Текст книги "Вариант Единорога (сборник)"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Он вернулся так неожиданно.

– Да.

– Можно узнать почему?

– Боюсь, что это достаточно конфиденциальная тема.

– Касается ли это Брахмы?

– Почему ты спрашиваешь?

– Я думаю, что Брахма мертв. Я боюсь, что Яме поручили найти убийцу. Я боюсь, что он отыщет меня, даже если я накличу на Небеса ночь длиною в век. Он разыщет меня, а я не могу взглянуть в лицо вакууму.

– А что ты знаешь о предполагаемом убийстве?

– Думаю, что я была последней, кто видел Брахму живым, или первой, увидевшей его мертвым, в зависимости от того, что означали его конвульсии.

– Как это случилось?

– Я пришла к нему в Павильон вчера ранним утром – замолвить перед ним слово за леди Парвати, убедить его сменить гнев на милость и разрешить ей вернуться. Мне посоветовали поискать его в Саду Наслаждений, и я пошла туда…

– Посоветовали? Кто?

– Одна из его женщин. Я не знаю ее имени.

– Продолжай. Что произошло потом?

– Я нашла его у подножия синей статуи, играющей на вине. Он бился в конвульсиях. Дыхание отсутствовало, потом стихли и судороги, он замер. Я не смогла нащупать его пульс, не услышала сердцебиений. Тогда я призвала к себе частичку тьмы и, завернувшись в ее тень, покинула Сад.

– Почему ты не позвала на помощь? Может быть, было еще не поздно…

– Потому, конечно, что я хотела его смерти. Я ненавидела его за то, что он сделал с Сэмом, за то, что он удалил Парвати и Варуну, за то, что он сделал с архивариусом, Таком, за то…

– Постой, так можно продолжать весь день. Ты сразу ушла из Сада или вернулась обратно в Павильон?

– Я прошла через Павильон и опять увидела ту же девушку. Я сделалась видимой для нее и сказала, что не смогла найти Брахму и вернусь попозже… Он ведь и в самом деле мертв, не так ли? Что мне теперь делать?

– Взять что-нибудь из фруктов и глотнуть еще сомы. Да, он мертв.

– Явится ли за мной Яма?

– Ну конечно. Он возьмется за каждого, кого видели неподалеку. Это был, без сомнения, весьма быстродействующий яд, а ты была там практически в самый момент смерти. Так что он, естественно, выйдет на тебя – и подвергнет тебя психозондированию, как и всех прочих. Откуда и выяснится, что ты этого не делала. Поэтому я просто предлагаю тебе ждать, покуда тебя не вызовут. И больше никому ничего не рассказывай.

– А это мне сказать Яме?

– Если он доберется до тебя раньше, чем я доберусь до него, скажи ему все, включая и тот факт, что ты мне все рассказала, – потому что предполагается, что я не знаю ничего о происшедшем. Смерть одного из Тримурти всегда сохраняется в тайне как можно дольше, даже ценой жизней.

– Но Владыки Кармы прочтут это у тебя в памяти, когда ты предстанешь перед их судом.

– Ну да они не прочтут этого сегодня в твоей памяти. Информация о смерти Брахмы станет достоянием как можно меньшей группы богов и людей. Поскольку Яме, должно быть, поручат или уже поручили вести официальное расследование, да к тому же он сам и спроектировал психозонд, я думаю, вряд ли кто-либо из людей желтого колеса получит доступ к работе машин. Тем не менее, я должен согласовать подобный подход с Ямой – или его ему предложить – немедленно.

– Прежде чем ты уйдешь…

– Да?

– Ты сказал, что лишь немногие могут об этом знать, даже если это зависит от чьей-то жизни. Не означает ли это, что я?..

– Нет. Ты будешь жить, поскольку я огражу тебя.

– Но почему?

– Потому что мы друзья.

Яма управлял зондирующей умы машиной. Он прозондировал уже тридцать семь душ; все они могли посетить Брахму в его Саду на протяжении предшествовавшего убийству дня. Одиннадцать из них были богами, и среди них – Ратри, Сарасвати, Вайю, Мара, Лакшми, Муруган, Агни и Кришна.

И среди всех тридцати семи богов и людей ни один не оказался виновным.

Кубера стоял рядом с Ямой и разглядывал распечатки психопроб.

– Что теперь, Яма?

– Не знаю.

– Может быть, убийца был невидимкой?

– Может.

– Но ты так не думаешь?

– Не думаю.

– А если каждого в Граде подвергнуть зондированию?

– Ежедневно множество людей посещает Град, прибывает и убывает через многочисленные входы и выходы…

– А ты не подумал, что здесь может быть замешан один из ракшасов? Они же опять скитаются по миру, как ты хорошо знаешь, – и они нас ненавидят.

– Ракшасы не отравляют своих жертв. А кроме того, я не верю, что один из них мог бы пробраться в Сад вопреки действию отпугивающих демонов благовоний.

– Ну а что теперь?

– Вернусь к себе в лабораторию и обдумаю все еще раз.

– Могу я проводить тебя в Безбрежные Чертоги Смерти?

– Если желаешь.

Кубера пошел с Ямой, и пока тот размышлял, толстый бог изучал каталог психолент, заведенный богом Смерти во времена первых его экспериментов с зондированием. Ленты эти никуда не годились, здесь были только какие-то обрывки; одни лишь Властители Кармы обладали доведенными до настоящего времени записями жизни всех и каждого в Небесном Граде. Кубера конечно же знал об этом.

Новое открытие печатного станка имело место в городе Дезирате на берегу реки Ведры. Там же проводились и очень смелые эксперименты с ватерклозетами. А еще появилось двое замечательных храмовых художников, а один старый стекольщик сделал пару бифокальных очков и принялся за следующую. Иными словами, налицо были признаки начинающегося в одном из городов-государств ренессанса.

Брахма решил, что пришла пора выступить против акселеризма.

На Небесах начало формироваться ополчение. По Храмам соседних с Дезиратом городов разослан был призыв к правоверным готовиться к священной войне.

Разрушитель Шива носил лишь символический трезубец, ибо по-настоящему он полагался на огненосный жезл, с которым никогда не расставался.

Златоседлый и среброшпорый Брахма вооружился мечом, колесом и луком.

Новый Рудра приспособился к луку и колчану своего предшественника.

Ну а Владыка Мара носил переливчатый плащ, который беспрерывно менял цвета, и никто не мог сказать, как он был вооружен или какой колесницей управлял. Стоило посмотреть на него чуть подольше, и все плыло в голове у смотрящего, предметы вокруг Сновидца меняли свои формы, лишь кони его оставались неизменны, и с губ их постоянно капала кровь, и капли ее дымились, упав на землю.

Затем отобрали полсотни полубогов, и они безуспешно учились обуздывать неловкие свои Атрибуты, мечтая усилить свой Облик и выслужиться в битве.

Кришна уклонился от предстоящего сражения и ушел играть на свирели в Канибуррху.

Он отыскал его валяющимся на травянистом склоне холма недалеко от Града, уставившимся прямо в наполненное звездами небо.

– Добрый вечер.

Он отвел взгляд от неба и кивнул.

– Как твои дела, добрый Кубера?

– Да ничего, Владыка Калкин. Ну а твои?

– Неплохо. Не найдется ли у тебя при всей твоей импозантности сигаретки?

– Никогда с ними не расстаюсь.

– Спасибо.

– Огоньку?

– Да.

– Не ворон ли кружил над Буддой, перед тем как мадам Кали выпустила ему кишки?

– Давай поговорим о чем-либо более приятном.

– Ты убил слабого Брахму, а на смену ему пришел Брахма сильный.

– Как может человек убить то, что не живет и не умирает на самом деле, но существует лишь как отражение Абсолюта?

– Ты, однако, прекрасно со всем этим справился, даже если это, как ты утверждаешь, всего лишь перестановка.

– Спасибо.

– Почему ты за это принялся?.. И я бы предпочел трактату какой-либо ответ попроще.

– Я намеревался стереть с лица земли всю небесную иерархию. Хотя теперь начинает казаться, что этому намерению уготована участь всех благих побуждений.

– Скажи, почему ты сделал это.

– Если ты расскажешь мне, как ты меня разыскал…

– По рукам. Ну так почему?

– Я решил, что человечеству будет лучше жить без богов. Если я избавлюсь от них, люди опять начнут открывать консервные банки консервным ножом, не боясь гнева Небес. Мы уже и так достаточно задавили этих бедолаг. Я хотел дать им шанс на свободу, шанс построить то, что они хотят.

– Но они живут, и живут, и живут.

– Иногда да, иногда нет. Так же, как и боги.

– Ты был чуть ли не последним акселеристом во всем мире, Сэм. Никто бы не подумал, что к тому же и самым смертоносным.

– Как ты меня нашел?

– Мне подумалось, что не будь Сэм мертв, он бы без сомнения стал подозреваемым номер один.

– Я по простоте душевной полагал, что смерть – достаточное алиби.

– И я спросил себя, мог ли Сэм каким-то образом ускользнуть от смерти. Кроме смены тела, я ничего не сумел придумать. Кто, спросил я тогда себя, принял новое тело в день смерти Сэма? Только Бог Муруган. Логика, конечно, хромала, ибо сделал он это после смерти Сэма, а не до нее. И я временно отложил все это в сторону. Ты – Муруган – был среди тридцати семи подозреваемых и доказал при зондировании свою невиновность. Казалось, что я на ложном пути, пока я не подумал об очень простом способе проверить эту идею. Сам Яма может обойти зондирование, почему же это не под силу и кому-нибудь еще? Тут я вспомнил, что Атрибут Калкина на самом деле включал в себя и контроль над молниями и прочими электромагнитными явлениями. Он мог бы заблокировать и обмануть машину своим мозгом так, что она не заметила бы зла. Значит, чтобы проверить мою идею, нужно было посмотреть не что машина прочла, а как она это сделала. Как и отпечатки пальцев, общие схемы структур рассудка не совпадают у двух разных людей. Но переходя из тела в тело, каждый переносит за собой подобную мозговую матрицу, хотя и запечатленную в различных мозгах. Независимо от содержащихся в уме мыслей, общая мыслительная структура у каждой личности при любой записи постоянна. Я сравнил твою запись с записью Муругана, найденной в лаборатории Ямы. Они разные. Я не знаю, как тебе удалось сменить тело, но я узнал, кто ты такой на самом деле.

– Очень умно, Кубера. Кто-нибудь еще ознакомлен со столь странными рассуждениями?

– Еще никто. Однако я боюсь, что Яма догадается довольно скоро. Он всегда разрешает проблемы.

– Почему ты рискуешь жизнью, явившись ко мне со всем этим?

– Обычно человек не достигает твоего – или моего – возраста, не обладая некоторой долей рассудительности. Я знал, что ты, по крайней мере, выслушаешь меня, прежде чем нанести удар. А кроме того, я знаю, что поскольку я собираюсь сказать хорошее, ничего плохого со мной не случится.

– Что ты предлагаешь?

– Мне достаточно симпатичны твои поступки, чтобы помочь тебе ускользнуть с Небес.

– Спасибо, нет.

– Ты бы ведь хотел победить в этом соперничестве, разве нет?

– Да, и я добьюсь этого своим собственным путем.

– Как?

– Я вернусь сейчас в Град и уничтожу столько богов, сколько смогу, пока они меня не остановят. Если погибнут многие из важнейших, остальные не смогут удержать свою твердыню от падения.

– Ну а если ты проиграешь, если падешь ты сам? Что будет тогда с миром и идеями, за которые ты борешься? Сможешь ли ты восстать еще раз, чтобы защитить их?

– Не знаю.

– Как тебе удалось вернуться назад?

– Когда-то мною обладал демон. Он, похоже, преисполнился ко мне некоторой симпатии и, когда мы попали в переделку, сказал мне, что «усилил мое пламя», чтобы я мог существовать независимо от своего тела. Я забыл об этом и не вспоминал до самого того момента, когда увидел лежащее подо мною на улице Града свое собственное искалеченное тело. Я знал только об одном месте, где можно было раздобыть себе новое, – о Павильоне Властителей Кармы. Там оказался Муруган, требовавший, чтобы его обслужили. Как ты заметил, моя сила кроется в управлении электромагнитными явлениями. Ну и как там выяснилось, работает она и без поддержки мозга, – когда цепи были мгновенно переключены и я вошел в новое тело, ну а Муруган пошел ко всем чертям.

– То, что ты мне все это рассказываешь, означает, по-видимому, что меня ты намерен отправить по его стопам.

– Мне бы не хотелось, добрый Кубера, ибо я люблю тебя. Если ты дашь мне слово, что забудешь все, о чем узнал, и подождешь, пока это не откроет кто-нибудь другой, я отпущу тебя живым.

– Ты рискнешь?

– Я знаю, что ты никогда не нарушал своего слова, а ведь ты ровесник небесных холмов.

– Кого из богов ты убьешь первым?

– Яму, конечно, ибо он идет по моим следам.

– Тогда, Сэм, тебе придется убить и меня, ведь он мой брат-локапала и добрый друг.

– Я уверен, что мы оба будем сожалеть, если мне придется убить тебя.

– А может, твое знакомство накоротке с ракшасами привило и тебе некий вкус к азартным играм?

– Какого сорта?

– Выигрываешь ты – и я даю слово ни о чем не говорить. Выигрываю я – и ты улетаешь отсюда со мною на спине у Гаруды.

– А что за состязание ты предлагаешь?

– Ирландский ванька-встанька.

– С тобой, толстый Кубера?.. Ты предлагаешь это мне, в моем великолепном новом теле?

– Да.

– Тогда первый удар – твой.

На темном холме, на дальней окраине Небес Сэм и Кубера застыли друг напротив друга.

Кубера отвел назад правый кулак и затем послал его точно Сэму в челюсть.

Сэм упал, чуть-чуть полежал, медленно поднялся на ноги.

Потирая челюсть, он занял первоначальную позицию.

– Ты сильнее, чем кажешься, Кубера, – сказал он и ударил.

Кубера растянулся на земле, со свистом втягивая воздух.

Он попытался встать, обдумал, как лучше за это приняться, издал отрывистый стон и с трудом поднялся на ноги.

– Не думал, что ты встанешь, – сказал Сэм. Кубера направился к нему, темная, влажная линия спускалась у него по подбородку.

Когда он занял свою позицию, Сэм дрогнул.

Кубера ждал, глубоко втягивая в себя воздух.

Беги под покровом серой степи сумерек. Спасайся! За скалу. Прячься! Ярость обращает потроха твои в воду.

– Бей! – сказал Сэм. Кубера улыбнулся и ударил его.

Он лежал, и его била мелкая дрожь, и тут слились воедино все голоса ночи: шепот насекомых, дуновение ветра, вздохи трав, – и стали ему внятны.

Дрожи, как забитый на ветке осенний лист. В груди у тебя глыба льда. В мозгу твоем не осталось слов, только цвета мечутся там в панике…

Сэм затряс головой и привстал на колени.

Падай обратно, свернись в клубок и плачь. Ибо так начинается человек, и так же он и кончается. Вселенная – это катящийся черный шар. Он раздавит все, к чему только ни прикоснется. Он катится на тебя. Спасайся! Ты можешь немного выиграть, быть может, час, пока он не настиг тебя…

Он поднес руки к лицу, опустил их, свирепо уставился на Куберу, встал.

– Ты построил комнату, называемую Страх, – сказал он, – в Павильоне Молчания. Я вспомнил твою силу, старый бог. Но ее не хватит.

Невидимый конь мчит сквозь угодья твоего разума. Ты узнаешь его по отпечаткам подков, каждый из которых – рана…

Сэм занял свое место, сжал кулак.

Небо трещит у тебя над головой. Земля вот-вот разверзнется под ногами. А что за высокая тень встала у тебя за спиной?

Кулак Сэма дрогнул, но тут же устремился вперед.

Кубера отшатнулся назад, голова его мотнулась в сторону, но он остался на ногах.

Сэм стоял там, и его била дрожь, когда Кубера отвел назад свою правую руку для завершающего удара.

– Старый бог, ты жульничаешь, – сказал он. Кубера улыбнулся сквозь кровь, и его кулак устремился вперед, словно черный шар.

Яма беседовал с Ратри, когда ночную тишину разорвал крик проснувшегося Гаруды.

– Раньше такого никогда не бывало, – пробормотал он.

Небеса медленно начали раскрываться.

– Быть может, это выезжает Великий Вишну…

– Он никогда не делал этого ночью. Когда я недавно с ним разговаривал, он об этом и словом не обмолвился.

– Значит, кто-то другой из богов рискнул использовать его транспорт.

– Нет! Скорей к загонам, леди! Мне может понадобиться твоя помощь.

И он потащил ее за собой к стальному гнезду Птицы.

Гаруда был уже разбужен и отвязан, но голову его все еще покрывал колпак.

Кубера, принеся сюда Сэма, привязал его, все еще не пришедшего в сознание, к седельному сиденью. Спустившись вниз, он сделал последние приготовления. Верхняя часть клетки откатилась в сторону. Затем, прихватив длинный металлический подкрыльный багор, он направился к веревочной лестнице. От птичьего запаха его мутило, кружилась голова. Гаруда пребывал в беспокойстве, не находя себе места, топорщил перья, каждое из которых вдвое превышало человеческий рост.

Медленно начал карабкаться наверх Кубера.

Когда он пристегивался к седлу, рядом с клеткой появились Яма и Ратри.

– Кубера! Ты что, сошел с ума? – закричал Яма. – Ты же всегда избегал высоты!

– Неотложное дело, Яма, – отвечал тот, – а на то, чтобы снарядить громовую колесницу, уйдет не меньше дня.

– Какое такое дело, Кубера? И почему тебе не взять гондолу?

– Гаруда быстрее. А о деле я расскажу тебе, когда вернусь.

– Я, может быть, могу тебе помочь.

– Нет. Спасибо.

– Ну а Господин Муруган может?

– В этом случае – да.

– Вы же всегда были не в ладах.

– Да и сейчас. Но мне нужна его помощь.

– Эй, Муруган!.. Почему он не отвечает?

– Он спит, Яма.

– У тебя, брат, на лице кровь.

– Да, тут со мной приключился один пустяк.

– Да и с Муруганом, похоже, плохо обошлись.

– Все тот же случай.

– Что-то здесь не так. Подожди, я сейчас зайду в клетку.

– Не ходи, Яма!

– Локапалы не отдают друг другу приказов. Мы равны.

– Не ходи, Яма! Я снимаю с головы Гаруды колпак!

– Не делай этого!

Глаза Ямы вдруг вспыхнули, и внутри своих алых одежд он вроде бы стал выше ростом.

Кубера наклонился вперед и, вытянув багор, сдернул колпак с головы птицы. Гаруда закинул назад голову и испустил новый крик.

– Ратри, – сказал Яма, – покрой тенью глаза Гаруды, чтобы он не мог видеть.

И Яма направился к входу в клетку. Темнота, словно клубящаяся грозовая туча, окутала птичью голову.

– Ратри! – крикнул Кубера. – Сними темноту и опусти ее на Яму – или все пропало!

Лишь миг колебалась Ратри, прежде чем сделать, как он сказал.

– Скорей ко мне, – прокричал он. – Забирайся на Гаруду, полетим вместе. Ты нам очень нужна!

Она вошла в клетку и пропала из виду, ибо темнота все прибывала и прибывала; Яма ощупью пытался найти дорогу в чернильном пруду.

Лестница раскачивалась и дергалась, пока Ратри взбиралась на птицу.

А затем Гаруда вдруг завопил и подпрыгнул, ибо Яма на своем пути размахивал вслепую клинком направо и налево.

На них нахлынула ночь, и через миг Небеса остались далеко внизу.

Когда они набрали высоту, небесный купол начал закрываться.

С новым воплем устремился Гаруда к вратам.

Они успели в них проскочить, и Кубера пришпорил Птицу.

– Куда мы направляемся? – спросила Ратри.

– В Дезират на реке Ведре, – отвечал тот. – А это Сэм. Он жив.

– Что случилось?

– Он – тот, кого разыскивает Яма.

– А не явится ли он за ним в Дезират?

– Без сомнения, леди. Без всякого сомнения. Но до того, как он его отыщет, мы успеем к этому подготовиться.

В предшествовавшие Великой Битве дни стекались в Дезират защитники. Кубера, Сэм и Ратри явились в город с предупреждением. В Дезирате уже знали о мобилизации в соседних городах, но известие о небесных карателях явилось здесь новостью.

Сэм проводил учения с войсками, которым предстояло сражаться против богов, а Кубера взял на себя тех, чьими противниками должны были стать люди.

Черные доспехи выкованы были для богини Ночи, о которой сказано было: «Храни же нас от волка и волчицы, храни от вора нас, о Ночь».

А на третий день перед палаткой Сэма на равнине у города возник столб пламени.

– Это Повелитель Адова Колодезя явился выполнить свое обещание, о Сиддхартха! – зазвенел в голове у Сэма голос.

– Тарака! Как ты нашел – и узнал меня?

– Я смотрю на пламя, которое и есть твоя истинная сущность, а не на плоть, ее маскирующую. Ты же знаешь об этом.

– Я думал, ты мертв.

– Я был на грани. Те двое и в самом деле пьют глазами жизнь! Даже жизнь таких, как я.

– Я же тебе говорил. Привел ли ты с собой свои полчища?

– Да, привел.

– Хорошо. Скоро против этого города выступят боги.

– Знаю. Много раз посещал я Град на вершине ледяной горы, а лазутчики мои и сейчас находятся там. Поэтому мне известно, что готовятся они напасть на вас и побуждают людей принять участие в битве. Хотя они и не считают необходимой помощь людей, кажется им полезным объединиться с ними при разрушении Дезирата.

– Да, такую позицию нетрудно понять, – кивнул Сэм, изучая могучий вихрь желтого пламени. – Какие еще у тебя новости?

– Тот, что в Красном, грядет.

– Я его ждал.

– На погибель. Я должен сразить его.

– Учти, что на нем будет демонический репеллент.

– Значит, я найду способ удалить его, или же мне придется убить его на расстоянии. Он будет здесь еще засветло.

– А как он доберется?

– В летающей машине – не такой большой, как громовая колесница, которую мы тогда пытались угнать, – но очень быстрой. Я не могу напасть на нее в полете.

– Он один?

– Да – если не считать машин.

– Машин?

– Множества механизмов. Его летательный аппарат просто набит странным оборудованием.

– Это может сулить большие неприятности.

Крутящееся пламя стало оранжевым.

– Но на подходе и другие.

– Ты же сказал, что он летит в одиночку.

– Ну да.

– Так что же ты имеешь в виду?

– Остальные идут не с Небес.

– Откуда же тогда?

– С тех пор, как тебя забрали на Небеса, я много путешествовал, я буквально обшарил весь этот мир снизу доверху в поисках союзников среди тех, кто ненавидит Богов и Град. Кстати, в твоей последней инкарнации я на самом деле пытался спасти тебя от кошек Канибуррхи.

– Я знаю.

– Боги действительно сильны – сильнее, чем когда-либо раньше.

– Но скажи же, кто идет нам на помощь.

– Повелитель Ниррити Черный, который ненавидит всех и все, но более всего ненавидит Богов из Небесного Града. Он шлет сражаться на равнине у Ведры свою нежить – тысячу не душ, но штук. Он объявил, что после битвы мы, ракшасы, вольны выбирать себе любые уцелевшие тела выращенных им безмозглых мертвяков.

– Не по нраву мне помощь Черного, но выбирать не приходится. И когда они прибудут?

– Ночью. А раньше появится Далисса. Я уже чувствую ее приближение.

– Далисса? Кто это?..

– Последняя из Матерей Нестерпимого Зноя. Только она одна ускользнула в глубины, когда Дурга и Лорд Калкин обрушились на морской купол. Ей раздавили все яйца, и она больше не может ничего отложить, но внутри своего тела все еще несет она всесжигающую мощь морского зноя.

– И ты что, полагаешь, что она поможет мне?

– Она не поможет никому. Она последняя из своего рода. Она примет участие на равных.

– Тогда знай, что та, которую звали когда-то Дургой, облачена ныне в тело Брахмы, вождя наших врагов.

– Ага, это делает вас обоих мужчинами. Далисса могла бы принять ее сторону, останься Кали женщиной. Но она уже выбрала, на чью сторону встать. Она выбрала тебя.

– Это позволит немного подравнять шансы.

– На сей раз ракшасы пригонят сюда слонов, ящеров и огромных кошек, чтобы натравить их на наших врагов.

– Хорошо.

– И они призвали огненные элементали.

– Отлично.

– Далисса уже неподалеку. Она будет ждать на дне реки, чтобы подняться, когда потребуется.

– Передай ей от меня привет, – сказал Сэм, поворачиваясь, чтобы вернуться к себе в палатку.

– Передам.

И он опустил за собой полог.

Когда Бог Смерти спустился на равнину, тянущуюся вдоль Ведры, набросился на него в облике огромной кошки из Канибуррхи предводитель ракшасов Тарака.

И тут же отскочил назад. Ибо пользовался Яма демоническим репеллентом, и не мог из-за этого Тарака с ним сблизиться.

Взорвалась кошка, чтобы стать круговертью серебряных пылинок.

– Бог Смерти! – взорвались слова в голове у Ямы. – Помнишь Адов Колодезь?

И тут же всосал в себя смерч камни, щебень, обломки скал и швырнул все это издали в Яму, который завернулся в свой плащ, загородил его полою глаза и больше не пошевельнулся.

Через минуту-другую яростный напор иссяк.

Яма не пошевелился. Вся земля вокруг была усеяна мусором – кроме небольшого круга, в котором стоял он, но не было ни одного камня.

Яма опустил плащ и уставился на крутящийся вихрь.

– Что за колдовство? – послышались слова. – Как ты ухитрился устоять?

Яма не сводил с Тараки взгляда.

– Как ты ухитряешься крутиться? – спросил он в ответ.

– Я – величайший из ракшасов. На меня уже падал твой смертельный взгляд.

– А я – величайший из богов. Я выстоял в Адовом Колодезе против всей вашей орды.

– Ты лакей Тримурти.

– Ошибаешься. Я явился сюда, чтобы сражаться здесь с Небесами во имя акселеризма. Велика моя ненависть, и принес я с собой оружие, чтобы поднять его против Тримурти.

– Тогда придется мне, похоже, отложить до лучших времен удовольствие от продолжения нашей схватки…

– Что представляется весьма благоразумным.

– И ты, без сомнения, хочешь, чтобы тебя проводили к нашему вождю?

– Я и сам могу найти дорогу.

– Тогда – до следующей встречи, Владыка Яма…

– До свидания, ракшас.

И Тарака, пылающей стрелой вонзившись в небо, исчез из виду.

Одни говорят, что распутал Яма загадку, пока стоял в огромной клетке среди темноты и птичьего помета. Другие утверждают, что повторил он рассуждения Куберы чуть позже и проверил их с помощью лент, хранящихся в Безбрежных Чертогах Смерти. Как бы там ни было, вступив внутрь палатки, разбитой на равнине неподалеку от полноводной Ведры, обратился он к находившемуся там человеку по имени Сэм. Положив руку на свой клинок, встретил тот его взгляд.

– Смерть, ты опережаешь битву, – сказал он.

– Кое-что изменилось, – ответил Яма.

– Что же?

– Моя позиция. Я пришел сюда, чтобы выступить против воли Небес.

– Каким образом?

– Сталью. Огнем. Кровью.

– В чем причина этой перемены?

– На Небесах в закон вошли разводы. И предательства. Посрамление. Леди зашла слишком далеко, и теперь я знаю причину, Князь Калкин. Я ни принимаю ваш акселеризм, ни отвергаю его. Для меня важно лишь, что он представляет ту силу, которая способна сопротивляться Небесам. Как к таковой я и присоединяюсь к вам, если ты примешь мой клинок.

– Я принимаю твой клинок, Господин Яма.

– И я подниму его против любого из небесного воинства – кроме только самого Брахмы, с которым от встречи уклонюсь.

– Хорошо.

– Тогда дозволь мне стать твоим колесничим.

– Я не против, но у меня нет боевой колесницы.

– Одну, весьма необычную, я захватил с собой. Разрабатывал я ее очень долго, и она все еще не завершена. Но хватит и этого. Нужно собрать ее сегодня же ночью, ибо завтра с рассветом разгорится битва.

– Я предчувствую это. Ракшасы к тому же предупредили, что неподалеку передвигаются войска.

– Да, пролетая над ними, я это заметил. Главное направление удара – с северо-востока, со стороны равнины. Позже вступят и боги. Ну а отдельные отряды будут, без сомнения, нападать и с других направлений, в том числе и с реки.

– Реку мы контролируем. Зной Далиссы дожидается на дне. Когда придет ее час, она сможет поднять могучие волны, вскипятить их и залить ими берега.

– Я думал, что Зной стерт с лица земли!

– Кроме нее. Она последняя.

– Как я понимаю, с нами будут и ракшасы?

– Да, и не только…

– А кто еще?

– Я принял помощь – полчище, отряд безмозглых тварей – от Властелина Ниррити.

Глаза Ямы сузились, ноздри раздулись.

– Это нехорошо. Рано или поздно, но его все равно надо будет уничтожить, и не стоило залезать к нему в долги.

– Знаю, Яма, но положение у меня отчаянное. Они прибывают сегодня ночью…

– Если мы победим, Сиддхартха, низвергнем Небесный Град, подорвем старую религию, освободим человека для индустриального прогресса – все равно останутся у нас противники. И тогда уже надо будет бороться и низвергать Ниррити, веками дожидавшегося, пока боги уйдут со сцены. А если нет, так опять все то же самое – а Боги Града обладали, по крайней мере, некоторой толикой такта в своих неправедных деяниях.

– Думаю, он пришел бы к нам на помощь в любом случае, просили бы мы его об этом или нет.

– Да, но позвав его – или приняв его предложение, – ты теперь ему кое-чем обязан.

– Я начну разбираться с этим, когда на то будет нужда.

– Ну да, это политика. Но мне это не по нраву.

Сэм налил темного и сладкого вина Дезирата.

– Думаю, что Кубера будет рад тебя увидеть, – сказал он, поднося Яме кубок.

– А чем он занят? – спросил тот, принимая сосуд, и тут же его залпом осушил.

– Обучает войска и ведет курс лекций по двигателям внутреннего сгорания для всех местных ученых, – ответил Сэм. – Даже если мы проиграем, кто-то может уцелеть и всплыть где-то еще.

– Если это действительно будет когда-то использовано, им следовало бы знать не только устройство двигателей…

– Он уже охрип, он говорит целыми днями, а писцы трудятся, записывая все, что он сказал, – по геологии, горному делу, металлургии, нефтехимии…

– Будь у нас больше времени, я бы помог в этом. Ну а сейчас, даже если уцелеет всего процентов десять, этого может быть достаточно. Не завтра или послезавтра, но…

Сэм допил свое вино и вновь наполнил кубки.

– За день грядущий, колесничий!

– За кровь, Бич, за кровь и за погибель!

– Кровь может быть и нашей, Бог Смерти. Но коли мы прихватим за собой достаточно врагов…

– Я не могу умереть, Сиддхартха, кроме как по собственному выбору.

– Как это может быть, Господин Яма?

– Пусть у Смерти останутся свои маленькие секреты. Да я могу и отказаться от права выбора в этой битве.

– Как пожелаешь, Господин.

– За твое здоровье и долгую жизнь.

– За твои.

Рассвет в день битвы выдался розовым, как свежеотшлепанное девичье бедро.

С реки тянулся легкий туман. На востоке золотом горел Мост Богов, погружаясь другим своим, темнеющим концом в отступающую ночную мглу, словно пылающим экватором делил пополам небеса.

На равнине у Ведры ждали своего часа воины Дезирата. Пять тысяч человек, вооруженных мечами и луками, пиками и пращами, дожидались битвы. Стояла в первых рядах и тысяча зомби, ведомых живыми сержантами Черного, которые управляли всеми их движениями посредством барабанного боя; легкий утренний ветерок перебирал шарфы черного шелка, которые, словно змейки дыма, вились над их шлемами.

Сзади расположились пятьсот копейщиков. В воздухе серебряными вихрями висели ракшасы.

Временами откуда-то из еще не рассеявшихся сгустков тени доносился рык какого-то дикого обитателя джунглей. Огненные элементали рдели на концах веток, на наконечниках копий, на флагштоках и вымпелах.

Ни одно облачко не омрачало небесную лазурь. Трава еще сохранила утреннюю влагу и сверкала россыпью росинок. В рассветной прохладе почва хранила ночную мягкость и готова была оставить на себе отпечатки попирающих ее ног. Под небесами глаза переполняли серые, зеленые, желтые тона; Ведра вскипала меж берегов водоворотами, собирая листья с обступивших ее гурьбой деревьев. Говорят, что повторяет вкратце каждый день историю всего мира, медленно проступает из темноты и хлада, пробуждаемый чуть брезжущим светом и нарождающимся теплом, расцветает утро – и щурится уже пробудившееся сознание сквозь сумятицу алогичных мыслей и ералаш не связанных друг с другом эмоций, к полудню все дружно устремляется к строгости порядка, чтобы потом медленно, горестно течь под уклон, сквозь скорбный упадок сумерек, мистические видения вечернего полумрака, – к энтропийному концу, каковым снова оказывается ночь.