-замызганной легковушке одного из офицеров бригады. И по самым кривым переулочкам. Дабы капёры на хвост не сели. Да-да, капёры. А пуще всего – безопасники.

Доехали, впрочем, без приключений. Вьяхо показал мэру пожалованный берет «песца» – та только присвистнула в изумлении:

– Это же зачисление в «песцы»…. почётным рядовым! или в Вашем нынешнем знании? не уверена, не очень в этом разбираюсь. Но теперь на каждой перекличке Ваше имя они выкликать будут: «Гвардии капитан Вьяхо эц-Прыф!» – «Гвардии капитан Вьяхо эц-Прыф, верный присяге, отбыл в своё Отечество!» Адвокат мне уже рассказал о беседе с Вами в контрразведке. И да – насчёт фрахта – я договорилась уже с кем надо. За Вами заедут. И… удачи Вам, гвардии капитан. И не забывайте про наше консульство у открытоокеанцев. А ещё лучше – нанесите им визит, будучи в Открытом Океане. Как с ними связаться с материка – Вам объяснят.

Мэр Двенадцатого посёлка отчего-то прикусила губу и отвернулась к окну. Обиделась, что ль? – но на что?!.. Разбираться с этим Вьяхо, впрочем, не стал. Вежливо произнёс слова прощания и отправился в малую гостиницу. Сожалея про себя, что слишком приметен его парадный мундир – не подцепить бы хвост… Впрочем, безопасники и прочие заинтересованные – почему-то никак себя больше не проявляли. С чего бы оно так? Уже потом, много месяцев спустя, ему объяснили, почему… а пока Вьяхо благополучно добрался до гостиницы.

В гостинице он спросил у горничной. нельзя ли пригласить сюда… этих самых… банкиров, да. Оказалось – можно. Вот аппарат, к Вашим услугам. Звоните. Номер банка Республики? Да он у них проще простого! Чтоб запоминался легко.

Вьяхо с некоторой опаской снял трубку, нажал на нужную кнопку – щёлк! Потом набрал названную горничной последовательность цифр – пик-пик-пик-пик…

– Банк Республики к Вашим услугам. Малая гостиница мэрии Двенадцатого посёлка, если не ошибаюсь? Чем могу быть полезен? – раздалось из трубки.

– Мне бы хотелось урегулировать с вами некоторые денежные вопросы, – ответил Вьяхо. – Не могли бы вы прислать сюда, в малую гостиницу, ваших людей? Вопросы важные, отлагательства не терпят. Если выезд платный – я заплачу.

– Важные вопросы, важные вопросы… Что – опять куча серебра у вас там обнаружилась? – в голосе банкира сквозила плохо скрываемая ирония. Вьяхо же, напротив, оставался серьёзен:

– Именно так. Не куча, впрочем, а кучка. Это некий Вьяхо эц-Прыф вас побеспокоить осмелился…

– Вьяхо эц-Прыф?!.. – ирония из голоса собеседника куда-то испарилась. – Выезжаем. Извиняюсь за неуместный тон…

– Не стоит, – усмехнулся Вьяхо. – Жду ваших людей, – и положил трубку.

Банкиры прибыли как нам крыльях – что значит богатый клиент, а?.. Серебрушки из капитанова кошелька перекочевали в денежный ящик – тем же порядком, что и в прошлый раз; зольки невидимым потоком ссыпались в денежную коробочку…. Клиент желает что-нибудь ещё?

– Желаю, – подтвердил Вьяхо. – Зольки на континенте – не в ходу, Республику я в скором времени покидаю… Получится ли вернуться когда-нибудь – вилами на воде писано.

– Вы хотите получить эквивалент золотом? – спросил банкир.

– Монетами здешней чеканки? – усмехнулся Вьяхо. – Так они у нас на материке тем более подозрения вызовут.

