Текст книги "Кобра под подушкой"

Автор книги: Роман Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Ким Роман
Кобра под подушкой

РОМАН КИМ

Кобра под подушкой

Война – путь обмана

Сунь-цзы

...когда, кончится война, я думаю.

что смогу рассказать о своей работе.

Это была жутко интересная работа.

Агата Кристи "N или M"

КАСАБЛАНКА

(Январь, 1943)

I

– Я хотел убить премьер-министра Черчилля, – произнес арестованный и, покачнувшись, чуть не упал со стула.

Пимброк успел подхватить его и, взяв за плечи, сильно встряхнул. Эймз окинул взглядом атлетическую фигуру арестованного и усмехнулся.

– Странное желание. Насколько мне известно, Уайтхолл находится в Англии, а не здесь, в Африке.

– Я узнал, что он прилетит сюда.

Арестованный говорил по-английски с явным французским акцентом.

– От кого?

Арестованный закрыл глаза и опять покачнулся.

– Я больше не могу, – простонал он. – Дайте мне поспать... Тогда все скажу.

Эймз и Пимброк быстро переглянулись. Наконец-то! Допрос, продолжавшийся беспрерывно почти трое суток, увенчался успехом: арестованный заговорил. Настольные часы показывали 4 часа 20 минут утра.

– Надо выспаться... – с трудом выговорил арестованный. – Голова не работает.

– Расскажите все, – ровным голосом произнес Эймз. – По порядку.

– Все путается... плохо соображаю...

– Если отдохнете, расскажете все? – спросил Пимброк. – Можно устроить небольшой антракт.

– Пока не скажет, никакого антракта. Не мешай! – Эймз отмахнулся от Пимброка и толкнул локтем дремавшую стенографистку. Та открыла глаза, почмокала губами и снова задремала. – Записывайте, Дафни. Только тем концом карандаша, которым пишут, а не наоборот. И сперва проснитесь. – Эймз толкнул носком ботинка ногу арестованного. – Говорите.

– Расскажете и пойдете бай-бай, – ласково сказал Пимброк.

– Это зависит от того, что он скажет. – Эймз повысил голос. – Ну!

Арестованный провел рукой по длинным волнистым волосам, медленно вздохнул и заговорил, с трудом ворочая языком:

– Были получены сведения... что сюда, в Африку, приедут главы союзных стран...

– Где были получены эти сведения? – спросил Эймз.

– Там... откуда я прибыл

– Откуда вы прибыли?

– С Канарских островов.

– Врете. Ваш напарник, контрабандист, уже выложил все.

Арестованный потер лоб и мучительно поморщился.

– Совсем не соображаю. Я прибыл из этой... Испании, из Уэльвы.

– Это другое дело. Значит, там были получены сведения о предстоящем совещании?

– Да. И было решено... провести комбинацию.

– Какую?

Арестованный мотнул головой.

– Долго рассказывать. А когда я приехал сюда, то узнал, что представители командования союзников уже здесь.

– От кого узнали?

– Мне сказал местный начальник... испанец Уркихо.

– Сообщили в Уэльву?

– Не успел. Хотел сперва узнать – приехали ли русские... подробности о них.

– Зачем?

– Чтобы провести комбинацию. Я говорю по-русски... жил там. Дайте поспать. Больше не могу. – Арестованный опять покачнулся. – В голове туман.

– А что вам известно о совещании? Что там обсуждают?

– Очень важные вопросы... насчет постели и подушки. И всем надо спать...

Арестованный уронил голову на грудь.

– Пусть поспит, – сказал Пимброк. – А то будет нести чепуху.

Эймз метнул сердитый взгляд на Пимброка, вызвал конвоира и, посмотрев на настольные часы, приказал:

– Ровно в семь стащишь его с кровати, обольешь холодной водой и притащишь сюда. В живом или мертвом виде.

– Лучше в восемь, – предложил Пимброк. – Пусть больше поспит.

– В семь, – повторил Эймз. – Забирайте его.

Как только конвоир увел арестованного. Эймз накинулся на Пимброка:

– Надо было заставить его сказать все в общих чертах, записать и дать подписать. И только после этого отпустить отдыхать. А ты вылез со своим дурацким антрактом и все испортил.

– Мы менялись через каждые шесть часов, а ему не давали спать. Это форменная пытка. Он – настоящий першерон, но и то не выдержал. Пусть выспится. Нам нужны показания, данные при ясном сознании, а не сонный бред.

– В прошлый раз, когда допрашивали гречанку – продавщицу кокаина, ты тоже расчувствовался. Стал корчить из себя рыцаря.

– Такая тактика лучше действует на арестованных. Склоняет их к признанию. Надо играть на психологии. А твоя прямолинейная солдафонская тактика...

– Моя цель: выжать допрашиваемого как лимон. А ты просто сентиментальный слюнтяй. А что касается психологии, то суй ее лучше в свои книжки.

Пимброк с шумом отставил стул.

– Надоели твои замечания. Тошнит от них.

– Только без истерики. И не забывайся. Помни...

– Что ты старше чином? Плевал я.

Дафни встала между ними и помахала тетрадкой.

– Не ссорьтесь. Вредно для пищеварения. Я пойду отдыхать.

– Сперва отпечатайте то, что сейчас сказал арестованный, в двух экземплярах и принесите мне, – приказал Эймз. – И постарайтесь делать поменьше грамматических ошибок. Правда, они вам к лицу...

– Я тоже очень устала и совсем не соображаю. Дайте мне отдохнуть.

Она повернулась к Пимброку и посмотрела на него умоляющими глазами.

– Дафни действительно еле живая, – подтвердил Пимброк. – Вчера, вместо того чтобы выспаться, танцевала до упаду со всеми.

– Не со всеми, а с лейтенантом с американского эсминца "Мэйрант", огрызнулась Дафни. – Элегантный, остроумный, блестящий. Затмил всех. Особенно наших армейских...

Этого ей не следовало говорить.

– Ваш американец – вареная глиста, – отчеканил Пимброк. – И кретин чистейшей воды.

– А в профиль напоминает дохлого верблюда, – добавил Эймз.

– Жалкие завистники, – прошипела Дафни и, громко стуча каблуками, вышла из комнаты.

Эймз сел на стол и набрал номер телефона.

– Простите, не разбудил? Только сейчас кончил. Француз не выдержал. Что? Нет, не умер. Еще жив и решил говорить, но попросил дать передышку. Сейчас придем. – Эймз осторожно положил трубку. – У полковника хорошее настроение. Наверно, ему обещали повышение.

– Или взял реванш в покер, – сказал Пимброк. – На прошлой неделе он проигрался в пух и в прах.

II

Узкие улицы предместья Касабланки были безлюдны и погружены во мрак. Идти надо было очень осторожно – на каждом шагу джипы, грузовики и мотоциклы, они заполняли все улицы и переулки, а по краям улиц – канавы с вонючей водой. Зажигать карманные фонарики запрещалось. В небе гудели самолеты – барражировали над гаванью.

Наконец добрались до отеля "Анфа", огороженного колючей проволокой. Здесь охрану несли американские часовые. У некоторых вместо автоматов были гидропульты – на случай, если немцы сбросят магниевые бомбы.

Часовые трижды проверяли пропуска Эймза и Пимброка. Последняя проверка проводилась в вестибюле отеля. Дежурный сержант военной полиции щелкнул пальцем по пропуску и объявил:

– Через три часа зеленые будут недействительны. Доставайте новые.

– Мы ведь здесь живем, – сказал Эймз. – Неужели все строгости распространяются и на нас?

– Все одинаковы перед богом и генералом Паттоном.

– Синие были, – сказал Пимброк, – желтые и зеленые тоже. Теперь, очевидно, будут красные.

Американец улыбнулся уголком рта.

– Спросите у немецких шпионов, они, наверно, знают. – Он вдруг замолк, уставившись на Пимброка удивленными глазами. – Простите, капитан... но такое сходство...

– Какое?

– Совсем недавно читал... забыл заглавие... о том, как судья украл мумию. – Американец шевельнул уголком рта. – На задней стороне обложки было фото автора. До черта похож на вас.

Эймз хмыкнул.

– Очевидно, такое же круглое румяное лицо, толстый нос и вульгарные усики. Физиономия не одухотворенная.

Американец улыбнулся – на этот раз всем ртом.

– Поразительно похожи. Случайно, не родственник?

Пимброк отвесил легкий поклон.

– Во всяком случае, это сходство мне льстит. На меня всегда обращают внимание, когда я с майором Эймзом. Выделяюсь на его фоне.

В номере полковника Марло пахло дорогими духами и сигарами. Хозяин комнаты, стройный, моложавый, с седыми подстриженными усами, сидел в розовой пижаме на диване, скрестив ноги. На столике стояли пустые жестяные банки из-под пива и коробка с сигарами.

Эймз коротко доложил о допросе. Полковник тряхнул головой.

– Этот француз прислан из Уэльвы резидентурой немецкой военной разведки. Во главе резидентуры стоит полковник Рауш. С ним здесь связан испанец Уркихо. Словом, это линия разведки адмирала Канариса.

– А на прошлой неделе американцы арестовали бразильского коммерсанта, сказал Эймз. – Он оказался агентом гестапо, то есть разведки Гиммлера.

Марло кивнул головой.

– У немцев несколько параллельных линий разведок. Поэтому они так хорошо осведомлены. – Голос у полковника был мягкий, притушенный – привычный к доверительным разговорам. – Я много раз говорил о том, что нам надо перестроить нашу разведку по немецкому образцу, но у нас в Лондоне на этом деле сидят круглые идиоты, которых давно надо перевести на работу в богадельню для глухонемых старух.

– Немцы, наверно, уже пронюхали, – сказал Пимброк.

Берлинское радио сообщило, что где-то в Африке собрались начальники штабов союзных стран. А местный эмиссар разведки Канариса сеньор Уркихо уже знает, что сюда приехали Маунтбэттен и Александер.

– Не пора ли взять Уркихо? – спросил Эймз.

– Его переписка с Уэльвой под нашим контролем – связник перевербован нами. Его донесения о конференции мы задержали. И мы знаем, где он прячется. Брать его не стоит, а то немцы забросят другого и придется искать его. Зачем придумывать себе лишнюю работу?

– А насчет прибытия Черчилля и Эйзенхауэра из Лондона он знает? спросил Эймз.

– Пока не знает, но может узнать в любую минуту, потому что некоторые корреспонденты уже догадались и могут проболтаться.

– Вчера в офицерском клубе вертелась одна американка, только что приехавшая сюда, – сообщил Пимброк. – Разговаривала с адъютантом Паттона. Наверно, пронюхала, что его солдаты несут охрану в городе. Блондинка с серебристым оттенком, так называемая платиновая блондинка, длинноногая, фигурка безупречная, соотношение: 36-23-38...

Эймз усмехнулся.

– От внимания капитана не ускользнет ни одна юбка. Даже во время войны.

– Майор Эймз, к сожалению, еще не дорос до усвоения азбучной истины о том, что именно во время войны надо смотреть в оба за женщинами которые вьются вокруг штабных офицеров.

Полковник улыбнулся одними глазами.

– Очко в пользу капитана, – мягко произнес он. – Эту трясогузку потом задержали около виллы Мирадор, очевидно, хотела хоть одним глазком увидеть Черчилля. Когда ее доставили ко мне, я решил пугнуть ее, но она показала мне кончик языка и предложила позвонить на виллу напротив, Майку Рейли, начальнику личной охраны президента. В общем, выяснилось, что она секретарь видного чикагского промышленника, играющего большую роль в управлении экономической войны. Пришлось извиниться и выпустить. Но присматривать за ней не мешает

– А что если эта американка... ее зовут Лилиан Уэстмор... – Пимброк покрутил пальцем, – подсунута к чикагскому толстосуму со стороны? Что если она нацистская Мата Хари...

– Вполне возможно, – согласился полковник. – Держите ее в поле зрения. И надо взять под наблюдение одного русского, приехал из Дакара. Судя по документам, корреспондент ТАСС, но вполне возможно, что он такой же корреспондент, как я далай-лама.

– Мне сказали о нем вчера в пресс-бюро штаба, – сказал Эймз. – Я пошел в ресторан отеля у пристани и, увидев русского, подсел поближе к нему, попросил у него свежие газеты, разговорился и познакомился. Он живет в том же отеле.

Полковник одобрительно промычал.

– И там же проживает эта самая американка Лилиан, – сообщил Пимброк. В бельэтаже.

– Зовут его Мухин, – продолжал Эймз, – на вид сугубо штатский, мешковатый, похож на провинциального школьного учителя. Занимает номер на четвертом этаже, в тупичке над биллиардной и баром. Рядом с ним никто не живет, там каморка для запасной мебели, а наискосок у лестницы пустой номер, его проветривают после дезинфекции.

– Вы оба молодцы, узнаю школу сэра Шиллито. – Полковник отрезал ножичком кончик сигары и закурил. – Я рад, что получил вас... но боюсь, что ненадолго. Итак, рекогносцировка проведена, можно действовать. А что касается пойманного француза, то он меня мало волнует. Допросите для проформы и передайте майору Фланагану, он дохнет от безделья. Если француз действительно знает русский, то его следует перевербовать.

– А не связан ли приезд Мухина с предстоящим прибытием советской делегации? – спросил Эймз. – Может быть, Мухину поручили выяснить предварительно местную обстановку.

Полковник мотнул головой.

– Советская делегация не приедет. Черчилль послал приглашение от себя и от имени Рузвельта, но советские руководители ответили, что не могут отлучиться из Москвы. Некогда. Русские доколачивают немцев на Волге.

Эймз подошел к окну и посмотрел на виллы, где остановились Рузвельт и Черчилль. На вилле Мирадор стальные шторы на окнах были спущены премьер-министр, вероятно, еще спал, но на вилле Дар-эс-Саада огромные венецианские окна, выходящие в сад, были распахнуты – проветривали комнаты.

– К Рузвельту поздно ночью вызывали всех военных советников. Только что кончили заседать. Может быть, возникли какие-нибудь осложнения?

– Все идет гладко, – ответил полковник. – Уинни настоял на своем, у него бульдожья хватка. Решено действовать в первую очередь на Средиземном море.

Эймз покачал головой.

– Воображаю, как рассердятся русские. Поднимут шум.

– Мы воюем для себя, а не для них. – Полковник спустил ноги с дивана, встал и потянулся. Он оказался на голову выше своих подчиненных. – Скорей кончайте с французом.

Пимброк поднес палец к подбородку

– А что если этот француз прибыл сюда из Испании для встречи с Мухиным? И сюда же прибыла эта Лилиан... Может быть, она тоже связана с Мухиным?

Эймз вздохнул.

– У капитана Пимброка буйная фантазия, И каждый раз...

Полковник остановил его

– Разведчик, так же как и детектив, должен строить самые смелые предположения. Гипотеза насчет Мухина вполне законна. Надо иметь в виду, что враг...

Пимброк тонко улыбнулся.

– Теперь мы в одной коалиции... Союзник.

– Временный союзник, – уточнил Эймз.

Полковник махнул рукой.

– Это – терминологические тонкости. Для нас важно вот что. По только что полученным сведениям, к русским в плен попал Генрих Бисмарк, родной внук железного канцлера. Русские могут предпринять через Бисмарка-внука, очень популярного среди немецких военных, какую-нибудь акцию... позондировать почву для замирения. Катастрофа на Волге может толкнуть немецкий генералитет на те или иные шаги... в поисках путей к спасению. Вот почему мы должны следить за Москвой. И возможно, что Мухин знает кое-что и... записал что-нибудь. Поэтому его надо... – полковник прищелкнул языком. – Назовем это "операцией Покер". И не спускать глаз с очаровательной американки. Займемся этой парочкой. Надо их... расшифровать Понятно?

– Понятно. – Эймз показал подбородком на Пимброка. – Только прикажите ему снять усы и вообще изменить физиономию. В американских покетбуках, оказывается, на обложках печатаются фото авторов И его уже узнали американские солдаты Он пока не признался, но...

– А на книжках поставлено ваше имя? – спросил полковник.

– Нет, псевдоним: Рокуэлл Пим, – ответил Пимброк.

– Тогда не страшно. Говорите, что он просто похож на вас. Идите, мальчики, и действуйте. Сорвите маску с Мухина и американки. И не щепетильничайте. Что бы вы ни сделали, Бог вас простит. Я договорился с ним.

III

Пимброка разбудил телефонный звонок. Звонил Эймз из отеля на пристани. Пусть Пимброк сейчас же сядет в машину, она ждет его у подъезда. Без всяких расспросов, дурацкая привычка. Немедленно – пулей.

Пимброк помнил утренний разговор у полковника. Спустя несколько минут он катил в джипе в сторону центра. Улицы, скверы и бульвары были заполнены американскими и английскими военными и местными французами. В этот час предвечернего гулянья цветные туземцы стеснялись показаться в центральных кварталах. Только в боковых переулочках можно было заметить фигуры в белых, синих и черных балахонах. У женщин лица были закрыты белыми чадрами.

Машина промчалась по набережной, где выстроились снежно-белые многоэтажные здания, и остановилась у отеля, рядом с универсальным магазином. Эймз сидел в глубине вестибюля в огромном кожаном кресле. Пимброк плюхнулся рядом, они закурили, вытянули ноги, приняли вид скучающих собеседников.

Пимброк узнал, что после его ухода француз перестал кривляться, изобличил на очной ставке испанца-контрабандиста и подписал все протоколы допроса, но полковник, к которому Эймз явился с докладом, отмахнулся от протоколов и приказал провести "операцию Покер" немедленно, сегодня же вечером. Этого требует начальство.

Пимброк покрутил пальцем в воздухе.

– Деликатнейшее дело... Если провалимся?

– Нас сотрут в порошок, – произнес сквозь зубы Эймз.

– Риск отчаянный. – Пимброк потер руки и зажмурился от удовольствия. Но оч-чень интересно. Танец на краю пропасти. С чего начнем?

Эймз ввел его в курс. В кафе напротив сейчас сидят Мухин и Лилиан. Они заявили, что будто бы познакомились на базаре, где покупали сувениры. Сейчас Эймз пойдет к ним, а спустя некоторое время в кафе войдет Пимброк и, сделав вид, что случайно встретил Эймза, подсядет к ним.

В ходе беседы Пимброк скажет, что сегодня в казино будут показывать интересные фильмы, и уговорит Лилиан и Мухина пойти туда. И постарается сделать так, чтобы они досидели до конца сеанса. Если Мухин захочет выйти во время сеанса, надо будет задержать его. А если он все-таки выйдет на улицу принять любые меры. Поэтому около Пимброка все время будут два младших офицера, они уже проинструктированы. Итак, задача Пимброка: не дать русскому вернуться к себе в отель раньше времени.

– Сколько тебе надо? – спросил Пимброк.

– Минимум час, – ответил Эймз.

– С момента начала сеанса?

– Да. Показ начнется в семь.

– А ты скажешь, что не можешь идти с нами?

– Скажу, что занят. Имей в виду, мы оба работники квартирмейстерской службы, по части снабжения горючим. Помни об этом.

Эймз поднялся с кресла, медленно прошагал по вестибюлю и вышел на улицу. Через пять минут Пимброк тоже вышел из отеля и, обойдя большую воронку от снаряда на краю площади, направился к кафе. Он прошел через залу и, остановившись у входа на веранду, стал разглядывать сидящих за столиками.

У самой эстрады рядом с Эймзом сидели высокая светловолосая девица в белой пилотке и полноватый мужчина в очках. Пимброк сделал удивленное лицо и стал пробираться между танцующими.

– Где ты пропадал? – крикнул он Эймзу. – С утра ищу тебя.

– Был в лазарете, там лежит старый знакомый, потерял ногу при штурме Касабланки. – Повернувшись к Мухину и Лилиан, Эймз представил им своего приятеля. – Тот самый, в натуральную величину.

Лилиан переложила со стула на столик матерчатую куклу с перьями на голове, соломенного верблюжонка и несколько статуэток из дерева и кости.

– Садитесь сюда, капитан. – Она кокетливо наклонила голову набок и протянула руку. – Ваша поклонница. Недавно залпом проглотила ваш "Брильянтовый эшафот".

– Его книжки надо именно проглатывать залпом, закрыв глаза, – сказал Эймз. – Как касторку.

Лилиан сделала протестующий жест. Мухин привстал и поклонился. Держался он застенчиво.

– Я прочитал с удовольствием... ваш исторический детективный рассказ, э... о том, как у американского посла в Париже накануне революции украли дневник... – Мухин слегка заикался, говорил по-английски с акцентом, но правильно. – А в конце выяснилось, что кражу совершил по приказу короля автор "Свадьбы Фигаро" и "Севильского цирюльника".

Лилиан повернула голову к Пимброку.

– Зачем вы оклеветали Бомарше? Такого знаменитого писателя.

– Он действительно занимался такими делами, – ответил Пимброк. И не только он. И Кристофер Марло, и Даниель Дефо, и ряд известных писателей.

Эймз заинтересовался предметами, разложенными на столике.

– А этот амулет из слоновой кости?

– Нет, из зуба бегемота, – объяснила Лилиан. – Эти куклы не игрушки, а фетиши для магических обрядов. Мы с мистером Мухиным были на базаре и нашли много любопытных вещей. Мистер Мухин хотел купить еще дудочку, но заломили такую цену... вдвое дороже норкового манто.

Эймз вскинул брови.

– Что за дудочка? Волшебная?

Мухин усмехнулся.

– Пожалуй, да. Мы видели заклинателя змей. Он вызывает кобру из корзины, заставляет ее поднять голову и ритмично покачиваться с закрытыми глазами. Захватывающее, но страшное зрелище. И все это он проделывает с помощью тростниковой дудочки.

Кельнер-марокканец принес в чашечках черный кофе и бутылочку бананового ликера. Пимброк заказал рюмку джина, смешанного с вермутом. Лилиан прикоснулась к его рукаву и кокетливо сощурила глаза.

– Мистера Мухина очень интересует, почему так поторопились с убийцей адмирала Дарлана? Казнили на третий день после ареста. Что за спешка?

Эймз учтиво улыбнулся.

– Мистер Мухин вчера уже задавал мне этот вопрос. Об этом надо спрашивать не нас, а ваших соотечественников, американских штабных офицеров. Но, пожалуй, не стоит их спрашивать.

– Почему?

– Они сочтут это бестактным.

Мухин тихо рассмеялся.

Лилиан пожала плечами и посмотрела на стену. Ее взгляд остановился на небольшой картине – на синем фоне разноцветные яркие пятна и желтые человекообразные фигурки с красными руками и фиолетовыми флажками. Картина была выдержана в желто-красно-фиолетовой гамме.

– Это, кажется, Хоан Миро, – сказала Лилиан. – Мой патрон коллекционирует его, не жалея денег.

Эймз поправил ее.

– Нет, это картина не Миро, а Пауля Клее. Судя по всему, это произведение написано в двадцатых годах, потому что в дальнейшем Клее стал работать в другой манере – предельно упрощать рисунок и колорит. Клее довольно близок к Миро, но тот считается абстракционистом, а Клее сюрреалистом.

– А вы, оказывается, знаток, – удивилась Лилиан.

– Это его профессия, – сказал Пимброк. – До войны майор был художественным критиком и натренировался по части брехни. С ним переписывался сам главарь сюрреалистов поэт Андре Бретон. – Пимброк показал на пятна от кофе и вина на скатерти. – Если эту скатерть заключить в раму и назвать "Композицией" или, скажем, "Прелюдия к адюльтеру в Сахаре", то майор Эймз сможет несколько часов без остановки разглагольствовать на тему об иррационально-парадоксальном взаимодействии деформированных плоскостей... обусловленном гротескной морфологической характеристикой комбинаций пятен и фантасмагорической тональностью... основанной на акцентировании архитектоники эмоциональных аспектов сверхреальности...

Лилиан мелодично засмеялась. Эймз покосился на Пимборка и процедил сквозь зубы:

– Есть люди, которые стыдятся невежества и прячут его, и есть люди, которые, наоборот, выставляют его напоказ. Неприглядный пример последнего сейчас перед нами.

– Мой патрон только что получил из Мадрида сообщение о том, что там откроется выставка сюрреалистов, – сказала Лилиан. – И туда должен прибыть Андре Бретон, он откроет выставку и опубликует новый манифест.

– А правда, что Бретон хотел создать лигу сюрреалистов? – спросил Мухин.

Эймз кивнул головой.

– Бретон основал так называемый "Интернациональный союз независимого революционного искусства", который фактически объединил всех сюрреалистов в Европе и в Америке. У него были далеко идущие политические замыслы, и он хотел использовать в своих целях сюрреалистические группы в разных странах. Они имели деньги и издавали журналы, потому что у них были солидные меценаты, вроде вашего патрона.

Пимброк посмотрел на ручные часы и предложил Лилиан и Мухину пойти в казино – сегодня там покажут офицерам и журналистам трофейные немецкие секретные фильмы об операциях на русском фронте. В фильмах засняты окружение и ликвидация партизанского отряда, карательные мероприятия против населения, помогавшего партизанам, и сцены форсированного допроса пойманных подпольщиков. Эти фильмы предназначались только для эсэсовских офицеров.

Мухин и Лилиан поблагодарили за любезное приглашение, а Эймз выразил сожаление – он не может пойти, его посылают в Рабат принять от американцев танкеры.

– Осталось минут двадцать. – Пимброк встал и подозвал кельнера. – До казино идти минут десять – двенадцать. Пойдемте скорее, а то не будет хороших мест.

Оставшись один, Эймз посидеть минут пять, затем подошел к окну и увидел у фонарного столба человека в штатском. Тот вынул платок из верхнего кармана пиджака, вытер подбородок и засунул платок в брючный карман. Эймз вышел из кафе и быстро проследовал через площадь к отелю.

IV

Они опоздали. Небольшой узкий зал был переполнен, оставались места только в самых передних рядах. Все курили, в зале стоял дым.

Пимброк провел Мухина и Лилиан во второй ряд. Как только они уселись, потух свет и начался показ.

Первым шел трофейный фильм о наступлении отряда итальянской фашистской милиции в Британском Сомали.

– Старый фильм, – шепнул Мухин. – Неинтересно.

– Где же ваш фильм о русском фронте? – спросила Лилиан.

– Сначала закуска, потом суп, потом другие блюда и под конец десерт, сказал Пимброк.

Лилиан фыркнула:

– Неужели обед будет состоять из таких протухших блюд?

Майор Эймз и капитан Робинз – маленький, шустрый, с рыжей шевелюрой прошли по пустому коридору и остановились перед дверью рядом с дамской туалетной. Эймз вставил ключ и осторожно открыл дверь. Робинз осветил карманным фонариком порог – никаких ниток натянуто не было. Они вошли в комнату. Луч фонарика скользнул по стене.

– Осторожно, – прошипел Эймз. – Увидят со двора.

Они подошли к столу. На портативной пишущей машинке лежали русские, американские и английские газеты и журналы, а в ящиках стола – книжки и географические карты. На книжной полке были разложены соломенные и матерчатые куклы и деревянные игрушки. На ночном столике стояли часы со светящимся циферблатом.

Пришлось пересмотреть все газеты, журналы и книги – в них могли быть спрятаны листочки с записями. Но ничего обнаружить не удалось. Корзинка для бумажного мусора была набита обрывками газет, оберточной бумагой и порванными открытками. Эймз приказал Робинзу взять эти клочки открыток.

Часы показывали 7.15.

После фильма об итальянцах в Сомали началась кинохроника о вступлении немецких войск в Афины. Лилиан шепнула:

– Здесь очень душно. Совсем задыхаюсь.

– Сейчас будет интересный фильм, – шепнул ей на ухо Пимброк.

Его губы слегка коснулись ее уха. Оно было маленьким, совсем детским.

– Хочу домой-ой, – сказала она капризным голосом.

Пимброк всунул ей в руку плиточку жевательной резинки.

– Деточка, очевидно, хочет не домой... Ее ждет какой-нибудь дядя?

Она вздохнула.

– К сожалению, никто не ждет.

И мотнула головой. Пимброк ткнулся носом в ее волосы и сказал:

– Ваши волосы пахнут летним утром в саду.

– У вас повадки опытного повесы.

– А в целом вы напоминаете бутылку, наполненную шампанским с другой планеты.

Пимброк коснулся губами ее уха. Она повела плечами, но не переменила позы.

– Очень душно, – сказал Мухин и посмотрел на ручные часы. – Двадцать минут восьмого.

– Потерпите немножко, – шепнула ему Лилиан. – Сейчас будет интересный фильм.

– Где же записные книжки? – спросил Робинз.

– Он умнее, чем вы думаете, – ответил Эймз. – Носит с собой.

– А тетрадки?

Эймз отодвинул штору и взял с подоконника портфель. Но содержимое портфеля разочаровало обоих – словари, вырезки из газет и копировальная бумага.

Робинз тщательно обследовал платяной шкаф и прощупал все карманы на пиджаке и плаще. Тем временем Эймз осмотрел чемодан. В нем тоже не было ничего интересного – никаких тетрадок и записных книжек.

– Может быть, он пишет симпатическими чернилами? – спросил Робинз, показав на чистые блокноты.

Эймз вынул из чемодана блокноты и протянул их Робинзу.

– Скажите Эллиоту... пусть сделает химическую проверку.

Робинз вышел из номера, держа в руке блокноты и порванные открытки. На настольных часах было 7 часов 32 минуты.

После хроникальных фильмов стали показывать американскую игровую картину "Аллея Тин-Пэн".

– Говорят, хорошая картина, – сказала Лилиан. – Играют Алиса Фэй и Бетти Грэбл.

– Я видел этот фильм в Лондоне. Наверно, фильмов о Восточном фронте показывать не будут. – Мухин встал. – Я пойду.

Но Пимброк усадил его обратно.

– Подождите. Может быть, эту картину прервут и покажут другую. Пойдемте вместе. Вчера поймали двух нацистских диверсантов у отеля "Анфа" и начались всякие строгости. Проверяют всех на улицах, и вас могут задержать.

– У меня корреспондентская карточка, – сказал Мухин.

– Все равно задержат и отведут в штаб военной полиции. А если со мной ничего не будет.

Эймз пошарил под креслом и наткнулся на коробку. В ней был крокодил, сделанный из материи, и какая-то штука из соломы, похожая на птицу.

Подойдя к двери, Эймз прильнул к ней ухом. Через некоторое время в коридоре послышались быстрые легкие шаги. Затем раздался тихий стук в дверь – три быстрых, два с интервалами. Эймз открыл дверь, впустил Робинза.

– Блокноты проверили, – доложил Робинз, – ничего не написано. Сейчас они сохнут.

Он бросил в корзинку обрывки открыток.

– Засуньте поглубже, – приказал Эймз. – Они были взяты со дна. Надо быть повнимательней.

Пимброк стиснул руку Лилиан и шепнул:

– Останемся до конца, я готов сидеть вот так, рядом с вами, хоть до утра.

– А у меня горло пересохло. Я нечаянно проглотила вашу резинку.

– Удержите вашего соседа. Вы можете его уговорить. Мне хочется посидеть вот так...

– А сколько времени сейчас? – спросила Лилиан.

Пимброк поднес часы к глазам, 7 часов 42 минуты. Но он сказал:

– Семь двадцать. Может быть, немножко отстают. Уговорите соседа остаться. Хорошо?

Он взял ее руку и положил на свое колено. Она промолчала.

Эймз подошел к ночному столику и открыл ящичек. В нем были пакетики ваты и таблетки. Робинз пошел в ванную. Эймз открыл нижний ящик столика. Там оказались ботинки.

Вдруг раздался громкий стук в дверь. Стукнули два раза. Эймз застыл на месте. Из ванной вышел Робинз и прижался к стене. Стук повторился, затем послышался голос – мужчина сказал по-французски, с трудом ворочая языком:

– Кло, ты дома? Скорей одевайся и приходи. А то пристрелю.

Послышались удаляющиеся шаги

– Перепутал, пьяная скотина, – прошептал Робинз и вытер рукавом лоб.

– Настольные часы показывали 7.48.

– Мне душно, я выйду, – сказал Мухин.

Пимброк шепнул Лилиан на ухо:

– Скажите ему, чтобы остался. Вы мне обещали.

– Ничего не обещала. Мне тоже хочется выйти.

– А что вас связывает с этим русским? Он вам нравится?

– Скорей я ему нравлюсь. Мне хочется как следует влюбить его в себя и посмотреть, что получится.

– Если речь идет об эксперименте, то предлагаю себя в качестве подопытного кролика. Хорошо?

Лилиан сняла его руку со своего плеча. Мухин что-то тихо сказал Лилиан и встал.

– У меня тоже голова болит, – сказала она и встала. – Больше не могу.