Текст книги "Кобра под подушкой"

Автор книги: Роман Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

А – Заручиться поддержкой Турции в случае проведения балканской операции. Как дела у вас? Данные, полученные от американцев в Цюрихе после приезда туда Адама Трот цу Зольца, обеспокоили нас. Правда ли, что между основной группой и Шахтом существуют расхождения? И что группа военных во главе со Штауффенбергом и группа дипломатов во главе с Шуленбургом хотят составить свою программу действий?

Б – Расхождения не так велики, можно будет договориться. Шахт обвиняет основную группу в медлительности, колебаниях. Мы действительно потеряли много времени из-за нерешительности. Но сталинградская катастрофа призывает нас к ускорению действий. Никак не можем договориться с социал-демократами. Обещают дать ответ после тайной конференции в Обстердорфе. Сейчас готовим новое покушение. План Трескова такой (длительная пауза – пишет). Учтем урок предыдущего провала.

А – Узнали от маркизы де лас Навас о том, что вы устанавливаете контакт с группой итальянских генералов. Каковы результаты?

Б – Через генерала Роатта связался с Работти и Малагуто, а через них с Каваллеро. Конечная цель: Бадальо. Развитие тайных контактов по этой линии сулит хорошие результаты.

А – Предлагаем следующую встречу в апреле в Лиссабоне. Договоримся через Валленберга. Епископ Чичистерский готов снова встретиться с вашим Бонхефером. Продумайте это дело. Известно ли вам, что в декабре в Стокгольм приезжал посланец Гиммлера и установил контакт с вашим представителем?

Б – Известно. Адвокат Лангбен ездил в Стокгольм и установил связь с американцем Хоппером. Предупредите Монтегю Нормана о том, чтобы он более осторожно поддерживал связь с Шахтом – лучше всего через Базельский банк.

А – Комбинации в отношении Хорти сейчас проводим через генерала Уйсаси. Но у нас возникли подозрения, просим проверить Уйсаси и заодно венгерского посланника Бакх-Бешеньи.

Б – Советую продолжать связь через Тоза в Будапеште. Уйсаси и Бакх-Бешеньи внушают подозрения – возможно, связаны с Кальтенбруннером.

А – По нашим данным, Гитлер назначил Кальтенбруннера начальником Главного имперского управления безопасности, чтобы усилить параллельную линию разведки за границей. Значит, Кальтенбруннер будет конкурировать с вами и проверять вас?

Б – Да, он будет сильно мешать, но мы примем меры предосторожности.

А – Резюмируем. Первостепенная задача сейчас – вбить в голову Гитлера мысль о том, что Англия и Америка проведут одновременно ряд операций в средиземноморской зоне. Продумайте максимально эффективные мероприятия, подкрепляющие эту версию. Будем держать вас в курсе наших акций. Пришлите в апреле Адама Трот цу Зольца в Цюрих, только без документов. Пусть передаст все устно. Остерегайтесь Кальтенбруннера, он точит кинжал против вас".

С той стороны двери вставили ключ. Вошел Эймз и, взяв блокнот у Пимброка, сказал:

– Передам запись, и сразу же двинемся.

IV

Они пошли вниз по запасной лестнице.

– Нас вызывают в Лондон, – сказал Эймз.

– Вместе с мистером А? – спросил Пимброк.

– Нет, отдельно.

– Кто он? Из министерства иностранных дел?

– Нет. Секретарь премьера Нортон.

– А мистер Би?

– Не знаю. Очевидно, большая шишка. Сановный заговорщик.

Пимброк толкнул локтем Эймза. Навстречу им поднималась Лилиан. Рядом с ней шел грузный, краснолицый мужчина, припадая на одну ногу. Лилиан всплеснула руками и остановилась. Проводив глазами хромого, она сказала:

– Вы оба ужасные невежи. Уехали, не простившись.

– Мы срочно вылетели, – Пимброк прищурил глаз. – Ваш шеф?

– Да, мистер Поуэл.

– А где же мистер Мухин? – осведомился Эймз.

– Он остался в Касабланке, но скоро поедет в Лондон. Вы сейчас уезжаете? А я хотела познакомить вас с мистером Поуэлом. Он купил конструкцию Джакометти из проволоки и стекла. Заплатил уйму денег, у меня чуть не разорвалось сердце. Видели выставку?

– Очень бегло, – ответил Эймз. – Мы еще приедем сюда. А вы долго пробудете здесь?

– Нет, пробудем до вечера, потом в Мадрид. Мы остановились в "Паласе". Завтра поедем в Барселону, а оттуда обратно в Африку и через Америку проедем в Лондон. Надеюсь встретить вас там.

Она улыбнулась и, подняв руку, пошевелила пальцами. Простившись с ней, они спустились вниз и сели в машину графа Эредиа-Спинолы, поджидавшую их у подъезда.

– Теперь уже окончательно ясно, что она агент, – сказал Эймз. Приехала за нами.

– Только неизвестно, чей агент – немецкий или советский. – Пимброк покрутил головой. – Мне все-таки кажется, что она нацистский агент. По линии Кальтенбруннера. Ее бросили сюда, чтобы она выследила мистера Би. А в Касабланке она была приставлена к Мухину.

– Не будем сейчас ломать голову, – сказал Эймз. – Постараемся расшифровать ее в Лондоне.

– А Мухина?

– Выведем их обоих на чистую воду. – Эймз взмахнул рукой: – В Лондоне последний раунд!

ОКСФОРД

(Февраль, 1943)

I

Звон колоколов плывет над готическими башенками, окруженными столетними деревьями, над старинными зданиями колледжей, над газонами, окаймленными гималайскими кипарисами и рододендронами.

По Брод-стрит и Хай-стрит снуют автомобили и автобусы, над зелеными лугами, окружающими городок, пролетают самолеты, но темп жизни, в общем, остался таким же, каким был десять веков тому назад. Здесь все подвластно обычаям и традициям.

Профессора облачены в традиционные одеяния – красные и черные мантии, студенты – только в черные. На тех и других традиционные головные уборы квадратные шапочки с кисточками. Согласно традиции, профессора и студенческие старосты могут ходить по траве на территории колледжа, а больше никто не имеет этого права. Один из колледжей носит имя библейской грешницы Магдалины, но в силу традиции ее именуют не так, как во всей Англии, а по-особому: Моудлин. Традиции запрещают студенткам учиться вместе с мужчинами, для студенток учреждены отдельные колледжи. В аудиториях стоят прокопченные временем кафедры, похожие на аналои, а стены увешаны портретами бывших питомцев колледжей – классиков литературы, ученых, обогативших мировую науку, и наиболее прославившихся премьер-министров.

Война в общем мало отразилась на этом городке. Но кое-что было заметно. Стало меньше студентов и автомобилей и стало больше студенток и велосипедов. Захирел рынок на улице Корнмаркет. По вечерам холлы отеля "Рандольф" заполнялись военными. А на полях около речек Айзис и Чэруэл появились столбы, соединенные колючей проволокой, – грозное предупреждение вражеским самолетам, если вздумают приземлиться.

Война отразилась и на некоторых профессорах. И в частности, на профессоре-историке Джошуа Шаттлбюри. Он занимался теперь делами, имевшими очень отдаленное отношение к наукам. В его уютной холостяцкой квартирке при колледже, на втором этаже увитого плющом дома, теперь помещался филиал одного учреждения.

Штат филиала состоял из нескольких бывших учеников профессора. Они были призваны на военную службу, но не носили военной формы. В числе их были Эймз и Пимброк, недавно прибывшие из Испании.

Чины филиала выполняли довольно оригинальную работу – выискивали из истории разных стран такие факты, которые могли быть использованы для придумывания различных хитростей. И так как люди с древнейших времен следили друг за другом и надували друг друга, в истории всех стран можно было найти много фактов, подходящих для филиала, возглавляемого профессором Джошуа Шаттлбюри.

В квартире профессора функционировал филиал учреждения, именуемого Администрацией Особых Операций.

II

Профессору было за шестьдесят, но он выглядел отлично – худощавый, с маленькой остренькой физиономией, с полуседой гривой, похожей на парик. Ему больше подошли бы муаровый сюртук, галстук в виде шарфа и белые чулки до колен, чем пиджак и брюки XX века.

Он изящным жестом показал Эймзу и Пимброку на диван в углу кабинета и продолжал слушать подчиненных. Молодой, но уже совсем лысый сотрудник филиала докладывал о том, как английская разведка в XVI веке уговорила генуэзских банкиров не давать денег испанцам и задержала выход Армады в море. Эту комбинацию придумал сам руководитель секретной службы сэр Уолсингэм.

Профессор взял со стола гусиное перо и почесал им подбородок.

– Запишите эту историю и вложите в папку справочных материалов о действиях Антони Стандэна в Тоскане. А выписки из досье о Чезаре Борджиа просмотрели?

– Еще не кончил. Мне кажется, что у Борджиа приемы были довольно примитивные. Там, где можно было построить тонкую интригу, он действовал как обычный головорез.

– Чепуха. Чезаре шел к цели кратчайшим путем. – Профессор ткнул пером в воображаемого врага. – Самая лучшая комбинация – обходиться без всякой комбинации.

Эймз толкнул локтем Пимброка и шепнул:

– Последнее увлечение профессора – Борджиа.

Второй сотрудник, судя по выправке, морской офицер, с черной повязкой на глазу, стал докладывать о разведывательных мероприятиях монгольского военачальника Субудая против волжских болгар. Профессор прервал его:

– Это нам ничего не даст. А как с китайским досье?

– Из эпохи Троецарствия можно взять историю о том, как Чжоу Юй инсценировал ссору с Хуан Гаем. Тот бежал к Цао Цао и заманил его в ловушку.

– Примерно в таком же духе построена комбинация князя Ди Сюна с заброской Пу Тая в княжество Цзинь, – сказал лысый. – Между прочим, в архивных материалах английской миссии в Иране говорится о том, как в конце прошлого века наша разведка провела комбинацию против шаха Насер-эддина подсунула ему высокопоставленного беглеца из Афганистана, чтобы передать через него шаху фальшивые данные о деятельности русского учетно-ссудного банка в Иране. Имелось в виду поссорить шаха с русскими.

– В старинных японских трактатах по разведке этот метод заброски назывался "ямабико", – пояснил профессор. – Внезапная опала видного человека, его бегство в другой лагерь, там он выдает секреты, советует немедленно напасть, те нападают и оказываются в ловушке – такова схема. Детали варьируются. В общем, нам следует внимательно изучать азиатские хитрости и соединять их с европейскими методами, например венецианскими. Венеция имела очень искусную, изобретательную разведку.

– "План Нокаут", в основу которого положен один венецианский трюк, уже готов с тремя вариантами, – доложил лысый. – Все наши замечания учтены.

– Дайте мне завтра этот план, я перешлю его дальше. Его можно пустить в ход по линии греков.

Отпустив лысого и моряка, профессор заглянул в календарик на столе.

– Война войной, а у меня через полчаса партия бриджа. Придется поехать. Как у вас дела?

Эймз усмехнулся.

– У нас тихие, бескровные дела. Не в вашем духе.

Профессор пошел в спальню переодеваться. Он крикнул оттуда:

– Все возитесь с этой американкой?

Эймз ответил

– Я сделал так, как будто случайно наткнулся на нее у галереи Тэйта. Ее начальник Поуэл сейчас в Иране, приедет скоро в Лондон. И Мухин тоже здесь, она виделась с ним.

– А как она объяснила их встречу здесь?

– Сказала, что, приехав в Лондон, сейчас же обратилась в советское посольство и там ей дали телефон Мухина. Я сделал вид, что поверил ей, мы вместе заехали к Мухину в отель "Дорчестер", я пригласил их к себе. Приедут завтра.

– Хотите использовать их отлучку?

– Да. Пока русский будет у меня...

Профессор высунул голову из спальни.

– Лучше убейте их. Только чистенько.

Эймз усмехнулся.

– Пимброк ни за что не решится поднять на нее уку, она очень нравится ему. Не как шпионка, а как женщина.

– Насчет Лилиан у меня еще остаются сомнения – агент она или нет. Пимброк покрутил головой. – Если агент, то неизвестно – нацистский или советский.

– А кто был тот немец в Эскориале? – спросил профессор. – Узнали?

– Нет, – ответил Эймз. – Я спрашивал у Синей бороды и у Си Джи Пи, оба ответили одинаково: никого там не было, мне это почудилось и обо всем этом нужно забыть навсегда.

Профессор промычал.

– Понятно. А этот призрак, случайно, не виделся с американкой?

– Нет, мы не спускали с него глаз. Если они и виделись, то, может быть, в Мадриде. Я надеюсь, что через некоторое время Пимброку удастся выведать все у Лилиан... между поцелуями.

– Должен сказать, что Лилиан, несмотря на все мои ухаживания, больше интересуется Эймзом, все время спрашивает о нем. Очевидно, пришла к выводу, что он более уязвим.

– Дело не в выводе, – сказал Эймз. – Просто у нее хороший вкус.

Профессор вышел из спальни в визитке, держа в руке пальто. Он подошел к окну.

– Машина уже здесь. Принимайте все звонки и записывайте. Вернусь к десяти. – Он надел котелок и стал натягивать перчатку. – А все-таки советую вам, Лимброк, не разводить канитель. Мухин и Лилиан – русские агенты, это бесспорно.

– Арестовывать их неудобно, – заметил Эймз. – Как-никак союзники.

– Угостите их, – профессор грациозно взмахнул рукой, – коктейлем с отравой, и как только удостоверитесь, что они готовые, поезжайте к ним и переройте вещи. Ручаюсь – найдете интересные бумаги. И вам ничего не будет, потому что победителей не судят. А насчет яда... – он повернулся к Пимброку, – не мне учить вас, профессионального детективного романиста. Какой яд самый удобный?

Пимброк улыбнулся:

– Мышьяковистая кислота. Без запаха, цвета и вкуса.

III

Лилиан была в восторге от холостяцкой квартирки Пимброка рядом с трапезной колледжа. Ей все нравилось – и типично монастырские дворики с часовнями и гравийными дорожками, и кованые ворота колледжей, особенно колледжа Бэйлиол, и безмолвный слуга в черной ливрее, и узкие улицы Оксфорда, в которых еще сохранились запахи средневековья.

– Здесь такая благоговейная атмосфера, – произнесла Лилиан, нарезая ломтики лимона. – Поневоле настроишься на молитвенный лад...

Мухин осматривал книжную полку.

– Вы верующий? – спросил он у Пимброка.

Тот взбивал коктейль в шейкере. Перед ним на столе стояли графин, бутылки джина и вермута и содовый сифон.

– Вся эта церковная обстановка так действует, – Пимброк мотнул головой, – что хочется зарезать или отравить кого-нибудь.

Лилиан засмеялась.

– Теперь понятно, почему вы любите убивать людей на бумаге. Это правда, что из вашего университета вышла целая плеяда знаменитых детективных романистов?

– Да, Оксфорд дал миру Джорджа Коула, автора "Смерти миллионера", его преосвященство Рональда Нокса, составившего десять заповедей детективной литературы. Майкла Иннеса, Николаса Блэйка и еще автора "Тайного агента" Грэма Грина, который учился в колледже Бэйлиол.

Мухин стал разглядывать книги на самой нижней полке. Он сел на пол, подобрав под себя ноги. Промычав, он произнес:

– Писание детективных книг становится одной из традиций Оксфорда.

Лилиан стала загибать пальцы.

– Перечисляю английские традиции: дымные, неудобные камины – раз, судьи в комических париках – два, дворцовые часовые с их потешными притопываниями – три, котелки, украшающие до сих пор головы джентльменов, четыре, допотопный счет денег, с нелепыми, никому ненужными гинеями. В магазинах на них не считают...

– Они очень нужны, – возразил Пимброк. – Стоимость драгоценных камней и гонорары писателей принято считать на гинеи. И не смейтесь над нашими традициями. Мы так привыкли к ним, что если они в одно прекрасное утро исчезнут, Англия тоже перестанет существовать.

Мухин, взяв книгу с полки, поднялся с пола и стал ходить по комнате.

– Вот интересная книга, здесь как раз говорится о традициях. Они нужны вам, потому что служат опорой для духа кастовости, пропитавшего весь общественный быт Англии. Принадлежность к той или иной касте связана с тем, какое учебное заведение вы окончили...

– Выходцы из Оксфорда и Кембриджа – высшая каста, – сказала Лилиан, поставляющая министров, послов, епископов и детективных писателей.

– Затем кастовое положение зависит от того, в каком квартале Лондона вы живете, – продолжал Мухин. – Между обитателем района Мэйфэйр и жителем Ист-Энда – непроходимая пропасть. Делятся на касты и в зависимости от профессии. У всех каст твердо установлено, как надо разговаривать, как одеваться, где принимать пищу, как тратить деньги, как развлекаться...

– И в какой клуб ходить, – заметила Лилиан.

– Клубы – это чисто кастовые организации. И сообразно касте выбирают вид спорта. На высшей ступени спортивной иерархии стоят охота на лисиц, верховая езда и поло. На следующей ступени – крикет, теннис, яхта, регби и...

– Скуош и хоккей, – подсказал Пимброк.

– Еще ниже – футбол и ватерполо. А бокс и борьба – это для плебеев. Все, все регламентировано, освящено традициями. – Мухин стал жестикулировать. – И в политике у вас тоже существуют традиции. Например, балканская политика, которая в конечном счете была всегда направлена против России.

Проходя мимо Лилиан, Мухин нечаянно задел ее локоть и извинился. Пимброк бросил на него быстрый взгляд.

– Мистер Мухин сегодня в ударе, – громко сказала Лилиан. – Такой красноречивый.

Мухин смущенно крякнул и плюхнулся на диван.

– Простите, я увлекся. Но эта тема меня очень интересует. Позавчера я слушал лекцию одного профессора Лондонского университета о семи сословиях английского общества, в частности о трех категориях высшей знати. К высшей категории относятся двадцать шесть герцогов, тридцать семь...

Заметив, что Мухин раскрыл книгу и собирается цитировать ее, Лилиан поднесла руки к вискам.

– Хватит серьезных разговоров. У меня начнется мигрень.

– Я сейчас угощу вас вкусным коктейлем, – Пимброк вылил содержимое шейкера в графин. – Помогите мне, Лилиан, разлить нектар.

Лилиан поставила бокалы на крохотном круглом столике. Мухин стал разглядывать бокал на свет.

– Коктейль прозрачен, как вода.

– Лилиан понюхала.

– И ничем не пахнет.

– Да, без вкуса, цвета и запаха, – Пимброк поднял бокал. – За ваше здоровье!

Лилиан и Мухин отпили из своих бокалов, но Пимброк закашлялся, поставил бокал обратно на стол и вытащил платок.

– Я забыл, что мне могут позвонить из Лондона и придется вести самому машину, – объяснил он. – Лучше воздержусь от коктейля.

Лилиан стала рассказывать о том, как они вчера ходили в район Сохо и нашли в одной лавочке забавные игрушки и флейту для заклинания змей.

– Мистер Мухин научился играть на флейте, как настоящий заклинатель. Вытянув шею, Лилиан сузила глаза и стала двигать головой. – Кобры очень любят музыку...

Зазвонил телефон. Пимброк взял трубку. Голос Эймза сообщил: дело закончено, все в порядке, гостей можно отпустить.

Пимброк подлил гостям коктейль, а себе в рюмочку вермут. Затем провозгласил тост:

– За тех, кто умеет заклинать женщин!

– Как называется ваш коктейль? – спросила Лилиан.

Пимброк ответил не сразу.

– "Поцелуй Борджиа".

– Зловещее название. – Лилиан пристально посмотрела на бокал, потом на хозяина: – Чезаре Борджиа, кажется, был знаменитым отравителем?

Пимброк кивнул головой и включил радио. Передавали Стравинского сперва "Рэгтайм", потом мистерию "Персефона".

По окончании музыкальной передачи Лилиан встала и, слегка пошатнувшись, оперлась на руку Пимброка.

– Такое ощущение, как будто веревка на горле. Это, наверно, действие коктейля. Надо ехать. Мы приехали в машине американского посольства, ее нельзя держать слишком долго.

– А у меня ломит затылок, – медленно произнес Мухин. – От коктейля или от Стравинского. Или от того и другого вместе.

Пимброк проводил гостей до машины. Лилиан уселась рядом с шофером, попросила Пимброка наклониться и шепнула ему на ухо:

– Заставили нас пить эту штуку, а сами пили другое. Имейте в виду, я сказала в отеле, куда еду. Поэтому, если со мной что-нибудь произойдет, все сразу выяснится.

Она подставила ему ухо. Пимброк ответил тоже шепотом:

– У "Поцелуя Борджиа" одна особенность: все следы испаряются полностью. Ни один эксперт не сможет доказать факт отравления.

Он помахал рукой и захлопнул дверцу. Поднявшись к себе, он позвонил профессору Шаттлбюри. Тот попросил его немедленно прийти.

IV

У профессора сидел Эймз. На письменном столе среди книг и толстых папок красовались две большие бутылки с этикетками "Водка Смирнофф". Эймз сидел в кресле, закрыв глаза, бледный, утомленный.

– Я не зря трудился? – громко спросил Пимброк.

Профессор показал жестом: говорите тише.

– Все прошло нормально, ему помогал капитан Робинз из пятого отдела. К сожалению, ничего существенного. Опять газетные вырезки и черновые заметки несекретного характера. Критикует нас за то, что тянем в Африке. – Профессор посмотрел на Эймза. – Он только что приехал, был у начальства, докладывал и очень расстроился. Он же не виноват, что русский предельно осторожен с бумагами.

– А под подушкой искал?

– Говорит, что искал. Нашел там папку с черновиком статьи о черчиллевском плане дунайско-балканской федерации. И там же лежала странная дудочка, кажется, индийская.

– Это флейта для заклинания змей, – сказал Пимброк. – Русский уже научился заклинать. Теперь ему остается только завести змею. А у американки был?

– У нее только косметические и кулинарные рецепты, письма от тетушек и школьных подруг и данные о курсе акций. Она, оказывается, очень интересуется биржей. А в чемодане, так же как и у Мухина, дешевые игрушки. – Профессор наполнил две рюмки водкой. – Ничего, рано или поздно, но найдем то, что хотим найти. Только надо запастись терпением. Испанцы говорят: терпение второе мужество.

Профессор и Пимброк чокнулись и выпили. Закусили соленым миндалем.

– Могу вас порадовать, – сказал профессор. – Один из моих планов утвердили, и создана специальная группа для реализации этого плана.

– Против русских?

– А что?

– Откровенно говоря... – Пимброк отвел глаза в сторону, – мне не совсем нравится наше отношение к ним. Они все-таки наши союзники. Нечестная игра.

Профессор зевнул и похлопал двумя пальцами по губам.

– Для разведчика человечество делится не на врагов и союзников, а на тех, кем надо интересоваться и кем не надо. А разведчик обязан интересоваться всеми. Но я могу успокоить вас – на этот раз мой план направлен против немцев. Вы назначены в эту группу.

Пимброк кивнул в сторону Эймза.

– Он лопнет от зависти.

– Его направляют в Испанию по такому же делу. У него тоже будет занятная работа. Как вели себя ваши гости?

– Я их угостил коктейлем. Пили с удовольствием.

– Это хорошо, что они не боятся пить у вас. Может быть, действительно придется... – профессор сделал такое движение, как будто зачеркивал что-то. – Считайте, что сегодня у вас была репетиция.

ЗАПИСИ – ПИМБРОКА

(Март – июнь, 1943)

(После войны – по прошествии

известного срока, вероятно, снимут табу с

некоторых секретных тем, и кое-какие

операции, проведенные разведками, будут

преданы огласке. И тогда можно будет

написать о том, к чему я имел то или иное

отношение во время войны.

На этот случай буду записывать

кое-что – авось пригодится).

2 марта

Группа профессора Шаттлбюри еще до высадки в Африке представила начальнику "Администрации особых операций" две справки об эпизодах из истории Китая и Японии.

Содержание первой справки было таково.

Рядом с Китаем в XI веке существовало могущественное королевство тангутов. Во главе тангутской армии стояли исключительно способные, опытные военачальники.

Тангутское королевство сковывало действия Китая. Нельзя было думать о каких-либо серьезных дипломатических и военных мероприятиях против других соседей, коль скоро тангуты всегда могли ударить в спину.

Китайцы долго ломали голову – как бы устранить постоянную угрозу со стороны тангутов? И наконец решили провести комбинацию, чтобы ослабить военную мощь тангутского королевства.

В тюрьме сидел бандит, приговоренный к смерти. Ему предложили выполнить тайное поручение, обещав помилование. Бандит с радостью согласился. Его облекли в одеяние монаха и послали в Синцин – столицу Тангутии, сказав, что по дороге его встретит один человек. Надо будет запомнить все, что он скажет, и вернуться обратно.

Бандита доставили к границе и дали проглотить восковой шарик, обмазанный медом, – лекарство, укрепляющее память. Но бандита не предупредили, что граница очень строго охраняется. Не успел он перейти границу, как был схвачен тангутами. Его стали допрашивать. В XI веке для ускорения следствия применялись психотехнические методы с использованием щипцов, деревянных иголок и прочих предметов. Бандит не выдержал и признался, куда он идет и кто его послал. И сказал насчет шарика из воска.

Тангутские следователи сразу же догадались, что внутри воска должен быть документ. Дав бандиту слабительное, добыли этот документ и сейчас же казнили арестованного. Найденная бумажка оказалась секретной директивой китайского императора группе виднейших тангутских полководцев – им приказывалось убить своего короля и распустить армию. Тангутский король, признав директиву подлинным документом, немедленно арестовал полководцев. Пытки сделали свое дело – арестованные наговорили на себя, заявили, что они действительно связаны с китайцами и готовят дворцовый переворот.

Король казнил полководцев и решил проверить всех остальных военачальников и сановников – нет ли и среди них измены. Начались массовые аресты и казни. Они в значительной степени ослабили тангутскую армию. Тангутам, занятым самоистреблением, было не до Китая. Так китайцы надолго избавились от тангутской угрозы.

А во второй справке говорилось об аналогичной комбинации, проведенной в Японии в середине XVI века феодалом Мори Мотонари.

Он приказал выпустить из тюрьмы преступника и направить его в соседнее княжество Амако под видом паломника. А к его шее привязали письмо, из которого явствовало, что несколько крупных военачальников княжества Амако уже давно завербованы феодалом Мори.

Доставив паломника к границе, самураи секретной службы зарубили его и перебросили ночью труп на территорию княжества Амако. Стражники этого княжества, найдя труп, прочитали письмо и доложили князю Амако. Тот поверил фальшивке и немедленно расправился со своими лучшими генералами. А через некоторое время Мори напал на княжество Амако и без труда разгромил его.

В обоих случаях была проведена заброска агента с подложными документами. В первом случае дезинформационные данные доставил живой агент, во втором – мертвый.

5 марта

В Касабланке было решено провести десантную операцию против Сицилии "операцию Хаски". Но, как сказал Черчилль, "даже дураку было ясно, что следующим объектом нападения будет Сицилия". Немцы держали на этом острове 15 дивизий (кроме итальянских), а побережье охраняло множество торпедных катеров.

Провести "операцию Хаски" в этих условиях крайне трудно, придется понести тяжелые потери – минимум 80 тысяч. Но это в лучшем случае. Вполне возможно, что высадка кончится провалом. Такое был вывод американского и английского командования.

Гарантировать успех операции можно только в том случае, если немецкое командование уберет часть войск из Сицилии, Но как заставить противника пойти на это? Только путем введения его в заблуждение. Надо подбросить немцам такие подложные документы, которые убедят их в том, что объектом следующей операции будет не Сицилия, а другой район.

Профессор Шаттлбюри предложил забросить к немцам агента, подстроив так, чтобы немцы убили этого агента и нашли при нем дезинформационные документы. За образец профессор взял агентурную комбинацию, проведенную китайцами против тангутов.

Спустя некоторое время офицер секретной службы майор Монтегю представил докладную записку с другим предложением: подбросить немцам труп со специально сфабрикованными бумагами. В основе этого плана была агентурная операция, проведенная японским феодалом Мори.

Черчилль и начальник его штаба генерал Хастингс Измей одобрили оба плана и приказали осуществить их. План профессора был назван "планом Бримстон", а план Монтегю – "операцией Минсмит".

7 марта

Нас собрали в небольшом закопченном здании Норд Джи Хауз, где помещается так называемое Внутреннее Бюро Исследований. Сэр Измей сказал нам, что нас удостоили чести выполнять предельно секретную работу и мы должны оправдать оказанное нам доверие.

С нас всех взяли дополнительную подписку о том, что мы будем хранить в строжайшей тайне работу нашей специальной группы.

Начальник группы – смуглый, высохший как мумия полковник Кэрфакс собрал нас после совещания в своем кабинете и объяснил общий план операции.

Мы должны подобрать подходящего агента и послать его в одну из стран, оккупированных противником, или прямо в Германию. Этому агенту будет поручено передать кое-кому документ дезинформационного характера.

Но как только он будет заброшен к противнику, мы тем или иным способом уведомим противника о посылке агента. Его арестуют и найдут документ, касающийся "плана Бримстон". Арестованный будет казнен, как изобличенный агент. Если противник поверит изъятому документу, он начнет укреплять Сардинию за счет Сицилии. Часть войск будет переброшена из Сицилии, и цель нашей агентурной операции будет достигнута.

– Значит, мы пошлем агента на верную смерть? – спросил я.

– Очевидно, – ответил Кэрфакс.

– А он будет знать об этом?

Кэрфакс улыбнулся уголком рта.

– Рябчику не докладывают, под каким соусом его подадут.

– А о том, что что документ – дезинформация?

– Ему будет сказано, что документ подлинный.

Кэрфакс предупредил, что профессор Шаттлбюри дал нам только схему, а мы должны наполнить ее конкретным содержанием, придумывая детали со всеми вариантами.

Эймз ночью вылетел куда-то. Очевидно, задание было настолько экстренным, что он даже не успел проститься со мной.

10 марта

Надо отобрать подходящего агента – для выполнения роли рябчика. Кэрфакс приказал работникам группы ознакомиться с агентами, имеющими опыт зарубежной работы и состоящими в особом резерве. После первого тура было отобрано семь агентов. Мне поручили побеседовать с двумя из них и дать заключение.

Первый – виолончелист, уроженец Ямайки, работал в Каире, в отеле "Семирамис", весьма представительный, похож на банкира. Был отозван из Египта за то, что спутался с одной египтянкой-студенткой, которая показалась нам подозрительной. После ее скоропостижной смерти (отравилась рыбой) выяснилось, что ее убрали по недоразумению. Студентка оказалась однофамилицей той женщины, которая была сестрой коммуниста и подлежала устранению.

Виолончелист произвел на меня неважное впечатление – слишком медлителен и солиден, не похож на человека, которого английская разведка послала за границу с ответственным заданием. Я доложил Кэрфаксу: не подходит.

Второй агент – шведка, выполняла наши поручения в Стамбуле и Женеве, очень красивая, аристократка. Знает французский, датский, норвежский и финский. Кэрфакс склоняется к тому, чтобы послать ее из Швеции в Данию, оттуда она проберется в Гамбург и там будет поймана (с нашей помощью) гестаповцами.

В ходе беседы мне показалось, что она что-то скрывает. Во всяком случае она не вполне искренна с нами. Выдерживает даже самый пристальный взгляд, но в глубине ее глаз пробегают чуть заметные тени. Ее следовало бы тщательно проверить. Известно, что в Женеве она была любовницей японца – члена правления Банка международных расчетов. А что, если она завербована японцами?