Текст книги "Цена ошибки (СИ)"

Автор книги: Роман Грибанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Справа Центральная группа войск НАТО (ЦЕТАГ) отражает наступление противника в направлении Фульда и переходит в наступление в направлении Магдебург, Потсдам, с целью соединения с группой войск Западного Берлина.

Разграничительная линия:

С ОКШГЮ– Любек-Эльмсхорн;

С ЦЕТАГ– Ганновер – Магдебург – Потсдам;

Северная группа войск (1-е британский, немецкий, голландский, бельгийский корпуса) отражает наступление 1, 3А, 20А и 2ТА противника действиям во всей полосе фронта из исходного района: Любек, Вольфсбург, Ганновер. Остановив удар противника, переходит в наступление, нанося главный удар в направлении: Магдебург, Потсдам, Берлин и вспомогательный – Шверин, Росток, Штральзунд связанный с десантными действиями на побережье до Дранске, Зассниц при поддержке группировки Союзных флотов ФРГ и Дании.

Ближайшая задача: разгромить во взаимодействии с войсками ЦЕТАГ, советские, польские и восточногерманские силы в северной части Восточной Германии и овладеть к 10 дню операции северной частью Восточной Германии и выйдя на линию Щецин– Эберсвальде – Франкфурт-на Одере, деблокировать группировку войск в Берлине.

Дальнейшая задача: развивая действия на главном направлении удара, а также в направлении Щецин, Гданьск разгромить во взаимодействии с силами ЦЕТАГ и морскими оперативными группировками, подходящие резервы противника и к 10–13 дню операции овладеть территориями восточной Германии и Польши до реки Висла, организуя противодесантную оборону морского побережья.

Для выполнения задач СЕВАГ используя результаты ядерных ударов, нанесенных 2 ЦУВО, нанося удар силами 1 ак (ФРГ), 1 А (Великобритания), 1 ак (Бельгия) и 1 ак (Голландия), уничтожает во взаимодействии с войсками ЦЕТАГ и ОКШГЮ ядерные средства и группировки войск 1А, 2А, 3А, 2.ТА, создавая условия для развития наступления в направлении на Росток, Нойбранденбург, Потсдам (совместно с ЦЕТАГ).

…

В последующее время, применяя ядерное оружие и вводя в сражение 3 ак (франц.) и 3 ак (амер.) с приданными силам из состава 40 ракетной группы полевой артиллерии (амер.) – II эшелон СЕВАГ из района: Потсдам, Нойрупинн, Нойбранденбург, – уничтожает вновь обнаруженные средства ядерного нападения противника и подходящие из глубины резервы (20А), форсирует с хода реку Одер и организует противодесантную оборону морского побережья.

ВВС 2 ЦУВО:

– обеспечивают прикрытие войск СЕВАГ;

– начиная с Х+1 ведут непрерывную разведку и оценку результатов ядерных ударов на глубину наступления до линии Клайпеда – Белосток – Жешув;

– обеспечивают поддержку с воздуха частям СЕВАГ;

– начиная с Х+8 обеспечивают изоляцию района боевых действию на глубину до 500 км от линии фронта;

– по требованию командующих корпусами СЕВАГ применяют ядерное оружие;

Донесения представлять:

– по времени Х+10;

– за последующие истекшие сутки до 18.00;

– немедленно после нанесения противником ядерных ударов;

– немедленно при обнаружении средств ядерного нападения противника;

– после контрударов оперативными и стратегическими резервами.

Время Х наступает по получению команды от Верховного командования Союзными Силами в Европе (SHAPE).

Командующий Северной группой армий Генерал-лейтенант сэр Чарльз Джонс

Начальник штаба Северной группой армий Генерал-майор сэр Ричард Гудвин,

Верно: начальник оперативного управления полковник Могг.

Глава 2. Бег наперегонки по лестнице, ведущей вниз

27–28 октября 1962 года. Планета Земля.

06–30, местное время. Карибское море, советская подводная лодка Б-59.

