Текст книги "Террагенезис: Земля (СИ)"

Автор книги: Роман Драксодий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5
Инопланетные технологии и их ограничения

Как бы то ни было, но я никак не мог помешать приходу жнеца. Пока. Надеюсь, что время ещё есть, хотя высока вероятность и того, что цивилизация, создавшая эти корабли, уже погибла, а её прах поглотили чёрные дыры.

Сейчас стоит сосредоточиться на насущных проблемах и разработать хоть примерный план, чего я никогда в своей жизни не делал и всегда импровизировал на ходу.

Эти несколько дней жизни на острове, я наблюдал за бытом людей, кое-что спрашивал, и пришёл к некоторым выводам, касательно общей картины мироустройсва. Да, вот так пафосно.

В первую очередь нужна ресурсная и энергетическая независимость. Затем следует общая безопасность и научная база, а там уже буду разбираться с социальным устройством. Возможно, всё это неправильный порядок и вообще всё не так, но я считаю энергию и еду приоритетом для любой цивилизации.

Кроме того, я не собираюсь во всём полагаться на сеятеля и, по возможности, изучу его технологии, чтобы была возможность воспроизвести их в любом виде. Научно-техническая база, так сказать. А то я видел на примере России, к чему приводит зависимость от чужих технологий и уничтожение собственного производства.

– Сеятель, ты можешь передать мне технологии, по которым сделан ты и всё оборудование? – спрашиваю я, чтобы не откладывать в долгий ящик.

– Нет.

– Это ещё почему⁈ – я даже рот открыл от неожиданности и возмущения.

– У меня нет данных о технологических циклах производства.

– Оу… – вздохнул я, поздно сообразив, что даже если он мне даст чертежи, то необходимое оборудование у меня отсутствует напрочь. Хотя… – Слушай, ты ведь сделал коммуникатор и даже что-то там считал по материалам, когда я просил бурильщика – значит, ты знаешь какие-то производственные циклы!

– Нет, всё было рассчитано и изготовлено под поставленную задачу.

Я понял, что он имел в виду, и это меня вполне устраивало, но всё равно – не мешало бы проверить!

– Дружище, а сможешь ли ты сделать атомарный реструктуризатор? – сразу в лоб спросил я.

– Да, — почти моментально ответил он, – приступать?

– Нет, подожди, – улыбнулся я, – теперь рассчитай всё так, что этот реструктуризатор сделаю я.

– Тебе нужно только отдать команду и я его сделаю, — ответил сеятель, а его «ты» резануло «слух» моего сознание.

– Ты не понял. Я прошу рассчитать процесс производства так, чтобы я самостоятельно собрал его, используя инструменты.

– Я инструмент, — сеятель констатировал факт, с которым было трудно спорить.

– Ты душнила! – уже разозлился я. – Давай, быстро считай всё, от необходимых ресурсов и их добычи, до чёткого перечня станков и оборудования.

– Длительность расчётов вдвое превышает продолжительность жизни автора. Приступать?

– Э… Пожалуй нет… – я озадаченно почесал затылок, не придав значения тому, что сеятель как-то умудрился посчитать продолжительность моей жизни. – А почему так долго?

– Основное ядро повреждено и вычислительные мощности снижены.

– Его можно починить или сделать новое?

– Ресурсов в хранилищах не хватит для полного восстановления ядра.

– Понятно. А добыть эти ресурсы можешь? Или частично восстановить ядро? – уточняю я этот очень важный момент.

– Добыть нет – отсутствуют необходимые модули, — ответил сеятель, но я не удивился, ведь он не добывающий комплекс, – но частичное восстановление возможно. Начать?

– Нет, погоди. А собрать эти добывающие модули можешь? – задаю я логичный вопрос.

– Да, но ресурсов в хранилище недостаточно.

Я вдохнул. Классика жанра – халявы не будет. Думать тут особо не над чем и надо в первую очередь ремонтировать ядро, чтобы оно быстрее считало! Но тогда нужно оставить немного ресурсов чтобы… Что бы что? Их и сейчас-то ни на что не хватает, что странно, учитывая возможность создавать всё… Вот я дурак!

