Текст книги "Теодосия и изумрудная скрижаль"

Автор книги: Робин Лафевер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава одиннадцатая. Пять невозможных вещей, случившихся до ужина

Как только на следующее утро мы приехали в музей, я послала Генри в разведку, а сама прямиком направилась в библиотеку. Я была очень довольна тем, что у меня теперь есть Генри, который присмотрит за папиными помощниками, доложит о том, где они и что делают, а это поможет мне сократить количество нежелательных визитов и ненужных встреч. Поскольку Изумрудная табличка успешно прошла восковой тест Второго уровня, я приободрилась, теперь мне все больше казалось, что она – табличка – имеет определенную (согласна, может быть, большую) ценность только для тех, кто изучает оккультные науки. Разумеется, для того, чтобы быть уверенной в табличке до конца, нужно провести и тест Третьего уровня, но для этого необходим лунный свет, а кто знает, когда еще теперь мне удастся снова провести ночь в музее? Когда Генри приезжает на каникулы, такие случаи выпадают гораздо реже, чем обычно.

После вчерашнего разговора со Стилтоном я хотела первым делом уделить некоторое время истории халдеев. В книге, которую дал мне Стилтон, говорилось, что халдеи правили Вавилонией до 539 года до нашей эры, когда Вавилонию захватила персидская империя Ахеменидов.

По-моему, персы-ахемениды в тот момент правили также и Египтом. Чтобы проверить себя, я взяла с полки книгу сэра Библиуса Паджа «История Древнего Египта». Да, так и есть! Вот, пожалуйста: персидский император Камбис захватил Египет в 526 году до нашей эры.

А это значит… это значит, что халдеи и египтяне были народами, покоренными одним и тем же правителем. Может быть, именно тогда халдеи заинтересовались египетскими богами? Или это египтяне решили использовать халдейскую клинопись, чтобы было труднее расшифровать сделанную на табличке надпись? В любом случае, ничто не сближает разные народы так сильно, как общий враг. Хотите пример? Посмотрите на меня и Фагенбуша.

Кстати, о Фагенбуше, что-то я не видела его все утро – странно. Я оторвалась от книги и взглянула на свои часы. Решив, что пора размять ноги и проверить, как там дела у Генри, я вышла из библиотеки и нашла брата устроившимся рядом с набором старинного оружия, развешанного в стенной нише рядом с холлом.

– Отлично устроился, Генри! Чем порадуешь?

Он аккуратно выполз из своего укрытия, стараясь не задеть оружие – деталь, которую я отметила с особым удовольствием.

– Да пожалуй, ничем на самом деле, – сказал Генри. – Все работают наверху, готовятся к открытию выставки. Правда, без Фагенбуша. Этот прячется в своем кабинете, все время дергается и чешется, будто у него муравьи в штанах.

«Ну да, песок пустыни. Это почти то же самое, что муравьи», – подумала я, а вслух похвалила брата:

– Отличная работа.

– А вообще-то здесь скука смертная, – пожаловался Генри. – Не понимаю, почему тебя так волнует вся эта музейная фигня.

Фигня? Волнует? Если Генри повезет, он никогда не узнает, почему меня волнует эта фигня.

– Если устал, иди поиграй в свои шарики или почитай в гостиной.

– Ты нашла мои мраморные шарики? – встрепенулся Генри.

Я моргнула, очень сожалея о том, что вообще заикнулась о его драгоценных шариках.

– Нет, не нашла. Мне очень жаль.

– Это были мои любимые, – мрачно заметил он.

– Ну, тогда посиди, почитай. Хочешь?

Генри ничего не ответил, разочарованно вздохнул и поплелся по коридору, а мне пора было возвращаться в библиотеку. Но не успела я сделать и двух шагов, как из-за одной из колонн послышалось негромкое «тсс». Я знала только одного человека, который таким способом объявлял о своем приходе.

– Уилл! – я резко просунула свою голову за колонну, и Липучка подскочил от неожиданности.

– Ой, как вы меня напугали, мисс.

– Прости, я не хотела. Ты принес мне сообщение от Вигмера?

Как только я произнесла имя Вигмера, Липучка Уилл волком посмотрел на меня и мрачным тоном ответил:

– Ага, принес, мисс. Он сказал, что не хочет больше получать сообщения через меня. Хочет, чтобы вы делали это через другого связника. Он велел мне вам передать: «Если она не хочет вылететь из нашей организации, пусть передает свои сообщения так, как ей приказано».

О, господи! Все именно так, как я опасалась, даже еще хуже.

– Мне очень жаль…

– Значит, я недостаточно хорош, чтобы доставлять сообщения его светлости, этой шишке на ровном месте, – перебил меня Уилл. Руки он сжал в кулаки, но в его глазах я прочитала затаенную боль и растерянность.

– А может быть, все это связано не столько с нами, сколько с Фагенбушем? – медленно заговорила я, импровизируя прямо по ходу дела. – Что, если Вигмер хочет таким образом проверить, на что вообще способен этот Фагенбуш, прежде чем послать его на более серьезное задание? Не забывай, Фагенбуш пока что ходит в Братстве только в учениках.

Лицо Уилла разгладилось, и он заметно повеселел.

– А что? Вполне может быть. Тогда все в порядке. Ну, а мы с вами чем займемся тем временем, мисс?

– Вигмер что-нибудь говорил об Изумрудной табличке?

– Нет, мисс.

Проклятье. А я так надеялась получить от Вигмера хоть какой-то совет!

– Пока пару дней мы просто подождем и посмотрим, что к чему, – поразмыслив, сказала я. Потом мы договорились, что Уилл выйдет со мной на связь утром в пятницу, и на этом расстались.

И очень вовремя расстались, скажу я вам! Не успел Уилл испариться, как на весь холл раскатился луженый голос моей бабушки:

– Теодосия!

Я, разумеется, бросилась здороваться.

– Вот ты где, дитя мое, – сказала бабушка, увидев меня.

– Здравствуйте, бабушка, – как можно вежливее ответила я.

– Давай поскорей, – шмыгнула бабушка носом. – Я, знаешь ли, не могу с тобой весь день возиться, – она указала тростью на стоявшую у нее за спиной женщину с землистым лицом и длинным носом. – Это мадам Уилки, портниха. Она снимет с тебя мерку для траурного платья.

Оп-ля! А у меня это траурное платье напрочь из головы вылетело!

– Пойдем, – бабушка схватила меня за руку и потащила в сторону нашей семейной гостиной. – Там мерку снимем.

Не так много можно найти вещей, которые я ненавижу больше, чем примерку платьев. Во-первых, это ужасно скучно – стоять и ничего не делать, пока какая-нибудь миссис с кислым лицом тычет тебя во все места своим жестким костлявым пальцем или булавками. Во-вторых, что самое отвратительное, ты не имеешь права даже заикнуться о фасоне будущего платья или о ткани, которую тебе хотелось бы выбрать. Любую ткань, которая тебе нравится, тут же объявят слишком яркой, или слишком броской, или совершенно неподходящей (с фасоном платья происходит то же самое).

Не обращая внимания на возникшие между мной и мадам Уилки трения, бабушка с восторгом вернулась к своей любимой теме – похоронам адмирала.

– Никак не могу решить, должны ли женщины на похоронах быть в черных вуалях или без них, – задумчиво поделилась она.

Гром и молния! Я что – хозяйка похоронного бюро? Откуда мне знать, нужны эти чертовы вуали или нет? К счастью, мне на помощь пришла мадам Уилки. Она на секунду прекратила втыкать в меня свои булавки и сказала:

– Черные вуали на похоронах давно уже не надевают, мадам.

После этого портниха замолчала, словно выжидая, примет ее совет бабушка или нет.

Бабушка совет не приняла. Она грохнула своей тростью в пол и объявила:

– Не надевают потому, что понятия больше не имеют, что такое настоящие похороны.

Мадам Уилки растерянно моргнула, пролепетала: «О, конечно, мадам», и вернулась к своей работе.

Я же спросила, надеясь отвлечь бабушку от навязчивых мыслей о похоронах:

– А можно мне посмотреть фасон, который вы выбрали для моего платья?

– Не болтай ерунды, – фыркнула бабушка и снова шмыгнула носом. – Фасон! Траурное платье шьют не для того, чтобы ты в нем хорошо выглядела, а для того, чтобы ты хорошо выглядела на похоронах. Траурное платье – это знак уважения к покойному.

Все ясно. На меня наденут нечто, напоминающее черный мешок для репы. Я вздохнула, сказала: «Да, мадам», и тут же подпрыгнула, потому что мадам Уилки вогнала мне булавку прямо под мышку.

– Стойте спокойно, – укоризненно сказала портниха. У нее над верхней губой выступили мелкие бусинки пота, а от самой мадам Уилки слабо пахло смородиной.

– А мне щекотно, – возразила я и взглянула на каминные часы, пытаясь прикинуть, сколько еще продлится эта пытка. Стрелки показывали, что сейчас почти два часа – это значит, что Ови Бубу с минуты на минуту должен появиться в музее.

Можно лишь гадать, как отнесется бабушка к тому, что к маме – по ее приглашению! – явится какой-то бродячий фокусник, да еще египтянин!

– Мы уже заканчиваем? – поинтересовалась я у мадам Уилки.

– Последняя мерка, – ответила она, затем туго обмотала мне грудь сантиметром и быстро записала результат в свой блокнотик – я даже не успела покраснеть от смущения.

Потом портниха отступила от меня и сказала:

– Я закончила, мадам.

– Наконец-то, – шмыгнула носом бабушка. – И года не прошло.

Мадам Уилки скривилась так, словно ее заставили живьем проглотить червяка, но свой язычок все же держала за зубами.

– Отлично, – радостно сказала я, пытаясь направить их к двери. – У вас, бабушка, наверное, еще столько хлопот с похоронами. Да, кстати, вы уже назначили дату отпевания?

Бабушка и портниха были уже возле двери. Еще три шага, и они уйдут, а опустевшая гостиная будет готова принять пришедшего с визитом Ови Бубу.

– Я уже говорила тебе – отпевание состоится в четверг. Не забудь сама и напомни родителям. Я настаиваю на том, чтобы они там были. И пусть не забывают: если бы не Сопкоут, твой отец до сих пор сидел бы в тюрьме.

Ну, это, конечно, не совсем так, даже совсем не так, но не стану же я задерживать бабушку.

– Да, конечно, бабушка. Я обязательно напомню им.

Бабушка открыла, наконец, дверь и вышла из гостиной. Мадам Уилки упорхнула вслед за бабушкой. Я облегченно вздохнула, глядя им вслед.

Бабушка шла, так высоко задрав нос, что в упор не заметила бы Ови Бубу.

Не желая вызвать подозрения у помощников, работавших в холле – особенно у Стилтона, который и без того уже задавал слишком много вопросов о египетском фокуснике, – я ждала у двери до тех пор, пока в нее не постучал Ови Бубу.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я, делая вид, что мы с ним никогда до этого не встречались.

Он внимательно посмотрел на меня своими блестящими темными глазами и ответил:

– Я Ови Бубу, я пришел по приглашению мадам Трокмортон.

Услышав это, Стилтон, устанавливавший на место корзину с гранеными камешками, вздрогнул, перекосился и выронил корзину. Камешки с грохотом покатились по холодному мраморному полу.

Фагенбуш оторвался от обломков боевой колесницы Тутмоса III, которую пытался собрать, и сказал:

– Чистая работа.

Стилтон покраснел как рак до самых кончиков волос. К счастью, в тот же миг на верхней ступени лестницы появилась мама.

– Мистер Бубу, – сказала она и, улыбаясь, начала спускаться в холл. – Очень рада, что вы смогли сегодня присоединиться к нам.

Я негромко фыркнула – так, чтобы меня мог слышать только Ови Бубу и понял, что я в курсе всех его дел. Однако египтянин просто не обратил на меня внимания и поклонился маме.

– Ваше приглашение – большая честь для меня, мадам.

– Проходите, нам с вами нужно поговорить. Теодосия, ты могла бы приготовить нам чай? Боюсь, я совсем потеряла счет времени.

Страдая от собственного бессилия – как мне подслушать их разговор, если меня посылают готовить чай? – я поспешила на кухню и поставила на огонь чайник.

Затем я открыла буфет, выудила из него две щербатые чашки и поставила их на поднос. Подбежала к чайнику, но он еще и не думал кипеть. Почему вода так долго не закипает? И сколько ценной информации я упущу из-за этого – страшно подумать! Наконец, я решила, что воду уже можно считать почти закипевшей, схватила чайник и залила брошенные в заварной чайник чаинки. Будем надеяться, что они заварятся. Молока или лимона у нас, разумеется, не нашлось, поэтому я поставила на поднос сахарницу, прихватила пару чайных ложечек, взяла поднос за ручки и осторожно потащила в гостиную.

Дверь гостиной оказалась закрыта. Ну, мама! Я оглянулась, ища место, куда можно было бы поставить поднос и освободить руки. Не нашла и решила тогда просто постучать в дверь носком своего ботинка.

– Войдите, – послышался мамин голос.

– Не могу. У меня руки заняты, – крикнула я в ответ.

Раздалось негромкое журчание голосов, а затем мама открыла дверь и виноватым тоном сказала:

– О, прости, дорогая. Я совсем забыла, что ты несешь нам чай. Поставь поднос на стол, поближе к мистеру Бубу.

Я поставила поднос, старательно избегая встречаться взглядом с Ови Бубу и стараясь не чувствовать себя кухаркой. Впрочем, если придется побыть в роли прислуги, чтобы услышать, о чем они говорят, я готова на такую жертву. Я подняла заварной чайник и повернулась, чтобы спросить Ови Бубу, класть ему сахар или нет, но мама перебила меня:

– Я сама разолью чай, дорогая. Спасибо, ты нам уже и так помогла. Теперь можешь пойти поиграть.

Поиграть! Когда это я играла, интересно знать? Мои щеки покраснели от смущения, мне было очень неприятно оттого, что мама выставляет меня перед Ови Бубу ребенком, и я отвернулась, чтобы мама не заметила моего раздражения, затем сделала книксен, пробормотала: «Да, мадам», и как можно медленнее пошла к двери, надеясь, что они начнут разговор раньше, чем я покину комнату.

Разговор они не начали, если не считать, конечно, слов Ови Бубу о том, как ему нравится именно этот сорт чая. Затем я закрыла за собой дверь, и голоса мамы и Бубу слились в неразборчивое бормотание.

Наскоро убедившись, что в коридоре, кроме меня, никого нет, я забежала в соседнюю комнату и приложила ухо к стене, надеясь, что мне удастся хоть что-нибудь услышать.

– Со стаканом лучше слышно.

Я подскочила от неожиданности, обернулась и увидела сидевшего на диване Генри с книжкой в руках. Он закрыл ее и поднялся на ноги.

– Кто там, и почему ты подслушиваешь? – спросил он.

– Там мама разговаривает с этим странным египтянином. Мне хочется знать, о чем они говорят.

Генри кивнул, подошел к буфету, вытащил из него два стакана и встал рядом со мной. Один стакан он отдал мне, а другой приложил открытым краем к стене и прижал свое ухо к его донышку.

– Давай, попробуй тоже, – сказал он. – Мы в школе всегда так делаем, когда хотим узнать, что против нас замышляют громилы-старшеклассники.

Пораженная тем, как много, оказывается, знает и умеет мой брат, я приложила свой стакан к стене, как посоветовал Генри, приложила к нему ухо и отчетливо услышала голоса мамы и Ови Бубу.

– Работает, – радостно шепнула я.

– Проверено, – с гордостью шепнул он в ответ. Я начала внимательно вслушиваться.

– …говорили, о своей работе в Службе древностей, мистер Бубу?

– Точно так, мадам. Я был учеником Огюста Мариетта, а позже работал помощником у Гастона Масперо, когда тот сменил его.

– Великолепно! – сказала мама. – Мы надеялись, что вы сможете… посоветовать, как нам лучше убедить Масперо, чтобы он предоставил нам фирман на работу в Долине царей. Он выдал одному… типу эксклюзивную лицензию, и для всех остальных раскопки в этом месте оказались под запретом. Это срывает все наши планы.

– О каком кармане она говорит? – шепнул Генри.

– Не о кармане, а о фирмане, – пояснила я. – Фирман – это разрешение вести раскопки. А теперь тише, я ничего не слышу.

Ови Бубу пробормотал что-то неразборчивое, а затем с преувеличенной скромностью заметил:

– Прошло довольно много времени с тех пор, когда мы работали вместе с месье Масперо.

– Да, но вы работали с ним, значит, наверняка знаете, как можно повлиять на него.

– Возможно, я смог бы что-то предложить, но для этого мне нужно подробнее знать о ваших планах. Мадам может рассказать мне о них?

– Разумеется, – в разговоре повисла пауза, было слышно, как звякнула поставленная на стол чашка. – Итак, в 1898 году, когда в Службе древностей работал месье Лоретти, мы получили разрешение вести раскопки в Долине царей. Вместе с моим мужем мы открыли усыпальницу Тутмоса III. К сожалению, как вам, несомненно, известно, Лоретти не раз присваивал себе честь первооткрывателя даже в тех местах, где никогда не бывал.

– Да, я слышал о нем такое, – согласился Ови.

– Но даже несмотря на это, нам удалось сделать ряд ценных открытий и исследовать множество артефактов. Благодаря этому мистер Трокмортон разработал несколько новых теорий, которые я имела возможность проверить, когда в прошлом году вернулась в Долину.

– Но разве в прошлом году у мистера Девиса еще не было фирмана на эксклюзивные раскопки в Долине?

– О, оказывается, вы в курсе всех последних событий. Да. У него уже был фирман. Но после нескольких неудачных сезонов он решил, что ему нечего больше искать в Долине, и согласился, чтобы я продолжила начатую несколько лет назад работу на этом месте.

– И ваши поиски оказались удачными?

– Более чем. О таком я и мечтать не смела, – снова повисла пауза, словно мама тщательно обдумывала свои следующие слова. – Мы даже нашли… Сердце Египта.

Послышался звон – кто-то (Ови Бубу?) поспешно поставил на стол свою чашку.

– Сердце Египта, мадам? Да, это действительно потрясающее открытие. И Масперо дал разрешение вывезти этот артефакт из страны?

– Да, хотя и не сразу. Нам очень помог мой коллега, граф фон Браггеншнотт из Германии. Он сумел убедить Масперо выдать нам это разрешение.

– Могу я взглянуть на Сердце Египта? – в голосе Ови Бубу прозвучала странная нотка. Я не могла точно сказать, что это была за нотка, но она мне очень, очень не понравилась.

– Боюсь, что нет. Видите ли, вскоре после нашего возвращения его похитили.

Наступило долгое молчание, после чего Ови Бубу сказал:

– Это настоящая трагедия, мадам.

– О, да. В январе мы ненадолго вернулись в Египет, когда узнали о том, что кто-то пытался завладеть усыпальницей, которую мы открыли. Однако времени на то, чтобы разобраться с этим, нам не хватило – наш сын заболел, и нам пришлось срочно вернуться домой. Однако наша дочь…

– Та, которую я видел?

– Да, Теодосия. Она была с нами… ну, это довольно долгая история. Если коротко, то ей ужасно хотелось осмотреть место раскопок, и она тайком пробралась в Долину. Невероятно, но ей удалось открыть тайный придел к усыпальнице, который мы пропустили.

– В таком случае, можно предположить, что из нее получится хороший археолог.

– Думаю, что да. В любом случае, мы хотели бы вернуться и исследовать этот придел более обстоятельно, особенно теперь, после того, как нам удалось расшифровать часть найденных в гробнице надписей. Их содержание весьма… любопытно, и мы желали бы продолжить свои исследования. Однако Девис не разрешает нам вернуться в Долину, опасаясь, что мы обнаружим там нечто очень ценное. Я думаю над тем, как уломать Масперо, чтобы он разрешил нам продолжить свои раскопки. В конце концов, это же мы первыми обнаружили усыпальницу.

Снова повисла долгая пауза, потом Ови Бубу сказал:

– Да, положение, как говорят у вас в Британии, щекотливое. Я должен подумать, как вам лучше выйти из него.

– Так вы согласны помочь нам? – хлопнула в ладоши мама. – Замечательно. Я скажу Алистеру, что у нас есть надежда.

– Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам, дорогая мадам, не в последнюю очередь потому, что вы так любезно помогли мне, когда меня собиралась арестовать полиция.

Я почувствовала толчок под ребра, обернулась и увидела, что Генри улыбается мне.

– Так вот что ты делала, когда удрала тогда на пароходе!

– Тсс! Ну, да… я хотела посмотреть, что делает мама на раскопках.

Довольно убедительное объяснение, хотя и весьма далекое от истины.

Я снова прижалась ухом к стакану и услышала, как мама и Ови прощаются друг с другом.

– Не стоит меня провожать, я сам найду выход, мадам, – сказал Ови.

– Благодарю вас, мистер Бубу. Мне не терпится обрадовать мужа тем, что вы согласились помочь нам. Он будет вам очень признателен. Как и я сама, – затем послышался быстрый стук маминых каблуков, и наступила тишина.

Пойти следом за египтянином? Было бы очень интересно узнать, почему он положил глаз на наш музей, но с другой стороны, я не уверена, что разумно сталкиваться с фокусником на узкой дорожке.

– Маленькая мисс, – раздался от двери голос Ови Бубу, заставивший меня отпрянуть от стены.

– Я… я думала, вы ушли, – пролепетала я.

– Да, я уже ухожу. Но сначала хочу переговорить с вами.

Я покосилась на Генри, смотревшего на фокусника разинув рот.

– А вам, молодой человек, по-моему хочется пойти подышать свежим воздухом, – мягко сказал Ови Бубу, обращаясь к Генри.

– Да, действительно, – удивленно ответил Генри, положил свой стакан, взял брошенную на диван куртку и выскочил за дверь.

– Прекратите! – раздраженно прошипела я.

– Что именно я должен прекратить, Маленькая мисс? – поинтересовался Ови Бубу, разводя руки в стороны.

– Вы гипнотизер? – нахмурилась я. – Умеете гипнозом заставить людей делать то, что вам нужно?

– Маленькой мисс просто показалось…

– Ничего Маленькой мисс не показалось. Не делайте из меня дурочку. Я знаю, когда вы применяете этот свой трюк.

– В самом деле? – Ови склонил свою голову набок и стал похож на любопытную старую птицу. – Каким же образом, могу я узнать?

Как мне ему объяснить? Не знаю. Я просто знала это, точно так же, как знала, проклят какой-то предмет или нет.

– Я… просто чувствую это каким-то образом.

– Маленькая мисс обладает способностью чувствовать гипноз? – брови Ови Бубу резко взлетели вверх. – Очень необычный дар. Любопытно, знают ли о нем ее родители?

Чтоб ему!

– Нет, они не знают. Это их не интересует, – солгала я. – И прекратите говорить обо мне, а не со мной.

Ови Бубу поклонился, а затем каким-то странным жестом провел рукой над ручкой двери – заколдовал ее?

– У меня есть к вам предложение, – сказал он. – Вы расскажете мне о том, почему вы сбежали, чтобы попасть на место раскопок, которые ваши родители вели в Долине царей, и как вам удалось найти придел усыпальницы, о котором говорила ваша мать, а я за это не расскажу им о ваших подозрениях относительно меня и о ваших собственных… способностях.

Рассказать ему этого я никак не могла. Вигмер взял с меня клятву, что я буду молчать об этом, и был абсолютно прав, между прочим. Ну, и как мне теперь выпутываться?

– Я… мне просто захотелось посмотреть, где моя мама проводит большую часть своей жизни, – мне казалось, что капелька правды сделает мою ложь несколько правдоподобнее. – Было интересно понять, что заставляет ее то и дело бросать дом и уезжать от нас на несколько месяцев.

– А может быть, Маленькая мисс ездила, чтобы вернуть на место Сердце Египта? – спросил Ови Бубу, спокойно глядя мне в глаза.

Я ахнула, не смогла удержаться, хотя понимала, что подтверждаю этим его догадку.

– Как вы… нет! Я просто… С чего вы взяли, что Сердце Египта было возвращено в Долину царей? Мама же сказала вам, что этот артефакт похитили.

Чем дольше я оставалась наедине с египетским фокусником, тем больше мне становилось не по себе. Кто он и откуда так много знает?

– Даже находясь в изгнании, человек может следить за тем, что происходит у него на родине, – словно отвечая на мои мысли, сказал Ови Бубу.

– Однако о таких вещах не пишут в газетах, так откуда вам…

– Итак, вы вернули Сердце Египта в усыпальницу. Очень похвально, Маленькая мисс. Но кто, интересно знать, надоумил вас сделать это?

Очень опасный человек. Даже без своих штучек с гипнозом так и вытаскивает из меня все мои тайны.

– Мне нужно идти. У меня уроки, – солгала я.

– До ваших занятий здесь никому нет никакого дела, мисс. И никто не следит за тем, умывались вы или нет, и что вы ели на обед.

Я снова ахнула.

– И никто не отпускал вас посмотреть вместе с вашими друзьями мое выступление в театре, – добавил он, снова отвечая на не заданный мной вопрос.

Я сильно сжала губы, мысленно поклявшись, что не скажу больше ни слова. С меня хватит. Затем подняла руку и указала на дверь, давая знать, чтобы он ушел. Немедленно.

– О, нет, еще не сейчас, – покачал Ови Бубу своей большой лысой головой. – Только после того, как получу то, за чем пришел сюда.

– И за чем же вы явились? – нарушила я свой обет молчания. Слишком уж велико было мое любопытство.

Ови Бубу поднял на меня свои бездонные, черные, как ночь, глаза и ответил:

– За Изумрудной табличкой.