Текст книги "Эдвард Мунк"

Автор книги: Рольф Стенерсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Когда женщина приехала, Мунк вытер пот и сказал:

– Вы никому ее не показывали? Пять тысяч, да. Пожалуйста, вот деньги. Дайте мне срок. Пожалуйста, уходите. Я не могу больше заниматься делами.

Прошло много месяцев, прежде чем он послал ей картину.

Об одном из крупнейших коллекционеров картин в Осло, прекрасном знатоке искусства, он сказал:

– Он никогда не приходит один. А с целой толпой. Идут косяком художники, рецензенты и сам Сёрен. А потом выходят в коридор и голосуют. У него только один голос. И голос получает та картина, которая нравится Сёрену. Они, наверно, голосуют до тех пор, пока не дойдут до той картины, которая нравится Сёрену.

Я предложил купить несколько картин, но Мунк не хотел продавать. Это были зимний пейзаж и картина, которую он назвал «Готская девушка». Рано утром он пришел ко мне. В гостиной у меня висели четыре его картины и две – Карстена. Мунк сказал, что картины висят плохо. Мы сняли все картины и повесили четыре его.

– Теперь поедем ко мне и возьмем зимний пейзаж и «Готскую девушку».

Эти картины я получил в подарок. Мунк ничего не хотел за них взять.

– Нет, они так хорошо здесь висят, но обещайте найти хорошее место для картин Карстена, которые мы сняли.

Рождественским ранним утром он позвонил. Открывшей ему горничной сказал:

– Я старый бедный художник, хочу продать маленькую картину. Как вы думаете, захочет ли кто-нибудь в доме взглянуть на нее?

На картине была изображена собака. Я давно пытался ее купить. И вот я ее получил.

Вскоре после того, как стало известно, какие знаменитые художники будут расписывать ратушу, в Осло к Мунку пришел один старый житель Осло.

– Здравствуйте, Мунк. Мне очень жаль, что не вам поручили роспись ратуши.

Мунк не ответил. Тогда он похлопал Мунка по плечу и сказал:

– Я приду к вам как-нибудь в воскресенье и куплю картину.

– А вы уверены, что деревенская лавочка будет открыта, – ответил Мунк.

Когда гость ушел, Мунк сказал:

– Это он закрыл вид с улицы Карла Юхана на море.

Как-то, когда я был у него. Мунк сказал:

– Мне давно хотелось устроить выставку цветных рисунков. Я не хочу их продавать, но мне хочется вставить их в рамки и повесить, Можете вы это сделать?

Я это сделал. Всего было больше сорока рисунков. Увидев, как они развешаны, Мунк сказал:

– Они здесь хорошо висят. Если вы мне дадите по сто пятьдесят крон за каждый, я их продам.

Для Мунка было чрезвычайно важно, чтобы проданные им картины были хорошо развешаны. Об одной картине, которая у меня висела особенно удачно, он сказал:

– Ее нельзя отделять от дома. Здесь она – дома.

Однажды он сказал:

– Я видел одну из моих картин, которая висела вместе с картинами Ван-Гога и Гогена. Это было в одном из залов в Дрездене. Я долго стоял и смотрел на эту стену. И должен сказать, что моя картина висит хорошо, не падает.

В 1921 году Мунк написал для меня новый вариант «Танца жизни». Я часто бывал у него, когда он работал над картиной. Однажды, желая положить синюю краску, он взял на кисть коричневую, и там, где должно было быть море, появилась коричневая черта. Мунк бросил кисть:

– Картина испорчена. Пришлите мне завтра новый холст. Последите, чтобы размер был тот же.

– А вы не можете замазать это пятно?

– Я никогда не замазываю.

– А счистить ножом?

– Нет. Ножом я более не пользуюсь. Картина испорчена.

Он надел пальто и шляпу, чтобы проводить меня. И у ворот сказал:

– Может быть, я нарисую там маленькую веточку. Да. Пойду сейчас и сделаю веточку.

Когда картина была готова, Мунк спросил, как она мне нравится.

Картина мне нравилась.

– Вам не кажется, что эта веточка ее портит?

Старый друг Мунка, критик-искусствовед Яппе Нильссен, похвалил картину.

– Видишь, я нарисовал маленькую веточку на этом дереве, по-твоему, она не портит картину?

– Нет, почему она может испортить?

Когда он ушел, Мунк сказал:

– Бедный Яппе, он – человек конченый.

Много лет спустя Мунк пришел ко мне в воскресенье утром. Он нервничал. Ходил по комнате взад и вперед. Я стал ходить за ним. Вдруг он сказал:

– А вы не можете сесть? Вы всегда так ходите?

Я сел, и Мунк сел. Сел спиной к стене, на которой висела картина «Танец жизни». Я смотрел на него.

– Что-нибудь с галстуком? Почему вы на меня так смотрите?

Я перевел взгляд на стену за его спиной.

– Ах, вы смотрите на эту проклятую ветку? Разве я не сказал вам, чтобы вы купили мне новый холст?

Директору и совладельцу одного из крупнейших предприятий в Осло исполнилось шестьдесят лет. Это было в 1930-х годах. Члены правления решили подарить ему картину Мунка. Пришли ко мне и попросили выбрать большую картину. На другой день после вручения подарка, к Экелю подошел человек с тележкой. Мунк вышел. На тележке лежала картина, купленная членами правления предприятия.

Мунк замахал руками, посмотрел на меня и сказал:

– Если я купил ботинки сестре, а они ей не понравились, может ли она их отдать и получить взамен деньги?

– Нет.

– Вот видите. Для нас – художников – существуют другие законы. Недостаточно, чтобы картина нравилась тому, кто ее покупает. Она должна нравиться и тому, кому ее дарят.

Вскоре после этого один богатый помещик захотел купить картину. Мунк спросил:

– Вы не собираетесь ее подарить?

– Да, это будет подарок моей жене.

– А у нее есть тележка?

Яппе Нильссен в газете «Дагбладет» написал убийственную статью о выставке одного молодого художника. Мунк позвонил ему:

– Что с тобой, Яппе? Почему ты так пишешь?

Яппе спросил, видел ли Мунк выставку.

– Нет, я ее не видел, но я знаю, что никто не имеет права позорить художника. Если ты чего-то не понимаешь, или тебе что-то не нравится, ты должен писать так:

«Я ничего не понимаю в этих картинах», или «Эти картины ничего мне не дали». Неужели моя судьба ничему тебя не научила?

– Ты хочешь, чтобы я перестал писать?

– Нет, ты хорошо пишешь о картинах, которые тебе нравятся.

– Не могу же я писать только о тебе.

– А иконы тебе не нравятся? Пиши об иконах.

Мунк очень хорошо помнил все свои картины и пытался быть в курсе того, где они находятся.

В последние годы он чаще всего делал несколько вариантов одной и той же картины и не любил продавать ту картину, которая ему нравилась больше других.

– Это относится к «Фризу жизни». Я не могу продать.

Если Мунк всегда старался помочь тем, кто покупал у него, в его молодые годы, то он мало интересовался теми, кто покупал у него в поздние годы. В 1930-х годах он позвонил богатому норвежскому судовладельцу, купившему у него картину за тридцать тысяч. Мунк хотел на время одолжить картину. Он тосковал по ней и сказал, что напишет вторую такую же для своего собрания. Судовладелец ответил:

– Вы можете приходить смотреть на нее в любое время.

Мунк был недоволен ответом.

– Вы же купили не кирпич. Это моя картина. Вы купили только право заботиться о ней. Поэтому я и получил от вас так много денег. Иначе вам не было бы интересно заботиться о ней.

Один бергенский судовладелец заказал портрет дочери.

Мунк написал ее, но судовладелец не захотел брать портрет.

– Она выглядит ужасно, – сказал он.

– Да, – ответил Мунк. – Она и некрасивая и злая. Но разве картина не хороша?

Мунк часто позволял критикам и торговцам картинами давать названия его картинам. Ему нравился их книжный характер – «Комната умирающего», «Два человека», «Встреча», «Поцелуй», «Море любви», «Танец жизни», «Утешение», «Вампир», «Смерть Марата», «Пепел» и т. д.

У многих из его картин множество разных названий. Картину, называвшуюся «Любящая женщина» и «Зачатие», Енс Тиис протащил в Национальную галерею Осло под названием «Мадонна». Если бы ее назвали «Клеопатрой», Мунк не возражал бы. У картины должно быть имя. Недостаточно писать «Картина в красных тонах» или «Голубой пейзаж».

Однажды мы вместе осмотрели выставку, которую ему предстояло открыть. Я увидел литографию женской головы и спросил Мунка, кто это.

– Не помню, как ее звали, – ответил он. – Помню, что у нее было тонкое лицо. Старинный дворянский род.

– Можно назвать картину «Графиня»?

– Да, можно. Я хорошо ее помню. Она была хозяйкой публичного дома в Любеке. Возможно, она была графиней.

ЦЕНЫ И СОБРАНИЯ КАРТИН

Наиболее известна картина Эдварда Мунка «Больная девочка». Эту картину он писал по меньшей мере шесть лет. Все полотна одинаковы по размеру, но по мазкам и краскам отличны друг от друга. Первое, написанное в 1886 году, находится в Национальной галерее в Осло. Оно выглядит более серым. Картина, написанная в 1896 году, сначала висела в галерее в Осло, но позже была заменена созданной в 1886 году. Теперь она находится в Художественном музее в Гётеборге. Третья – в Тильской галерее в Стокгольме. Она написана в 1906 году. Четвертая – в Художественной галерее в Дрездене. Пятый и шестой варианты хранились у самого Мунка. На одном дата – 1926 год, но, по-моему, он создан несколькими годами раньше. Мне кажется, что одну картину он написал в 1916 году, другую – в 1926 году и еще одну в 1936 году. Может быть, он писал «Больную девочку» каждые десять лет, чтобы следить за своим ростом художника. Это на него похоже. Я видел только шесть вариантов. Пола Гоген считает, что их восемь.

Пятый вариант, написанный, возможно, в 1916 году, был продан норвежскому покупателю за пятьдесят тысяч крон. До 1937 года это была самая высокая цена за картину норвежского художника. Но вскоре Мунк обменял его на две другие картины. Очевидно, он написал шестой вариант сразу же после того, как продал пятый. Он хотел иметь эту картину у себя.

Большую картину «Весна», находящуюся теперь в Национальной галерее в Осло, Мунк написал в 1889 году и сразу же продал за сто крон. Купил его друг, позже главный врач Дедихен. Но и эта сделка не состоялась. Дедихен не взял картины. Портрет Ханса Йегера Мунк хотел продать за шесть крон. Он был им недоволен, и в 1889 году, когда он его закончил, услышав, как его хвалят два его друга Сигурд Бёдкер и Яппе Нильссен, Мунк сказал:

– Дайте мне денег на краски и новый холст и берите портрет. Дайте мне шесть крон.

Друзья не купили.

Мунка злило, что директор Енс Тиис, так много для него сделавший, особенно хвалит именно этот портрет. По краскам он напоминал картины Кристиана Крога.

– Я не хочу, чтобы этот портрет висел в Национальной галерее. Его мог бы написать Крог. Любой мог его написать.

Возможно, он был недоволен тем, как он изобразил Йегера. Он написал его сидящим за своим постоянным столиком в ресторане, усталым, опустошенным. Таким многие видели Ханса Йегера, Но Мунку, наверно, не хотелось, чтобы зрители думали – таким он помнит своего друга, гуманиста, искателя Ханса Йегера.

– Ханс Йегер – один из лучших людей, которых я встречал. Он был честен.

До сорока с лишним лет Мунк с трудом продавал свои картины. Ему удавалось получить несколько сот крон за ранние работы, но «Фриз жизни» и картины, написанные им в лучшие годы, продать было трудно. Однако даже в те времена, когда ему бывало очень трудно, ему никогда и в голову не проходило писать так, как этого хотелось покупателям. После 1908 года, когда он изменил манеру письма и краски, он заметил то же самое. Находились покупатели его мрачных картин, но ему было трудно продать те картины, которые он писал теперь. Даже когда он стал художником с мировым именем, покупались в основном его ранние произведения. Он не получал и половины за свои поздние картины. Поэтому он всегда немного колебался, ставя на них дату. В последние годы случалось, что он делал несколько штрихов на картинах, стоявших у него годами, и говорил, что он только что их написал. А на картинах, созданных в период 1930–1940 годов, он ставил даты на 10–15 лет раньше.

– Да, да я написал эту картину сейчас, но она уже давно существовала у меня в голове. Эскиз к ней я сделал, может быть, двадцать лет тому назад. У меня до сих пор не было времени, чтобы ее закончить. На ней нужно поставить дату 1906–1908.

Мунку долго приходилось туго с деньгами. Однажды друг попросил его написать портрет с только что умершего родственника и предложил за это десять крон.

– Поверьте, это было страшно. Я боялся, что покойник пошевелится, скажет что-то. А что мне ему ответить? Мне нужны были десять крон.

На похоронах брата Мунка один из его родственников сказал художнику:

– Почему ты не пишешь так, как хотят покупатели? Я знаю, ты можешь писать именно так. Это плохо с твоей стороны, Эдвард. Нам так трудно живется.

Лишь после 1908 года открылся большой рынок для его картин и цены на них беспрерывно росли. Ценитель и знаток искусства, швед из еврейского рода, директор банка Эрнест Тиль одним махом поднял цены в Стокгольме. В 1906 году, когда Мунк был беден, близок к нервному заболеванию, Тиль купил шесть картин Мунка и свыше пятидесяти литографий. Платил по-княжески. За свой портрет, написанный Мунком, он дал шесть тысяч крон! На портрете Тиль стоит, сложив руки на груди, южный князь, одетый по-северному.

В 1908 году Мунк продал пять картин в галерею в Осло за десять тысяч крон. Он сказал, что хочет за них тридцать тысяч, и благодаря Тилю в галерее сочли, что купили их очень дешево – за десять тысяч, Мунк стал получать большие суммы и за литографии. В 1911 году цветная литография «Больная девочка» была продана за тысячу двести крон.

До первой мировой войны Мунк продавал главным образом немецким коллекционерам, а во время войны у него был большой рынок в Скандинавии. Покупали главным образом норвежские судовладельцы.

В период 1916–1920 годов Мунк получал до тридцати тысяч за небольшую картину маслом. Он продал несколько тысяч литографий и получил от ста до трехсот крон за каждую. Цены на те литографии, которые он не хотел продавать в большом количестве, поднимались до астрономических размеров. «Больная девочка» в 1920 году была продана за четыре тысячи крон. В годы 1916–1920 он ежегодно продавал на четыреста тысяч крон.

Мунк охотно продавал литографии, но следил за тем, чтобы их было не больше, чем может поглотить рынок. Большинство литографий и офортов он печатал в количестве ста штук. Он сделал несколько вариантов «Больной девочки» и «Мадонны» и по сотне литографий с каждого варианта. В противоположность большинству художников Мунк не вел счета оттискам. Всего имеется, наверно, свыше пятидесяти тысяч оттисков Мунка. Почти тридцать тысяч было продано в Германию. Цены на его ранние литографии поднялись до трех-четырех тысяч крон. У него самого осталось их так мало, что он не хотел продавать больше.

Мунк никогда не занимался тем, что называется бизнесом. Он никогда не приобретал акций. Считал ниже своего достоинства заниматься денежными делами, не любил ни покупать, ни продавать. И все-таки он прекрасно разбирался в деньгах. В конце концов он стал специалистом по продаже картин. Покупатель чувствовал, что ему оказывают милость. Мунк говорил ему, что и не нуждается и не любит продавать, а это было истинной правдой. Если кто-либо хотел купить его картину, сам Мунк неохотно называл цену. Предпочитал, чтобы это делал покупатель. Если ему предлагали мало, он говорил, что не хочет продавать. Если же покупатель давал хорошую цену, Мунк говорил:

– У вас деньги при себе? Если вы хотите столько заплатить, берите картину.

Деньги, не считая, засовывал в карман.

– Я, наверно, потерял не одну тысячу на том, что не считаю денег. Но я не могу этого делать, во всяком случае, когда на меня смотрят.

Обычно он ставил свое имя на картине только при продаже. Я видел слезы у него на глазах, когда он подписывал одну картину.

– Теперь она от меня уходит. Я, наверно, никогда ее больше не увижу.

В последние годы он даже не показывал свои картины. Брал две-три, из которых покупатель мог выбрать.

– Я не хочу, чтобы люди тут ходили и выбирали, что им хочется. Я не могу оставаться ни с чем. Я продал слишком много. Скоро я не смогу писать. Я продал картины, которые мне нужно писать.

За последние годы из десяти картин Мунк едва ли считал возможным продать одну. Он не желал и обмениваться картинами. Когда у датского художника Виллумсена [23]23
  Енс Фердинанд Виллумсен (1863–1958) – датский художник, тяготевший к символизму, один из создателей салона «Свободная выставка».


[Закрыть], была большая выставка в Осло, он написал Мунку с предложением выбрать одну из его картин и взамен прислать свою. Мунк не ответил.

Виллумсен написал снова, предложил две свои картины за одну Мунка. Мунк и на этот раз не ответил.

Случалось, что Мунк вообще не вскрывал полученных писем. Получив много писем, он вскрывал только одно, показавшееся ему «приятным». Поэтому многие счета не оплачивались вовремя, газ и электричество выключались.

Мунк дарил картины, и всегда хорошие. А если кто-нибудь продавал полученную от него в подарок картину, он очень расстраивался.

– Разве он не мог продать что-нибудь другое? Старую одежду? Врачи говорят, что люди слишком много едят, не обязательно обедать каждый день. Я чувствую себя лучше всего, когда ем мало. Неужели он действительно продал мою картину?

В результате денежного кризиса, наступившего осенью 1920 года, Мунку трудно было получать прежние цены. Да и, считаясь с теми, кто раньше покупал у него картины по высоким ценам, Мунк после 1920 года продал всего несколько картин. И сравнительно мало литографий. В те годы он получал за картину, написанную маслом, от пяти до десяти тысяч и от ста до трехсот крон за литографию. Он обещал торговцу картинами Кассиреру в Берлине, купившему большое собрание его литографий, не продавать своих ранних оттисков. Некоторые из них Мунк в 1930-х годах сделал в цвете. Всего несколько сот. Они необычайно хороши. Он довольно редко писал акварелью или цветными карандашами. Это удивительно. Он с особенной легкостью достигал волшебных результатов несколькими штрихами и мазками.

Цены, которые Мунк получал за свои оттиски, не зависели от тиража. Можно почти сказать – наоборот. На оттиски с деревянных досок, которые печатаются наименьшим тиражом, цены были самые низкие. Больше всего платили за «Поцелуй». В 1939 году он был продан за пятьсот крон. Из офортов больше всего ценилась «Больная девочка с пейзажем» – в девятьсот крон. Офорт «Поцелуй» стоил шестьсот крон. Литографии, которые часто по размеру больше гравюр на дереве и офортов, стоили в 1939 году от ста до шестисот крон. На большой распродаже в Осло в 1930-х годах рисунок для литографии был продан на пятьдесят крон дешевле самой литографии. В продаже мало рисунков Мунка. Покупают больше его литографии, чем рисунки. Это объясняется тем, что очень мало кто коллекционирует рисунки Мунка, но многие тысячи собирают его литографии. Из литографий наибольшим спросом пользуются «Стриндберг» и один из автопортретов. Они стоят от шестисот до девятисот крон. Цветная литография «Больная девочка» имеется в четырех вариантах – красном, синем, желтом и черном, и каждый стоит сто крон. За цветной оттиск «Мадонны», который существует в трех вариантах и тираж которого не менее двухсот пятидесяти экземпляров, платили по тысяче двести крон. За цветную литографию «Вампир», которая имеется и без красок, давали девятьсот крон. Цветные гравюры на дереве «Мать и дочь на берегу» и «В лесу» стоили семьсот-восемьсот крон.

Мунк продал так много этих оттисков, что больше продавать не хотел. Их можно было купить только на рынке. В магазинах Осло всегда имеются оттиски Мунка, и крупнейшие торговцы художественными изделиями покупают все, что им попадается, как только находят цены низкими. За границу идет небольшой, но постоянный поток литографий Мунка. Из Германии, где раньше Мунк имел наилучший сбыт, в годы перед второй мировой войной поступало большое количество оттисков. Большинство от немецких евреев, которые были вынуждены продавать. Из немецких собраний в те годы также были проданы лучшие картины Мунка. Большинство в Норвегию, часть в Швейцарию, Данию и Швецию. Во время войны эти распродажи из Германии прекратились. Банды гитлеровцев нашли более легкий способ добывать деньги, конфискуя их в банках.

Оттиски, которых у Мунка было много, торговцы художественными изделиями могли купить по цене от ста до двухсот крон за экземпляр. Мунк горько сожалел о том, что в свое время продал право выпуска на несколько литографий и одну акварель двум германским издательствам. Они напечатали тысячи экземпляров. На них нет имени Мунка, и поэтому их продажная цена не превышает нескольких крон. Они имеются также в нескольких книгах о Мунке. Часто эти литографии вырывают из книг, вставляют в рамы и продают во много раз дороже самих книг.

Камни и доски для своих оттисков Мунк держал в погребе в Экелю. Большинство он уничтожил. Два камня были украдены. Акварель, на которую имело право немецкое издательство, была мастерски размножена. Это обнаженная женщина на коленях в красных, синих и желтых тонах размером примерно 30х40 см. На самой картине карандашная подпись Мунка. Подпись тоже скопирована. Поэтому оттиск производит впечатление картины, подписанной художником. На одном из украденных камней изображен нагой мужчина и поясной портрет женщины. Несколько медных пластинок для литографий он или потерял, или отдал.

Мунк написал не меньше двух тысяч картин маслом, но пока никто еще не знает, сколько создано им картин акварелью или цветными карандашами. Кроме того, он сделал более пяти тысяч рисунков и эскизов и свыше пятидесяти тысяч оттисков. Около восьмисот сюжетов. Общая продажная стоимость его произведений по ценам 1939 года составляла не менее двадцати пяти миллионов крон. Но Мунк получил за проданные им картины всего два миллиона. До 1916 года он продал лишь на несколько сот тысяч крон, а после 1920 года – на сумму триста-четыреста тысяч крон. В последние годы жизни он мог бы продать на много миллионов, но он не хотел продавать больше того, что ему требовалось на жизнь. Он продавал картины только в первые месяцы года. Продав три-четыре картины, он говорил:

– Ну, слава богу, на этот год с продажей покончено. Это ужасно, что художник вынужден продавать. Я бы хотел иметь столько денег, чтобы спокойно работать и иметь помещение для моих картин. Я не Вигеланн. Я вынужден продавать, чтобы жить.

Он обижался, если его называли богатым человеком.

– Богачи крадут у общества. Богач, подающий милостыню, крадет вдвойне. Он крадет еще и сердце.

– Я продал не так много, – сказал он как-то. – Сначала я получал так мало за свои картины, что не было смысла продавать. А теперь получаю так много, что не нужно продавать.

Ему удалось сохранить у себя большинство своих лучших произведений. После его смерти город Осло унаследовал 1008 картин, написанных маслом. Эти картины были оценены в четыре с половиной миллиона крон, но в 1944 году стоили вдвое больше. Кроме того, город получил 4443 рисунка и 15 391 оттиск. У самого Мунка было 378 различных литографий, 188 офортов и 148 гравюр. Город получил право продать десять из его последних оттисков. Его сестра Ингер получила сто оттисков и сто тысяч крон. Племянница – сорок тысяч крон и нуждающиеся художники – тридцать тысяч крон. Помимо трех усадеб и государственных бумаг у него в банке было пятьдесят тысяч крон и в ящике лежало девяносто тысяч тысячными купюрами. Единственными ценными вещами из его имущества были часы с боем и зеркало. Обе эти вещи были оценены в тысячу крон. В ящике, где лежали деньги, находились и три драгоценности – орден св. Улафа, орден Почетного легиона и дешевые карманные часы на шнурке от ботинок.

Самое лучшее собрание картин после собрания самого Мунка находится в Национальной галерее Осло. Галерея обладает пятьюдесятью картинами маслом и несколькими сотнями оттисков. Помимо основных произведений – таких, как «Больная девочка», «Весна», «На другой день», «Переходный возраст», – в галерее находятся «Мадонна», «Пепел», «Крик», «Смерть в больничной палате», «Танец жизни», «Мать и дочь на берегу» и множество прекрасных зимних пейзажей. Кроме того, в галерее имеется великолепный автопортрет Мунка, написанный в 1906 году, и портрет сестры Ингер. Затем картины «Немец», «Француз», портрет доктора Якобсона. Все они написаны до 1910 года. Большинство из них галерея купила по рекомендации Енса Тииса, некоторые получены в дар от норвежских коллекционеров. Особенно много в галерее ранних картин Мунка. После того как Кристиан Мустад передал галерее свое великолепное собрание картин Мунка, там имеются и несколько лучших картин, написанных Мунком в последние годы жизни. Следует особенно назвать «Мужчину на капустном поле» и автопортрет «Больной испанкой». Но в галерее мало акварелей и пастелей.

Третье по величине собрание картин Мунка, созданное в 1936 году, находится в Акере. Там тридцать картин в масле, большинство относящихся к поздним годам. Особенно много цветных оттисков и акварелей, свыше четырехсот литографий.

Четвертое крупное собрание картин Мунка принадлежит торговцу Расмусу Мейеру в Бергене.

Пятое – Эрнсту Тилю в Стокгольме. Тиль был другом Ницше и купил большой и странный написанный Мунком портрет этого мечтателя, искателя и поэта, именем которого так часто злоупотребляли. По линиям этот портрет Ницше напоминает картину «Крик». Кажется, что пейзаж вихрем крутится вокруг Ницше.

Немцы, большинство еврейского происхождения, покупали картины Мунка задолго до того, как для них открылся рынок в Норвегии. Среди первых покупателей картин Мунка – доктор Макс Линде, король театра Макс Рейнгардт, издатели Пауль и Бруно Кассиреры, торговец и государственный деятель Вальтер Ратенау. Первым крупным собирателем картин Мунка в Норвегии был фабрикант Улаф Скоу. Он передал картины Мунка в Национальную галерею в Осло.

Позже в Германии появились еще три покупателя, также евреи – торговец из Гамбурга Артур Гольдштейн, промышленный магнат Гуго Стиннес и актер Моисси. Ратенау, Гольдштейн и Стиннес покупали главным образом литографии Мунка. В течение многих лет они покупали оттиски всего, что он писал. Собрание Гуго Стиннеса было позже продано в разные руки.

В Германии и Австрии имеются сотни картин Мунка и тысячи его литографий. Они распылены по множеству собраний. В Швеции, Дании и Швейцарии также много картин Мунка. Во Франции, Англии и Америке – по нескольку картин и по нескольку сот оттисков. Картины Мунка продавались в Чехословакию, Россию, Южную Африку, Индию и Японию.

Три крупнейших собрания картин Мунка находятся в Осло и его окрестностях. Но они никогда не будут объединены в одно целое. Мунк хотел, чтобы его собрание находилось в специальном здании.

– Если мои картины попадут в галерею, где висят произведения и других художников, то они будут зависеть от вкусов, которые воцарятся в будущем. Может, появится директор, правление, которым они не понравятся. Их могут продать, а что еще хуже – забросить на чердак. И, кроме того, я не хочу, чтобы все мои картины находились под одной крышей или в зданиях, близко расположенных друг к другу. Я боюсь пожара и бомб. Я не хочу стать легендой. Может быть, я бы и выиграл от этого. Но не хочу. У меня нет детей. Только картины.