Текст книги "Врата Черепа"

Автор книги: Робин Уэйн Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Так она потеряла рассудок от яда?

Он поднял голову. Его лицо было искажено гневом.

– Бесчувственная эсгарийская шлюха! Я пытаюсь сказать тебе, что она умерла! Умерла!

Стужа вскочила на ноги, в три прыжка пересекла комнату и схватила старика за грудки. Их лица разделяли лишь несколько дюймов, когда девушка закричала на Онократоса.

– Она жива, старый стервятник! Я видела ее собственными глазами. Посмотри, как она расцарапала мне лицо! – Стужа указала на багровый след на щеке. – Какую игру ты затеял со мной? Для чего понадобилось тебе плести такую чудовищную ложь?

Он оттолкнул ее и поднялся:

– Она умерла, говорю я тебе! Но я призвал Гата, владыку хаоса, покровителя пауков, и упросил вернуть мне ее. Я молился этому чудовищу, надеясь вернуть душу моей любимой девочки!

Стужа застыла на месте.

– Паучьему богу? – Она не могла поверить, что кто-либо, в каком бы отчаянии он ни был, осмелится призвать это жуткое божество. Какое безумство! Гат – это воплощение хаоса, а Вселенная просто мушка в его искусной паутине. Даже боги, равные ему по силе, боятся его.

– Ради Калинды, да! – Онократос ударил кулаком по деревянному столу, обходя его. – Ради нее я пошел даже на это! – Внезапно его гнев остыл, их со Стужей взгляды пересеклись. – Но лживый бог обманул меня, – признался маг, и в его голосе послышалось отчаяние.

– Глупец! – воскликнула Стужа. – А чего ты ожидал? Ты думал, такая сила посчитается с тобой?

Он повернулся к ней спиной, не в силах вынести ее укоризненного взгляда:

– Когда я заключал сделку, я верил в это. Я только хотел видеть, как Калинда вновь играет, смеется и поет, видеть ее счастливой! Я хотел баюкать ее на руках, слышать ее милый голосок, чтобы она по-прежнему по утрам приносила мне цветы и целовала меня, как она это делала прежде.

Его слезы капали на стол и на книгу, которую он держал в руках.

– Гат ответил на твою молитву? – Стужа попыталась успокоиться и побудила его продолжить рассказ: – Но не так, как ты ожидал?

Онократос покачал головой.

– Не сразу, – ответил он. – Вначале Гат потребовал платы.

Стужа кивнула и прошептала:

– Когда имеешь дело с богами, всегда приходится платить.

Онократос рассказал ей о сне, который видел в ту ночь, когда умерла Калинда. Повелитель хаоса и ночи, которого называют тысячей имен, явился и говорил с ним. Темный, внушающий ужас в своей жуткой красоте; его голос был голосом земли и воздуха, он грохотал и шептал одновременно. Выкуп за жизнь Калинды будет невелик: одна чистая, непорочная душа должна занять место его дочери, но не в мире мертвых, а в бездне хаоса, которая и была его владениями. Если он принесет в жертву такую душу, то Калинда вновь будет ходить по земле. Так обещал паучий бог. Видение растаяло, уступив место ночным кошмарам смертного человека.

– Но это была правда, – настаивал Онократос. – Он пришел из-за пределов мироздания. Чтобы заплатить выкуп Гату, было недостаточно знаний, которыми обладал простой купец. Он должен был научиться премудрости, содержавшейся в нескольких редчайших книгах, в которую его могли посвятить лишь избранные. Он отправился странствовать в одиночку, расспрашивая мудрецов и старейшин. Некоторые видели, что он лжет, пытаясь выпытать их секреты. Другие же принимали его как ученика, поверяли ему тайны Стихий и Вечности. Он быстро учился, покидал своих наставников, когда они передавали ему все свои знания, и двигался дальше. Каждый вечер он смотрел в сторону Коркиры и вспоминал свою дочь.

Шли годы. Онократос проштудировал древние библиотеки, прочитал редкие книги всех цивилизованных народов, постигая тайны магии и эзотерики. Его не остановило даже проклятие, грозившее его душе.

– Кто мог сказать мне, что я зашел слишком далеко? – Он замолчал, задумчиво взглянул на Стужу и вздохнул. – Я одновременно и плакал и смеялся, когда после всех моих скитаний мне стало известно о существовании большой частной библиотеки в Эндимии, совсем недалеко от этого поместья. – Конечно, я, и раньше знал о Тогрине Синтелле и о том, что он королевского рода, но ничего не слышал о его собрании.

Итак, Онократос отправился в Эндимию, в замок Тогрина Синтелла и представился обычным фокусником. Тогрин Синтелл жил один со своими слугами. Любой новый человек был ему любопытен, и он пригласил Онократоса пожить у него в качестве гостя. С течением времени магу удалось завоевать дружбу благородного господина, облегчив себе задачу с помощью нескольких несложных заклинаний.

И хотя библиотека производила впечатление, Онократос не нашел в ней знаний, которых так жаждал. Однако путешествие не было напрасным. Это Тогрин Синтелл убедил его, что самая чистая и непорочная душа во всем королевстве у юной властительницы Коркиры. Ведь монарх правит по божественному соизволению. А значит, в душе Аки должна гореть божественная искра. То, что Аки и Калинда родились в один год и месяц, не могло быть случайным совпадением. Она могла стать выкупом, который потребовал Гат. Это было очевидно.

– Мы составили план, Тогрин Синтелл и я. Тогрин оказался прирожденным интриганом. С его помощью я вызвал демона по имени Гел и приказал ему похитить маленькую королеву. – Старик поднял взгляд на Стужу, и их глаза встретились. Его горе, казалось, прошло, гнев утих, теперь лицо колдуна стало спокойным. – Когда Аки была у нас в руках, я привез ее в поместье, к тому самому месту, где была похоронена Калинда. Я призвал паучьего бога, он явился и вырвал дух из живого тела Аки, оставив лишь оболочку и звериное естество.

Стужа ошиблась. Горе не оставило старика. Она видела боль, затаенную в его глазах. Стужа поняла, что на самом деле он выбирал слова и швырял их в нее, словно камни, чтобы поразить ее, заставить почувствовать отголоски его страданий.

И она почувствовала. Сознание того, что душа Аки дрожит в холодных объятиях повелителя хаоса, было для нее мучительнее всего. Ей вновь захотелось убить сгорбленного человечка, стоявшего перед ней, невзирая на его возраст. Это была его вина; звериные крики Аки все еще раздавались у нее в ушах, ноздри наполняло отвратительное зловоние темницы.

Стужа выдохнула сквозь сжатые зубы.

– И за все свои старания ты получил назад не дочь, а еще одно животное. – Она сдвинула брови. – Я еще раз назову тебя глупцом! Черный обманщик в точности сдержал свое обещание, которое он дал тебе во сне. Калинда вновь рядом с отцом, она ходит по земле! Но только теперь это бездушное тело. Ее дух по-прежнему во власти Гата. А без души тело повинуется лишь примитивным инстинктам. Теперь они с Аки близнецы: человеческой у них осталась только плоть.

– Гат обманул меня! – яростно воскликнул Онократос.

– Полоумный старик! – взорвалась Стужа. Она стукнула кулаками по столу, затем взяла старика за грудки, влепила две пощечины и с силой швырнула на стул, так что тот чуть не перевернулся. – Ты думаешь, что боги похожи на торговцев, с которыми можно заключать сделки? Они двигают нас, словно пешки на шахматной доске, ради прихотей или забавы. – Девушка плюнула на пол. – Ты думал, что ты игрок, а ты всего лишь жалкая фишка.

Лицо Онократоса покраснело от пощечин.

– Надумала учить меня! А сама даже не знаешь, с кем водишь дружбу! Посмотри сюда, прежде чем обзывать меня глупцом! – Он указал на лежавший на полу сверток. – Посмотри, если осмелишься!

Стужа легонько пнула сверток носком сапога. Она узнала спальный мешок Кимона. Края одеяла были обшиты узорчатой каймой, так что Стужа не могла ошибиться. Она подозрительно взглянула на хозяина. Он хочет провести ее? Глаза старика горели гневным огнем, когда он выпрямился и вновь указал на сверток.

