Текст книги "Красный павильон"

Автор книги: Роберт ван Гулик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 19

На следующее утро Ма Джунг пришел с докладом очень рано, когда судья Ди еще ел свой утренний рис на веранде. Легкий туман поднимался над безмолвным парком, мокрые поникшие гирлянды из разноцветного шелка ниспадали среди деревьев.

Судья кратко передал своему помощнику разговор с Фенгом и его дочерью. Он заключил:

– Сейчас мы попытаемся найти госпожу Линг. Скажи управляющему, чтобы он приготовил для нас двух лошадей. Если госпожа Линг не вернется в свою лачугу, мы должны будем сделать довольно долгую поездку вглубь, на север Острова.

Когда Ма Джунг вернулся, судья Ди только что сложил палочки для еды. Попросив Ма Джунга выложить его коричневое дорожное платье, он поднялся и вошел в дом. Помогая судье переодеться, Ма спросил:

– Я полагаю, что Киа Ю-по не впутан во все эти подозрительные дела, господин?

– Нет. А что?

– Я случайно услышал прошлой ночью, что он планирует покинуть Остров вместе с девушкой, в которую влюблен. Я сделал вывод, что его помолвка с госпожой Фенг была так или иначе навязана ему.

– Пусть едут. Он мне не нужен. Я думаю, мы тоже сможем уехать отсюда сегодня, Ма Джунг. Я надеюсь, в свободные часы ты получил все развлечения, которые хотел?

– Да, естественно! Но Райский Остров – очень дорогое место!

– Я не сомневаюсь, – сказал судья, наматывая черный пояс вокруг талии, – но у тебя были две серебряные монеты, их должно быть достаточно!

– Честно говоря, господин, их было недостаточно! Я прекрасно провел время, но я спустил все деньги.

– Я надеюсь, это стоило денег! И у тебя еще есть капитал – то золото, которое ты унаследовал от дяди.

– Оно тоже ушло, господин, – отметил Ма Джунг.

– Что?! Те два золотых слитка, которые ты собирался сохранить на будущее? Это невероятно!

Ма Джунг с грустью кивнул.

– Дело в том, Ваша Честь, что я нашел здесь слишком много привлекательных девочек, слишком много! И слишком дорогих!

– Это позорно! – воскликнул судья Ди. – Растратить целых два золотых слитка на вино и женщин!

Сердито передернувшись, он резким движением надел свою черную шапочку. Затем он вздохнул и сказал, пожав плечами:

– Ты никогда не поумнеешь, Ма Джунг.

Они молча вышли на передний двор и сели на лошадей.

Ма Джунг ехал впереди. Они поскакали с судьей по отдаленным улочкам, через пустырь. Перед началом тропинки, проложенной меж деревьев, он приостановил свою лошадь и показал судье, где именно на него и двух его друзей напали. Затем он спросил:

– Фенг знал, что стояло за этим нападением, господин?

– Он думает, что знает, но на самом деле нет. Я знаю. Это было нападение на меня.

Ма Джунг хотел спросить, что это значит, но судья уже пришпорил свою лошадь. Когда показался большой тис, Ма Джунг указал на лачугу около искривленного дерева. Судья Ди кивнул. Он спешился и отдал поводья Ма Джунгу, говоря:

– Ты останешься здесь и подождешь меня.

Он пошел один по мокрой траве. Утреннее солнце еще не успело проникнуть сквозь плотную листву, которая нависала над крышей лачуги. В тени было холодно и влажно; от гниющей листвы исходил неприятный запах. Слабое мерцание света появилось за грязной промасленной бумагой единственного окна.

Судья Ди подошел близко к ветхой двери и прислушался. Он услышал необыкновенно красивый голос, тихо напевающий старую мелодию. Он вспомнил, что эта мелодия была популярна, когда он был еще ребенком. Он толкнул дверь и вошел. Пока он стоял у входа, дверь закрылась за ним, скрипнув на ржавых петлях.