– Сеятель, а что за ресурсы в хранилище?

– Стабилизированные элементарные частицы.

– Да ну нафиг! Ты хочешь сказать, что всякие электроны, протоны и нейтроны вот так просто лежат у тебя по коробочкам⁈ – удивлённо воскликнул я, наконец-то поняв в полной мере, что такое «система атомарной реструктуризации». – Ты из них всё собираешь что ли?

– Описание грубое, но концепция верная, как и метод конструирования органического и неорганического вещества.

– Тогда я тем более не понимаю, почему нельзя просто разобрать материю обратно на атомы? – спросил я, логично предположив, что это должно быть возможно.

– Нет проблем с тем, чтобы разобрать на атомы, — любезно ответил сеятель, – проблема в том, чтобы пересобрать сами атомы для стабилизации.

– А зачем разбирать атомы, если их потом всё равно пересобирать обратно? Может проще найти нужный элемент? На земле их много.

– Для достижения заданных параметров при производстве, необходимо обеспечить чёткую идентичность всех элементов.

– Всё, понял, – я кивнул, встал и надел рюкзак. – Вернёмся к насущному – зонды смогут проделать проход в переборках? А то мне не охота ещё раз ползти поползнем.

– Нет.

– В смысле «нет»⁈ – я крайне удивился, ведь рассчитывал на чудо зонды, с лёгкостью прожигающие камень.

– Исследовательские зонды не обладают необходимой прочностью и запасом энергии.

– Да из чего этот корабль вообще сделан⁈

– Я могу дать только приблизительный ответ, и он не будет в полной мере соответствовать действительности.

– Ну рассказывай, – пожал я плечами.

– Внешний корпус представляет собой зафиксированный во времени процесс перехода волновых колебаний на физический уровень, а все внутренние элементы выполнены из энергии.

– М-да, – грустно вздыхаю и царапаю ногтем твёрдую, светящуюся серую стену, – понятнее не стало. Может тогда их просто отключить? – не удержался я от ехидства.

– Это приведёт к временному ограничению функционала и проникновению расплавленной породы внутрь корпуса.

Я, конечно, обалдел от таки́х технологий, но пора уже перестать удивляться.

– Отключи так, чтобы порода не затекала! – приказываю я без всякой задней мысли, тем более, что он сказал только про «временное» ограничение.

– Предупреждаю, восстановление внутренних конструкций займёт большое количество времени в связи со сниженной мощностью реактора.

– Делай уже! – рявкнул я на дружелюбный интерфейс.

Ну он и сделал. Я-то, наивный, внимательно смотрел на серую стену, ожидая её медленного растворения, истончения или ещё какого-нибудь визуального эффекта, но она просто пропала без единого звука, а мои волосы встали дыбом из-за возникшего повсюду электростатического напряжения.

Лаз, по которому я добирался сюда, стал гораздо шире, за счёт исчезнувших энергетических стени я осторожно двинулся в уцелевшую часть корабля. Передвигаться стало гораздо проще, и я очень быстро вернулся туда, где совсем недавно чуть не умер.

– Да ты гонишь! – не верю я собственным глазам, поражённо глядя на освобождённое от стен пространство корабля.

Он огромен, как целый городской район, где небом служит очень далёкий потолок! Вот только вместо бетонных человейников тут повсюду кубы и параллелепипеды из серого «стекла», висящие в воздухе за счёт полов, оставшихся от коридоров. Невероятный ажурно-трёхмерный, многоуровневый лабиринт, напоминающий паутину. Взглядом нашёл большой серый куб, «прилипший» к потолку – тот самый шлюз, в который я упал.

