355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Сильверберг » Вверх по линии » Текст книги (страница 12)
Вверх по линии
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 16:36

Текст книги "Вверх по линии"


Автор книги: Роберт Сильверберг



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Вот и прекрасно. Черт побери, когда эти турки взяли приступом город, какое это все-таки было зрелище! Какое зрелище!

Получив через месяц очередное финансовое извещение, я обнаружил, что мой кредит пополнился после прикосновения его большого пальца на целую тысячу. Я ничего не сообщил своему начальству, полагая, что я честно заработал эти деньги, независимо от того, разрешается это или нет.

34

Я решил, что вполне заработал право провести свой отпуск на вилле Метаксаса в 1105 году. Уже не дармоед, не слюнявый подмастерье, я был теперь полноправным членом славного братства курьеров времени. И одним из лучших знатоков своего дела, так мне, во всяком случае, тогда казалось.

Мне не нужно было опасаться холодного приема в резиденции Метаксаса.

Сверившись с информационным табло, я обнаружил, что Метаксас, как и я сам, только что завершил свой маршрут. Это означало, что теперь он на своей вилле. Я понабрал себе побольше новенькой, с иголочки, византийской одежды, реквизировал кошелек, полный золотых византов, и стал готовиться к прыжку в 1105 год.

И тут я вспомнил о парадоксе разрыва времени.

Я не знал, в какой момент 1105 года мне следовало там появиться.

Кроме того, мне должен быть известен нынешневременной базис Метаксаса вверху по линии. В нынешнем времени для меня сейчас был ноябрь 2059 года.

Метаксас только что совершил прыжок вверх по линии в 1105 год, дата в котором соответствовала бы для него ноябрю 2059 года. Предположим, что эта дата где-то в пределах июля 1105 года. Если бы, не зная этого, я шунтировался в более раннее время, ну скажем, в март 1105 года, Метаксас, которого я бы там встретил, был бы вообще незнаком со мною. Я бы оказался чем-то вроде непрошенного гостя на чужом пиру. Если бы я шунтировался в, скажем, июнь 1105 года, я еще был бы неискушенным в трансвременных перемещениях юнцом, только-только прошедшим стажировку у Метаксаса. А вот если бы я совершил прыжок, скажем, в октябрь 1106 года, я бы повстречался с Метаксасом, который на три месяца опережал бы меня с точки зрения базиса нынешнего времени и который, следовательно, знал бы подробности моего собственного будущего. Это привело бы к возникновению парадокса разрыва времени в противоположном направлении, а я вовсе не рвался к тому, чтобы на собственной шкуре испытать, чем это для меня обернется. Слишком уж опасно и даже немного страшновато повстречаться с кем-нибудь, кто уже прожил промежуток времени, который тебе еще только предстоит прожить.

Такое не доставило бы ни малейшего удовольствия никому, состоящему на работе в Службе Времени.

Я нуждался в помощи.

Поэтому я отправился к Протопопулосу и честно во всем признался.

– Метаксас пригласил меня навестить его во время его отпуска, но я понятия не имею, в каком именно временном отрезке в прошлом он сейчас находится.

Это мое заявление насторожило Протопопулоса.

– А почему вы считаете, что это известно мне? – произнес он. – Он мне в этом не исповедуется.

– Я подумал, что он, может быть, оставил у вас какое-нибудь уведомление о своем нынешневременном базисе.

– О чем это вы, черт побери, толкуете?

Неужели я совершил какую-то ужасную ошибку, вдруг подумалось мне.

Закусив удила, я доверительно ему подмигнул и произнес:

– Уж вы-то точно знаете, где сейчас находится Метаксас. И, наверное, знаете также и когда. Не валяйте дурака, Прото. Выкладывайте. Я в курсе дела. Вам не нужно вилять в разговоре со мной.

Он прошел в соседнюю комнату и посовещался с Пластирасом и Гершелем.

Они должны были поручиться за меня. Вернувшись, Протопопулос шепнул мне на ухо: – 17 августа 1105 года. Передайте от меня привет.

Я поблагодарил его и занялся своими делами.

Метаксас жил в пригороде, снаружи стен, окружавших Константинополь.

Земля там была очень дешевой в начале двенадцатого столетия вследствие таких событий, возмутивших спокойствие империи, как грабительский набег варваров-печенегов в 1090 году и прибытие беснующихся орд крестоносцев шестью годами позже. В обоих этих случаях сильно пострадали поселенцы в окрестностях столицы. Стало распродаваться большое количество прекрасных имений. Свое Метаксас приобрел в 1095 году, когда землевладельцы все еще не оправились после разорения, которое они претерпели от рук печенегов, но уже испытывали тревогу в связи со слухами о новых вторжениях захватчиков.

У него было одно несомненное преимущество перед продавцами: он уже произвел тщательную проверку событий внизу по линии и знал, насколько стабильной будет обстановка в грядущие годы, во время правления Алексея Первого Комнина. Он знал, что сельской местности, в которой расположена была его вилла, ничто особенно не угрожает на протяжении всего двенадцатого столетия.

Я пересек Босфор, очутившись в старой части Стамбула, и на такси проехал к развалинам городской стены и еще дальше, примерно на пять километров. Естественно, в нынешнее время это была никакая не сельская местность и не пригород, а серое расползающееся продолжение современного города.

Когда по моим прикидкам я был на надлежащем удалении, я дотронулся до контрольной панели большим пальцем, рассчитавшись тем самым за проезд, и отпустил такси. Затем расположился на тротуаре, готовясь к прыжку в прошлое. Несколько мальчишек обратили внимание на мое византийское одеяние и подошли поближе поглазеть на меня, догадываясь о том, что я, должно быть, намерен отправиться в прошлое. Они весело окликали меня по-турецки, возможно даже упрашивая меня взять кого-либо из них с собою.

Один из этих чумазых ангелочков сказал, как мне показалось, на ломаном французском языке:

– Надеюсь, вам там отрубят голову.

Детишки всегда такие непосредственные, не правда ли? И такие очаровательно враждебно настроенные – в любую эпоху.

Я отрегулировал свой таймер, сделал непристойный жест в сторону своего доброжелателя и ушел вверх по линии.

Серые здания исчезли. Ноябрьская блеклость сменилась ярким августовским солнцем. Воздух, которым тотчас же наполнились мои легкие, был свежим и ароматным. Я стоял рядом с мощеной булыжниками дорогой, которая пролегала между зеленеющими лугами. Раздалось цоканье копыт двух лошадей, которыми была запряжена скромная колесница. Вскоре она остановилась рядом со мной.

Ко мне наклонился тощий молодой мужчина в простой крестьянской одежде и произнес:

– Сударь, господин Метаксас послал меня доставить вас к нему.

– Но ведь… он же не ожидает…

Я быстро прикусил язык, чтобы не сболтнуть что-нибудь неуместное в данной обстановке. Очевидно, Метаксас ожидал меня. Неужели каким-то странным образом я все-таки зацепил парадокс разрыва времени?

Пожав недоуменно плечами, я взобрался на колесницу.

Мы поехали в западном направлении, и мой возница стал то и дело кивать в сторону виноградников, тянувшихся на многие сотни метров слева от дороги, и посадки фиговых деревьев справа.

– Все это, – с гордостью произнес он, – принадлежит Метаксасу. Вы когда-нибудь бывали здесь раньше?

– Нет, никогда не был, – признался я.

– Великий это человек, мой хозяин. Он друг всех бедняков и противник богачей. Все его очень уважают. Прошлым месяцем у него побывал сам император Алексей.

Мне стало как-то не по себе, когда я услышал такое. Само по себе было достаточно плохо, что Метаксас состряпал для себя вымышленное обличье в десяти столетиях вверх по линии от нынешнего времени, а уж как отреагирует патруль времени на дружбу, которую он заводит с императорами – это даже трудно было себе представить. Он, вне всякого сомнения, дает им различные советы, то есть изменяет будущее своим предвидением грядущих событий и навечно закрепляет себя в исторической матрице этой эпохи в качестве мудрого советчика верховного правителя! Ну разве мог бы кто-нибудь соперничать с ним в такой разнузданной наглости?

Фиговые деревья и виноградники сменились пшеничными полями.

– Это тоже принадлежит Метаксасу, – сказал мне возница.

Еще сегодня утром мне представлялся Метаксас, живущий на какой-нибудь уютной небольшой вилле с участком земли в гектар-два, с маленьким садом перед домом и огородом позади него. Я даже вообразить не мог, что он заделается таким крупным землевладельцем.

Мы проехали мимо жующего травку скота, мимо мельницы, приводимой в движение волами, мимо пруда, в котором, несомненно, было в изобилии всякой рыбы, затем выехали на ответвлявшийся от главной дороги участок подъездной дороги, окаймленный с обеих сторон двойным рядом кипарисов, и вскоре моему взору предстал Метаксас в таком роскошном облачении, что могло сложиться впечатление, будто он собрался встречать самого императора.

– Джад! – вскричал он, и мы обнялись. – Друг мой! Брат мой! Джад, мне рассказывали, как ты провел свой первый маршрут соло! Великолепно! Твои туристы, наверное, не переставали тебя расхваливать на все лады?

– Кто это сказал вам?

– Колеттис и Паппас. Они тоже здесь. Заходи, заходи скорее! Вина моему гостю! Новую одежду для него! Заходи, Джад, заходи!

35

Вилла Метаксаса была построена по классическому канону, с обязательными для него атриумом и перестилем, с огромным внутренним двором, с обрамленными колоннами переходами, с мозаичными полами, с фресками на стенах, с огромным сводчатым приемным покоем и с бассейном во дворе, с библиотекой, полной рукописных свитков, с трапезной, где за круглым, обитым золотом столом из слоновой кости, могло запросто разместиться до сорока гостей, со специальным залом для статуй и барельефов и мраморной ванной. Рабы Метаксаса поспешили провести меня к ванне, а сам он крикнул мне, что увидится со мной чуть позже.

Мне был оказан царский прием.

В ванной мне прислуживали три темноволосые молодые рабыни-персианки, как сообщил мне позже Метаксас. Вся их одежда состояла только из набедренных повязок, и в мгновенье ока я остался в чем мать родила, ибо, хихикая и раскачивая грудями, они содрали с меня всю одежду, и стали намыливать и тереть меня мочалками, пока я весь разве что не засветился.

Паровая баня, горячая баня, холодная баня – всем порам моего тела была задана полная нагрузка. Когда я вышел из ванны, они удалили с моей кожи и откачали из моего организма всю лишнюю влагу, после чего одели на меня настолько изысканную тунику, что я и не подозревал о существовании подобной одежды. Затем они исчезли в каком-то подземном переходе дерзко просемафорив своими голыми ягодицами на прощанье. Появился дворецкий средних лет и провел меня в атриум, где сидел Метаксас с кубками для вина.

– Понравилось? – спросил он.

– Так можно себя чувствовать только в мечтах.

– Именно так оно и есть. А мечтателем являюсь я. Ты обратил внимание на угодья? Пшеницу, оливковые деревья, скот, виноградники? Это все – мое собственное. Мое поместье, которое обрабатывают арендаторы. Каждый год я прикупаю еще земли из доходов, что получил в предыдущем году.

– Невероятно, – сказал я. – И что самое невероятное, так это то, что вам это все сходит с рук.

– Я честно заработал эту свою неуязвимость, – без тени смущения произнес Метаксас. – Патруль времени знает о том, что меня никак нельзя подвергнуть гонениям.

– Они догадываются о том, кем вы здесь являетесь?

– Как мне кажется, да, – сказал он. – Но предпочитают оставить меня в покое. Я предпринимаю всевозможные меры предосторожности, чтобы не внести даже ничтожнейших изменений в фактуру исторической ткани. Ведь я не злодей. Я просто потворствую своим слабостям.

– Но ведь вы изменяете всю историю уже самим фактом своего пребывания здесь! В реальном 1105 году все эти земли должны были принадлежать какому-нибудь иному землевладельцу.

– Вот это и есть самый реальный 1105 год.

– Я имею в виду первоначальный, который был до того, как здесь стали появляться посетители, прибегнувшие к использованию эффекта Бенчли. Ваше имя теперь имеется в списках землевладельцев, – Боже мой! – даже возница колесницы называет вас Метаксасом! Неужели вы и здесь пользуетесь этим именем?

– Фемистоклис Метаксас. А почему бы и нет? Это славное греческое имя.

– Это так, но… Послушайте, ведь оно должно оказаться занесенным в уйму документов, ну хотя бы в списки налогоплательщиков и так далее! Вы, безусловно, изменили содержание дошедших до нас византийских архивов, вставив свое имя повсюду, где раньше его никак не могло быть.

– Это не представляет собой какой-либо опасности, – сказал Метаксас.

– Пока я не отнимаю у кого-нибудь здесь жизнь или не создаю новую, до тех пор я не могу стать причиной какого-либо изменения, которое в состоянии серьезным образом повлиять на первоначальный ход исторических событий, и поэтому все прекрасно. Видишь ли, произвести по-настоящему серьезное изменение в потоке времени – задача довольно трудно выполнимая. Для этого нужно совершить что-нибудь крупное, например, убить монарха. Пребывая же здесь просто так, я вношу только весьма ничтожные изменения, но они нивелируются за те десять веков, что отделяют их от нашего времени, и по сути никак не отражаются на событиях, происходящих внизу по линии. Понял?

Я пожал плечами.

– Тогда скажите мне хотя бы вот что. Откуда вы прознали о моем скором прибытии?

Метаксас рассмеялся.

– Я заглянул на два дня вниз по линии и увидел здесь тебя. Поэтому я перепроверил точное время твоего появления и позаботился о том, чтобы тебя повстречал Николай. Это избавило тебя от необходимости отмахать пешком не один километр, верно?

– Разумеется. Я просто никак не мог привыкнуть мыслить в системе, состоящей из четырех координат. Мне давно уже следовало бы догадаться, что Метаксас выработал привычку «отслеживать» свое будущее здесь для того, чтобы ни в коем случае не стать случайной жертвой какого-нибудь неприятного сюрприза в этой, временами весьма непредсказуемой, эпохе.

– Проходи, – произнес Метаксас. – Присоединяйся к другим.

Они возлежали на низких широких диванах у бассейна в центре внутреннего двора, пережевывая крохотные кусочки жареного мяса, которые девушки-рабыни в просвечивающихся свободных одеждах клали им прямо в рот.

Здесь были двое моих коллег по курьерской службе – Колеттис и Паппас, они оба тоже проводили здесь свой отпуск. Паппас со своими отвисающими вниз усами умудрялся выглядеть весьма печальным даже тогда, когда щипал упругие ягодицы персианок, зато пухленький и шумливый Колеттис был явно в ударе, он громко пел и часто смеялся. Третьим из гостей был незнакомый мне мужчина, который наблюдал за играми рыбок в бассейне. Он был в одеждах, характерных для двенадцатого столетия, лицо у него было такое, которое мгновенно можно было определить как современное в двадцать первом веке.

Так мне во всяком случае показалось. И я оказался прав.

– Это ученый-администратор Пауль Шпеер, – сказал мне Метаксас по-английски. – Навестивший нас научный работник. Познакомьтесь с курьером времени Джадом Эллиотом, доктор Шпеер.

Наши ладони встретились в чисто формальном жесте. Шпееру было около пятидесяти лет, это был высохший, бледный, невысокий мужчина с угловатым лицом и живыми, нервными глазами.

– Очень приятно, – произнес он.

– А это, – продолжал Метаксас, – Евдокия.

Я, разумеется, заметил ее, едва нога моя ступила в этот внутренний двор. Это была стройная, золотоволосая девушка с чистой светлой кожей, но темными глазами. Лет ей было девятнадцать-двадцать. На ней было много всевозможных драгоценностей, и поэтому я решил, что она наверняка не является рабыней. Однако одеяние ее было весьма вызывающим по византийским стандартам и состояло только из огромного куска легкого полупрозрачного шелка, в два слоя обернутого вокруг ее тела. Как только ткань туго натягивалась, как сразу же обозначалась высокая, не очень толстая грудь, мальчишеские ягодицы, плоский живот, даже что-то вроде треугольного пучка волос ниже пояса. Я предпочитаю женщин смуглых, темноволосых, с пышными формами, но даже несмотря на все это, Евдокия показалась мне необыкновенно привлекательной. Она казалась похожей на натянутую струну, на согнутую дужку лука, в ней ощущалась огромная скрытая энергия, нерастраченный пыл и необузданная страстность.

Она сдержанно, но смело, изучающе, смотрела на меня, затем выразила свое одобрение, упершись ладонями в бедра и изогнув дугою спину. Это ее движение еще сильнее обтянуло шелк вокруг ее фигуры и показало мне ее обнаженность в гораздо больших подробностях, чем раньше. В глазах ее сверкнуло сладострастие.

– Я уже рассказывал тебе о ней, – обратился ко мне Метаксас по-английски. – Она моя многократно прабабка. Испробуй ее в своей постели сегодня ночью. Она невероятно потрясающе работает бедрами!

Евдокия улыбнулась более дружелюбно. Она не знала, о чем говорит Метаксас, но, должно быть, догадывалась, что речь идет о ней. Я старался не присматриваться слишком уж явно к выставленным напоказ прелестям добропорядочной Евдокии. Разве положено гостю строить глазки много раз прабабушке хозяина дома?

Обнаженная красавица-рабыня предложила мне баранину, запеченную с маслинами. Я проглотил все сразу, даже не посмаковав деликатес. Мои ноздри все еще были полны аромата, исходившего от Евдокии.

Метаксас дал мне выпить вина и увел меня от нее.

– Доктор Шпеер, – сказал он, – совершил сюда вылазку в поисках шедевров. Он знаток классической греческой драмы и разыскивает утраченные пьесы.

Доктор Шпеер щелкнул каблуками. Он был из тех тевтонских педантов, которые не стесняются использовать свой ученый титул во всех без исключений случаях. Ученый-администратор произнес целую речь:

– Пока все для меня складывается наиболее удачным образом.

Разумеется, мои поиски только еще начинаются, но мне уже удалось получить в византийских библиотеках «Навсикаю» и «Триоптолема» Софокла,

«Андромеду», «Фаэтона» и «Эдипа» Еврипида, а также почти полную рукопись Эсхила «Женщины Этны». Так что, как вы сами видите, дела у меня идут довольно неплохо.

Не мешало бы напомнить ему о том, что патруль времени не станет восторженно приветствовать приобретение утраченных шедевров. Впрочем, здесь, на вилле Метаксаса, мы все уже одним фактом своего присутствия являлись нарушителями правил, установленных Службой Времени, прямыми и косвенными соучастниками времяпреступлений.

– Вы намерены, – сказал я, – пронести с собою эти рукописи вниз по линии в нынешнее время?

– Разумеется.

– Но ведь вы не сможете опубликовать их! Что же вы тогда станете с ними делать?

– Изучать их, – ответил ученый-администратор Шпеер. – Увеличивать глубину своего понимания греческой драмы. Со временем я помещу каждую рукопись в такое место, где ее смогут обнаружить археологи, и эти пьесы будут возвращены миру. Это не такое уж значительное преступление, верно?

Разве можно называть вредным желание пополнить наш, такой, скудный выбор трагедий Софокла?

Как по мне, так в этом ничего такого особенного не было.

Мне всегда казалось чрезмерной строгостью пресечение попыток обнаружить вверху по линии утраченные рукописи или картины. Я в состоянии понять, что совершенно непозволительно для кого бы то ни было забираться например, в 1600 год и возвращаться оттуда с «Давидом» Микеланджело или «Лелей» Леонардо да Винчи. Это было бы изменением истории и времяпреступлением, поскольку и то, и другое гениальное творение должно проделать свой особый путь вплоть до нашего нынешнего времени, а не перескочить сразу через четыре с половиной столетия. Но почему нельзя нам позволить добывать произведения искусства, которых у нас уже нет? Кому станет от этого хуже?

– Вы абсолютно правы, доктор Шпеер, – произнес Колеттис. – Ведь они разрешают историкам производить инспекторские вылазки в прошлое, чтобы потом вносить соответствующие изменения в наши учебники по истории, разве не так? А когда они издают вот таким образом откорректированные книги, это ведь значительно улучшает наши знания по данному предмету!

– Да, – согласился Паппас. – В качестве примера можно привести тот факт, что на самом деле леди Макбет была мягкосердечной женщиной, которая тщетно пыталась ограничить безумно честолюбивые планы своего кровожадного мужа. Или неизвестные ранее факты, касающиеся Моисея и, скажем, Ричарда третьего. Или правду о Жанне д'Арк. Мы подлатали стандартную историю в миллионах мест с тех пор, как начались путешествия во времени, основанные на применении эффекта Бенчли, и… -…и почему в таком случае не подлатать некоторые прохудившиеся места в истории литературы? – подхватил Колеттис. – Вот это и оставим доктору Шпееру! Забирайте с собою все пьесы, какие только здесь есть, док!

– Очень велик риск, – признался Шпеер. – Если меня поймают, то подвергнут очень суровому наказанию – наверное, лишат всех моих ученых степеней. – Он произнес последние слова таким тоном, словно предпочел бы остаться без собственных половых органов. – Действительно, такой дурацкий закон – они, наверное, в самом деле слишком уж напуганные люди, эти работники патруля времени, раз страшатся даже таких изменений, которые по сути своей благоприятны.

Для патруля времени не является благоприятным никакое изменение истории. Они вынуждены соглашаться с ревизией учебников истории только потому, что ничего не могут с этим поделать. Мягкое законодательство фактически поощряет такого рода изыскания. Однако то же самое законодательство категорически воспрещает транспортировку любых материальных предметов вниз по линии, за исключением тех, что нужны для нормального функционирования самой Службы Времени, а патруль времени неукоснительно придерживается буквы закона.

– Если вы разыскиваете греческие пьесы, – сказал я, – то почему бы вам не заглянуть в Александрийскую библиотеку? Там вы обязательно найдете их целую дюжину вместо того, чтоб искать их по одной.

Ученый-администратор Шпеер улыбнулся мне так, как улыбаются умненьким, но наивным детишкам.

– Александрийская библиотека, – начал он объяснять характерным академическим, до чертиков скучным тоном, – конечно же, очень притягательна для таких ученых, как я. Следовательно, она охраняется денно и нощно одним из сотрудников патруля времени, замаскированным под переписчика. Он совершает по несколько арестов в месяц, как я слышал. Я не решаюсь подвергать себя подобному риску. Здесь, в Византии, мне гораздо труднее добиваться решения тех задач, которые я перед собою ставлю, но зато намного меньше риск вызвать подозрения у патрулей. Поэтому я и дальше буду продолжать свои поиски именно здесь. Я все еще надеюсь разыскать примерно девяносто пьес Софокла и уж никак не меньшее число пьес Эсхила, не говоря уже…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю