Текст книги "Бездна"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Ключицу сломал Нимбер Таналинд, всем известный ипохондрик, но на этот раз его состояние действительно оказалось реальным, а не притворным: оторвавшейся балкой ему досталось по левому плечу, вся верхняя часть его крупного тела посинела и распухла. Впервые, ко всеобщему удивлению, он не стонал и не жаловался. Возможно, причиной этого был шок, возможно, страх, а может, Нимбер просто онемел от боли; он тихо сидел у сетей, сваленных в беспорядке, с видом контуженного воина и тупо смотрел перед собой; его руки дрожали, пальцы странно подергивались. Рядов» с ним стояли Брондо Катцин и его жена Элияна, неподалеку нервно мерила шагами палубу супруга Нимбера Салан.

– Таналинд, – произнес Лоулер с сочувствием, – ну, ты и идиот! Что ты с собой сделал?

Нимбер немного приподнял голову, в его глазах мелькнула тень страха. Он ничего не сказал, а только облизал губы. Струйка пота прочертила блестящую дорожку на его лбу, хотя день был довольно прохладным.

– Когда это случилось? – спросил Лоулер Бамбера Кэдрелла.

– Наверное, с полчаса назад, – ответил капитан.

– Он все время находился в сознании?

– Да.

– Вы что-нибудь давали ему? Ну, успокоительное?

– Лишь немного бренди.

– Ладно, – произнес Вальбен, – давайте приступим к работе. Положите его на спину и выпрямите… Хорошо. Есть подушка или что-то другое. Необходимо подложить ему под голову. Да, да, вот сюда… осторожнее. – Из сумки с медикаментами он достал пакетик с болеутоляющим. – Принесите воды, чтобы разбавить лекарство. Так… И мне нужна ткань для компресса. Элияна! Прокипяти материю… и побыстрее!

Нимбер издал стон только однажды, когда Лоулер расправил ему плечи, чтобы ключицы заняли обычное положение. После этого Таналинд закрыл глаза и, казалось, полностью отключился на все то время, пока доктор делал все зависящее от него, чтобы уменьшить опухоль и обездвижить руку.

– Дайте ему еще немного бренди, – порекомендовал Лоулер, закончив свою работу, затем повернулся к жене пострадавшего. – Салан, вам теперь придется стать врачом. Если у него появится жар, напоите его вот этим. – Он протянул бутылочку с какой-то настойкой. – При появлении опухоли лица или признаков онемения пальцев сразу же вызывайте меня. Все остальное не так важно… – Лоулер бросил взгляд на Кэдрелла. – Бамбер, я бы не прочь и сам глотнуть бренди.

– У вас там, на корабле, все в порядке? – поинтересовался капитан.

– Если не считать гибели Госпо. А у вас?

– Все нормально.

– Приятно слышать.

Беседа между ними продолжалась недолго. С первого момента пребывания Лоулера на борту «Богини Сорве» в их встрече ощущалась некая странная натянутость. «Как поживаете, док? Приветствую вас на нашем корабле…» Словом, все ограничивалось чисто формальными фразами, не чувствовалось ни настоящей душевности, ни желания поделиться своими проблемами, впечатлениями, чувствами. Даже Нико Тальхейм, появившийся на палубе с некоторым опозданием, удовлетворился лишь приветственной улыбкой и кивком головы. У Лоулера возникло ощущение, что он сейчас находится среди совершенно чужих людей. Это произошло всего за несколько недель пути. Вальбен понял, насколько повлияла на него вынужденная изоляция на флагманском корабле, и впервые задумался о том, что будет представлять собой община жителей Сорве после того, как вся соберется на своем новом месте.

Возвращение на «Царицу Гидроса» прошло без происшествий. Лоулер сразу прошел в свою каюту.

«Семь капель настойки любимой травки… Нет, лучше десять».

Мысли о навеки утраченной Земле часто навещали Лоулера, когда он вечерами стоял на палубе, опершись на ограждение и вслушиваясь в тяжелые таинственные звуки моря. Его одержимость мечтами о материнской планете росла по мере того, как шесть кораблей все более удалялись от Сорве, двигаясь по необозримому водному пространству Гидроса. В миллионный раз Вальбен постарался представить себе Землю, огромные острова, называвшиеся странами и управлявшиеся королями и королевами, невообразимо богатыми и могущественными. Он попытался нарисовать в своем воображении жестокие войны, поразительные виды оружия, способного уничтожать целые миры… А затем – эта эмиграция в космос, когда с Терры взлетели мириады кораблей с предками всех тех людей, которые ныне расселены по всей Галактике. Всех… Все они выплеснуты из одного-единственного источника, из того маленького мира, которого больше не существует.

Сандира, совершавшая свою вечернюю прогулку по палубе, незаметно оказалась рядом с ним.

– Вновь размышляете над судьбами космоса, доктор?

– Да, как обычно.

– И какова же тема сегодня?

– Ирония. Все те давние годы людей Земли беспокоила перспектива самоуничтожения в одной из жутких и истеричных мелких войн. Но этого не произошло. Вместо массовой гибели в страшной бойне их солнце «подарило» совсем иную возможность… Всего полдня – и…

– Слава Богу, в сей момент человечество уже покинуло Землю и рассеялось среди звезд.

– Верно, – согласился Лоулер, бросив холодный и неприязненный взгляд в сторону темного, населенного чудовищами океана. – Все сложилось довольно удачно…

Немного позже Сандира вернулась снова. Он продолжал стоять на прежнем месте, опершись на перила.

– Вы все еще здесь, Вальбен?

– Как видите.

Она никогда раньше не называла его по имени. Ему показалось это странным, даже неприличным. Лоулер уже не мог вспомнить, кто в последний раз обращался к нему подобным образом.

– Простите, вы согласны еще немного поскучать в моем обществе?

– Конечно, – отозвался Лоулер. – У вас бессонница.

– А я и не пыталась уснуть, – призналась Тейн. – Кстати, там, внизу, молитвенное собрание… Вам это известно?

– И кто же молящиеся?

– Естественно, святой отец… Лис, Нейяна, Данн… Гхаркид.

– Натим? Наконец-то вышел из своей скорлупы.

– Гм-м… Он там просто сидит. Говорит лишь отец Квиллан. Объясняет всем, как неуловим Бог, как нам трудно поддерживать в себе веру в Творца, который никогда непосредственно не беседует с нами, не дает прямых доказательств собственного существования. Он говорит об усилиях, которых требует от каждого из нас вера, и доказывает, что это плохо – принуждать верить себя. Мы должны обладать способностью сделать сей «прыжок в темноту» и без всяких оговорок и вопросов принять существование Бога, но это слишком сложно для большинства людей… И все присутствующие молча проглатывают слова отца Квиллана. Кстати, Гхаркид слушает и время от времени кивает головой. Странный он какой-то. Вы не хотели бы спуститься в трюм и послушать речи святого отца?

– Нет, – ответил Лоулер, – я уже имел счастье слушать его высказывания по этому вопросу. Спасибо.

Какое-то время они стояли молча. Затем Сандира спросила без всякой связи с предыдущим:

– Вальбен… Что значит это имя?

– Это земное имя.

– Неправда. Земные – Джон, Ричард, Элизабет… У Лео земное имя… Но я никогда не слышала, чтобы кого-то называли Вальбеном.

– Это еще ничего не значит.

– Я просто хочу сказать, что мне прекрасно известно, какими были земные имена. Но не помню, чтобы человека так называли.

– Что ж, вполне возможно, это имя и не с Терры. Правда, отец утверждал обратное. Вполне возможно, он ошибался.

– Вальбен… – повторила Сандира, словно пробуя слово на вкус. – Нет, все-таки это, скорее, фамилия, так сказать, особое имя. Оно ново для меня. Вы не против, если я буду называть вас Вальбеном?

– Не против? Нет. Называйте меня так, если хотите. Правда, никто так не делает.

– Как же вас называют? Док? Не так ли?

Лоулер пожал плечами.

– Да, док… Некоторые называют Лоулер, некоторые – Вэл… Но очень немногие.

– Вэл… Мне нравится, как звучит. Намного лучше, чем док. Вы не станете возражать против этого? Отныне я буду называть вас Вэлом.

Только самые старые друзья называли его таким именем. Нико Тальхейм, Нимбер Таналинд, Нестор Янсен… У Сандиры оно звучало как-то не так, не совсем хорошо, что ли? Но стоит ли обращать на это внимание? Ничего, со временем он привыкнет. По крайней мере, Вэл намного лучше, чем Вальбен.

– Как хотите, – заключил Лоулер.

Через три дня они пережили еще одну приливную волну, пришедшую с запада. Она была сильнее первой, но магнетроны легко справились с поставленной задачей. Вверх, потом – вниз по противоположному скату вала, небольшой толчок при приводнении – вот и все.

Стояла прохладная и сухая погода. Путешествие продолжалось.

В середине ночи раздался сильный глухой удар по корпусу корабля, словно он натолкнулся на риф.

Лоулер проснулся и сел на койке, зевнул и, протирая глаза, подумал, что, возможно, ему это приснилось. Какое-то мгновение было тихо, затем послышался второй удар, причем более сильный, нежели первый. Нет, оказывается, сон прошел. Вальбен чувствовал, что время сновидений кончилось и он находится в реальной жизни с ее постоянными «приятными» сюрпризами. Лоулер про себя отсчитал минуту, полторы – еще один удар. Он ощутил, как доски обшивки судна затрещали и зашатались.

Вальбен обмотал первый попавшийся под руку кусок материала вокруг бедер, вышел из каюты и направился к трапу, уже полностью проснувшись. Зажгли чадящие лампы; люди выбегали из большого жилого помещения с заспанными лицами; двое из них даже не оделись, видимо, вскочив с постели в полном испуге.

Лоулер поднялся на палубу. Ночная смена – Хендерс, Гольгхоз, Делагард, Никлаус и Тейн – металась в каком-то странном переполохе от одного борта к другому, словно следуя за перемещениями врага, атакующего корабль снизу.

– Вот они! – закричал кто-то из них.

И вновь грянул удар. Здесь, наверху, он ощущался сильнее. Казалось, судно задрожало и отскочило в сторону. Звук толчка раздался еще резче, отчетливее и жестче, чем два, случившихся ранее.

Лоулер заметил Тарпа, стоявшего у ограждения.

– Даг, что происходит?

– Посмотрите туда – и вы все поймете.

Гладь моря выглядела спокойной. Две луны расположились прямо над кораблем на противоположных краях небесного свода. Крест уже начал свой путь к закату и теперь завис в восточной части неба.

Шесть кораблей флотилии несколько нарушили свою трехмерную структуру построения, и их расположение стало напоминать неправильную окружность. В воде, в самом центре образованного ими круга, виднелась примерно дюжина длинных ярко-синих фосфоресцирующих полос, напоминающих лучи ослепительного света, пронизывающего океанские воды почти у самой поверхности. Пока озадаченный Лоулер рассматривал это явление, одна из светящихся полос начала растягиваться с поразительной скоростью и стремительно понеслась к кораблю, подобно блестящей игле, пронзающей темноту. Откуда-то донесся зловещий пронзительный звук свистящего тона, непрерывно усиливающийся по мере приближения сияющего феномена к судну. Затем – столкновение!

Лоулер услышал хруст и увидел, как один из кораблей немного накренился. От него донеслись приглушенные расстоянием крики.

Фосфоресцирующая полоса отскочила от корпуса судна и устремилась к центру окружности.

– Это шомполороги, – пояснил Тарп. – Они пытаются потопить нас.

Вальбен ухватился за ограждение и заглянул за борт. Его глаза уже адаптировались к темноте, и теперь он мог рассмотреть атакующего противника в слабых лучах фосфоресцирующих бликов.

Существа своими узкими длинными (десяти-пятнадцати метров) телами напоминали живые снаряды; двигались они с помощью сильных хвостов с двумя плавниками. Их широкие плоские лбы украшал один толстый желтоватый рог около пяти метров длиной, сравнимый по крепости со стволом древовидной водоросли. Он завершался тупым, но производящим устрашающее впечатление, своеобразным наконечником. Шомполороги плавали с поразительной скоростью от корабля к кораблю и наносили своими рогами-таранами внушительные удары, явно стараясь пробить корпуса. Затем с какой-то безумной настойчивостью они разворачивались, отплывали на определенное расстояние и – повторяли атаку с еще большим ожесточением. Чем быстрее существа плыли, тем ярче становилось свечение, исходившее от них, и громче резкий свистящий звук, издаваемый ими при нападении.

Откуда-то появился Кинверсон, держащий в руках нечто, напоминающее тяжелый железный чайник, опутанный водорослями.

– Док, пожалуйста, помогите мне.

– Куда вы это тащите?

– На мостик. Это акустический прибор.

«Чайник» или прибор – что бы там ни было – оказался очень увесистым даже для Гейба. Лоулер ухватился за свисающую с другого края предмета веревку с узелками, стараясь помочь Кинверсону. Вдвоем они кое-как дотащили эту штуковину до мостика, а там к ним присоединился Делагард. Втроем мужчины благополучно втащили наверх чертов «чайник».

– Проклятые шомполороги, – пробормотал Гейб, – я же знал, что рано или поздно они объявятся.

Еще один удар.

Лоулер заметил, как яркая полоска синего цвета отскочила от корабля и понеслась в противоположном направлении.

Из всех странных существ, которых океан посылал против них во время плавания, эти создания, тупо долбившие корпус корабля с настойчивой решимостью пробить в нем брешь, показались Вальбену самыми страшными. Некоторых из океанских тварей можно уничтожить, других отпугнуть, – не забывая о загадочных и необычайных предметах типа неизвестно откуда взявшейся «сети», унесшей Госпо Струвина, – но как одолеть эти светящиеся «копья», являющиеся посреди ночи, этих неведомых агрессоров, исполненных единственного стремления – потопить вас и вполне способных достичь своей цели?

– Неужели они настолько сильны, что могут пробить обшивку корабля? – с тревогой спросил Лоулер Делагарда.

– Такое случалось… Господи! Боже мой!

Мощная фигура Кинверсона отчетливо просматривалась в лунном свете. Он склонился над «чайником» прибора, который они к тому времени общими усилиями установили на краю мостика. Гейб взял длинную рукоятку, прикрепленную к боковине загадочного для Лоулера предмета, крепко сжал ее руками и резко опустил на верхнюю, похожую на барабан, часть прибора. Раздалось тяжелое, давящее гудение, тут же разнесшееся по всему пространству вокруг корабля. Кинверсон снова повторил движение, потом, сделав секундную паузу, нанес несколько ритмичных ударов через одинаковые интервалы времени.

– Что он делает? – поинтересовался заинтригованный происходящим Лоулер.

– Направляет звуковую контрволну… Шомполороги слепы. Они «видят» свою цель с помощью отраженного сигнала, который они посылают в ее сторону. Гейб пытается воздействовать на их способность ориентироваться в пространстве.

Кинверсон бил в свой «барабан» с невероятной энергией и настойчивостью. Воздух буквально стонал от гула, издаваемого устройством. Но проникает ли он в толщу воды? Очевидно, да. Там, за бортом, шомполороги метались между кораблями еще быстрее, чем раньше. Полоски ослепительного синего цвета, отмечавшие направление их движения, причудливо переплелись, но само перемещение приобрело беспорядочный характер. Чем больше Гейб прилагал усилий, «играя» на своем «инструменте», тем более хаотическими и зигзагообразными делались маршруты опасных созданий. Они начали совершать резкие отчаянные прыжки, то и дело вырываясь на поверхность и даже взмывая в воздух на несколько секунд, а затем вновь с громким плеском падая в воду. Одному из них удалось нанести удар по боковине корабля, но по сравнению с предыдущими этот выглядел жалкой пародией на нападение. Свист шомполорогов утратил ритмичность, в него вплелись нотки хаоса.

На секунду Кинверсон остановился, словно утомившись. Сразу же возникло впечатление, что слепые твари способны перегруппироваться и начать новые атаки. Но Гейб возобновил свой «барабанный бой» с еще большей настойчивостью и энергией.

Внезапно внизу стало заметно какое-то необычайное волнение, и два громадных шомполорога выпрыгнули из воды. В призрачном свете, излучаемом другими снарядообразными тварями, плававшими неправильными кругами вокруг судна, Лоулер увидел, что грозное оружие одного из них пронзило жаберные щели другого и вошло глубоко внутрь черепа. Оба создания, связанных таким чудовищным образом, упали в воду и начали тонуть. Их путь в глубину отмечался фосфоресцирующим следом, который еще некоторое время сиял в пучине. Через несколько мгновений они исчезли навсегда.

Кинверсон еще три раза медленно и с большими интервалами ударил в «барабан» – бум! бум! бум! – и опустил руку.

– Даг! Даг, где ты, черт тебя побери?! – раздался из темноты голос Делагарда. – Немедленно установи связь с кораблями флотилии и убедись, что ни одно судно не дало течь.

Поверхность моря снова успокоилась, и все погрузилось во тьму. Но стоило Лоулеру закрыть глаза, как перед ним замелькали полоски синего цвета.

Следующая приливная волна оказалась самой сильной. Она настигла их на два дня раньше рассчитанного срока. Это случилось из-за ошибок в вычислениях, допущенных Оньосом Фелком. Волна нанесла по ним удар с такой силой и с таким злобным торжеством, что повергла всех в ужас. Она появилась совершенно внезапно, настигнув корабли в тот момент, когда они безмятежно покачивались на поверхности сонного океана, серые водоросли которого источали поразительно приятный аромат.

Лоулер работал в трюме: наводил порядок в своем хранилище лекарств. Поначалу он подумал, что вернулись шомполороги, настолько неожиданно все произошло. Но нет, это совсем не походило на отдельные целенаправленные толчки ракетоподобных тварей, а больше напоминало шлепок гигантской ладони по корпусу корабля, отбросившей судно назад. Вальбен слышал, как включился магнетрон, и теперь ждал обычного в этом случае ощущения подъема и той внезапной тишины, означавшей, что они поднимаются над разъяренным океаном. Но ничего подобного не произошло, и Лоулеру пришлось поспешно ухватиться за край своей койки, так как корабль буквально встал на дыбы. Его моментально отбросило к переборке между каютами. Вещи, попадавшие с полок, покатились по полу и собрались в одну большую груду в углу.

Неужели это она, Большая Волна?! Смогут ли они ее выдержать?

Лоулер крепче ухватился за какой-то выступ, оказавшийся под рукой, и стал ждать. Корабль принял свое прежнее положение, с колоссальным грохотом рухнув в ту впадину, что волна оставила за собой, и теперь задрал в небо корму так, что упавшие вещи покатились в противоположный угол каюты. Потом судно снова выровнялось.

Наступила тишина. Вальбен подобрал египетскую статуэтку и кусок греческой керамики, поставил их на место.

Еще? Еще один удар?!

Нет. Все спокойно и неподвижно.

Значит… судно тонет?

Очевидно, нет.

Лоулер вышел из каюты и прислушался. Где-то далеко кричал Делагард; кажется, он говорил, что все в порядке, хотя удар оказался крайне мощным.

Тем не менее силой гигантского вала их сбило с курса и унесло к востоку на расстояние, которое они проходили за полдня. Каким-то чудом все шесть кораблей сохранили свое построение. Просто их словно одним махом отнесло назад. И вот они снова, пока беспорядочно, но вместе, в пределах видимости друг друга, продолжают свой путь по успокаивающемуся морю. Потребовался всего лишь час, чтобы восстановить прежний пирамидоподобный строй, в котором застала флотилию волна.

Не так уж и плохо…

Словом, путешествие продолжалось.

5

Ключица Нимбера Таналинда, казалось, заживала нормально. Лоулеру ни разу не понадобилось плыть на «Богиню Сорве» для осмотра, так как из того, о чем говорила его жена, можно было заключить, что никаких осложнений не возникло. Вальбен подробно рассказал ей, как нужно менять повязки и как осматривать место перелома.

Мартин Янсен с «Трех лун» сообщил по радио: «Старика Свейнера, стеклодува, ранила в лицо пролетавшая рыба-ведьма. Теперь он постоянно жалуется на сильнейшую боль и не может держать голову прямо». Лоулер тут же дал несколько советов, порекомендовал некоторые виды водорослей для компрессов.

С «Креста Гидроса», на котором плыли монахини, поступил довольно специфический запрос: «У сестры Боды возникла сильная боль в левой груди». О том, чтобы плыть туда для осмотра, не могло быть и речи: сестры, – он прекрасно знал об этом – скорее всего, не позволят ему осматривать пациентку. Поэтому Вальбен порекомендовал болеутоляющие порошки и попросил связаться с ним после очередных месячных Боды. Больше о больной груди монахини он не слышал.

Кто-то на «Звезде Черного моря» свалился с реи и вывихнул руку. Лоулер подробно, шаг за шагом, объяснил Пойтину Стайволу, как вправить вывихнутую конечность.

У кого-то на «Золотом солнце» началась рвота черного цвета. Оказалось, больной пробовал икру рыбы-стрелы. Вальбен порекомендовал больше не проводить подобных кулинарных экспериментов.

Некто с «Богини Сорве» жаловался на постоянные кошмары. Лоулер предложил выпивать глоток бренди перед сном.

Словом, работы у врача хватало всегда. Скучать не приходилось. Отец Квиллан, возможно из зависти, заметил, что, наверное, так приятно ощущать себя нужным людям, эдаким незаменимым членом их сообщества, способным исцелять человеческие страдания, избавлять от боли и недугов.

– Приятно? Думаю, да. Но мне это как-то и в голову не приходило. Ведь это – всего лишь моя работа.

Так оно и было на самом деле. Но Лоулер понимал, что в словах священника есть какая-то доля правды. По своему авторитету и значимости среди жителей Сорве он если и не уподоблялся божеству, то уж, по крайней мере, почитался почти как маг и волшебник. Но что значило быть доктором на острове на протяжении двадцати пяти лет? Ведь Лоулер держал в руке яйца всех мужчин Сорве, засовывал руку во влагалища всех женщин, а всех тех, кто на острове моложе двадцати пяти, вытаскивал на свет божий, окровавленных и брыкающихся, и первым пошлепывал их по заднице. Все это создало между ним и островитянами особую, нерасторжимую связь, наделило врача определенным правом на них, а их – на него.

«Нет ничего удивительного в том, что люди повсюду почитают своих врачей, – думал Лоулер. – Для них я – Целитель, Маг, Доктор… Тот, кто утешает, оберегает и избавляет от боли. Так сложилось со времени пещерных жителей на той давно утраченной далекой Земле. Я всего лишь очередное звено в сей длинной цепи. И в отличие от злополучного отца Квиллана и других представителей его профессии, чей неблагодарный жребий заключается в раздаче благословения невидимого Бога, я предоставляю реальную и вполне ощутимую помощь. Да, да, да, я – могущественнейший человек в своем сообществе, благодаря своему призванию обладающий властью над жизнью и смертью, уважаемый всеми, всем нужный и, возможно, внушающий многим страх… Черт возьми! Ведь приятно осознавать это! Прямо-таки здорово… Хотя, какое значение имеет сие для меня лично?»

Теперь они находились в Зеленом море, где из-за густо разросшихся колоний довольно привлекательных водных растений кораблям стало практически невозможно двигаться дальше. Водоросли оказались очень сочными, с плотными блестящими листьями в форме ложек, росшими из коричневого центрального стебля, и с трубкой, наполненной спорами, завершавшейся желто-лиловым органом размножения. Воздушные пузыри поддерживали растения на плаву. Их перистые серые корни свивались под водой подобно щупальцам, сплетаясь в густую темную массу. Водоросли так тесно переплелись, что образовали сплошной ковер, который раскинулся на все море. Корабли уткнулись в него носами и застыли в неподвижности.

Кинверсон и Нейяна Гольгхоз прихватили с собой мачете, сели на страйдеры и отправились расчищать путь для кораблей.

– Бесполезно, – произнес Гхаркид, не обращаясь ни к кому конкретно. – Я знаю эти растения. Ты их рубишь, а из одного срубленного вырастает пять новых.

Натим оказался прав. Гейб с жаром и злостью уничтожал красивые водоросли, а Нейяна изо всех сил крутила педали легкого кораблика, но все их усилия пропадали впустую – в зарослях не появилось даже намека на просвет. Одному человеку, какой бы силой он ни обладал, невозможно прорубить брешь в этом живом ковре, чтобы корабли могли плыть дальше. Оторванные куски зеленых растений мгновенно начинали жить собственной жизнью: прямо на глазах они врастали обратно в густую массу своих сородичей, закрывая собой только что расчищенное место и выпуская новые корни, новые ложечки своих листьев и трубки со спорами.

– Дайте-ка я пороюсь в запасах медикаментов, – предложил Лоулер. – Может, найду что-нибудь такое, чем можно будет опрыскать их…

Он спустился вниз, в грузовой отсек. Неожиданно Вальбен вспомнил о той большой фляге черного густого масла, которое когда-то прислал ему его коллега с острова Салимин, д-р Никитин в обмен на одну услугу. Предполагалось, что это вещество может использоваться для уничтожения огнецвета, неприятного жгучего растения, которое время от времени причиняло серьезное беспокойство пловцам, хотя джилли, казалось, не обращали на него ни малейшего внимания. Лоулеру, однако, это масло ни разу не пригодилось: последний случай появления огнецвета в заливе Сорве имел место во времена его детства. Но сие вещество во всем запасе таблеток, микстур, бальзамов и мазей было единственным средством, предназначенным не для спасения, а для уничтожения живого. Возможно, оно окажется эффективным в борьбе и с этой формой растительной жизни. Что ж, попытка – не пытка.

К фляге д-р Никитин прикрепил бирку, где своим убористым почерком написал, что раствор одной части вещества на тысячу долей воды достаточен для очищения гектара поверхности залива от огнецвета. Лоулер приготовил состав с концентрацией один к ста и собственноручно разбрызгал его со шлюпбалок на заросли вокруг носовой части «Царицы Гидроса».

Вначале показалось, что на растения это не произвело никакого воздействия. Но по мере просачивания черного вещества сквозь травяную кашу и распространения в воде под ней в зарослях стало заметно некое замешательство, быстро перешедшее в настоящее смятение. Из глубин внезапно показались косяки рыб тысячи разновидностей, миллионы маленьких кошмарных тварей с огромными разверстыми пастями, изящными змеевидными телами и широкими хвостами. Должно быть, под «ковром» обитали целые колонии этих существ, и теперь они все, как по команде, поднялись на поверхность. Они прорывались сквозь переплетенные водоросли и тут же, наверху, с каким-то страстным неистовством вступали в соитие. Масло д-ра Никитина, будучи совершенно безвредным для зарослей, тем не менее оказало сильное возбуждающее действие на существа, обитавшие под ними. Дикая сумятица, возникшая в воде, коловращение огромного числа змеевидных тварей вызвало такую бурю, что «ковер» из плотно сросшихся растений разлетелся в клочья, и суда смогли продолжать свой путь по освободившемуся от водорослей пространству. Вскоре все шесть кораблей выбрались из района зарослей и уже спокойно двигались по чистой воде.

– Док, какой же вы сообразительный! – закричал от избытка переполнявших его эмоций Дела гард.

– Да. Особенно, если учесть то, что эффект оказался совершенно непредсказуемым.

– Вы хотите сказать… Значит, вы не знали, каковы будут результаты при использовании этого вещества?

– Совершенно верно. Я просто попытался уничтожить эти растения и не имел ни малейшего представления о том, что под ними обитают какие-то существа. Теперь, надеюсь, вы понимаете, каким образом делаются многие научные открытия?

Нид нахмурился.

– Черт возьми! И как же?

– Гм-м… Совершенно случайно.

– Ах, да… – вмешался в их беседу отец Квиллан, и Лоулер сразу же заметил, что священник находится в своей ипостаси неверующего циника. Насмешливо-торжественным тоном Квиллан воскликнул:

– Чудны пути Твои, Господи!

– А в самом деле, – согласился Вальбен, – чудны и непредсказуемы.

Через два дня после выхода из зоны зеленого «ковра» море совершенно внезапно стало удивительно мелким, едва ли чуть глубже залива Сорве, а вода сделалась прозрачной и почти кристально чистой. Гигантские искривленные верхушки кораллов, частью зеленого, частью охристого цвета, некоторые с мрачным темно-синим, почти черным оттенком, поднимались с морского дна, усыпанного песком ярко-белого цвета, казавшегося таким близким, что стоило опустить руку за борт – и ты коснешься его. Зеленые кораллы принимали форму фантастических барочных шпилей, сине-черные напоминали зонтики или длинные толстые руки; охристые – большие и плоские ветвящиеся рога. Кроме них там можно было заметить и огромный алый коралл, росший отдельно. Он представлял собой большую шарообразную массу, явственно выделявшуюся на фоне белого песка и имевшую удивительно точное сходство с морщинистой внешней структурой человеческого мозга.

В некоторых местах кораллы разрослись так пышно, что вышли даже на поверхность. Барашки волн мирно ласкали эти причудливые нагромождения. Выросты, долго находившиеся под солнцем, уже погибли и сделались снежно-белыми; прямо под ними располагался слой умирающих кораллов, которые постепенно принимали тускло-коричневый цвет, цвет смерти.

– Это начало созидания суши на Гидросе, – заметил отец Квиллан. – Стоит уровню моря чуточку понизиться, и все кораллы немедленно обнажатся. Затем они распадутся, превратятся в почву, на ней появятся уже не морские растения, которые начнут размножаться и эволюционировать… Таким образом жизнь получит свое развитие и продолжение. Вначале возникнут естественные острова, затем морское дно поднимется еще немного – вот вам и континенты.

– А сколько, по-вашему, это займет времени? – спросил, заинтересовавшись, Делагард.

Квиллан пожал плечами.

– Тридцать миллионов лет… Может быть, сорок или чуть больше.

– Слава Богу! – прорычал Нид. – Тогда мы не станем переживать по столь пустяковому поводу.

О чем им действительно приходилось беспокоиться – так это о безопасности при плавании по коралловому морю. Верхушки охристого цвета принимали форму рогов и имели края, подобные лезвию бритвы. В некоторых местах они находились всего в нескольких метрах ниже киля корабля. Поневоле возникали опасения, что где-то это расстояние может оказаться еще меньше. Судно, пробороздив по такому «оперению», получило бы значительные повреждения днища от носа до кормы.

Поэтому приходилось продвигаться вперед крайне осторожно, отыскивая безопасные проходы между рифами. Впервые с того момента, как они покинули Сорве, капитаны отказались от продолжения плавания по ночам. Днем же, когда маяком им служило солнце, освещавшее ослепительно белое дно, усыпанное песком, путешественники прокладывали путь через коралловые выступы, с изумлением взирая на многочисленные стайки золотистых рыбок, суетившихся вокруг подводных коралловых замков и дворцов; огромные орды этих пестрых существ, питавшихся здешней обильной микрофауной, заполняли все пространство между рифами. На ночь все шесть кораблей вставали на якорь на небольшом удалении друг от друга. Все люди высыпали на палубы, останавливались у лееров ограждения и громко переговаривались с друзьями и знакомыми на других судах. Это была первая возможность хоть немного пообщаться с соотечественниками с самого дня отплытия с Сорве.