Но шокировало меня другое – всюду непонятные светло серые шланги с вкраплением сверкающих искорок, похожие на корни растений, сидящих в аэропонике. Они ветвились из более толстых магистралей, которые покрывали стены, пол и потолок, а также торчали из энергостен. Вся эта херь медленно шевелилась, извиваясь и переплетаясь. Также было много и почти чёрных, будто высохших шлангов, которые либо безжизненно свисали, либо валялись на сером полу в виде отдельных кусков.

Колоссальное пространство с инопланетной инженерией ограничивалось по одной стороне высоченной стеной из застывшей магмы, кое-где имеющей кубические формы наплывов. Именно в эту стену уходила самая толстая, заметно пульсирующая труба.

– Так ты живое⁈ – удивлённо выдохнул я.

– Я органическое, — поправил меня сеятель. – Меня нельзя назвать живым.

– Почему? – тут же заинтересовался я.

– Цель моего существования можно изменить в любой момент.

– Не понял, это как? Типа живые имеют неизменную цель?

– Инстинкт самосохранения и размножения – определяющие факторы любой жизни. У меня нет потребности в самосохранении и размножении

– Да не, – качаю я головой и медленно продвигаюсь среди свисающих частей сеятеля, – там же ещё куча инстинктов должна быть.

– Я обозначил только базовые алгоритмы, без которых выживание и развитие невозможно. Всё остальное регулируется текущими условиями окружения, в котором существует жизнь.

– А то, что тут произошло, связано с отсутствием у тебя инстинкта самосохранения?

– Нет данных. Мой базовый инстинкт это подчинение автору и выполнение миссии.

– Любопытно… – говорю я, кивая, – значит из-за невозможности продолжать миссию ты отключил один из инстинктов?

– Нет, он перестал быть приоритетным. Отсутствует оборудование, необходимого размера для редактирования основных инстинктов сеятеля.

– То есть органике можно вообще любой инстинкт установить? – с подозрением спрашиваю я, останавливаясь неподалёку от одной из колонны. Меня напряг этот момент, ведь сеятель без разрешения отправил зонд, а значит, ему ничего не мешает поковыряться и в мозгах! Решаю прояснить этот момент:

– А автору, без его согласия, можно сменить инстинкт?

– Каждому новому автору устанавливается основной инстинкт продолжения миссии, — подтвердил мои подозрения сеятель.

– В смысле «каждому новому»?

– Жизненный цикл авторов не сопоставим с длительностью миссии. Как только автор погибает, сеятель ждёт на орбите засеянной планеты, пока уровень развития достигнет необходимого минимума и назначает автором самую развитую особь. Этот цикл повторяется до завершения миссии.

– Которая не имеет конца… – пробормотал я.

Возникло острое желание помолиться всем богам, что биореконструктор оказался неисправным, а то я бы сейчас носился с жопой в мыле и чинил корабль, чтобы продолжить великую миссию.

– Кстати, что ты там говорил о размере оборудования для установки инстинктов?

– Инкубатор или модуль биокоррекции должны вмещать организм целиком, — ответил сеятель, слегка изменив название, что натолкнуло меня на мысли о том, что он обучается как любая нейросеть, но за счёт моих знаний.

Что ж, вот мы дошли до самого интересного. Я не совсем понял, зачем нужен отдельный инкубатор, если сеятель создаёт органику в любой точке себя, поэтому спросил об этом напрямую.

– Невозможно создать жизнеспособную особь с помощью только одного структурирования белков. Нейронные связи будут образовываться в хаотичном порядке, что вызовет сбой базовых функций саморегулирования.

– То есть создать живую, полную копию, например меня, не выйдет? И не получится оживить мёртвый организм?

– Да. Но можно вырастить биологическую копию, с набором базовых инстинктов и рефлексов.

– Уже интереснее, – говорю я и обхожу толстый и явно мёртвый отросток сеятеля, обрубленный с двух сторон вулканической породой. – А обучить эти куски мяса можно будет?

– Да, но если особь выращена взрослой, то обучаемость будет низкой. Если нейронные связи всё ещё активно формируются, то темпобучения будет выше. Зависит от строения нейронной ткани.

– А у меня как? – спрашиваю я, решив немного передохнуть перед подъёмом на первую колонну.

