Текст книги "Телефонист"
Автор книги: Роман Канушкин
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
Но… это же её собственное дыхание и её сердцебиение. Ольга дёрнула головой: хватит, никого там нет! Чуть поколебавшись, она открыла дверь. Лестница, конечно же, оказалась пуста. Налево гостевая комната со своей ванной, прямо детская и, собственно, сама лестница с деревянными, в альпийском стиле, перилами. Направо кабинет хозяина, соединённый со спальней. Они его не открывали. Её писака работал внизу, в огромной гостиной-студии, отделённой от кухни барной стойкой. Окна в пол, практически стеклянные стены, – этот дом не был крепостью, предназначенной выдерживать осады. Тем более что за домом приглядывали её друзья, приходившие позавчера в гости. Меньше ста метров вниз. И там был постоянный охранник. И камеры наблюдения. Только если где-то выбило пробки…
Ольга сделала шаг, другой в темноте. На лестницу не проникал даже свет луны. Зато гостиная внизу была им залита. Дорогая итальянская плитка полностью заглушала звук шагов, никаких скрипов и протяжных стонов деревянных половиц. Вот и выключатель. Она нажала его – лестница осталась погружённой в темноту. На полу её телефон. Дисплеем вверх, USB в розетке, но зарядка не идёт.
Всё электричество в доме умерло.
Лишь луна заглянула в окошко, чёткие неподвижные тени в бледном размазанном свете. Надо спуститься туда, в кухонных шкафчиках есть всё необходимое: и мощный фонарь, и налобные фонарики «Петцл», и даже свечи для романтического ужина.
«И великолепно наточенные кухонные ножи», – эта мысль пришла без спроса. Ольга стояла на верхней ступеньке лестницы, взявшись рукой за перила, и, похоже, поняла, что не так. Ночь была тихой, почти без ветра. И всё же неуловимо присутствовал какой-то странный и на грани слышимости звук внизу. Вроде бы в гостиной. Показалось? Или… вот только что снова?! Как будто… очень тихая беседа, игнорирующая сам факт неуместности таких бесед в чужом доме в гостиной, где нет света. Или ещё ниже, в гараже? Как ни комична подобная реакция, но Ольга сглотнула.
– Эй, слышишь, выбило пробки! Давай-ка, займись делом, лентяй! – крикнула она, понимая, что делает. Хотя о гастролёрах здесь давно и не слышали, возможно, воришка или сезонные рабочие решили поживиться чем-то во вроде бы пустующем доме на краю посёлка. И она давала им возможность уйти, одновременно предупреждая, что находится в доме не одна. Так шумом, хлопками в ладоши и болтовнёй распугивают дикое зверьё на лесных тропах. А может, и вправду в дом забрался дикий зверь, и это его приглушённое ворчание она слышала?
Ответа не последовало. Ольга смотрела вниз в гостиную, чуть наклонив голову. Её рот снова скривился. Сиротливое ощущение подкралось к сердцу: тревожный лунный свет и густая тень – с ней ведь что-то не так? Оказывается, какое-то время она это видела, но осознание стало приходить только сейчас. Тень от колонн… Сухой ком, который Ольга пыталась проглотить, вновь подступил к горлу. Их было две. Совершенно одинаковые стройные несущие колонны, которые уходили в высокий потолок, под крышу. И они должны были отбрасывать совершенно одинаковые тени. Теперь уже не сиротливое ощущение, а чьи-то холодные пальцы коснулись её сердца и легонько надавили на него.
Две тени должны были выглядеть одинаково. Но они отличались. Словно у одной в нижней части образовался уродливый нарост. Возможно, к колонне прислонили что-то объёмное, что-то высотой в человеческий рост. Ольгин взгляд застыл, а губы мгновенно высохли. Не было у них с собой ничего такого объёмного, но она всё ещё пыталась убедить себя, что это всего лишь неверное искажение в лживом лунном свете. А потом
(что это?!)
всё поменялось. Больше не гусиная кожа, а леденящая волна поднялась по Ольгиной спине. Потому что эта неправильная тень пришла в движение. Отделилась от колонны и медленно и бесшумно заскользила в её сторону. К нижним ступенькам лестницы.
– …Кто здесь?! – диким и каким-то болезненно-визгливым воплем сорвалось с Ольгиных губ.
Тень приближалась. И в самих её очертаниях, и в том, как она плыла, было что-то неправильное, невозможное.
– Я вооружена! – яростно выкрикнула Ольга. Но голос её захлебнулся, выдавая в угрозе жалкое отчаяние.
Тень уже почти достигла нижней ступеньки лестницы. Эта жаркая волна повторилась, буквально сковав ноги. Ольга так и стояла, застыв, словно схваченная металлическими оковами подступающего ужаса. Словно её воля тонула в чём-то ватном, болезненно-уродливом, вызывающем дурноту. И пространство вокруг тоже стало больным, рыхлым и искажённым, заразив её этой беспомощностью. Ольге следовало бы бежать, но всё уплывало куда-то, проваливалось в тоскливую безнадёгу, о которой она прежде не знала. И где-то, возможно, очень далеко,
(или прямо у ворот?)
послышался звук автомобильного двигателя и что-то ещё…
(насмешка?)
На миг тень остановилась. Качнулась в сторону от лестницы и снова остановилась, будто раздумывая, и стала возвращаться. Но этого мига Ольге хватило.
«Нож», – мелькнула обжигающая мысль. И это показалось спасением. Из дурной размытости реальность совсем чуть-чуть вернулась в привычные контуры.
С трудом Ольга отлепила от пола ставшую неимоверно тяжёлой ногу и сделала шаг назад. Тень как бы капризно дёрнулась и заскользила быстрее. Ольга начала делать следующий шаг, но теперь мгновение растянулось, и она смогла увидеть, как трансформировалась приближающаяся тень. Словно там, внизу, за ней действительно явился
(дикий зверь?)
не человек, не совсем человек, выбрался из своего логова, чтобы увести её в такое место, которого не сыскать на лицевой стороне Мира.
«Нож», – подумала Ольга. Большой швейцарский нож на все случаи жизни. Её писака всегда возил с собой свой любимый нож и почти никогда им не пользовался. Один раз, когда они устроили пикник на морских скалах, и понадобился штопор, и… вчера вечером.
«Яблоко. Вчера перед тем, как уйти, он нарезал мне яблоко».
– Лишь бы оставил его там, – прошептала она и бросилась в спальню, захлопнув за собой дверь.
Нож был там. Лежал на прикроватной тумбочке. Глаза уже привыкли к лунному свету, и она увидела, как серебряный лучик отразился от раскрытого лезвия. Услышала, как клацнули её зубы, и тихий, похожий на безумное ворчание, свой собственный голос:
– Венгеровская сталь… большой армейский нож… Иди, иди сюда, больная тварь.
Шаги, приглушённые шаги по лестнице, но теперь она могла их слышать, пусть и в собственном воображении. Шаги резонировали с её сердцебиением, оглушительным в этом подкрадывающемся безмолвии.
– Ну иди, иди, – прохрипела она громче. – Я не знаю, кто ты или что ты, но иди скорее!
Рука с выставленным вперёд лезвием ножа дрожала, почти ходила ходуном. Лоб, лицо и всё тело покрыла испарина, пропитанная отвратительным запахом страха. Ольгин взгляд сфокусировался на дверной ручке, и она не знала, сколько длилось это ожидание.
– Ну, скорей, больная тварь! – выдавила она. Волоски на спине, словно от статического электричества, тут же зашевелились, и что-то качнуло желудок. – Давай!
Дверная ручка, как и лезвие ножа, тускло отливали серебром. И что-то внутри неё отказывалось, не могло больше терпеть этого ожидания, выдерживать сосуществования с этим длящимся страхом. И она лишь прошептала:
– Иди!
Тишина, неподвижность. Но тишина какая-то густая, словно зверь в ночи принюхивается, раздумывает, решая, как ему быть. И он совсем рядом.
Горло всё высохло, она скосила взгляд на балконную дверь. Бежать… Высоко: ещё цокольный этаж, и дом стоит на склоне, в лучшем случае она сломает ноги, станет совсем беспомощной. Подпирать дверь чем-то бесполезно – открывается наружу.
Кричать! Звать на помощь – это его должно спугнуть. Разлепила ссохшиеся губы, что-то выдавила из себя и… её рот захлопнулся. Фонарик, свет от телефона бегает там по лестнице, у двери нет порожка, и фонарик видно… Игра сменилась? Зверь перестал видеть в ночи?! Кричать, потому что время на раздумья закончилось, – дверная ручка стала медленно поворачиваться вниз. Попыталась, глядя как заворожённая на движение ручки, – вышел какой-то слабый хрип. Но сейчас она наберёт полные лёгкие воздуха и крикнет изо всех сил, и бросится с ножом на эту тварь, что посмела прийти за ней в ночи, и будет бить её, бить, тоже изо всех сил…
Дверь открылась. Её сердце ухнуло. Кошмар застыл в дверях. Но… она не сразу поняла, что увидела. Контур человеческой фигуры и вот это, впереди… Свет фонарика отразился от стен, и сначала она различила его глаза, лицо и вот это, впереди – бог мой, лилии, цветы смерти.
– Ты? – её голос упал, и она снова комично сглотнула. И тут же пришла мысль, что ведь следователь Сухов подозревал его.
– Я. А… ты… – в его голосе растерянность, обескураженность, недоумение или что-то ещё, что намного хуже. Лилии… Это был он – её писака, и он сошёл с ума. А может, и был таким всегда. – Ты почему…
– Что у тебя в руках? – прервала она его страшным голосом. – Что у тебя в руках?!
Пауза, как будто он не понимает, о чём речь. И смешок. Или показалось? Букет лилий качнулся. И ответ:
– Цветы. Я выиграл.
Глава шестая
14. Ванга берёт след (первые результаты)
– Нифигашеньки не сходится, – пожаловалась она Свифту. – Понимаешь? Вообще ни фига.
Нахмурилась и опять потёрла виски. Свифт молчал, что, в общем-то, не должно удивлять, так как он был плюшевым щенком сенбернара, подаренным ей на день рождения Ксенией Суховой. Под симпатичной мордочкой на ошейнике Свифта крепился бочонок со швейцарским флагом, который был самой настоящей ёмкостью на 20 мл, и в нём сейчас плескался самый настоящий ром. Как тринадцатилетней девочке (а тогда Ксюхе исполнилось только тринадцать) пришёл на ум подобный подарок, трудно сказать. Но именно тогда, заговорщически переглянувшись, они подружились. В принципе, Ванга не особо любила детей, это мягко говоря, и уж тем более подростков. Но Ксения Сухова как-то обронила, что никогда не была ребёнком, сразу родилась взрослой, и в этом они оказались похожи.
– Ксюха-Ксюха-Ксюха, – пробормотала Ванга. – Что ж ты опять заготовила за сюрпризик?
Свифт смотрел на неё своими ласковыми, как живыми, глазами и, конечно, молчал. Она поднялась со стула и подумала, что сейчас снова станет курить. Вообще-то, она бросила и курила в моменты только самого сильного напряжения.
– Интеллектуального напряжения, понял? – бросила она Свифту и открыла кухонный шкафчик, где хранились сигареты. Так уж вышло, что последние почти два года эти самые пики были связаны у неё с делом Телефониста. Или Тропарёвского, что для неё давно стало одним и тем же.
Распечатала пачку сигарет, поднесла к носу и с наслаждением вдохнула запах:
– Я наркоман, – пожаловалась она Свифту. – А этот бомж что-то знает. Точнее, что-то видел.
Петрик не курил. И хоть уважал её право дымить, как «старая кочегарка», и поддерживал мысль, что эти сраные ноу-смокинг повсюду – наезд на свободу личности, Ванга всё же щадила его. Но сейчас Петрик помирился со своим Рудольфиком и отправился в двухнедельное путешествие, и она смогла спокойно поработать дома, подумать и покурить в одиночестве. Перед ней лежал лист бумаги с начертанными на нём квадратами, линиями, стрелками и какими-то только ей одной известными фигурками – схема, где Ванга систематизировала всё, что у них было на сегодня по Телефонисту. И проблема заключалась в том, что эта схема не работала. Вообще. Даже как одна из рабочих версий. Кружками Ванга обозначила эпизоды, наверняка связанные лишь с Тропарёвским, треугольниками – спорные моменты, квадратики достались Телефонисту, в том числе, его новому пришествию. Не работало. Даже на этом листе бумаги схема выглядела… безжизненной, что ли.
– По густой сети стрелок у нас ничего не движется, – констатировала она. Взглянула на Свифта и назидательно добавила: – Энергетические потоки – их нет. И нечего на меня так смотреть, ты ж не Сухов! Во всём жизнеспособном должна двигаться энергия, а её нет.
На самом деле, где-то в глубине души Сухов разделял её взгляды, это он так, больше для коллег и собственного морального здоровья подкалывал её. Все эти его шуточки про третий глаз и прочее… На самом деле, Сухов всё знал про собственную интуицию, «чуйку», вопрос лишь в словаре, наборе слов, которыми вы описываете одни и те же или схожие явления. И вот сейчас одно из слов, которые просились в схему, было довольно нелепое. И оно лезло в главный квадрат, крупнейший на нынешней схеме, обозначенный как «1 апреля», не в самое его сердце, где-то на периферии, но довольно назойливо. В центре, в сердце этого квадрата, была гильотина, отрубившая голову, звонок и видеоролик, присланный Сухову в 11:34 пополудни. Стрелки уходили к другому квадрату с бабой из секс-шопа, неоднократно опрошенным соседям, над ним нечто вроде облачка с пометками типа «Колёк ДР» и ярко выделенное слово «Бомжик». Названия чистящего средства в этой схеме не было.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