Уже несколько часов подлодку обнаружили и гоняли эсминцы и противолодочные вертолеты. – Шумы винтов трёх… четырёх эсминцев с правого борта, – доложил акустик Б-59. – Курсовой двадцать восемь. Нарастают – цели приближаются. Подводную лодку сильно тряхнуло – прямо над ней разорвались выпущенные из многоствольных бомбомётов реактивные глубинные бомбы: настоящие, боевого калибра. Пугают по серьёзному, заставляя всплыть? А если нет – бьют на поражение, только немного ошиблись в прицеливании? Что же там, наверху, творится? Может, там уже встают атомные грибы, и весь мир уже корчится в ядерном огне? Что делать, когда не знаешь, что делать? Снова серия глубинных бомб. Погас свет: лопнули от сотрясения лампы, засыпая металл палубного настила мелкой стеклянной крошкой. Загорелось тусклое аварийное освещение, и в его призрачном свете восковые лица подводников стали похожими на лики оживших мертвецов. Командир Б-59 Савицкий еле удержался на ногах, сильно ударившись о тяжёлый ящик автомата торпедной стрельбы и до крови рассадив скулу. Капитан второго ранга вдруг ощутил, как внутри него закипает обжигающее бешенство. Количество шумов боевых кораблей возросло – они кружат вокруг лодки, удерживая её в тесном кольце. Офицеры в центральном посту «Б-59» хранят напряжённое молчание, но Валентин кожей лица чувствует их взгляды. Сейчас всё зависит от него, от командира, от царя и бога этого маленького мирка, ограниченного сталью прочного корпуса. На скулах командира подводной лодки вздулись желваки. – «Изделие-400» к пуску изготовить! Минёр, мать твою…

– Есть! – отозвался командир БЧ-3, минно-торпедной боевой части. "Изделие-400", АСБЗО – атомное специальное боевое зарядное отделение мощностью двадцать килотонн для серийных 533 миллиметровых торпед на лодке было одно. Его погрузили на лодку только перед этим походом. – "Изделие-400" к пуску готово! Прозвучал звенящий от напряжения голос командира БЧ-3. Люди ждут твоей команды, командир, но как же тяжелы звёзды на твоих погонах…

…Весы качаются. На одной их чаше – слово человека, одетого в военно-морскую форму; на другой – голубой шар обитаемой планеты, окутанной лёгким флёром облаков, сквозь который просвечивают контуры океанов и тёмные пятна континентов. "Нельзя, нельзя, – стучит в мозгу Савицкого. – Да, я имею право применить атомную торпеду "по обстановке", но с огнём не шутят, командир…".

– В носовом торпедном!

– Есть!

– Пуск имитаторов из аппаратов номер пять и шесть! Товсь!

– Пли!

"Пусть эти умельцы наверху погоняются за ложными целями. Будем отрываться!".

…Акустик эскадренного миноносца "Дальгрен" зафиксировал размножение целей. Однако он был достаточно опытен и засёк также характерное хрюканье, с которым воздух выбрасывает торпеду из торпедного аппарата. Стремительно побледнев, он тут же доложил командиру эсминца:

– Сэр, русская лодка произвела два торпедных выстрела!

Командир "Дальгрена" не размышлял. У него был приказ "стрелять на поражение", и у него давно уже чесались руки как следует приласкать эту упрямую лодку "красных" – кто будет разбираться, и кто станет его обвинять? Победителей не судят… А теперь, когда коммунисты выстрелили первыми, у бравого офицера US Navy исчезли последние сомнения и колебания. Пусковая установка ракетоторпед "Асрок" развернулась и выплюнула длинный язык пламени, в котором мелькнуло длинное чёрное тело. Ракета описала короткую дугу и выбросила тормозной парашют. Самонаводящаяся торпеда отделилась, плюхнулась в воду и, хищно поводя рылом, начала описывать круги, вынюхивая цель.

– Шум винтов торпеды с правого борта! – голос гидроакустика "пятьдесят девятой" дрогнул. – Приближается!

"Вот и всё – конец всем вопросам, – отрешённо подумал капитан второго ранга. – Они пустили в ход противолодочный комплекс "Асрок", и жить нам всем осталось считанные секунды… Ну что ж – это война…".

– "Изделие-400" – пли!

…Программа стремительно уходящей в глубину "четырёхсотой" ещё не отработала до конца, когда сталь прочного корпуса "Б-59" разворотил взрыв самонаводящейся торпеды. Внутрь лодки хлынула вода, вытесняя воздух из тесных отсеков и человеческих лёгких. Но это уже не имело никакого значения – спичка упала в кучу сухого хвороста…

07–00, местное время. Вашингтон, Белый Дом, отрывок разговора на совещании. Присутствуют президент США Барри Моррис Голдуотер, министр обороны Роберт Макнамара, вице-президент Ричард Никсон, госсекретарь Дин Раск. Время начала конфликта.

– Полчаса назад над Кубой советской ракетой сбит наш самолёт-разведчик U-2. Десять минут в Карибском море произведён подводный атомный взрыв – уничтожено несколько наших кораблей. Потери уточняются. – Произнес смертельно бледный министр обороны.

– Всем нашим вооружённым силам, – Голдуотер посмотрел на Макнамару, – приступить к мероприятиям по исполнению SIOP. Я не хочу появления "атомных фотографий" на улицах американских городов, как это было в Хиросиме.

15–01, время по Гринвичу, 16–01, время местное, в небе над Данией, борт бомбардировщика В-52G из 13 эскадрильи 509 бомбардировочного авиакрыла. Через одну минуту после начала конфликта.

Сэр, подтвердите код. Да, принято, приступил к исполнению. Капитан Гриссом, казалось, постарел на десяток лет. По вмиг посеревшему лицу катилась струйка пота. Он повернулся к притихшему экипажу:

– Парни, у нас приказ. Тот самый. Штурман, вскрой конверт – что за цель? Бомбардировщик на патрулировании должен был атаковать различные цели, в зависимости от точки, где он находился. Штурман, с которого слетела обычная его улыбка, нервно разорвал нужный конверт, бегло просмотрел его и бросил коротко:

– Минск, Борисов, Орша, Смоленск. Потом я бы советовал уходить через Прибалтику, над Ботническим заливом и через Швецию в Норвегию.

(Согласно SIOP-62, Single integrated operational plan – Единому комплексному оперативному плану ядерного нападения на СССР, целями для 4 бомб MK-28Y3 В-52G из 13 эскадрильи 509 бомбардировочного авиакрыла 8 Воздушной армии USAF являлись:

– Город Минск, Белоруссия: Автомобильный завод – производство грузовых автомобилей и тягачей для ракетной техники.

– Город Борисов, Белоруссия: Завод N140– ремонт автобронетанковой техники, завод «Автоагрегат» – производство стартеров и генераторов для автобронетанковой техники, два консервных завода.

– Город Орша, Белоруссия: Станкостроительный завод, инструментальный завод, авиаремонтный завод, завод металлических комплектующих (поставщик узлов для авиационных и автомобильных заводов).

– Город Смоленск, Россия: завод N 475 МАП СССР – производство авиационной и ракетной техники, автоагрегатный завод – производство агрегатов автозавода ЗИЛ, завод радиодеталей, приборостроительный завод, завод «Измеритель» (приборы и оборудование для авиационной техники).

– Ты сначала доживи до этого "потом". Я бы хотел сначала услышать от тебя курс до Минска?

– Сейчас мы над Данией, потом идем над морем, вроде как нейтральные воды. На траверсе Клайпеды поворачиваем курсом на Минск.

16–05, время местное, авиабаза Витмундсхаффен, Западная Германия. Кабинет дежурного 71 истребительно-бомбардировочной эскадры «Рихтгофен». Через 5 минут после начала конфликта.

Да, господин майор, так точно. Команда пришла из второго ЦУВО последовательно через все наши инстанции. И оперативное командование ВВС, и командование "Север" в Калькаре, да, и штаб нашей четвертой авиадивизии тоже. Все правильно. Заместитель командира гешвадера семьдесят один майор люфтваффе Юстин Гюнтер неверяще смотрел на бланк телетайпа. Наконец он стряхнул оцепенение и начал командовать:

– Дежурное звено, взлет! Готовить первый штаффель, хорошо, что они уже заправленные стоят, вешать бомбы и по два "Сайдвиндера". Второй штаффель тоже готовить, полная заправка, вешайте на него, что у нас там будет под рукой, как только техники выпихнут первый с площадок вооружений!

– Черт, как же не хватает Эриха, вечно он в самый нужный момент не там, где он нужен. Подполковник Эрих Хартманн, лучший ас второй мировой войны, час назад взлетел вместе с ведомым, как он сказал, "проветриться" в патрульный полет. А в эскадре вторая эскадрилья еще не успела до конца освоить новый самолет, только-только переучившись с F-86, идет интенсивная работа. И поэтому целых три десятка новеньких "Старфайтеров" стоят, не рассредоточенные по запасным площадкам, на бетонке основой базы.

– Дежурный! Крикнул Гюнтер. Узнай у техников, которые выпускали командира, с чем он взлетел! Уже узнал? Только подвесные баки? И все? А, все-таки, у них М61 зарядили.

– Свяжись с ним немедленно, сообщи ему, что тут у нас Третья мировая началась. Пусть обратно не торопиться, база все равно сейчас будет работать только на взлет. Поболтается где-нибудь, с одной пушкой много не навоюешь, даже если она шестиствольная. И пусть готовят мой самолет, я с первым штаффелем пойду. Все, я одеваться.

18–07, московское время, Москва, Кремль, отрывок телефонного разговора между первым секретарем ЦК КПСС Никитой Сергеевичем Хрущевым и министром обороны Родионом Малиновским. Через 7 минут после начала конфликта.

– Никита Сергеевич! – голос министра обороны был полон неподдельной тревоги. – В Карибском море произошёл атомный взрыв. Доложили с Кубы – они его видели. Подробности пока неизвестны, но судя по всему, или американцы потопили одну из наших подводных лодок атомной глубинной бомбой, или она ударила по ним атомной торпедой. И это ещё не всё.

– А что ещё? – Хрущёв стиснул телефонную трубку.

– По данным радиолокаторов системы дальнего обнаружения, размещённых в странах Варшавского договора, бомбардировщики Б-52, осуществляющие боевое патрулирование с ядерным оружием на борту, направляются к границам наших стран-союзников в Восточной Европе. И к нашим границам, Никита Сергеевич. Это война, – Малиновский сделал паузу, – и в любую минуту может последовать удар американских ракет по нашим городам. И будет нам двадцать второе июня, только смертельное…

– Ваше мнение? – хрипло спросил Хрущёв, вытирая свободной рукой вспотевшую лысину.

– Атаковать всеми силами и средствами, – глухо прозвучало в трубке. – Промедление смерти подобно. Рассусоливать уже некогда – счёт пошёл на минуты.

– Никита Сергеевич? – спросил Малиновский. – Что же вы молчите?

– Приступайте к действиям по плану "Экватор", – медленно произнёс Хрущёв.

18–10, московское время. На северо-западе ГДР. Позиционный район 3 дивизиона 159 ракетной бригады. Через 10 минут после начала конфликта.

Товарищ капитан! Срывающимся голосом закричал радист-оператор ЗАС.

Капитан Живодеров посмотрел на него и сразу, не слушая доклад, понял. Вот оно. Началось. Он только хмуро спросил:

– Цели не изменились?

– Прежние. Ответил оператор, стараясь не выглядеть слишком испуганным.

– Ну, хоть что – то хорошее. Батарея, к бою!

– Сбросить термочехол! Убрать приборы наведения! Заправить ракету пусковым горючим! Скомандовал Борис. Увидев, что второй и третий номера вдвоем складывают треноги вешек и теодолита, он подошел к ним: – Где Негруца!?

– Сейчас будет, он отдыхал после дежурства. Все это время, с утра двадцать пятого и до сегодняшнего вечера расчеты дежурили посменно, отсыпаясь после смен кто в кузове грузовика, а СО и мехводы – прямо в пусковой.

– Я уже здесь командир. Негруца бежал от здания котельной, на ходу застегивая комбез. А из окна, предательски спалив его, выглядывали растрепанные Марта с Хильдой, причем Хильда даже пыталась изобразить что-то вроде воздушного поцелуя. Старшина обернулся, увидев, куда устремлен насмешливый взор лейтенанта, и прокричал что-то по-немецки, девушки вмиг скрылись.

– Опаньки, старшина, и когда это ты немецкий освоил? Методом скоростного глубокого погружения в среду? Насмешливо спросил лейтенант. Бойцы вокруг пусковой заржали, комментируя в подробностях это "погружение".

– Первый номер, не слышу доклада о заправке! Оборвал Борис.

– Сейчас… все, отсечный клапан… сработал. Есть заправка ПГ!

– Разблокировать гироскопы!

– Есть! Прокричал в ответ СО. – Есть раскрутка гироскопов!

– Воздух в АБ! Первый номер открыл на пульте СПО клапан подачи воздуха в ампульные батареи ракеты.

– Есть АБ! "Все", отрешенно подумал Борис. Обратного пути нет. С удивлением он обнаружил, что подспудно все время ждал, что комбат даст отмену пуску. До сих пор все можно было вернуть, гироскопы застопорить, поднять стрелу, опустить ракету, одеть заново термочехол, закрывающий эту чертову боевую часть с пугающей надписью на боку "РА-17", для тех, кто знает, конечно. Но сейчас все, ракете теперь только в ПРТБ, на замену ампульных батарей, уже раздавленных сжатым воздухом. Или туда, вверх и потом на запад.

– Заводи! Крикнул он пятому номеру.

– Выкрутить ветровые болты! Расчет рванулся выкручивать четыре болта, вкрученных еще тогда, перед подъемом, чтобы ракета не упала от порыва ветра. Четвертый номер замешкался, у него все время срывался ключ с головки болта.

– Дай сюда, раззява! Быстрее, может быть, к нам уже кто-то летит! Подскочил к нему Негруца, и через пятнадцать секунд прокричал:

– Командир, все!

Отделение, газы! Всем в пусковую! По инструкции, во время пуска весь расчет должен был сидеть в 2П19, с заведенным двигателем и в средствах защиты. Если ракета поведет себя не так, как, положено, мехвод должен резко подать ПУ назад, потом рвануть вперед, "выдергивая" пусковую из-под падающей ракеты, а одетые противогазы позволяли расчету надеяться уцелеть в облаке ядовитого дыма, который окутывал позицию при падении и взрыве ракеты. "Надеюсь, хоть до этого не дойдет, и так у нас выходные проходят хуже некуда", мрачно подумал Борис, запрыгнув в ПУ последним. Он схватил гарнитуру связи с машиной управления:

– Товарищ капитан, стартовое отделение номер..

– Пуск по готовности! Оборвал его Живодеров. Борис глубоко вздохнул, откинул предохранительную скобу и нажал её: ту самую кнопку, которую он десятки раз нажимал на тренировках, и которую надеялся никогда не нажать в бою. Секунды потекли медленно, каждая, казалось, длится вечность. Внезапно захрипело радио комбата:

– Стартовые отделения! После пуска столы не поднимать, закинуть кабели на столы, и сразу уходить с позиции за моей машиной!

Его последние слова потонули в реве ракетного двигателя. Третья стартовая батарея третьего дивизиона 159 ракетной бригады начала свою часть Третьей мировой войны.

16–12, время местное, авиабаза Витмундсхаффен, Западная Германия. Через 12 минут после начала конфликта.

Майор Юстин Гюнтер зашнуровывал высотно-компенсирующий костюм, когда услышал грохот двигателей взлетающей дежурной тройки F-104G. "Ну, хоть этих поднять успели" – подумал он. Вокруг него спешно одевались летчики первого штаффеля, все угрюмо молчали, обычных шуточек и подначек сейчас слышно не было.

– Герр майор, первые два звена через три минуты будут готовы! И ваша машина тоже. Сообщил заглянувший в раздевалку посыльный.

– Всем взлетать звеньями по готовности! Приказал он пилотам, выбегая из комнаты, держа в руке шлемофон.

18–15 московское время, 16–15 время местное. На северо-западе ГДР. Позиционный район третьего дивизиона 159 ракетной бригады. Через 15 минут после начала конфликта.

Кнопка, нажатая Борисом, замкнула стартовые цепи ракеты. Проблуждав положенное время по ним, электрический импульс в конце концов, попал на контакты электродетонатора пороховой шашки, которая свою очередь, сгорая, начала раскручивать турбонасосный агрегат. Когда давление в магистрали ТНА достигло требуемого значения, открылись клапаны подачи горючего и окислителя из своих баков в камеру сгорания. Окислитель прямо стал поступать в камеру, а горючее сначала пошло по трубопроводу в самый хвост ракеты, а потом, под давлением стало проходить сквозь сотни маленьких каналов хитрой "рубашки", как бы одетой на камеру сгорания двигателя с соплом. Одновременно охлаждая всю металлическую конструкцию, иначе камера сгорания попросту бы прогорела в первые секунды работы. Сначала это было тридцать килограмм пускового горючего, залитого расчетом пять минут назад, оно так и стояло в магистрали бака горючего и первым попало в камеру сгорания. Смешавшись с семидесяти процентной азотной кислотой, которой и являлся окислитель, "самин", или, говоря по-научному, пятидесяти процентный триэтиламин с изомерными ксилидинами, вспыхнул, фактически взорвался в камере сгорания. Дальше температура в камере при непрерывном горении выросла настолько, что стало воспламеняться уже основное горючее, по сути представляющее простую смесь скипидара с керосином. Все это заняло гораздо меньшее время, чем требуется для прочтения этого отрывка, всего двенадцать секунд. Тяга двигателя С3.42 стремительно росла и когда она через несколько секунд превысила пять тысяч восемьсот шестьдесят килограмм – массу ракеты, ракета оторвалась от пускового стола. Сразу после отрыва ракеты цепи взведения боевой части привелись в рабочее состояние, как только оторвались кабели, соединявшие ракету с пусковой установкой. Ракета с ревом уходила вверх, а шаговый электродвигатель уже начал импульсами, число которых еще два дня назад ввел старший оператор, проворачивать валы автопилота с закрепленными на них кулачками. Несложное электромеханическое устройство, гордо называемое прибором 1СБ12, начало преобразовывать кривые поверхности кулачков, выточенные старым рабочим на одном из московских заводов пару лет назад, в команды на углы поворота газовых рулей, до этих пор стоявших неподвижно, на самом срезе сопла двигателя. Ракета начала медленно поворачивать на запад. Через восемьдесят секунд полета электродвигатель совершил последний поворот, щелкнули электропневноклапаны, перекрыв подачу компонентов в камеру сгорания. Прошла отсечка тяги, ракета в этот момент уже летела со скоростью полтора километра в секунду. Дальше ее полет проходил уже почти бесшумно, если не считать треск абляционного покрытия, сгорающего от аэродинамического нагрева и уносящегося прочь с конуса боевой части. Ракета продолжала забираться наверх по баллистической траектории. Через четыре секунды после выключения двигателя прошла команда на снятие первой ступени предохранения. Тем временем ракета забралась на апогей траектории своего полета, почти на семьдесят пять километров, скорость же, напротив, чуть упала – до тысячи сто тридцати метров в секунду. Ракета начала свое неотвратимое падение на цель. Локаторы первого полка РЛС контроля четвертой авиадивизии люфтваффе засекли ее еще, когда она набирала высоту. Но они так же засекли десятки других аналогичных объектов. Было выдано оповещение на дивизионы ЗРК "Найк-Геркулес" возле Киля и Гамбурга. Расчеты ЗРК, благо они уже находились в повышенной боевой готовности, взяли эти объекты на сопровождения, но и только. Автоматика даже не дала разрешения на пуск зенитных ракет по целям, летевшим выше границ зоны поражения зенитно-ракетных комплексов. Тем временем ракета уже падала по траектории все круче. Когда баровысотомер ракеты показал высоту пять километров, была снята вторая ступень предохранения боевой части. Одновременно начал работать радиовысотомер, для определения более точной высоты подрыва. И когда он выдал значение высоты пятьсот метров, предохранительно-исполнительный механизм выдал электрический импульс, переводя весь персонал на авиабазе бундесвера "Витмундхаффен" в категорию "безвозвратные потери". А всех живых существ в округе авиабазы – в категорию "побочный ущерб".

16–17, время местное, авиабаза Витмундсхаффен, Западная Германия. Через 17 минут после начала конфликта.

Майор Юстин Гюнтер сидел в кабине своего "Старфайтера", рулившего по дорожке к началу взлетной полосы. В наушниках раздался голос руководителя полетов:

– Я вышка, всем пилотам, взлет по готовности, тройками. Камрады из первого полка РЛС контроля сообщили, что к нам летит куча "хрущевских сосисок"*.

________________________________________________________________________________

* «Хрущевские сосиски» – прозвище советских ракет на Западе в начале шестидесятых. Появилось после интервью Н.С.Хрущева западным корреспондентам, где он обронил фразу: «Я недавно был на одном из наших заводов. Так вот, там ракеты делают так же быстро, как сосиски».

Майор выругался и вырулил на взлетную полосу, встав в центре. Справа и слева чуть позади от него встали самолеты первого звена, командир первого звена встал сзади, метров в пятидесяти. Остальные "Старфайтеры" первого штаффеля катились по рулежке, растянувшись от самых площадок подготовки вооружения. На которые техники уже начали закатывать самолеты второго штаффеля. "Слава богу, тут все машины гешвадера, нет только той шестерки, что в Аурихе" – подумал Гюнтер. Третий штаффель 71 истребительно-бомбардировочной эскадры "Рихтгофен" был еще недоукомплектован. Шесть машин были на авиабазе Аурих, где пилоты переучивались на новые F-104G со стареньких "Сейбров", времен Корейской войны. Там же были и почти все три десятка F-86, с которыми командование люфтваффе еще не решило, что делать. В эскадре упорно ходили слухи, что их просто отдадут, толи туркам, то ли грекам. А девять F-104G гешвадер еще не получил от завода "Блом и Фосс" консорциума Arge Sud, занимавшегося производством "Старфайтеров" в Европе. Майор люфтваффе Юстин Гюнтер посмотрел на приборную доску. Так, все системы в норме, мельком бросил взгляд на часы, время было 16.19.15.

Он отдал короткую команду и первые F-104G, ревя двигателями на форсаже, пошли на взлет. Майор потянул ручку на себя, его "Старфайтер" оторвался от полосы, готовясь взвиться в небо. И тут над всеми вспыхнуло новое солнце. И все закончилось – для майора, для пилотов, сидевших в самолетах на взлетной и рулежной полосах, для техников и прочего персонала авиабазы. Для всех как будто выключили свет. Навсегда.

18–19 московское время, 16–19 время местное. На северо-западе ГДР. Позиционный район третьего дивизиона 159 ракетной бригады. Через 19 минут после начала конфликта.

Как только рев ракетного двигателя начал стихать, Борис собрался вылезать из пусковой установки, но его остановил Георгий Негруца:

– Командир, не надо всем, я сейчас со своим расчетом выскочу, кабели забросить. А ты оставайся на связи с комбатом, мало ли чего. И он заорал на своих второго и третьего номеров:

– Быстрее, носороги! Быстро, быстро, в темпе! Как забросим кабели, обратно в кабину не лезем, едем сразу на верху! А ты чего копаешься? В темпе шланг смотал, и в кабину, заводи и за нами! – "Это он уже водителю обмывщика", сообразил Борис. Кабели закинули за десяток секунд, дым от старта еще не рассеялся, как пятый номер толкнул фрикцион и 2П19, урча дизелем, повернулась на месте и поехала за уже отъехавшим комбатом в кэшеэмке. БТР охраны уже месил грязь в полукилометре, подъезжая к опушке леса. Чуть отставая, за ними шли два бортовых ЗиЛ-157 и вторая пусковая со своим обмывщиком. Седьмой номер его стартового отделения, наконец-то смотавший шланги, тоже отъезжал с позиции. Борис запоздало дал команду, перекрикивая шум двигателя:

– Отбой газовой тревоги!

– Слава те яйца, вроде успеваем смотаться! Проговорил первый номер, снимая противогаз и вытирая вспотевший лоб.

– Не кажи гоп, вот когда в лесу по просеке проедем хотя бы пару километров, да масксеть натянем, тогда славить будешь. Хоть бога, хоть свои причиндалы. Ответил ему Борис. Остальные номера расчета натужно засмеялись, нервы у всех давно были натянуты, как струны.

18–28 московское время, 16–28 время местное. Воздушное пространство на северо-западе ГДР. Через 28 минут после начала конфликта.

Подполковник Эрих Альфред Хартманн, позывной Bubi (малыш (нем.)) и не подумал «полетать где-нибудь», когда началась Третья мировая война. Ведь это война, а на его самолете есть шестиствольная пушка с полным боекомплектом. И он, набрав максимальную высоту, пошел вместе с ведомым в сторону границы с ГДР. Чем черт не шутит, может сегодня ему удастся добавить еще пару сбитых к тем триста пятьдесят двум, которые у него на счету?

Подвесные топливные баки они сбрасывать не стали, летели на крейсерском скорости восемьсот пятьдесят километров в час. Эрих предупредил ведомого, чтобы он опустил светофильтр пилотского шлема. Когда начали рваться первые советские ядерные ракеты, их пара была где-то над шоссе Е22, в десяти километрах к юго-западу от Любека. Он посмотрел назад, потом по сторонам, не веря своим глазам– с высоты семнадцати километров сзади, на западе, на северо– и юго-западе от него вставали грибы ядерных взрывов. Десятки, машину начало трясти, когда огромный ядерный гриб вырос над Гамбургом, над которым они пролетели буквально несколько минут назад. А на востоке, над территорией ГДР не видно было ни одного! Он не знал, что американские "Торы" и "Юпитеры" с баз в Италии и Британии, уже тоже сейчас встают ядерными грибами, но над городами и объектами ПВО в СССР. "Редстоуны" же американской сороковой ракетной группы полевой артиллерии, рассредоточенные в кризисный период в лесах на франко-германской границе, сейчас спешно занимают стартовые позиции, равно как "Капралы" и "Онест Джоны" артиллерийских дивизионов, приданных корпусам армии США. Генералы НАТО не питали иллюзий насчет способности своих сухопутных войск остановить танковый кулак Восточного блока в "честном бою". Поэтому PGM-11 "Редстоун" сороковой ракетной группы армии и дивизионы MGR-1, MGM-5, вместе с атомной артиллерий и тактическими "Лакроссами" и "Литл Джонами", будут пущены в ход, когда определятся места главных ударов красных. И не факт, что они будут стрелять уже не по территории ФРГ. А ГДР получит свою порцию атомного пирога – с авиабаз на западе ФРГ, в Голландии и Бельгии по тревоге уже успели подняться ударные самолеты НАТО с ядерными бомбами и сейчас летят на восток. Но Эрик об этом не задумывался, его просто трясло от злости, сквозь треск помех он бросил ведомому:

– Идем курсом восемьдесят с плавным снижением, по команде сбрасывай баки. Подлетая ближе к границе, он ясно увидел места позиций, с которых были произведены пуски, от каждой в стратосферу, загибаясь к нему, на запад, стоял шлейф сероватого дыма. Как же их много! Он выбрал шесть столбов, стоявших возле Дамсхагена.

– Bubi, мы сейчас пересечем границу с Восточной Германией. Раздался в наушниках голос ведомого.

– К черту, это уже не граница. Это линия фронта, и мы на войне! Ты видишь что-нибудь на земле? Ответил Хартманн.

– Какие-то корпуса, как раз от них уходят два шлейфа. Мы летим слишком быстро. Ответил ведомый.

– Сбрасывай скорость. Противника в воздухе пока не видно. И баки тоже сбрасывай, они все равно уже почти пустые. Скомандовал Эрих.

– Вижу следы от техники на земле, они ведут во двор, к корпусам! И в зданиях большие ворота! Азартно крикнул ведомый.

– Пойдем дальше, здесь мы ничего не сможем сделать, у нас только пушки.

Внезапно в наушниках прорезался новый голос:

– Bubi, это дежурное звено, иду на форсаже, буду у вас через пять минут. У нас по шесть двухсотпятидесяток. И нашей базе, похоже, конец, мы видели над ней взрыв и она не отвечает.