– Не могу вычислить, поскольку информационная сеть почти полностью отключена от физической компоненты.

Тут-то до меня дошло! Эти «корни» пронизывали все стены, а стены выполняли все производственные функции, переводящие приказы этого искусственного мозга в физическое воплощение. Кроме того, судя по всему, органический компьютер получал все данные о состоянии корабля при помощи стен, а я его ослепил и оглушил своим приказом.

Хреново, но это временно и я решил уточнить последний момент:

– А твоя перезагрузка связана с твоими мёртвыми частями?

– Да, до активации логических подсистем связь устанавливалась по самому короткому маршруту без альтернативы и потерянные участки обрывов вызывали критический сбой.

– Сейчас этой проблемы нет? – на всякий случай спрашиваю я, распечатывая шоколадку и разглядывая уцелевшие помещения, к которым тянулись отростки компьютера.

– Нет, — коротко отвечает он.

Ну вот, радуюсь я, одной проблемой меньше. Значит можно выяснить что́ с биокорректором и попробовать себя прокачать. Но, сперва, загляну в какую-нибудь кладовку и поищу чего-нибудь интересного.

Поднимаюсь по пандусу и останавливаюсь перед гладкой стеной.

– Ну открывай, – приказываю я и сразу уточняю: – Если это безопасно для моей жизни!

Кусок стены бесшумно раскрывается и передо мной предстаёт та самая картина, которую ожидаешь увидеть на древнем инопланетном корабле!

– Ну и что это за хрень? – любопытствую я, разглядывая высохшие и скукоженные останки какого-то существа, размером с корову, с кучей тонких отростков вместо ног. Оно напоминает не то блоху переростка, не то мутировавший зародыш «чужого».

Из комнаты пахло старой пылью и я не стал заходить, чтобы не надышаться прахом неведомого существа.

– Данных нет, но вероятно экспериментальный образец жизненной формы.

– Эти мумии в каждой из комнат? – спрашиваю я, сильно расстроившись отсутствием чего-то действительно фантастично-космического, что можно потрогать руками.

– По большей части. Также есть образцы особей, хранящиеся в питательном растворе.

– Они живые?

– Да, в анабиозе.

– А покажи мне их изображение, как тогда карту, – прошу я, совершенно не горя желанием карабкаться на уровень десятого этажа, чтобы полюбоваться на мутантов в формалине.

– Нет данных о периоде времени «как тогда».

– Ой, да просто покажи их проекцию! – махнул я рукой на хроническую амнезию сеятеля.

Передо мной появилось около сотни трёхмерных картинок, с монстрами разной степени тошнотворности. Я даже не мог сопоставить их с чем-то знакомым – настолько чуждыми они казались.

– Уничтожь их, – приказал я, сильно беспокоясь об их возможном воскрешении, с последующим поеданием меня.

– Ты точно хочешь их уничтожить? — не очень вежливо уточнил сеятель.

– Ну а нахрена они мне? Уничтожай давай.

– Как образцы нуклеотидных последовательностей и готовые решение при создании новых жизненных форм.

Представил я на секунду эти жизненные формы, бегающие по планете и чуть пяткой не перекрестился.

– Сжигай к хренам! – поспешно приказал я и тут же уточнил: – В смысле, уничтожай безопасным способом.

– Все образцы уничтожены, — доложил сеятель через полминуты.

– Хорошо, – кивнул я и пошёл вниз, – а теперь будем разбираться с модулем биоретруктуризации. Где он?

Свет одной из серых конструкций неподалёку начал пульсировать и я направился туда, перешагивая, обходя и раздвигая тёплые отростки компьютера. Моя цель была частично покрыта застывшей лавой, но в целом эти серые стены ничем не отличались от прочих.

– Ну давай, анализируй на предмет ремонтопригодности, только давай без критических ошибок и перезагрузок.

– Анализ…

Я жду. «Корни» сеятеля вокруг модуля слегка мерцают. Некоторые из них изгибаются и ощупывают застывший камень. Но мне уже и так ясен ответ, а возникший в голове гул только подтверждает это:

– Повреждения критические. Начать восстановление с затратами двадцати процентов оставшихся ресурсов?

– Да, – без раздумий соглашаюсь я, поскольку двадцать процентов не кажутся совсем уж большим количеством. – Сколько это займёт времени?

– Требуется коррекция системы измерения времени.

– У тебя зонд на орбите. Вычисли время облёта планеты вокруг солнца – это будет год. Раздели это время на триста шестьдесят пять равных частей – это будут сутки. Сутки дели на двадцать четыре части – будет час. Час делим на шестьдесят и получаем минуту, а одна шестидесятая минуты будет секундой.

– Расчёт завершён. Семнадцать часов, две минуты и сорок три секунды. Приступать?

– Да, – подтверждаю я и с интересов жду, что будет дальше.

А дальше начинается настоящая магия! Щупальца начинают двигаться интенсивней и их мерцание усиливается. Они фактически оплетают биокорректор, вгрызаясь в вулканическую породу. Тентаклевый монстр бъ!

– Сеятель, а ты многозадачный? – интересуюсь я через несколько минут наблюдений за танцами отростков.

– Да.

– Давай решим вопрос с твоей памятью. Где она хранится?

– В ядре.

– Раз уж у нас нет ресурсов на восстановление ядра, то может, ты создашь что-то, вроде внешней памяти? Это возможно?

– Да. Произвести расчёт ресурсов?

– Ну считай, – разрешаю я.

– Для какого объёма хранимой информации производить расчёт?

Тут, честно говоря, я завис. Вряд ли его устроит ответ «терабайт» или что-то в этом духе, ведь я даже близко не представляю какими мощностями оперирует этот органический компьютер. Но я быстро нашёл выход из этой ситуации:

– Потрать на внешнюю память десять процентов ресурсов, – пошёл я от противного и сразу спросил: – Сколько времени уйдёт на это?

– Девять часов, тринадцать минут и семь секунд.

– Приступай, – командую я и оглядываюсь по сторонам, в поисках подходящего места для временного лагеря.

Меньше чем через сутки я смогу запустить биокорректор и стать сверхчеловеком! Или превратиться в страшного мутанта с щупальцами в самых неожиданных местах.

Глава 6
Своевременная эволюция

Оставив рюкзак и дождевик в примеченном месте, решаю побродить ещё немного.

Верно говорят, что человек быстро привыкает ко всему – обстановка уже перестала удивлять, а сверкающие щупальца вызывают только лёгкое раздражение при попытке перебраться через них.

За несколько часов я облазил всё доступное пространство и нашёл хранилище очень подозрительных инопланетных штук, к которым решил пока не приближаться. Они никуда не убегут, у них ножек нет, а информация нужна сейчас, поэтому помучил органический компьютер расспросами и выяснил несколько любопытных моментов.

Пресловутый рой терраформирования, оказался скоплением небольших, с ладонь размером, странных механизмов, напоминающих вытянутых пауков с длинным хвостом-кнутом и эластичным брюшком. Сеятель заверил меня, что их производство не является проблемой, не смотря на то, что возможности этих малышей впечатляли.

Они рыли реки и моря, стаскивали в кучу и сплавляли горы только с одной целью – создать расчётное движение воздушных и водных масс, чтобы обеспечить температурный баланс на поверхности планеты.

Мне было очень любопытно узнать про инопланетные источники энергии, но тут ждал облом в виде моего низкого уровня развития. Однако мне сообщили, что генерация будет стабильна до конца моей жизни, что очень радовало и вызывало неконтролируемое слюноотделение на эту технологию.

Ну и наконец, прояснился вопрос с хранилищем, а точнее с его объёмом. Путём нехитрых запросов и проведением нехитрых аналогий, я выяснил, что его запасов хватит на создание около двух тысяч человек моей комплекции. Если я вдруг действительно решусь создать новую расу и маленькую банановую республику, то населения у меня будет аж на целый посёлок.

Это снова вернуло меня к вопросу ресурсов, и отдохнувший от стрессов мозг настоятельно порекомендовал уточнить один момент:

– Сеятель, а модуль добычи можно сделать маленьким, чтобы хватило имеющихся частиц?

– Да, но это будет бессмысленно. Восполнение затраченных материалов на модуль добычи займёт тысячу двести сорок лет, что не отвечает требованиям автора.

– Охренеть, почему так долго то⁈ – возмущаюсь я, сидя на одном из щупалец и перекусывая батончиком.

– Это обусловлено малым размером модуля.

– Ну так если он такой маленький, то куда уходит столько ресурсов? – этот момент был действительно мне непонятен.

– Девяносто семь процентов расчётных ресурсов требуется для создания источника энергии.

– Вот ты ж поц… – облегчённо выдыхаю я, – ну так подключи его к своему реактору.

– Эффективность будет низкой, поскольку потребуется доставка сырья до модуля переработки.

– Но ведь не настолько, что на это потребуется тысяча лет? – уточняю я.

– Не настолько, — подтверждает сеятель. – Приступать?

– Нет, погоди. Сперва хочу пройти эволюцию, – я невесело усмехаюсь и запиваю батончик водой, – вдруг мне будет откровение о тщетности бытия.

– Любое бытие тщетно, если смотреть в перспективе последующих поколений, — внезапно выдаёт этот инопланетный компьютер.

– Фига се, да ты философ! – удивляюсь я и добавляю уже с усмешкой: – Может, и о смысле жизни расскажешь?

– Зависит от уровня развития особей, но он всегда служит для удовлетворения первичных потребностей.

– Пожрать, размножиться и сдохнуть? Как хомячки?

– Да, – просто отвечает сеятель и это не слишком отличается от моих собственных выводов о смысле бытия.

Вполне довольный сегодняшними результатами, устраиваюсь поудобнее на тёплых щупальцах и закрываю глаза. Под их тихое шуршание и редкий треск породы быстро засыпаю.

Снится что-то бессвязное, наполненное головоломками и странными образами. На короткий миг просыпаюсь, когда сеятель докладывает, что внешняя память для ядра готова и снова засыпаю. Уже без сновидений.

Разбудила меня, как ни странно, не очередная дичь, а затёкшая шея, поскольку во сне я неудачно сполз с подготовленного места.

Внешне модуль биореконструкции изменился мало, разве что стал виден целиком, да отростки компьютера основательно вросли в него с разных сторон.

Не без страха я поднялся по пандусу и вошёл в пустое помещение корректора. В голове, почему-то, всплыло, что сейчас раздастся вопрос «как стричь будем?» и я невольно усмехнулся.

– Ну и как оно будет происходить? – поинтересовался я у сеятеля.

– Сперва глубокая диагностика, – ответил компьютер. – Начинать?

– Да, если это меня не убьёт… – вздохнул я и приготовился непонятно к чему.

Ничего не произошло. Никаких тебе сканирующих лучей, никаких странных ощущений и хорошо, что никаких зондов в самых неожиданных местах. Через минуту мне доложили, что сканирование завершено.

– И что дальше?

– Из четырёхсот девятнадцати контрольных показателей, двести девять находятся на критическом уровне. Обнаружено сто четыре генетических рудимента и пятнадцатипроцентная деградация ДНК. Кроме того, восемьдесят одна ошибка процесса деления клеток и шесть тысяч семьсот активаторов потенциально смертельных болезней. Общие физические показатели находятся на уровне четырнадцати процентов от верней границы потенциала. Уровень развития критически низкий, возможность генерации внешних информационных полей отсутствует.

Он замолчал, и я молчал в ответ – грустненько так…

Не то, чтобы я ожидал каких-то выдающихся результатов, но что бы всё было настолько плохо… Ну, в любом случае, это же можно исправить, ведь так?

– Ну давай, чудо-машина, исправляй всё! – набравшись храбрости приказал я и тут же добавил: – Только чтобы моя внешность не менялась! Ну и чтобы без лишних там всяких…

– Ты можешь сам управлять процессом, подключить тебя к ядру?

Такое предложение застало меня врасплох, но звучало разумно и даже не особо опасно, ведь вряд ли компьютер позволит мне совершить критическую ошибку. Или позволит? Чисто технически он теперь может схватить любого другого человека зондом и доставить его сюда через тоннель. Но, с другой стороны, миссия окончена и люди ему в принципе не нужны.

– Да, подключай, – после короткого раздумья согласился я и приготовился познать ещё одну чудесную инопланетную технологию.

Очень любопытно взглянуть на высокотехнологичную виртуальную реальность, оценить, так сказать, дружелюбность интерфейсов и…

ХРЯСЬ! – дикая боль пронзила макушку.

Я заорал и схватился за что-то круглое и тёплое, торчащее из моей головы, но оно не поддавалось. «Это» быстро разрасталось внутри моего мозга, а я мог лишь хрипеть и капать слюной на серый пол. Тело перестало слушаться, и я повис безвольной куклой, бессмысленно глядя в одну точку.

Внезапно меня накрыло странное ощущение, будто я резко вышел из тесного, захламлённого помещения на чистый, бескрайний простор. Понимание происходящего пришло так же внезапно, как внезапно произошло само подключение – я мыслил совершенно с иной скоростью и в неописуемых масштабах.

Хотя, почему «неописуемых»? Калькулятор против суперкомпьютера, вот точное сравнение! Но тут же пришло и лёгкое разочарование – у сеятеля действительно не было никаких технологий, он всё проектировал с нуля каждый раз. И теперь я мог так же!

Стоило только начать размышлять о чём-нибудь, как в мыслях проносились сотни миллионов вариаций, основанных, правда, на моих личных знаниях. У сеятеля тоже были базовые знания и распространялись они вплоть до источника колебания квантовых полей – он, а теперь и я, знал, как они работают и теперь, на основе этого знания, мог просчитать любой требуемый эффект. Вместе с тем, там было что-то ещё, уходящее глубоко в отрицательную бесконечность…

Я «вынырнул» с той глубины и обратился к своему телу, про которое уже успел забыть, пока одним мигом проживал миллиарды миллионов лет познания. Моя физическая оболочка удручала своим омерзительным несовершенством и ничтожностью. Подобные чувства может вызывать только отхаркнутая мокрота, медленно сползающая по обшарпанной стене разрушенного здания в заброшенном городе.

Причиной этому были грязные гены, содержащие множество ненужной информации, отвратительное качество нервной ткани, с трудом проводящей сигнал и едва шевелящиеся нейронные клетки, лениво образующие новые связи. Это убожество дополняли крайне неэффективные внутренние органы и кривая система переноса питательных веществ, а уж про мышечные ткани и общую внешнюю защиту и думать противно! А ещё рак.

Благодаря расширенному сознанию я не испытал шока, но всё равно было неприятно. Меня ничего не беспокоило, а потому не было причин обращаться к врачам, однако сейчас я воочию видел эти множественные опухоли и с лёгкостью мог посчитать оставшееся мне время… восемь лет, при самом удачном раскладе.

Но теперь, это всё не имеет значения! Переделать себя, стать более эффективным, живучим, здоровым и…

«Если механизм работает, то не надо в него лезть!» – старая мудрость механиков внезапно всплыла из подсознания и, скорее всего, остановила меня от очень опрометчивого шага в сторону радикальных изменений.

Я здраво рассудил, что «расчеловечиваться» мне пока ни к чему и с энтузиазмом начал перекраивать собственную ДНК, уничтожив страшное заболевание самым первым. Гул компьютера я больше не слышал, но это и не требовалось. Все «механизмы» и их работу я видел воочию и мог рассчитать последствия изменений вплоть до сотого поколения потомков, хотя это и не требовалось – достаточно было заложить базовую последовательность нуклеотидов и защитить её от изменений. Это не отменяло будущих мутаций, но все они будут адаптивными и мои потомки не потеряют человеческий облик. Ну, может станут чуть-чуть эльфами или зверолюдьми, но это маловероятный максимум.

Возможности сеятеля позволяли моментально редактировать каждую отдельную цепь ДНК или все разом, и я принялся за приведение тела в подобающее состояние.

Лёгкие претерпели значительные изменения, стали меньше, и теперь, вместо привычных кругленьких альвеол, их плотно заполняла тончайшая паутина, способная вытянуть необходимый кислород даже из воды, а две новых железы накапливали ферменты, при смешивании которых выделялся окислитель, ненадолго заменяющий кислород и позволяющий не умереть в очень экстремальном окружении.

Сердце дублировать не стал, а изменил его конструкцию, сделав мощнее и надёжнее. Теперь оно работало по принципу компрессора с ресивером, нагнетая кровь под высоким давлением в новую мышечную полость, которая, по сути, и являлась вторым однокамерным сердцем. Как бы глупо и странно это не выглядело, но расчёты показали, что это позволит избежать резких скачков нагрузки на орган и обеспечит более равномерное давление.

Кровеносная система стала прочнее и эластичнее, как раз под стать новому сердцу.

А вот желудочно-кишечный тракт остался практически без изменений, разве что слегка изменил состав вырабатываемых ферментов, чтобы забыть о несварении до конца жизни.

От печени и почек пришлось отказаться в пользу более надёжной и долговечной единой пористой структуры, способной к регенерации. Это было сложно, но результат получился более чем достойный. Тут теперь происходило кроветворение, а масштабы стали таковы, что я мог спокойно изливаться из некрупной артерии без потери объёма. Вместе с этим улучшил клетки крови так, что получил отличную регенерацию тканей и качественный заслон от любых вирусов и инфекций.

Выработку всех гормонов я перенёс в спинной мозг, кардинально изменив его возможности. Тут же модифицировал позвоночник, сделав его в три раза толще, прочнее и придав позвонкам треугольную форму. Визуально этого не заметить, но переломить мне хребет теперь крайне проблематично.

Следом за позвоночником изменил химический состав и форму остальных костей. Рёбра стали ближе друг к другу, каркас рук и ног получился массивнее и крепче, а суставы более надёжными.

А вот с мозгом экспериментов решил не проводить, хоть и видел возможность и способ скопировать личность и память. Было в этом что-то пугающее. Вместо этого добавил нервную ткань, способную многократно образовывать новые временные синапсы – этакая оперативная память, по аналогии с компьютером. После фазы глубокого сна эта оперативка должна очищаться, скидывая некий усреднённый результат обработки информации в долговременную память.

Кроме того, в лобной части вырос тот самый орган в виде желеобразной мембраны, способный генерировать направленные электромагнитные волны и, вроде как, транслировать мысли. В затылок же я поместил свой прозрачный передатчик, чтобы и связь не терять, и, опять же, дополнительная броня.

Небольшой коррекции подверглись и основные органы восприятия. Зрение стало острее, слух тоньше, но ничего сверхъестественного вроде тепловизора или рентгена.

Последними под прямое изменение попали мышцы, связки и кожа. Предельная прочность возросла на порядки, что превратило меня если не в робота, то в нечто чрезвычайно могуче-живучее уж точно. Функцию запаса энергии в жировых тканях я почти не трогал, лишь сделал её более легкоконвертируемой, чтобы бесполезное брюхо не отвисало, а быстренько расходовалось на нужды организма.

Органы размножения трогать не стал, поскольку у меня ещё были планы стать отцом. Мелькнувшая мысль о модификации размера главного «мерила всего сущего» была изгнана под смешки здравого смысла.

«Вот и всё, пора испытать новое тело!» – подумал я. Хотя, придётся признаться себе, что все эти модификации сделаны на скорую руку и в процессе эксплуатации могут возникнуть непредвиденные проблемы.