Текст книги "Врата Черепа"

Автор книги: Робин Уэйн Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Трас Суртиан высвободился, когда она хотела взять его за руку. Стужа чувствовала замешательство в душе старого друга. Его коркирский бог ничего не говорил об аде, он обещал хорошим людям рай, а всем остальным забвение. Вера капитана была поколеблена.

– Пойду, поищу лошадей, – сказал он. – Твой-то зверь не убежал, – указал он на Ашура. – Хотел бы я, чтобы и наши лошади были такими же бесстрашными.

Когда старый капитан ушел, Кимон положил руки девушке на плечи. Она прижалась к нему, с радостью ощущая его тепло.

– Спасибо тебе, – пробормотал юноша. – Он уткнулся носом ей в ухо, и Стужа ощутила на своей шее его дыхание. Она посмотрела на далекий горизонт, на синее утреннее небо, по которому плыл золотой солнечный шар.

Они не знали, где искать Онократоса. Но Онократос нашел их. Он не мог напасть на них сам; ей не верилось, чтобы смертный обладал такой силой. Вероятно, один из его прислужников – могущественный демон, которым он управляет. Если этот колдун может повелевать такими созданиями, Стуже и ее спутникам не на что рассчитывать!

– Что это? – спросил Кимон, подмяв правую руку девушки.

Стужа сжимала камень всю ночь, и он словно прирос к ее ладони, так что она успела о нем забыть. Стужа разжала пальцы и показала Кимону камень.

– Прощальный подарок Уны, – произнес он, узнав драгоценность. – Старуха сказала, что рубин защитит тебя. – Лицо юноши снова помрачнело. – Я же умер. Ничего не могу понять.

Стужа задержала дыхание и закусила губу. Она и сама ничего не понимала. И хотя когда-то была ведьмой и имела дело с таинственными вещами, ночная схватка потрясла и напугала Стужу, больше, чем она хотела признать.

– Ты можешь не продолжать поиски. – Голос Стужи прозвучал словно откуда-то издалека. – Ты ничем не обязан Аки.

Кимон запустил руку в волосы девушки, откинул назад ее голову. Его губы коснулись губ Стужи. Когда поцелуй закончился, Кимон отстранил девушку на длину вытянутых рук и удивительно нежно посмотрел на подругу. Затем снова прижал к себе.

– Я никогда тебя не оставлю, Самидар. Я ведь тебя люблю.

Он прижал ее голову к своему плечу, ставшему для Стужи таким знакомым и уютным. Девушка знала, что должна ответить, но не могла говорить. Слова просто застревали в горле. Стужа обняла Кимона, дав тем самым вместо себя ответить своему телу. Может, любимый поймет ее без слов.

– Стужа! – раздался голос Траса Суртиана.

Девушка легонько оттолкнула Кимона. Она не слышала, как подошел Трас.

– Что у тебя за конь? – Старик, не обращая внимания на объятия влюбленных, указывал на единорога. Ашур брел за ним следом и вел пропавших лошадей. – Я с ног сбился, разыскивая эти бесполезные мешки с сеном, но их и след простыл. Я уже успел было отчаяться. Вдруг смотрю, он ведет их, ну прямо пастух!

Ашур издал необычный высокий крик.

Стужа не могла сдержать улыбки. Даже крик единорога ее друзья принимали за обычное конское ржание.

– Он особенный, – гордо ответила девушка, откинув назад несколько прядей, выбившихся из узла, в который она завязала волосы. «Это место потеряло свою колдовскую силу», – решила Стужа, в последний раз осмотревшись. – Давайте выбираться отсюда.

Далеко они не уехали. К полудню всадники добрались до высокой каменистой гряды. Зеленая трава превратилась в сухие редкие кусты. А черная плодородная почва сменилась песком. По обе стороны дороги попадались сухие низкорослые деревца.

У подножия гряды виднелась древняя усадьба. За ней тянулись поля, на которых там и сям можно было разглядеть навесы, служившие когда-то зернохранилищами. Крыши у многих из них провалились, стены были в дырах. Среди полуразрушенных построек возвышался двухэтажный хозяйский дом из серого камня, с двумя флигелями, очевидно, пристроенными позже, без всякой предварительной планировки.

Стужа начала спускаться по длинному склону, опасаясь увидеть в этих развалинах признаки жизни. Кимон и Трас Суртиан ехали по обе стороны от нее, осторожно направляя лошадей по изъеденной эрозией почве. Трас, тревожно оглядываясь, нервно сжимал рукоять меча.

Они проехали мимо заросшей пыльной травой изгороди. Доски скрипнули, одна, не удержавшись на ржавом гвозде, упала на землю. Путники замерли, сердцебиение у всех участилось, пока они не поняли, что это рухнуло всего-навсего утыканное гвоздями бревно. Дорога вела через поля прямо к главным воротам усадьбы, окруженной каменной стеной. Стена была покрыта зеленым мхом и лишайниками, вокруг гудели пчелы, устроившие в трещинах свои ульи. Ворота висели на ржавых петлях, дубовые створы потрескались от времени и непогоды.

Дороги дальше не было. Стужа спешилась.

– Кажется, усадьба заброшена, – произнес Трас Суртиан скорее с надеждой, чем с уверенностью.

Стужа не ответила. Что-то в этом месте угнетало ее, требовало тишины. Может, древность. Девушка пошла вперед, стараясь ступать как можно тише по усыпанной гравием дорожке. Зеленая звезда указывала им дорогу, которая вела именно к этой двери. Стужа не могла отделаться от этой мысли. Однако в усадьбе не наблюдалось никаких признаков жизни, скорее всего дом пустовал уже много лет.

Главная дверь была высокой, покрытой замысловатой резьбой, когда-то красиво раскрашенной. От краски остались лишь жалкие ошметки. Стужа потянулась к дверному молотку – медной бычьей голове с продернутым в ноздри кольцом. Заколебавшись, девушка оглянулась на своих товарищей. Кимон остался стоять у ворот. Трас Суртиан подъехал к закрытому ставнями окну и пытался заглянуть внутрь сквозь щели.

Стужа подняла молоток, стукнула раз, затем другой. Звук отдался эхом в пустом доме. Она подождала, постучала опять. Наконец она услышала тихий шорох. Может быть, крысы? Заброшенный дом посреди полей должен кишеть грызунами. Она взялась за медное кольцо обеими руками и потянула. Дверь легко отворилась.

Из темноты раздался крик. Из дома вылетела какая-то тень, ударила Стужу в живот, повалила на землю. Когти расцарапали лицо. Стужа подняла руки, чтобы защитить глаза. На нее посыпался град ударов. Кожа была разодрана в кровь. Стужа откатилась в сторону, пытаясь освободиться, но существо не выпускало ее, оно царапалось, таскало девушку за волосы, кусалось. Наконец Стужа не выдержала и закричала.

Внезапно удары прекратились; девушка освободилась от непонятного существа, но его вопли продолжали звенеть у нее в ушах. Кимон нагнулся над Стужей, он был встревожен. Краем плаща он аккуратно стер кровь с ее лица. Она села, ее сердце по-прежнему учащенно билось. Одежда защитила ее от когтей неведомого существа, но мышцы и кости болели от яростных ударов.

Воздух снова огласился криками, шипением и хрипом, становившимися все громче. Она в первый раз взглянула на существо, набросившееся на нее:

– Ребенок, девочка!

Трас Суртиан подмял нападавшую под себя. Острые грязные коленки изо всех сил колотили капитана по спине, но безрезультатно. Девочка осыпала коркирца проклятиями, плевала в него, пока тот пытался схватить обе ее ручонки в свой кулак. Ребенок был абсолютно голым. Лицо скрывала копна взлохмаченных темных волос, оставив неприкрытыми маленькие неразвитые груди.

– Адская кошка, если, конечно, они там водятся! – прорычал Трас Суртиан. Пара черных бездонных глаз следила за ним сквозь грязные патлы. Девочка снова плюнула ему в лицо. На этот раз свободной рукой он отвесил ей хорошую оплеуху. От этого она принялась вопить еще громче. – Сумасшедшая маленькая дикарка!

– Она еще ребенок, – напомнила ему Стужа. – Не причини ей вреда!

– Иди, сама держи ее, – рявкнул в ответ Трас Суртиан. – Она чуть не разодрала мне горло, пока я оттаскивал ее от тебя.

– Я сказала – не порань ее. – Стужа опустилась на колени и попыталась погладить потный лобик. Девочка, казалось, успокоилась на какую-то секунду, но затем ее глаза сверкнули бешеной яростью. Стужа отдернула руку как раз вовремя: ей едва удалось избежать укуса. – Они, должно быть, ровесницы с Аки, – заметила Стужа. – А она прехорошенькая, если ее отмыть.

– Что с ней стало? – процедил Трас Суртиан сквозь зубы.

– Как нам быть с девчонкой? – спросил Кимон.

– Вы ничего с ней не сделаете! – громыхнул голос за спинами путников. – Иди сюда, дочка, иди, моя дикарка!

Стужа обернулась, наполовину вытащив меч из ножен. Клинок сверкнул на солнце. Кимон мгновенно выхватил кинжал, висевший у него на поясе. Но прежде чем они успели что-то сказать или сделать, послышались громкий «ох» и смачное ругательство. Трас Суртиан, потянувшись, как и остальные, за оружием, на секунду ослабил хватку и тут же получил удар в пах. Девчонка вывернулась и отбежала в сторону, затем повернулась к ним лицом. Низкий жалобный вой сорвался с ее губ. Затем она кинулась к полю и скрылась в высокой траве.

– Остановите ее! – закричал старик, появившийся в дверном проеме. – Калинда! Вернись! – Но было слишком поздно. Девочка исчезла.

Стужа сунула меч обратно в ножны. Старик не представлял для них угрозы. В его глазах, на частично скрытом седой бородой лице застыла мука, когда он тщетно вглядывался в даль, надеясь увидеть дочь. На ресницах повисли слезы, он в отчаянии заламывал руки.

– Кто вы, господин? – спросила Стужа. – Вы хозяин этого поместья? – Девушка старалась быть вежливой из почтения к его возрасту, к тому же она сочувствовала его горю.

Стужа окинула хозяина усадьбы внимательным взглядом. Его лохмотья едва прикрывали наготу. Если он и в самом деле был владельцем этого дома, значит, старик опустился до самого жалкого состояния. Стужа повторила свой вопрос.

Горе старика сменилось яростью. Его глаза сверкнули, рот искривился в беззвучном проклятии. Он сжал кулаки и занес руку для удара.

– Это ваша вина! – взорвался он, вновь обретя голос. – Она убежала, и в этом виноваты вы! – С поразительной скоростью он бросился к Стуже и вцепился ей в горло.

Девушка стала задыхаться и ударила старика кулаком в живот. Он охнул, но продолжал душить ее. Однако его хватка ослабла. Стужа ударила его по рукам и отбросила назад. Трас Суртиан подхватил его прежде, чем тот упал, стиснул в своих железных объятиях и приподнял над землей.

Стужа потерла горло.

– Смотри осторожней с ним, он же старик, – прохрипела она.

Кимон демонстративно вынул кинжал:

– И если он хочет дожить до еще более преклонных лет, он не должен забывать о хороших манерах.

Старик прекратил сопротивление.

– Вы дали Калинде убежать, – гневно сказал он. – С ней может что-нибудь случиться. – Он закрыл глаза и снова открыл их. – Почему бы вам просто не оставить нас в покое! Я не желаю никому из вас зла!

Трас Суртиан слегка тряхнул свою жертву:

– На твоем месте я бы не беспокоился за нас.

Но что-то в выражении лица старика, в его интонации и неожиданном спокойствии насторожило Стужу, так что мурашки поползли у нее по спине.

– Трас…

– Ты такой же сумасшедший, как и твоя чертовка-дочь, добавил коркирец и еще раз тряхнул старика.

– Я правда никому не хочу причинить вреда! – повторил старик. – Но я должен найти свою дочь. Я не могу позволить вам задержать меня. – Внезапно его глаза закатились, веки сомкнулись. Тело старика напряглось, так что стали отчетливо видны мышцы и вены на его шее и голых руках. Губы приоткрылись, обнажив зубы.

– Что за чертовщина… – начал Кимон.

– Трас, отпусти его, – приказала Стужа.

Глаза старика внезапно открылись. Он прохрипел единственное слово:

– Гел!

Ветер вырвался из недр дома, сорвав деревянную дверь с петель. Ее угол ударил Траса Суртиана по голове. Он застонал и, отпустив своего пленника, рухнул на землю как подкошенный.

Поднялся ураган. Стужа с трудом удерживалась на ногах. Кимон издал крик. Она увидела, как его уносит в поле. Он катился, перекувыркиваясь через голову с раскинутыми руками. Трас Суртиан летел за ним, он все еще был без сознания. Одежда Стужи громко хлопала, казалось, ветер вот-вот сорвет ее. В воздух поднялись пыль, трава и мелкие камешки, которые безжалостно хлестали девушку по лицу. Она подняла руку, чтобы прикрыть глаза. Стужа попыталась сделать шаг назад, но в тот момент, когда она перенесла вес на одну ногу, ветер сбил ее и поволок по земле. Перед закрытыми глазами Стужи проносились яркие блики, воздух со свистом вырывался из легких. Она хотела зацепиться за траву, чтобы удержаться на месте, но тщетно.

Упершись в ограду, Стужа наконец остановилась. Все тело болело, словно ее поколотили. Кто-то тянул ее за руку; голос настойчиво что-то кричал в ухо.

– Вставай, Стужа, – требовал голос. – Еще не все! Вставай! – Голос принадлежал Кимону, но что именно тот говорил? Шум, звеневший в ушах, был слишком громким. Почему он дергает ее за руку, которая и без того страшно болит? Если бы только зрение прояснилось!

Внезапно звон в ушах сменился оглушительным ревом, перекрывшим все прочие звуки. Стужа почувствовала, как сотрясаются ее кости, она знала, что если не поднимется сейчас, то скорее всего не поднимется уже никогда. Кимон сомкнул руки вокруг ее талии и рывком поставил на ноги. Стужа снова чуть не упала. Но юноша поддержал ее. Его губы двигались, но Стужа ничего не слышала из-за страшного шума. Наконец ее зрение стало проясняться. Только они втроем, вместе с Кимоном и Трасом Суртианом, оставались на месте, весь мир же стремительно уносился у них из-под ног.

Они очутились в самом центре вихря. Камни, пыль и солома с полей кружились вокруг них с возрастающей скоростью, сужая кольцо. За пределами этого смерча Стужа ясно видела дом. Старик по-прежнему стоял в дверях. Рядом с ним темнела какая-то похожая на человеческую фигура.

Стужа вдруг поняла, кем был этот старик. Ее губы зашевелились, она пыталась произнести имя, но не могла издать ни звука. Легкие Стужи горели. Она хотела сделать глубокий вдох. Но воздух не поступал в легкие. «Я не могу дышать», – поняла она. «Нужно справиться с паникой и предупредить Кимона», – говорила себе Стужа. Но, взглянув на него, осознала, что юноша уже и так все знал.

Яркий цвет его глаз было последнее, что девушка видела перед тем, как потеряла сознание. «Голубые, – заметила она с удивительной ясностью, – голубые, как у старика».

Глава 9

Когда Стужа очнулась, ее первым ощущением была боль. Все тело ломило. Она лежала на чем-то грубом и жестком. В воздухе стоял густой аромат благовоний, свет еле мерцал. Стужа смежила веки и провалилась в черноту.

Шум снова привел ее в сознание. Она открыла глаза, свет стал ярче, но ненамного. Стужа моргнула. Подождала, пока сфокусируется зрение. В комнате кто-то был. Пол скрипел, она слышала шаркающие шаги. Что-то звякнуло – вероятно, бутылки. Свет мерцал. До нее донеслось шипение, запах благовоний усилился.

Стужа потихоньку пошарила рукой. Меча на поясе не было. Стужа сделала еще одно движение и похолодела. Кинжал тоже исчез! Она прикусила губу, заставила себя притвориться спящей. Нервы были на пределе, ей хотелось вскочить и кинуться на поиски Жала Демона.

В комнате снова все стихло. Но девушка ощутила на себе чей-то взгляд. Стужа задержала дыхание, ожидая, пока этот кто-то отвернется. Но интуиция подсказывала ей, что он продолжает наблюдать. В конце концов она выдохнула и попыталась потихоньку сесть, превозмогая боль.

Комнату заливал красноватый свет от горящей жаровни, в которой курились благовония. На стенах дрожали черные тени. Стужа смогла рассмотреть кое-какую мебель и несколько полок. В дальнем углу темная фигура склонилась над столом. Человек смотрел на нее, прикрывая рукой свечу. Мерцающее пламя отбрасывало причудливые отсветы на его лицо.

– Онократос?

Человек кивнул, нахмурившись, и отложил книгу, которую читал.

– Я боялся, что свет разбудит тебя, – сказал он. – Рад, что ты не сильно пострадала.

Боль и синяки свидетельствовали об обратном. «С другой стороны, я жива», – подумала Стужа.

– Ты не совсем такой, каким я тебя представляла, – заметила она, свешивая ноги с деревянной кровати.

– А я тебя именно такой и запомнил, – ответил он с едва заметной улыбкой. – Тогда, в тронном зале в Марашаи. Ты славно разделалась с Тогрином Синтеллом. Я видел его смерть во сне. Ведь это ты его убила?

– Ты убил Аки, чтобы посадить его на трон? – перебила его Стужа.

Колдун не ответил на ее вопрос.

– Разумеется, ты. – Онократос словно продолжал размышлять вслух. – У тебя был мотив, и ты знаешь дворец достаточно хорошо, чтобы проникнуть туда незамеченной. – Он потер подбородок и кивнул. – Я предвидел такой исход еще в первую нашу встречу, мне сразу стало ясно, что ты очень находчива и с тобой придется считаться. Я прочел это по твоей ауре. – Колдун заложил страницу и закрыл книгу. – И я не ошибся. Это хорошо.

Его слова сбили Стужу с толку. Она не ожидала услышать от врага комплименты. Стужа поднялась на ноги, но боль в спине заставила ее вновь сесть на кровать.

– Хорошо? – переспросила она. – Да, это я убила Тогрина Синтелла, и ты отлично знаешь, что я пришла, чтобы прикончить тебя или, по крайней мере, выбить из тебя ответы на кое-какие вопросы, предатель.

Онократос небрежно махнул рукой:

– Тогрин Синтелл никогда не был мне другом. Я не оплакиваю его и не собираюсь мстить. Я просто использовал его для своих целей.

«Это не безобидный старичок», – напомнила девушка себе. Он наверняка попытается усыпить ее бдительность с помощью колдовства. Онократос могущественный маг. Она уже прочувствовала на себе его силу. А теперь оказалась перед ним безоружной.

– Где мои товарищи?

– Они в безопасности, – уверил колдун Стужу. – Старый солдат довольно сильно ударился головой, боюсь, он еще спит. Второй уже пришел в себя и сейчас ужинает. У него просто волчий аппетит.

Девушка снова закусила губу. Состояние Траса Суртиана, который до сих пор был без сознания, внушало ей опасения. Она понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор, как вихрь закружил их во дворе, но чувствовала, что немало. Тогда был день. Если бы сейчас все еще было светло, Онократос читал бы у окна, а не при свечах. Трас Суртиан был хорошим воином, но годы брали свое. Может, с ним что-то серьезное.

– Я бы хотела увидеться с ними.

– Давай вначале побеседуем о моей дочери.

Онократос подошел к полке, взял связку новых свечей и зажег их от той, что уже горела. Затем расставил их в разных концах комнаты.

– Лучше видеть глаза собеседника, когда собираешься говорить начистоту, – сказал он, ставя последнюю свечу в лужицу накапавшего с нее воска.

Калинда, вспомнила Стужа имя девочки. Стужа была рада, что в комнате стало светлее. Теперь здесь не было так жутко; красноватое сияние и тени, напоминавшие ей сказки о девятом круге ада, исчезли. Она огляделась и увидела множество полок с книгами и склянками, наполненными различными порошками. Кровать, на которой она лежала, была украшена изысканной резьбой. Но матраса не было. Стужа знала, что некоторые маги презирают комфорт, и решила, что Онократос из их числа. Она вновь взглянула на старика:

– Вы нашли ребенка?

Старик кивнул.

– Она снова в безопасности, – ответил он. – Я не запираю ее, ведь она не животное, и позволяю ей бегать по дому. Я наложил специальное заклинание на двери и окна, чтобы она не могла их открыть. Вы лишили его силы, когда отворили переднюю дверь.

Стужа пожала плечами:

– Мне жаль.

Хотя на самом деле она не чувствовала за собой вины.

– Это мое упущение, – признал Онократос. – Однако теперь это не важно. Гел нашел ее.

Стужа и раньше слышала это слово и решила вначале, что это часть заклинания. А оказалось, это имя.

– Кто такой Гел?

Онократос положил руку на книгу, которую только что читал.

– Ты увидишь его завтра, – пообещал он.

Она сжала губы. Это был уклончивый ответ, таинственность тревожила ее.

– Но с твоей дочерью все в порядке?

При свете многочисленных свечей было легко следить за выражением его лица. На нем застыла боль, в глазах блеснули слезы, плечи опустились, словно на них внезапно лег тяжкий груз. Его руки скрылись в широких рукавах, когда он обхватил себя.

– Нет, с ней не все в порядке, – ответил он. – И я не знаю, как этому помочь, несмотря на мое могущество. – Онократос взглянул на девушку, задержал дыхание и выпрямился, взяв себя в руки. – Вы пришли сюда в поисках девочки-королевы. – Старик встал. – Я отведу тебя к ней прямо сейчас.

Он взял две свечи и передал одну Стуже. Затем открыл дверь и повел ее по темному коридору. Дом внутри был столь же ветхим, как и снаружи. С потолка свисала длинная паутина. При свете свечи Стужа разглядела ее обитателя. Онократос тоже заметил его. Быстро нагнувшись, он снял тапок и пришлепнул им паука. Свободной рукой сорвал паутину. С отвращением взглянув на останки насекомого, он разразился богохульными проклятиями.

Стужа, молча наблюдавшая за этой сценой, вздрогнула.

Они подошли к лестнице. Девушка не имела представления, где они находились. Она подняла свечу и последовала за своим непредсказуемым проводником. Его свеча излучала в темноте янтарное сияние, но Стужа не видела конца пролета. Она сделала первый шаг, нащупывая перила, но сразу же отдернула руку. Перила были покрыты толстым слоем пыли. Она вытерла ладонь о тунику и сглотнула.

Они спускались и спускались, а конца лестницы по-прежнему не было видно. Винтовая лестница спускалась все глубже. Воздух стал холодным и затхлым. Онократос шел впереди, опустив голову. Девушка видела только его спину и руку, в которой он держал свечу. Она потянулась к рукояти меча и вспомнила, что его нет.

– Онократос?

Ей ответило только эхо. Они спускались в очень глубокое подземелье. «Словно башня, построенная наоборот», – подумала Стужа.

Из черноты внизу донеслось низкое рычание. Кровь застыла в жилах Стужи. Девушка остановилась. Рычание раздалось снова, так что у нее побежали по спине мурашки. Стужа перегнулась через перила и заглянула в темноту пропасти, которую не могла развеять ее свеча. Тогда она посмотрела наверх, откуда они пришли – там тоже царил непроницаемый мрак. Онократос не останавливался; расстояние между огоньками их свечей все увеличивалось, и Стужа поспешила за магом.

Рычание доносилось до них с небольшими перерывами. Затем раздался душераздирающий крик, и Стужа чуть не выронила свечу. Горячий воск пролился на ее руку, так она дрожала. В какую-то жуткую секунду ей показалось, что кто-то вытащил из ножен Жало Демона. Но звук снова превратился в звериное сопение. На лбу и ладонях у Стужи выступил пот. Она вытерла руки.

– Я полагала, ты ведешь меня к Аки, – вымолвила она. Ее слова эхом отдались в глубине пролета. Девушка подождала, пока оно стихнет. – Ты говорил, что ведешь меня к Аки, – повторила она. Но Онократос молча шел, до Стужи доносилось лишь рычание снизу.

Вскоре она почувствовала в воздухе запах грязи и мочи. Он становился все сильнее, и Стуже пришлось прикрыть нос. Ступеньки кончились. Онократос со Стужей прошли немного по узкому коридору и остановились. Свет выхватил из темноты единственную дверь.

Из-за нее раздавались звериные крики. Вонь стала невыносимой, у Стужи запершило в горле. Она вглядывалась в лицо старика, решив, что это ловушка. Девушка уже видела подобные двери с закрытыми окошками в тюрьмах и подземельях. В ее сердце начал разгораться гнев.

– Это здесь ты держишь ребенка? – спросила она ледяным тоном. – В грязной камере?

Он бесстрастно посмотрел на нее, нащупал деревянную ручку, открыл окошко и жестом пригласил Стужу заглянуть внутрь.

Она с криком отступила.

– О, боги! – простонала девушка, и прислонилась к стене, чтобы не упасть. – Ты животное, дьявол! – Стужа закрыла глаза, но видение не исчезало. Усилием воли она заставила себя снова взглянуть в окошко.

Эта была Аки, ее едва можно было узнать, но это, без сомнений, была она. Ее блестящие шелковые волосы превратились в грязные патлы. Девочка была совершенно голой, ее тело было перепачкано собственными нечистотами. Глаза, когда-то такие умные и веселые, горели звериной яростью. Ее пальчики были изодраны в кровь от бросания на дверь и стены. В одной руке Аки сжимала наполовину обглоданную крысу. Не узнавая, она взглянула из угла камеры на своего телохранителя, затем губы девочки приоткрылись, обнажив зубы, и она издала звериное рычание. Когда звук стих, Аки поднесла крысу ко рту и отодрала кусок. Кровь потекла по ее подбородку.

Стужа отвернулась, схватила Онократоса за одежду и стукнула о дверь камеры.

– Дьявол! – процедила она сквозь зубы. Стужа ударила колдуна по голове, так что тот осел на пол. – Что ты сделал? – Стужа занесла кулак, готовясь нанести следующий удар.

Старик вывернулся и поднял вверх палец, на котором сверкнуло кольцо.

– Остановись! – прошептал он.

Девушка нагнулась над ним, желая всем сердцем и душой размазать его по стенке, погрузить пальцы в дряблое горло, вырвать черное сердце и сжимать его в руке до тех пор, пока оно не перестанет биться. Но она видела его силу, знала, на что Онократос способен. Она не сможет помочь Аки, если превратится в пепел. Ей надо выжидать, улучить подходящий момент, чтобы найти способ освободить маленькую королеву.

Онократос поднялся на дрожавшие ноги.

– Она не хуже и не лучше, чем моя дочь, – сказал он. Только я не могу позволить ей свободно бегать по дому. Они будут драться друг с другом, как животные, в которых они превратились.

Стужа попыталась вновь овладеть собой.

– Почему не запереть их обеих наверху?

Презрительная усмешка сменила на его лице маску бесстрастия.

– Калинда – моя дочь, моя плоть и кровь, – сказал он. – Неужели я стану запирать ее в собственном доме? А она, – он указал на дверь камеры, – для меня лишь орудие.

Стужа чуть не ударила его снова. Такая бессердечность по отношению к ребенку привела ее в ярость. Позже она заставит этого человека дорого заплатить за подобную жестокость. Но сейчас она прикусила язык.

Онократос резко повернулся и двинулся вверх по бесконечной лестнице. Вонь осталась позади, как и звериные крики. Сердце Стужи ныло от тоски, когда она покидала маленькую королеву, но разум подсказывал ей, что необходимо все предварительно взвесить.

– Твоя дочь не нападет на нас, раз она свободно ходит по дому?

Старик покачал головой.

– Я защищен, – ответил он. – Но поскольку вы мои гости, я закрыл ее в западном флигеле. Она не причинит вам вреда.

«Скорее, ты сделал это, чтобы я не наподдавала ей. Аки моя подопечная, до твоей же дочери мне нет дела», – подумала Стужа.

Наконец они вернулись в комнату, в которой Стужа очнулась. Онократос выбросил свечные огарки. Остальные свечи продолжали гореть, но ни их свет, ни тепло от жаровни не могли унять озноб девушки. Это пройдет не скоро, думала она, вспоминая, как Аки впилась зубами в крыс.

Стужа направилась к кровати, но была слишком взволнована, чтобы лежать или сидеть. Она мерила шагами комнату, сжимая руками голову. Онократос наблюдал за ней, сидя за столом. Стужа чувствовала его взгляд. В руках он покачивал книгу, которую читал прежде.

– Что произошло? – спросила Стужа, когда поняла, что маг не собирается ничего объяснять.

– Калинда как-то упала во время игры…

Стужа нетерпеливо взмахнула рукой:

– Я хочу знать, что с Аки. Проблемы твоей дочери меня не касаются.

Онократос отложил книгу:

– Вторая история – продолжение первой, так что тебе придется ее выслушать.

Девушка метнула на него сердитый взгляд, затем сделала глубокий вдох и заставила себя сесть на жесткую кровать. Приготовившись слушать длинный рассказ и устроившись поудобнее, она кивнула старику, чтобы тот начинал.

– Мы не из этих мест, Калинда и я.

Стужа вздохнула. Старик, видно, собирался поведать ей целую историю, в то время как ее интересовали лишь факты. По акценту Онократоса она уже давно поняла, что колдун – не земляк Траса Суртиана.

– Наша родина – Келед-Зарем, это далеко на востоке.

– Я знаю эту страну, – оборвала Стужа Онократоса, надеясь ускорить его рассказ.

– Когда мать Калинды умерла, я больше не мог оставаться там. Каждое деревце, каждый холм напоминали мне о ней. Каждая птаха и белочка. В каждом облаке мне виделось ее лицо. Поэтому я продал мое маленькое дело, взял свою дочь и отправился странствовать. Калинда была для меня светом в окошке, она родилась, когда я и ее мать были уже в преклонных летах и потеряли всякую надежду иметь ребенка. Она была для нас словно дар богов. – Его глаза увлажнились, когда он посмотрел куда-то вдаль. – И даже когда ее матери не стало, этот дар не стал для меня менее ценным. Я знал, что мы не сможем странствовать вечно, старик и ребенок. Калинде нужны были дом и спокойная обстановка. Со временем мое горе утихло, и заботы о дочери стали главным делом жизни. Когда мы нашли это заброшенное поместье, нам казалось, что оно ниспослано нам свыше. Я думал, что, усердно трудясь, мы снова вдохнем жизнь в эти опустевшие поля. Но мы прожили здесь меньше месяца, когда Калинда… – Онократос словно стал задыхаться, не в силах говорить дальше. Он сгорбился и поник. Две слезы стекли по его морщинистым щекам. – Она играла в поле. Там был старый колодец, о существовании которого мы не знали, и моя дочь упала в него.

Стужа подалась вперед, проявляя искренний интерес к рассказу старика, несмотря на свое нетерпение:

– Она ударилась головой, потеряла рассудок?

– Подожди, – попросил он, поднимая руку, чтобы остановить ее расспросы. – Это очень тяжело для отца.

Стужа смотрела на него в растерянности. Она собиралась сразиться со злодеем, со вторым Тогрином Синтеллом, когда отправилась на поиски похитителя Аки. Она думала, что встретит бессердечное существо и ей легко будет отомстить.

А увидела перед собой несчастного старика, у которого разрывается сердце от сострадания к своей дочери. Из любви к своим близким люди часто совершают странные поступки. История ее собственной семьи – наглядный тому пример. Теперь Стуже уже очень хотелось дослушать историю Онократоса.

– Колодец был сухим и неглубоким. Она почти не ударилась, упав в него, но… – Он весь затрясся и обхватил себя руками. – Там были пауки, великое множество этих жирных кровопийц!

Холодная рука сжала сердце Стужи, она вспомнила реакцию старика, когда тот увидел в коридоре несчастного хозяина паутины. Она и сама никогда не любила этих мерзких тварей. Когда она была маленькой, они ужасно пугали ее. Став взрослой, Стужа научилась справляться со своим страхом, но он не пропал совсем, лишь затаился где-то в темном уголке ее сознания.

Онократос утер рукавом залитое слезами лицо.

– Они искусали Калинду, так что ее парализовало от их яда. – Он снова умолк и всхлипнул, словно потерявшийся ребенок. Его старческое тело сотрясалось от рыданий. – Калинда кричала, но колодец был далеко, а мои ноги стары. К тому времени, когда я добрался до нее, уже ничего нельзя было поделать.

Стужа задержала дыхание: