Текст книги "Когда время против нас"

Автор книги: Роджер Чапмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Чапмен Роджер
Когда время против нас

Роджер Чапмен

Когда время против нас

Книга Роджера Чапмена – члена экипажа подводного аппарата "Пайсис-3"

принимавшего участие в прокладке трансатлантического телефонного кабеля

рассказывает о спасательной операции, когда "Пайсис-3" в результате

нелепой аварии погрузился на дно океана с двумя гидронавтами на борту

– автором книги и его напарником. После пребывания под водой более

80 часов, когда иссякал запас кислорода, гидронавты были спасены.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В книге английского гидронавта Роджера Чапмена "Когда время против нас" рассказывается об аварийной ситуации, возникшей в Северном море с подводным обитаемым аппаратом (ПОА) "Пайсис-3" во время закапывания трансатлантического телефонного кабеля в районах, где ведется интенсивное траление. Подводные аппараты используются в настоящее время для инспекции трубопроводов, кабелей, обслуживания буровых платформ. В последние годы ПОА многих стран все более широко применяются не только в хозяйственной практике, но и в научных исследованиях океанических глубин. Максимальная глубина погружения ПОА зависит от его конструкции и исполнения отдельных элементов систем.

Они обладают определенной автономностью: могут погружаться практически на любые глубины, всплывать и передвигаться под водой. Все эти операции выполняются с помощью двигателей, использующих энергию аккумуляторов или других ее источников, находящихся на борту аппарата. А поскольку в связи с этим время пребывания ПОА под водой и радиус их передвижения ограниченны, к месту работ их доставляют специальные суда обеспечения, которые выполняют роль баз при проведении подводных работ. С судна обеспечения постоянно поддерживается связь с экипажем подводного аппарата по гидроакустическому каналу, корректируется его работа.

Современные ПОА, оборудованные манипуляторами и фотокамерами, измерительными и навигационными приборами и т. д., обладают широкими возможностями для проведения научных исследований и специальных подводных работ. Но самое главное преимущество ПОА заключается в том, что они предоставляют исследователям уникальную возможность для непосредственных визуальных наблюдений под водой. Это преимущество ПОА делает их незаменимым средством подводных исследований. Не случайно в последнее время применение ПОА в различных зарубежных и отечественных экспедициях дало большой объем ценнейшей научной информации о геологическом строении дна океана, животном мире, позволило сделать ряд интереснейших открытий.

У нас в стране на подводных аппаратах Министерства рыбного хозяйства СССР выполнены серьезные биологические исследования. Институт океанологии им. П.П.Ширшова АН СССР провел серию научных экспедиций на озере Байкал, в Красном море, в различных районах Мирового океана, которые принесли большой объем ценной научной информации.

В течение этих экспедиций было проведено несколько сот погружений аппаратов в океане. В нашей стране эксплуатацией подводных обитаемых аппаратов начали заниматься сравнительно недавно – с начала 70-х годов, и за это короткое время накоплен довольно большой опыт подводных работ с применением ПОА. Тщательная подготовка аппаратов, экипажей, отдельных гидронавтов к погружениям, хорошая организация подводных работ в море позволили советским гидронавтам проводить погружения аппаратов без серьезных аварийных ситуаций.

Однако в работе, связанной с постоянным риском, их возникновение не исключено. Это в значительной степени относится и к эксплуатации ПОА, так как здесь люди погружаются в чуждую им среду обитания. Никто не застрахован от случайностей, обусловленных не только техническими неполадками, но и капризами стихии, наличием на дне различных предметов, сетей, кабелей, за которые может зацепиться аппарат. Все это способно вызвать аварийную или близкую к ней ситуацию, поэтому гидронавты должны быть подготовлены к любым неожиданностям. И здесь каждый подобный случай, знание его подробностей помогают людям, попавшим в такую ситуацию, вести себя надлежащим образом: не теряться, сохранять хладнокровие. Такой обмен опытом необходим и для правильной организации спасательных операций тем, кто остается наверху обеспечивать и поддерживать связь с находящимися под водой товарищами.

Книга Р. Чапмена в этом смысле представляет собой интересное и полезное для специалистов описание аварийной ситуации, возникшей из-за невнимательности обслуживающего персонала, имеющего и достаточно высокую квалификацию, и большой опыт подводных работ.

Случай в Атлантике, описанный в книге, еще раз напоминает о том, что в море нет "несеръезных" глубин, а ее публикация позволит широкому кругу читателей понять некоторые проблемы, возникающие при работах в океане.

Интенсивность подводных работ с применением ПОА возрастает с каждым годом, особенно в Северном море, где ведутся разведка и добыча нефти. В настоящее время в этом районе уже поставлены десятки платформ с буровыми установками. Для их технического обслуживания под водой постоянно используется более двадцати обитаемых подводных аппаратов. Временами, особенно когда обнаруживаются различные повреждения кабелей, трубопроводов, бурильных приспособлений и т. д., подводные работы ведутся очень интенсивно.В такие периоды аппараты поднимаются на борт судов обеспечения лишь для зарядки аккумуляторов и устранения мелких неисправностей и после короткого перерыва снова уходят под воду. Естественно, что при такой интенсификации устают и гидронавты, пилотирующие аппараты. Из за утомления у них рассеивается внимание, замедляется реакция, и подчас профессионалы, утратившие бдительность, забывают о мелочах, которые могут привести к печальным последствиям.

Именно такой случай и описал в своей книге Р. Чапмен, который в прошлом несколько лет служил на военной подводной лодке и после ухода из флота продолжал работать под водой в качестве гидронавта подводного аппарата типа "Пайсис". Его путь-это путь большинства гидронавтов подводных аппаратов в капиталистических странах, где работать в этой области начинают после прохождения водолазной практики или службы на военных подводных лодках.

В книге обращает на себя внимание организация спасательной операции. Как только стало известно об аварии на "Пайсисе-3", который английская фирма купила у Канады *, сразу же были приняты все возможные меры. За короткий промежуток времени к месту аварии доступными средствами было доставлено несколько разного типа аппаратов.

Система жизнеобеспечения "Пайсиса-3", рассчитанная на трое суток, предопределила оперативность в организации спасательных работ:и спасатели и потерпевшие аварию четко сознавали, что у них есть в запасе всего 72 часа и за малейшую проволочку экипаж затонувшего "Пайсиса-3" заплатит жизнью. Надо отдать должное и мобильности современной подводной техники, которая была доставлена самолетом через океан – из Канады и Соединенных Штатов Америки. Стремление к миниатюризации подводных обитаемых аппаратов началось 20 лет назад, когда американская подводная атомная лодка "Трешер" затонула на большой глубине и единственным средством поиска был громоздкий батискаф "Триест", незадолго до того установивший рекорд, глубины, погрузившись в Марианскую впадину на глубину 11 км.Тогда "Триест" был доставлен к месту аварии лишь спустя неделю, и, конечно, если бы ситуация, подобная описанной в книге Р.Чапмена, случилась в то время, ни о каком спасении не могло бы быть и речи.

Возможность транспортировать современные подводные аппараты самолетом позволила Институту океанологии им. П.П.Ширшова АН СССР организовать экспедицию на озеро Байкал, когда два подводных аппарат с большим количеством дополнительного груза были доставлены самолетом в течение одного дня с Черного моря в Иркутск. А спустя три месяца после проведения экспедиции их перевезли обратно. В последние годы в практику проведения подводных работ внедрены телеуправляемые аппараты, оборудованные гидроакустическими средствами поиска, подводными телевизионными системами, манипуляторами, фотосистемами. Управление этими аппаратами производится по кабелю с борта судов обеспечения. Именно таким аппаратом, доставленным самолетом из Калифорнии(США), и был прицеплен один из подъемных канатов к потерпевшему аварию "Пайсису-3".

В книге довольно сдержанно описаны эмоции членов экипажа затонувшего аппарата. Конечно, их одолевали сомнения, невольно приходили мысли о прожитом, но в сознании жила надежда, свойственная, наверное, любому человеку, оказавшемуся в критической ситуации. Профессия гидронавта заставляет человека вести себя сдержанно, собранно, без паники, делать все возможное для того, чтобы кислорода, поглотителя углекислоты, электроэнергии хватило на максимально продолжительное время. Ведь неизвестно, сколько времени потребуется спасателям для поиска и подъема аппарата на поверхность моря или океана...

Невольно вспоминается случай, происшедший на Черном море летом 1980 г. с ПОА "Аргус", принадлежащим Институту океанологии АН СССР, когда создалась аварийная ситуация из – за нелепой случайности – аппарат зацепился за кабель и не мог всплыть. После успешного завершения спасательной операции и подъема "Аргуса" на поверхность трое членов его экипажа, проведших в аппарате под водой 44 часа, вышли из аппарата улыбающиеся, радостные.

Несмотря на технические неполадки и нарушения в системе связи, члены экипажа не дрогнули, ждали, надеялись и, так же как и герои книги "Когда время против нас", экономили кислород.

Книга Р. Чапмена представляет собой хронику событий, которые автор фиксировал, находясь внутри затонувшего аппарата. О ходе спасательных работ он узнавал по подводной связи, поэтому многие детали были упущены, и события описаны несколько субъективно.

Так, Р. Чапмен даже не пытается анализировать причины аварии, в основе своей вызванной "потогонной системой" эксплуатации экипажей и обслуживающего персонала. Именно поэтому книга Чапмена не лишена некоторых элементов сенсационности – своеобразного выражения автором чувства благодарности к организаторам спасательной операции.

В нашей стране книга Р. Чапмена будет интересна и широкому кругу читателей как описание очевидца, лично пережившего чрезвычайное происшествие на море, и специалистам, изучающим океанические глубины и возможности их освоения, как довольно подробное описание глубоководной спасательной операции в сложных условиях.

А.М.САГАЛЕВИЧ

Заведующий Лабораторией научной эксплуатации обитаемых подводных-аппаратов, кандидат технических наук. Эта книга посвящена Петеру Мессерви, Бобу Эстауху и их великолепной спасательной группе, состоящей из представителей различных стран мира, которые в течение трех с половиной дней, забыв о сне, боролись за то, чтобы вырвать Роджера Маллинсона и меня из темных атлантическихглубин и вернуть нас нашим женам и семьям.

АВАРИЙНОЕ ПОГРУЖЕНИЕ

Всегда было очень трудно включаться в работу после нескольких дней отдыха, которые мы получали между двумя этапами работ. Во время этих передышек мы старались отдохнуть, сделать кое-что по дому, побыть с женами, встретиться с друзьями и в разговорах как можно реже касаться своих служебных дел.

Если передышка была очень короткой, то нормально отдохнуть все равно не удавалось, а в этом случае лучше скорее вернуться на работу. И снова среди ночи я бешено гнал, в сторону Шотландии автомобиль, битком набитый людьми и гидрокостюмами. Жена скоpee всего удивилась бы, если бы узнала, что я знаком со всеми своими попутчиками.

На этот раз мы ехали в Ирландию. Нам предстояло работать по договору с Английской почтовой компанией, и эта работа была в чем-то новой для нас. Судно обеспечения "Викерс Вояджер" с нашим подводным аппаратом "Пайсис-3" на борту уже находилось далеко в Атлантике, в 150 милях от Корка, что в южной Ирландии.

Наша работа заключалась в закапывании в грунт секций армированного телефонного кабеля "Кантат-2", протянувшегося на 3230 миль по дну океана между заливом Вайдмаутсбей в английском графстве Корнуэлл и портом Бивер-Харбор в Новой Шотландии (Канада). Этот кабель должен был обеспечивать 1840 одновременных телефонных разговоров, что больше, чем позволяли все другие трансатлантические кабели, вместе взятые.

Наша работа не была причудой. В настоящее время рыбаки ведут траление на глубинах почти в милю * и извлекают оттуда странного вида создания, которые, будучи превращены в пасту, становятся весьма ценным продуктом питания. Иногда, к сожалению, рыболовные тралы, цепляясь своими распорными досками за подводные кабели, повреждают их. Если такое случится с кабелем "Кантат-2", это принесет много неприятностей персоналу как Английской почтовой компании, так и Канадской корпорации межконтинентальной связи.

* Миля – путевая мера для измерения расстояний.

В Великобритании 1 миля 1,852 км.

Для прокладки кабеля, стоящего 30 миллионов фунтов стерлингов, в течение трех лет тщательно изучалась и размечалась трасса. Сама укладка с помощью трех кораблей потребовала шести месяцев. Среди этих кораблей был и ледокольный кабелеукладчик "Джон Кейбот", который позже сыграл очень важную роль в описываемых событиях.

Работа экипажа двухместного подводного аппарата "Пайсис-3" заключалась в том, чтобы закопать этот важный кабель не меньше чем на один фут* в ил на дне океана во всех местах, где могут работать траулеры.

В течение этой продолжительной работы нам по контракту предстояло постоянно двигаться на запад вдоль континентального шельфа со скоростью менее 6 футов в час над дном, постепенно опускающимся до глубины 2700 футов, которая была нашей максимальной рабочей глубиной. На другом конце кабеля"Кантат-2", уходящего с материка на восток, аналогичную работу выполнял экипаж "Пайсиса-5" – аппарата того же класса, что и наш, но с рабочей глубиной 5400 футов.

Одна группа пилотов** и водолазов, возглавляемых Бобом Ханлеем, уже отработала три недели на "Вояджере" и "Пайсисе-3". Все это время стояла хорошая погода, и они смогли испытать новые устройства, позволяющие более эффективно заглублять кабель в грунт. Пилоты и водолазы, проработав день и ночь 20 суток, были рады вернуться в Корк для отдыха.

* Фут-современная мера длины в английской системе мер.

В Великобритании 1 фут0,3048 м.

** Членов экипажа, управляющих подводными аппаратами, за рубежом

называют пилотами: от слова pilot управляющий чем-то.

А наша группа пилотов и водолазов вылетала в Корк для замены. Мы должны были попасть на "Вояджер" и продолжить работы на дне. Руководителем нашей группы из восьми человек был Рольф Хендерсон, начавший работу в фирме пилотом еще на подводном аппарате "Аквариус" и теперь ставший опытным руководителем, Дэвид Майо, член нашей группы, в прошлом, как и я, лейтенант Королевского военно-морского флота и так же, как и я, негодный из-за плохого зрения к действительной службе.

Мы оба стали пилотами подводных аппаратов после того, как расстались с военным флотом.

Весьма колоритной фигурой был третий пилот-Роджер Маллинсон, инженер по профессии, живущий в мире собственного увлечения: он конструировал и строил миниатюрные паровые машины.

... Усталость появилась в первый же вечер. Аппарат требовал продолжительного ремонта и профилактики, но мы все-таки пошли все вместе что-нибудь выпить. В эту первую ночь "Вояджер" был в порту. Наши мысли были заняты предстоящей работой, а пилоты и водолазы, на смену которым мы прибыли, думали в основном об отдыхе. После тяжелой работы им хотелось немного отвлечься, и мы все вместе забились в угол ирландского бара, стараясь не петь, как это обычно мы делаем в английских барах.

Мы выпили довольно много пива, но зато многое узнали и о предстоящей работе. "Пайсис-3" уже дошел до глубины 1275 футов, и там, где он закончил работу, был оставлен гидроакустический маяк, так называемый пингер. Этот маяк должен был показать нам место, с которого следует продолжить заглубление кабеля.

Дно было песчаным, что значительно облегчало работу. Питание на борту "Вояджера" отменное, а сотрудники почтовой компании, работающие вместе с нами, – жизнерадостны и дружелюбны. Таким образом, условия работы складывались такие, о которых можно было только мечтать. Большинству из нас предстояло погружаться и работать на "Пайсисе-3" глубже, чем когда – либо раньше, но выпитое пиво прибавило нам оптимизма, и мы выглядели так, словно были готовы на все. Правда, на следующий день я уже чувствовал себя не столь уверенно.

У аппарата барахлило электрооборудование, и когда наутро мы собрались искать причины низкого сопротивления изоляции в его гребных двигателях, нас всех мучила тупая головная боль – пиво оказалось довольно крепким. Ближе к полудню мы все – таки решили снять двигатели, разобрать их и тщательно все осмотреть.

Корабль отошел от пирса, спустился вниз по реке и оставив позади живописные берега, залитые солнечным светом, вышел в море, направляясь к той точке в океане, где на глубине 1275 футов на грунте лежала еще не зарытая секция телефонного кабеля, протянувшегося от одного континента к другому. Мы продолжали возиться с двигателем до вечера.

Нам, конечно, повезло, что перед началом погружений у нас было время подготовиться, по крайней мере весь следующий день, пока "Вояджер" шел к месту работы. В конце концов"Пайсис-3" стал похож на действующий подводный аппарат.

Штормило, и ребята устали. Роджера Маллинсона, нашего наиболее опытного инженера из обслуживающего персонала, укачало, он на время выбыл из строя, и ремонт затянулся дольше обычного. Рольф, как руководитель погружения, из-за плохой погоды и усталости экипажа решил отложить погружение до утра. В этот вечер после ужина мы посмотрели фильм. Пришлось, правда, привязать проектор, так как качало довольно ощутимо. После кино выпили немного пива и пошли спать, надеясь, что утро вечера мудренее и погода к утру улучшится.

Погружения начались на следующее утро, как и планировалось. Я чувствовал, что три недели быстро пролетят в работе. Если бы не помешала погода, мы могли бы не менять уже заведенный порядок: погружение, всплытие, подъем аппарата на борт, оформление документов, затем еда и сон. Пока мы спим, заряжаются аккумуляторные батареи, а затем-все сначала.

Первое погружение продолжалось девять часов. Второе-только два, мы даже не успели дойти до дна. Оборвался буйреп нашего маркировочного буя, когда мы уже приближались к грунту и были от него всего в 5 метрах. Нам пришлось возвращаться. Обидно, что так получилось, ведь в этот приезд я впервые погружался в качестве пилота, к тому же это было мое самое глубоководное погружение. Когда мы всплыли на поверхность, море настолько разгулялось, что нас не могли поднять на палубу, и мы снова пошли вниз, начав третье погружение без подъема аппарата на борт судна. Это погружение длилось 8,5 часа, и оно снова ввело нас в график. В четвертом погружении пилотом был уже Роджер Маллинсон, а я исполнял обязанности наблюдателя. Накануне нам так и не пришлось нормально выспаться, неполадки продержали нас у аппарата почти всю ночь. В среду утром, 29 августа, мы, вконец измотанные, приближались к поверхности после девяти часов работы на морском дне. Мы были голодны, а

постоянная сырость внутри аппарата довела нас до какого-то унылого состояния...

В то время как нас качало в пляшущем на волнах "Пайсисе-3", водолаз прикрепил к нему буксирный конец, и нас начали тянуть к "Вояджеру", чтобы поднять на борт. Еще во время всплытия у нас в отсеке иногда раздавался сигнал тревоги. Из-за какого-то дефекта в системе сигнализации это происходило всякий раз, когда конденсат со стенок попадал на датчик затекания. И на этот раз мы не обратили на сигнал никакого внимания. Однако, когда сигнал зазвучал вторично, после чего он уже звенел не переставая и сильно резонируя, мы насторожились, хотя и не были точно уверены, реальная ли это тревога или опять ложная.

Через несколько мгновений мы поняли, что тревога была реальной, так как услышали крики по нашей коротковолновой радиостанции, Роджер и я сидели в каком-то, оцепенении и смотрели друг на друга.

– Это конденсат в кормовой сфере..– неуверенно и тихо начал я и тут же перебил сам себя:

– Какого черта это произошло сейчас?!

Аппарат передифферентовался * на корму градусов на 45. Мы слышали шум стремительного движения. Продолжал звенеть все еще не понятный нам сигнал тревоги. Роджер, прикованный невидимой силой к задней части кабины, пытался карабкаться к пультам, оказавшимся наверху. Вдруг он показал мне на глубиномер: "Посмотри на глубину!". Я пришел в ужас, увидев, что стрелка показывает 100 футов и продолжает двигаться вниз.

Всего несколько мгновений назад мы были на поверхности, в безопасности, нас буксировали к "Вояджеру". Мы не понимали смысла показаний глубиномера, не понимали, что же произошло на палубе нашего аппарата.

Когда глубина достигла 175 футов, начался какой-то кошмар. Буксирный конец, нрикрепленный к нашей корме, резко остановил погружение. Мы как будто находились внутри большого ковша, привязанного к кораблю. Корабль метался на поверхности, дергая нас как рыбу, пойманную за хвост. Оборудование "Пайсиса" летало вокруг нас, но мы ничего не могли сделать и только уклонялись от блока эхолота, который выскочил из стойки сломав скобу.

* Наклон аппарата с носа на корму и обратно называется дифферентом, а с борта на борт – креном.

Мы слышали голоса,но они раздавались не из радио, как нам хотелось бы, а из динамиков подводного телефона. Я пытался справиться с подступившей тошнотой, а Роджер в это время продолжал вопить в микрофон. Казалось, мир сошел с ума. У меня было только одно желание: убраться хоть к черту из этой крошечной сферической кабины.

Абсолютная беспомощность перед этим непрекращающимся стремительным движением воспринималась как надругательство над всей моей жизнью. Годами меня специально учили действовать под водой в минуту опасности, здесь же я ничего не мог сделать, меня швыряла грубая сила, а с таким состоянием я никогда раньше не сталкивался.

С какой стати я должен быть закупорен в маленькой стальной сфере глубоко в море, чтобы меня швыряло как крысу в пасти терьера?! Как могло это случиться?

==

РАННИЕ ГОДЫ

В первый раз я увидел подводную лодку, когда мне было 15 лет. Мы, шесть школьников, из разных концов страны, с разными способностями приехали в Госпорт, в Хэмпшире, с одинаковой целью: узнать, как можно попасть служить в Королевский военно – морской флот. Я был уверен, что никто из нас не знал точно, почему он хочет стать военным моряком, но каждый имел запас готовых ответов для страшных получасовых собеседований, на первом из которых мы все были ослеплены взрослыми мужчинами в голубой форме с золотыми галунами на рукавах.

Беседы перемежались различными тестами и заполнением бланков. Но самым страшным для нас, пятнадцати-шестнадцатилетних, было все-таки ожидание очередного трудного экзамена.

Представители флота – люди мудрые. Они понимали, что на долю молодых людей, которые предлагают свои услуги королеве и Родине, выпадает слишком много волнений, и потому, желая устроить нам моральную разрядку и окунуть нас в настоящую морскую атмосферу, в первый же вечер организовали поездку на базу подводных лодок Долфин. Мне все еще казалось, что экзамены продолжаются, и я постоянно боролся с желанием задавать унтер-офицеру, который сопровождал нас, "умные" вопросы о долготе, широте и водоизмещении. Тогда я считал, что этому моряку по крайней мере сто лет. В каждой группе всегда есть лидер, и наша не была исключением. По пути на базу один из нас, здоровый парень, рискнул спросить: "Старшой! У нас будет время на выпивку, как вы думаете?" Вопрос, по всей видимости, шокировал унтер-офицера, но житейский опыт подсказал ему, что от молодых людей, попавших со школьной скамьи на адмиральские собеседования, нельзя ожидать нормального поведения. Он сумел побороть в себе вспышку злости и остановил автобус у первой же попавшейся по пути пивной.

В пятнадцать – шестнадцать лет многие считают себя бывалыми. "Старшой" с ухмылкой поставил перед каждым из нас по пинте* пива. Это было на три четверти пинты больше, чем я выпивал когда-либо раньше за один присест.

... Автобус ехал к военно-морской базе. Мы все боялись поднять глаза и ничего не слышали. И вдруг неожиданно для самого себя я поинтересовался, не будет ли у нас на обратном пути времени, чтобы выпить еще одну или две пинты пива.

Но вернемся все-таки к подводной лодке. В 1960 году, когда я впервые попал на военно-морскую базу, как раз началась кампания по усилению флота, которая продолжается и по сей день. Наш визит в Британское управление подводных лодок, куда нас привезли, был организован еще и для того, чтобы показать нам, как готовят будущих командиров подводных лодок. Наша маленькая группа скорее всего не произвела хорошего впечатления, так как через 10 минут после того, как мы забрались в "реликвию морского флота" старую подводную лодку, переоборудованную в учебную, здорового парня, который сбил нас с праведного пути, вдруг начало тошнить. Я почти последовал его примеру, но успел вовремя выскочить на свежий воздух.

* Пинта – единица измерения жидкостей и сыпучих веществ, принятая в английской системе мер.

В Великобритании 1 пинта 0,568 л.

Если говорить честно, я смутно помню ту первую подводную лодку, которую мы осматривали. Все, что я могу вспомнить, – это отсеки, в которых стоял усиливающий тошноту запах топлива и масла. Лодка тогда уже была снята с вооружения, но, как известно, в отсеках всех дизельных подводных лодок стоит специфический запах, который пропитывает одежду и личные вещи экипажа и долго не выветривается.

В 1963 году, через два с половиной года после описываемых событий, в Дортмунде я начал служить на флоте. На втором году службы я участвовал в очень важном для меня походе на фрегате в район Дальнего Востока, во время которого несколько раз мы заходили в Гонконг. В последний наш заход я второй раз в жизни попал на подводную лодку.

Моряку, который служит на подводной лодке, офицерское звание присваивается только после четырех лет постоянных тренировок, и эти тренировки научили меня погружаться. Более того, я начал испытывать удовольствие от погружений. А тогда, в Гонконге, наш противолодочный корабль стоял на якоре рядом с подводной лодкой "Энкорайт", которая на маневрах в Южно – Китайском море была "вражеской" для группы кораблей-охотников.

Однажды во время стоянки я зашел в маленькую кают – компанию подводной лодки крошечный, похожий на коробку отсек, где офицеры ели, играли в карты и работали в свободное от вахты время. Я спросил у первого лейтенанта, есть ли у меня какая-нибудь возможность сходить в море на подводной лодке до Сингапура. Так как я был членом экипажа среднего ранга, я думал, что получить такое разрешение не просто, но, к счастью, один из офицеров подводной лодки улетел в Сингапур и его каюта освободилась. Я понимал, какое значение имеет каюта, если кают-компания была уже переполнена, несмотря на то что большинство офицеров были еще на берегу, где они, вероятно, отдавали должное "достопримечательностям" Ковлуна гонконгского Сохо*.

За время этого первого перехода на подводной лодке я сделал окончательный выбор, хотя за пять дней перехода в Сингапур мы ни разу не погружались. Правда, внутри корпуса со всеми его люками почти не ощущаешь, где ты находишься – на поверхности или под водой. Главное отличие плавания по поверхности – это свежий воздух, засасываемый в отсеки через боевую рубку. Через нее же возможен выход во внешний мир. Воздух всасывается прожорливыми дизелями, заряжающими аккумуляторные батареи, которые в свою очередь вращают винты. Когда лодка идет под водой и люк боевой рубки задраен, движение ее обеспечивают только батареи, потому что для работы дизелей необходим обильный приток воздуха. Воздух – главная проблема подводных лодок, будь то большая лодка с экипажем в 200 человек или маленький подводный аппарат типа "Пайсис" для 2 человек.

* Сохо – район Лондона, где сосредоточены публичные дома.

При погружении необходимо постоянно следить за составом воздуха в отсеке. При каждом выдохе человек выделяет углекислый газ, содержание которого может достигнуть опасной концентрации, если его не удалять. Поэтому надо принимать меры, как только его содержание достигнет 0,5%. При такой концентрации углекислого газа у человека появляются симптомы отравления. Дальнейшее увеличение концентрации COg вызывает тошноту,а в некоторых случаях может привести и к смерти.

На больших подводных лодках типа "Энкорайт" содержание углекислоты во время движения под водой часто бывает выше 0,5%, поскольку отсеки вентилируются только при всплытии лодки на поверхность.

Итак, мой первый переход от Гонконга до Сингапура укрепил намерение служить на подводной лодке. В суровых буднях военно – морского флота одна из наиболее привлекательных сторон службы на подводных лодках – это мягкие, дружелюбные взаимоотношения между офицерами и всеми членами экипажа, которым приходится жить и работать в ограниченном пространстве лодочных отсеков.

Вместе с этим у подводников постоянно ощущается чувство ответственности, стремление к повышению профессионального мастерства, потому что каждый член экипажа, от кока до капитана, знает, что любая, даже маленькая, ошибка подвергает опасности жизнь его товарищей. Все это порождает атмосферу взаимного уважения.

На борту лодки особенно ценится чувство юмора. Оно совершенно необходимо подводнику. Юмор подводников часто непонятен постороннему человеку. Помню, как однажды специфический юмор подводников шокировал адмирала, посетившего лодку, пришвартованную к пирсу специально для его визита.

В машинном отделении механик весь день ремонтировал топливный сепаратор. Ремонт затянулся, и механик продолжал возиться, отыскивая неполадки.

Как только адмирал появился в машинном отделении, он спросил механика хорошо поставленным "военно-морским" голосом:

– Как дела, мой друг?

– Хорошо, сэр, – последовал ответ, – и, как только вы уберетесь отсюда, я смогу наконец разобраться с этим чертовым сепаратором.

После окончания обучения в школе подводников следующие 4 года я служил на переоборудованной подводной лодке главным образом к востоку от Суэца. Все шло хорошо, и в 1971 году я получил назначение в Барроуин-Фенес, на северо-западном побережье Англии, на новую ядерную подводную лодку "Свифтшуэ", построенную кораблестроительной фирмой "Викерс". Барроу находится в озерном крае, удивительно живописном месте, и поэтому направления на "Свифтшуэ" добивались многие, особенно те, у кого были семьи. До морских испытаний лодки оставалось много месяцев, и всех привлекала жизнь в этом живописном месте.