– Почему же здешней, – возразил банкир. – У нас есть в наличии монеты, скажем, Поморья и всех земель окрестных… это так государство именуется. Есть и других государств монеты. Есть просто слитки. С пробой, но без всякого указания на страну. Есть ювелирка, наконец. Уж перстень-то с камушком Вы на материке всегда ювелирам продать сможете… Как часть наследства, скажем.

– Откуда у бродяги столь богатое наследство?! – ответил Вьяхо. – Я ведь на материке-то не сразу на Родине окажусь. Наша страна выхода к морю не имеет. Даже через реки. Денежку на жизнь я на материке заработать сумею. А вот зольки – их я бы хотел оставить на попечение… скажем, доктора Риеко Водкина из «Психопомпа» и… И мэра Двенадцатого посёлка. Чтоб ни у кого больше язык не поворачивался впредь назвать этот посёлок Тухлой Гаванью. Разделите денежки равными долями. Поручение вступает в силу после моего отбытия из Республики… Скажем, месяца через два от сегодняшнего дня.

– Хорошо, – банкир был невозмутим. – Как считаете нужным.

Оформили полагающиеся бумаги, кошелёк-коробочку Вьяхо отдал банкиру… банкирская карета, фыркнув на прощание, укатила. Парадную форму свою Вьяхо убрал в одёжный шкаф, облачившись в прежнюю одёжку. «В чём пришел – в том и уйду», – подумалось ему. – «И это будет правильно». Берет «песца», однако, Вьяхо оставлять не стал: берет – не мундир, места много не займёт. За пазуху сунуть, и всё.

Рыбаки с зафрахтованного мэром корабля пришли на следующий вечер. Трое крепких неразговорчивых мужиков. Вьяхо сдал комнату горничной, забрал вещички и двинулся вслед за рыбаками на причал. Занял на рыбацкой скорлупке (меньше «Кракена»!) указанное ему место, и вверился умению нагорянсих мореходов. Судёнышко, тарахтя, покинуло гавань и двинулось в Открытый Океан.

Вьяхо, чтоб не сидеть без дела, предложил рыбакам свои услуги кока; те было засомневались, но приготовленная Вьяхо рыбина с тушёной ламинарией на гарнир пришлась им по вкусу. Ели и нахваливали. Как и всю последующую его стряпню. Когда встретили патруль открытоокеанцев – даже загрустили… такого кока поискать ещё!

Патрульные Открытого Океана если и были удивлены фактом передачи им республиканцами-нагорянами пассажира – слова поперёк не сказали. Гражданин Республики Полночных Зорь? Ну, в консульство его – пусть сами с ним разбираются. В столицу пришли быстро: патрульный корабль открытоокеанцев – это что-то невообразимое! Так быстро никакой корабль ходить не должен! – а вот.

В консульстве Республики гвардии капитана Вьяхо эц-Прыф ждали. Беседа с консульскими работниками: разъяснили, что для капитана эц-Прыф заказано место на поморянском корабле, который должен вскорости прибыть – расходы оплачены мэром Двенадцатого посёлка; номер в гостинице – тоже за её счёт. И для экстренной связи с консульством – вот эта штукенция. Непромокаемая, работает от солнышка. Управляться с нею – проще пареной репы; дитя малое – и то поймёт. Нажал на кнопку – вызываешь консульство… дежурный ответит сразу. Поговорили – снова нажал на кнопку, отбой. И впрямь проще не придумаешь.

Штуковина имела внешность браслета. Вьяхо и надел её на правое запястье: солнечным светом кормишься? – ну, так и кормись на здоровье. Самое подходящее для тебя место… Штуковина не возражала.

Гостиница консульства в принципе ничем не отличалась от малой гостиницы мэрии. Белоснежным бельём застланная мягкая постель… на материке снова в плащ кутаться, спать ложась. В лучшем случае – на постоялом дворе, на полатях. А по большей части – где ночь застанет.

Подали ужин. Сколь стоит? – так ведь всё включено в цену номера. Вьяхо с аппетитом покушал, прогулялся перед сном во дворике. Полюбовался звёздами… нашёл созвездие Дракона. В северной части неба полыхнуло полярное сияние… привет с Нагорья? Или просто полярное сияние? – и не разберёшь. Вьяхо снова окинул взглядом ночной небесный купол, постоял ещё немного. И отправился в номер – спать.

Наутро пришёл поморянский корабль. Долго не задержался: мореходы сноровисто выкатили из трюма пару-другую бочек, выгрузили на берег. Взамен втащили на борт какие-то ящики, несколько корзин… Ну, где там этот пассажир-то?! – а, вот он. Занимай своё место, парень. да пошевеливайся! отходим. Вьяхо поднялся на борт поморянского корабля, сходни тотчас убрали, якорь подняли, концы отдали… заполоскались паруса, ловя ветер. Корабль грузно отошёл от причала, неторопливо покинул гавань и взял курс на материк. В Порт-Андридж.

Шли небыстро: бриг поморян – это вам не патрульный корабль открытоокеанцев. За время перехода Вьяхо перезнакомился со всей командой – и снова показал себя отличным коком. Точнее, помощником – кок-то на бриге был свой. Однако же и он только диву давался, глядя, с какой сноровкой орудует на камбузе его помощник: вот ведь, сухопутный же человек – а как ловко у него всё выходит. И стряпать мастак, однако. Такому бы не по морям шляться, не дороги ногами мерить – а в каком-нибудь роскошном заведении у плиты священнодействовать. Во всём белом. При армии поварят. Впрочем, его дело.

Долго ли, коротко ли, а в Порт-Андридж всё-таки пришли. Гвардии капитан Вьяхо эц-Прыф, сойдя на берег, снова стал безымянным странником без роду-племени. Каллиграфом бродячим. Порядки на материке ничуть не изменились: долгополые Небесам хвалу воздают, воришки карман обчистить норовят, стражники их ловят… ремесленники работают, купцы торгуют. Письмена старые – по-прежнему под запретом; вот и глашатай на площади базарной глотку рвёт, о том народ честной предупреждая. Так; а не заглянуть ли ко знати местной? не понадобится ли переписать чего? Ну-ка, где тут дом побогаче…

Работа нашлась быстро: судья городской рвал и метал в гневе, проклиная почерк своего подручного. Кто же так бумаги оформляет?! как курица лапой! и кляксы, кляксы! Ни один архив такое не примет… Вьяхо без лишних слов поднял с полу бумажный листок, покачал головой: действительно, никуда не годится. Взял перо, обмакнул его в чернила, аккуратной скорописью написал на обороте первое, что пришло в голову… выдержку из судебного кодекса по делам о наследстве. Подождал, пока высохнут чернила, подал лист судье. Тот глянул – обомлел:

– Спаситель! Тебя сами Небеса послали. Перебели, умоляю, эти вот бумаги! Скоро заседание, а этот неуч ничего толком не оформил! Дали Небеса помощничка! Сыскарь, каких поискать; но бумаги пишет – никуда не годится. Да ты, парень, сам видишь…

– Вижу, да… и почерк плох, и ошибок-описок – в количестве. И клякс понаставлено, – Вяьхо покачал головой. Потом напустился на бедного сыскаря:

– Ну, кто тебя перо держать учил? Небось, долгополый какой, полупьяный всегда? Гляди, как надо! – и пошёл строчить… Судья с помощником только успевали новые листы подавать… не заметили, как стемнело. Зажгли свечи: как в храме, множество… А Вьяхо эц-Прыф, казалось, даже не притомился. Перебелил всё бумаги дела, сунул перо в руку сыскаря:

– Давай, пиши. Что угодно; хоть донос, хоть протокол. За каждую кляксу – под зад пинок, за каждую описку-ошибку – в лоб щелчок. Да не зажимай перо-то, оно тебе не кинжал! Кисть расслабь. Расслабь кисть, кому говорю! И не ленись, макая перо в чернильницу, по краю оной чернильницы провести его легонько… Я тебя, каналью, научу основам каллиграфии! Так протоколы свои писать будешь – ни один крючкотвор не прикопается.

Сыщик, бедняга, аж язык от усердия высунул. Щелчки, пинки и подзатыльники поначалу сыпались градом; потом что-то начало всё же получаться.

– Вот. Умеешь же! – похвалил Вьяхо сыскаря за очередной исписанный лист. – Чего ж ты раньше-то лодыря гонял?! Давай дальше в том же духе. И тренируйся, не ленись: глядишь, ты ещё и меня без работы оставишь! – позволил себе пошутить Вьяхо. Сыскарь только часто-часто закивал в ответ.

Судья меж тем отпер один из ящичков своего стола, выгреб оттуда пригоршню серебрушек. Отсчитал десятка полтора, остальное ссыпал обратно. Замкнул ящик. придвинул отсчитанное виртуозу-писарю:

– Держи. Заработал, – и величественно удалился.

Вьяхо ссыпал серебрушки в кошель и отправился в таверну – поужинать. А заодно и насчёт ночлега разузнать. Ужин оказался вполне приличным и обошёлся в одну монетку; ночлег – за пару серебрушек хозяин отвёл гостю угол с лавкой и одеялом. Утром начиналось долгое пешее путешествие к родным пенатам. Прежде чем уснуть, Вьяхо снова и снова прокручивал по памяти виденные им карты земель, продумывая маршрут на родину. Потом, не надеясь на память, составил список: ключевые пункты путешествия в порядке следования. После чего уснул сном праведника – хоть праведником-то Вьяхо эц-Прыф себя никогда не считал. Ну, какой праведник из воина-профессионала? Смешно.

Наутро, наскоро перекусив разогретыми остатками вчерашней готовки и прикупивши малость провизии в дорогу (минус ещё монетка), Вьяхо отправился в путь. Дорога выпала долгая; в пути пришлось зарабатывать на жизнь чем придётся – не каллиграфией единой… Дров наколоть, воды натаскать, огород вскопать за ночлег, чашу молока да горбушку хлеба – гнушаться не приходилось ничем. Даже чисткой хлевов и выгребных ям – всё за тот же ночлег со скудным перекусом… впрочем, иногда попадались и более приличные (и доходные!) приработки. Голодать Вьяхо не голодал, но бывало, что день-другой приходилось с хлеба на квас перебиваться. Впрочем, воину к тяготам и лишениям не привыкать.

Разок-другой пришлось и с лихими людишками схлестнуться – колотушек господа властители большой дороги огребли преизрядно. Школа Каракала; оружие, которое всегда при тебе. Но какою бы длинной и трудной ни была дорога, она всегда заканчивается. Закончилась она и для Вьяхо. Отечество! любимая Родина! Гвардии капитан Вьяхо эц-Прыф никогда не был сентиментален – но тут даже пробило на слёзы. Утерев лицо, Вьяхо отвесил родным холмам и долинам земной поклон; потом вздохнул глубоко – и продолжил путь. Путь его, однако, лежал не в столицу, а в родовое поместье нынешнего главы «осиного гнезда». Звался вождь клана эц-Прыф звучным именем Фингал (кто сказал, что это синяк?! ну-ка, в позицию!). Именно он, Фингал эц-Прыф и имел право созыва совета клана – а уж там разберутся. И решат, что делать с этим самым «Приютом пятнадцати племянниц», будь он проклят.

– Вьяхо?! Где тебя носило столько времени, блудный ты кот? – такими словами Фингал эц-Прыф встретил представшего перед ним Вьяхо. – Мы ж тебя, кошкин ты сын, по всем щелям искали! Ну-ка, как на духу, докладывай: где был, с кем пил, с кем постель делил… Да смотри не завирайся.

Вьяхо вздохнул – и кратко изложил главе клана всё. И то, как к долгополым в полон попал, и то, как имя потерял… И про свиток Зелёный не утаил, и про путешествие на легендарное Железное нагорье. Сказки? Для кого и сказки – а именно там имя-то мне и вернули. Из армии выгонят? – поваром наймусь! Я теперь в этом ремесле чуть ли не профессор… профессор кислых щей, именно! Щи эти самые я так сготовлю, что и государю их на стол подать не стыдно будет. Не бахвалюсь, правду излагаю.

Выслушав рассказ Вьяхо, глава клана тяжело поднялся из-за стола, немного походил взад-вперёд по комнате, осмысливая услышанное. Потом объявил:

– Значит, так, гвардии капитан. Слушай сюда. И запоминай. Я созову совет. Совету ты изложишь то, что рассказал мне. Разбираться с тобою будем, кошкин ты сын!. До совета будешь жить в моём поместье. И чтоб за его пределы – ни на шаг! Уяснил?

– Уяснил, – подтвердил Вьяхо.

– Честно говоря, Вьяхо, – Фингал эц-Прыф приблизился ко Вьяхо вплотную, – мне сомнительно в твоём рассказе даже не твоё путешествие в мифическое нагорье это – и обратно. Твое дело, где ты шлялся на самом деле. Но ведь мы же таки посетили этот самый «Приют пятнадцати племянниц»… отвратительное место, да! – но тебя там не было. Мы все их бумаги перешерстили, все закутки обшарили – никаких следов твоего там пребывания!

– Умеют они следы заметать, – усмехнулся Вьяхо. – А кровавого следа моего вы не сыскали? Я же одного тамошнего негодяя всё-таки пришиб. При побеге.

– Стоп, – Фингал эц-Прыф нахмурился. – Что-то такое там у них в бумагах и впрямь было, вроде. В десятый день второй луны, так? Только не ври мне, капитан. В глаза смотри мне!

– Врут ихние бумаги, Фингал, – заявил Вьяхо, не пряча взгляда. – Не в десятый день это было, а в четвёртый. И не второй луны, а шестой. Во вторую луну бежать оттуда – гибель верная. Я что, так уж похож на самоубийцу?

– Вот уж на кого-кого, а на самоубийцу ты меньше всего похож, ха-ха-ха! – рассмеялся Фингал эц-Прыф. – День убийства одного из тюремщиков я тебе вообще от фонаря назвал. А точной даты я и вовсе не помню. Повтори-ка мне её ещё разок, Вьяхо…

– Четвёртый день шестой луны, Фингал, – твердым голосом произнёс Вьляхо. – Запиши это себе куда-нибудь, чтоб снова не забыть.

Глава клана совету сородича внял: взял бумагу, перо и сделал короткую запись.

– Проверим, – пообещал он. – А пока отправляйся-ка в левый флигель. Там тебе комната приготовлена уже должна быть. Если до сих пор нет – дай тумака дворецкому.

Вьяхо кивнул в знак того, что всё понял, и отправился в левый флигель. Бить дворецкого он не стал, несмотря на то, что отведённую ему комнату подготовить даже и не думали. И была это не комната, а какая-то каморка-кладовка, набитая пыльным хламом и насквозь пропахшая мышами и котами. Вьяхо лишь присвистнул, потеснил хлам в сторонку и пробрался внутрь. Под хламом нашёлся набитый некогда соломой тюфяк. Набивали его соломой, вероятно, ещё во времена государя Чернобоба: перегнившую начинку пришлось вытряхнуть в навозную кучу на заднем дворе. И хвала Небесам – нашлась свежая солома. Набив ею заново тюфяк, Вьяхо приволок его в каморку, втиснул в свободное пространство и… рухнул. Мышино-котовье амбрэ заснуть не помешало.

Фингал эц-Прыф куда-то уехал; вернулся поздно вечером на второй день. Вызвал к себе Вьяхо, сказал ему:

– Поднял в архиве тот акт о гибели тюремщика…. звался он Суй Жуй. Дата совпала, обстоятельства гибели – тоже. Совет – послезавтра. А почему ты не дал тумака дворецкому?

– Дал бы тумака, – ответил Вьяхо, – остался бы твой дворецкий калекой. Рука у меня тяжёлая, – и отправился к себе в каморку.