355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Робин Лафевер » Теодосия и изумрудная скрижаль » Текст книги (страница 5)
Теодосия и изумрудная скрижаль
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 03:25

Текст книги "Теодосия и изумрудная скрижаль"


Автор книги: Робин Лафевер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Вот гадина! – с чувством сказал мой брат. Я моргнула, подозревая, что его мог услышать еще не вышедший из подвала Фагенбуш.

Мои предчувствия меня не обманули. Хлопнула дверь, и в катакомбах вдруг стало совершенно темно, а сверху донесся негромкий смех Фагенбуша. Я замерла, прислушиваясь, – закроет он дверь на задвижку или нет. Нет, дверь он не запер, просто захлопнул ее и по дороге выключил свет, оставив нас с Генри в кромешной тьме.

– Слушай, почему Фагенбуш такой мерзкий? – спросил Генри.

– Не знаю, – вздохнула я. – Может быть, злится на то, что его заставляют работать с сопливой девчонкой? В любом случае, это становится невыносимо. Я не могу верить ему, как вы меня ни уламывайте.

– Ну, я-то тебя уламывать не стану, – заверил меня Генри и добавил: – А знаешь, здесь на самом деле не совсем темно.

– Ты прав, – согласилась я.

Действительно, подвал пусть слабо, но освещался тусклым зеленым сиянием. Обнаружить его источник нам с Генри не составило труда – это светилась прикрытая фанерой Изумрудная табличка.

– Это так и нужно, чтобы она светилась? – с благоговением спросил Генри.

– Может быть. Особенно, если она действительно магическая, как рассказывал Стилтон.

– А она действительно магическая, как ты думаешь?

– Именно это я и собираюсь узнать.

– А как?

– Займусь исследованиями, – объявила я. – Но это дело долгое и непростое.

Генри тяжело вздохнул и стал карабкаться вверх по лестнице. Я двинулась было следом за ним, но задержалась – мне показалось, что с потолка отделилась и спускается над головами мумий какая-то небольшая тень. Я моргнула. Тень вроде бы исчезла. Да, при таком странном освещении это могло и показаться.

Размышляя о зеленоватом свете, я вспомнила заодно о том, что еще не проводила с Изумрудной табличкой тест Второго уровня.

Я вернулась и высыпала на полку рядом с табличкой несколько завалявшихся у меня в кармане кусочков воска. Перед тем, как снова взять табличку в руки, не лишним будет знать, проклята она или нет. Затем, вспомнив и том, что еще вчера собиралась, но не успела провести тест Второго уровня во всем подвале, я раскидала наугад по всем катакомбам еще с десяток восковых шариков. Пора мне разобраться со всеми засевшими в подвале проклятиями, давно пора.

– Ну, ты идешь или как? – крикнул мне с лестницы Генри.

– Да здесь я, иду, – откликнулась я.

Глава девятая. Все дороги ведут в… Халдею

– Ты уже закончила? – в третий раз за последние десять минут спросил Генри.

– Нет, Генри, не закончила. Я только начала.

По правде сказать, я еще даже не раскрыла книгу, только нашла ее на полке. Черт побери! Он что, думает, будто это так просто?

– Это займет еще какое-то время, поэтому устраивайся удобнее, – сказала я.

Он вздохнул, выбрал свободное местечко на полу и вытащил из кармана пригоршню мраморных шариков. Ну, хорошо, теперь он будет занят как минимум минут пять. Я вернулась к своим книгам.

Поскольку Стилтон сказал, что Изумрудную табличку глубоко почитали алхимики и оккультисты, я решила начать свое исследование с гримуаров. Это книги древних алхимиков и магов, в которые они записывали результаты своих экспериментов и собирали сведения об искусстве магии. Наиболее подходящим для того, чтобы начать с него свое исследование, мне показался гримуар Сильвуса Морибундуса, который описывал в основном опыты верховного жреца и мага при дворе фараона Нектанебуса II. Самая большая сложность заключалась в том, что гримуар был написан на латыни, старинным шрифтом, а на полях книги встречалось множество сделанных от руки приписок и замечаний – разобрать их оказалось труднее всего. Да, исследовательская работа не для слабонервных и нетерпеливых.

Я медленно перелистывала ветхие страницы, ища глазами слова «Табула Смарагдина», и почувствовала себя победительницей, когда, наконец, действительно нашла их.

Морибундус писал, что эта табличка была принесена на землю с небес Гермесом Трисмегистом, персонажем, в котором слились черты греческого бога Гермеса и египетского бога Тота. Многие средневековые ученые считали, что Гермес и Тот – имена одного и того же бога, следовательно, книгу Морибундуса можно было считать важным источником по истории всех западноевропейских оккультных учений и знаний.

Может быть, Стилтон был прав, и на табличке просто были записаны неудачные опыты по превращению свинца в золото.

– А теперь ты уже закончила? – раздался у меня за плечом голос Генри, заставивший меня подскочить от неожиданности.

– Нет, – коротко ответила я. Пожалуй, это прозвучало слишком сварливо.

– Ну, ладно, ладно, не кусайся.

Я глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы.

– Прости, Генри, я всегда становлюсь такая, когда меня неожиданно прерывают, – он выглядел таким несчастным, что мне стало его жалко. – Слушай, у меня есть идея. Ты не мог бы последить за Фагенбушем? Узнай, чем он занят сегодня утром, проверь, не пытался ли он опять спуститься в катакомбы, ну, и все такое прочее.

– Ты правда позволишь мне шпионить? – повеселел Генри, но тут же снова поскучнел. – А ты не подставишь меня, как тогда, когда сказала, будто я тебя ущипнул?

При напоминании о том неприглядном поступке я слегка покраснела и решительно ответила:

– Нет, Генри, ничего подобного. Мне думается, нам действительно полезно быть в курсе, чем занимается один из наших неприятелей. Правда, я не знаю, на какие гадости может пойти Фагенбуш, если заметит, что ты за ним следишь, поэтому постарайся сделать так, чтобы тебя не поймали.

– Блеск! – воскликнул Генри и живехонько направился к двери. – Когда я должен вернуться с отчетом?

Я взглянула на часы.

– Давай после обеда, хорошо? Если Фагенбуш собирается обедать не один, а с кем-нибудь, как раз узнаешь, с кем именно.

От нарисованной мной картины Генри пришел в полный восторг и вылетел из библиотеки. Я положила перед собой гримуар и погрузилась в чтение.

Морибундус называл Изумрудную табличку библией всех алхимических знаний. Именно она заложила фундамент для экспериментов и теорий, которыми занимались поколения алхимиков и магов.

Следовательно, Стилтон действительно знал, о чем говорил. Морибундус утверждал также, что надписи на Изумрудной табличке были сделаны самим богом Тотом. Если это действительно так, табличка может оказаться гораздо более ценной – и опасной, – чем казалось Стилтону или Морибундусу. Правда, это легче можно было бы проверить, будь табличка покрыта египетскими иероглифами, однако значки на ней иероглифами не были. Это был какой-то совсем другой, не знакомый мне язык. Какой?

Не в силах разгадать эту загадку, я продолжила чтение. Морибундус утверждал, что Изумрудная табличка хранилась в Александрийской библиотеке вместе с Книгой Тота – работой в тридцати шести томах, где были собраны все знания по египетской философии и магии, и они обе погибли во время пожара. Я разочарованно вздохнула. Представить трудно, сколько драгоценной информации, сколько древних знаний погибло в огне того проклятого пожара.

Но постойте минутку! Если Изумрудная табличка погибла во время пожара, то как она могла оказаться в подвале нашего музея? Надеясь найти еще какие-то ключи к тайне, я перевернула страницу. Там, на полях, виднелась сделанная чьей-то рукой приписка. «Говорят, что некоторые из этих древних книг уцелели во время пожара и были спрятаны в пустыне неподалеку от Александрии в месте, которое известно только посвященным уаджетинам».

Очень интересно! К сожалению, мне не совсем было понятно слово «уаджетины», а без этого определить место, где находится тайник, нечего было и надеяться. Я услышала, как открылась дверь, и, не поднимая головы, сказала:

– Что ты так рано, Генри? Еще не обед.

– Вообще-то это не Генри, а я, – сказал вошедший в комнату Стилтон. – А обед, между прочим, уже прошел.

– О, это вы, Стилтон. Простите, я совсем забыла про время.

– Как всегда, мисс Теодосия, когда вы занимаетесь исследованиями. Нашли что-нибудь насчет Изумрудной таблички?

– Тсс! – ответила я, не желая, чтобы кто-то говорил о табличке вслух. – Нет, еще нет. И, напоминаю, никто пока что не должен знать, что я нашла ее.

– Ну, разумеется!

– Чем могу быть вам полезной, Стилтон?

Он судорожно дернул своей левой рукой и ответил:

– Я хотел расспросить вас о той суматохе, что случилась у нас в музее сегодня утром. Сам я не застал ее.

Я откинулась на спинку стула и с удовольствием потянулась.

– Какой-то бродяга забрался ночью в музей и проспал до утра в подсобке, где хранятся швабры.

– Но я слышал, что это был египтянин? Странное совпадение.

– Верно, – согласилась я, прикидывая, что можно рассказать Стилтону, а что нет. Не будем забывать, что он работает на Троули.

Левая щека Стилтона задергалась, и ему пришлось приложить к ней руку, чтобы остановить судороги.

– Это был тот самый египтянин, с которым вы потом разговаривали на улице возле музея?

– Кто вам это сказал? – резко спросила я.

– Никто, мисс Тео. Я сам видел. Так получилось, что в это время я как раз подъезжал к музею.

– А, ну хорошо. Да, это был тот самый египтянин.

– Странно. О чем вы могли с ним разговаривать?

Я прищурилась, размышляя над тем, зачем Стилтон пытается вытянуть из меня эту информацию, а затем ответила:

– Ничего странного. Выяснилось, что он работал одно время в каирской Службе древностей, и мама пригласила его прийти сегодня к нам в музей. А мне было интересно узнать, чем именно он там занимался.

– И это все, о чем вы говорили? – спросил Стилтон, наклоняясь вперед и буквально сгорая от любопытства.

– Ну, да. О чем еще мы могли с ним говорить? И почему вы об этом так расспрашиваете?

– Нет, ничего. Просто любопытно.

Устав от бесконечного блуждания вокруг да около, я протерла свои уставшие глаза и решила сменить тему.

– Слушайте, Стилтон, мне кажется, вы очень много знаете об Изумрудной табличке. Скажите, как, по-вашему, откуда люди могли знать об этой табличке, если она все эти годы была замаскирована под фальшивую стелу?

– Некоторое время табличка хранилась в Александрийской библиотеке, и с нее много раз снимали копии.

– Но кто и как мог расшифровать надписи на табличке? Они сделаны на языке, которого я не знаю. А вы его знаете?

– Ах, вы об этом! – улыбнулся Стилтон. – Дело в том, что это халдейская клинопись.

– Халдейская?

– Да, так писали в Халдее, которую греки называли Вавилонией. Если быть точным, это было во времена одиннадцатой вавилонской династии, шестой век до нашей эры.

– Но если табличка, как утверждают, написана самим Тотом или даже Гермесом Трисмегистом, почему они использовали халдейскую клинопись, а не египетские иероглифы?

– Прекрасный вопрос, мисс Тео. Все наши современные переводы текста таблички сделаны со средневековых латинских или арабских копий оригинала.

– А сейчас кто-нибудь умеет читать по-халдейски? – спросила я.

– Буквально горсточка ученых, – ответил Стилтон. – Но и они смогли расшифровать халдейскую клинопись всего несколько десятилетий назад, так что подлинный текст на табличке никто из них никогда не видел.

– Что делает ее еще более ценной с научной точки зрения, – задумчиво сказала я.

– Многие исследователи считают, что написанная на табличке формула не работает именно из-за неточностей в переводе. Кто знает, что может дать истинный, абсолютно верный перевод? – сказал Стилтон, и его глаза заблестели так, словно он уже видел перед собой груды золота.

– Стилтон, – начала я, но не договорила, услышав, как меня по имени окликнул Генри.

Увидев Генри, Стилтон поспешно попрощался и вышел. Черт побери! Сегодня здесь такое плотное движение, будто это не библиотека, а вокзал Чаринг-кросс. Генри едва дождался ухода Стилтона, брата буквально распирало от желания поделиться новостями.

– Ну, что скажешь, Генри?

– Ты оказалась права, Тео! Фагенбуш действительно что-то замышляет!

– В самом деле? – Какое счастье, что мы его наконец-то подловили! – И что же тебе удалось выяснить?

– Ну, понимаешь, он как-то странно ведет себя. Все время дергается, нервничает. Сядет, и тут же вскочит, и начинает метаться из угла в угол.

– О, – разочарованно вздохнула я. Увы, ничего Фагенбуш не замышляет, просто у него песок в штанах. Проклятие, которое он подцепил от того стула. Однако Генри отлично справился с заданием, поэтому не стану я его расстраивать, пусть радуется. Я взглянула на настенные часы и воскликнула: – О, боже! Я едва не прозевала свидание с Уиллом.

– Мы встречаемся с Уиллом? – встрепенулся Генри.

– Да, сегодня, в парке.

Об этом свидании я с Уиллом договорилась еще до того, как получила нагоняй от Вигмера, и не могла не прийти на эту встречу. В конце концов, необходимо объяснить Уиллу, что произошло.

Пока я складывала книги, Генри принялся что-то искать на полу.

– Что ты там ищешь? – спросила я. – Нам пора идти.

– Хотел взять с собой в парк мраморные шарики, а их нет нигде. Куда ты их спрятала?

– Я? Не смеши меня. Я их не трогала.

– Но я оставил их здесь, – набычился Генри.

– Может, это тебе просто показалось, – ответила я и добавила, не желая вступать в перепалку: – Я ухожу. Ты идешь со мной или нет?

Генри поднялся, сунул руки в карманы и буркнул, пнув ногой пол:

– Иду.

Глава десятая. Прогулка в парке

Погода выдалась как на заказ. Был один из тех редких весенних дней, когда над Лондоном открылось прозрачное голубое небо и ярко светило солнце. По дороге в парк я сочиняла в уме короткое связное сообщение, которое собиралась передать Вигмеру. Задача оказалась непростой, потому что Генри подскакивал от нетерпения и буквально засыпал меня вопросами: «Как ты думаешь, Уилл помнит меня?» (Конечно, Генри), «Как ты думаешь, он научит меня чистить карманы?» (Искренне надеюсь, что нет, Генри) – и так далее, до бесконечности. В итоге я пришла в парк, так и не сочинив своего послания.

Поскольку, как я уже сказала, погода была прекрасной, в парке гуляла стайка мальчишек. Отлично. Теперь Генри точно найдет, чем ему здесь заняться.

Я осмотрела эту мальчишечью стайку, прикидывая, под кого сегодня мог замаскироваться Уилл – если вообще решил замаскироваться. В стайке, правда, был один трубочист, но не Уилл – слишком маленький. И ярко-рыжий, между прочим. А затем от стайки отделился и пошел навстречу нам мальчишка постарше, и я сразу узнала сияющие под козырьком старой кепки синие глаза Уилла.

– Привет, мисс!

– Уилл! Ты пришел! По пути были сложности?

– Нет, мисс, никаких затруднений.

– Отлично. Ты помнишь моего брата Генри?

– Еще бы! Как я могу забыть те вертушки, которые он запускал в прошлый раз?

Генри просиял. Вряд ли Уилл мог сказать что-нибудь более приятное для него. Оглянувшись по сторонам, я заметила, что остальные мальчишки из той стайки прекратили играть и смотрят на нас.

– Тут много посторонних глаз, – заметила я, понизив голос.

– Это не посторонние, – махнул рукой Уилл. – Это мои братья.

– Как, – я быстро пересчитала мальчишек, – все шестеро?

– Ага. С Сопляком и Крысенышем ты уже знакома.

Да, Сопляка я знала, хотя никогда еще не видела его без огромного котелка на голове. Крысеныш… его я встречала до этого только в полумраке зрительного зала в театре Альказар да измазанным сажей на борту «Дредноута».

– Крысеныша легко запомнить, ведь он очень похож на крысу, верно, мисс?

С этим можно было согласиться, глядя на маленькое остренькое лицо Крысеныша с длинным тонким носом. Однако я решила, что вежливее будет промолчать на этот счет, и спросила, указывая на маленького трубочиста, который сейчас пытался залезть на дерево:

– А это кто?

– Огонек. Сегодня он не работает, поэтому пошел с нами.

– А почему Огонек? Потому что чистит трубы? Или потому, что рыжий?

– Нет, мисс. Он Огонек потому, что просто помешан на огне, может поджечь что угодно и чем угодно.

– Поразительно, – сказала я.

– А вон тот маленький тип за кустом, это Щипака.

– Любит щипаться? – спросила я, невольно вспомнив о своей бывшей гувернантке мисс Шарпи. Вот уж кто тоже любил щипаться!

– Он щиплет только бумажники, мисс. Очень способный, почти как я сам, – не скрывая гордости, сказал Уилл.

– А что он делает в кустах? – спросила я.

– Тренируется, – ответил Уилл, мельком взглянув на Щипаку. – Старается оторвать листок так, чтобы ни одна веточка не шелохнулась. Сделать это гораздо труднее, чем кажется.

– Надо думать, – кивнула я.

– А самые младшие – это Мокрец и Заглотыш. Нашей маме сегодня нездоровится, и она попросила, чтобы я их тоже взял с собой.

– Мокрец? Заглотыш?

Ну и прозвища у детей в этой семейке!

Уилл наклонился вперед и театральным шепотом сообщил:

– Мокрец до сих пор писает в кровать по ночам, а Заглотыш… ну вот, пожалуйста! – Уилл показал на малыша, который подобрал с земли окурок сигары и потащил его себе в рот. – Нельзя, Заглотыш! Отдай! – Уилл отобрал у младшего брата окурок и положил себе в карман. – Хватит на несколько хороших затяжек, – пояснил он.

Заглотыш захныкал, Уилл подхватил его на руки и спросил меня:

– Ну, что мне передать Вигмеру?

– Боюсь, что нам придется менять наши планы, – сказала я. – Вигмер запретил мне передавать сообщения через тебя.

Уилл сразу приуныл и хмуро спросил:

– Неужели будешь теперь передавать их через Фагенбуша?

– Ни за что, – твердо ответила я. – Если мне запретили передавать сообщения через тебя, буду делать это сама.

– Нет, нет, мисс, – испуганно возразил Уилл. – Этот район – слишком опасное местечко, чтобы вам расхаживать здесь одной. Между прочим, – решительно добавил он, – если этот старый пень считает, что я недостаточно надежный, чтобы передавать через меня сообщения, я докажу ему, что не хуже любого из его агентов.

– Вигмеру это не понравится.

Уилл хмыкнул, Заглотыш перестал хныкать и уставился на своего старшего брата.

– Я не боюсь, мисс.

– Ну, хорошо, если ты так уверен.

– Уверен, – Уилл обернулся и крикнул: – Огонек! Иди забери у меня Заглотыша!

Рыжий мальчишка спрыгнул с дерева, подошел к нам, и Уилл передал ему Заглотыша.

– Не хнычь, Заглотыш, – сказал Огонек и обратился к Генри: – Будешь стоять здесь и слушать, отвалив челюсть, или пойдешь с нами?

Генри вопросительно посмотрел на меня.

– Иди, – сказала я. – Ты и так знаешь, что я собираюсь сказать Уиллу.

Генри радостно улыбнулся и жадно спросил у Огонька:

– А ты правда умеешь поджигать что угодно?

И они отправились в глубину парка.

Я только покачала головой – лучше не думать о том, чему сегодня научится Генри и как он будет использовать свои новые знания.

– Итак, мисс, что я должен передать?

– Хорошо. Передай, что я обнаружила новый магический предмет, что-то вроде жезла Осириса.

– Он тоже умеет оживлять мертвых? – удивленно поднял брови Уилл.

– Нет, насколько мне известно, но он тоже обладает волшебной силой. Скажи Вигмеру, что я нашла Изумрудную табличку…

– Она сделана из изумрудов? – присвистнул Уилл.

– Не уверена. Скорее, из одного громадного изумруда. Но скажи Виг…

– Да эта табличка должна стоить целое состояние.

– Гораздо ценнее то, что на ней написано, – нетерпеливо махнула я рукой. – Похоже, это какие-то секреты алхимиков или что-то в этом роде. Вигмер должен знать лучше меня. Спроси, как он считает – эта табличка из той же партии вещей, что и жезл, или нет, и что мне с ней делать. Насколько я сумела выяснить, за этой табличкой люди охотились много веков.

– Хорошо, мисс. Ты нашла Изумрудную табличку и хочешь знать, что тебе с ней делать.

– В общем, все так, – кивнула я и принюхалась, уловив запах дыма. Присмотревшись, я обнаружила, что Огонек, Генри, Сопляк и Заглотыш сидят на корточках возле кучки горящего мусора.

– Нет! Генри, нет! – крикнула я.

– Все в порядке, мисс, – успокоил меня Уилл. – Огонек знает, что делает.

– Да, но Генри не знает! – я поспешила к группе поджигателей, схватила Генри за руку и заставила подняться на ноги.

– Отстань, Тео, – сказал Генри.

– Разве ты не знаешь, что нельзя разводить костры в парке?

– Но Огонек просто показывал мне, как…

– Мне плевать на то, что он тебе показывал! А ты, – повернулась я к Огоньку, – ты тоже должен соображать, не маленький уже. Какой пример ты подаешь Заглотышу? И между прочим, на вас уже смотрят, – я указала рукой на двух нянь, которые начали подозрительно посматривать в нашу сторону.

Огонек поднялся и принялся затаптывать свой маленький костерок.

– Вот, пришла и все испортила, – пожаловался он Уиллу.

Уилл сорвал с головы Огонька кепку, обнажив копну вьющихся рыжих волос.

– Закрой пасть, немедленно, – затем он повернулся ко мне и учтиво добавил: – Прошу прощения, мисс.

В это время одна из нянь – нет, это все-таки, наверное, была гувернантка – встала со скамьи и направилась в нашу сторону.

– Проклятье, – шепнула я Уиллу. – Гроза приближается.

Вид у гувернантки действительно был воинственный, она даже шагала как солдат на параде. Остановившись в паре метров от нас – ближе не стала подходить, словно боялась подцепить какую-нибудь заразу, – она заговорила тем мерзким тоном, каким всегда разговаривают гувернантки.

– Прошу прощения. Думаю, что вам в этом парке не место. Он для тех, кто живет на Хартфорд-сквер. Если вы немедленно не уберетесь отсюда, я позову констебля.

– Мы по-любому уже собирались уходить, корова старая, – сказал Уилл. – Пошли, парни, – он приподнял козырек своей кепки и сказал мне: – До скорого, мисс.

Я смотрела вслед Уиллу и его братьям, думая о том, какая же бессердечная женщина эта гувернантка. А она тем временем ткнула пальцем в сторону улицы и холодно добавила:

– Я имела в виду всех вас. Уходите.

Меня словно водой окатили. Эта… она решила, что мы с Генри такие же беспризорники, как Уилл? Я хотела объяснить гувернантке, кто мы, но Генри опередил меня:

– Уже ушли, крыса седая!

Он взял меня за руку и потащил за собой.

Мы уже вернулись в музей, а мои щеки все еще пылали от возмущения. Чтобы успокоиться, я должна была чем-нибудь заняться. Генри сказал, что проголодался, и отправился на поиски еды. «Удачи тебе, братец!» – подумала я, а сама решила пойти в подвал, проверить результаты вчерашнего теста Второго уровня.

К счастью, в холле никого не было, все помощники были заняты подготовкой выставки.

Спускаясь по ступенькам, я гадала о том, что меня ждет внизу. Даже если кусочки воска потемнели, могу ли я быть уверена в том, что причиной тому табличка, а не какой-нибудь лежащий рядом с ней проклятый предмет?

Однако то, что я увидела, поразило меня. Воск, который я положила рядом с табличкой, остался чистым, зато все остальные кусочки, которые я разбросала по подвалу, стали черными, с противным зеленоватым отливом. Странно, очень странно. Похоже на то, что во всем подвале не проклятым оставалось только пространство рядом с табличкой. Может быть, на нее наложено защитное заклятие? Или она действительно была единственным «чистым» артефактом в этом пропитанном темной магической энергией подвале? Тогда каким образом ей это удается? Я вздохнула и почувствовала, что у меня начинает болеть голова. Ох уж эти мне египетские маги с их непонятными штучками и вывертами!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю