Текст книги "Канун праздника РУМОКО"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Но поскольку на самом деле это не был Эдем под Стеклом и эти восхитительные необычные города определенно не для меня, в моих воспоминаниях они сохранились как забавные разноцветные фантазии, которые иногда грезятся мне, напоминая мыльные пузыри, каждый раз, когда я чувствую приближение опасности или раздумываю о тех уроках, которые можно было извлечь из моей полной ошибок жизни.

Я вздохнул, в последний раз затянулся сигаретой и смял ее, чувствуя, что мыльный пузырь вот-вот взорвется.

Как вы думаете, каково быть человеком, которого не существует в нашем мире? Трудно объяснить словами. Нелегко обобщить, особенно когда таким человеком являетесь вы сами. Для меня это было довольно необычно, и не думаю, что найдется еще один такой человек. Мне оставалось только проклинать наш технический прогресс, и ничего больше.

Это произошло довольно странным образом.

Как-то раз я составил программу для компьютеров. С этого все и началось.

Однажды я пришел к необычному и пугающему выводу…

Я понял, что весь мир существует в записи. Как?

Это хитроумно придумано.

Теперь все имеют свидетельства о рождении, запись об учебе, кредитные карточки, историю переездов и мест жительства, и где-то будет храниться свидетельство о смерти, внесенное в файл. Обычно все эти записи находятся в разных местах. Кому-то приходится собирать их воедино. Это и называется Центральный Банк Информации. Он возник в результате грандиозных перемен, произошедших в жизни человечества. Но не все перемены, как я убедился, ведут к лучшему.

Я был одним из первых, кто понял это еще до того, как произошли такие перемены. Но к тому времени, полагаю, уже поздно было что-либо менять.

Мы занимались тем, что сводили воедино всю информацию: общественные записи, финансовые отчеты, медицинские данные, специальные технические записи – с тем, чтобы вся информация находилась в одном месте и ею мог воспользоваться персонал, имеющий к ней допуск.

Я никогда не воспринимал что-либо как абсолютное добро или абсолютное зло. Но в данном случае больше склонялся к последнему. Вначале я полагал, что этот проект окажется очень полезным. Я думал, что он великолепен и полностью соответствует тому времени, в котором мы живем, что это именно то, что нужно: любая написанная книга или пьеса, лекция в колледже, прочитанная в последние пару десятилетий, любые статистические данные. Теперь вы не будете обманывать, поскольку каждый имеет доступ к источнику информации; все правительственные и коммерческие учреждения будут осведомлены о вашем имуществе, годовом доходе, у них будет список трат, которые вы произвели; любой прокурор на суде будет знать о всех местах, где вы прежде проживали и с кем, и на каких машинах передвигались. Вся ваша жизнь, все ваши действия становились понятными, как схема нервной системы на занятиях по неврологии– все это меня очень впечатляло.

Мне казалось, что это сможет обуздать преступность. Только сумасшедний, думал я, может совершить то, что обернется против него; а так как медицинские данные тоже были внесены в файл, можно было остановить даже сумасшедшего.

Что касается медицины, так это просто замечательно, если при обследовании компьютер и врачи будут обладать всей информацией о ваших предыдущих болезнях! Это окажется так эффективно! Представляете, сколько смертей удастся предотвратить!

Подумайте, как улучшится состояние мировой экономики, когда станет известно, где находится каждый цент и на что он направлен!

Подумайте о разрешении проблем с контролем транспорта – наземного, морского и воздушного,– когда все отрегулировано.

Подумайте… О Боже!

Мне казалось, что наступит Золотой Век.

Вздор!

Мой друг, который был каким-то образом связан с мафией, посмеялся надо мной, над блеском в моих глазах и прошелся по всем, начиная с университета и кончая федеральными службами.

– Неужели ты серьезно веришь, что все имущество будет зарегистрировано? Все сделки будут внесены? – спросил он меня.

– Разумеется.

– До Швейцарии еще так и не добрались; а если это и случится, они найдут другие места.

– Конечно, в любом деле есть издержки.

– Не забывай о матрицах и всех их махинациях. Никто не знает, сколько сейчас действительно в мире денег, и никто никогда не узнает.

Так я остановился, задумался и занялся экономикой. Он оказался прав. В тех областях, для которых мы писали программы, данные были весьма приблизительными.

Я подумал о перевозках. Сколько существует незарегистрированных судов? Никто не знает. Нельзя вести статистику в деле, по которому нет информации. А если имеются неучтенные деньги, можно построить сколько угодно других судов. В мире достаточно прибрежных .районов. Так что транспортный контроль мог оказаться и не таким эффективным, как я предполагал.

Медицина? Врачи такие же люди и так же ленивы, как и все мы. Я вдруг представил, что все медицинские отчеты могут и не попасть в файлы, особенно если кто-то из врачей захочет получить наличными и не платить налоги, и его не попросят выписать квитанцию.

Встречаются темные личности, а также те, кто слишком любит свою собственность; найдутся и такие, кто будет честно уклоняться от предоставления необходимой информации. Все они легко докажут несовершенство нашей системы.

Это означало, что дела пойдут совсем не так, как был© изначально задумано. Добавьте к этому возмущение, определенное сопротивление, уклонение. И их можно будет понять…

Но, поскольку не было явного сопротивления, работа над проектом продолжалась. Она заняла три года. Я paботал в центральном офисе, начав простым программистом. После того как я придумал ключ, при помощи которого станции и спутники метеорологического наблюдения могли направлять информацию непосредственно в центральную систему, меня повысили, я стал старшим программистом и получил право контроля над некоторыми участками работы.

К тому времени я в достаточной мере изучил проект, и мои сомнения только укрепились. Мне разонравилась работа, которая становилась все интенсивнее. Мои сотрудники смеялись над тем, что я беру работу на дом. Они не понимали, что это было не самопожертвование, а просто желание глубже вникнуть в проблему, рожденною моими страхами. Но начальство неправильно истолковало мои намерения, и я снова продвинулся по службе.

Это было прекрасно, поскольку я получил свободный допуск к информации на уровне полиции. Затем по различным причинам произошел ряд смертей, повышений, отказов и отставок. Это открыло дорогу любимчикам, и я сделался начальником группы.

Я стал советником старого Джона Колгейта, который руководил всем проектом.

Однажды, когда работа была почти уже завершена, я рассказал ему о своих страхах и сомнениях. Я сказал седовласому человеку с желтоватым лицом и грустными глазами, что мы наверняка создаем монстра и посягаем на человеческую личность.

Он посмотрел на меня, покрутил в руках розовое коралловое пресс-папье, стоявшее на его столе, а затем произнес:

– Возможно, вы правы. И что вы собираетесь предпринять?

– Не знаю,– ответил я.– Просто хотел объяснить вам свое отношение к делу.

Он вздохнул и на своем вращающемся кресле повернулся к окну.

Я подумал, что он вздремнул, как это частенько бывало с ним после ленча.

Но он наконец произнес:

– Неужели вы думаете, что я уже тысячи раз не слышал этих доводов?

– Возможно,– отозвался я,-и мне всегда было интересно, что вы им противопоставляете.

– Ничего,– резко произнес он.– Я думаю, что так будет лучше, иначе никогда бы не взялся за это дело. Но допускаю, что могу ошибаться. Некоторые полагают, что только так можно исправить серьезные изъяны общества. Если, у вас есть более разумные предложения, поделитесь ими со мной.

Я промолчал, закурил и подождал, что он еще скажет. Тогда я еще не знал, что ему осталось жить всего полгода.

– А вы не подумывали о том, чтобы изъять свои данные? – наконец спросил он.

– Что вы имеете в виду?

– Не хотите обмануть систему?

– Я не совсем понимаю…

– Мы будем последними, чьи данные внесут в программу.

– Почему?

– Потому что я так решил на случай, если кто-либо придет ко мне, как вы сегодня, и спросит то, что вы спросили.

– И кто-то уже изъял свои данные?

– Я бы не ответил, даже если бы они сделали это. Чтобы не нарушить целостность проекта.

– Извлечь. То есть вы предлагаете мне уничтожить информацию о себе до того, как кто-либо введет ее в компьютер?

– Правильно,– отозвался он.

– Но я не смогу получить работу, не имея записи об образовании и послужного списка…

– Это уже ваши проблемы.

– Я не смогу ничего купить без кредитной карточки.

– Думаю, вы сможете платить наличными.

– Это все уже записано.

Он повернулся в кресле в мою сторону и улыбнулся:

– Вы так думаете? Правда?

– Ну, не знаю,– сдался я.

– Итак?

Я раздумывал, пока он закуривал трубку и пускал кольца белого дыма. Не разыгрывает ли он меня? Или говорит серьезно?

Будто прочитав мои мысли, он поднялся с кресла, пересек комнату и отпер кабинет с файлами. Слышно было, как он шелестел бумагой, а затем вернулся, держа в руках стопку перфорированных листков, как держит колоду игрок в покер. Он положил их на стол передо мной.

– Это вы,– сказал он.– На следующей неделе вы попадете в компьютер, как и все остальные,– он снова выпустил кольцо дыма и сел на место.

– Заберите их домой и положите под подушку,– сказал он.– Поспите на них. И решите, как вы хотите с ними поступить.

– Я не понимаю вас.

– Я оставляю их на ваше усмотрение.

– А если я их порву? Что вы тогда сделаете?

– Ничего.

– Почему?

– Потому что меня это не волнует.

– Это неправда. Вы же возглавляете проект. Он пожал плечами.

– Вы сами не верите в пользу этой системы? Он отвел глаза и постучал трубкой.

– Просто теперь я не так уверен, как прежде,– заявил он.

– Если я так поступлю, то официально перестану существовать,– сказал я.

– Да.

– Что тогда станет со мной?

– Это ваши заботы.

Я задумался на мгновение, затем произнес:

– Давайте мне карточки.

Он улыбнулся, кивнул, и я взял их. Я положил их во внутренний карман.

– Что вы собираетесь с ними сделать?

– Поспать на них.

– Только смотрите верните их утром во вторник.

– Разумеется.

Я ушел домой с карточками. Но я не спал. Я просто не мог уснуть.

Я думал об этом целую вечность – всю ночь напролет – вышагивая по комнате с сигаретой. Жить вне системы… Как я смогу что-либо совершить, если она не будет признавать мое существование?

Потом, где-то часа в четыре утра я понял, что должен поставить вопрос иначе.

Как сможет система опознать меня, даже если Я что-либо и совершу?

Я сел и разработал тщательный план. Утром я разорвал пополам свои карточки, сжег их и растер пепел в порошок.

– Сядьте на этот стул,-сказал высокий, махнув левой рукой.

Я сел.

Они стали у меня за спиной.

Я постарался успокоить дыхание и расслабиться.

Прошло, вероятно, больше минуты.

– Хорошо, а теперь расскажите нам все,– сказал он.

– Я получил эту работу через бюро по трудоустройству,– сказал я ему,– пришел сюда, исполняю свои обязанности, встретил вас. Вот и все.

– Вы нам уже это говорили, и вполне возможно, что это правда, что правительство получило разрешение – по соображениям секретности – создать фиктивную личность в центральном своде информации. Агент вводится в данный отрезок жизни. Если кто-либо вздумает проверить, его данные не будут вызывать сомнений.

Я ничего не ответил.

– Это правда?

– Да,– сказал я.– Вы изложите все должным образом. Однако я не знаю, правда это или нет.

– Вы не признаете, что являетесь агентом?

– Нет.

Они пошептались еще немного. Наконец я услышал, как открылся металлический ящичек.

– Вы лжете.

– Нет, не лгу. Я всего лишь спас жизнь двум парням, а вы тут начинаете мне навешивать ярлыки. Я не знаю почему, но хотел бы узнать. Что я сделал не так?

– Задавать вопросы буду я, мистер Швайцер.

– Мне просто интересно. Если бы вы мне подсказали…

– Закатайте рукав, неважно какой.

– Зачем?

– Потому что я вам приказываю.

– Что вы собираетесь делать?

– Инъекцию.

– Вы из медицинской службы?

– Это не ваше дело.

– Я отказываюсь. Когда вас схватит полиция, я проверю, не стоит ли у вас за спиной медицинская служба.

– Рукав, пожалуйста.

– Я протестую,– не унимался я, но все-таки закатал левый рукав.– Если вы намерены убить меня, наигравшись в эти игры,– добавил я,– хорошенько подумайте. Убийство – дело серьезное. Если же нет, очередь за мной. Я вас отыщу рано или поздно.

Я почувствовал, как мне в руку вонзилась игла.

– Не скажете ли, что вы мне ввели? – поинтересовался я.

– Это называется ТС-6,– ответил он.– Возможно, вы читали о нем. Вы останетесь в полном сознании и сохраните способность мыслить. Но вы не сможете лгать.

Я хихикнул (несомненно, сказывалось действие наркотика) и снова стал выполнять дыхательные упражнения по системе йогов. Но это не остановило действие лекарства, хотя я и почувствовал себя лучше. Они, наверное, дали мне несколько лишних секунд, и я сумел немного прийти в себя.

Теперь я находился под действием препарата. Я знал, что он не лишает способности думать, но не позволяет говорить неправду и выдает скрытые мысли. Я размышлял о слабых сторонах применения этого средства, и у меня в запасе оставалось кое-что.

Я не почувствовал постепенного действия наркотика, а просто сразу оказался в другом состоянии, хотя чувствовал себя по-прежнему. Но я понимал, что это всего лишь иллюзия. Хотел бы я сейчас получить свою сумку с противоядиями, которую держал в обычной аптечке у себя в шкафу.

– Вы слышите меня, не так ли? – спросил он.

– Да,– услышал я свой голос.

– Как вас зовут?

– Альберт Швайцер.

Я услышал, как они зашептались у меня за спиной, и тот, что допрашивал меня, пытался заставить замолчать другого.

– Чем вы занимаетесь? – наконец последовал вопрос.

– Я технический работник.

– Я это знаю. Чем еще?

– Я много чего делаю…

– Вы работаете на правительство?

– Я плачу налоги, и тем самым, конечно, работаю на правительство какую-то часть своего времени.

– Я не это имею в виду. Вы секретный агент и наняты правительством?

– Нет.

– Вы самостоятельный агент?

– Нет.

– Тогда зачем вы здесь?

– Я технический работник. Я обслуживаю машины.

– Что еще?

– Я не понимаю…

– На кого вы еще работаете, кроме работы на проект?

– На себя.

– Что вы имеете в виду?

– Моя деятельность направлена на поддержание своего экономического благосостояния и психического здоровья.

– Я говорю о тех, кто вас нанял. Кто это?

– Меня не нанимали.

– Похоже, он говорит правду,– услышал я голос второго человека.

– Может быть. Что вы сделаете, если встретите меня где-нибудь и узнаете?

– Отдам под суд.

– А если у вас не получится?

– То серьезно покалечу вас, если смогу. Возможно, я вас убью, если смогу выдать это за самооборону или несчастный случай.

– Почему?

– Потому что мне хочется сохранить свое психическое здоровье. Тот факт, что вы уже раз посягнули на него, означает, что вы можете поступить так еще раз. Я постараюсь этого не допустить.

– Не думаю, что мне придется заниматься вами еще раз.

– Мне безразлично, что вы думаете.

– Итак, вы сегодня спасли две жизни и не задумываясь можете отнять мою.

Я промолчал.

– Отвечайте.

– Вы не задали вопрос.

– Может он преодолеть действие наркотика? – спросил один из них.

– Никогда об этом не слышал. Отвечайте.

– Я не понял вопроса.

– Препарат позволяет вам ориентироваться в трех измерениях. Вы знаете, кто вы, где и когда. Известно, что препарат подавляет волю, однако вы вполне можете отвечать на мои вопросы. Люди, которые употребляли наркотики, иногда могут преодолеть его воздействие, перефразируя про себя вопросы и честно отвечая на них. Вы так и поступаете?

– Неправильный вопрос,– вмешался другой.

– Какой же правильный?

– Вы ранее употребляли наркотики? – спросил меня тот.

– Да.

– Какие?

– Аспирин, никотин, кофеин, алкоголь…

– Я говорю о других,– прервал он меня.– Препараты, подобные этому, которые заставляют говорить. Вы употребляли их?

– Да.

– Где?

– В Северо-западном университете.

– Зачем?

– Я был добровольцем в ряде экспериментов.

– В чем они заключались?

– Изучалось действие наркотиков на сознание.

– Умственное торможение,– произнес один из них.– Может длиться не один день. Думаю, он натренировался.

– Вы можете остановить действие этого наркотика?

– Я не понимаю.

– Можете ли вы сейчас лгать нам?

– Нет.

«– Опять неправильный вопрос,– вмешался низенький.– Он не лжет. Все, что он говорит,– чистая правда.

– Тогда как же нам заставить его отвечать?

– Не знаю.

Они продолжали допрашивать меня, но вскоре вопросы пошли на убыль.

– Он провел нас,– сказал тот, что пониже.– Мы можем заниматься им не один день.

– Не следует ли нам его?..

– Нет. У нас есть запись разговора. Мы получили его ответы. Пусть теперь компьютер об этом позаботится.

Близился рассвет, и у меня было странное чувство, сопровождаемое покалыванием в шее, что я мог бы лгать часами. В иллюминаторе стало сереть. Похоже, они потратили на меня довольно много времени. Я решил использовать один вариант.

– Думаю, моя каюта прослушивается,– заявил я.

– Что? О чем вы?

– Служба безопасности на судне,– ответил я.– Полагаю, каюты всего обслуживающего персонала имеют «жучки».

– Где они?

– Откуда мне знать.

– Нам надо их найти,– сказал один.

– Толку с того,– произнес один шепотом, и я сразу зауважал его, поскольку шепот часто не записывается.– Если это правда, поздно уже что-то менять.

– Они выжидают, чтобы мы себя выдали. Первый начал озираться, я встал, пересек комнату ни

на что не натыкаясь, и рухнул на кровать.

Моя правая рука, будто случайно, скользнула под подушку. Я взял пистолет.

Очень осторожно я вытащил его, сел на кровати и направил оружие на них.

– Отлично, придурки,– сказал я.– А теперь вы будете отвечать на мои вопросы.

Высокий потянулся рукой к поясу, и я прострелил ему плечо.

– Следующий? – произнес я, открутил глушитель, который был больше не нужен, и положил его на подушку.

Второй поднял руки и посмотрел на своего дружка.

– Пусть кровоточит,– заявил я. Он кивнул и отступил назад.

– Садитесь,– приказал я им. Они сели.

Я стал позади них.

– Дайте мне руку.– Я отвернул рукав и убедился, что пуля прошла навылет. Затем я положил их оружие на шкаф. Снял с них платки и взглянул на лица. Прежде я нигде их не видел.

– О'кей, зачем вы пришли? – спросил я.– И почему вы задавали мне все эти вопросы?

Они не отвечали.

– У меня не так много времени^ как у вас,– заявил я.– Сейчас я свяжу вас. И я не такой дурак, чтобы прибегать к наркотикам.

Шнур от ящика с лекарствами показался мне подходящим, и я воспользовался им.

– Эти каюты совершенно звуконепроницаемы,– заметил я, убирая пистолет в сторону,– и я придумал, что здесь есть жучки. Так что вы можете кричать сколько угодно. Но не советую делать этого. Иначе я вам кости переломаю.

– Итак, на кого вы работаете? – повторил я вопрос.

– Я работаю на катере,– ответил низкий,– а мой друг – штурман.

Я недоверчиво посмотрел на него.

– Ну, ладно,– наконец сказал я.– Покупаю, поскольку я никогда не видел вас здесь прежде. А теперь очень хорошо обдумайте ответ на мой вопрос: на кого вы действительно работаете?

Я спрашивал их и понимал, что у них нет таких преимуществ, какие были у меня. Я работал на себя и сам себя нанял – совершенно независимый контракт. Сейчас меня зовут Альберт Швайцер, хотя и временно. Я всегда становился тем человеком, которым было необходимо стать. Спроси они меня, кем я был прежде, они могли получить иной ответ. Все зависит от условий и умственных способностей.

– Кто дергает за веревочки? – спросил я. Ни звука.

– Ну, хорошо,– сказал я.– Придется мне спрашивать вас по-другому.

Они повернулись в мою сторону.

– Ради нескольких ответов вы насиловали мою психику,– продолжал я.– О'кей, полагаю, что доставлю вам удовольствие и займусь вашей анатомией. Обещаю, я получу столько ответов, сколько мне нужно. Только я подготовлюсь более основательно. Я буду вас пытать, пока вы не заговорите.

– Вы не сделаете этого,– произнес высокий.– У вас низкий индекс насилия.

Я засмеялся.

– Посмотрим.

Что вы думаете о прекращении бытия и одновременном продолжении своего существования? По-моему, это довольно просто. Впрочем, я принимал участие в проекте с самого начала, мне доверяли и предоставили выбор…

Вытянув свои карты, я, как обычно, вернулся к работе. Там я отыскал и определил необходимую точку ввода. Это был мой последний рабочий день.

Наверху, там, где холодно, был Тьюл, метеорологическая станция…

Станцией руководил один старик, большой любитель рома. Я отлично помню тот день, когда ввел в гавань свой корабль «Протей» и долго жаловался н*а неспокойное море.

– Я проведу вас наверх,– сказал он мне. Компьютер не разочаровал меня.

– Благодарю.

Он завел меня в помещение, накормил, мы поговорили о море и погоде. Я принес ящик «Бакарди», и старик накинулся на него.

– Здесь достаточно автоматики? – спросил я его.

– Да, конечно.

– Тогда зачем вы здесь?

Он слегка улыбнулся и сказал:

– Мой дядя был сенатором. Мне надо было где-то укрыться, и он устроил меня сюда. Давай осмотрим твой корабль. Вдруг пойдет дождь.

Это была достаточно большая яхта с каютами и мощным двигателем, и здесь она была явно не на своем месте.

– Это пари,– сказал я старику.– Я хотел зайти за Полярный круг и доказать, что сделал это.

– Ну, парень, ты крепкий орешек.

– Я знаю, и я выиграю.

– Возможно,– согласился он.– Когда-то я был таким, как ты. Полон несбыточных надежд, готовый всегда тронуться с места. У тебя за эти дни было много женщин? – Он выставил вперед свою седую бороду и одарил меня дьявольской улыбкой.

– Достаточно,– ответил я и предложил ему выпить, потому что он заставил меня вспомнить Еву.

Я сказал ему «достаточно», но не думаю, что это было именно то, что он хотел услышать.

Прошло уже четыре месяца с тех пор, как мы расстались. Причиной тому была не религия или политика, а нечто более существенное.

Я насочинял ему про свою воображаемую девушку, и он был счастлив.

Я встретил ее в Нью-Йорке, где занимался тем же, что и она: проводил отпуск и ходил в театры и в кино.

Она была высокой коротко стриженой блондинкой. Я помог ей найти станцию метро, спустился вместе с ней и вышел. Пригласил ее на обед, и она послала меня к черту.

Вот как это было:

– Я не из таких.

– Я тоже. Просто я проголодался. Пойдем?

– Что тебе надо?

– Просто с кем-нибудь поговорить. Я так одинок.

– Думаю, ты ищешь не там, где надо.

– Возможно.

– Я о тебе ничего не знаю.

– И я о тебе, но, полагаю, это не помешает нам съесть спагетти с мясом и соусом и выпить по бокалу кьянти.

– От тебя потом будет трудно отделаться?

– Нет. Я спокойно уйду.

– О'кей. Я съем с тобой спагетти. И мы пообедали вместе.

За этот месяц в Нью-Йорке мы стали очень близки. То, что она жила в одном из этих безумных маленьких подводных городов-пузырей, ничего не означало. Я был достаточно либерален, чтобы отдать должное Сьерра-Клубу. Он знал, что делает, когда создавал эти конструкции.

Мне, наверное, следовало отправиться с ней туда, когда она возвращалась назад. Она просила меня об этом.

Ева провела отпуск, посмотрела большой город, так же, как и я. Мы нечасто бывали в Нью-Йорке.

– Выходи за меня замуж,– предложил я ей.

Но она не могла оставить свой пузырь, а я не мог расстаться со своей мечтой. Я хотел получить весь этот огромный мир – весь целиком. Однако я любил это голубоглазое создание из подводного мира и теперь понимаю, что должен был согласиться на ее условия. Но я слишком независим. Если бы хоть один из нас был нормальным человеком… Тем не менее этого не случилось, и все осталось на своих местах.

Ева, где бы ты ни была, я надеюсь, что вы с Джимом счастливы.

– Да, лучше с кокой,– сказал я и выпил коки, а он пил двойной виски с кокой до тех пор, пока не заявил, что устал.

– Это начинает на меня действовать, мистер Хемингуэй,– сказал он.

– Что ж, давайте отдыхать.

– Вы можете располагаться прямо здесь.

– Прекрасно.

– Я вам показывал, где лежат одеяла?

– Да.

– Тогда спокойной ночи, Эрни. Увидимся утром.

– Несомненно, Билл. Я приготовлю завтрак. Он зевнул, потянулся и вышел.

Я выждал полчаса и приступил к работе.

Его метеостанция была напрямую связана с главным компьютером. Я мог без труда влезть в него, действуя на коротких волнах, на мало используемой линии. Я постарался, чтобы подделка была незаметной.

Закончив, я понял, что все получилось отлично.

Сообщение ничего не значило для Центрального компьютера, находившегося в сотнях миль, и он воспринял это как факт.

Я был почти богом.

Ева, возможно, мне следовало избрать иной путь. Но я этого уже никогда не узнаю.

На следующее утро я помог Биллу Меллингзу справиться с похмельем, и он ничего не заподозрил. Он был вполне достойный пожилой человек, и я успокаивал себя, что у него никогда не будет неприятностей из-за того, что я сделал, потому что никто никогда не поймает меня. В этом я был уверен. Но если меня и схватят, не думаю, что у него будут неприятности. В конце концов, его дядя был сенатором.

Я мог справиться с этим как никто другой – придумать себе место и время рождения, имя, учебу и так далее – и я мог поместить себя в любой слой современного общества. Все, что мне надо было сделать,– передать в центр эти данные через метеостанцию на коротких волнах. Там будет создана запись и я стану существовать на самом деле, как мне и хотелось. С самого начала…

Но, Ева, ты мне была нужна…

Думаю, правительство иногда занимается подобными вещами. Но вряд ли они подозревают о существовании независимых предпринимателей.

Я знал все, заслуживающее внимания, и даже больше, о детекторах лжи и сыворотках правды. Я держал свое имя в секрете. Никто не узнает его. Знаете ли вы, что существует не менее семнадцати различных способов, чтобы обмануть детектор лжи? Он остался почти таким же, каким был в середине двадцатого столетия. Ремень, обтягивающий грудную клетку, да несколько датчиков, регистрирующих потоотделение, могли бы творить чудеса. Но это направление так и не получило должного развития. Возможно, всего лишь несколько университетов занимались их изучением, и только. Когда-нибудь я создам детектор, который никто не сможет обмануть, но его показания все равно не будут учитываться судом. Наркотические препараты – это совсем другое дело.

Патологический лжец может обмануть амитал и пентотал. Это может сделать и человек, обладающий наркотическим сознанием.

Что такое наркотическое сознание?

Когда вы искали работу, вы проходили тесты на умственные способности, личную пригодность и так далее? Разумеется, да. Теперь все их проходят, и результаты находятся в Центральном компьютере. Со временем вы к ним привыкаете. Вы начинаете проходить тестирование с детства и за всю свою жизнь приобретаете способность разумно подходить к подобным вещам. Происходит то, что психологи называют привыканием к тестам. Вы действительно настолько привыкаете к ним, что заранее знаете тот ответ, который требуется по инструкции.

Ну, хорошо. Вы научились давать такой ответ, который от вас ждут. Вы знаете все уловки, сберегающие время. Вы чувствуете себя уверенно, понимаете, что это игра; и сознательно к этому относитесь.

Здесь происходит то же самое.

Если вы не боитесь и прежде перепробовали несколько препаратов именно для этих целей, вы сможете говорить неправду.

Наркотическое сознание – это не что иное, как способность управлять собой при определенном воздействии.

– Идите к черту,– сказал я.

Я решил прибегнуть к старому, испытанному способу добывания ответов: боль, угрозы и действие. Я так и сделал.

Я встал рано утром и приготовил завтрак, затем сделал старику стакан апельсинового сока и потряс егоза плечо.

– Какого черта!..

– Завтрак,– объявил я.– Выпей это.

Он выпил, мы пошли на кухню и принялись за еду.

– Сегодня море совершенно спокойное,– сказал я. -Думаю, я могу отправляться.

Он кивнул, доедая яичницу.

– Будешь неподалеку, заезжай, слышишь?

– Обязательно,– сказал я и действительно несколько раз останавливался у него, потому что он мне нравился. Он был забавный.

Мы проговорили все утро, опустошив три кофейника. Он был доктором медицины, когда-то имел большую практику. Однажды он извлек из меня несколько пуль и даже не поинтересовался, где я их получил. Он также был одним из первых астронавтов, но недолго. Как-то он рассказал мне, что его жена умерла от рака шесть лет назад. После этого он оставил практику и больше не женился. Он искал уединения и нашел его.

Хотя теперь мы и стали очень близкими друзьями, я никогда не рассказывал ему, что его компьютер обладает такими возможностями. Когда-нибудь я, возможно, и скажу ему об этом, поскольку он один из тех моих друзей, кому можно доверять. Но, с другой стороны, я не хочу, чтобы он был в курсе всех моих дел. Зачем беспокоить своих близких и заставлять их нести моральную ответственность за мои странные поступки?

Итак, я стал несуществующим человеком. Но для того чтобы стать тем, кем мне захочется, мне необходим был потенциал. Все, что мне требовалось сделать – это составить программу и ввести ее в Центральный компьютер через станцию. А затем мне нужны были средства к существованию. С этим было немного сложнее.

Мне была необходима работа, где бы мне всегда платили наличными. К тому же работа высокооплачиваемая, чтобы вести тот образ жизни, который мне нравится.

Это значительно сужало поле деятельности, и мне пришлось отказаться от большинства законных способов заработать деньги. Мне приходилось действовать на заднем плане, причем всегда в качестве наемной силы.

Я создал новую личность и ринулся в бой. Я занимался тем, о чем обычно болтают на досуге для развлечения и что для большинства является причудой. Жил я на борту «Протея», который в данное время находился в укрытии в одной скалистой бухточке на маленьком островке у побережья Нью-Джерси.

Я занимался дзюдо. Вы знаете, существует три школы дзюдо: Кокодон, или чистый японский стиль, Будо Кваи и система Французской федерации. Две последних школы во многом переняли правила первой, за одним исключением: они используют те же самые захваты, броски, замки и так далее, но в более адаптированном виде. Считается, что чистый стиль более приспособлен для нужд низкорослой монголоидной расы, где упор делается на скорость, быстроту реакции, ловкость, а не на силу. Теперь же базовую технику постарались приспособить к нуждам европеоидной расы. Разрешается применение силы и допускается, что техника борьбы может быть чуть менее совершенна. Что касается меня, то мне это очень подходило, потому что я высокий широкоплечий парень. Правда, меня можно застать врасплох из-за невнимательности. Если вы изучали школу Кокодон, вам может быть восемьдесят лет, а вы все равно будете в совершенстве владеть всеми приемами. Это потому, что требуются очень незначительные усилия; все дело в технике. Лично я полагаю, что когда вам уже за пятьдесят, вы все равно будете делать ошибки, поскольку силы уже не те, что были когда-то. Но, думаю, мне еще осталось пару десятилетий, чтобы держаться в форме. Я сдал на разряд нидан во Французской федерации, так что я не такой уж и лентяй. И я постараюсь остаться в форме.