Свет от дешевой глиняной масляной лампы освещал тусклую комнату неясным мерцающим светом. Старая женщина сидела по-турецки на бамбуковой кушетке, баюкая омерзительную голову нищего, пораженного проказой, которая лежала у нее на руках. Нищий лежал на спине на кушетке, язвы на его теле виднелись через грязные лохмотья, которые едва прикрывали его истощенное тело. Его единственный уцелевший глаз тускло светился в свете лампы.

Она подняла свою голову и повернула слепое лицо к судье.

– Кто это? – спросила она приятным теплым голосом.

– Это я, магистрат.

Синие губы прокаженного скривились в усмешке. Глядя в упор на его единственный глаз, судья сказал:

– Вы – Ли Вей-джинг, отец академика. А она – куртизанка Изумрудная Роса, которая была объявлена мертвой тридцать лет назад.

– Мы – любовники! – гордо сказала слепая женщина.

– Вы приехали на Остров, – продолжал судья Ди, обращаясь к прокаженному, – потому что вы услышали, что Королева Цветов по имени Осенняя Луна довела вашего сына до убийства, и вы хотели мести. Вы были неправы. Ваш сын убил себя, потому что он обнаружил опухоли на шее и подумал, что он также заразился этой болезнью. Правда это или нет, я не знаю; я не осматривал труп. У него не было вашего мужества, и он не мог посмотреть в лицо ужасному концу прокаженного. Но Осенняя Луна не знала этого. В своем глупом стремлении к славе она заявила, что он убил себя из-за нее. Вы слышали это из ее уст, когда, прячась в кустах перед верандой Красного павильона, вы подслушали наш разговор.

Он остановился. Слышалось только лишь тяжелое дыхание прокаженного.

– Ваш сын доверял Осенней Луне. Он передал ей письмо для вас, где он объяснял свое решение. Но она совершенно забыла про него и даже не распечатала его. Я обнаружил его, после того как вы убили ее.

Он вытащил письмо из рукава и прочитал его вслух.

– Я носила твоего сына под сердцем, дорогой, – нежно сказала женщина, – но после лечения от оспы у меня был выкидыш. Наш сын был бы красивым и смелым. Как ты!

Судья Ди бросил письмо на кушетку.

– После того, как вы приехали на Остров, вы все время наблюдали за Осенней Луной. Когда той поздней ночью вы увидели, как она шла в Красный павильон, вы пошли за ней. Стоя на веранде, вы видели ее через окно с решеткой, лежащей обнаженной на кровати. Вы позвали ее по имени. Затем вы встали около окна, прислонившись спиной к стене. Когда она подошла к окну, и, возможно, приникла лицом к железной решетке, чтобы посмотреть, кто ее зовет, вы внезапно бросились вперед. Вы просунули руки сквозь решетку и схватили ее за горло, чтобы задушить. Но ваши обезображенные руки не смогли удержать ее. По дороге к двери она позвала на помощь, у нее произошел сердечный удар, и она рухнула на пол. Вы убили ее, Ли.

Красное возбужденное веко дергалось от волнения. Старуха наклонилась над обезображенным лицом и прошептала:

– Не слушай его, дорогой! Отдыхай, мой сладкий, ты не очень хорошо себя чувствуешь.

Судья отвел взгляд. Уставившись на влажный пол из утоптанной земли, он продолжал:

– Ваш сын правильно упомянул в своем письме о вашей неукротимой силе воли, Ли. Вы были смертельно больны и ваше богатство истощилось. Но у вас был сын. Вы сделали из него великого человека, и к тому же быстро. Райский Остров, этот Остров сокровищ из золота, был расположен на границе с вашими владениями. Сначала вы послали своих разбойников, чтобы ограбить транспорт Фенга, везущий золото, но он был слишком хорошо охраняем. Затем у вас появился более хороший план. Вы сказали своему сыну, что антиквар Вен Ян ненавидит Фенга и хочет отстранить его от должности. Вы приказали своему сыну установить связь с Веном и привести в исполнение заговор, который привел бы к позорной отставке Фенга. Ваш сын назначил бы Вена губенатором Острова вместо Фенга, а через него вы бы смогли завладеть сокровищами Острова. Смерть сына нарушила все планы.

Мы не встречались раньше, Ли, но вы знаете мою репутацию, так же как я знаю вашу, и вы боялись, что я узнаю про вас. После того, как вы убили Королеву Цветов, вы вернулись к Красному павильону. Вы некоторое время стояли на веранде, наблюдая за мной через решетку в окне. Из-за вашего дьявольского присутствия у меня был только плохой сон. Вы не могли мне ничего сделать, так как я лежал слишком далеко от окна, а дверь я запер.

Судья поднял глаза. Лицо прокаженного было похоже на отвратительную злобную маску. Гнилой запах в маленькой комнате стал еще сильнее. Судья приложил шейный платок ко рту и к носу и заговорил через него.

– Вы пытались уехать с Острова после этого, но лодочник не взял вас. Я полагаю, что вы рыскали по лесу вдоль берега, в поисках места, где можно было бы укрыться, и там, случайно, после тридцати лет, встретили вашу любовницу по имени Изумрудная Роса. Полагаю, что вы узнали ее по голосу. Она сообщила вам, что я расследую дело о смерти Тао Квэнга. Что привязывает вас к жизни, которая дает вам лишь страдание, Ли? Вы решили спасти свою репутацию любой ценой? Или это преданность женщине, которую вы любили тридцать лет назад и которую вы считали умершей? Или это дьявольское решение все время выходить победителем? Я не имею представления, каким образом неизлечимая болезнь воздействует на великий дух…

Так как ответа не последовало, судья Ди продолжил:

– Вчера днем вы опять шпионили за мной, в третий раз. Я должен был бы узнать этот запах, который ни с каким другим не спутаешь. Вы слышали, как я говорил моему помощнику, что собираюсь прийти сюда. Вы пошли позвать наемных людей и приказали им лечь в засаде между деревьями и убить меня. Вы не могли знать, что после того как я вошел в гостиную, я изменил свои планы. Вместо меня ваши люди напали на моего помощника и людей губернатора. Все посланные вами были убиты, но один из них упомянул ваше имя, перед тем как он умер.

После того, как я прочитал письмо вашего сына, я вдруг понял. Я знал, какой вы были человек, Цензор Ли. Фенг говорил, что тридцать лет назад вы были энергичный молодой чиновник. И Изумрудная Роса снова описала вас, когда говорила со мной о любовнике с диким безрассудочным характером, о человеке, который бы беззаботно бросил богатство, положение – все из-за женщины, которую любил.

– Это был ты, дорогой! – мягко сказала женщина. – Это был ты, мой красивый безрассудный любовник!

Она покрыла его лицо поцелуями.

Судья Ди отвернулся. Он сказал уставшим голосом:

– Люди, страдающие неизлечимыми болезнями, находятся за пределами досягаемости закона, Ли. Я только хочу заявить, что вы убили куртизанку Осенняя Луна в Красном павильоне, так же как убили Тао Квэнга тридцать лет назад.

– Тридцать лет! – снова заговорил красивый голос, – после всех тех лет мы снова вместе! Тех лет не было, дорогой, они были дурным сном, ночным кошмаром. Только вчера мы встретились в Красной комнате; красной, как наша страсть, как наша сжигающая безрассудная любовь. Никто даже не знал, что мы встречались там; ты, красивый талантливый чиновник, любящий меня, самую красивую и самую талантливую из куртизанок, Королеву Цветов Райского Острова! Фенг Дэй, Тао Квэнг и многие другие – все они добивались моей благосклонности. Я поощряла их, притворялась, что не могу принять решение. И все это только для того, чтобы сохранить нашу тайну, нашу милую тайну. Затем настал последний вечер… когда это было? Было ли это прошлой ночью? В тот момент, когда ты сжимал мое трепещущее тело в своих сильных руках, мы внезапно услышали, что кто-то есть в гостиной. Ты вскочил с постели и, как был обнаженный, выбежал туда. Я последовала за тобой и увидела, как ты стоял там, красные лучи заходящего солнца окрасили твое любимое тело в огненно-красный цвет. Когда Тао Квэнг увидел нас, стоящих рядом друг с другом, обнаженных и вызывающих, он побелел от гнева. Вынув кинжал, он обозвал меня позорным словом. «Убей его!» – крикнула я. Ты ринулся на него, вырвал у него кинжал и вонзил его ему в горло. Кровь хлынула на тебя, красная кровь на твою красную широкую грудь. Никогда, никогда я не любила тебя больше, чем тогда…

Исступленная радость придала опустошенному слепому лицу странную красоту. Судья наклонил голову. Он услышал, как дрожащий голос продолжал:

– Я сказала: «Давай быстро оденемся и убежим». Мы вернулись в Красную комнату, но затем услышали, что кто-то вошел в гостиную. Ты вышел и увидел этого глупого мальчишку. Он тут же снова выбежал, но ты сказал, что он мог узнать тебя. Было бы лучше перенести тело в Красную комнату, вложить кинжал ему в руку, запереть за собой дверь и протолкнуть ключ обратно внутрь через щель под дверью, затем мы бы сказали, что Тао совершил самоубийство.

Мы расстались на веранде. На маленьком киоске напротив, в парке, как раз зажигали цветные фонари. Ты сказал, что должен уехать на несколько недель, чтобы переждать пока самоубийство будет расследовано. Затем ты вернешься ко мне.

Она начала кашлять. Кашель становился все сильнее, вскоре он сотрясал все ее изможденное тело. Пена и кровь появились на ее губах.

Она небрежно утерла губы и продолжала; ее голос внезапно стал слабым и хриплым:

– Они спросили, любил ли меня Тао. Я сказала, да, он любил меня, и это была правда. Они спросили, умер ли он, потому что я не приняла его, и я ответила, да, он умер из-за меня, и это тоже была правда. Потом эта болезнь… Я заболела – мое лицо, мои руки… мои глаза. Я должна была умереть, и я хотела умереть. Лучше умереть, чем позволить тебе снова видеть меня такой, какой я стала… Был пожар, другие больные женщины тащили меня, через мост, в лес.

Я не умерла, я жила. Я, которая хотела умереть! Я взяла бумаги госпожи Линг, Золотой Зари, как ее звали. Она умерла в поле, в канаве, рядом со мной; я вернулась, но ты думал, что я умерла, как я и хотела. Как я была рада, когда я услышала, каким великим, каким известным ты стал! Это было единственное, что поддерживало во мне жизнь. И сейчас, наконец, ты вернулся ко мне, в мои руки.

Неожиданно она замолчала. Когда судья Ди поднял глаза, он увидел, как она быстро перебирала своими тонкими, как паучьи лапки, пальцами по неподвижной голове на ее коленях. Единственный глаз прокаженного закрылся, тряпье поверх запавшей груди больше не шевелилось.

Прижимая уродливую голову к своей плоской груди, она выкрикнула:

– Ты вернулся, благословенье небесам! Ты вернулся, чтобы умереть у меня на руках… и я с тобой.

Она прижималась к мертвому телу, шепча ласковые слова.

Судья повернулся и вышел. Скрипучая дверь захлопнулась за ним.

Глава 20

Когда судья Ди вновь присоединился к Ма Джунгу, тот спросил с нетерпением:

– Вы были там довольно долго, господин. Что она говорила вам?

Судья вытер капельки пота со лба, затем вскочил на лошадь и пробормотал:

– Там никого не было.

Глубоко вдохнув свежий утренний воздух, он добавил: – Я сделал тщательный осмотр ее жилища, но ничего не обнаружил. У меня было одно предположение, но оно оказалось ложным. Поехали обратно в гостиницу.

В то время, как они пересекали пустошь, Ма Джунг внезапно указал хлыстом и воскликнул:

– Взгляните на дом вон там, господин! Они начали сжигать алтари. Праздник Поминовения окончен.

Судья уставился на густые столбы черного дыма, вздымавшиеся из труб на крышах.

– Да, – сказал он, – Врата в Мир Иной закрылись. Закрыты, думал он, перед тенями прошлого. Тридцать лет тени той одной ночи в Красном павильоне нависали, омрачая жизни живых. И теперь, наконец, после тридцати долгих лет эти тени ускользнули в эту промозглую зловонную лачугу; сейчас они ежатся там, с мертвым мужчиной и умирающей женщиной. Скоро они уйдут, уйдут навсегда, чтобы никогда не вернуться.

Когда они вернулись в гостиницу «Вечное Блаженство», судья Ди приказал управляющему приготовить счет. Он приказал слуге присмотреть за лошадьми, затем продолжал обсуждать с Ма Джунгом дела, касающиеся Красного павильона.

Пока Ма Джунг упаковывал седельные вьюки, судья сел и перечитал протокол о самоубийстве академика, который он составил прошлой ночью, затем он написал заключительную часть протокола о кончине Осенней Луны. В качестве вердикта он записал, что она умерла от сердечного приступа после чрезмерного потребления алкоголя.

Затем он написал короткое письмо Фенг Дэю, в котором он сообщал, что он обнаружил, что один и тот же человек убил и Тао Квэнга, и Осеннюю Луну, но что преступник умер и поэтому это дело лучше было бы оставить. В заключение он написал: «Мне сообщили, что Ли Вей-джинг, пораженный последней стадией проказы, скитался в этом районе и умер в хижине бывшей куртизанки госпожи Линг, которая сейчас смертельно больна. Если женщина умрет, я вам приказываю сжечь ее лачугу вместе с двумя трупами, чтобы предотвратить распространение болезни. Сообщите об этом семье Цензора Ли. У этой женщины нет родственников». Затем он поставил свою подпись. Перечитав письмо, он снова обмакнул кисточку в тушь и добавил постскриптум: «Я также узнал, что Киа Ю-по уехал с Острова с девушкой, которую он любит. Более давняя и глубокая любовь успокоит вашу дочь, которой я прошу передать мои самые наилучшие пожелания счастья в будущем».

Он взял новый лист бумаги и сочинил письмо к Тао Пен-тэ, в котором сообщал ему, что убийца его отца установлен, но что он умер после мучительной продолжительной болезни. Он добавил: «Так Провидение воздало ему за зло, причиненное вам, и ничто больше не препятствует более тесному союзу между домами Тао и Фенга, союзу, который скрепит старую дружбу».

Он запечатал оба письма, поставил на них отметку «лично». Затем свернул свои официальные протоколы вместе с письмами и положил объемистый свиток в рукав. Поднимаясь со стула, он сказал Ма Джунгу:

– Мы поедем домой через Чин-ва. Там я передам мой отчет магистрату Ло.

Они вместе вышли в холл, Ма Джунг нес седельные вьюки.

Судья Ди расплатился с хозяином и попросил срочно доставить письма Фенг Дэю и Тао Пен-тэ.

Как только они вышли на передний внутренний двор, чтобы сесть на лошадей, с улицы послышались резкие металлические звуки гонгов и громкие крики:

– Дорогу! Расступитесь!

Дюжина покрытых испариной носильщиков внесли во двор огромный служебный паланкин. За ним следовал отряд стражи, высоко несшей огромные красные надписи, на которых были полностью начертаны чин и титулы магистрата Ло. Идущий впереди слуга с почтительным поклоном отодвинул дверные занавески, и магистрат Ло спустился, в своем великолепном зеленом должностном платье и в судейской шапочке с пером, обмахивающий себя маленьким складным веером.

Когда он увидел судью Ди, стоящего возле лошади, он быстро засеменил к нему, возбужденно восклицая:

– Мой дорогой Старший Брат, какой ужас! Королева Цветов Райского Острова погибла, и при таинственных обстоятельствах! Вся провинция только и говорит об этом! Я бросился сюда, несмотря на эту ужасную жару. Как только услышал эту страшную весть! Конечно, я и не думал взваливать на вас дополнительную работу.

– Воистину, ее смерть для вас потрясение, – заметил сухо судья.

Ло бросил на него проницательный взгляд. Он сказал весело:

– Я всегда интересуюсь красивыми женщинами, Ди, всегда! – «Вдоль пыльной дороги скучного жизненного пути расцветает та пышная роза, которая омывает путника сиянием своей чистоты и – ти-ти-там! – к сладкому отдыху», – вот какие стихи я недавно сложил. Правда, я до сих пор ищу сильный глагол для последней строки. Хотя неплохо, а? Ну, а что же случилось с этой бедной девушкой?

Судья Ди передал ему свиток документов.

– Все здесь, Ло. Я думал проехать через Чин-ва, чтобы передать вам эти документы, но вы позволите мне передать их вам здесь и сейчас? Я очень хочу поскорее попасть домой.

– Конечно! Пожалуйста, – Ло захлопнул веер и запихнул его небрежно за воротник за головой. Затем он быстро развернул бумаги. После того, как он просмотрел первый протокол, он закивал головой и сказал:

– Я вижу, вы подтвердили мой вердикт о самоубийстве академика. Обычное дело. Как я вам и говорил.

Он стал читать протокол, касающийся смерти Королевы Цветов. После того, как он удостоверился, что его имя не было упомянуто в связи с ней, он одобрительно закивал головой, свернул все документы и сказал с довольной улыбкой:

– Превосходная работа, Ди! И притом умело написанная. Я могу послать протокол префекту неизменным, – точнее, практически неизменным. Стиль кажется немного тяжелым, если можно так выразиться. Я его немного оживлю в некоторых местах, сделаю легче для чтения. Вы знаете, современный стиль – вот что теперь любят столичные чиновники. Мне сказали, что можно даже вставлять немного юмора – очень смягченного, конечно. Я, конечно, не забуду упомянуть о вашей ценной помощи.

Кладя бумаги в рукав, он оживленно спросил:

– Ну, а кто был причиной смерти Королевы Цветов? Полагаю, что вы заперли его в тюрьму?

– Когда вы прочтете конец моего протокола, – ответил спокойно судья Ди, – вы увидите, что Королева Цветов умерла от сердечного приступа.

– Но все говорят, что вы отказались подтвердить вердикт чиновника дознания! Они называют это тайной Красного павильона. О, Всемогущее небо, Ди, вы же не хотите сказать, что я должен продолжать расследование?

– В этом, действительно, есть что-то таинственное. Но мой вердикт об этой несчастной смерти достаточно подтвержден доказательствами. Вы можете отдыхать и быть уверенным, что высшие власти сочтут дело закрытым.

Ло вздохнул с неприкрытым облегчением.

– Осталось сделать только одну вещь, – продолжал судья Ди, – среди бумаг вы найдете признание антиквара Вен Яна. Он давал ложные показания суду и мучил куртизанок. Он заслуживает телесного наказания, но это может убить его. Я предлагаю, чтобы вы ставили его к позорному столбу каждый день, с табличкой, что он условно приговорен, и что он будет телесно наказан, как только на него поступит новая жалоба.

– Я с удовольствием сделаю это! У негодяя есть тонкий фарфор. Но цены на него ужасные. Я полагаю, что теперь он их снизит немного. Ну, очень вам обязан, Ди. Жаль, что вы уже уезжаете. А я здесь немного могу остаться, чтобы… э… чтобы пронаблюдать за последствиями этих дел. Вы уже видели новую танцовщицу, которая вчера приехала сюда? Нет? Говорят, она чудо как хороша, необыкновенное мастерство, и к тому же прекрасный голос. А фигура…

Задумчиво улыбаясь он потеребил свои усы, элегантно подняв маленький палец. Вдруг он внимательно посмотрел на судью. Подняв брови, он высокомерно добавил:

– Хотя я очень разочарован, что вы не добрались до сути той тайны Красного павильона, Ди. Боже мой, Ди, ведь вы имеете репутацию самого умного судьи во всей провинции! Всегда думал, что вы раскрываете убийства и все прочие дела как нечего делать, так сказать!

– Репутации не всегда основаны на фактах, – заметил судья, грустно улыбаясь. – А теперь я уезжаю обратно в Пу-янг. Пожалуйста, как только будете там, заходите ко мне. Всего наилучшего!