355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт МакКаммон » Ночная поездка (СИ) » Текст книги (страница 2)
Ночная поездка (СИ)
  • Текст добавлен: 2 марта 2020, 03:30

Текст книги "Ночная поездка (СИ)"


Автор книги: Роберт МакКаммон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Ох, – тихо выдохнула Элла, застыв у мойки.

– Я пытался встать, но оно не давало мне двигаться. Я с трудом мог дышать. Вонь изо рта этой твари доносилась до моего носа, жар обжигал мне шею. Клянусь вам, клянусь Богом, – дрожащим голосом продолжал Бэкетт, – что эта зверюга издавала звуки, которые напоминали человеческую речь. Можно сказать, что у нее был человеческий голос, если представить, что натянутые мышцы или лезвия бритв умеют говорить! Оно сказало «нет». Я боролся, но почувствовал ужасную боль. Оно сломало мне правую руку, чтобы я не мог добраться до мушкета и выстрелить. Оно сломало ее так легко, словно разбивало яичную скорлупу! Мне пришлось слушать, как моего мальчика разрывают на части. – Он болезненно сморщился. – Остается лишь… остается лишь благодарить Бога, что его мучения не продлились слишком долго.

Бэкетт снова замолчал. На этот раз в глазах его стояли слезы.

– Скот они тоже порвали. Две головы пропало, – продолжил он, когда смог. – А моего мальчика они оставили… разорванным. Вы можете представить, каково находиться в кошмаре, из которого невозможно вырваться? Ты кричишь, скрежещешь зубами, но не можешь проснуться. Вот, как я чувствовал себя в ту ночь. – Он болезненно вздохнул. – Когда Элла добралась до меня, все было уже кончено. Они ушли. Я не успел остановить ее, и она… она увидела, что они сделали с Уиллом. Почти две недели она не могла разговаривать. Ни слова не произносила. Вот, что твари, живущие на той дороге, сделали с моей семьей.

– Черт… – выдохнул Мэтью. Он был шокирован этой историей. – Господи Боже, это ужасно!

– Да, – согласился Бэкетт. – Эти твари… они могли учуять нас по запаху, они устроили нам отвлекающий маневр с помощью скота. Меня не покидает мысль, что… если бы Уилл не подстрелил одного из них, они бы его не убили. Тот, что сидел у меня на спине… он мог убить меня в мгновение ока, но не сделал этого. Как я уже сказал, они умны. И хитры. Но, Боже, каким существом нужно быть, чтобы получать от кровопролития такое удовольствие? – Он покачал головой. – Мы похоронили Уилла – то, что от него осталось, – и покинули ферму. Собирались переехать в Нью-Йорк, но семейство наших знакомцев, которые держали эту таверну, как раз выставило ее на продажу. Элла не хотела оставаться так близко к тому месту, где с нами приключился этот ужас, но зато… так мы можем чаще бывать на могиле сына. Я хожу туда. Просто стою там и разговариваю с ним. Но только днем, чтобы к заходу солнца обязательно вернуться домой. – Бэкетт поджал губы. – Сейчас мы хорошо обустроились, у нас неплохая жизнь, нам нравится помогать путешественникам. Мы делаем доброе дело и получаем за него хорошие деньги. У нас всегда зажжено много свечей. – Он повернулся к жене, которая все еще не двигалась, стоя у мойки. – Прости, Элла, – сказал он. – Я не хотел бередить старые раны, но ты ведь понимаешь, что мы должны были рассказать этому молодому человеку об опасностях, которые могут его подстерегать? – Он посмотрел на Мэтью через стол. Глаза его раскраснелись. – Это было около двадцати лет тому назад. А мне иногда кажется, что все случилось прошлой ночью. Вы можете себе это представить?

– Едва ли. – Мэтью сглотнул тяжелый ком. – Но… вы почему-то говорили о неких тварях, которые на вас напали. Вы ведь видели их. Раве это были не волки?

– Я и в самом деле не знаю, кем они были. Могу также сказать вам… знаете, я ведь научился понимать языки некоторых индейцев. Как выяснилось, некоторые из них и по-английски неплохо говорят. Так вот, на их языке слово «проклятый» значит то же самое, что «больной». Вот, как они называют эту дорогу. Она больна. И, если вы отправитесь к речным утесам этой дорогой и не достигнете пустого дома до наступления темноты, даже если будете идти в сумерках, вас ждет ад. Отправляться туда – безумие. Или самоубийство. Никто там не живет, хотя индейцы говорят, что до сих пор слышат вой где-то в лесу, когда на небо восходит полная луна. Эти твари все еще там, Мэтью. Даже двадцать лет спустя. – Бэкетт отклонился на своем сиденье. – Так что… теперь вы все знаете.

Мэтью не мог найти слов. Конверт, лежащий в его внутреннем кармане, вдруг показался тяжелым, как надгробная плита. А те десять фунтов, что фон Айссен заплатил ему – это, что, выплата Харону?

– Что ж, жена моя, ты устроила нам прекрасный пир, – сказал Бэкетт, меняя тему, хотя придать голосу былую непринужденность ему не удалось. – Мэтью, давайте посидим у камина в передней комнате. А вы расскажете мне, зачем вам все-таки понадобилось ехать в этот дом.

– Это нарыв на теле земли, – повторила Элла.

Когда Мэтью – в уютном свете свечей, согретый теплом очага – сидел с Бэкеттами в передней комнате, он чувствовал себя ужасно, скованный своей клятвой.

Ехать или не ехать? Сказать или не сказать?

– Меня нанял один джентльмен, назвавшийся фон Айссеном, – начал он. – Сказал, что я должен отправиться к его брату и доставить ему послание. Я не могу сказать, что это за послание, я ведь и того, что уже сказал, обещал не разглашать. Ужасно, что я нарушаю клятву, но то, что вы рассказали… – Он покачал головой, предпочитая не заканчивать эту мысль. – Прошу, не просите меня поделиться подробностями. Могу лишь сказать, что доставить послание я должен незамедлительно. И непременно ночью.

Бэкетт снова поднес ко рту трубку. Затянувшись, он выпустил густое облако дыма, которое сдвинулось и потянулось к очагу, стремясь вырваться в дымоход.

– Это смертный приговор, – заключил Бэкетт. – Если вы рискнете и отправитесь к речным утесам, живым вам оттуда не вернуться.


Глава третья

С первыми лучами солнца Мэтью оказался перед лицом тяжкого выбора.

День обещал быть ясным и солнечным. На деревьях щебетали птицы, на небе не было ни облачка, а окружающий лес казался, скорее, таинственным и привлекательным, нежели опасным. Однако Мэтью знал, что через этот дикий клубок густой растительности сможет пробраться только настоящий индеец.

Он не представлял, что ему делать.

Мэтью провел ночь на удобной пуховой перине в одной из комнат таверны, но спокойной эту ночь назвать было никак нельзя. Сон не шел, его одолевала тревога.

Утром он побрился, умылся, сменил сорочку и чулки, а затем позавтракал ветчиной и яйцами. Бэкетты за завтраком держались весело и легко и о своем сыне, почившем много лет назад, не сказали больше ни слова. Как будто вся эта ночная история оказалась не более чем дурным сном.

Мэтью собрал все необходимое в дорожную сумку, надел утепленное пальто, потому что снаружи все еще было прохладно, расплатился с хозяевами одной монетой из гонорара фон Айссена и теперь сидел в седле, прощаясь с Джоэлем и Эллой. Сьюви нетерпеливо фыркала и била копытом о землю.

Что делать?

– Мы надеемся в ближайшее время приехать в Нью-Йорк, – сказал Джоэль, приобняв свою жену. – Вы ведь знаете, женщины любят ходить по магазинам.

– Да, – растерянно пробормотал Мэтью, продолжая мучиться вопросом, что делать.

– Доброго вам пути, – пожелала Элла. – Очень приятно было провести вечер в вашей компании.

Мэтью не смог не задаться еще одним вопросом: что бы на его месте сделал Хадсон Грейтхауз? По сути, такое задание было ему – юному Мэтью Корбетту – не по зубам. Совсем не по зубам. У него не было опыта для чего-то подобного.

Черт побери! – подумал он. – Не думай, а гони Сьюви обратно в Нью-Йорк так быстро, как только можешь...

И вдруг в голове зазвучал голос, явно принадлежавший Хадсону Грейтхаузу: Ты слабый и тонкий, как глиста.

Джоэль шагнул вперед и погладил Сьюви по шее, после чего поднял взгляд кверху, щурясь от утреннего солнца.

– Вы все же решили поехать туда, не так ли?

– Я… – Мэтью понимал, что теперь и впрямь столкнулся с вопросом жизни и смерти. Собственных жизни и смерти. Но у него ведь было два пистолета! Разве они не помогут ему, в случае чего, держать оборону с наступлением темноты? И все же… у Джоэля и его сына было два мушкета. Разве это их спасло?

Ответ прозвучал раньше, чем Мэтью успел осознать, что произносит его:

– Я должен.

– Я пытался, – сокрушенно вздохнул Джоэль. Он еще раз погладил Сьюви по шее и отступил, став рядом со своей женой. Их лица сделались пустыми, как непроницаемые маски. Они действительно пытались его отговорить. – Удачи вам, – сказал Джоэль Бэкетт и отвернулся. Элла последовала его примеру.

Мэтью направил Сьюви на север.

Вскоре он вышел на небольшой тракт – достаточно широкий, если учесть, что это не основная дорога. С обеих сторон лес казался настолько густым, что солнце едва пробивалось через него своими настойчивыми лучами. Через некоторое время свет превратился в зеленую дымку, испещренную красными и оранжевыми вспышками древесной листвы, смыкавшейся в двадцати футах над головой Мэтью. В воздухе пахло не свежестью, а подгнившей сыростью из-за разложения виноградных лоз.

Мэтью натянул поводья и остановился у входа в угрожающий лесной туннель, потому что именно туннелем предстоящий путь, по сути, и являлся. Он немного изгибался влево, а затем тянулся вверх.

Сьюви недовольно заворчала. Она тоже чувствовала какую-то угрозу, но, как и Мэтью, не до конца понимала, откуда она исходит. Мрак, стелившийся впереди, навевал ощущение чего-то густого и тяжелого. Мэтью чувствовал, как эта тяжесть давит ему на плечи – будто вместо одного утепленного пальто он надел десяток, не меньше.

Он должен был идти.

Не так ли?

Хадсон Грейтхауз пошел бы.

Ведь правда?

Прежде чем Мэтью сумел оформить в голове свое окончательное решение, он щелкнул поводьями и слегка толкнул Сьюви в бока, направив ее вперед по дороге. Чуть дальше он снова остановился, решив приготовить свои пистолеты. На всякий случай. Разум подсказывал, что он ведет себя, как настоящий глупец, и следует немедленно направиться обратно в Нью-Йорк, потому что он не был готов к выполнению задач такого рода. И все же, ему уже доводилось бывать в опасных ситуациях… даже в смертельно опасных. На его лбу был изогнутый шрам от когтя медведя, служивший тому прямым доказательством.

А самой мощной движущей силой, подталкивающей его к продолжению этой миссии, было – черт бы его побрал! – его любопытство. Оно пробудилось, подобно адскому пламени, и не желало затухать. Если в конце этой дороги не жил фон Айссен, то кто должен был принять конверт? Десять фунтов – большие деньги. Вряд ли кто-то заплатил бы такую сумму, чтобы Мэтью доставил конверт ночью в пустой дом, это уж точно! Так что кто-то, определенно, ожидал этого сообщения. Там… за скалами… в доме покойника… нарыве на теле земли.

Кто?

Путь продолжался.

Несколько раз Мэтью останавливался, чтобы позволить Сьюви отдохнуть и попить. Пистолеты он держал наготове – на веревках, которые привязал к обеим сторонам седла.

Затем, примерно в полдень, когда дорога изогнулась, как и было указано на карте, Мэтью натолкнулся на огромный дуб с правой стороны от себя, и заметил, что на его стволе вырезано два слова. Они потемнели от времени, но все еще были разборчивы.


ПОВОРАЧИВАЙТЕ НАЗАД!

Мэтью обуздал Сьюви, словно невидимый кукловод приказал ему это сделать.

Некоторое время он сидел, глядя на этот знак, а после рассеянно перевел взгляд на рукояти пистолетов. Он понял, что уже давно не слышал пения птиц. Здесь царило безмолвие, редко нарушаемое лишь шелестом листвы на ветру.

– Сьюви, – позвал он, стараясь сохранять голос ровным. Он не знал, почему, но думал, что его спокойный голос удержит любых извергов подальше отсюда. Лошадь, разумеется, никак не отреагировала. – Не думаю, что это послание написал индеец или волк, не так ли? – Мэтью нервно усмехнулся, понимая, что предупреждающее послание лишь подбросило дров в костер его любопытства.

Итак, он продолжил путь. Через четверть мили дорога повернула налево и уткнулась в то, что походило на ветхую лесную лачугу, небольшой амбар, порушенный несокрушимым молотом погоды, и пастбище, поросшее сорняками. Мэтью знал, что где-то здесь находится одинокая могила.

Еще час – и дорога снова взмыла вверх и рухнула вниз. Еще один поворот – и Мэтью заметил, что солнце начинает садиться за кроны деревьев. Неужели оно и в Нью-Йорке садится так быстро? Он почувствовал, как на улице становится темнее, а температура воздуха падает.

А затем он наткнулся на повешенного.

То, что произошло дальше, останется тайной для Хадсона Грейтхауза, потому что прежде чем понять, что перед ним в петле болтается набитое соломой и одетое в грязные лохмотья чучело, Мэтью успел слегка намочить штаны своего прекрасного пошитого на заказ костюма.

Он снова остановил Сьюви, и на этот раз она возмущенно фыркнула и переступила на месте, не желая повиноваться.

– Тише, тише, девочка, – ласково произнес Мэтью, погладив благородную кобылу по шее. Собственный голос немного успокоил и его самого.

Соломенный человек покачивался на ветру, поворачиваясь, пока не стала видна обесцвеченная веревка на искусственной шее.

Мэтью вдруг показалось, что за ним наблюдают. Что-то кольнуло его в затылок – пожалуй, слишком сильно, чтобы проигнорировать. Он обернулся, но не увидел ничего, кроме дороги и леса. Осмелится ли он крикнуть? Он осмелился.

– Эй! Там кто-нибудь есть?

Возможно, это индеец? Наблюдает за ним из зарослей? Если так, то стоит запомнить одно: вы никогда не заметите индейца, если только он сам этого не захочет. А этот – или эти, если он там не один – такого желания не испытывает.

Мэтью вновь повернулся к чучелу. Ему все еще казалось, что на него кто-то смотрит, он даже не сомневался в этом. Собравшись с силами, он обратился к наблюдателю:

– Меня ждут дела дальше по дороге! Я никому не собираюсь причинять вреда, но пройти дальше – обязан! Слышите? Соломенный человек меня не остановит!

Ответа, разумеется, не последовало. Впрочем, Мэтью его и не ждал.

– Я иду дальше! – зачем-то объявил он. А затем добавил то, о чем сразу же пожалел: – Имейте в виду, у меня два пистолета!

Поняв, что только что сделал, молодой решатель проблем из Нью-Йорка стиснул зубы, досадуя на самого себя. Он ведь фактически обозначил, что в его распоряжении всего два выстрела, при условии, что одно – или сразу оба оружия, что было не такой уж редкостью – не дадут осечки. Проходя мимо пугала, Мэтью, сетуя на проклятое задание и свое неуемное любопытство, в сердцах толкнул чучело рукой. То закачалось, веревка заскрипела, и этот звук продолжался, пока висящая фигура не замерла на безветрии.

Сьюви несла Мэтью дальше, а темнота продолжала опускаться, превращая день в сизые сумерки. С наступлением вечера, который обратил тракт в непроглядное черное полотно, Мэтью ощутил растущее напряжение, а Сьюви казалась все более взволнованной. Полная луна давала немного света, пробиваясь сквозь плотные ветви, но его было явно недостаточно, чтобы дорога осталась безопасной. Мэтью понимал: если Сьюви оступится, это путешествие точно закончится фатально.

Он понятия не имел, сколько сейчас времени и жалел о том, что не может раздобыть хоть какой-нибудь фонарь. Впереди тоже не наблюдалось ни одного источника света. Мэтью всерьез задумался, не продешевил ли он, назвав сумму в десять фунтов. Потому что сломанная нога лошади или жизнь молодого решателя проблем стоили явно дороже…

Его размышления внезапно прервались, когда Сьюви повернула налево, и посреди дороги возникла фигура с факелом в руке.

Мэтью ахнул и обуздал Сьюви, заставив ее остановиться.

Перед ним стоял крупный мужчина – темноволосый, грузный и широкоплечий. Он был одет в нечто, которое и обносками-то можно было назвать с большой натяжкой. На ногах вместо обуви были обмотки ткани, скрепленные лозой.

– Слезай с лошади! – приказал он голосом, которому явно не хватало вспышки молнии, потому что удар грома, видит Бог, только что прозвучал.

Мэтью колебался. Одна его рука скользнула к пистолету, а затем он осознал, что из леса появляются все новые и новые фигуры: одни с факелами, другие скрытые в тени. Он насчитал, как минимум, шестерых мужчин и четырех женщин – все в лохмотьях и перемазанные в грязи.

– Сдохнешь раньше, чем достанешь свой пистолет, – предупредил первый незнакомец. Его тон пресек в Мэтью всякое желание спорить.

Он спешился, с небольшим успокоением заметив, что незнакомцы не вооружены. Впрочем, многие из них и сами по себе казались смертоносным оружием – не нужно было быть провидцем, чтобы увидеть под лохмотьями, в которые они кутались, грозные развитые мышцы.

Громогласный приблизился. Мэтью попятился от него, потому что лицо незнакомца выглядело поистине пугающим. Низкий покатый лоб под грязным колтуном свалявшихся волос, кустистые темно-каштановые брови и глаза – черные, как семя греха. В грубой бороде виднелись седые прожилки. Мужчина поднес факел так близко к лицу Мэтью, что рисковал превратить его в живой костер.

Остальные члены этой странной группы приблизились, окружая его и Сьюви, которая могла лишь напряженно глядеть на ментальную битву, которую сейчас выдерживал Мэтью.

– Джек, возьми лошадь, – приказал Громогласный, и другой бородач вышел вперед, чтобы выполнить это указание.

Мэтью и Громогласный продолжали смотреть друг на друга. Найти в себе отвагу оказалось не так просто, и, когда Мэтью понял, что побороть незнакомца силой воли не выйдет, он не нашел ничего лучше, кроме как сказать:

– Добрый вечер.

– Кто ты такой? – прорычал Громогласный.

– Мэтью Корбетт из Нью-Йорка. А вы?

– В Нью-Йорке, что, больше не учат читать?

– Простите?

– Ты прошел знак. Там, на дереве. У тебя, что, с глазами плохо?

– Только когда ко мне слишком близко держат факел, сэр. Вы не возражаете, если я попрошу вас убрать его?

Факел остался на месте. Мэтью почувствовал, как кто-то подошел к нему сзади и одним резким движением сорвал с него пальто. Обернувшись, он увидел худую черноволосую девушку лет двадцати, уставившуюся на него так, будто она никогда прежде не видела другое человеческое существо.

– Корбетт, – повторил Громогласный, словно пробуя его имя на вкус. – И куда ты, черт возьми, собрался?

– Я на пути к… сюда. Эй! Стойте! Прекратите немедленно! – Он понял, что один из незнакомцев сорвал его дорожную сумку с седла, а другой принялся перебирать ее содержимое. – Это мои личные вещи! – запротестовал Мэтью, глядя прямо на факел.

– У нас тут нет «личных вещей», – последовал ответ. – Так куда ты едешь?

– Полагаю, это мое дело. И я не думал, что буду ограблен посреди ночи на пустынном тракте. Кто вы такие, люди?

– Единственное место, куда он может направляться, – сказал мужчина с голосом не менее бесстрастным, чем выражение его лица, – это дом Боденкира. Остается вопрос… зачем?

– Боденкир? Это еще кто? – покачал головой Мэтью.

– Забери его пистолеты, – скомандовал Громогласный другому мужчине. – А лошадь привяжи прямо тут. – Затем он обратился к Мэтью: – Ты прогуляешься с нами, дружок. Смотри, не доставляй нам хлопот. Если попытаешься сбежать, сломаю тебе обе ноги. Уяснил? – Он указал факелом на лес. Мэтью заметил, что над кромками деревьев медленно восходит луна. Громогласный тем временем прижал руку к затылку, в котором будто что-то хрустнуло. В тот же миг Мэтью показалась, что он услышал женский стон боли.

– Пошевеливайся, – прорычал Громогласный, и у Мэтью не было выбора, кроме как подчиниться.


Глава четвертая

Эту часовую прогулку сквозь темный запутанный клубок густой растительности можно было назвать настоящей проверкой на прочность. Стоило Мэтью выпутаться из хватки одной колючей лозы, как на него сразу нападала другая. Он довольно быстро почувствовал, что силы покидают его ноги, а присутствие духа и чувство равновесия начинают стремительно таять. Его все еще окружали странные люди с факелами, и в отличие от него они двигались так уверенно, будто прогуливались по переполненному нью-йоркскому кварталу, четко зная свою конечную цель. Некоторые даже умудрялись бежать, что казалось Мэтью попросту невозможным. Он старался держаться за спиной Громогласного, который, похоже, был лидером этого сборища, и изможденной черноволосой девушки. Девушка в свою очередь то и дело замедлялась и шла рядом с Мэтью, улыбаясь ему и таращась на него обезумевшими глазами.

– Хочу предупредить: многие люди в Нью-Йорке знают, где меня искать, – солгал Мэтью в надежде спасти свою шкуру. Он не любил ложь, но был уверен, что ею не стоит пренебрегать, если она способна спасти жизнь. – И если я попаду в какие-нибудь… неприятности… если со мной что-то случится, они…

– Тихо! – рявкнул на него Громогласный. – Не делай себе хуже.

Мэтью, услышав это, почувствовал, что вспотел.

Слева, в отдалении какой-то мужчина вдруг издал ужасающий гортанный крик и упал на колени. Мэтью показалось, что он услышал хруст кости…

Другой член группы тут же подобрал упавший факел своего товарища, но оказать ему помощь даже не подумал. Все продолжали идти, пока упавший мужчина, исторгая страдальческие стоны, извивался на земле и дрожал.

– Вы не поможете ему? – ужаснулся Мэтью.

– Ему ничем не поможешь, – буркнул Громогласный.

– Но ведь в лесу водятся волки…

Громогласный остановился, лицо его исказилось в жуткой ухмылке, которая в свете хищного пламени выглядела еще более угрожающей.

– Он напоминает, – объявил он остальным, – что в лесу есть волки! – На смену ухмылке пришел смех. Мэтью содрогнулся от этого звука, но миг спустя остальные члены сборища вторили своему лидеру и ужасающе загоготали.

– Что смешного? – нахмурился Мэтью.

– Ты. Шагай.

Девушка в лохмотьях внезапно подскочила к нему и начала нюхать – Мэтью никак иначе не мог трактовать ее действия – его горло. Он в растерянности отступил, а девушка опустилась на колени и понюхала его промежность.

– Перла! Хватит! – рыкнул на нее Громогласный, и девушка отскочила прочь. Затем обратился к Мэтью и заговорщицки сказал: – Она в ударе.

Это была самая ужасная группа людей из всех, что Мэтью когда-либо видел. Пока они продолжали путь сквозь лес, он пытался понять, кто они такие. Определенно, не индейцы и не дикие лесные звери. Да и бандитами они вряд ли были: какому бандиту придет в голову скрываться на дороге, по которой никто не ходит? Итак… это очередная порция дров в костер его любопытства. Кто эти люди?

Впереди замаячили новые блики факелов. Группа привела Мэтью в область леса, которую с большой натяжкой можно было назвать поляной – она не была расчищена, просто растительность здесь встречалась чуть реже. Мэтью разглядел какое-то странное сооружение. Это было каменное лицо, тянущееся вверх. Приглядевшись, он понял, что видит не цельный кусок камня, а своеобразную скульптуру, грубо составленную из больших валунов, напоминавших кости, в которые могли играть древние боги. Рядом с монументом ютилось несколько укрепленных камнями деревянных лачуг, а у основания огромного лица Мэтью увидел темнеющий вход в пещеру. Из земли торчали факелы, отбрасывающие причудливые тени.

Затем Мэтью увидел людей – оставшихся членов этого странного сборища. Все они были одеты в лохмотья и казались самыми бедными и жалкими существами на земле. Завидев своих товарищей, они устремились к ним, и миг спустя все их внимание сосредоточилось на Мэтью. Он шел мимо них, ловя на себе взгляды мужчин и мальчиков, женщин и девочек – все, как один, были грязными оборванцами. Невдалеке стояла женщина, кормящая грудью младенца, наполовину скрытого ее ниспадающими светлыми волосами, которые превратились в тугой колтун с вкраплениями веток и листвы.

Окинув оценивающим взглядом эту группу дикарей, Мэтью прикинул, что их здесь тридцать-сорок человек. В следующий миг его втолкнули в раскрытую пасть пещеры. Здесь было гораздо темнее: факелы остались снаружи, а темный каменный коридор скудно освещало несколько свечей. Человек, следовавший за ним, отдал кому-то свой факел и скомандовал:

– Садись вон там.

Мэтью решил, что размещение гостя на каменном полу вряд ли можно счесть актом гостеприимства. Его конвоир уселся на плоский камень, по бокам которого стояли свечи. Два других бородача присоединились к нему. Затем к ним приблизилась женщина – тонколицая, с длинными серыми курчавыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Мэтью неуютно поежился, заметив, что места женщина себе не выбрала, она припала к земле. Во всем ее облике сквозило нечто хищное и голодное.

– Мэтью Корбетт, – позвал его Громогласный, переплетя грязные пальцы. – Из Нью-Йорка. Далековато ты забрался.

– Вынужден согласиться, – буркнул Мэтью. Он знал, что у него есть два способа выпутаться из этой ситуации: молить о пощаде или проявить смелость, которой он, к несчастью, не чувствовал. Но лучше ложное мужество, чем никакого. По крайней мере, так ему показалось. Мэтью не знал, почему, но мольбы о пощаде воспринимал как кратчайший путь в могилу. – А с кем я имею честь беседовать? Вы так и не представились.

– Можешь звать меня Мардо.

– Как скажете.

Мардо осклабился. На этот раз улыбка не вышла такой свирепой, как прежде, но все еще напоминала оскал.

– Только послушайте его! – обратился он к остальным. – Он пытается выказать мужество! Но мы чувствуем запах твоего пота, мальчик.

Мэтью постарался подобрать слова как можно тщательнее:

– Я полагаю, я потел бы меньше, окажи вы чуть больше гостеприимства.

Мардо фыркнул.

– Действительно, – согласился он. – Эй, Дэниел! Принеси-ка ему воды. – Один из мужчин немедленно встал и побежал исполнять указание. Мардо вновь нахмурился. – А теперь вернемся к делу. Зачем ты едешь в дом Валлока Боденкира.

– Я впервые слышу это имя.

– Но о доме слышишь явно не в первый раз. Так что? Кто-то в Нью-Йорке нанял тебя, чтобы ты стал его слугой?

– Могу я задать вопрос? – Мэтью решил продолжить, прежде чем ему ответят отказом. – Кто вы такие, люди? И что здесь делаете?

– Это два вопроса! – возмутилась женщина. Ее глаза походили на два дула пистолета. – А два вопроса – это слишком много!

– Простите мое любопытство, мадам. Такова моя натура.

– Мадам! – хохотнула она. – Он назвал меня мадам, слышали? – Ее кривая улыбка увяла до отвратительной ухмылки. – Я уже и не помню, когда меня последний раз так называли.

Мэтью решил, что эти люди, должно быть, сбежали из лечебницы для душевнобольных. Возможно, повозка, в которой они ехали, сломалась, и они умчались в лес под защиту густой растительности…

Внезапно прямо перед его лицом материализовался чей-то череп. Мэтью вздрогнул и заметил, что череп перевернут, а отверстия для глаз и носа залеплены засохшей глиной.

Человеческий! – не успел испугаться Мэтью. Мигом позже он понял, что ему протягивают перевернутый череп животного, служивший здесь чем-то вроде чаши. Внутри этого преотвратного сосуда плескалась вода. Мужчина по имени Дэниел предлагал ему попить.

Черт возьми, пить из чьего-то черепа? Эштон Мак-Кеггерс со своей коллекцией костей, вероятно, был бы в восторге от этой затеи. Но не Мэтью. Однако именно ему выпала возможность приобрести подобный опыт, и что-то подсказывало ему, что отказываться не стоит. Он взял череп дрожащими руками, но помедлил, прикоснувшись к кости губами.

– Всего лишь вода, – хмыкнул Мардо. – Из источника, что чуть дальше по дороге.

Мэтью рискнул и сделал глоток. Это действительно была вода. Он вернул череп в протянутые руки Дэниела и заметил, что у основания ладони этого мужчины торчит неаккуратный клочок густой шерсти. Не успел он рассмотреть подробнее, как и череп, и руки скользнули обратно в темноту.

– Валлок Боденкир, – повторил Мардо. – Зачем он тебе?

Момент истины.

Но, черт возьми, в чем же дело? Мэтью по-прежнему ориентировался на указания, которые давал ему фон Айссен, но… надо признать, дела приняли столь странный оборот, что стоило подумать о сохранении собственной жизни – потому что, видит Бог, для этого сборища жизнь Мэтью Корбетта не стоит ни десяти фунтов, ни даже десяти пенсов.

– Я жду, – напомнил Мардо.

Мэтью отметил, что главарь этой шайки вдруг резко вздрогнул, как будто что-то причинило ему боль, и потер левое плечо.

– Мне ничего не известно о Валлоке Боденкире, – ответил Мэтью. – Но если так зовут человека, который живет в доме в конце этой дороги, то меня нанял его брат, и мне не дали свободы разглашать подробности задания.

Несколько секунд Мардо молчал. Он перестал потирать плечо и наклонился вперед, сжав руки в кулаки.

– Не дали свободы? Свобода. Интересное слово ты выбрал, не находишь? Если бы Боденкир добился своего, это понятие обратилось бы в ничто, стало бы невыполнимой мечтой. Мы – единственное средство защиты для Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии, Чарльз-Тауна… для всех колоний! Единственное средство против потери свободы. Точнее, против того, чтобы эту свободу попросту выкрали посреди ночи. Если ты действительно ничего не знаешь об этом… гм… существе – а похоже, что ты говоришь правду, – то я скажу тебе вот, что: мы – своего рода солдаты. Мы ведем войну против нашего злейшего врага. Эта война… длится уже несколько поколений, и она не может закончиться, пока все Боденкиры этого мира не будут полностью уничтожены. Мы здесь, чтобы… – Он вынужден был замолчать. Его нижняя челюсть вдруг резко выдвинулась вперед, как будто что-то сорвало ее с суставов. Пока Мэтью в ужасе наблюдал за этим зрелищем, Мардо обеими руками вправил выскочившую челюсть.

– Тебе не следовало выезжать на эту дорогу, – наставническим тоном сообщил он. – Здесь не место для твоего вида.

Мэтью мучило множество вопросов, и он не знал, с какого начать. Должно быть, выражение лица выдавало его, потому что Мардо расщедрился на продолжение истории:

– Мы заточили его в том доме. И уверены, что он не может передвигаться по реке – в противном случае за ним бы уже прислали лодку. О, да, нам известно, что у него есть пособники, которые в отличие от него могут свободно перемещаться, но до Боденкира им не добраться, хотя для них это вопрос жизни и смерти.

И снова это сочетание, – подумал Мэтью, – вопрос жизни и смерти.

– Дорогой он тоже не может воспользоваться, – продолжил Мардо. – Тут мы поймаем и убьем его. И всю его секту. Сдерживание – лучшая стратегия на данный момент, так что мы продолжаем держать его в ловушке в том доме. Это длится уже… – Он задумался, подсчитывая время, – лет двадцать.

Мэтью услышал дрожь в собственном голосе, когда переспросил:

– Двадцать лет?

– Мы выживаем, – продолжил Мардо, будто не сочтя нужным повторять уже сказанное. – Ты говоришь, у тебя есть задание? У нас тоже. Так что ты расскажешь нам, что такого должен ему передать, ясно?

– Но я… я не… – Мэтью помотал головой и выпалил: – Люди, вы, что, безумцы?

– Единственное безумие – это позволить такому монстру, как Боденкир, выбраться на волю и вернуться в нынешнюю цивилизацию. Мы наблюдаем за домом, но поместье там большое. Нам известно, что он расставил множество ловушек, поэтому нам приходится держаться оттуда на расстоянии. Если б мы знали, где остальные члены его секты проводят свои дни, мы убили бы их, пока они беспомощны, чтобы ни одно человеческое ухо не смогло расслышать их крики, с помощью которых они связываются даже со своими сородичами за океаном. Подумать только, их тысячи! И все готовы объединиться в борьбе против нас. Если бы получилось добраться до него – и до них всех – ночью, их тревога была бы притуплена. Ночью они умирают тихо… но это случается слишком редко.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю