Текст книги "Я- Русский! (СИ)"

В странах арабского мира «Протоколы» переиздавались более полусотни раз (особенно эта книга нравилась Герою Советского Союза Гамаль – Абдель Насеру). В США за последние годы (начиная с 1990) вышло более 30-ти изданий!

За чтением «Протоков» благодушно примиряются любые националисты – от поклонников Гитлера до радикалов из «Нации Ислама».

Их ненависть обращена на общего врага. «Протоколы», словно камертон, настраивают ярость толпы, направляя ее энергию на «правое дело».

… Шел 1921 год. До написания книги «Mein Kampf» (Моя борьба) узником тюрьмы Ландсберг оставалось 3 года. Но уже в это время стало ясно, что пресловутые «Протоколы» являются ничем иным, как фальшивкой. Корреспондент лондонской газеты «Taims» (Таймс) в Стамбуле Филипп Грейвс установил, что большая часть пресловутых «Протоколов» представляет собой… плагиат. Он сумел разыскать книгу первоисточник, о которой все к тому времени уже забыли.

Оказывается, что в 1864 году, когда Францией правил император Наполеон Третий, из печати вышла брошюра, озаглавленная «Диалог в аду между Макиавелли и Монтескье или Политика Макиавелли в Девятнадцатом Веке». За этим пышным названием скрывалось едкая сатира. Ее автор, для отвода глаз превратившись в безвестного стенографиста, записавшего признания двух известных политологов прошлого, отправленных в ад на перековку, высмеял, дав волю гиперболам и фантазиям, политику «Нового Наполеона». Его анонимность не стала защитой от полиции. Угодил ли адвокат Морис Жоли (1821-1878) г в ад, неизвестно, (хотя, как самоубийца вполне мог отыскать туда дорогу), но 15 месяцев во французской тюрьме он за свой «пасквиль» все-таки получил. Полиция конфисковала большую часть «Диалога» и уничтожила ее.

В течение 3-х дней с 16-го по 18-е августа 1921 г. мистер Грейвс на страницах своей газеты опубликовал серию сенсационных статей, в которых разоблачал «Протоколы» как давнюю фальшивку. Он убедительно доказал, что речь идет о плагиате, причем давняя выдумка трактовалась составителями «Протоколов» … как непреложный факт. Они ухитрились втиснуть в свои опус почти 40% текста, украденного у Жоли.

Прицельный выстрел Филиппа Грейвса, однако, пришелся в «молоко» … «Диалог» так и остался забытой брошюрой, а «Протоколы» вот уже более века тревожат умы людей, превращая их отчаяние и смутные протесты в отчетливую непреходящую ненависть к евреям…

В начале Девятнадцатого века император Наполеон Первый уравнял евреев в гражданских правах с другим населением Европы. Множество евреев покидает гетто, некоторые из них стремительно богатеют.

Нарицательным становится имя банкиров Ротшильдов. Они выступили на авансцену истории в самом конце наполеоновских войн

в 1811-1816гг. Через их руки проходила почти половина всех субсидий, выделяемых Англией своим континентальным союзникам. Их богатство вызывало зависть, раздражало. Враждебно встречали «выскочек и нуворишей» и представители высших классов, особенно выходцы из старой, родовой знати, быстро терявшие влияние на политику буржуазных правительств. Евреи же со страниц либеральных изданий настойчиво защищали гражданские свободы, которыми так ловко умели распорядиться. В глазах благонамеренного общества они не могли не казаться опаснейшими смутьянами и революционерами. «Берегите монархов от возмущения черни, а страну – от засилья евреев». К такому выводу приходили консервативные, «мыслители», с ужасом наблюдая упадок современных им нравов. Вывод был сделан. Пришло время собирать факты и готовить обвинительное заключение против «духа еврейства», вырвавшегося за стены гетто и «опошлившего жизнь и культуру европейских народов».

В 1862 году на страницах мюнхенского журнала «Historischpolitische Beaellen» появилась анонимная статья. В ней говорилась, что евреи якобы группируются за кулисами политической жизни, создают «псевдомасонские» ложи, чтобы манипулировать оттуда националистическими движениями в итальянских и германских странах. Это было сказано в начале того десятилетия, которое взорвало привычные порядки в Италии и Германии и соединило множество мелких княжеств и земель в единые государства. Кризис, крушение старого… Кто виноват? Евреи!

В 1868г. немецкий журналист Херман Гедше (1815-1878г), укрываясь под псевдонимом «сэр Джон Ретклифф», выпустил роман «Биарриц». Роман вызвал в обществе сенсацию. Одна из глав этого романа, растянувшаяся на 40 страниц, озаглавлена «На еврейском кладбище в Праге». В ней описана тайная ночная сходка, состоявшаяся среди могил и склепов. 12 фигур, облаченные в белые одежды обступили усыпальницу знаменитого раввина. Это были посланцы от каждого колена Израилева. Не тревожимые никем, они принялись обсуждать, как покорить своей власти весь христианский мир. Такую сходку эти «тайные властители Земли» устраивают раз в 100 лет.

Народы лишь пешки в их играх: они стравливают христиан, истребляя в братоубийственных войнах, а затем присваивают богатства, собранные другими…

Сэр Ретклифф, он же герр Гедше, тщательно описал еврейскую стратегию.

Во-первых, многие из них крестятся, стараясь слиться с христианами, чтобы легче было проводить среди них свою политику.

Каждый такой выкрест – шпион, каждый страшнее сотни русских казаков. Во-вторых, они стремятся подчинить себе биржи, банки и т.п. Денежные потоки можно сравнить с кровеносными сосудами государства. Евреи приникают к ним и, словно вампиры, выпивают их без остатка. В– третьих, еврейские банкиры услужливо предоставляют аристократам займы, опутывая их, как пауки, своими сетями, чтобы потом разорить и погубить. В-четвертых, они настойчиво стремятся ослабить силы любой державы, добиваясь отделения церкви от государства. В– пятых, они всюду поддерживают смутьянов, они мечтают о революциях и в каждой принимают деятельное участие. Наконец, в-шестых, они подчиняют себе все газеты, чтобы несведущие люди могли судить о происходящем лишь так, как это угодно евреям.

Таковы были фантазии Гедше. Не трудно заметить, что его идеи – с некоторыми поправками – до сих пор служат современным антисемитам. Патроны, отлитые прусским писателем, все так же бьют в цель.

Газеты? Еврейская правда! Финансы? Еврейские деньги! «Биарриц» стал бестселлером. Особой популярностью пользовалась глава о «тайной еврейской вечере» на пражском погосте. Наконец кто-то осмелился открыто сказать то, о чем так долго шептались и в коморках бедняков, и во дворцах аристократов! Поговаривали, «сэр Ретклифф» сам из евреев и знает, о чем пишет. Вскоре упомянутую главу стали издавать отдельной брошюрой. Она была переведена на многие европейские языки. Она вошла в «сокровищницу» мировой антисемитской литературы.

В 1886 г. парижский публицист Эдуард Дрюмон выпустил книгу «Еврейская Франция». За короткое время было продано 100000 экземпляров. В последующие годы она переиздавалась 200 раз. В конце Девятнадцатого века во Франции жило всего 100000 евреев (при населении в 38 000000 человек), однако Дрюмон был уверен, что и это слишком много.

В те годы он издавал антисемитскую газету «Свободное слово». Ее тираж в середине 1890-х годов вырос до 300 000 экземпляров. Именно со страниц этой газеты обрушились обвинения в адрес офицера французского генерального штаба Альфреда Дрейфуса, еврея по национальности.

В1894 г. начался процесс по делу «германского шпиона» Дрейфуса. По сфабрикованному обвинению он был приговорен к пожизненной каторге, но в 1899 году помилован, поскольку в противном случае представители США отказывались ехать на Всемирную парижскую выставку 1900 года. Нужно было выбирать между прибылью и принципиальностью. В 1906 году Дрейфус был реабилитирован. Возникшие на этой волне «Протоколы», как установлено сегодня, были состряпаны выходцами из России. Непосредственно приложил к ним руку Петр Иванович Рачковский (1853-1911) гг. В Санкт-Петербурге его считали корифеем фальсификаций и блестящим мастером идеологической пропаганды. В 1882 году Рачковский возглавил парижское бюро 3-го Охранного отделения. В те годы во французской столице жила большая колония русских революционеров – эмигрантов «минус первой волны». Рачковский внимательно следил за их деятельностью. Ему помогали его обширные связи. В частности, он был хорошо знаком с начальником парижской полиции и при случае посещал салон его супруги Жюльетт Адам.

В конце Девятнадцатого века на территории Великой Российской Империи жило около 5000000 евреев. Большинство из них вынужденно было ютиться «за чертой оседлости» – в нищих городках и местечках Украины и Белоруссии. Некоторые из евреев богатели, становясь менялами или купцами. Это вызывало обиду и зависть. «Кто намножил нищих»? Евреи? Конечно, не только они и не в первую очередь они. И все-таки именно евреи – «не наихудшие люди в России» – стали объектом спровоцированной сверху травли. Этих иноверцев, непопулярных к тому же и в других странах, легко было обвинять во всех бедах. Уже 1881-1882 г. на юге России вспыхивают первые погромы.

Историки предполагают, что в высоких правительственных сферах было решено поручить искусству господина Рачковского инспирировать антиеврейскую кампанию. Несомненных выгод от этого могло быть несколько. Вот мотивы, которыми могли руководствоваться люди, приступавшие к фабрикации «Протоколов».

В Российской Империи нарастает революционное движение. Нужно дискредитировать его. Почему бы не представить молодых людей, шедших в революцию, пособниками «Международного еврейства»? Это вызывает к ним всеобщую неприязнь.

Евреев, особенно состоятельных, надо принудить к эмиграции из России. Это даст преимущество их русским конкурентам.

Нужно поправить международный престиж России. Погромы –пережиток Средневековья – могут быть оправданы лишь тем, что евреи готовили заговор против правительства и даже – «против всех в мире правительств».

Наконец, была удобна и международная ситуация. Францию расколола борьба сторонников и противников Дрейфуса.

В то же самое время, в августе 1897 г, в Базеле состоялся 1-й Сионский Конгресс. В этом кагале евреев, собравшихся со всего света, легко было увидеть прообраз «тайной сходки колен Израилевых» …

6 июня 1891г. П. И. Рачковский сообщил с Петербург, что погромы в России вызывают неодобрительные отклики во французской печати.

Поэтому заведующий заграничной агентурой Департамента полиции в Париже, предложил развернуть искусную кампанию клеветы и дискредитации, пресечь в зародыше всякую симпатию к евреям и обелить любые меры, принимаемые против них.

Власти долго колебались. Работа началась лишь в 1894г. Основными источниками стали «Диалог» … Мориса Жоли и глава о сходке на пражском кладбище из романа «Биарриц» – Хермана Гедше (О «Диалоге» … Жоли Рачковский, вероятно, узнал в салоне мадам Адам.)

Стиль изложения и некоторые идеи показались весьма занятными, тем более, что и составлен был первый вариант «Протоколов» … на французском языке. Русская аристократка Екатерина Радзивилл, (одна из первых читательниц «Протоколов»), признавалась много лет спустя, что сразу заметила, как странно и неестественно звучит французский язык, на котором они якобы написаны. В 1897г. текст был готов. «Протоколы» перевели на русский язык.

Наступал решающий момент. Как преподнести их публике, чтобы она не распознала подделку? Малейший промах, и произойдет крупный скандал!

Существует версия пути рукописи от фабрикантов к читателю. (Лично мне она представляется такой же фикцией, как и сами «Протоколы») Согласно этой версии, первым звеном цепочки появления «Протоколов» … в России, стала дочь русского посланника в Лиссабоне, фрейлина императрицы и горячая поклонница Блаватской – Юлиана Дмитриевна Глинка (1844-1918), Она вспоминала много лет спустя, что однажды, при весьма необычных обстоятельствах завладела «некоей странной рукописью». Из ее рассказа следовало, что однажды ей довелось нанести визит одному знакомому еврею. Был уже поздний час и еврей предложил высокой гостье провести ночь под его кровом. Дама хотела уже отказаться, но внезапно ей бросилась в глаза рукопись, написанная по-французски. Поняв, что имеет дело с чем-то в «наивысшей степени секретным», госпожа Глинка осталась ночевать, «но не спала и секунды», проведя ночь с пером чернилами и бумагой, переводя «секретную рукопись» на русский язык. Лишь под утро сия трудолюбивая дама покинула дом еврея, унося тайком переведенную рукопись «Протоколов» …

Вернувшись в Россию, госпожа Глинка поделилась своей добычей с жившим поблизости отставным майором Алексеем Николаевичем Сухотиным.

Она уверяла, что «рукопись добыта из тайных хранилищ главной сионской канцелярии». Сухотин немедленно вручил ее своему соседу по имению – правительственному чиновнику Филиппу Петровичу Степанову.

Не подозревавший подвоха Степанов и стал первым распространителем этой рукописи. Он озаглавил ее «Порабощение мира евреями» и отпечатал 100 экземпляров на гектографе. Чтения этих листков были удостоены видные сановники, министры и даже члены дома Романовых – Великий Князь Сергей Александрович, дядя императора, и его супруга Елизавета Федоровна, сестра императрицы. Многие из читавших рукопись сочли за благо держаться подальше от скандального памфлета. Однако Великий Князь Сергей Александрович и его супруга были убеждены в подлинности приведенных «откровений».

Дядя ознакомил с «Порабощением мира»… своего племянника – императора Николая Второго – и его жену Александру Федоровну. Поначалу император был поражен прочитанным. Однако, узнав от своих министров, какого происхождения эта рукопись, он пришел в ужас… «Я решил отказаться от какай-либо поддержки этого сочинения. Нельзя чистое дело защищать грязными способами», – записал он в своем дневнике. Экземпляр рукописи попал и в руки Павла Крушевана – редактора – издателя газеты «Знамя», одного из лидеров «черной сотни», организатора погрома в Кишиневе, где было убито 45 евреев.

Крушеван сразу посчитал «Протоколы» подлинным документом и в 1903 году опубликовал их на страницах своей газеты под названием: «Программа завоевания мира евреями». Публикация растянулась с 28 августа по 7 сентября и вызвала большой интерес.

Окончательную точку в истории этой фальшивки поставил в 1905 году литератор Сергей Нилус. «Протоколы» поразили его до такой степени, что он выпустил их приложением к своему роману «Большое в малом или Антихрист как ближайшая политическая возможность». Эту роскошно изданную книгу, Нилус готовился преподнести Николаю Второму, его супруга Елена Александровна Озерова была фрейлиной императрицы и ей без труда удалось получить разрешение на перепечатку брошюры.

Большая часть читавших это сочинение верила всему, что в нем написано. Протестовали лишь некоторые интеллигенты. Так, резко раскритиковал «Протоколы» Алексей Пешков (М. Горький).

После октябрьского переворота к власти в России пришли товарищи Ульянов –Бланк, Зиновьев –Радомысльский, Каменев-Розенфельд, Свердлов, Троцкий-Бронштейн. Императрица российская умерла, можно сказать, с «Протоколами» в руках, как и подобало жертве еврейского заговора: в доме Ипатьева, где она провела свои последние дни, нее было лишь три книги –Библия, «Война и Мир» (т.1) и повесть Нилуса с «Протоколами». А наследники русских старинных фамилий, интеллигенты, военные, инженеры бежали на запад увозя в своих чемоданах брошюру, в которой задолго до революции было точно предсказано все, что произойдет в стране.

Спасенные от русской революции «Протоколы» начинают по истине триумфальное шествие по Европе. Первым делом они вернулись туда, где и появились на свет, – во Францию. Но особенно благодатную почву «Протоколы» нашли в Германии.

В 1918г в Германии вспыхнула революция. Возвращаясь домой, немецкие солдаты и офицеры не узнавали свою страну. – Она катилась в хаос, стала игрушкой в руках фанатичных агитаторов и взбунтовавшихся солдат. Под напором превосходивших ее сил Антанты разоренная войной Германия капитулировала. После такой катастрофы нельзя было не задуматься над тем, кто виноват в происходящем. Но кто же виновник всех бед, обрушившихся на страну? Эта мысль много раз билась в воспаленном мозгу самого знаменитого немецкого маргинала Двадцатого века – Адольфа Гитлера. Те же мысли бились в умах многих его сограждан.

Альфред Хугенберг, яркий немецкий националист, один из основателей Пангерманского союза, владелец многих немецких газет и издательств, (как это евреи проморгали?), наладил бурную деятельность по тиражированию «Протоколов». В первые послевоенные годы в Германии были проданы сотни тысяч копий «Протоколов». Эта брошюрка стала настольной книгой для строителей Третьего Рейха. Десятки строчек из «Протоколов» отозвались сотнями страниц «Main Kampf». Большой популярностью «Протоколы» пользовались и в среде победителей. В 1920 г. появилась их первая английская версия. Ее распространил московской корреспондент «Морнинг Пост» Виктор Марсден. Он пережил в России страшные времена и теперь был убежден, что все зло в этом мире происходит от евреев.

Впрочем, большинство жителей Великобритании, – страны где более 10 лет премьер-министром был Бенджамин Дизраэли, – скептически отнеслись к публикации. «Если плодом совещания самых видных евреев всего мира, вобравших в себя всю мудрость, накопленную поколениями их предков, является эта скромная книжица, то в пору усомниться в мудрости и уме еврейской расы», – утверждало английское общественное мнение.

У «Протоколов» нашелся влиятельный почитатель и в США автомобильный магнат Генри Форд. В 1920г. он опубликовал «Протоколы» на страницах издаваемой им газеты «Dearborn Independent».

Вдохновившись ими, Генри Форд даже издал свои собственный опус, посвященный той же теме: «Международное еврейство»

В нем он обвинил евреев во всевозможных преступлениях, например, в том, что, растлевая души простых американских рабочих, они придумали такие порочные развлечения, как синематограф и джаз.

Впрочем, в 1927г. борец с Сионом выбросил белый флаг и взял свои обвинения обратно, поскольку они вредили репутации фирмы. Наивный Форд! Джинн был уже выпущен из бутылки.

В Европе, его книга пользовалась бешеным успехом хотя автор, обращаясь в суды всех инстанций требовал немедленного запрета на перепечатку. В наши дни «Международное еврейство» Форда перепечатывают столь же исправно, как и выпускают автомобили марки «Форд».

«Протоколы» благополучно пережили Вторую Мировую и поражение гитлеровской Германии, денацификацию, и судебные преследования за профашистские взгляды, хотя на них тоже лежит пусть и косвенная вина за холокост.

Двадцатое столетие скрылось за горизонтом, а меж тем все новые пачки «Протоков» появляются на лотках. Их ядовитые «откровения» все так же принимаются на веру. Их почитатели по-прежнему видят в каждом еврее «таинственную машину для уничтожения европейских и азиатских народов», приведенную в действие некими «кукловодами» с Сиона, и готовы отстаивать «чистоту» своей расы с оружием в руках.

Агент «охранки»

у руля Красной Империи.

19 сентября 1997 г. профессор Юрий Хечинов опубликовал в газете «Известия» заметку: «Сталин агент царской «охранки», где он сообщает о найденном им в Толстовском фонде, в Нью-Йорке, письме заведующего Особым отделом Департамента полиции Еремина, об агентурной работе Сталина. Однако этот документ давно известен за границей и в России. Впервые он публиковался в журнале «Лайф» в апреле 1956г.В последующие недели он был широко представлен в эмигрантской печати и вызвал полемику.

В России письмо приводилось в «Московской правде» еще в марте 1989г. и с этого времени вошло в историю под названием «Ереминского документа». Оно неоднократно перепечатывалось в российских газетах и журналах.

После публикации в «Лайф», документ был передан на хранение в Толстовский фонд. В сейф одного из нью-йоркских банков он был не «заложен», как утверждает Хечинов, а помещен по соображениям безопасности – чтобы не украли агенты советской разведки.

Журналист И. Дон Левин, напечатавший письмо, возил фотокопию в Европу, где предъявил ее бывшему генералу Охранного отделения Александру Спиридовичу и тот удостоверил подпись Еремина. А известный американский эксперт Алберт Д. Осборн со своей стороны установил, что письмо написано на бумаге русской дореволюционной фабрикации, на пишущей машинке того типа, каким пользовались только в Охранном отделении.

«Новое русское слово» подробно рассказало об истории документа. Хечинов, судя по его телеинтервью, о ней знал. Знал, что письмо было вывезено из Китая, передано профессору М.П. Головачеву, а в 1947 году -Макарову, Бахметьеву и Сергиевскому – политическим деятелям эмиграции. Знал об экспертизе письма во Франции и Америке. О том, что оно всем давно известно. И тем не менее захотел предстать «первооткрывателем» документа, обнародованного за границей более 60 лет назад.

Но мне хочется представить тебе, читатель, другой документ, касающийся провокаторства «Отца Всех Народов», который нигде ранее не публиковался,– посланное из Франции В. Макарову письмо генерала Спиридовича. Оно датировано 13 января 1950 года и хранится в архиве Гуверовского института Станфордского университета.

«Глубокоуважаемый и дорогой Вадим Степанович».

Показанное Вами мне письмо Еремина глубоко взволновало меня. По Вашем уходе я долго не мог придти в себя. Я перебрал многое из своего прошлого и, согласившись высказать Вам свое мнение по поводу этого письма, должен сказать несколько слов об этом самом далеком служебном прошлом, не зная которого Вы не сможете правильно оценить мое мнение. А ведь это-то в данном случае Вас и интересует.

Будучи переведен в 1899году в корпус жандармов, я был назначен в Московское Охранное отделение под начало знаменитого Зубатова. Благодаря Зубатову и его школе, я сделал блестящую военную карьеру. В 42 года я был уже генерал с лентой, был осыпан подарками государя. Русские революционные партии трижды пытались меня уничтожить и в конце концов вывели из строя, тяжело ранив в Киеве. Еврейский Бунд и Самооборона меня не трогали, так как там, где я служил, еврейские погромы не происходили, они были немыслимы…

Всем моим служебным успехам я был обязан главным образом школе Зубатова. Она научила меня любить людей без различия национальности, веры и профессии, научила бороться честно и упорно со всеми врагами государственного порядка, научила выдвигать против их революционного фанатизма фанатизм государственной политической полиции.

В деле этой борьбы едва ли не самую главную роль играла тогда так называемая «агентура», то есть привлечение на сторону политической полиции членов различных революционных партий. Оставаясь в рядах своих партий, эти господа должны были секретно информировать политическую полицию о работе своих партий, и тем самым должны были помогать расстраивать эту работу.

Мы их называли «секретными сотрудниками», общество именовало их «провокаторами». Умением привлекать революционеров на службу правительству и его политической полиции отличался сам Зубатов. В этом была его сила. Этому искусству он учил и нас – подчинённых ему офицеров.

– Помните, – говорил он нам,– «Секретный сотрудник» – это ваша любимая женщина, с которой Вы в нелегальной связи. Берегите ее, ее тайну, как зеницу ока. Провал «сотрудника» это для Вас – служебный неуспех, для него позор, чаще смерть…

В начале 1902 года я был командирован из Москвы Зубатовым, по ордеру Департамента полиции в Тифлис, для постановки агентуры на Кавказе.

Мой приезд и моя работа явились острым ножом для начальника Тифлисского жандармского управления, генерала, который по праву считал себя там хозяином в деле полицейского розыска. Это было на заре социал-демократического движения в России.

Почтенные жандармские генералы не усваивали еще тогда, что такое появившийся марксизм, что такое Российская социал-демократическая партия. Департамент полиции был ими недоволен, я прибыл на Кавказ до сентября 1902 года, выполнил данное мне поручение и был назначен начальником Таврического Охранного отделения, ввиду поездки государя в Крым, а в декабре 1902г.на видный пост начальника Киевского Охранного отделения.

В 1903 году ко мне в Киев был прислан из Петербурга от Зубатова, который в то время был уже заведующим Особым отделом Департамента полиции, то есть руководил всем политическим розыском по Империи, поручик Александр Михайлович Еремин.

Его только, что перевели в корпус жандармов, Зубатов оценил его, нашел пригодным и способным для службы по розыску (собственно Охране), и прислал мне его на «выучку», дабы Еремин под моим руководством воспринял все принципы политического розыска, так как его понимал сам Зубатов.

Еремин, уральский казак, окончивший Николаевское кавалерийское училище, во всех отношениях оказался умным, хорошим офицером, который твердо воспринял принципы правильной розыскной работы, без провокаций, без «раздуваний», но упорной и систематической, где одним из главных элементов являлась агентура с ее «секретными сотрудниками».

Еремин полюбил агентуру и, когда понадобился выдающийся офицер для заведывания Охранным отделением в Николаеве (на Черном море), Еремин был назначен туда по моей аттестации, как вполне готовый для розыска жандармский офицер.

Когда же летом 1905 г. я был серьезно ранен в Киеве и выведен из строя, по моему представлению Еремин был назначен начальником Киевского Охранного Отделения.

Через некоторое время Еремина перевели в Особый отдел Департамента полиции, а в 1908г. назначили начальником Тифлисского губернского жандармского управления, где требовался выдающийся жандармский офицер ввиду хронически запущенного там розыскного дела.

На Кавказе Еремин работал блестяще, завел отличную агентуру среди социал-демократов и разбил действовавшие там революционные партии, особенно партию «Далинакцютун». Разгром этой последней вооружил против Еремина круги наместника графа Воронцова-Дашкова, и по просьбе наместника Еремин был отозван и взят снова в Особый отдел Департамента полиции.

Зная отлично, что при первом своем назначении в Особый отдел, из Киева, Еремин привез с собой в Петербург кое-кого из своих киевских «секретных сотрудников», которых по тем или иным причинам он не мог передать своему преемнику, я предполагаю, что и при вторичном переводе своем в Петербург Еремин мог взять кого-либо из своих кавказских «сотрудников». Далеко не все «секретные сотрудники» переходили от одного жандармского офицера к другому «по наследству».

Многие отказывались работать при смене начальников. Все зависело главным образом от личных взаимных отношений заведующего розыском с «секретным сотрудником».

Отношения Еремина с «секретными сотрудниками» были настолько хороши и человечны, что особенно ценилось при «секретной» с одной стороны, и подпольной работе, с другой, что переезд в Петербург кого-либо из кавказских «сотрудников» вполне вероятен. И надо думать, что в Петербурге Еремин и передал своего «сотрудника» начальнику Петербургского Охранного отделения, так как в то время сам Особый отдел розыска в столице не вел. Это было всецело дело Охранного отделения.