Стужа нагнулась и стала осторожно развязывать кожаные тесемки спального мешка. Она почувствовала, что внутри спрятано что-то твердое. Стужа развернула одеяло, пламя свечи блеснуло на лезвии искусно сделанного короткого меча.

– Он чуть не пронзил твое сердце, – произнес Онократос, глухо засмеявшись. – Наверняка ждет удобного случая, чтобы убить маленькую королеву.

Стужа открыла рот от изумления. Наемник, с которым она дралась в спальне Аки, пользовался точно таким же оружием. Только в одном Онократос ошибался. Тогда он приходил не для того, чтобы убить Аки.

– Лжец! – закричала Стужа. – Все ее чувства закружились в безумном вихре. Она отдала Кимону свое тело, доверие, может, даже любовь. У него была дюжина возможностей расправиться с ней, если он и в самом деле наемный убийца. – Только не Кимон!

Онократос безжалостно смеялся, когда она склонилась над лезвием.

– Именно Кимон. – Он потряс кулаками. – Я собственноручно снял это с его лошади, вместе с прочими орудиями его презренного ремесла. – Если ты обладаешь хоть каплей чувствительности ведьмы, почему ты не слышишь предсмертных криков всех тех, кто пал от этого меча? – Он бросил на нее злобный взгляд, в его глазах полыхало отраженное пламя свечей. – Кимон пытался убить ребенка, твою подопечную, а ты привела его прямо к ней. И ты еще смеешь обвинять меня в том, что я хочу спасти свою дочь? Посмотри на себя!

Стужа подняла меч, провела пальцем по лезвию. Если бы она все еще была ведьмой, то одного прикосновения ей было бы достаточно, чтобы узнать историю этого клинка. Но теперь она лишилась своих способностей. И меч молчал в ее руках.

– Лжец! – прошипела она. – Онократос только усмехался. – Лжец! – снова выкрикнула она, поднимая меч. Старик подался назад, но его губы по-прежнему кривились в издевательской ухмылке. Стужа сжимала рукоять, пока костяшки пальцев не побелели. Она пыталась вернуть самообладание. – Я не верю тебе. И никогда не поверю! – Она ударила мечом по перевернутому столу, щепки полетели в разные стороны. Онократос мог остановить ее, он обладал достаточной силой для этого. Но ей было все равно. Она вновь подняла меч.

Но лезвие сверкнуло, отразив мерцание свечей, и эта вспышка заставила ее вспомнить события той роковой ночи в Марашаи. Этот клинок также сверкал в лунном свете, когда она уводила его обладателя от постели Аки. Стужа заколебалась, глядя на оружие в своей руке. Может ли она вновь покинуть Аки, рискуя своей жизнью в схватке с колдуном? О боги Эсгарии, что ей делать?

– Убирайся! – приказала она и отвела холодное острие меча от сердца Онократоса, вместо этого вонзив его в дверь. – Убирайся, или я убью тебя, клянусь! Оставь меня одну!

Колдун поднялся, его мышцы были напряжены, словно он собирался ответить на ее вызов. Затем жестокая усмешка искривила его губы и он двинулся к выходу, ни на секунду не спуская с девушки глаз.

– Хорошо, – согласился он наконец. – Нам обоим есть о чем подумать. – Онократос указал на деревянное ложе. – Это самое удобное из того, что я могу предложить. Я разбужу тебя утром. – Он взял одну из свечей и вышел, тихо притворив за собой дверь.

Стужа бросилась к двери, опасаясь, что он запер ее, и рванула за ручку. Дверь распахнулась, старик уже прошел некоторое расстояние по коридору, держа свечу словно щит между собой и мраком; он свернул в один из боковых проходов и исчез. Стужа закрыла дверь.

Ее била дрожь, руки тряслись. Стужа прикусила губу, чтобы не стучали зубы. Она дрожала не столько от страха, сколько от ярости и растерянности.

Ее взгляд упал на сверкавшее лезвие. Кимон появился ниоткуда и спас ее от верной смерти в Шадаме. Он помог ей выручить Уну. А затем отправился в путь вместе с ней, поделился своими запасами. Почему она должна верить Онократосу, чудовищу, обрекшему невинное дитя на адские муки?

Она внимательно осмотрела меч, взвесила его в руке. Прекрасно выкованное профессиональное оружие. Вполне вероятно, что Кимон был профессиональным наемником. Она видела, как превосходно он дрался в Шадаме. Но был ли он убийцей? Она пнула валявшееся на полу одеяло. Да, это был спальник Кимона. Но кому принадлежало оружие? Онократос мог лгать, преследуя какую-то цель. Но какую? Чтобы посеять сомнения? Но опять же зачем? Той ночью в комнате Аки было темно. Нападавший казался ей просто тенью. Стужа попыталась сосредоточиться на своих воспоминаниях. Телосложение и рост совпадали, но…

Из ее горла вырвался крик, она изо всех сил метнула меч в противоположную стену. Несколько секунд лезвие, глубоко вонзившись в дерево, продолжало вибрировать, издавая свистящий звук.

Горячие слезы потекли по ее лицу. Она повалилась на жесткую кровать и обхватила себя руками. Доски скрипели от сотрясавших ее рыданий.

Когда слезы высохли, она стала молить богов, чтобы они дали ей забыться сном. Но сон все не шел к ней. Снедаемая сомнениями, она поднялась с кровати.

Книга, которую читал Онократос, валялась на полу. Несмотря на то что большая часть свечей превратилась в еле тлевшие огарки, в комнате было достаточно светло, чтобы читать. Стужа открыла книгу, пролистала несколько страниц и усмехнулась. Сборник заклинаний, самых примитивных, к тому же весьма неточных. Она читала ее, сидя на коленях у матери. Копию или, скорее, этот же самый том.

Стужа опустилась на единственный стул и вздохнула. Колдун и волшебник. Онократос освоил огромный объем знаний за слишком короткое время. Он обладал могуществом, но не мудростью, мужеством, но не благоразумием. Заключить сделку с хаосом…

Девушка снова вздохнула.

Как же ей быть с Кимоном?

Глава 10

Стужа проснулась оттого, что кто-то тихонько тряс ее за плечо. Шея болела, спина затекла. Рука, на которой лежала голова, занемела. Она медленно открыла глаза и прямо перед собой увидела лицо Онократоса.

Стужа не моргнула и не отвела взгляд. У нее было время подумать, сон успокоил ее. Глаза – зеркало души, учила ее мать. И сейчас девушка всматривалась в старческие глаза, стараясь разглядеть в них душу этого странного человека, если, конечно, она у него была. Но он смотрел на нее по-отцовски ласково, и это только приводило ее в замешательство.

– Я не верю тому, что ты говорил о Кимоне, – сказала Стужа.

– Прошлой ночью во мне говорил гнев, – ответил Онократос. – Теперь это не важно. – Он повернулся к столу; должно быть, старик поднял его, пока Стужа спала. На нем стояли бутыль и две глиняные кружки. Онократос разлил вино. – Наверное, не очень-то удобно спать на стуле. – Он улыбнулся и протянул ей кружку. – Я должен извиниться за столь аскетическую обстановку – Мне никогда раньше не приходилось принимать здесь гостей.

Стужа медленно поднялась с жесткого стула, потянулась, размяла мышцы. Постепенно ее конечности вновь обрели чувствительность. Если бы только шея перестала болеть…

– Я хочу увидеть своих друзей.

– Кимона и старого солдата? – Онократос взглянул на нее поверх своей кружки. – Разумеется, они ждут завтрака. – Улыбка снова мелькнула на его лице. – Вы здесь не пленники.

Стужа отхлебнула предложенного ей вина. Оно было сладким и очень хорошим, не то что коркирская кислятина. Правда, Стужа не могла определить, откуда оно. Упоминание о завтраке заставило девушку осознать, как она голодна. Но ее хозяин, очевидно, никуда не торопился. Он поднял бутыль, чтобы вновь наполнить кружку Стужи.

– Кто же мы, если не пленники?

– Гости, как я уже говорил, – ответил он, отставляя бутыль. – У ворот я действовал так, только чтобы защитить себя. По понятным причинам вы были разгневаны. – Он подмигнул. – Надеюсь, что это в прошлом. Нам нужно поговорить о деле.

Стужа подняла брови:

– Правда?

Онократос кивнул:

– Я хочу вернуть Калинду, а вы – освободить Аки. Я понимаю, что в теперешнем ее состоянии вам не справиться с ней, да и на престол ее не посадить. Давайте объединим усилия ради спасения обеих девочек.

Стужа почувствовала, как все внутри у нее закипает, но подавила гнев, отхлебнув еще вина.

– Это ты виноват в том, что случилось с Аки, – напомнила она.

Он только махнул рукой в ответ:

– Чтобы спасти свою дочь, я пожертвовал бы десятью такими, как Аки, или даже сотней. И не скрываю этого. Я слишком люблю Калинду. Ради нее я чуть было не убил вас.

Стужа отодвинула кружку и прикрыла ее рукой, когда старик попытался подлить ей еще вина.

– Две ночи назад на опушке леса это ты был в огненном шаре?

– Гел, – ответил Онократос. – Демон действовал по моему приказу. Но ты сумела выставить защиту против него, а затем пробудить своих друзей от гибельного сна. И тогда я решил, что ты тоже обладаешь силой, и мы сможем помочь друг другу.

Стужа размышляла над его словами. Значит, Гел, приятель Онократоса, был тем демоном, который напал на них во время путешествия. Насколько же могущественным был этот старик, раз он смог распечатать адские врата и заставить служить себе одного из его обитателей?!

– Почему ты решил, что я стану помогать тебе? – спросила она, снова садясь на стул.

Онократос присел на край стола и скрестил руки:

– Потому что Аки дорога тебе так же, как мне Калинда. Ты до сих пор не перерезала мне горло только потому, что надеешься заставить меня вернуть все на свои места.

Девушка сделала глубокий вдох:

– А ты можешь?

Онократос спокойно выдержал ее взгляд. Помолчал несколько секунд, затем допил вино и перевернул кружку.

– Я не знаю, – произнес он наконец. – Во всяком случае, мне не обойтись без помощника.

– Я не тот помощник, который тебе нужен. Бог хаоса находится на вершине божественной иерархии.

Онократос подошел к Стуже, взял ее за руку и попросил встать.

– Мы обсудим это после завтрака. Твои друзья заждались. – Он сказал это с ласковой, обезоруживающей улыбкой. – Здесь не готовили такого угощения со времен прежних хозяев. Даже не знаю, когда это было.

Стужа помедлила, затем повернулась, ее взгляд упал на меч, торчавший из стены. Она не дотрагивалась до него и даже не смотрела в ту сторону на протяжении всей ночи.

– Я могу отослать Кимона, если ты хочешь.

Девушка вздрогнула, представив, что способен сделать человек, обладающий могуществом Онократоса.

– Я уже сказала, что не верю твоим наговорам. – Но затем подошла к стене, взялась за рукоять и выдернула меч.

Приблизившись, хозяин пощупал пальцем зарубку, оставшуюся в стене, и пожал плечами.

– Хорошо, – со вздохом произнес он. – Пусть так. – И направился к двери. – Идем?

Стужа подобрала с пола одеяло Кимона, кое-как свернула его, засунула в него меч и взяла под мышку:

– Раз мы не пленники, верни нам оружие.

Онократос закрыл дверь, когда они переступили через порог:

– Конечно, я уже отнес его в столовую.

Он провел девушку по нескольким коридорам, ставни на окнах были распахнуты. Утренний свет заливал весь дом. В воздухе все еще стоял затхлый запах ныли, но с полей сквозь открытые окна уже доносился аромат цветов.

В последней галерее, через которую они проходили, Стужа задержалась. Должно быть, когда-то здесь было необыкновенно красиво. Причудливая резьба сохранилась до сих пор. Пыльные бюсты забытых героев стояли в стенных нишах. В более глубоких виднелись каменные скульптуры в полный рост, потемневшие от времени и покрытые паутиной. Потолок был расписан в той же манере, что и в приемном зале дворца Марашаи. Грязный толстый ковер покрывал прекрасный мраморный пол.

В конце галереи Стужа увидела высокие дубовые двери. Онократос потянул за ручки, и двери распахнулись с неожиданной легкостью.

Столовая произвела на девушку не меньшее впечатление, чем галерея, к тому же, в отличие от последней, здесь было чисто. Посередине помещения стоял длинный стол, персон на пятнадцать. Дальний конец стола был уставлен блюдами с фруктами и свежими овощами. Стужа почувствовала запахи жареного мяса и свежего хлеба. У нее потекли слюнки.

Трас Суртиан и Кимон о чем-то тихо совещались, не обращая внимания на закуски и бутыли с вином. Они сидели с мрачными лицами, которые прояснились, как только мужчины увидели ее.

– Самидар! – Кимон вскочил со скамьи, подбежал к девушке и заключил в объятия. Она тоже обняла его, и их губы встретились в нежном поцелуе. – Я волновался за тебя, – выдохнул он.

Стужа была рада их теплой встрече, но где-то в глубине души шевельнулась тревога.

– Теперь все в порядке. – Она взглянула через его плечо. Трас Суртиан наблюдал за ними со стороны, не мешая, однако от Стужи не укрылось, что старый капитан испытал большое облегчение, когда увидел ее. Стужа высвободилась из объятий Кимона и подошла к Трасу Суртиану. Тот хлопнул ее по плечу, так он приветствовал коркирских солдат.

– Потом нам нужно будет поговорить, – шепнула она, поднимаясь на цыпочки и целуя Траса в щеку.

– Мы за тебя тревожились, – сказал он, понизив голос и подозрительно косясь на Онократоса.

Стужа не знала, стало ли что-нибудь известно ее друзьям об Аки, и решила пока не упоминать о девочке. Но рано или поздно они все равно все узнают. Она постаралась сдержать дрожь. Кимон приблизился сзади и положил руки ей на плечи. Трое друзей стояли рядом.

– Успокойтесь, – произнесла девушка, обратившись к товарищам. – Вы очень многого не знаете.

– Мы можем разделаться с ним, – предложил коркирец.

Стужа прижала палец к его груди.

– Я сказала успокойтесь. – Она прочла вопрос в глазах старого друга, но сейчас было не время на него отвечать. – Поговорим позже. Я просто умираю с голоду. А угощение отменное, – громко произнесла она, указывая на стол.

Онократос, вежливо стоявший в стороне во время их короткого разговора, вышел вперед и с улыбкой пригласил их садиться:

– Пожалуйста, угощайтесь. Надеюсь, каждый найдет здесь блюдо себе по вкусу.

– Наше оружие, – напомнила Стужа.

Старик кивнул:

– Сразу после завтрака, а теперь давайте поедим, пока все не остыло.

Онократос сел по правую руку от Стужи. Трас Суртиан многозначительно посмотрел на нее и занял место напротив волшебника; было ясно, что его подозрения не рассеялись. Кимон сел слева от нее, рядом с Трасом.

Они положили куски дымящейся свинины на ломтики хрустящего хлеба, испеченного из неизвестного Стуже зерна. Соленые хлебцы чудесно дополняли мясо. Девушка взяла яблоко с подноса с фруктами, наполнила свой бокал водой вместо вина. Ее удивляло, откуда взялась вся эта еда. Она не видела в округе пасущихся стад, а поля здесь, очевидно, давным-давно не возделывались.

– Гел доставляет все, что мне нужно, – объяснил Онократос.

Стужа встревожилась, кусок мяса выскользнул у нее из пальцев. Была ли это настоящая еда или некая приготовленная колдовским способом субстанция? Трас и Кимон удивленно взглянули на девушку. Коркирец вначале ел очень мало, опасаясь яда, но, обнаружив, что никто не свалился замертво со стула, успокоился.

– Что-то не так? – спросил он, заметив ее реакцию.

Стужа заставила себя улыбнуться. Не важно, откуда эта еда, она была вкусной и питательной. Неизвестно, когда им удастся поесть, если они откажутся от этого угощения. Девушка подняла кусок, который уронила на стол, и проглотила его.

– Просто хрящик попал не в то горло, – солгала она.

– А кто такой Гел? – обратился к хозяину Кимон.

Низкий глубокий голос ответил:

– Гел – это я.

Они все повернулись на звук. В первую секунду Гел показался Стуже огромной черной птицей с горящими глазами. Она моргнула и наконец разглядела в дверном проеме огромного человека. Он был на голову выше Траса Суртиана, под блестящей черной кожей рельефно выделялись стальные мускулы, волосы цвета воронова крыла ниспадали на плечи; черные, словно оникс, глаза неподвижно уставились в одну точку.

Кимон подался вперед и ухмыльнулся.

– Скажи мне, Гел, – обратился он к вошедшему. – Там, откуда ты родом, носят одежду?

Стужа ткнула его в бок. Ясно, что Онократос ничего не сказал ее товарищам о демоне.

Гел двинулся к ним, держа все их оружие в одной руке.

– Ваши понятия о приличиях ничего не значат для меня, – громыхнул он. – Мне нет дела до того, смущает ли тебя моя нагота. – Он положил их имущество на противоположный конец стола и накрыл рукой.

Траса Суртиана, очевидно, заинтересовал слуга Онократоса.

– Где твоя родина? – довольно вежливо спросил он. – Раньше я никогда не видел людей, подобных тебе.

Демон вымолвил короткий ответ.

– Ад, как же, – побагровел Трас. – Ты платишь цивилизации презрением, словно собака, хватающая за пятки бедного странника. Ну так и отправляйся в свой ад ко всем чертям! – Он снова принялся за еду, не взглянув больше на Гела.

Но Стужа не могла отвести глаз от демона. Она оценила его могучее сложение, правильные черты, гладкую, словно мрамор, шею, широкую грудную клетку. Ее вновь бросило в жар. Демон оказался вовсе не таким, каким она ожидала его увидеть. Прекрасен. Он был прекрасен.

Девушка перевела взгляд на Кимона. Он тоже был красив. На скамейке между ней и Онократосом лежал сверток, который Стужа принесла с собой. Она спрятала его за спиной, когда увидела Кимона, а затем положила подальше от его глаз. Она сделала несколько глотков воды.

– Жалеешь, что решил ехать с нами? – спросила Стужа своего возлюбленного.

– Вовсе нет, – ответил тот, разглядывая демона. – Это было… очень необычно.

Онократос нагнулся к нему, криво ухмыляясь.

– Но это вряд ли может сравниться с удовольствиями, которыми ты наслаждался в Марашаи!

Кимон медленно прожевал кусок.

– Я был там совсем недолго. И почти не видел города. – Он отпил вина.

Руки Стужи начали дрожать. Она спрятала их между колен:

– Но ты говорил мне, что видел розовый сад.

Кимон отставил бокал. Стужа чувствовала на себе взгляд юноши.

– Да, – ответил он наконец. – Я видел его через стену, когда проезжал мимо как-то днем.

– Но стена очень высокая. – Стужа прикусила губу. Зачем она играет в эту игру? В ее вопросах нет смысла. Она должна сосредоточиться на том, чтобы помочь Аки. Стужа подняла глаза и встретилась взглядом с Трасом Суртианом, вопросительно смотревшим на нее. Дрожь усиливалась. Коркирец был в курсе событий той ночи, когда исчезла Аки. Неужели ее вопросы возбудили в нем подозрение?

Кимон дотронулся под столом до ее колена.

– Признаюсь, – сказал он, подмигивая, – я встал на седло, чтобы заглянуть через стену. Я был наслышан о красоте сада маленькой королевы. – Юноша взял Стужу за подбородок и повернул к себе ее голову так, чтобы она посмотрела на него. Кимон широко улыбнулся. – И о ее прекрасном телохранителе.

Но его лесть не убедила Стужу. Она потянулась к своему бокалу и сделала несколько глотков, пожалев в этот момент, что там была вода, а не вино.

Кимон заметил, как дрожат ее руки, и сжал их в своих ладонях. Пальцы Стужи были холодны как лед. Внезапно в его взгляде мелькнула догадка.

– Самидар…

Девушка отстранилась, не в силах дольше сдерживать дрожь. Озноб пробирал ее до костей. Рука потянулась к свертку, лежавшему рядом. Она не верила Онократосу, не верила! Стужа пошарила рукой в складках, ее пальцы сжали рукоять короткого меча. Она на мгновение закрыла глаза, ее мучили сомнения; между ней и Кимоном выросла стена.

Стужа положила клинок на стол. Солнечные блики играли на его заточенном лезвии. Трас Суртиан вопросительно посмотрел на нее. Но она не обратила на него внимания.

– Это твое?

На лице Кимона промелькнули самые разные чувства. Затем оно сделалось абсолютно бесстрастным, словно каменным. Его рука потянулась к мечу, но он отдернул ее, положив на колено.

Онократос поднялся со своего места.

– Отдай им оружие, – велел он Гелу.

Демон встал. Сталь зазвенела, когда он сгреб со стола мечи.

– Я люблю тебя, Самидар, – произнес Кимон с отчаянием.

– Стужа… – Трас Суртиан переводил взгляд с одного на другого, подозревая что-то неладное. Но постепенно он начал догадываться. Его лицо помрачнело.

Мускулистая рука демона протянулась над плечом Стужи. На стол перед ней упали меч и кошелек, затем и серебряные ножны Жала Демона. Кимон схватил ее за запястья, прежде чем девушка успела взять оружие.

– Убийца! – Трас Суртиан вскочил со своего места, перевернув скамью. Он с бешеным криком перегнулся через стол и вцепился в тунику Кимона. Рука, державшая запястья Стужи, разжалась, но пальцы нащупали серебрянные ножны и подхватили их.

Кимон потерял равновесие, и Трас Суртиан протащил его через стол, опрокидывая блюда с овощами, мясом и фруктами, переворачивая бокалы.

– Ты и есть тот ублюдок, который трусливо пробрался в королевскую спальню под покровом ночи! – Он рванул кинжал из сжатых в пальцах Кимона ножен.

Зал наполнился жутким стоном. Стужа выкрикнула предостережение, но было уже слишком поздно. Кимон уставился на сверкающее лезвие широко раскрытыми от ужаса глазами, пытаясь высвободиться из железной хватки Траса Суртиана, державшего его за горло.

Трас Суртиан со страхом смотрел на кинжал, оказавшийся в его руке. Он застонал, будучи не в силах разжать пальцы и бросить кинжал на пол. Его рука начала дрожать, но Трас перехватил ее другой, отпустив жертву. Тут раздался высокий требовательный крик. Кинжал жаждал крови.

Стужа наблюдала за борьбой, которую Трас Суртиан вел со своей рукой. Его воля начала слабеть от жутких воплей. Ни один человек не мог противиться Жалу Демона, требовавшему крови.

Девушка не могла допустить, чтобы кто-то из ее друзей погиб от адского оружия. Она смахнула все со стола и схватила Траса Суртиана за руку. Стужа потянула с таким усилием, что они оба оказались на полу. Трас повалился на девушку, чуть не придавив ее своим весом. Но она продолжала в отчаянии сжимать его запястье обеими руками.

Кимон одним прыжком оказался рядом с ними, он схватил коркирца за ворот, стаскивая со Стужи. Наконец она смогла глотнуть воздуха. Трас Суртиан катался по полу. Кимон поднял девушку на ноги. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, готовясь отразить удар.

Но удара не последовало. Теперь острие кинжала было направлено в сердце Траса Суртиана. «Он должен напиться крови, – прозвучал голос в голове Стужи. – Крови врага или твоей собственной». Она снова бросилась к коркирцу, не думая ни о чем.

Когда Стужа вновь схватила его руку, то не почувствовала в ней никакого сопротивления. Потеряв равновесие, девушка чуть не упала, но сумела удержаться на ногах. Трас Суртиан двигался медленно, словно во сне. Стужа попыталась разжать его пальцы, чтобы вырвать кинжал. Трас смотрел на нее глазами, полными ужаса.

Жало Демона издал протяжный стон. Звук наполнил зал и эхом отразился от стен и потолка. Затем начал стихать.

Стужа действовала почти бессознательно, изо всех сил пытаясь вырвать кинжал. Но пальцы Траса Суртиана не гнулись, казалось, они превратились в камень.

– Это ворожба Гела, – объяснил Онократос. Он осторожно приблизился к ней. Его лицо было бледным. Старик обошел коркирца кругом, в любой момент готовый отскочить в сторону, и внимательно осмотрел Траса. Кимон тронул Стужу за плечо и указал на Гела, который стоял так же неподвижно, как Трас Суртиан, вытянув вперед руки. Могучее тело демона покрылось испариной. Стужа заметила капли пота, выступившие у него на лбу и текшие по щекам.