355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт МакКаммон » Ночная поездка (СИ) » Текст книги (страница 1)
Ночная поездка (СИ)
  • Текст добавлен: 2 марта 2020, 03:30

Текст книги "Ночная поездка (СИ)"


Автор книги: Роберт МакКаммон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

НОЧНАЯ ПОЕЗДКА

Небольшая новелла из мира Мэтью Корбетта


От автора

Приветствую!
Этот рассказ мой небольшой подарок поклонникам Мэтью Корбетта в честь Дня Всех Святых. Надеюсь, вам понравится. Желаю всем счастливого Хэллоуина!
P.S.
Это отдельная история, поэтому, если вы не читали основную серию, это не помешает вам по-настоящему насладиться этой короткой новеллой.

Глава первая

В своем ночном посетителе Мэтью Корбетт отметил три вещи, показавшиеся ему особенно интересными.

Во-первых, джентльмен был одет в весьма представительный костюм с серой сорочкой и темно-синим галстуком. Мэтью стал обращать внимание на наряды после того, как он сам, успешно завершив дело Королевы Бедлама, сделался чем-то вроде местной знаменитости. После статьи в «Уховертке» ему пришлось задуматься о более подобающем – представительном – облике и обзавестись несколькими хорошими костюмами, пошитыми, разумеется, его другом Ефремом Оуэлсом.

Во-вторых, ногти на длинных тонких пальцах джентльмена были очень острыми и больше напоминали небольшие заточенные слегка изогнутые лезвия. Несмотря на чистоту и ухоженность этих когтей, Мэтью подумал, его гость, пожалуй, может вцепиться мертвой хваткой во все, что представляет для него интерес, а любое препятствие порвать в клочья.

И в третьих, вместе с джентльменом в скромное жилище Мэтью прилетел странный запах. Джентльмен, похоже, знал о нем и пытался замаскировать его лимонным одеколоном, но так и не преуспел. Для описания этого странного запаха Мэтью не мог подобрать лучшего словосочетания, чем «смрад гниения», потому что сладковатые миазмы, больше всего напоминающие разложение, настойяиво пробивались сквозь лимонный аромат. Было ли в этом запахе нечто знакомое? Сейчас Мэтью не мог припомнить. На самом деле, разум его все еще пребывал на грани сна. Посетитель явился немногим позже того, как свечные часы Мэтью показали одиннадцать, и юный решатель проблем почти погрузился в сон, не желавший настичь его из-за тревожных мыслей о кровавой карточке Профессора Фэлла, которую он недавно получил.

– Премного благодарен, что вы согласились уделить мне время, сэр, – сказал джентльмен, прижав к боку снятую темно-синюю треуголку. – Сожалею, что пришлось беспокоить вас в такой час, но, к сожалению, моя проблема не терпит отлагательств.

Мэтью кивнул. Ему показалось, что в голосе джентльмена проскальзывает странный акцент. Может быть, он пруссак? Проклятье, только очередного пруссака на голову Мэтью не хватало! Особенно посреди ночи.

Мэтью пригляделся к гостю. Освещения в комнате было достаточно, чтобы рассмотреть его худое вытянутое лицо с острыми чертами, вымазанное белилами и румянами. На белом гриме выделялись темные дуги бровей, на голове сидел массивный белый парик. Глаза, как ни странно, показались Мэтью такими же белыми, как и напудренное лицо джентльмена. Возможно, дело в малом количестве света? Мэтью предположил, что глаза у его гостя бледно-серые, тусклые.

– Если позволите, – отважился Мэтью, – рискну заметить, что час и вправду поздний. Неужели обсуждение не может подождать до завтра, когда я окажусь в моей конторе?

Ему нравилось произносить это «в моей конторе». Звучало представительно.

Незнакомец не спешил отвечать.

– Завтра меня можно будет найти в доме номер семь по…

– Месторасположение мне известно. Клерк в «Док-Хауз-Инн» сообщил мне его, как только я поинтересовался, есть ли в этом городе человек, способный решить мою проблему. Я объяснил ему ситуацию, и он направил меня к вам.

Не совсем, – подумал Мэтью, и губы его слегка изогнулись.

Клерк направил этого джентльмена не к Мэтью Корбетту, а в дом Мармадьюка Григсби. Стук в дверь разбудил его, а на пороге незнакомца встретила Берри Григсби, одетая в ночную сорочку и державшая в руках фонарь. В эту холодную октябрьскую ночь 1702 года она проводила странного джентльмена, пахнувшего гниением и лимонами, с острыми звериными когтями, к двери Мэтью и возвестила:

– К тебе посетитель. – На ее лице явно читался вопрос: «кто он?».

Мэтью слишком тянул с ответом. Казалось, он сориентировался бы быстрее, подними его с постели один из жадных до крови приспешников Профессора Фэлла. Однако сейчас разум его все еще балансировал на грани полусна и яви, а в памяти вспыхивали отрывки из книги «Сто Одно Открытие в Шахматах», которую он недавно читал.

– Что ж, я вас оставлю, – сказала Берри. Разумеется, о кровавой карточке с отпечатком пальца она ничего не знала, и Мэтью хотелось, чтобы так оставалось и впредь. – Доброй ночи, Мэтью.

– Доброй ночи, – эхом отозвался он. Гость тем временем тенью проскользнул в комнату, снял свою треуголку и некоторое время стоял молча, ожидая, пока Мэтью все же решится закрыть за ним дверь… если только он не хотел оставить ее открытой на всю ночь.

Что ж, впору было прямо сейчас отправляться в контору и сообщать Хадсону Грейтхаузу, что Кэтрин Герральд – которая при попутном ветре должна была успешно добраться до Англии, – не ошиблась, предоставив ему должность решателя проблем.

– И чем я могу вам помочь? – спросил он.

– Я должен передать сообщение моему брату. Это вопрос жизни и смерти.

– Хорошо. Что ж… это просто…

– Не просто, – перебил его посетитель. – Прошу прощения, что не сразу представился. Мое имя Карлис фон Айссен. Ваше имя мне известно, вы – Мэтью Корбетт, о вас недавно писали в местной газете. Дела обстоят так, – он помедлил, губы его немного скривились, – мой брат живет не здесь. Он живет… лучше я покажу вам на карте.

Фон Айссен скользнул во внутренний карман костюма своей когтистой рукой и извлек оттуда свернутый лист. Мэтью поднял ближайшую свечу и присмотрелся к бумаге.

– Видите? – Фон Айссен развернул лист и указал ухоженным когтистым пальцем на определенный участок изображения. – Это маршрут, который вы называете Бостонским почтовым трактом. А здесь, в нескольких милях к северу от него, проходит еще одна дорога. Она ведет к реке. Вот дом, где живет мой брат.

– Это, по меньшей мере, два дня пути, – прикинул Мэтью. – Позвольте узнать, отчего вы не можете самостоятельно передать сообщение вашему брату? Вы упомянули, что это непросто, но пока что я вижу единственную сложность: не самый ближний путь.

– Моя профессия в настоящее время не позволяет мне путешествовать.

Мэтью нахмурился.

– О какой же профессии речь?

– Назовем это… гм… доставкой ящиков, – ответил фон Айссен.

– Каких именно? – Не унимался Мэтью. С каждой секундой ему все меньше нравилось, в какое русло начинает утекать этот разговор. – Что в них?

Ответ был лаконичен до безобразия:

– Другие ящики.

В какой-то момент Мэтью показалось, что он почти вспомнил, что же напоминает ему запах, исходивший от гостя, но мысль тут же ускользнула от него.

– Сообщение должно быть доставлено как можно скорее, – продолжал фон Айссен, сложив карту несколько раз, пока она не стала аккуратным желтовато-белым квадратиком. – Как я уже говорил, это дело жизни и смерти. Я заплачу любую сумму, которую вы запросите.

Ничего себе! – подивился Мэтью. И ведь это – одно из его первых… дел, если можно так выразиться. Это не только способ доказать Хадсону Грейтхаузу, что он справится с работой, но и способ заверить его, что Мэтью Корбетт способен приносить агентству «Герральд» доход.

Осмелится ли он взяться за эту работу? Черт возьми, да!

– Десять фунтов, – выпалил Мэтью.

– Согласен, – без намека на колебание ответил фон Айссен. – Кошелек при мне. – Он снова скользнул во внутренний карман и извлек оттуда кожаный кошелек, а вместе с ним конверт, надежно запечатанный желтым воском. Он протянул юному решателю проблем, все еще одетому в одну лишь ночную сорочку, заветное послание, нимало не смущаясь курьезности этой ситуации. Мэтью в свою очередь ошеломленно наблюдал, как незнакомец отсчитывает нужное количество монет, называя цифры вслух. Он и впрямь говорил на иностранном языке.

Но он не пруссак, – подумал Мэтью. – Язык какой-то другой…

Монеты – целое состояние по меркам Мэтью – весело поблескивали на столе в свете свечи.

– Итак, – произнес фон Айссен, выложив ровно десять фунтов, – есть некоторые моменты, которые вам необходимо учитывать. – Его тон изменился. Он сделался слегка… надменным, как если бы он был хозяином, говорившим со слугой. – Вы верно отметили, что путешествие займет две ночи, при условии, что вы будете тратить мало времени на ненужные заминки, а я ожидаю, что именно так вы и поступите. В первую ночь вы остановитесь в таверне, которой управляет некто Джоэль Бэкетт. Выбора у вас не будет, так как это единственная таверна, расположенная примерно в миле от дороги, ведущей к дому моего брата. – Фон Айссен внезапно отвернулся от Мэтью и подошел к недавно установленному окошку в молочной, открыл ставни и всмотрелся в ночную тьму. Глядя через его плечо, Мэтью отметил серебристую – почти полную – луну, сияющую, словно монета. Он обрадовался наличию лунного света: путь до дома брата фон Айссена и без того должен пойти почти по бездорожью, а без освещения это будет поистине трудно.

– Сожалею, что вынужден просить – даже требовать – чтобы вы ехали в такое время, – вздохнул фон Айссен, снова закрывая ставни. – Я был бы рад, если б представилась иная возможность, но, боюсь, ни вы, ни я ею не располагаем.

– Дело жизни и смерти, – понимающе кивнул Мэтью и тут же прищурился. – Но… постойте, что вы имеете в виду, говоря «в такое время»?

– В ночное.

Мэтью непонимающе качнул головой.

– Простите, сэр, но я не могу взять в толк: в чем же разница? Разве не будет благоразумнее…

– Я требую, чтобы вы доставили конверт моему брату ночью. – Эти слова прозвучали тихо, фон Айссен говорил почти шепотом, но в голосе его звучала непоколебимая властность. – И никто не должен к нему прикасаться. Никто другой. Не говорите Бэкетту о задании. И вообще никому не говорите. Это дело касается только моего брата. И доставить конверт нужно непременно ночью. Вы все уяснили, сэр?

– Я прекрасно понял ту часть задания, в которой говорится, что о послании не должен знать никто, кроме вашего брата. Нетрудно понять, что сообщение секретное. Но… почему непременно ночью?

– Он отягощен недугом, который заставляет его испытывать сильнейшую боль при столкновении с солнечным светом. Он лишен возможности выходить на улицу при свете дня. Вынужден выходить только ночью.

– Этот недуг… – помедлил Мэтью, – он есть и у вас? Поэтому вы не могли поговорить со мной в агентстве завтра утром?

Фон Айссен не отвечал примерно минуту. Затем он слегка улыбнулся, и улыбка его больше походила на резаную рану от бритвы.

– Да, вы правы. Это семейное заболевание.

– Мне жаль.

– С чего бы? – фыркнул фон Айссен. – Не вы ведь его вызвали.

Мэтью в ответ мог лишь растерянно пожать плечами.

– Позвольте мне продолжить, – кивнул фон Айссен. – Покинув таверну Бэкетта, вы направите свою лошадь по дороге, отмеченной на карте. По моим расчетам, путь отнимет у вас еще один день, прежде чем вы доберетесь до дома моего брата. Затем вы отдадите ему конверт, он окажет вам гостеприимство, вы сможете провести ночь в его доме, а следующим утром отправитесь обратно. Это ясно?

– Да, вполне.

– Вот и прекрасно. И еще… вам стоит взять с собой пистолет. Лучше даже два. Будьте готовы применить их в случае необходимости.

Мэтью уставился на лежащие на столе монеты и с трудом сумел отвести о них взгляд, услышав последние слова гостя.

– Что?..

– Вы меня прекрасно расслышали.

– На дороге встречаются опасные индейцы?

– Индейцы, бандиты, лесные звери, – пожал плечами фон Айссен. – Так что имейте при себе два пистолета. А лучше три.

К горлу Мэтью поступил тяжелый комок, и он с трудом проглотил его, надеясь, что это укроется от внимания фон Айссена.

– Я полагаю… такое дело больше подойдет для другого сотрудника нашего агентства Хадсона Грейтхауза.

Или для солдат, – подумал он. Ему было неприятно об этом сообщать, но он понимал, что должен:

– Я… не уверен, что подхожу для этой работы. В смысле, у меня еще не так много опыта в подобных делах, как у…

– О, вы, верно, шутите! Набиваете себе цену, не так ли? Знаете, после всего, что я прочитал о вас в той газетенке, я никогда в жизни не поверю, что хоть кто-то из ваших… гм… сослуживцев справится с этой работой хотя бы наполовину так же хорошо, как вы!

– Но, возможно, я мог бы попросить Хадсона Грейтхауза отправиться со… – Он осекся на полуслове.

Нет, даже не думай об этом.

В этом случае Хадсон Грейтхауз будет насмехаться над ним до скончания веков. И, по правде говоря, заслуживает ли он – Мэтью – своего места в агентстве, раз опасности вызывают у него такой ужас?

Перед тем, как отбыть в Англию, Кэтрин Герральд оказала ему огромное доверие. Она была уверена, что он справится с любой ситуацией, в какой бы ни оказался. И разве это задание – не повод показать себя? Он может и должен попытаться оправдать доверие мадам Герральд.

В конце концов, Мэтью пережил нападение медведя и успешно разобрался в деле Королевы Бедлама. Наверняка он найдет способ сладить и с индейцами… или с бандитами… В любом случае, он не готов был прослыть неудачником в глазах Хадсона Грейтхауза. А особенно – не был готов прослыть неудачником в собственных.

– Ну хорошо, – постарался как можно бодрее произнести он. – Я возьму два пистолета.

Он знал, что за часть денег, что лежали перед ним, он запросто мог бы арендовать оружие.

– Превосходно. Вы отправитесь в восемь часов утра. Если поспешите, будете у Бэкетта вскоре после наступления темноты.

– Отправлюсь в семь, – качнул головой Мэтью. – Если, конечно, мне удастся хоть немного поспать перед поездкой…

– О! Да, разумеется. Вы должны выспаться. – Фон Айссен снова огляделся. – Очаровательное жилище, – заметил он. – Я тоже питаю особую любовь к небольшим помещениям. – Его взгляд вновь обратился к Мэтью. – И помните: никто, кроме моего брата, не должен завладеть конвертом. Никто не должен знать, что вы доставляете ему сообщение. Отдать конверт надлежит ему лично в руке. Ночью. Вы понимаете? Ночью.

– Вы повторяли это достаточно часто, сэр, – заметил Мэтью. – А я понял с первого раза. Спасибо, что решили обратиться к нашему агентству. А теперь – доброй вам ночи.

Конверт, карта и монеты лежали на столе. Фон Айссен бросил на них последний взгляд, затем стукнул каблуками, слегка поклонился, водрузил треуголку поверх парика и вышел.

Мэтью задул свечи.

Утром он соберет небольшую дорожную сумку и отправится на поиски двух пистолетов, которые собирался взять в аренду. Мистер Вайнкуп мог бы помочь… Или, в крайнем случае, можно обратиться к Гарднеру Лиллехорну и заплатить ему за пару пистолетов из городского арсенала. Однако в этом случае придется объяснять, зачем ему понадобилось оружие. Нет-нет, стоит оставить этот вариант про запас. Хадсону о своем предстоящем путешествии Мэтью также не собирался сообщать. Деньги, которые вскоре окажутся в сундуке в доме номер семь по Стоун-Стрит, будут говорить сами за себя.

Мэтью уже собирался затушить фонарь, как вдруг понял, что напоминал ему запах, исходивший от фон Айссена. Точно так же пахло на чердаке ужасов Эштона Мак-Кеггерса, где было полно высушенных костей, от которых исходил замогильный запах. Аромат смерти – точнее, самой ее сути.

На мгновение Мэтью задумался. Затем решил оставить фонарь зажженным, лег спать, проиграл в голове две шахматные партии и, наконец, сумел погрузиться в сон.



Глава вторая

С наступлением темноты стало заметно холоднее, и Мэтью не единожды успел порадоваться, что перестраховался и облачился в утепленное тяжелое серое пальто, фланелевый шарф и серую шерстяную шапку. Он гнал свою лошадь по кличке Сьюви галопом, но к вечеру поддерживать такой темп ей стало трудно, и Мэтью справедливо решил, что не следует загонять ее. До таверны Бэкетта оставалось всего ничего, а там и его, и Сьюви ожидали желанный отдых, тепло и еда.

Бостонский почтовый тракт был безлюден, хотя и проходил не слишком далеко от города. Он тянулся через несколько небольших поселений, в одном из которых Мэтью остановился, чтобы напоить Сьюви и промочить собственное горло из кожаного бурдюка, после чего незамедлительно отправился в путь. По дороге ему встретилась всего одна повозка с пиломатериалами, некоторое время спустя мимо пролетел по направлению к Нью-Йорку экипаж, а за ним в город направилась пара наездников. Дальше тракт принадлежал лишь ему одному.

С обеих сторон возвышался лес, выглядевший так, будто Бог решил собрать в нем самые уродливые и кривые деревья из книги Бытия. Непроницаемые заросли терновника и хищных виноградных лоз создавали с обеих сторон дороги непроходимую стену, и в течение всего дня пейзаж не разнообразился ничем. Ночью вокруг стало темно, словно целый мир превратился в огромную пещеру. Звезды затянуло тучами, и лишь луна, изредка выглядывавшая из-за ночных облаков, проливала редкий свет в этот эбеново-черный неф природного собора. Мэтью мог довольствоваться лишь перекличками сов по пути. Ни индейцы, ни бандиты, ни опасные дикие звери ему не встретились, и он был благодарен собственной удаче хотя бы за это.

Вдруг до Мэтью донесся запах дыма. Сьюви повернула на изгибе дороги и – о, да! – справа показался небольшой домишко, окна которого горели теплым светом, а из двух каменных труб поднимался сизый дымок. За домом располагался небольшой амбар и загон, а позади него простиралась непроглядная чернота леса.

Мэтью не стал тратить время на то, чтобы привязать Сьюви к коновязи недалеко от входной двери. Он взял свою дорожную холщовую сумку, в которой покоились два пистолета и необходимые боеприпасы, и постучал в дверь, как если бы это была общественная таверна. Ему показалось разумным проявить терпение – вряд ли стоило врываться и пугать постояльцев.

На стук вскоре вышел седобородый и седовласый джентльмен, одетый в коричневые брюки и кремовую сорочку. В руках он держал дымящуюся глиняную трубку.

– Мистер Бэкетт? – спросил Мэтью, предположив, что мужчине, должно быть, уже за пятьдесят.

– Он самый. Заходите, заходите! Элла, у нас гость!

Мэтью пробормотал хозяину таверны благодарность и прошел через аккуратно обставленную комнату прямо к камину, чтобы обогреться. Элла Бэкетт – седая женщина примерно того же возраста, что и ее супруг, появилась из дальней комнаты и встретила Мэтью дружественной улыбкой. Она подошла к нему, взяла у него из рук только что снятое пальто и повесила его на крюк, вбитый в стену. Мэтью успел отметить ее веселые ярко-голубые глаза.

– Куда путь держите? На юг или на север? – спросил Джоэль Бэкетт.

– На север.

– О, ну понятно. Вы отогрейтесь пока! Для этого времени года холодновато, хотя в прошлом году, например, нас к этому времени уже завалило снегом. Такие сугробы лежали, сроду таких не видел! – Он посмотрел в окно и увидел Сьюви. – О лошадке вашей я позабочусь. Все необходимое у нас есть. Недавно, правда, были постояльцы на экипаже, но запасы остались. Никогда ведь не знаешь, к чему готовиться, правда, Элла? Иногда, бывает, колесо в дороге сломается, и что? Как быть? – Он не дождался от Мэтью комментария и кивнул. – Что будете пить? Как насчет чашечки глинтвейна?

– Это было бы чудесно.

– Я принесу, – сказала Элла. – У меня готова курица в горшочке, вареная репа и кукурузный хлеб. Сгодится?

– Звучит прекрасно.

Мэтью расслабился, ощутив домашний уют. Общество супругов Бэкетт ему импонировало, а они, похоже, были действительно рады оказать путнику теплый прием. Мэтью рассказал им, как его зовут, а также, что он едет из Нью-Йорка на север. Больше он не сказал ничего. Конверт покоился во внутреннем кармане его костюма, и он хотел, чтобы там он и оставался до тех пор, пока не настанет время передать его брату фон Айссена.

За ужином, пока в кухонном камине тихо потрескивали поленья, Мэтью искренне наслаждался едой, которая могла бы конкурировать с кулинарными шедеврами Салли Алмонд. Посреди трапезы послышался стук в дверь, и Джоэль извинился, покинув свое место. Мэтью ожидал, что прибыли пассажиры какого-нибудь экипажа, однако порядком удивился, когда Джоэль Бэкетт вернулся в сопровождении двух индейских воинов, задрапированных в одеяла. Они окинули Мэтью оценивающим взглядом, а он в свою очередь обратил внимание на Эллу, которая быстро завернула большой кусок кукурузного хлеба в полоску ткани и передала его одному из индейцев. Второй кивнул в знак благодарности. После этого нежданные гости ушли, не обронив ни слова, а Джоэль вернулся к столу.

– Это наши индейские друзья, – пояснил он. – Их поселение находится довольно далеко отсюда, к югу. Но они готовы проделывать долгий путь, чтобы заполучить кукурузный хлеб моей крошки Эллы. А мы рады им помочь.

– Для меня это комплимент, – кивнула Элла. – Иногда они приносят нам оленину и свое племенное пиво. Джоэль его очень любит. Я один раз попробовала, и мне показалось, что я пью жидкий огонь. – Она поморщилась и пожала плечами. – Но, в любом случае, мне приятно знать, что они считают нас друзьями.

Индейцы, бандиты, дикие звери, – вспомнил Мэтью. – Что ж, по крайней мере, индейцы, похоже, не будут проблемой.

– Вы, кстати, назвали мое имя, – сказал Джоэль, зажигая свою трубку от пламени свечи.

– Простите?

– У двери. Вы назвали мое имя. Кто рассказал вам о нашей таверне?

– Гм… еще один путешественник. Вероятно, он останавливался у вас.

– В самом деле? Как его имя? У нас с Эллой отличная память.

Мэтью терпеть не мог выдумывать ложь, но был ли у него выбор?

– Не могу похвастать тем же, сэр. Я не запомнил его имени. Мы встретились в таверне в городе.

Ложь сорвалась с его губ удивительно легко, и Мэтью невольно ощутил недовольство. Вот уж он не думал, что лгать – в его характере.

– Кстати, вы курите трубку? Можно сказать, это особое предложение для моих гостей…

– Нет, сэр, но благодарю.

Джоэль некоторое время курил молча. Элла предложила Мэтью добавки, и он не отказался.

– Так, стало быть, вы направляетесь на север? – продолжил Джоэль свой расспрос через какое-то время. – Куда именно?

Мэтью решил, что лучше всего будет солгать про Бостон, но ему вовсе не хотелось так плотно увязать во лжи. Что изменится, если эти двое узнают о его пункте назначения? Наверняка, ничего! Решено, он назовет его. Но ни слова не скажет о конверте… никогда.

– Вообще-то, – начал Мэтью, сделав глоток превосходного глинтвейна, – я еду навестить кое-кого. Я так понимаю, путь отнимет еще день. Где-то в миле отсюда у дороги будет ответвление вправо, верно? Небольшой тракт. Я направлюсь по нему.

Джоэль на протяжении рассказа дымил своей трубкой. Но, услышав последние слова, он медленно вынул ее изо рта и опустил.

– Мэтью… если позволите… кого вы собираетесь навестить?

Я же поклялся, что никому ничего не скажу, – сетовал Мэтью про себя. Он так и должен был ответить. С другой стороны… ничего ведь не случится, если эти люди узнают имя? Имя не имеет значения.

– Джентльмена по имени фон Айссен, – ответил он.

Джоэль переглянулся с Эллой, а затем снова посмотрел на молодого решателя проблем из Нью-Йорка.

– Если вы говорите о дороге, ведущей к речным утесам – а я полагаю, что вы говорите именно о ней, – то, уверяю вас, никто по имени Айссен там не живет. Может, вы имели в виду дом Вайдена?

– Нет, я… то есть, я имею в виду… мне сказали, что фон Айссен живет в конце той дороге.

– Кто вам это сказал?

Мэтью почувствовал, как его утягивает непроходимое болото. Рассказать, или нет?

– Его брат, – решился он, просто пытаясь вырваться из этого тумана.

– У Вайдена брата не было. Вообще говоря, он умер много лет назад. Мы с Эллой тогда еще даже не перебрались сюда и не завели здесь хозяйство. Жили на ферме.

Мэтью почувствовал, что бледнеет.

– А кто он… в смысле, кем он был? Вайден.

– Николас Вайден, – ответила Элла. Выражение ее лица отчего-то сделалось каменным. – Это был сумасшедший голландец, который раньше зарабатывал на судоходстве, когда жил на родине. По крайней мере, такие до нас доходили слухи. Он построил свой дом – настоящий нарыв на лице земли! – и оттуда пытался контролировать речное судоходство.

– Контролировать? В каком смысле?

– Построить огромный барьер из бревен, – ответил Джоэль. – Некие ворота на цепях и шкивах, чтобы блокировать лодки, которые отказывались платить взнос. Мы так поняли, что он затем и прибыл сюда из Голландии, чтобы основать здесь свою речную империю.

– И у него получилось? – поинтересовался Мэтью. – Хотя бы… со стройкой?

– Что-то пошло не так. Была какая-то авария. Его инженер погиб, а барьер был разрушен. Скалы под домом Вайдена раскололи бревна так, что лодки даже не могли там причалить. Пара рисковых парней из Нью-Йорка пыталась, но – как нам потом рассказали – их лодке пробило днище.

– Хм, – вздохнул Мэтью, нахмурившись. – И после этого Вайден умер?

– Много лет назад, когда мы еще жили на ферме, – ответила Элла, – мы видели, как мимо проезжала похоронная повозка. Следом тянулся целый караван с вещами из его дома. Сейчас там уже никто не живет.

– Уже очень давно, – протянул Джоэль, выпустив клуб дыма к потолку. – Так что его так называемый брат обманул вас, Мэтью. Только понять не могу: зачем, ради всего святого, кому-то отправлять вас к дому покойника?

Мэтью невольно коснулся своего костюма – аккурат над тем местом, где во внутреннем кармане покоилось письмо. У него начала слегка кружиться голова, и, похоже, дело было не в глинтвейне. До Мэтью донесся собственный голос, показавшийся ему поначалу чужим:

– Это… проклятая дорога?

– По крайней мере, индейцы так и говорят. – Еще один клуб дыма взлетел к потолку. – Они говорят, что не пошли бы по этой дороге, даже если б это было единственное место на земле, где продавался бы кукурузный хлеб Эллы. А еще… мы и сами кое с чем столкнулись…

– Джоэль! – окликнула его жена и накрыла его ладонь своей. Ее ярко-голубые глаза внезапно потускнели и увлажнились от слез. – Не надо…

Он посмотрел на нее и улыбнулся. И будь Мэтью проклят, если это была не самая грустная, самая убитая горем улыбка из всех, что ему когда-либо доводилось видеть. Мэтью поерзал в кресле. Его не покидала мысль, что грядет нечто ужасное.

– Все в порядке, – тихо сказал Джоэль своей жене. – Правда. Это было так давно. Мы никому не говорили… годами, не правда ли? Думаю, этому молодому человеку нам следует рассказать. Если ему не захочется нас слушать, он всегда может покинуть наш дом и увидеть все своими глазами. – Он посмотрел на Мэтью и решительно кивнул. – Да. Мы определенно должны ему рассказать.

Элла не стала возражать. Она встала и начала убирать тарелки. Мэтью отметил, что уголки ее губ загнулись книзу, а лицо помрачнело и стало очень бледным.

– Вы не обязаны ничего рассказывать, – покачал головой Мэтью.

– Нет, обязан. Это может спасти вашу жизнь, если только вы не окажетесь упрямым глупцом. – Джоэль потянулся к сумке из оленьей кожи и принялся снова набивать свою трубку. Лишь когда он поджег ее и выпустил в воздух пару клубов дыма, начался рассказ: – Наша ферма. Она располагалась в нескольких милях отсюда, вдоль этой дороге. Это место, которое мы называли домом – Элла, я и… наш сын. Уилл. Он был хорошим, очень хорошим мальчиком, Мэтью. Ему было семнадцать лет, когда он… – Джоэль прервался, поморщившись. – Семнадцать лет, – повторил он и на некоторое время замолчал.

Тарелки звякнули в руках Эллы, когда она опустила их в мойку, а кухонный камин протестующе выплюнул несколько искорок.

– Это произошло после смерти Вайдена, – продолжил Джоэль. – Внезапно… что-то начало проникать к нам на ферму и рвать скотину на части. Оставляло вместо горла сплошное кровавое месиво. А из глубины леса мы начали слышать вой. Мы подумали на волков. Решили, что это они заявляются и уничтожают наш скот, но… была одна странность. Они заявлялись раз в месяц на пару-тройку ночей, а затем пропадали – до следующего месяца. Я начал вести журнал и понял, что эти твари – кем бы они ни были – приходят только в полнолуние. Возможно, конечно, они весь месяц бродили в окрестностях, и лишь под полной луной набредали на нашу ферму, но… вы, Мэтью, поверили бы в такие совпадения? – Джоэль качнул головой. – И что тут сказать? Волки – умные звери. Они думающие. Думающие животные. Кстати, мы пытались в другие дни охотиться на них с мушкетами, но не встретили ни одного.

– Он был хорошим мальчиком, – вдруг пробормотала Элла. Она стояла к ним спиной и продолжала оттирать посуду. Учитывая, каким измученным казался сейчас ее голос, Мэтью был рад, что не видит ее лица. – Наш Уилл… – прошептала она. Этот шепот больше походил на дуновение ветерка на кладбище.

Джоэль наклонился вперед, и его темно-карие глаза потемнели еще сильнее, став похожими на два дула пистолета, направленных прямо на гостя.

– Я рассчитал, когда волки должны были явиться снова. Сказал Уиллу, что мы должны сторожить скот в эту ночь на пастбище. Скот дал бы нам знать, когда эти твари проберутся, так что мы затаились. В этот момент мы должны были достать фонари, которые до этого держали бы спрятанными. Дальше – дело за малым: целься да стреляй. Мы подготовились, но волки не пришли. Ни первой ночью полнолуния, ни следующей. Возможно, они нас учуяли, понимаете, Мэтью? Мы учли все, кроме запаха, который не могли замаскировать. Но на третью ночь… они были голодны. Они не могли больше ждать.

– Пожалуйста, – тихо простонала Элла, словно умоляя мужа прекратить.

– На третью ночь… когда луна уже начала убывать, скот вдруг начал волноваться. Мы уловили какое-то… движение. Да, думаю, это будет самое правильное слово. Но то, что мы с Уиллом внезапно услышали, было не воем. Нет, показалось, что что-то бьется о стену амбара на расстоянии около пятидесяти ярдов от нас. Лошади испуганно заржали. А ведь дверь амбара была заперта, волки никак не могли просто отпереть ее. Мы решили, что они бросались на доски, чтобы сломать дверь. Уилл помчался к амбару. Я крикнул ему, чтобы подождал меня, но он был чертовски быстр. Он открыл свой фонарь, и я увидел что-то движущееся… размытые фигуры. Единственное, что я могу сказать – они были большими. Я увидел вспышку выстрела Уилла. Услышал, как кто-то… или что-то скулит от боли. Только вот на животный скулеж это было никак не похоже. Это было… я до сих пор не могу сказать, что это.

Бэкетту пришлось остановиться. Он отложил трубку и провел рукой по лицу. Мэтью заметил, что рука его слегка подрагивает.

– Я увидел… увидел, как что-то налетело на моего сына… Две или даже три твари. Фонарь Уилла упал. Я бросился к нему, но… на меня напали сзади, и я разбил свой фонарь. Удар был таким сильным – мне показалось, что на меня налетело пушечное ядро! Я рухнул лицом прямо в землю, и мне выбило два зуба, а что-то страшное и жутко тяжелое уселось мне на спину и вдавило в траву. Я чувствовал когти на своих плечах. Мой мушкет куда-то пропал… А в отдалении я слышал, как кричит мой мальчик.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю