Текст книги "Кн. 7. Рассказы"

Автор книги: Роберт Шекли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Но, несмотря на все это, наша маленькая колония процветала. После мистера Уоллеса у нас были и другие визитеры. К нам прибыла супружеская пара из Районной разведки, которая выдавала себя за разъездных сборщиков фруктов. За ними последовали две девушки-фотографа – тайные агенты Разведывательно-информационного бюро. После этого – молодой журналист, который на самом деле был агентом Айдахского совета по космическим нравам.

Как только наступал момент старта, у всех разрывало сфинкс-клапан.

Я не знал, гордиться мне или стыдиться. За мной одним следило полдюжины агентов, но каждый из них был агентом второго сорта. Пробыв на нашей планете несколько недель, они неизменно становились отличными фермерами, а многоводные вначале реки их донесений постепенно превращались в слабенькие ручейки, пока в конце концов не пересыхали.

Временами меня одолевали горькие мысли. Я казался сам себе каким-то подопытным животным, каким-то испытательным полигоном для новичков, которые могли здесь попрактиковаться перед серьезной работой. Шпики, приставленные ко мне, были или слишком молоды, или слишком стары, или очень рассеянны, или ни на что другое не способны, или просто неудачники. Я казался себе подозреваемым, за которым посылали следить агентов, уходящих в отставку с половинным окладом, каким-то суррогатом пенсии.

Правда, все это не очень меня тревожило. Я занимал солидное положение, хотя и затруднился бы определить его. За все годы моей жизни на Земле я никогда не был так счастлив, как сейчас. Мои шпики оказались приятными и дружелюбными людьми.

Ничто не нарушало наш покой и безмятежность.

Я думал, что так будет продолжаться вечно.

Но вот в одну роковую ночь нашу колонию охватила необычайная суматоха. Были включены все радиоприемники – по-видимому, передавалось какое-то важное сообщение. Мне пришлось попросить некоторых шпиков объединиться с их коллегами, а часть приемников выключить, чтобы не сжечь генераторы.

Наконец шпики выключили все приемники, и у них началось совещание. До глубокой ночи слышался их шепот. На следующее утро все собрались в гостиной. Лица их были вытянуты и мрачны. Мэйвис выступила как представитель всей группы.

– Случилось нечто ужасное, – сказала она, – но сперва я должна раскрыть вам наш секрет. Билл, мы не те, за кого себя выдавали. Все мы тайные Правительственные агенты.

– Не может быть! – воскликнул я, не желая задевать ничье самолюбие.

– Это так, Билл, – продолжала она. – Мы все шпионили за тобой.

– Не может быть! – повторил я. – Даже вы, Мэйвис?

– Даже я. – Вид у нее в этот момент был совсем убитый.

– А теперь все кончено, – выпалил вдруг Рой. Это потрясло меня.

– Почему?

Они переглянулись. Наконец мистер Уоллес, мозолистые руки которого все время теребили поля шляпы, сказал:

– Билл, последняя съемка и разметка космоса обнаружила, что этот район не принадлежит Соединенным Штатам.

– А какому же государству он принадлежит? – спросил я.

– Не волнуйтесь и постарайтесь понять суть дела, – вмешалась Мэйвис. – Во время международного раздела космоса весь этот сектор случайно пропустили, и поэтому сейчас на него не может претендовать ни одно государство. По праву первого поселенца эта планета и окружающее ее пространство радиусом в несколько миллионов миль принадлежит вам, Билл.

Я был просто ошарашен и не мог вымолвить ни слова.

– В связи с этим, – продолжала Мэйвис, – наше пребывание здесь лишено каких-либо законных оснований. Мы улетаем немедленно.

– Но вы не можете взлететь! – закричал я. – Я не успел еще починить ваши сфинкс-клапаны!

– У любого тайного агента есть запасные сфинкс-клапаны, – мягко сказала Мэйвис…

Я смотрел, как они уходят к своим кораблям, и думал об ожидавшем меня одиночестве. У меня не будет правительства, которое устанавливало бы за мной надзор. Не придется мне услышать в ночи чьи-то шаги за своей спиной и, обернувшись, обнаружить сосредоточенную физиономию одного из шпиков. Никогда больше жужжание старой кинокамеры не будет ласкать мой слух во время работы, а гудение неисправного звукозаписывающего аппарата убаюкивать по вечерам.

И все-таки больше всего мне было жаль их, этих бедных, усердных, неуклюжих и неумелых шпиков, которым приходится теперь возвращаться в мир бешеных темпов, зверской конкуренции и голого чистогана. Где еще найдут они себе такого подозреваемого, как я, или другую такую планету?

– Прощайте, Билл, – сказала Мэйвис и протянула мне руку.

Я смотрел, как она направляется к кораблю Уоллеса, и вдруг до меня дошло, что она уже больше не мой шпик!

– Мэйвис! – закричал я и бросился за ней.

Она заспешила к кораблю, но я поймал ее за руку.

– Подожди. Помнишь, я что-то начал говорить тебе еще в космосе? А потом здесь, на планете, я тоже хотел сказать тебе…

Она попыталась вырваться, и я совсем будничным голосом промямлил:

– Мэйвис, я люблю тебя.

В то же мгновение она оказалась в моих объятиях. Мы поцеловались, и я сказал ей, что ее дом здесь, на этой планете, покрытой тенистыми лесами и желто-зелеными полями. Здесь, вместе со мной. Она онемела от счастья.

Увидев, что Мэйвис не собирается улетать, юный Рой также пересмотрел свое решение. Овощи мистера Уоллеса как раз начали созревать, и он почувствовал, что обязан остаться, чтобы присматривать за ними. И у остальных оказались неотложные дела на этой планете.

Так я стал тем, кем остаюсь по сей день, – правителем, королем, диктатором, президентом и кем только мне вздумается себя назвать. Бывшие шпики теперь толпами опускаются на нашу планету. Они прибывают не только из Америки, но практически со всех концов Земли. Для того чтобы прокормить эту ораву, мне придется вскоре импортировать продукты питания. Но правители других планет начали отказывать мне в помощи. Они считают, что я подкупаю их шпиков, чтобы они сбегали ко мне.

Клянусь, что я ничего такого не делал. Они просто прилетают и остаются.

Я не могу подать в отставку, так как эта планета – моя собственность. А отправить их обратно – не хватает духа. Я дошел уже до предела.

Все мои подданные – бывшие правительственные агенты. Поэтому вы могли бы решить, что я не встречу никаких затруднений при формировании правительства. Но в действительности я не нашел никакой поддержки у них в данном вопросе. Я оказался единовластным правителем планеты, населенной фермерами, скотоводами и пастухами, так что, во всяком случае, с голоду мы не умрем. Но в конце концов не в этом дело. Суть в том, что я не представляю себе, черт возьми, как мне управлять.

Ведь ни один из них не желает быть шпиком и доносить на своих друзей.

Наконец-то один[31]31
  Печатается по изд.: Шекли Р. Наконец-то один: Избранное, т. 2. – Калуга: Библио, 1992.


[Закрыть]
(Перевод на русский язык А. Кона)

Корабль, отправлявшийся раз в год на Но, занял стартовую позицию, и полчища андроидов приступили к завершению наземной подготовки. Собравшаяся поглазеть на это событие толпа в предвкушении развлечения все более уплотнялась. Прозвучал горн, пронзительно завизжала предупредительная сирена. Из последних не задраенных иллюминаторов посыпались конфетти, продолговатые ленты серебристого и алого цвета.

– Всем провожающим покинуть борт корабля! – раздался из громкоговорителя зычный голос капитана – разумеется, человека.

В центре всего этого оживления стоял с лоснящимся от пота лицом Ричард Арвелл. Груда багажа вокруг него с каждой минутой все более увеличивалась. Дорогу к кораблю ему преградил невысокий, смешной на вид правительственный чиновник.

– Нет, сэр, я никак не могу позволить вам сделать это, – не без пафоса произнес чиновник.

Пропуск Арвелла был подписан и завизирован, билет оплачен, документы в полном порядке. Ему пришлось выстоять перед доброй сотней дверей, объясняться с сотней невежд и тем не менее удалось добиться своего. И теперь, в самом конце восхождения к успеху, удача отвернулась от него.

– Мои документы в полном порядке, – настаивал Арвелл с деланным спокойствием.

– На вид они действительно в порядке, – спокойно возразил чиновник. – Только вот цель вашего вылета настолько абсурдна…

В это мгновение робот-носильщик неуклюже подхватил ящик с андроидом Арвелла.

– Осторожнее! – крикнул Арвелл.

Робот с грохотом уронил ящик на землю.

– Идиот! Дурак неумелый! – Арвелл обратился к чиновнику – Неужели нельзя было сделать хоть одного толкового робота, который бы следовал указаниям?

– Именно этот вопрос в один прекрасный день задала моя жена, – ответил чиновник, сочувственно улыбаясь. – Как раз тогда, когда наш андроид..

– Грузить все это в корабль, сэр? – спросил робот.

– Пока нет, – ответил чиновник.

– Всем посторонним покинуть корабль! Последнее предупреждение! – прогремели громкоговорители.

Чиновник снова уставился в бумаги Арвелла.

– Так вот. Все дело в месте назначения. Вы действительно желаете отправиться на один из астероидов, сэр?

– Именно так, – ответил Арвелл. – Я намерен обосноваться на одном из астероидов. Как раз об этом и говорится в моих документах. Соблаговолите подписать их и пропустить меня на корабль.

– Но ведь на астероидах никто не живет. Там нет поселений.

– Я знаю.

– На астероидах, по сути, нет ни единого человека.

– Верно.

– Вы будете совершенно один.

– Я хочу быть один, – с жаром произнес Арвелл.

Чиновник недоверчиво глянул на него.

– Примите во внимание связанный с этим риск. В наше время никто никогда не остается один.

– Я останусь. Как только вы подпишете мои бумаги, – взмолился Арвелл. Взглянув на корабль, он увидел, что все иллюминаторы уже закрыты и задраены. – Пожалуйста!

Чиновник колебался. Документа, несомненно, были в полном порядке. Но оставаться одному – совершенно одному – опасно. Это равносильно самоубийству.

Однако – и этого нельзя было отрицать – нарушения законов здесь не было никакого.

Не успел он нацарапать свою подпись, как Арвелл закричал:

– Носильщик! Носильщик! Грузите все это в корабль! Поторапливайтесь! И осторожнее с андроидом!

Робот-носильщик поднял ящик так резко, что Арвелл услышал, как стукнулась о стенку голова андроида. Он вздрогнул, но сейчас было не время выговаривать роботу – закрывалась последняя дверь.

– Подождите! – закричал Арвелл и бегом пустился по бетонной площадке. Робот-носильщик громыхал вслед за ним. – Подождите! – снова закричал он, поскольку корабельный андроид продолжал тщательно закрывать дверь, не обращая внимания на распоряжения Арвелла, не подкрепленные корабельным начальством.

Пришлось вмешаться одному из людей, членов экипажа корабля, и процесс закрытия двери приостановился. Арвелл с разбегу влетел внутрь корабля, за ним вдогонку через дверной проем пролетел багаж, и дверь закрылась.

– Ложитесь! – закричал кто-то из экипажа – человек. – Пристегнитесь. Выпейте вот это. Мы отправляемся.

Как только корабль задрожал и начал подниматься, Арвелл ощутил ни с чем не сравнимое хмельное чувство огромного удовлетворения. Он все-таки добился своего, победил и скоро, очень скоро, будет один.

Однако треволнения Арвелла не закончились даже в космосе. Ибо капитан корабля, высокий седеющий мужчина, наотрез отказался высадить его на астероиде.

– У меня это никак не укладывается в голове. Вы хотя бы ведаете, что творите? Я прошу вас пересмотреть свое решение.

Они сидели в мягких креслах в уютной кабине капитана. Арвелл чувствовал себя невыносимо уставшим. Его раздражало самодовольное, ничем не примечательное лицо шкипера. На какое-то мгновение он даже задумался: а не придушить ли этого человека. Однако в этом случае ему уже ни за что не видать столь желанного уединения. Каким-то образом он должен убедить и этого последнего угрюмого идиота, стоящего у него на пути.

За спиной капитана бесшумно возник робот-стюард.

– Не угодно ли выпить, сэр? – раздался резкий металлический голос робота.

От неожиданности капитан едва не подпрыгнул.

– Неужели обязательно нужно шнырять у меня за спиной? – возмутился капитан, обращаясь к роботу.

– Простате, сэр, – ответил робот. – Не угодно ли выпить, сэр?

Оба человека взяли бокалы.

– Почему, – задумчиво произнес капитан, – эти машины нельзя надлежащим образом вышколить?

– Я и сам не раз задумывался над этим, – сказал Арвелл.

– Вот этот робот, – продолжал капитан, – в высшей степени квалифицированный слуга. И тем не менее у него выработалась нелепая привычка шнырять у людей за спиной.

– А моему андроиду, – заметил Арвелл, – присуща очень неприятная дрожь левой руки, нарушение координации, отставание по фазе одних движений от других. Так, во всяком случае, объяснили мне эту особенность механики. Один даже обещал попытаться устранить.

Капитан пожал плечами.

– Может быть, новые модели лишены… – Он безнадежно махнул рукой и поднес бокал к губам.

Арвелл отпил немного из своего бокала и решил, что атмосфера взаимопонимания в конце концов установилась. Он докажет капитану, что вовсе не сумасшедший. Напротив, его воззрения вполне обычны.

Теперь самое время воспользоваться преимуществами сложившейся ситуации.

– Надеюсь, сэр, – сказал он, – астероид не доставит вам особых хлопот.

Капитан досадливо поморщился.

– Мистер Арвелл, вы упрашиваете меня совершить по сути антиобщественный поступок. Для меня, как для человеческого существа, сам факт вашей высадки на астероиде будет чем-то вроде проявления собственной несостоятельности. В нашу эпоху никто не бывает одиноким. Мы держимся все вместе, жмемся друг к другу. Многолюдье обеспечивает нам ощущение покоя и безопасности. Мы поддерживаем друг друга.

– Совершенно верно. Но необходимо также допускать и возможность индивидуальных различий. Я – один из тех немногих, которые искренне хотят уединения. Из-за этого я могу казаться чудаком. Но, разумеется, к моим желаниям следует относиться с уважением.

– Гм-м-м… – Капитан серьезно взглянул на Арвелла. – Вам просто кажется, что вы хотите уединения. А приходилось ли вам испытать его хоть раз по-настоящему?

– Нет, – признался Арвелл.

– О, тогда вы и понятия не имеете об опасностях, присущих этому состоянию. Разве не лучше было бы, мистер Арвелл, в полной мере пользоваться преимуществами нашей эпохи?

Капитан стал разглагольствовать о Великом Мире, который длится уже более двухсот лет, и о психологической стабильности, благодаря которой он существует. Слегка раскрасневшись, он горячо защищал взаимовыгодный симбиоз между человеком – этим организовавшим общество животным – и его творениями – безупречно действующими машинами. Он напомнил о величайшей задаче человечества – организации функционирования своих созданий с наибольшей эффективностью.

– Все это верно, – согласился Арвелл, – но не для меня.

– А вы пытались подступиться к этому? – хитро улыбаясь, спросил капитан. – Вы испытывали глубоко волнующее чувство взаимного сотрудничества? Чувство удовлетворения, которое приносит руководство сельскохозяйственными андроидами, когда они возделывают пшеничные поля, управление андроидами, орудующими под водой? Какая важная, полезная задача! Даже наиболее простая задача – быть надсмотрщиком, ну, скажем, над двумя или тремя десятками фабричных роботов, и то позволяет испытать при ее решении чувство глубокого удовлетворения. И этим чувством можно поделиться и в еще большей степени усилить его посредством контактов со своими собратьями-людьми.

– Все это не доставляет лично мне ни малейшего удовлетворения, – сказал Арвелл. – Все это не для меня. Я хочу провести остаток своих дней в одиночестве, читая книги и размышляя на своем крохотном астероиде.

Капитан устало потер веки.

– Мистер Арвелл, я не сомневаюсь, что вы в здравом уме и поэтому являетесь хозяином своей судьбы. Я не могу остановить вас. Но все-таки подумайте! Одиночество опасно для современного человека. Невероятно опасно, хотя это не сразу заметно. По этой причине люди научились избегать его.

– Для меня это не опасно, – произнес Арвелл.

– Остается только надеяться, – сказал капитан. – Я от души желаю вам успеха.

Наконец была пройдена орбита Марса, и начался пояс астероидов. С помощью капитана Арвелл выбрал подходящих размеров каменную глыбу. Корабль сравнял свою скорость со скоростью астероида.

– Вы продолжаете настаивать, что четко представляете себе, что именно хотите сделать? – спросил капитан на прощание.

– Безусловно! – воскликнул Арвелл, едва сдерживая волнение оттого, что столь желанное одиночество совсем уже ряд ом.

В течение нескольких следующих часов члены экипажа, облаченные в скафандры, переносили пожитки Арвелла с корабля на астероид и закрепляли их на поверхности. Они смонтировали генераторы воды и воздуха и выгрузили запасы основных компонентов для производства пищи. Наконец они надули прочный купол из пластика, внутри которого предстояло жить Арвеллу, и приступили к распаковке андроида.

– Поосторожнее с ним, – предупредил Арвелл.

Неожиданно ящик выскользнул из неловких рук робота и начал медленно уплывать прочь.

– Зацепите за него трос! – крикнул капитан.

– Быстрее, – взвизгнул Арвелл, наблюдая, как его бесценная машина уплывает в безвоздушное пространство.

Один из членов команды – человек – выпустил гарпун с тросом и начал притягивать к себе колотившийся по корпусу корабля ящик. Без дальнейших задержек он был прикреплен к астероиду. Теперь наконец Арвелл был полностью готов к вступлению во владение своей крохотной планетой.

– Я хочу, чтобы вы еще разок серьезно задумались над этим, – мрачно сказал капитан. – Над опасностью одиночества.

– Все это предрассудки, – резко огрызнулся Арвелл, сгорая от желания остаться одному. – Никакой такой опасности не существует.

– Я вернусь с дополнительным грузом провизии через шесть месяцев. Поверьте мне, опасность существует. Ведь совсем не случайно современный человек избегает…

– Мне можно идти? – оборвал капитана Арвелл.

– Пожалуйста. Желаю удачи.

Одетый в скафандр, с гермошлемом на голове, Арвелл оттолкнулся от корабля в направлении своего крохотного островка в космосе и уже с него наблюдал за отлетом. Когда корабль стал светящейся точкой не больше обычной звезды, он принялся за обустройство. Прежде всего_: разумеется, андроид. Он надеялся, что, несмотря на грубое обращение, андроид не получил каких-либо повреждений. Арвелл быстро вскрыл ящик и активировал механизм. Стрелка прибора на лбу андроида показывала, что накопление энергии идет нормально. Вполне нормально.

Арвелл осмотрелся. Астероид представлял собой вытянутую черную скалу. На нем находились все припасы Арвелла, андроид, пища и книги. Со всех сторон беспредельный космос, холодный свет звезд и тусклого солнца и абсолютно черная ночь.

Он слегка вздрогнул и отвернулся.

Андроид был активирован полностью. Впереди немало работы. Но Арвелл как очарованный еще раз взглянул на окружавшее его космическое пространство.

Корабль, едва различимая звездочка, скрылся из виду. Впервые Арвелл ощутил то, о чем раньше имел только смутное представление. Он ощутил уединение. Уединение полное и абсолютное. Из глубины ночи, которой теперь никогда не будет конца, на него безжалостно глядели алмазные точки звезд. Вокруг не было ни единого человека – для него лично человеческая раса перестала существовать. Он был один.

От этого можно сойти с ума.

Арвелл был в восторге.

– Наконец-то я один! – крикнул он звездам.

– О да, – произнес андроид, резко вскакивая на ноги и бросаясь к нему. – Наконец-то мы одни!

На берегу спокойных вод[32]32
  Пер. изд.: Sheckley R. Beside Still Waters: Untouched by Human Hands. Ballantine, N.Y., 1954


[Закрыть]
(Перевод на русский язык А. Волнова)

Марк Роджерс, старатель, отправился в пояс астероидов на поиски радиоактивных руд и редких металлов. Он занимался этим несколько лет, перебираясь от одного каменного обломка к другому, но без особых удач. Наконец он обосновался на каменной глыбе толщиной около полумили.

Роджерс словно уже родился старым: после определенного возраста его внешность почти перестала меняться. Лицо его стало бледным от долгого пребывания в космосе, а руки слегка дрожали. Каменную глыбу он назвал Мартой – в честь девушки, с которой никогда не был знаком.

Ему немного повезло – он нашел небольшую жилу и заработал достаточно, чтобы привезти на Марту воздушный насос, скромный домик – скорее хижину – несколько тонн земли, баки с водой и робота. А затем обустроился и предался созерцанию звездного неба.

Робота он купил стандартного – универсальную рабочую модель со встроенной памятью и словарем в тридцать слов, который Марк начал по словечку увеличивать. Он имел кое-какой опыт по части всяческих железок, к тому же Марку очень нравилось приспосабливать на свой вкус все, что его окружало.

Поначалу робот умел произносить лишь «Да, сэр» и «Нет, сэр». Он мог излагать простейшие проблемы: «Воздушный насос барахлит, сэр». «Пшеница прорастает, сэр». Был способен и на вполне удовлетворительное приветствие: «Доброе утро, сэр».

Марк все изменил. Для начала он выкинул всяческие «сэры» из словаря робота; на его астероиде равенство стало законом. Затем назвал робота Чарльзом – в честь отца, которого никогда не видел.

Шли годы, и воздушный насос начал протекать, превращая содержащийся в скалах планетоида кислород в пригодную для дыхания атмосферу. Воздух понемногу просачивался в космос, и насосу приходилось работать несколько интенсивнее, вырабатывая больше кислорода.

На ухоженном клочке чернозема исправно вырастали урожаи. Подняв голову, Марк мог видеть пронзительную черноту космической реки и плывущие по ней точечки звезд. Вокруг него, под ним и над головой медленно дрейфовали обломки скал, и изредка на их темных боках поблескивало сияние звезд Иногда Марк замечал Марс или Юпитер. Однажды ему показалось, что он увидел Землю.

Марк начал записывать на встроенную в Чарльза ленту новые ответы, которые тот произносил, услышав ключевую фразу. И теперь на вопрос: «Неплохо смотрится, верно?» – Чарльз отвечал: «По-моему, просто здорово».

Поначалу робот произносил те же самые ответы, которые Марк привык слышать, долгие годы разговаривая сам с собой. Но понемногу он начал создавать в Чарльзе новую личность.

Марк всегда относился к женщинам с подозрительностью и презрением, но по каким-то причинам не отразил это отношение на ленте Чарльза. И точка зрения робота стала совершенно другой.

– Что ты думаешь о девушках? – мог спросить Марк, когда, покончив с домашними делами, усаживался возле хижины на упаковочный ящик.

– Даже не знаю. Сперва надо отыскать подходящую. – Робот отвечал старательно, воспроизводя записанные на ленту ответы.

– А мне вот хорошая девушка пока не попадалась, – произносил Марк.

– Знаешь, это нечестно. Наверное, ты искал недостаточно долго. В мире для каждого мужчины имеется девушка.

– Да ты романтик! – презрительно говорил Марк.

Тут робот делал паузу – заранее предусмотренную – и посмеивался тщательно сконструированным довольным смехом.

– Когда-то я мечтал о девушке по имени Марта, – продолжал Чарльз. – И кто знает, может, если поискать хорошенько, я еще смогу ее найти.

Затем наступало время ложиться спать. Но иногда Марку хотелось еще немного поболтать.

– Что ты думаешь о девушках? – снова спрашивал он, и прежний разговор повторялся.

Чарльз старел. Его сочленения утрачивали гибкость, а кое-какие провода начали ржаветь. Марк мог работать часами, ремонтируя робота.

– Ржавеешь помаленьку, – подшучивал он.

– Да и ты не юноша, – отвечал Чарльз. У него почти всегда был готовый ответ. Пусть незамысловатый, но все же ответ.

На Марте стояла вечная ночь, но Марк делил время на утро, день и вечер. Их жизнь шла по простому расписанию. Завтрак из овощей и консервов из запасов Марка. Затем робот отправлялся работать в поле, где растения тянулись из земли, привыкая к его прикосновениям. Марк чинил насос, проверял водопровод и наводил порядок в безупречно чистой хижине. Потом ленч, и на этом обязанности робота обычно заканчивались.

Они садились на упаковочный ящик и смотрели на звезды. Они могли разговаривать до самого ужина, а иногда прихватывали и кусок бесконечной ночи.

Со временем Марк обучил робота вести более сложную беседу. Конечно, ему не по силам было научить робота вести непринужденный разговор, но он смог добиться предела возможного. Пусть очень медленно, но в Чарльзе развивалась личность – поразительно не похожая на самого Марка.

Там, где Марк ворчал, Чарльз сохранял невозмутимость. Марк был язвительным, а Чарльз наивным. Марк был циник, а Чарльз – идеалист. Марк зачастую грустил, а Чарльз постоянно пребывал в добром расположении духа.

И через некоторое время Марк позабыл, что когда-то сам записал в Чарльза все его ответы. Он стал воспринимать робота как своего друга-ровесника. Друга, рядом с которым прожил долгие годы.

– Чего я никак не пойму, – говорил Марк, – так это почему мужик вроде тебя захотел здесь жить. Я вот что имею в виду – для меня тут самое подходящее место. Никому до меня дела нет, да и мне на прочих, вообще-то говоря, начхать. Но ты-то?

– Тут у меня есть целый мир, – отвечал Чарльз, – который на Земле мне пришлось бы делить с миллиардами других. Есть звезды, крупнее и ярче, чем на Земле. А вокруг меня – необъятное пространство, похожее на спокойные воды. И есть ты, Марк.

– Эй, не становись из-за меня сентиментальным…

– А я и не становлюсь. Дружба важнее всего. А любовь, Марк, я потерял много лет назад. Любовь девушки по имени Марта, с которой никто из нас двоих не был знаком. И жаль. Но остается дружба, и остается вечная ночь.

– Да ты поэт, черт возьми! – с легким восхищением произносил Марк.

– Бедный поэт.

Текло время, не замечаемое звездами, и воздушный насос шипел, клацал и протекал. Марк чинил его постоянно, но воздух на Марте становился все более разреженным. И хотя Чарльз не покладая рук трудился на полях, растения медленно умирали.

Марк так устал, что уже едва ковылял с места на место, несмотря на почт полное отсутствие гравитации. Большую часть времени он проводил в постели. Чарльз кормил его, как мог, с трудом передвигаясь на скрипучих, тронутых ржавчиной конечностях.

– Что ты думаешь о девушках?

– Мне хорошая еще не попадалась.

– Знаешь, это нечестно.

Марк слишком устал, чтобы видеть приближающийся конец, а Чарльза это не интересовало. Но конец был близок. Воздушный насос грозил отказать в любой момент. Уже несколько дней не было никакой еды.

– Но ты-то?

– Здесь у меня есть целый мир…

– Не становись сентиментальным…

– И любовь девушки по имени Марта.

Лежа в постели, Марк в последний раз увидел звезды. Большие, как никогда раньше, бесконечно плывущие в спокойных водах космоса.

– Звезды… – сказал Марк.

– Да?

– Солнце?

– …будет сиять, как сияет сейчас. И потом.

– Чертов поэт.

– Бедный поэт.

– А девушки?

– Когда-то я мечтал о девушке по имени Марта. Быть может, если…

– Что ты думаешь о девушках? А о звездах? О Земле?

И наступило время заснуть, на этот раз навсегда.

Чарльз стоял возле тела своего друга. Он пощупал пульс и выпустил иссохшую руку. Прошел в угол хижины и выключил усталый воздушный насос.

Внутри Чарльза крутилась когда-то подготовленная Марком, потрескавшаяся лента. Оставалось еще несколько дюймов до конца.

– Надеюсь, он нашел свою Марту, – прохрипел робот.

Затем лента порвалась.

Его ржавые конечности не сгибались, и он неподвижно застыл, глядя на обнаженные звезды. Потом склонил голову.

– Господь – пастырь мой, – сказал Чарльз. – Зачем мне желания мои? На пажитях зеленых положил он меня; он указал мне путь…