Текст книги "Ведьмак (пародия)"
Автор книги: Rokhan Rider
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
–Как делы, папик?-спросила Цири, сплевывая на паркет сквозь фиксы и изо всех сил стараясь произвести впечатление особо приятной и интеллигентной марухи.
Ответом ей был еще один безразличный тяжкий вздох. Но ведьмачка чувствовала необходимость прервать неловкое молчание:
–Давай знакомиться, что ль,-сказала она,-Я Цири, чалюсь здесь по бакланской статье.
–Цирилла Фиона Эленн Рианон, Дитя Предназначения, принцесса Цинтры,-обращаясь куда-то в пространство, произнес король,-Имя приплода должно быть составлено из имен его производителей. Если меня зовут Протуберон, а ее Цирилла, значит, нашу дочь будут звать Протуберилла...
Ведьмачка виновато потрогала в кармане золотые часики Акваллак'ха. Король об этом узнал и сердится?
–Да ладна те, папаша,-примирительно сказала разбойница, стараясь, насколько могла, избегать воровского сленга,-Ну, увела я у того козла его котлы, так ведь он все равно говорил, что время для эльфов не имеет значения! А если для народа Ольх не существует времени, нафига тогда вам приборы, которые его измеряют?
Видя, что повелитель ольховых эльфов по-прежнему не удостаивает ее вниманием, Цири предложила:
–Может, банк метнем по случаю знакомства? Я меч поставлю, а ты – гайки свои с брюликами...
Играть в карты король не пожелал, зато равнодушно указал рукой на шахматный столик. Цири закусила губу: шахмат она не любила, так как невозможно было спрятать в рукаве десяток лишних ферзей. Народ Ольх получил свое название потому, что его представители по умственному развитию весьма напоминали ольховые пеньки. Но рядом с испорченными подростками, сбежавшими из колонии для несовершеннолетних, эльфы Aen Elle приятно наслаждались своим культурным превосходством. Король Протуберон десять раз в течение пяти минут поставил Цири детский мат, после чего медленно дотащился до ложа, покрытого норковыми шкурками, и возлег на него прямо в обуви, не потрудившись даже снять скафандр.
–Ох!-печально простонал правитель Aen Elle.
"Старпер, впавший в маразм,"-подумала Цири,-"Вот шнягу впарили!" Уязвленная до глубины души тем, что ее женскую привлекательность так низко оценили, ведьмачка стала искать застежки на монаршем скафандре. Ей совсем не улыбалось проторчать в королевстве Ольх всю жизнь! Но вот беда, с космической амуницией Цири дел никогда не имела, а потому за полчаса возни ей удалось всего лишь стащить с "астронавта" перчатки. Протуберон с презрительно-усталой миной валялся на кровати и выказывал любовного пыла не более, чем дохлая черепаха.
–Начальник,-бубнила вспотевшая от стараний Цири,-Я на это не подписывалась! Ты меня за кого держишь?! Как я могу свою часть договора исполнять, если у тя лепень замурованный, и шкары железные?!..
Внезапно король Ольх патетическим жестом оттолкнул ее от себя, встал и начал ходить по комнате, ломя руки:
–Оооо!-отчаянно завыл он,-Коня можно подвести к воде, но нельзя заставить его пить! Я, великий Протуберон Муркоптах, должен осквернить себя объятиями этой маленькой вульгарной, невежественной Dh'oine с ее фиксами, шрамами, тюремными клопами и разбойничьим жаргоном! Как я могу исполнять свой долг, если в ней ничего не осталось от прекрасной эльфки Лары Доррен?! Золотой самородок в куче перегноя, жемчужина в свином навозе! Ооооооо! Но ради королевства Ольх, ради заточенных в ее мире эльфов Aen Seidhe я обязан совершить это! И как мне ни противно, я готов!
Одев на нос прищепку для белья, чтобы не ощущать человеческого запаха, несчастный король решительно потянулся за "Виагрой". Цири несколько секунд стояла с открытым ртом. Для ее самолюбия это было уже слишком. Придя в себя, она набрала полную грудь воздуха и пронзительно заорала:
–Ах ты, чушок запомоенный!! На кого батон крошишь, чертила?! Привяжи метлу, пока я тебе рога не поотшибала! Я, что ль, по своей воле сюда пришла?! Завалю козла!!
В короля Ольх полетели золотой ночной горшок и увесистая фарфоровая ваза. Протуберон поспешно укрылся за спинкой кровати, с ужасом наблюдая, как беснующаяся Цири выкидывает в окно коробки с "Виагрой".
–Да я к тебе, ушлепок, близко теперь не подойду!! Петух-чемпион породы! Вот вам всем! Вот и вот!-упаковки лекарства одна за другой вылетали на улицу.
–Опомнись, Детская Неожиданность!-проблеял, заикаясь с перепугу, старый монарх с прищепкой на носу. Левой пяткой он отчаянно пытался дотянуться до кнопки экстренного вызова.
–Я Дитя Неожиданность,-зловещим голосом поправила Цири,-Щас ты у меня за базар ответишь, клоун дешевый!
На спинку кровати с грохотом обрушилась алебастровая статуя Лары Доррен аер Шиадаль. Король жалобно пискнул под обломками. Разъяренная Цири выскочила в окно и помчалась прочь. Скорей, скорей отсюда! Может быть, все-таки удастся бежать с этой идиотской фермы по разведению Владычиц Миров и агрессивных Предназначений! Вдруг чья-то сильная рука властно схватила разбойницу за плечо. Цири попыталась вырваться, но это было непросто, ибо ее держал Эредин Бреак Гласс.
–Отвали, красноперый!-зашипела беглянка, безуспешно пытаясь его лягнуть.
–Пойдем со мной,-самоуверенно приказал Красный Всадник.
Ведьмачке ничего не оставалось, как подчиниться. Их окружал дикий лес, полный старых деревьев. В лесу пахло полынью, шалфеем и крапивой, от Эредина – перловой солдатской кашей и несвежей гимнастеркой, а от перепуганной Цири вдобавок несло планом. В тени большого куста дикой сирени неожиданно нарисовалась беседка, увитая плющом и традесканцией. Эльф завел ведьмачку внутрь. Первое, что увидела Цири, была большая раскладушка, накрытая пыльным солдатским спальником.
–Слушай меня, дщерь Лары Доррен!-торжественно провозгласил Эредин, потрясая баобабом на шлеме и улыбаясь ужасными зубами,-Наш престарелый король ни к черту не годится.
–Я заметила,-согласилась Цири, соображая, как бы смыться.
–Зато я!! Я безжалостен, самолюбив и решителен. Я знаю, что тот, кто обладает королевой, обладает и королевством. Я не напрасно дежурил под окном и съел всю королевскую "Виагру"! Поэтому именно со мной ты должна, Ziriael, положить на этой раскладушке начало государственному перевороту!
–Карауууууууууууул!-басом заревела Цири и ломанулась в стену беседки.
Ведьмачка вылетела наружу под треск дерева, в сопровождении облака сосновых щепок; беседка рухнула на зазевавшегося ухажера. Юная разбойница что было сил бросилась удирать от страшного места, но едва она выбежала из леса, как увидала, что навстречу ей уже скачет отряд Aen Elle во главе с Акваллак'хом. Цири обернулась: сзади ее преследовал откопавшийся Эредин. Цири орала, петляя по полю, словно мартовский заяц, но обожравшийся "Виагры" Красный Всадник резво настигал ее, таща за собой по ухабам усаженную репьями походную койку. Внезапно что-то тяжелое толкнуло ведьмачку в бок. Это был плюшевый пуфик, наколотый на рог единорога. Из-за камней без единого звука вышел чудесный зверь зеленой масти и сейчас решительно пробовал Цири на прочность сиреневым пуфиком.
–Я вырос, Звездоокая,-прозвучало у нее в голове,-Тогда, в пустыне, я не знал, как себя вести. Теперь знаю. Мои собратья объяснили мне, что правила хорошего тона для единорогов включают ежедневные набеги на фазенды презренных ольховых эльфов.
–Конек? Иуарраквакс?-радостно ахнула Цири, все еще отбиваясь от пуфика.
Перепутать Квакса было нельзя ни с кем: он был незаконнорожденным потомком единорожихи и древесной квакши, поэтому появился на свет зеленым, склизким и пупырчатым. Ничего удивительного не было в том, что отец-квакша дал ему такое имя. Откуда ни возьмись показалось целое стадо единорогов. На рогах у них болтались обломки эльфийской мебели, куски штор, торшеров и гобеленов. Самый печальный вид имел зверь, чей рог прочно застрял в мраморном унитазе. Недолго думая, он двинул этим унитазом Эредина по баобабу, и Красный Всадник, матерясь и гремя раскладушкой, улетел далеко в кусты.
–Мы хотим помочь тебе убежать, Звездоокая!-услыхала разбойница мысли коней-телепатов.
Повторять предложение не пришлось. Через секунду Цири уже мчалась во весь опор, сидя на спине пупырчатого Иуарраквакса. Девушка очень надеялась, что не подцепит от него бородавок. Сначала они удирали лесом, потом по степи, густо изрезанной оврагами и впадинами. Гремел гром, сверкали молнии, отражаясь в мраморном унитазе на роге печального единорога. Иуарраквакс завез Цири в одну из впадин.
–Я должен тебе кое-что показать. Так приказали Старшие.
Цири посмотрела под ноги. Вокруг нее было море костей. Овраг был гигантской братской могилой.
–Видишь?-спросил лягушкообразный единорожек.
Цири смутилась и покраснела:
–Ну да, Квакуша, когда мы с пацанами ходили на дело, то, бывало, слегка увлекались. А че?
Зеленый рогатый лошадь возмущенно заржал:
–Тут не ваши пацаны работали, балда! Это местные эльфы Aen Elle перебили местных людей! Понятно? Тут сплошной геноцид и преступления против человечности!
–Падлы!!-гневно заорала Цири, потрясая кулаком с зажатой в нем самокруткой,-Как с гадов спросим! Я возмущена до глубины души!
–Надо торопиться, Звездоокая!-проквакал Иуарраквакс,-Отряд Красных Всадников приближается, а впереди скачет тот самый зубастый псих, навьючив на своего жеребца раскладушку. Мы должны перенестись в другое измерение. Повторяй за мной: эне-бене-раба, квинтер-финтер-жаба!
...Когда отряд Эредина доскакал до оврага, они нашли там лишь следы единорогов, недокуренный косяк и немного лягушачьей слизи.
7. Геральт и Фрингилья
Геральт в Туссенте, часть первая
Солнечный луч упал из открытого окна на небритую физиономию Геральта. Дело близилось к полудню, пора было вставать. Фрингилья уже наверняка ждала ведьмака в библиотеке, а уважающий себя кавалер не должен опаздывать на свидание с дамой больше, чем на час. Геральт лениво поднялся, зевнул, причесал перед зеркалом пятерней взлохмаченные белые волосы, вытер с кожаной куртки кляксу кетчупа. Хорош! Сапоги можно не чистить. Не должны они быть слишком уж грязными, ведь вчера ведьмак завалился на постель, не разуваясь, и, имея привычку вертеться во сне, наверняка хорошо вытер их об одеяло. Фрингилья Виго, чародейка и родственница княгини Туссента, неоднократно приставала к Геральту с просьбой поселиться вместе, но тот всегда отказывал. Оно и понятно: увидь аккуратистка Виго его хоть раз лежащим в сапогах на кровати, Геральту пришлось бы туго. Другое дело Йеннифэр! Ведьмак ностальгически вздохнул. В доме у Йен творилось такое... Как-то раз у них закончились продукты, и Геральт откопал на обеденном столе из-под объедков и немытой посуды заблудившегося там медведя, который, как это водится у медведей, неделю назад приперся к человеческому жилью воровать съестное. Копченых медвежьих окороков и тушенки хватило еще на две большие вечеринки, после чего Геральт сбежал из дома, чтобы не мыть посуду. Он и сейчас переживал, что Йен на него сильно за это обижена.
Теперь надо было позаботиться о подарке. Геральт достал со шкафа старую дамскую шляпу, которую подобрал вчера, проходя мимо помойки, отодрал от нее букет искусственных цветов и перевязал сапожной ниткой. Получилось довольно неплохо.
Ведьмак вышел на улицу и, насвистывая веселую песенку, направился к библиотеке.
–Эй, дурень, куда к бабе с искусственными цветами? – раздался за спиной знакомый голос.
–Да у него, небось, и баба резиновая! – ответил нахалу другой знакомый голос.
Геральт обернулся. За высоким забором из колючей проволоки на капустном поле сидели скоя'таэли – двое парней и воинственная девица Торувьель. Эльфы жрали чужую капусту прямо с грядок, стоял звонкий хруст, острые уши террористов торчали, как у зайцев.
Ведьмак ехидно прищурился и положил руку на изголовье железного меча:
–А-а, вот они, Старший Народ! Оборванные, грязные голодранцы. Как вас зовут, о прекрасная эльфийка? Голодриэль-Задрипиэль?
–От черепашки-ниндзя слышу, – огрызнулась Торувьель и плюнула под забор кочерыжкой.
–Надо будет надоумить местных, чтобы опрыскивали свои поля против вредителей-эльфов, – не остался в долгу Геральт.
–Какой ж тебе тогда, ведьмак, кайф будет! – сказал Яевинн, – Капусты с "Дихлофосом" пожевал – и в бой. Никаких сундучков черного дерева с флакончиками из темного стекла не надо.
–Прикольно,-заметил второй скоя'таэль,-От белены у него кошачьи глаза делаются, а от "Дихлофоса", наверное, хобот вырастет.
Ведьмак выхватил меч. Скоя'таэли, прихватив по кочану, на максимальной скорости дернули с места преступления. Геральт уже думал штурмовать забор, как вдруг сообразил, что в отличие от террористов у него нет штык-ножа резать колючую проволоку. Не иначе как стервецы рассчитывали, что враг полезет за ними через ограду и позорно повиснет вниз головой, зацепившись штанами. "Ладно, идите к черту,"-подумал ведьмак, убрал меч в ножны и гордо зашагал к библиотеке.
Фрингилья Виго в скромном платье из серого шелка ждала его, сидя у окна и возложив на колени толстый фолиант под названием "Трактат о смерти неминуемой". Геральт поздоровался и галантно протянул своей даме цветы со шляпы.
– Это тебе, дорогая! – сказал Геральт, что означало: "Йен бы за такое убила, но для тебя, коль скоро сама вешаешься, сойдет и так."
– О-о-о, какое чудо! – воскликнула, восхищенно улыбаясь, Фрингилья, – Обожаю розы! – что в свою очередь означало: "Не тряпичные, конечно, идиот. Ничего, когда ты будешь полностью под властью моих женских чар, я тебе это припомню!"
– Геральт, а я кое-что испекла! Ты наверняка еще не завтракал, – мадемуазель Виго, сияя как медный таз, протянула ведьмаку пакет с горячими беляшами.
Это следовало понимать так: "А я еще и готовить умею! Не то, что твоя бывшая!" Геральт знал, что сии кулинарные шедевры на самом деле продают низушки на Боклерском вокзале, и чем больше становится в городе палаток с беляшами, тем меньше остается бродячих кошек.
–Ты просто молодец, Фрингилья! – поблагодарил ведьмак, добавив про себя: "...только дура и шпионка чародейской Ложи."
Беляши стоило незаметно отправить в окно, в подарок тем же бродячим котам, дабы завершить круговорот кошачьего мяса в природе. Однако на подоконнике пристроилась, обольстительно улыбаясь, мадемуазель Виго.
– Фрингилья, ты прекрасно смотришься в этом платье, но все-таки отойди от окна,-попросил Геральт.
– Что-то не так?
– Видишь ли, в местном лесу все белки бегают без хвостов – значит, в округе полно скоя'таэлей. А они – беспощадные лучники-диверсанты.
– Ах, ты так заботлив, дорогой! – проворковала Фрингилья и непринужденно улеглась на столе, подложив под голову "Трактат о смерти неминуемой".
Довольный Геральт, раскрыв объятия, двинулся было к ней, но вдруг поскользнулся на масле, которое натекло из беляшей, и грохнулся на пол. Фрингилья Виго счастливо вздохнула, подняла глаза к потолку и, как будто репетируя, прошептала:
–Он валялся у моих ног, был полностью в моей власти, пел дифирамбы моей женственности! Завидуйте, Филиппа, Ассирэ и все остальные, ибо тут есть чему завидовать!
Ведьмак, ругаясь, выбрался из-под стола. Масло из беляшей пахло как машинное.
–Геральт, ты помнишь нашу первую встречу? – спросила чародейка.
Еще бы он не помнил. Такое разве забудешь!
Главная церемония праздника виноградарей состоялась аккурат после того, как Геральт с рыцарем Рейнартом "обмыли" свежедобытого куролиска. И похоже, ведьмак, поминая убиенную орниторептилию, хватил лишнего. Ибо взяв во время церемонии на руки Фрингилью, он сперва перевернул ее вниз головой, потом уронил на пол, а в конце сунул по ошибке вместо бочки, где давят виноград, в огромную корзину, в которой по туссентскому обычаю хранили куриные яйца с местной птицефермы. Да что там, Геральт не удержался на ногах и свалился туда же и сам. Короче, когда их, наконец, выудили из месива битых яиц и соломы при помощи сачка, коим ловят бродячих собак, роман чародейки и ведьмака был уже в самом разгаре. Ее сиятельство княгиня Анарьетта была вне себя. Она обзывала Геральта пьяным мутантом и угрожала поселить в княжеском зоопарке, но к счастью, позже под влиянием родственницы ее гнев утих. И все же ведьмак не очень любил вспоминать этот случай. Дело в том, что за убитого куролиска ему заплатили золотом в слитках. Утром, после опохмелки, оказалось, что это всего лишь крашеные бронзовой краской кирпичи, а заказчик уже казнен за мошенничество. Поэтому даже в морду дать было некому.
Геральт взял Фрингилью за талию и наклонился, чтобы поцеловать.
–Постой, – остановила его любовница, – Я хочу сказать тебе что-то важное.
"Начинается!" – подумал Геральт. Филиппа Эйльхарт из подпольной Ложи чародеек пробовала руками Фрингильи удержать Геральта в Туссенте до мая. Мадемуазель Виго старалась изо всех сил – привязывала ведьмака веревочками, приклеивала липкой лентой за уши ко стенам, но всякий раз ему удавалось освободиться и сбежать. Поэтому в ход теперь шли бесконечные дурацкие уговоры.
–Геральт, я не раз говорила тебе, что только в Туссенте ты и твои друзья в безопасности. Туссент повсеместно считается сказочным княжеством, пребывающим в состоянии перманентного опьянения. Этот край поставляет всему свету вина, поэтому здесь не действуют никакие агенты, шпионы и тайные службы.
– Надо же, – недоверчиво хмыкнул Геральт. – И почему же?
– Они все быстро спиваются и под влиянием белой горячки начинают передавать на Родину такое... Ну, например, сообщения о белых слонах, гуляющих по потолку, или о шахтах с ядерными ракетами в печной трубе соседа. На Туссент никто никогда не нападет, ибо армия захватчиков через пять минут будет вся бухая в стельку, включая вьючных мулов и боевых коней. А кто останется трезв, того замучают постоянные приступы безумного хохота, ибо Туссент также традиционно является страной неизменного вакхического веселья. Обычно все нормальные завоеватели издали принимают сие княжество за психбольницу и обходят десятой дорогой, а потому...
Она еще что-то там болтала, но Геральт уже только делал вид, что слушал, думая о своем. В общем он мог сказать, что жизнь в Туссенте ему нравится. Благодаря поэту Лютику Ведьмак и его товарищи пользовались особым расположением местной правительницы, княгини Анны Генриетты. Это была отдельная история. Лет шесть назад Лютик гостил у ее сиятельства. Поскольку он слыл не только знаменитым музыкантом, но и известным сердцеедом, нетрудно догадаться, чем он разнообразил свое общение с оставленной без присмотра супругой князя, помимо треньканья на лютне и декламации стихов. Когда князь Раймунд узнал об этом, он велел схватить блудливого поэта, отрубить ему голову, а мозг поджарить с перцем и луком. Прелюбодействовавшая княгиня Анарьетта должна была съесть ужасное кушанье на глазах у всего двора. Этот кровожадный способ наказания неверных жен князь вычитал в какой-то стародавней балладе. К счастью для Лютика, слуги согласились перед казнью исполнить последнее его желание, а именно: сделать поэту рентген черепа. Никаких мозгов там, ясное дело, не оказалось. Раймундовы люди пришли в ужас. Исполнить княжеский приказ было невозможно. А это означало, что им самим грозит виселица, ибо Анарьеттин супруг был просто в ужасном расположении духа. Лютик, которому для написания стихов и избежания последствий любовных похождений всегда хватало надглоточного ганглия и брюшной нервной цепочки, хихикнул и сказал, что раз мозгов у него нет, слугам лучше драпануть вместе с ним из Туссента куда подальше. Когда выяснилось, что слуги смылись вместе с преступником, у князя Раймунда совсем сорвало крышу. Его сиятельство бесновался, бил зеркала рогами и рубил мебель до тех пор, пока его не пришибло рухнувшим сервантом, и княгиня Анарьетта благополучно овдовела. С тех пор она жила в свое удовольствие, а вернувшийся в Туссент Лютик сразу стал ее фаворитом...
Окно за спиной Геральта и чародейки предательски скрипнуло. Ведьмак, все еще державший любовницу за талию и мужественно терпевший фрингильино словоблудие, обернулся. На подоконнике маячила вечно голодная Торувьель, подбирающаяся к беляшам.
– А ну, брысь отсюда! – заорал Геральт, решив, что за ним подглядывают.
–Торувьель, отдай ему эти беляши! Одним D'hoine меньше будет, – раздался со двора голос Яевинна, – А ты, мутация, можешь своей подружке не только цветы из тряпок подарить, но и чучело фазана на обед зажарить. Вон то, пыльное, что на шкафу стоит. Подливка из "Дихлофоса" к жареным опилкам самое то.
–Нахалы!! – заорала чародейка, отталкивая нависшего над ней Геральта и спрыгивая со стола.
И вдруг произошло нечто такое, от чего Торувьель вытаращила глаза и испуганно съехала по водосточной трубе назад во двор. Ведьмак с обнаженным мечом ринулся к окну и замер: прямо на уровне второго этажа библиотеки в воздухе висела целая кавалькада скелетов в доспехах, восседающих на костяках лошадей, увешанных обрывками сбруй. Впереди на останках каракового коня красовался порядком истлевший, затянутый паутиной субъект в лохмотьях киноварно-малинового плаща. Но в руках он почему-то держал не оружие, а покрытую пылью пишущую машинку.
– Хочешь послушать новости, Геральт? – спросил скелет, стуча челюстью.
– Ну... – недоверчиво буркнул ведьмак, недоумевая, что это за анатомический театр на прогулке.
– Боннарт выучил таблицу умножения! Дийкстра на самом деле – переодетая зерриканка! – сообщил костлявый всадник.
Все скелеты что-то одобрительно забормотали, кивая черепами.
– Врешь, небось.
– Правда, правда! А вот еще: каждому ведьмаку с завтрашнего дня повесят на ухо бирку с регистрационным номером!
– Ты гонишь! – не поверил Геральт.
– Конечно, – клацнул челюстью главскелет, – Мы же Дикий Гон! А знаешь, Весимир арестован за совращение ведьмачат, Йеннифэр беременна от низушка, а главная жрица Мелителе – от допплера Дуду, когда он был креслом, и скоро родит какой-нибудь предмет мебели...
Лицо Геральта исказилось от отвращения, он медленно вложил меч в ножны. Потом выхватил из рук скелета пишущую машинку и врезал ею собеседнику по черепу.
– Какая мерзость! Какая мерзость эта ваша желтая пресса! – в сердцах произнес ведьмак, – Заслать бы вас, гадов костлявых, мусор убирать, чтоб от вас хоть какая-то польза была.
Дикий Гонщик развалился и, гремя костями, осыпался на газон. Череп в шлеме с букараньоном обижено завыл, прыгая по клумбе с петуньями и щелкая частично выбитыми зубами:
– Это покушение на свободу слова! Мы будем жаловаться!
Геральт схватил с подоконника цветочный горшок и с нечеловеческой силой запустил его в толпу обнаглевших скелетов. Потом туда же, будто снаряд, полетел увесистый "Трактат о смерти неминуемой". В стане Дикого Гона началась свалка. Кавалькада превратилась в бесформенную подвывающую кучу костей и рухнула вниз вслед за командиром.
–Ты совсем заврался, – сказал Геральт главскелету, – Йен не заводит любовников среди нелюдей. Вон отсюда, пока я из ваших костей крахмал не сварил!
– Ха! – как бы между прочим вставила Фрингилья. – Йен не путается с нелюдьми? Расскажи это Фаоильтиарне, у которого на морде шрам от... – Фрингилья изобразила смущение и загадочно улыбнулась.
Геральт резко обернулся и вперил в любовницу хмурый взгляд:
– От сабельного удара у него шрам!
– Вообще-то сабель было десять, и все они оказались на проверку ногтями одной вульгарной мещанки из Венгерберга. Фаоильтиарна сдуру сказал ей наутро, что секс с чародейками – ерунда по сравнению с мировой революцией, – в голосе мадемуазель Виго проскользнул плохо замаскированный сарказм,– Я предупреждала тебя, Геральт, что связь с женщиной, у которой такая ужасная репутация, может сильно тебе повредить!
–Ничего подобного! – грубо оборвал подружку ведьмак, – Йен внесла свой вклад в борьбу с терроризмом, и не более того.
–О нет! – холодно усмехнулась чародейка,– Чтобы свести в могилу скоя'таэльского команданте, Йеннифэр должна была бы выйти за него замуж.
–Хватит! – рявкнул Геральт, – Наши отношения с Йен тебя, Фрингилья, никаким боком не касаются. Я не намерен сплетничать с тобой по этому поводу.
–Как знаешь,-надулась шпионка Ложи.
Геральт подумал, что это не к добру: он знал, на что способна влюбленная женщина в порыве ревности. Однажды Фрингилья совершенно беспочвенно приревновала его к княгине Анарьетте, и коварная месть не заставила себя долго ждать. Мадемуазель Виго организовала грандиозную вечеринку, пригласив кучу высокопоставленных особ, затем выпытала у любимой родственницы, в каком платье та намерена появиться, заказала точно такую же ткань и приказала обить ею всю мебель у себя в гостиной. Таким образом, у Йеннифэр могли начаться проблемы. Чтоб хоть как-то разрядить возникшее в душе раздражение, ведьмак высунулся в окно и злорадно заорал:
–Отправить тебя в приют для избиваемых жен, Фаоильтиарна? Как рожа-то, заживает?
Это было сказано на случай, если командир эльфийских партизан тоже тусуется где-то поблизости. Геральт от души надеялся, что Железный Волк попытался спрятаться от Дикого Гона в бассейне с водяными лилиями, благополучно там затонул и сейчас ржавеет на дне. Хотя вряд ли этот гад так поступит: Фаоильтиарна боялся только щекотки.
–Извини, Фрингилья, – серьезным тоном сказал Геральт, – Я должен идти.
–Куда?! – воскликнула мадемуазель Виго.
Она уже было снова расположилась на столе, подложив под голову первый том сочинения "О солтысах бесполезных и строптивых", но тут же рывком села, протягивая к возлюбленному руки.
–У меня контракт, – соврал ведьмак, – Я должен положить конец бесчинству вражеских орд на сельскохозяйственных угодьях приютившего меня Туссента.
–Только не говори, дорогой, что ты подрядился работать огородным пугалом, – насупилась шпионка Ложи, – Никуда ты не пойдешь, ибо я хочу заниматься с тобой любовью!
–Прости. У меня на это нет времени. Тут где-то в кустах шарится Фаоильтиарна. Кому, по-твоему, Торувьель со своей бандой потащила капусту? Я этого остроухого зайца...
–А я хочу заниматься с тобой любовью!! – оскорбленная чародейка запустила в Геральта "Строптивыми солтысами".
–Если ты хочешь присутствовать на его похоронах, надень то перламутрово-серое платье с аппликациями из норки. Оно тебе очень к лицу.
–Ты меня не любишь больше, Геральт. Ты меня больше не любишь? Ответь!
Но ведьмак, выхватив меч из ножен, уже решительно шел к дверям, готовый в любой момент разить на хруст пожираемой соперником капусты.
–Ну и убирайся! – крикнула Фрингилья Виго, – Придешь, когда прикончишь всех мужиков из списка "мимолетных увлечений" твоей венгербергской стервы! К тому времени точно настанет конец света – хлад, глад, время волчьей пурги, мне стукнет лет триста, и будет уже не до того!
Геральт громко хлопнул дверью.
