Текст книги "Трибунал (СИ)"

Автор книги: Роман Корнеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Я привык к тому, что мою искру вообще ничто не способно обеспокоить или заинтересовать. Она уже видела всё. Она не ждала ничего сверх. Даже сам наш с ней странный симбиоз был лишь ещё одной данью её величеству случайности, невозможным совпадением, глупым стечением обстоятельств. Некогда мигрирующая группа плазмоидов была захвачена гравитационным колодцем старой спиральной галактики, надолго застряв на его дальней периферии в неприметной системе стабильного жёлтого карлика, обладающего ничем не примечательной каменистой планетой. Миллиарды лет спустя их совместный труд привёл к формированию мета-сознания Матери, такого же самосозерцающего и безэмоционального. К несчастью, эта планета однажды обзавелась разумной жизнью, в итоге не только угодившей в неосознанный симбиоз с плазмоидами, но и погубившей Мать.

Так родились мы, Избранные, осколки былого величия. Родились, чтобы отправиться вновь покорять пустоту пространства. Точнее, таковы были планы человечества, а что думали себе наши молчаливые искры, не знал никто из нас, да и не мог знать, поскольку мысли их были далеки от вербализуемого внутреннего диалога на любом из доступных нашему пониманию языков.

Искры попросту лицезрели происходящее, не давая ему оценок и лишь строя внутри себя бесконечные модели наблюдаемых событий. Я не был бы удивлён, если бы моя искра предъявила мне однажды логичный математический закон, которому подчиняется и моё сознание, и мои страхи, и переполняющая меня ярость.

Так работал наш односторонний симбиоз. Пока я боролся за будущее человечества, моя искра стояла в стороне, позволяя использовать свою силу, но не вмешиваясь в мои решения.

Впрочем, нет.

Было одно исключение.

Началось всё ещё там, на Старой Терре. В самом конце, когда уже погибла Мать, и когда самозванные спасители осадили гало-орбиту Муны.

Ромул и его Соратники вели затяжные переговоры с Симахом Нуари, позволившие в итоге добиться возведения Цепи. Но искры – и моя, и все другие, всё своё внимание переключили в тот момент совсем на другое.

На крошечный осколок чего-то чужого. Более чужого, чем искры Избранных иной расы, прибывшей к нам через межгалактическую пустоту войда. Все на свете искры, как есть порождения больцмановского процесса, во многом были подобны друг другу, если не сказать идентичны.

Но на этот раз искры почувствовали нечто иное. Нечто небывалое. Нечто, перед ними ранее не проявлявшееся за все миллиарды прошедших лет.

Они почувствовали, осознали, запомнили и принялись делать то, для чего появились на свет. Строить больцмановскую модель.

Но не сумели завершить этот процесс.

Это было сродни удивлению. Впервые я почувствовал нечто вроде эмоции своей искры.

И с тех пор, за все без малого шесть минувших столетий, искры будто отдалились от нас. Мы остались наедине с нашими новыми силами. А потом я и вовсе остался один. После завершения Бойни Тысячелетия наш Конклав фактически распался, рассыпавшись по уголкам утлой человеческой вселенной, упрятанной внутри Барьера, Первый исчез, Хранители пропали, Соратники оставили свой народ.

В огненном валу Бойни Тысячелетия в последний раз на мои призывы кто-то отзывался.

Впрочем, мы справились. Как справились бы и с пространственной угрозой, грозившей окончательно запереть человечество в пределах Фронтира.

Квантум строил теории о гипотетическом «фокусе», в Порто-Ново спускали со стапелей всё более мощные крафты, Адмиралтейство штурмовало Барьер, Эру искало новый путь для будущего человечества как вида.

Но стоило нам приблизиться к избавлению, как что-то неуловимо изменилось.

Как только случилась долгожданная триангуляция, моя искра разом изменилась, разделив мой гнев, перестав меня сдерживать.

А я, наконец, словно прозрел.

Разглядев очевидное.

Предательство круживших за гранью додекаэдра Цепи летящих.

Допущенный мной и отныне неминуемый раскол внутри человечества.

Но главное – исчезновение фокуса.

То, что физики Квантума почитали за экзотический физический процесс, оказалось куда большим.

И главное, давно знакомым. Хоть и безуспешно разыскиваемым.

Моя искра завопила от ужаса, когда её поиски завершились.

Больцмановская модель была финализирована.

Я едва сдерживался, чтобы не провозгласить в тот момент свою новую Песню Глубин.

Да, подсевшее на иглу моего зова человечество ещё не готово познать её истинный, сакральный смысл. Песня Глубин впервые прозвучала бы не ради утоления человеческой скорби по Матери.

Что ж. Её время ещё настанет.

______________________

Людвиг Больцман – австрийский физик-теоретик, основатель статистической механики и молекулярно-кинетической теории.

Глава I. Запутанность (эпилог)

Рой двигался вперёд размеренно и методично.

Былые ошибки были усвоены им так же механически, как рой осваивал само пространство с его непостоянными законами и неизмеримой множественностью форм, которую в этой вселенной только было способно принимать вещество.

Рой не делил его на живое и мёртвое, разумное и бессмысленное. Рой даже не выделял из окружающей материи самого себя, рою было чуждо разграничение на свой-чужой или дружественный-враждебный, главный водораздел, что влиял на принимаемые роем решения, лежал никак не в плоскости классификаций высшей организованности объектов окружающей рой вселенной.

Наблюдаемая роем небесная механика либо подчинялась понятным, строгим математическим законам, легко поддаваясь, таким образом, использованию роем в собственных целях, либо же её природа представлялась настолько хаотичной, что никакие мыслимые законы в её основе не просматривались, привнося таким образом в планы роя опасно высокий элемент неопределённости.

Подобной материи следовало бы избегать, максимально эффективно прерывая всякий с ней контакт. Однако, согласно накопленному роем опыту, неподдающееся моделированию вещество само по себе, согласно его собственной природе, было склонно не только не уклоняться от встречи с роем, но напротив, при малейших признаках сближения реагировало максимально агрессивно, немедленно переходя от преследования к ответному огненному подавлению.

Ко всему, эта хаотично-агрессивная материя беспрестанно размножалась в стремлении поглотить максимальное пространство вокруг себя, лишая, таким образом, рой всякого шанса разойтись с ней незамеченным, даже если бы рой оставался склонен минимизировать всякое с ней взаимодействие.

Так однажды рой сменил тактику уклонения на стратегию упреждающего удара. Каждый сегмент рассеянного в пространстве роя ежесекундно вслушивался в окружающую космическую тишину в поисках сигналов низкой энтропии, немедленно устремляясь навстречу с одной лишь целью – перехватить и уничтожить, пока угроза основному рою не стала чрезмерной.

И это работало, поскольку в попытке изучения законов бытия аномальной материи рой успешно освоил тот же метод перемещения, который позволял ей столь быстро распространяться в пространстве. Сверхсветовые прыжки частично решали проблему нелогичности поведения материи. Нарушения причинности, неизбежно возникающие при подобных прыжках, очевидно, и были частью исследуемой аномалии. Но частично – не значит полностью. Исследование продолжались. Продолжалась и бесконечная охота.

Застигнуть и подавить агрессивную активность.

Некоторое время эта тактика оставалась эффективной. Пока однажды субъединицы роя не начали пропадать. По всей видимости, материя научилась перехватывать их раньше, чем рой успевал воспроизводиться в области огневого контакта.

И тогда рой снова сменил тактику.

Пока угрожающий рою живой хаос метался по космосу, нарушая всё новые законы физики и потому вынужденный тратить время на постройку всё новых артефактов, которые позволили бы рою отражать всё возрастающую угрозу из пространства высших размерностей, рой, напротив, принял хладнокровное решение оставаться в субсвете, копя силы и настойчиво локализуя источник опасности.

Невидимый в привычном радиодиапазоне участок пространства на краю одной из подконтрольных рою галактик. Таких рой вычислил уже несколько, но до сих пор предпочитал их избегать, подчиняясь примитивным законам самосохранения. Оттуда никто из субъединиц роя не возвращался. Но теперь железная логика роя стала утверждать обратное – только окружение и подавление этой угрозы давало рою шанс спокойно продолжать свой дальнейший путь в пространстве. Оставь рой эту хаотичную материю в покое, и спустя непродолжительное время угроза станет непреодолимой, а новое столкновение сделается неизбежным.

Так было принято решение.

Нужно было лишь вычислить сферу, идеально описывающую те субъединицы роя, что недавно прекратили отвечать на призыв, и начать сдвигать к её центру могучие железные челюсти.

Никаких больше прыжков, они слишком заметны, равно как слишком беспомощен рой в промороженном после прыжка до абсолютного нуля состоянии. Теперь он двигался осторожно, на субсветовых скоростях, узким клином заходя к границе сферы со стороны ослепляющей противника череды свежих вспышек сверхновых и тщательно подчищая любые попытки сигнализировать о собственном приближении. Граница сферы была уже близко. Скоро пелена молчания будет преодолена, скоро настанет время избавить эту галактику от поселившихся в её глубинах сил хаоса.

Глава II. Коллапс

Брана никак не желала поддаваться. Даже теперь, когда в руках Эй Джи рвалась на свободу не жалкая мощность термоядерного тора, но бурлящая в воротах накопителя энергия самого этого странного пространства-без-времени, саккумулированная искрой Превиос за бессчётные прошедшие мимо них эпохи и теперь брошенная штурмовать самые непреодолимые на свете стены – стены, выстроенные из истинной пустоты, которую не населяли даже виртуальные частицы физического вакуума.

Дайверу не привыкать к подобным фокусам, у Эй Джи за плечами лежали сотни успешных проецирований, но тут всё было иначе. Разведсаб прожигал перед собой энергетический канал эффективным сечением в четыре планковских площади, на мгновение возвращая Вселенную в её крошечном уголке на миллиарды лет назад, когда топология пространства ещё не была свёрнута в наше привычное четырёхмерие. Суть проецирования состояла в том, чтобы не только проникнуть в чуждую топологию фрактального пространства дипа, но и успеть надуть перед собой потоком когерентной энергии локальный пузырь обычной физики, который бы позволил экипажу крафта выживать во время погружения и вернуться с победой обратно. Но ни прямое, ни обратное проецирование, несмотря на хитроумную голографическую математику процесса, не требовало от разведсаба покидать наше привычное метрическое пространство, а только сперва размазывало его проекцию на декапарсеки, чтобы потом благополучно собрать её обратно уже в точке прибытия.

На этот раз всё было иначе. Привычным проецированием тут и не пахло.

Начать с того, что вымороченное это пространство не желало раскрывать канал даже на максимуме мощности. Не было заметно и следов локального бабла, который стоило бы надуть или сдуть. Не наблюдалось также ничего, похожего на файервол горизонта событий, серебряной плёнкой отражающего колышущийся на гравитационных волнах спасбот.

Здесь попросту нечему было нагреваться до квадриллионов градусов, разворачивая канал проецирования вблизи второго мета-стабильного состояния физического вакуума. Здесь сам физический вакуум был выхолощен, погружён на дно исходного симметричного состояния. Остатки барионного вещества таким образом остались похоронены на бесконечно глубоком дне местного моря Дирака, не ведающем иной температуры кроме абсолютного нуля.

С тем же успехом Эй Джи мог пытаться изображать квазар при помощи лазерной указки, эффект был бы примерно такой же. Пространство-без-времени даже не шелохнулось.

Не волнуйся, солнце, так и задумано. Продолжаем.

Эй Джи был бы рад не беспокоиться. Превиос попыталась ему на словах объяснить суть происходящего, но он так ничего и не понял. Общий смысл всего этого недо-прожига состоял в том, чтобы в некотором смысле «подманить», если можно так выразиться, ускользающую брану. Канал должен был развернуть эту тщедушную версию Большого Взрыва не для того, чтобы туда мог проскочить их спасбот – смысла в этом действии так и так не было. Трюк состоял в другом – чтобы заново воссоздать то, что они некогда называли «фокусом». Собрать канал, который вернёт их домой.

Вот только энергия на воротах накопителя уже битый час текла огненным водопадом, а в ответ ничего не происходило.

Эй Джи покосился на обратный отсчёт. Такими темпами Превиос исчерпает свой казавшийся неисчерпаемым запас. А тогда что? Снова ложиться в гибернацию? Навигатора передёрнуло. Он вам не консерва какая, дайверы привыкли штурмовать чужеродное пространство, находясь в сознании, а не валяться мёртвым грузом по саркофагам. Да и смутные намёки на то, что они с Тайреном и Дайсом якобы уже вдоволь належались в несознанке, звучали довольно пугающе. Нет. Они должны справиться сейчас.

Потому он поступил так, как никогда бы не поступил раньше. Флот-лейтенант Аарон Джерард Хиллари ослушался приказа и начал действовать на свой страх и риск. Что бы там о себе не думали Превиос с советником, их голое знание чуждых топологий здесь ничего не стоило.

Острым, почти подсознательным инстинктом опытного дайвера Эй Джи чувствовал, что избранная тактика проецирования ошибочна. Даже ростом мощности проблему было не решить, они уже и так вливали в пустоту сотни эксаватт, сфокусировав её почти до квантовомеханических ограничений. Эддингтоновский предел светимости первичных квазаров был превышен уже на порядок, по сути, излучатель спасбота обладал сейчас локальной светимостью негативного коллапсара Торна и если бы не вопиющая пустота этого мира, их бы уже размазало эхо-импульсом суперсимметричных частиц. Но эта безмассовая версия физики не желала входить в резонанс с полевой структурой чуждой вселенной. Нужно было менять тактику. Этот мир словно был ортогонален нашему. А значит, чтобы его зацепить, достаточно домножить его амплитуду на мнимую единицу, чтобы…

Мир вокруг них словно разом вывернулся наизнанку.

Если недра фокуса буквально приходилось на каждом слое брать штурмом, то сейчас металлическая капля спасбота безо всяких дальнейших усилий за ничтожное мгновение словно бы провалилась под горизонт событий невероятного, вселенских габаритов коллапсара. Чёрная дыра космологических масштабов лишала экипаж малоприятной перспективы спагеттифицироваться разрывающими самые ядра атомов приливными силами горизонта, и вскипеть до миллиардов градусов в горниле файервола им суждено не было, однако вся их утлая вселенная с её однообразными облаками нейтринной пены разом скрылась за кормой, оставив после себя сжиматься в точку стремительно удаляющийся жалкий линзообразный сфинктер. Там ещё можно было нечто, при желании, разглядеть.

То же пространство, где они очутились, было похоже на шестимерную топологию дипа. Но ни фрактальной ряби буйных языков шевелёнки, ни гравитационных волн, добравшихся сюда из «физики», здесь не было. Это была вселенная вечного неудержимого бесконтрольного падения, будто они и правда оказались под горизонтом событий, каким-то невероятным чудом продолжая оставаться макроскопическим объектом. Самое же падение воспринималось таковым исключительно благодаря острому конусу отдельных квантов, без устали бомбардировавших их шлюпку строго с противоположного направления от сжимающейся в точку линзы навеки утерянного теперь пространства-без-времени. Тут, видимо, и время как таковое присутствовало, но было оно невероятно странным.

Эй Джи присвистнул, проследив трек распада очередного отклонённого носовым дефлекторным конусом каскада. Это был типичный, сто раз им виденный на лекциях канал распада тахиона со всеми присущим его мнимой массе фокусами. И да, врезавшаяся в них частица двигалась быстрее локальной скорости света, чего быть никак не могло, даже угоди они под горизонт. Тахионный конденсат был одним из классических эффектов при обратном проецировании, но на границе субсвета наблюдались только виртуальные тахионы, скорее математический глюк агонизирующего дипа, упустившего свою добычу. Но тут они падали и падали. А каскады всё прибывали.

Ты молодец, догадливый. Только теперь пристегнись, солнце, будет трясти.

И действительно, только и успев осознать, что его ненавязчиво лишили доступа к навигационному управлению шлюпкой, Эй Джи тут же ощутил, как та отчаянно, на пределе мощности генераторов, принялась маневрировать, словно бы уклоняясь от чего-то невидимого, чьё присутствие можно было ощутить лишь благодаря то вспучивающимся, то немного спадающим волнам налетающих на них тахионов.

Эй Джи всё ждал, когда же начнутся обычные суперсимметричные каскады, но их всё не было. Нос шлюпки бомбардировали самые банальные протоны и электроны, только движущиеся со скоростями свыше сотни световых. Это было ясно по характерным разрывам, когда каждый каскад вместо обычного конуса распадался на два встречных, подобно песочным часам, между полостями которого оказывался классический, сто раз математически показанный и инструментально зафиксированный зазор разрыва причинности в прозрачной юбочке черенковского излучения. Тахионы как бы покидали их локальный балб раньше, чем начинался их распад, двигаясь навстречу по времени.

Бред же какой. Из вселенной, где не было ни времени, ни массы, и всякая доступная прямому наблюдению материя или двигалась со скоростью света, или же покоилась бесполезной нейтринной пеной на поверхности недвижимого дираковского моря, они разом угодили в пространство, где световой барьер, как и положено, невозможно было преодолеть, но не снизу, а сверху.

Уже догадался, да? Ты нас отправил не на ту брану. Но ничего, это поправимо. Скорее повтори свой фокус ещё раз, солнце, пока нас тут не поджарило.

Кажется, он расслышал её детский смешок. Наверняка мерещится.

Впрочем, Эй Джи на этот раз не стал своевольничать, сделав, как велено.

Точнее, собирался сделать, но оказалось это не так-то просто.

Шлюпку полоскало из стороны в сторону, будто она с боем прорывалась сквозь скомпрометированный канал проецирования. Только Эй Джи начинал фокусировать энергию генераторов, как тут же очередной рывок сбивал прицел.

Да так вашу космачью бабушку растак!

А между тем его носимый счётчик эквивалентной дозы уже принялся истерически пищать. Это носовой дефлектор начал фонить несмотря на все усилия Превиос по уклонению от… да от чего бы там ни было. Каскады тахионов уходили под острыми углами и всё-таки прорывались своими конусами под прочный корпус шлюпки.

Теперь это больше походило на аварийное всплытие, когда в субсвет крафт попадал на релятивистских скоростях, упираясь сходу в космический вакуум, как в стену. Межзвёздная среда – грязная и шершавая, это вам любой космач скажет. Скоро их и безо всяких тахионов сотрёт в пыль. Надо, форштевень вам под хвост, из этого дерьма выбираться.

Нашли просвет, двадцать секунд, приготовиться, давай!

Шлюпка замерла под вопли перегруженного дефлектора. Они пёрли сейчас через чуждое пространство подобно примитивному террианскому ледоколу сквозь паковые льды, грудью проламывая себе путь к свободе. Только вместо тяжести многотонной махины корабля весомости их навалу сейчас придавали лишь остатки былой мощи Превиос. Надолго ли её ещё хватит?

Эй Джи, не мешкая больше, поспешил вновь сфокусировать поток. И на этот раз пространство осветилось привычными вакуумными резонансами. Только бежали они не к ним, а от них, словно выхлопом гигантского сопла сметая всю встречную тахионную экзотику прочь.

Интересно, как этот фейерверк выглядит для местных, похоже на невероятный по своей геометрии источник когерентного излучения, несущийся из прошлого в будущее, который однажды исчезнет без следа, словно его тут и не было? Вот они вдоволь поломают головы над этим фокусом. Если здесь, конечно, вообще существует разумная жизнь. Или вообще жизнь. Или хотя бы звёзды и планеты. Эй Джи об этом всё равно не узнает.

А и плевать.

Фокусирование было завершено, эддингтоновский предел расчётно превышен. Осталось снова повернуть фазу. На этот раз строго на полупериод. В квантовой теории фаза волновой функции в физическом плане не проявляет себя вовсе, важен лишь её модуль, проявляющийся в макроскопическом мире как плотность вероятности. Однако эта трёпаная брана, являясь сущностью высших размерностей, отчего-то эту самую фазу чувствовала предельно остро. Ну так получи.

Под зубовный скрежет, чертыхаясь и подвывая, их шлюпка ссыпалась с горних высей назад в нашу простую, скучную и даже где-то примитивную вселенную, обратно в медлительный и холодный субсвет.

Уф, приехали.

Первым делом Эй Джи поспешил присмотреться к горизонту. Проецирование, если этот странный процесс вообще позволительно было так называть, было настолько бестолковым, что шлюпка уцелела лишь благодаря своим крошечным размерам. Ну, и остаткам мощности, скармливаемой Превиос накопителям. Удивительно, как они вообще сумели выбраться. Но интересно было другое – горизонт их будто вовсе не заметил.

Ни характерных квадрупольных пятен микроволнового фона, ни набрякшей эхо-импульсами угрозы. Гемисфера сияла девственной чистотой, как после банального пассивного прыжка. Но если бы это был прыжок Сасскинда, сейчас бы не только Тайрен с Дайсом, но и сам Эй Джи, и Превиос с советником, все они бы лежали вместе с их шлюпкой в глубокой криогенной заморозке, вновь надеясь лишь на бортовой запас эка-тория.

О чём задумался, дайвер?

Каркающий голос Тайрена прозвучал в канале настолько неожиданно, что Эй Джи сперва его даже не узнал.

Э-э, коммандер, сорр, вас уже разбудили?

Ты мне скажи, я тут явно массу всего успел упустить.

А что с капитаном Дайсом?

Надеюсь, оклемается. Ему, похоже, досталось куда серьёзнее, когда в нас начали шмалять глушилками.

Не без этого. Сказать по правде, Эй Джи с тех пор про командиров и не вспоминал, столько всего навалилось. Но, видимо, советник всё-таки не забывала присматривать за двумя саркофагами.

На самом деле я даже не могу сказать толком, сколько времени прошло. В недрах фокуса время течёт…

Это понятно, – резко оборвал навигатора Тайрен. – Но мы в итоге оттуда выбрались, да?

Судя по тому, что наблюдается за бортом, очень похоже на то.

Вот и славно, давай скорее отыщем космачью астростанцию – надо валить отсюда подобру-поздорову.

Полагаете, сорр, она всё ещё здесь?

Разумеется, – нетерпеливо отрезал коммандер, – куда ей ещё деваться. Поджидают нас, смертнички, самое время им про этот трёпаный фокус рассказать.

Эй Джи не стал возражать, хотя после того, как люди полковника Томлина палили по ним из всех орудий, он бы поостерёгся с ними так уж брататься. Астрогатор Ковальский – добрая душа, хоть и штатский, а вот консервы из десантной бригады майора Томлина могли на беглецов и осерчать. Эй Джи на их месте уж точно был бы зол, как тысяча космачьих чертей.

К тому же вокруг вот-вот начнётся барраж, надо бы их предупредить. Особенно если горизонт тут всё так же остаётся закрыт, самое время смотаться отсюда на полном ходу.

Хм, коммандер, сорр, осмелюсь предположить, барража не будет.

Тайрен в ответ недоверчиво хмыкнул. Однако дайверу с его опытом чистота горизонта была не менее очевидна, чем для Эй Джи. А ещё, не менее очевиден был тот факт, что никакой астростанции «Эпиметей» в радиусе как минимум ста тиков вокруг не наблюдалось вовсе. Дальше маломощные детекторные решётки спасбота попросту не доставали.

И куда же они все подевались? Неужели с концами шальным эхо-импульсом размазало?

Эй Джи даже не стал отвечать, настолько это было попадание пальцем в небо. Экспансивные облака плазмы после барража остаются видны годами.

Советник утверждает, что сколько бы мы ни пробыли в пространстве фокуса, или что это такое, обратное проецирование должно вернуть нас ровно в тот же миг, так что сами понимаете.

Понимаю, да. Они должны быть тут. Но их нет. Флот-лейтенант, вы обновляли координатную сетку после выхода?

Эй Джи, запертый в саркофаге, не мог сейчас треснуть себя по лбу, потому занялся делом молча. Ну дурак и дурак. Зато исполнительный, что уж там. Мог бы и сам, к слову, догадаться, что точка проецирования не совпадала с точкой входа. Уж дайверу подобные глупые ошибки были непозволительны.

А вот что позволительно было кому угодно, в том числе дайверу, так это уткнуться носом в логи обновления сетки, недоумённо протереть глазки, снова уткнуться и только теперь попытаться себя ущипнуть за мягкое. В саркофаге, к слову, это всё проделать почти нереально, не стоило и пытаться.

Квол, разъяснить суть конфликта.

…и насколько я могу судить, текущая конфигурация стандартных свечей не соответствует ни одному из возможных положений капсулы в пространстве…

Стоп, в каком смысле не соответствует, мы что, оказались за пределами Галактики?

Никак нет, я прямо сейчас визуально наблюдаю в радиодиапазоне Стрелец А-астериск, мы по-прежнему дома, причём, судя по моим расчётам, в пределах рукава Шпоры Ориона, вижу опорные звёзды Плеяд.

Ну да, грубо говоря, плюс-минус декапарсек. Ясно, куда подевался «Эпиметей», но это не объясняет ошибку наведения.

Выяснить причину сбоя, доложить.

Как вообще можно потеряться на прозрачном, как слеза, участке пространства под самым боком у бакенов Цепи, где даже глушащих сигналы молекулярных облаков ближе пары-тройки декапарсек не наблюдалось.

Эй Джи привычно, на память оттарабанил несущую частоту бакена 48, расположенного в текущей конфигурации у самых Ворот Танно.

Тишина. Ни одного запутанного кванта в канале. Цепь молчала.

Творилась какая-то чертовщина. Как вообще можно объяснить одновременную поломку двух базовых узлов, которые и ломаться-то не должны. Видать, чужие пространства не пошли спасботу на пользу.

Коммандер, сорр, надо срочно будить Дайса и разбираться со шлюпкой, похоже, ей каюк.

Не торопитесь, навигатор, наша шлюпка в порядке. Ну, насколько это вообще возможно в приведённых обстоятельствах.

Это впервые с момента их судорожного проецирования подала голос Превиос, да и вообще, после собственно пробуждения Эй Джи слышал от неё в общем канале едва ли пару отрывистых фраз. Что бы ни случилось там, посреди чужого пространства, с эффектором, это всё ещё больше отдалило Избранную от прочего экипажа угнанной у астрогатора Ковальского шлюпки.

Но наведение и связь…

Полностью функциональны. Ваш квол и его инструментальные подсистемы не учитывают одну тонкость. Координаты сами по себе не важны. Позиционирование корабля и систем связи происходит в пространстве-времени. Автоматика пытается подобрать такой набор координат, который совпадёт с заложенными в него моделями будущих положений опорных точек на гемисфере. Включая не только справочники стандартных свечей, но и конфигурацию Плеяд. И не может.

Эй Джи ничего не понял. Ну пытается. Ну, будущих. Так почему не находит, если всё в порядке?

Она имеет в виду, что нашему кволу стоит смотреть не в будущее, а в прошлое.

Каркающий голос Тайрена, казалось, растворил в себе ещё больше металла. С тем же успехом мог пытаться разговаривать ржавый напильник, каким обтачивают поглотительные стержни в допотопных реакторах на трансуранах.

И тут до Эй Джи, наконец, дошло.

Они побывали в пространстве, где время как бы текло вспять, а до этого – во вселенной, где оно якобы не текло вовсе.

Прошлое, говорите? Прошлое – это запросто. Отмотать бортовое время, для верности, на пару сотен тысяч лет назад, или о чём там трындели наши кумушки, уж ему хватило ума заглянуть в бортовой журнал после пробуждения.

Стараясь не прислушиваться к тому, как продолжает холодеть внутри, Эй Джи отдал команду на повторное перепозиционирование.

Готово. Ответ пришёл почти мгновенно.

Они оказались ровно там же, где был триангулирован фокус. Но за почти тысячу стандартных террианских оборотов до того. Теперь понятно, почему молчат бакены Цепи. Она ещё попросту не построена. Более того, человек ещё не покинул Сол-систему. Черти космачьи, он и её-то ещё даже не освоил!

В общем канале застыла вязкая, недоумённая тишина.

Лучше бы Эй Джи сейчас снова услышал весёлый смешок советника.

Ха-ха, я пошутила, а ты повёлся, да?

Но никто не смеялся.

Так вот чего они обе молчали. Совещались.

И то правда, повод для размышлений возник достойный. Одно дело застрять на чужеродной бране, совсем другое – только-только с неё выбравшись, оказаться поставленным вот так перед фактом.

Советник, но Барьер вокруг Ирутана, выходит, уже возведён?

Вне всякого сомнения, я четко и ясно вижу его бакены в нейтринном диапазоне.

Так значит, мы можем двигаться в вашу сторону? Пока долетим, пока починимся, технологические возможности ирнов всегда превышали наши.

Солнце, как ты себе это представляешь? До Ирутанского инцидента – почти полтысячи ваших оборотов. Мой народ ещё попросту не знает о существовании артм… прошу прощения за досадную оговорку, не знает о существовании людей. Вы же не хотите с нашим здесь появлением заодно ещё и организовать тем самым новый Большой Цикл?

Эй Джи ни про какие «циклы» знать не знал, но на всякий случай промолчал, пусть начальство решает. Не его ума это дело, высказаться он высказался, а там уж как получится.

Впрочем, про Ирутанский инцидент он где-то читал. Неудачный получился контакт. Свалившиеся на голову ирнам представители только-только пережившего Век Вне человечества тогда наделали делов, едва не сведя межвидовой контакт к незапланированной космической бойне. Причём ирнов вполне можно было понять, случись нечто подобное с его родным миром Эй Джи точно не стал бы рассусоливать, а врезал в ответ наотмашь. К слову, несмотря на известную остроту реакции, ирнам в тот раз хватило ума сдержаться. А уж возможности для нанесения удара возмездия у них были.

Но, видимо, даже худой мир с новоявленными соседями для них был важнее банальной мести.

Навигатор сколько раз у себя в голове воспроизводил ту самую сцену, когда они втроем с Дайсом и Тайреном не от большого ума нарвались на этих двоих. И если Превиос в тот раз не сдержалась, то советник-ирн предпочла попросту уйти в тень. Хотя уж теперь-то Эй Джи был в курсе, насколько обе были способны противостоять их жалким дайверским потугам всё и вся контролировать, тактика советника в детском платьице всегда состояла в том, чтобы по возможности сдерживать окружающих от необдуманных действий и самой на рожон тоже не лезть.

Если все ирны таковы, то опасность повторения Ирутанского инцидента, пожалуй, заметно преувеличена.

Впрочем, советник тоже настаивала на том, чтобы броситься в погоню за фокусом впятером на утлом спасботе, оставив малахольного астрогатора Ковальского прикрывать тылы, мороча голову майору Томлину и его мозголомам. То есть известный градус авантюризма ирнам всё-таки был свойственен. А значит, при некотором стечении обстоятельств его идея смотаться на Ирутан ещё вполне могла им пригодиться.