Текст книги "Волшебники Маджипура"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)

– Никакого сомнения. Значит, они ушли, и остался здесь один…

– Вам тоже неблагоразумно оставаться здесь, – произнес Акбалик.

Свор кивнул. Некоторое время он сидел молча, перебирая в уме имевшиеся у него возможности. Ни одна из них не казалась ему заманчивой, а большая часть была весьма рискованной. То, что встреча Престимиона с Корсибаром закончилась несчастьем, его не удивляло. Свор приходил в уныние, видя, как Престимион снова и снова настойчиво засовывает голову в логово демонов, невзирая на все его бесчисленные предупреждения. Но Престимион был не из тех людей, кто готов принимать на веру знамения или предсказания будущего, а вот стремление к поискам гнезд демонов, в которые можно было бы сунуть нос, было, казалось, неотъемлемой частью его существа. Свор мыслил совсем по-другому, и понять Престимиона ему далеко не всегда было просто.

Ну, а теперь – Свор знал это – он должен проникнуть взглядом в свое собственное будущее и понять то, что увидит. Если он ошибется, то пропадет. Предзнаменования были неоднозначными.

После напряженных раздумий он принял решение.

– Я попрошу у Корсибара немедленной аудиенции, – сказал он Акбалику.

– Вы считаете, что это разумно?

– Во всяком случае, разумнее, чем любое другое решение. Я не могу проложить себе путь из Замка мечом, как Септах Мелайн, или посбивать всех гвардейцев одним махом, словно кегли, как это любит делать Гиялорис. Если Корсибар захочет заключить меня в тюрьму – так тому и быть. Но я думаю, что смогу отговорить его от этого. А никакого иного выхода для себя я просто не вижу.

Свор явился в покои короналя и неожиданно для себя немедленно был приглашен в кабинет Корсибара. По сторонам палисандрового стола короналя стояли два вооруженных скандара, словно опрометчивые речи Гиялориса о покушении на Корсибара донеслись по коридорам замка до этого кабинета. Свор почувствовал себя совсем крошкой рядом с этими массивными существами и крупной фигурой Корсибара между ними. Но для него было не в новинку находиться среди больших и гораздо более сильных, чем он, людей. Стройный, худой и жилистый, он уже давно ощущал себя в их обществе вполне уверенно.

Сам Корсибар казался измученным, кожа на лице имела какой-то желтовато-землистый цвет, а взгляд казался затравленным и даже порой остекленевшим. В левой руке он держал янтарные четки и со странным увлечением возбужденно играл ими, перебирая по одной длинными мощными пальцами. Корона лежала на краю стола, как забытая игрушка.

– Ты тоже решил бросить мне вызов, старый друг? – спросил он необычным для себя покорным голосом, когда Свор остановился перед столом.

– Так вот что случилось? Престимион бросил вам вызов?

– Я предложил ему место в совете. Он отверг мое предложение и сказал мне в лицо, что я незаконный самозваный корональ. Как я мог стерпеть это? Прошу тебя, Свор, приветствуй меня должным образом. Я король, не забывай об этом.

Меня от этого не убудет, подумал Свор. Он поднял руки вверх и тщательно исполнил полагающийся по этикету жест – знак Горящей Звезды.

Строгое и напряженное выражение, застывшее на лице Корсибара, заметно смягчилось.

– Благодарю. Мне не хотелось бы сажать в тюрьму еще и тебя.

– Так, значит, дошедшие до меня слухи верны? Престимион сидит в оковах?

– Ненадолго, в воспитательных целях. Я дам ему день-другой подумать, а потом снова поговорю с ним. Я хочу, чтобы он наконец понял, Свор: мир приветствует меня как короля. И мой отец тоже признает мое право на трон. И если он теперь будет пытаться отодвинуть меня от власти, то ничего не выиграет, зато наживет большие неприятности. Ты согласен со мной?

– Да, неприятности, конечно, будут, я в этом не сомневаюсь. А, кстати, где Гиялорис и Септах Мелайн? В подземелье вместе с Престимионом?

– Думаю, что они сбежали, – ответил Корсибар. – Во всяком случае, Септах Мелайн сбежал, порубив в колбасный фарш четырех гвардейцев, а Гиялориса никто не видел с полудня. Я не держу сердца ни на одного из них. Я лишь попросил бы их, чтобы они приветствовали меня знаком Горящей Звезды раз-другой, признали меня короналем и обращались бы ко мне «мой лорд». Свор, ты тоже должен так говорить: «мой лорд».

– Как вам будет угодно, мой лорд.

– Не потому, что мне так угодно, а потому что это обращение положено мне по рангу. Эти слова должен употреблять каждый, обращаясь к короналю.

– Да, мой лорд.

Корсибар слабо улыбнулся.

– О, Свор, Свор, ты наименее заслуживающий доверия человек из всех, кто когда-либо гулял по этой планете, но я люблю тебя даже несмотря на это! Знаешь, как мне тебя не хватает? Мы же были настоящими друзьями; пили из одного бокала, обнимали одних и тех же женщин, просиживали ночи напролет, рассказывая друг другу множество невероятных историй, и бежали на рассвете на реку купаться. А потом ты переметнулся к Престимиону. Почему ты променял меня на него, Свор?

– Я никогда не покидал вас, мой лорд. Вам, как и прежде, принадлежит главное место в моем сердце. Но общество Престимиона доставляет мне большое удовольствие. А также Гиялориса и Септаха Мелайна, к которым я испытываю нежную дружескую привязанность и глубокий интеллектуальный интерес, хотя у меня очень мало общего как с одним, так и с другим. И при этом они очень не похожи один на другого. Это два совершенно разных человека.

– Но у них есть и кое-что общее: чувство, что Престимион должен быть короналем. И, догадываюсь, ты тоже так думаешь.

– Я сделал перед вами знак Горящей Звезды, мой лорд.

– Ты сделал бы его и перед этими скандарами, если бы счел, что это выгодно тебе. Ну, Свор, и что ты будешь делать теперь, когда Престимион сидит в подземелье?

– Вы сказали, что выпустите его через день или два, мой лорд…

– А может быть, через три или четыре. Я хочу, чтобы он сначала приветствовал меня знаком Горящей Звезды и сделал это если не от всего сердца, то хотя бы согласившись с положением вещей.

– В таком случае, он может долго просидеть под землей, – сказал Свор.

– Значит, просидит долго, – сказал Корсибар. – В мире может быть только один корональ.

– Если, мой лорд, вы не намерены в ближайшее время освободить Престимиона, – сказал Свор после короткой паузы, – а я подозреваю, что это так, то я прошу у вашего высочества разрешения покинуть Замок.

– И куда же ты отправишься? Ведь, по-моему, у тебя нет никакого поместья, Свор. Только квартира, которую я предоставил тебе здесь в дни нашей дружбы; или я не прав?

– Мне также отвели небольшую квартирку в замке Малдемар. И, полагаю, я отправился бы туда.

– Чтобы присоединиться к Септаху Мелайну с Гиялорисом и строить против меня заговоры в пользу Престимиона?

– Я понятия не имею, куда могли деться Септах Мелайн и Гиялорис, мой лорд. Я сейчас ощущаю себя неловко в Замке, зная, что Престимион сидит в цепях где-то у меня под ногами, да и сам я нахожусь на свободе по вашей милости, которая в любой момент может смениться гневом. Вы говорите, что любите меня, мой лорд; вот и хорошо, позвольте мне удалиться. Малдемар тихое приятное место, вино там лучше всяких похвал, а принцесса Терисса примет меня как родного.

Если вы соизволите отпустить меня, мой лорд, я отправился бы в Малдемар. Я не собираюсь устраивать заговоры против вас.

– Но все равно будешь. Я знаю.

– Это ваши слова, мой лорд, а я же ничего не говорил об этом.

Корсибар отбросил четки и жестом, исполненным удивительной теплоты и доверчивости, через стол протянул руки к Свору. В его усталых глазах на миг мелькнула вспышка энергии.

– Послушай, – сказал он, – отправляйся в Малдемар, если тебе так хочется. Я даю тебе свое разрешение, а Фаркванор, если сочтешь нужным, добавит к нему охранное свидетельство. Я никогда не стал бы причинять тебе вред, понимаешь, Свор? Мы некогда были друзьями, и во имя той дружбы я говорю тебе сейчас, что никогда не причиню тебе вреда. Но не вреди и ты мне. Корональ я, а не Престимион. Это уже решено окончательно. Не совершай измены, Свор. Не участвуй в заговорах против меня. А если каким-то образом узнаешь о мятеже, то прошу тебя, Свор, сообщи мне о нем. Если не из памяти о дружеской привязанности, которая когда-то существовала между нами, то из лояльности, которой ты обязан придерживаться ко мне, как к своему королю, из любви к нашему миру, к Маджипуру. Потому что если Престимион развяжет против меня войну за обладание троном, то всему миру будет нанесен непоправимый ущерб, кому бы из нас в результате ни досталась корона.

– Я нисколько не сомневаюсь в этом, мой лорд, – отозвался Свор и снова, на сей раз по собственной инициативе, сделал знак Горящей Звезды. – Я преисполнен благодарности за ваши бесчисленные милости ко мне, как прошлые, так и нынешние. Я могу идти?

Корсибар вяло взмахнул рукой, и Свор, ни на мгновение не задержавшись, избавил короналя от своего присутствия.

2

После долгого и утомительного пешего похода вниз по склону Горы Септах Мелайн, грязный, со сбитыми ногами, добрался до замка Малдемар, где уже знали об аресте Престимиона. Его сразу же препроводили в одну из квартир, предназначенных для гостей. Там он искупался, перекусил, выпил немного вина и переоделся в новый камзол и рейтузы, принадлежавшие Абриганту, второму брату Престимиона, который был почти так же высок ростом, как и знаменитый фехтовальщик. После этого его проводили в большой зал с задернутыми на всех окнах тяжелыми красными шторами. Там Септах Мелайн рассказал матери Престимиона и его братьям все, что знал. Хотя знал он не так уж и много:

только то, что принц и Корсибар во время частной аудиенции наговорили друг другу много горячих слов и Корсибар отправил своего собеседника прямиком в туннели Сангамора. Обо всем этом родственники Престимиона уже знали.

– Если бы мы остались там, – добавил он, – от этого было бы немного пользы. Нас Корсибар тоже приказал арестовать.

– Вы приняли единственное верное решение, сбежав оттуда, пока для этого еще была возможность, – согласилась принцесса Терисса. – Но это чрезвычайно опрометчиво со стороны Корсибара: обращаться так с одним из великих принцев – просто позор. Разве он не соображает, что такое беззаконие насторожит всех остальных вельмож Замка?

– Полагаю, что, отдавая приказание, он вовсе не думал об этом. Свор, как это с ним часто бывает, ясно представлял себе весь ход этой встречи: слабость в душе Корсибара, сказал он, заставит его нанести внезапный удар в ситуации, где в этом нет никакой необходимости, из одного лишь страха, что угнездился в нем. И потому он был заранее готов поддаться на первую же провокацию, которую мог бы устроить ему Престимион. А я думаю, что Престимион подал ему повод, и даже не один.

– И какого же рода они могли быть? – поинтересовалась Терисса.

– Во время этой встречи в тронном зале Корсибар предложил Престимиону место в совете или какой-то другой из высших постов, это все, что известно наверняка. И, готов биться об заклад, Престимион отшвырнул эту подачку с таким омерзением, как если бы ему подсунули тухлую рыбину.

– Да, Престимион должен был поступить именно так! – сверкнув глазами, воскликнул воинственный Абригант.

– Увы, это было неосторожно, учитывая, что Корсибар забрался очень высоко, и чрезвычайно боится Престимиона, – ответил Септах Мелайн. – Но Престимион в последнее время стал гораздо импульсивнее, чем прежде, и порой бывает слишком горяч, что дорого обошлось ему.

– В нем всегда пылал огонь, – сказала принцесса Терисса, – и ему стоило больших усилий сдерживать его. Но, видимо, зрелище Корсибара, сидящего на троне лорда Конфалюма и предлагающего место рядового советника ему, который по праву должен был сам сидеть на этом троне, оказалось слишком сильным испытанием для него, и он не смог совладать с собой.

Септах Мелайн кивнул.

– Вы совершенно правы, госпожа. Мы советовали Престимиону вообще не ходить на эту встречу, поскольку она может лишь скомпрометировать его и подвергнуть опасности, или же, раз уж он так решил, отказаться от немедленного ответа на любое предложение, которое могло быть ему сделано, сказать что он намерен вернуться домой, чтобы посоветоваться с родными и друзьями. Это дало бы ему небольшую отсрочку. Но, я думаю, Престимион не смог сдержаться. Его должна была глубоко уязвить необходимость приветствовать Корсибара знаком Горящей Звезды или преклонить колено, назвать его властелином и обращаться к нему «мой лорд». Да, именно здесь с самых первых секунд все планы и должны были пойти насмарку: он не мог разговаривать с Корсибаром как подданный с королем.

– Согласен. Он никогда добровольно не стал бы на колени перед Корсибаром, – сказал брат Престимиона Тарадат.

– Да, – откликнулся Септах Мелайн. – Он не мог этого сделать. В нем слишком сильны гнев и боль.

– Боль? – переспросила принцесса Терисса.

– О да, госпожа. Престимион терзается ужасной болью из-за потери короны. Вы никогда в разговоре с ним не догадались бы об этом: он всегда держится так спокойно и уравновешенно, так философски подходит ко всему. Но он весь исполнен гнева, его душа горит в огне. – Септах Мелайн чуть подвинул вперед свой бокал, и Тарадат до краев наполнил его вином. – Думаю, что Корсибар не станет причинять Престимиону никакого реального вреда. Внезапно оказавшись королем – кем он никогда, ни при каких обстоятельствах не рассчитывал стать – Корсибар пребывает в полной растерянности и представления не имеет, что и как ему надо делать. Он прислушивается к советам одного, к советам другого, но не имеет никакой собственной линии поведения. Но, мне кажется, в его сердце, несмотря ни на что, еще сохранились остатки теплого чувства к Престимиону, и он пока что не даст легко убедить себя сделать еще более решительный шаг. Спустя несколько дней он увидит, что держать Престимиона в тюрьме нет никакого смысла, и отпустит его на свободу.

– Да услышит Божество ваши слова, – негромко произнесла принцесса Терисса.

– Корсибар и так уже принес ему страшный вред, захватив не предназначенный ему трон, – сказал Абригант. – Я тоже не смог бы сдержаться, если бы от меня потребовали встать перед Корсибаром и сделать перед ним знак Горящей Звезды.

– Престимиону следовало взять с собой нож, – вмешался Теотас, самый младший из братьев, – подняться по ступеням трона и перерезать глотку этому наглому вору Корсибару!

– Вы не первый предлагаете такое решение, – улыбнувшись, сказал Септах Мелайн. – Ваши слова вернули меня к действительности: вы ничего не знаете о Гиялорисе? Мы разделились, выбираясь из Замка, и договорились встретиться здесь.

– Ничего, – ответила принцесса Терисса.

– А Свор? Может быть, слышали что-нибудь о нем? Она снова покачала головой.

– Вы, наверно, просто не знаете, матушка, – вмешался принц Тарадат. – С час назад я получил известие от герцога Свора. Он в безопасности, получил от лорда Корсибара разрешение покинуть Замок и вскоре прибудет в замок Малдемар. Он сообщил также, что не знает ничего нового о Престимионе, но имеет веские основания надеяться, что Корсибар не намеревается лишить его жизни.

Септах Мелайн с довольным видом забарабанил пальцами по столешнице из темного обсидиана.

– Свор в безопасности! Значит, Корсибар не забыл своей былой привязанности к непостоянному маленькому другу прежних дней. Это хорошая новость; и не исключено, что Корсибар смягчился после вспышки гнева и освобождения Престимиона не придется ждать слишком долго. Но я все равно волнуюсь за Гиялориса. Он без труда находит повод ввязаться в бой, и, боюсь, у него по пути к воротам Замка могло оказаться больше чем достаточно таких…

Его прервали на полуслове: в дверь постучал слуга и сообщил, что в замок Малдемар прибыл еще один гость. Это оказался Гиялорис. Вид у него был даже более растерзанный, чем у Септаха Мелайна, а левую щеку украшал большой лиловый рубец. Тем не менее он казался веселым, насколько веселым мог быть такой меланхоличный и задумчивый человек. Он радостно обнял Септаха Мелайна – было слышно, как захрустели кости – и залпом выпил один за другим три полных бокала рубинового вина.

Септах Мелайн сразу же сообщил Гиялорису о послании от Свора и спросил, как ему удалось спастись из Замка. Это оказалось в общем-то несложно, рассказал Гиялорис, за исключением того, что, подойдя к Госсифским вратам, он обнаружил, что там кишмя кишат гвардейцы, и свернул оттуда к Халанкскому выходу, куда, впрочем, тоже успела подтянуться стража. Произошла ссора, и он опасается, что вернул нескольких гвардейцев к Источнику, о чем, конечно, сожалел, но они сами не захотели пропустить его, так что у него не оставалось иного выбора.

– Вы знаете длинноносого лейтенанта стражи, кажется, его зовут Химбергаз? – спросил Гиялорис. – Я сбросил его с бастиона Канабы, он с сильным шумом свалился вниз, и, думаю, в охране от него теперь будет немного проку. Тогда я и заработал этот сувенир, – он показал на рубец на щеке.

– Неужели он ударил вас по лицу? – удивился Септах Мелайн.

Гиялорис захихикал.

– Нет, вышло немного по-другому. Я боднул его головой, когда он подошел слишком близко и сказал, что хочет схватить меня. Подошел, а потом отлетел, очень изумленный, и не заметил парапета за спиной. Жаль, что я не сделал так с Фархольтом, когда мы боролись с ним на Играх в Лабиринте… – он поднялся и принялся с горестным видом рассматривать лохмотья, оставшиеся от его одежды. – По дороге вниз я очутился в Квиквисском лесу, и мне пришлось продираться сквозь колючие заросли. И посмотрите на меня теперь!

– На мне костюм принца Абриганта, – ответил Септах Мелайн, окинув взглядом стройных братьев Престимиона. – Я хотя и не заплутал в лесу, но тоже изорвал одежду в клочья. Но боюсь, мой друг, что здесь не найдется достаточно просторной для вас одежды. Хотя, возможно, в кладовых найдется лишняя палатка, из которой швеи госпожи смогут соорудить для вас брюки.

– Похоже, вам ничто не может испортить настроение, – неодобрительно проворчал Гиялорис.

Но принцесса Терисса поспешила утешить его, сказав, что ему не придется долго ждать нового костюма. Одежды для обоих гостей действительно были готовы уже рано утром. Тогда же, рано утром, к воротам замка Малдемар прибыл герцог Свор во главе каравана из пяти вьючных животных. Среди их поклажи оказалась и изрядная часть гардеробов из квартир Гиялориса и Септаха Мелайна.

Не теряя времени, он рассказал друзьям о своем разговоре с Корсибаром и поделился надеждой на скорое освобождение Престимиона.

– А что говорят в Замке по поводу этого поступка Корсибара? – спросил Септах Мелайн. – Что говорят Сирифорн, Олджеббин?

– Не слишком много, – ответил Свор. – Понимаете, я не стал тратить много времени на подготовку к отъезду и не ходил по Замку, обсуждая случившееся с каждым, кто мог попасться мне по пути. Но, судя по тому, что я все же слышал, большинство слишком изумлены для того, чтобы высказываться, и делают вид, будто все идет своим чередом, ожидая, как Корсибар поступит дальше.

– Они так ведут себя с самого начала, – мрачно заметил Гиялорис. – Корсибар хватает корону, и никто не возражает, даже сам Конфалюм: все ожидают, что же случится дальше. А дальше Корсибар приезжает в замок и без всякого сопротивления получает власть. Теперь Корсибар бросает Престимиона в темницу, и вновь то же самое. Неужели все они такие трусы? Почему ни Олджеббин, ни Гонивол, никто другой не поднимется и не заявит протест против этих незаконных безумных поступков?

– Вы же были здесь, в этом самом доме, – ответил Септах Мелайн, – и собственными ушами слышали пламенные речи храброго Олджеббина, и бесстрашного Гонивола, и неустрашимого Сирифорна. Ведь они один за другим сообщали нам, что будут выжидать, внимательно смотреть, очень тщательно оценивать действия Корсибара, перед тем как занять какую-либо определенную позицию, и не станут предпринимать никаких шагов, направленных против него, пока не сочтут, что настало подходящее время. «Мы не станем делать ничего опрометчивого или поспешного», – кажется, так сказал Сирифорн. А может быть, Гонивол? Я запамятовал, кто из них. Да это и неважно: все они говорили одно и то же.

– Они же обещали поддержать Престимиона, если он выступит против Корсибара, – сказал Гиялорис.

– Не поддержать, а лишь подумать о такой возможности, – возразил Свор. – Все, что они говорили на эту тему, сводилось к «если», «но» и «может быть», зато ни слова не было сказано о поддержке, в случае если Корсибар выступит против Престимиона. А вы что подумали, Гиялорис? Что слабодушные, привыкшие к покою, превыше всего ценящие свои удобства старики встанут с мест и начнут бушевать и протестовать против ареста Престимиона, притом что Корсибару достаточно всего лишь щелкнуть пальцами – и спустя несколько минут они сами окажутся в туннелях Сангамора? Корсибар занимает абсолютно выигрышную позицию. Высшие вельможи боятся его и не доверяют друг другу. Во всем мире есть лишь один человек, кроме Престимиона, кто может осмелиться противостоять Корсибару и кто мог бы помочь нам вырвать Престимиона из подземелий Замка. Но, конечно, этот человек далеко не ангел.

– Вы говорите о прокураторе? – уточнил Септах Мелайн.

– А о ком же еще? Если мы намерены создать оппозицию Корсибару, то сможем это сделать лишь при помощи Дантирии Самбайла. Он, в конце концов, родственник Престимиона, и у него больше, чем у кого бы то ни было, оснований потребовать освобождения своего кузена. Это могущественный человек, имеющий мощную армию, богатство и решительность. К тому же он самое меньшее в пять раз умнее Корсибара.

– И еще он отличается редким личным обаянием и благородством души, – добавил Септах Мелайн. – Не говоря уже о большой красоте и любви к маленьким животным. Да, Свор, каким он был бы прекрасным союзником!

– Но в любом случае Дантирия Самбайл сейчас находится далеко в море и направляется в Зимроэль, – заметил Гиялорис. – Даже если он повернет назад сразу же после прибытия в Пилиплок, пройдет несколько месяцев, прежде чем он сможет добраться сюда. Если, конечно, он захочет вернуться.

– А вот и нет, – заявил Свор с видом фокусника, вынимающего из коробочки из-под перстня живого билантуна. – Он не выходил в море вообще. Как мне удалось узнать, он успел проделать не более половины пути до порта Алаизор, когда узнал об аресте Престимиона. Он сразу же отменил свое отплытие и повернул обратно в замок.

– Вы знаете это наверняка? – спросил Септах Мелайн.

– Наверняка я не знаю ничего, кроме количества пальцев на моих руках и ногах, – огрызнулся Свор, – а бывают дни, когда я сомневаюсь даже и в этом, но это я услышал от надежных людей в Малдемаре, когда проезжал через него этим утром. Дантирия Самбайл со всей ордой сопровождающих направляется сюда. Так ли это на самом деле? Я мог бы начертать кое-какие руны, чтобы узнать об этом, но ведь вы же не поверите таким сведениям, а, Септах Мелайн? Так что нам остается только одно: ждать. Будем сидеть здесь, а Дантирия Самбайл то ли придет, то ли не придет. Я рассказал вам все, что мне было известно.

– А как вы думаете, какую цену он может потребовать за освобождение Престимиона из темницы? – спросил Гиялорис – Он ведь никогда ничего не делает без хорошего запроса.

– Очень верное замечание, – сказал Септах Мелайн. – Престимион окажется у него в долгу, а счет будет выставлен весьма внушительный. Если Престимион когда-нибудь станет править миром, то Дантирия Самбайл будет по правую руку от него. Ну что ж, придется смириться с этим, раз уж мы не в состоянии вытащить Престимиона из тюрьмы волшебным способом и можем рассчитывать лишь на помощь прокуратора. Поэтому нам, как сказал Свор, остается только одно; ждать и смотреть, как сложатся обстоятельства.

– По крайней мере, здесь прекрасное место для ожидания, – заметил Свор. – Ну, а вино – просто выше всяких похвал.

Прошло несколько дней, и каждый день в замок Малдемар поступали различные более или менее достоверные новости. Принц Престимион, сообщали им, будет освобожден в Первый день, следом приходило известие, что это случится во Второй день; в следующем известии речь шла уже о Третьем дне. Но Престимиона не освободили ни в Третий, ни в Четвертый день. Акбалик оповестил их, что принц Сирифорн посетил Престимиона в тюрьме, и тот показался ему вполне здоровым, хотя и продолжал поражаться безрассудству Корсибара, поступившего с ним подобным образом, и жаловался на скудное и отвратительное питание – его держали впроголодь, из-за чего он был бледен и измучен на вид. Что касается лорда Корсибара, то в последнее время он очень мало показывался на людях, пребывая в основном в своих личных покоях. Его часто посещали Навигорн, Фаркванор и Мандрикарн, но в целом жизнь при дворе во время этого странного кризиса, казалось, замерла. Леди Тизмет тоже мало кто видел. От одной фрейлины к другой по Замку расползся слух о том, что Тизмет из-за чего-то поссорилась со своим братом лордом Корсибаром и что размолвка оказалась очень глубокой и серьезной.

– Я получил письмо от моего друга леди Хейсс Ванэйл Байлемунской. В нем говорится, что ссора произошла из-за Престимиона, – сообщил Свор. – Кое-кто считает, пишет она, что леди Тизмет слезно просила об освобождении Престимиона, утверждая, что Престимион очень дорог ее сердцу и она не потерпит такого обращения с ним. А корональ пришел от этого в такое бешенство, что пригрозил запереть и ее, только в другой части туннелей.

– Если так будет продолжаться, – усмехнулся Септах Мелайн, – то постепенно в туннели Сангамора перекочуют все обитатели Замка. – Он вопросительно взглянул на Свора. – А вы, знаток женщин, можете что-нибудь сказать по этому поводу? Я имею в виду внезапно возникшую у Тизмет привязанность к Престимиону? Я всегда был убежден, что она и на дух его не переносит.

– Там, где дело касается мужчины и женщины, нет ничего невозможного, – ответил Свор. – Я пересказал вам только то, что сообщила мне Хейсс Ванэйл.

– А она заслуживает доверия, эта ваша потаскушка? – спросил Септах Мелайн.

Свор прищурился на него снизу вверх.

– Вы очень несправедливы к ней. Она прекрасная женщина и принадлежит к одному из лучших семейств Байлемуны. Но я сообщил вам еще не все новости, так что позвольте мне продолжить. Понтифекс Конфалюм покинул Замок, чтобы возвратиться к исполнению своих обязанностей в Лабиринте.

– Все так же закрывая глаза на преступления своего сына, – добавил Септах Мелайн.

– На него наложено какое-то сильное заклятие, – мрачно сказал Гиялорис, – я имею в виду понтифекса. Иначе никак не объяснишь его поведение в эти дни. Он совершенно не похож на себя прежнего; и такое безразличие ко всему ему ни в коей мере не присуще. Санибак-Тастимун или какой-то другой, еще более зловредный колдун из окружения Корсибара навел на него чары. Я знаю это наверняка.

– Очень может быть, что вы правы, – сказал Свор. – Далее. Леди Роксивейл также уехала. Она отправилась в Алаизор, чтобы оттуда переправиться на корабле на Остров Сна и вступить в права Хозяйки Острова.

– А леди Кунигарда вполне может встретить ее градом стрел, – вставил Септах Мелайн.

– Есть новости, – продолжал Свор, – и о прокураторе Дантирии Самбайле. То сообщение, с которым я приехал к вам, подтвердилось: он и впрямь повернул обратно, не доезжая Алаизора, и со всей своей свитой направляется к Горе. Его видели в Корагеме, Тедеске, Клатре и Бланде. Полагают, что уже на следующей неделе он доберется до Пиврарча или Лонтано, начнет оттуда подъем на Гору и завернет сюда, в Малдемар, чтобы обсудить с нами – ему известно, что мы спаслись, – дальнейшие действия, перед тем как идти прямо в замок и предстать перед лордом Корсибаром. Леди Хейсс Ванэйл, ссылаясь на Акбалика, говорит, что он уже отправил Корсибару послание, в котором выражает свое неудовольствие арестом Престимиона.

– Если это верно, – сказал Септах Мелайн, – то он мог бы отправить послание и нам, чтобы хоть намеком сообщить о своих дальнейших планах.

Но никакого послания они не получили. Вместо него в замок Малдемар без предупреждения, словно мрачная туча в теплый солнечный полдень, прибыл собственной персоной Дантирия Самбайл в сопровождении всей орды своих охранников и прислуги и потребовал еды, вина и жилье для всех.

Прокуратор был как всегда великолепен в своем петушином стиле: на сей раз на нем был желтый камзол с высоким воротником, широчайшими рукавами и кружевными манжетами, темно-синие бархатные бриджи и высокие башмаки бирюзового цвета, украшенные желтыми шелковыми бантами.

Он встретился с Септахом Мелайном, Свором, Гиялорисом и братьями Престимиона в длинном зале, который обычно именовали оружейным кабинетом: там была собрана сотня богато изукрашенных старинных луков, которые коллекционировал Престимион, а белые гранитные стены украшало множество разнообразных стрел. За левым плечом прокуратора как всегда виднелось длинное лицо дегустатора яда Мандралиски.

Лакеи налили всем одного из лучших малдемарских вин. Дантирия Самбайл, дождавшись, пока слуга подтвердит, что питье безопасно, с жадностью осушил бокал.

– Что вы слышали в последнее время о моем кузене Престимионе? – заговорил он, переведя дух. – С ним хорошо обращаются? Есть ли у вас планы его освобождения?

– Никаких достоверных сведений у нас нет, – ответил Септах Мелайн, – только рассказы из вторых и третьих рук. Нам сообщили, что он в удовлетворительном состоянии, но этим, с позволения сказать, новостям уже несколько недель. В последнее время к нему никого не допускали.

Прокуратор тяжело облокотился на стол, подпирая кулаком свой розовый пухлый подбородок, а другой рукой медленно погладил свой высокий выпуклый сверкающий лоб. Затем он знаком попросил еще вина. Ему сразу же налили бокал до краев. Мандралиска отпил небольшой глоток; Дантирия Самбайл одним жадным большим глотком влил в себя остальное. На лицах братьев Престимиона без особого усилия можно было разглядеть неудовольствие и даже отвращение.

Наконец он все же соизволил заговорить.

– Вы трое – любимые из его приближенных, а вы трое, – он обвел кислым взглядом Тарадата, Абриганта и Теотаса, – его братья. И вы, все шестеро, сидите здесь, в замке Малдемар, ничего не предпринимая. Почему? Почему вы не отправились в Замок, чтобы наполнить его протестами по поводу отвратительных условий, в которых содержат принца Престимиона? Септах Мелайн, я никогда не слышал, чтобы кто-то обвинил вас в недостатке храбрости. Или хитрости, герцог Свор.

– Мы дожидались вас, – ответил Септах Мелайн. – Вы – недостающий кусок в нашей мозаике. Если бы мы отправились туда сами, то были бы закованы в кандалы быстрее, чем вы успели бы выпить бокал малдемарского вина, так как все мы, как вы верно заметили, лишь более или менее заметная часть окружения Престимиона. Но вы не входите в ничье окружение. Дело здесь не в храбрости и не в хитрости, Дантирия Самбайл, а в одной только силе. Лишь вы один обладаете силой, которая заставит Корсибара смягчиться. Я говорю о преданной вам армии в Зимроэле.