Текст книги "Камуфляж"

Автор книги: Роберт Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

IV

Каждый участок Великого Корабля носил по крайней мере одно полустершееся из памяти название, данное первопроходцами, в то время как населенные места имели порой до двадцати имен, поэтичных или грубых, простых или неправдоподобно замысловатых. В большинстве случаев обычный пассажир не помнил ни одного из этих ярлыков. Каждая авеню, пещера или маленькое море были по-своему замечательны, но, с учетом шквала новшеств, не многие отличались такой уникальностью, чтобы прославиться.

Откол составлял исключение.

По известным лишь им причинам создатели корабля соорудили трубу из зеркального гиперволокна и холодного базальта – огромную, абсолютно вертикальную шахту-туннель, начинающуюся неподалеку от бронированного носа корабля, пронзающую тысячи километров пространства. Откол испещряло множество авеню. Века назад корабельные инженеры выгравировали эти дороги на цилиндрической поверхности, обеспечив любопытных подробной картой. Экипаж корабля принялся возводить себе дома на бесконечной грани, и многие пассажиры последовали их примеру. Теперь на этом эффектном отрезке обитали миллионы. На борту Великого Корабля были места и популярнее, и – о чем еще можно поспорить – красивее, но ни в одном из них жители не позволяли себе такого снобизма.

– Мой дом в Отколе, – хвастались местные. – Приходите полюбоваться видом, если вдруг выдастся свободный месяцок или годик.

Но Памира вид не интересовал. Удостоверившись в отсутствии слежки, он проскользнул в квартиру джей'джела.

Млечный Путь, конечно, не крупнейшая во Вселенной галактика, но определенно самая изобильная. Эксперты предполагают наличие здесь трехсот миллионов миров, населенных разумными существами и обладающих развитой промышленностью. После большого всплеска естественных открытий стали очевидны некоторые закономерности. Преимуществом пользуются с полдюжины метаболических систем. Масса и состав тела планеты зачастую толкает эволюцию по одним и тем же неизбежным путям. Гуманоиды широко распространены; человеческие существа – юный пример древней схемы. Как и удальцы, и глории, и аэбеки, и мнотисы, и шагалы.

Но даже самый неискушенный, самый неорганический глаз мог различить эти расы. Каждый гуманоид произрастал на своем древе жизни. Одни были гигантами, другие – крохами. Одни создавались для миров с жуткими условиями, другие выглядели хрупкими тростинками. Одни могли похвастаться густой шерстью, другие – ярким пушистым оперением. Даже в среде голых представителей рас – имитаций приматов процветало немыслимое разнообразие рук и лиц. Усовершенствованные кости кричали: «У меня ничего общего с человеком!» В венах текла золотистая кровь, а структура ДНК доказывала инородность особи.

А еще существовали джей'джелы.

Они передвигались как люди, у них были совершенно человеческие лица и особенно – обычные зеленые глаза. Дневные существа, охотники-собиратели из мира, очень похожего на Землю, они странствовали по саваннам миллионы лет, пользуясь каменными орудиями труда, сделанными руками, которые на первый взгляд, да иногда и на второй тоже, ничем не отличались от человеческих.

Но сходство простиралось не только на внешность. Сердце джей'джела билось под губчатыми легкими, каждый вдох приподнимал грудную клетку из белых ребер, а унаследованная от предков кровь представляла собой солоноватую красную жидкость, смесь железа с белком, подобным гемоглобину. Фактически большинство их белков предательски походили на человеческие, как и почти вся цепочка ДНК.

Это противоречащее здравому смыслу сходство, мутация мутаций, объяснялось таким образом.

Общее происхождение – вот в чем все дело. Земляне. и джей'джелы, должно быть, когда-то были соседями. Века и века назад в одном из миров эволюционировал простой, но выносливый микроорганизм. Столкновение с кометой выбросило в космос кусок живой планетарной коры с триллионом надежно «упакованных» спящих пассажиров. Катастрофа вышвырнула обломок из Солнечной системы. После нескольких световых лет ледяного забвения блуждающий ковчег врезался в атмосферу иного мира, и по крайней мере один микроб выжил, благополучно пожрал местную углеводородную пражизнь и завоевал новый ареал.

Раньше в галактике такое происходило частенько. По меньшей мере полдюжины планет делили с Землей биохимический состав. Но только мир джей'джелов пошел по тому же эволюционному пути.

В сущности, джей'джелы были дальними родственниками землян.

И, по многим причинам, родственниками бедными.

Памир стоял над телом, изучая его расположение и состояние. Механизмы на паучьих ножках занимались тем же самым, шаря в трупе ультразвуком и рентгеновскими лучами, проводя скрупулезный анализ и делая точные выводы, которые машинки могут пока оставить при себе. Их хозяин, оперируя собственными глазами и инстинктами, справится сам, и не хуже, благодарю покорно.

Распростертый на полу мертвец вполне мог быть человеком мужского пола.

Обнаженный труп лежал на спине, ноги сведены, руки вскинуты над головой, ладони раскрыты, пальцы разведены. Кожа светло-коричневая. Волосы короткие, иссиня-черные. Бороды у джей'джелов не растут. Но волосы на теле могли быть человеческими – негустая поросль на груди вокруг сосков, уплотняющаяся в паховой области.

Гениталии в смерти съежились и почти ушли в тело.

Ни одной отметины видно не было, и Памир догадывался, что перекати он мертвеца, то и на спине трупа ран не обнаружит. Но мужчина мертв. Желая убедиться наверняка, Памир опустился на колени, вглядываясь в определенно человеческое лицо, и лишь слегка вздрогнул, когда узкие губы приоткрылись и легкие мертвеца втянули немного воздуха.

Памир тихонько рассмеялся.

Машины застыли, ожидая команды.

– Мозг тю-тю, – предположил он, прикоснулся левой рукой ко лбу лежащего и ощутил слабое тепло метаболизма впавшего в спячку существа. – Сконцентрированный плазменный разряд, что-то вроде того. Проел череп и поджарил душу.

Аппаратики покачивались взад-вперед на длинных лапках.

– Спорю, он уже шлак. Мозг. Да и тело местами обгорело. Наверняка.

Человек поднялся и внимательно оглядел спальню. Рядом стоял костюм, дожидаясь, когда придет время одеть хозяина.

Памир отключил тряпки и расстелил их на полу рядом с трупом.

– Он потерял десять—двенадцать кило костей и мяса, – решил мужчина. – И стал ниже сантиметров на десять.

Убить бессмертного – непростое дело. Даже в подобных обстоятельствах, когда мозг превращен в никчемную массу биокерамики и бестолкового стекла, тело упорно продолжает цепляться за жизнь. Плоть исцеляет себя, до известных пределов. Подключается аварийно-защитная генетика, вновь сплетая первоначальное лицо, волосяной покров и туловище, придавая им достоверное подобие жизни. Но когда гены закончили трудиться, не нашлось разума, который слился бы с восстановленным, омоложенным телом. Так что труп джей'джела впал в стасис, и, если в квартиру никто не войдет, он так и будет лежать здесь, всасывая постепенно становящийся все более и более затхлым воздух, предоставив ленивому метаболизму пожирать плоть, пока не останется скелет, сморщенные органы и истощенное мумифицированное лицо.

А парень-то был красавчиком.

Независимо от расы он обладал тонкими, изящными чертами.

– Ну, что вы увидели? – спросил наконец Памир.

И механизмы заговорили, сыпля словами и цифрами. Сперва Памир слушал, потом перестал. Он снова думал о Миоцен, спрашивая себя, какого черта Первого Помощника заинтересовал этот ничем не примечательный персонаж.

– Кто он? – осведомился он уже не в первый раз. Приведенная в действие сеть выложила последнюю, наиболее полную биографию. Данный джей'джел родился на борту корабля, его родители были достаточно богаты, чтобы позволить себе роскошь размножения. Состояние его семейство сделало в среде удальцов, что объясняло имя мертвеца. Се'лен – в обычаях удальцов называть себя в честь химических элементов. Был этот Се'лен юнцом, едва разменявшим пятую сотню лет, и его жизнеописание любому показалось бы самым что ни на есть банальным.

Памир пялился на бесполезный труп, не зная, что делать дальше.

Потом он все-таки заставил себя обойти квартиру, не слишком превосходящую его собственное жилище по размерам, но вид из окон делал этот дом в двадцать раз дороже. Мебель могла принадлежать любой расе. Цветовая гамма тоже самая ординарная. Нашлось тут несколько сотен книг – определенно характерная черта джей'джелов, – и Памир велел машине прочитать каждый том от корки до корки. Затем позволил своим механическим помощничкам обшарить все закутки – чуланы, туалет, комнаты новые и комнаты старые, с приказанием составить опись каждой поверхности и каждого предмета, включая и взятие образцов пыли. Но пыли оказалось немного, значит, мертвец был либо исключительно аккуратен, либо кто-то заботливо смел все следы своего присутствия, в том числе и чешуйки отшелушившейся кожи, и случайно оброненные волоски.

– Что теперь?

Он задал вопрос себе, но ответили машины:

– Мы не знаем, что теперь, сэр.

И Памир опять застыл над дышащим трупом.

– Я ничего не вижу, – пожаловался он.

Тут мужчина представил себя со стороны и рассмеялся. Тихо. И коротко. Затем активировал маленький медицинский датчик, вживил его и послал в тело раздражающий заряд.

Мертвый пенис выполз из тела.

– Ха! – воскликнул Памир, отвернулся и покачал головой. – Придется снова обыскать все, и эту конуру, и жизнь этого дерьмового недотепы. Переворошим пылинку за пылинкой и день за днем, если потребуется.

V

Построенное на верхних отрогах Откола, нависающее над вечными облаками Малого Удела, заведение это представляло собой конгломерат естественных пещер и мелких туннелей. Собственно говоря, Вера Многих Соединившихся не была Церковью или святыней, хотя выросла на костях очень древней веры и теперь надежно обволакивала ее. Не являлась она и коммерческой организацией, хотя постоянный персонал получал порой и деньги, и вещи. И уж точно не была притоном – все соответствовало корабельным сводам законов. В этих стенах не происходило ничего сексуального, и никто, посвященный в тайны здания, никогда никому не отдавал своего тела за нечто столь банальное и грубое, как прибыль. Большинство пассажиров даже не подозревали о существовании этого места. А многие из тех, кто знал о здании, считали его усовершенствованным и очень странным молитвенным домом – придерживающиеся одних убеждений, одинаково мыслящие души входили в его массивные деревянные двери, чтобы завести друзей, а если получится, и влюбиться. Но капитаны, для того чтобы облегчить разрешение вопросов налогового законодательства, определили учреждению куда менее романтическое предназначение: оно было исключительно редкой вещью, к которой обращался древний мир людей. А именно – библиотекой.

На Великом Корабле знания хранились на лазерных накопителях и в сверхпроводниковых элементах. Доступ к ним мог быть ограничен, но каждое слово и изображение находилось в зоне досягаемости внутренних сетей. Библиотеки были исключением. То, что содержалось в книгах, зачастую нигде больше не встречалось, что делало бумажные тома бесценными, и потому-то они и предоставляли последователям Веры интимность, с которой трудно соперничать, и почти религиозную святость.

– Чем я могу вам помочь, сэр?

Памир стоял перед нагроможденными друг на друга полками, скрестив на груди руки, с напряженной яростью на лице.

– Ты кто?! – рявкнул он, даже не оглянувшись.

– Меня зовут Леон'ард.

– Я уже общался с другими.

– Знаю, сэр.

– Они подходили ко мне, один за другим. Но они не были достаточно компетентны. – Он наконец обернулся и уставился на заговорившего с ним. – Леон'ард, а ты достаточно компетентен, чтобы помочь мне?

– Надеюсь, сэр.

Джей'джел, в черном балахоне с лиловым отливом и с длинными голубыми волосами, собранными на затылке в простой хвостик, был чуть-чуть выше Памира. Глаза его ничем не отличались от человеческих зеленых глаз. Кожа – розовато-коричневая. По привычке джей'джелов он ходил босиком. Узкие стопы с пятью нервно постукивающими по полу пальцами тоже могли принадлежать обычному человеку. Слегка поклонившись, чужак заметил:

– Я главный библиотекарь, сэр. Я занимаю этот пост десять веков и еще восемьдесят восемь лет. Сэр.

Памир заблаговременно подогнал к ситуации лицо и одежду. Джей'джел видел перед собой офицера безопасности в форменном мундире, с личным жетоном на рукаве. Любой реестровый поиск определил бы его как человека достойного и обладающего определенным влиянием. Но маскировка была не только поверхностной. Скрещенные руки лишь чуть-чуть дрогнули и застыли. Новое лицо напряглось, так что глаза прищурились, имитируя вызывающий взгляд полицейского, а сжатые губы процедили:

– Я кое-кого ищу.

К чести своей, библиотекарь и глазом не моргнул.

– Мою жену, – продолжил Памир. – Я хочу знать, где она.

– Нет.

– Прошу прощения?

– Я знаю, чего вы желаете, но удовлетворить это желание не могу.

Пока они мерили друг друга взглядами, в комнату шагнула гигантская фигура. Заметив двух конфликтующих самцов, самка-удалец со смущением, совершенно не свойственным ее расе, попятилась и скрылась из виду.

Библиотекарь обратился по сети к своим коллегам.

Все двери, ведущие в это помещение, тихо и надежно закрылись.

– Слушай, – сказал Памир. И замолчал.

Через несколько секунд заговорил джей'джел:

– Наш устав чист. Закон определен. Мы исправно, в надлежащем порядке предоставляем нашим клиентам уединение и перспективы. Без официального разрешения, сэр, вы не имеете права войти в это учреждение для получения сведений любого рода.

– Я ищу свою жену, – повторил Памир.

– Я понимаю ваше…

– Заткнись! – рыкнул мужчина и развел руки. В правой оказался зажат маленький нелегальный плазменный резак. Памир прицелился в беспомощную мишень и произнес в последний раз: – Я ищу свою жену.

– Не надо! – взмолился библиотекарь.

Оружие было направлено на выстроившиеся рядами тома. Малейшая вспышка испарит несчетное число бесценных страниц.

– Нет, – простонал Леон'ард, отчаянно пытаясь привести в действие подавляющие агрессию системы комнаты. Но сеть не отвечала. Так что джей'джелу осталось лишь повторить: – Нет.

– Я люблю ее, – заявил Памир.

– Понимаю.

– Понимаешь, что значит любить? Леон'ард, казалось, оскорбился:

– Конечно, я понимаю…

– Или это должно быть чем-то безобразным и болезненным, чтобы ты смог постигнуть, хотя бы чуть-чуть, что значит быть влюбленным?

Джей'джел промолчал.

– Она исчезла, – пробормотал Памир.

– И вы полагаете, что она здесь?

– Да, наверняка.

Библиотекарь поспешно выстраивал стратегию. Зазвенела общая тревога, но двери, которые он запер из добрых побуждений, внезапно отказались открываться. Персонал и прочие помощники вполне могли быть на другом конце корабля. И если пришелец выстрелит, потребуется несколько секунд, чтобы наполнить комнату достаточным количеством азота и наркотических веществ – остановить пожар и обездвижить разъяренного человека. И эти секунды могут решить все.

Выбора у Леон'арда не было.

– Да, возможно, я в силах помочь вам. Памир гаденько усмехнулся:

– Вот это другое дело.

– Если вы назовете имя своей жены…

– Едва ли она им воспользовалась, – предупредил он.

– Тогда покажите ее голограмму, пожалуйста. Сердитый муж тряхнул головой:

– Она изменила внешность. По крайней мере один раз, а то и больше.

– Естественно.

– А может, и пол.

Библиотекарь проглотил очередное затруднение. Он не собирался давать незнакомцу то, чего тот требовал, но если потянуть время… до тех пор, пока отряд безопасности не ворвется сюда и не заберет коллегу…

– Вот, – сказал Памир, сливая небольшой файл.

– Что это?

– Ее близкий приятель, насколько я понимаю.

Леон'ард взглянул на картинку и приложенную биографию. Мягкие зеленые глаза, едва прочитав имя, сделались огромными – возможна ли реакция выразительнее? – и со вздохом, так похожим на человеческий, джей'джел признался:

– Я знаю этого мужчину.

– Неужто? – Человек протянул это короткое слово медленно, многозначительно.

– В каком смысле? Что-то не так?

– Да. Моя жена пропала. И этот дохлый кусок дерьма единственный, кто мог помочь мне отыскать ее. Кроме тебя, конечно.

Леон'рд попросил предъявить доказательства смерти изображенного на фотографии.

– Доказательства? – хохотнул Памир. – Может, мне стоит звякнуть моему боссу и сообщить ей, что я нашел усопшего джей'джела, и мы с тобой предоставим закону делать его важную, громогласную и весьма публичную работу?

Секунду спустя беззвучной командой библиотекарь отменил общую тревогу. Проблемы нет, соврал он и, слегка поклонившись, спросил:

– Все останется между нами, не так ли? Могу ли я доверять вам, сэр?

– Я выгляжу человеком, заслуживающим доверия? Джей'джел ощетинился, но ничего не сказал. Он взглянул на полки в дальнем конце комнаты, решительно подошел к некоему тонкому томику, вытащил его, открыл, и изящные пальцы начали стремительно переворачивать страницы.

Грубо, точно уличный грабитель, Памир выхватил из рук библиотекаря добычу. Синяя обложка из мягкого дерева говорила о том, что объект описания еще относительный новичок в Вере.

Страницы были из пластика, тонкие, но плотные, и пестрели данными «текущего счета» мертвеца. За последнее столетие библиотекари встречались с Се'леном множество раз и заносили в журнал его неравномерный прогресс в их очень сложной вере. Аудиозаписи, извлеченные из личного дневника, позволили покойнику заговорить снова, разъясняя его точку зрения себе и каждому интересующемуся.

«Моя раса крохотна и развращена, – исповедовался Се'лен вполне человеческим голосом. – Каждая раса мала и грязна, и лишь вместе, спаявшись в полном согласии, мы можем создать достойное общество – Вселенную искренне объединившихся».

Несколько страниц содержали голограммы – застывшие, честные изображения религиозных обрядов, которые в большинстве галактик сочли бы омерзительными. Памир почти не задерживался на картинках. Он прекрасно представлял, что именно ищет, и ему очень помогало то, что лишь одна из жен джей'джела была человеком.

Разгадка обнаружилась на последних страницах. Памир уставился на изображение, глухо фыркнул, с отвращением покачал головой и объявил:

– Вот это она.

– Не может быть! – выпалил библиотекарь.

– Нет, может. Мужчина, как-никак, способен опознать собственную жену. Верно?

Леон'ард оскалил все зубы в ухмылке:

– Нет. Я отлично знаю эту женщину, и она не…

– Где ее книга?! – рявкнул Памир.

– Нет, – твердо заявил библиотекарь. – Поверьте, с этой особой вы не знакомы.

– Докажи. Тишина.

– Как ее зовут?

Леон'ард расправил плечи, очень стараясь казаться храбрым.

Тогда Памир подвел плазменную горелку к полке, и над раскаленным стволом, прижатым к обложке красного дерева истинно верующего, заклубился дымок.

Журнал женщины хранился в другой комнате, глубоко в библиотеке. Леон'ард приказал доставить книгу и, пока Памир листал страницы, фиксируя большую часть данных в сетях памяти, стоял рядом. Только раз человек сказал:

– Надеюсь, ты позволишь мне позаимствовать кое-что. Джей'джел вспыхнул и ответил дрожащим от ненависти голосом:

– Если вы попытаетесь забрать это, вам придется убить меня.

Памир подмигнул ему:

– Ты думаешь, я сам не догадаюсь? На твоем месте я бы не стал подкидывать своим врагам столь заманчивые идейки.

VI

Почему одни расы процветают, богатеют, растут числом и влиянием, в то время как другие, одаренные теми же возможностями, существующие в сотню раз дольше, ничего не значат для Галактики?

Ученые и фанатики веками мусолили этот вопрос.

Джей'джелы развивались в плодородном, теплом мире с голубыми морями, омывающими зеленые континенты, с землей, изобилующей железными рудами и углеводородами, с фланирующей по небу массивной луной, помогающей удерживать ось планеты под небольшим наклоном, достаточным, чтобы обеспечить повсюду умеренный, мягкий климат. Возможно, это богатство и сослужило джей'джелам плохую службу. Рожденные в мире победнее, люди вынуждены были жить крохотными, легко приспосабливающимися к условиям группками человек по двадцать, в которых каждый состоял в родстве с каждым – по крови или браку. А древние джей'джелы кочевали отрядами по сто и больше особей, что способствовало процветанию более толерантной политики в обществе. Гармония воспринималась как данность. Конфликты по возможности разрешались мирным путем: группа ничто не ценила так, как собственный, освященный веками покой. А когда естественный жизненный цикл растянулся на три столетия, изменения замедлились, все затруднения, даже внутрисемейные, стали решаться путем консенсуса. В случае же абсолютной необходимости молодые подчинялись воле старейшин.

Но причуды природы – лишь одно объяснение будущего. Многие великие расы развивались неторопливо. Некоторые из наиболее известных, вроде риткеров или удальцов, все еще строго блюдут стародавние традиции. Даже люди не избежали этого прискорбного свойства: люди внимали мудрости почивших греков и забытых иудеев еще долго после того, как их слова утратили первоначальную ценность и перестали приносить пользу. Но джей'джелы носились со своими предками и их ветхими мыслями еще пуще. Для них прошлое было сокровищем, и терпеливые машины помнили малейшие перипетии ранних цивилизаций, все неверные повороты и все тихие успехи.

После пары тысяч веков кремния и железа люди шагнули в космос, а джей'джелам потребовались миллионы лет, чтобы изобрести оправдание для такого рода авантюры.

И им убийственно не повезло.

В Солнечной системе джей'джелов вращались богатые металлами миры и изобилующие водой луны, а соседние солнца выпестовали звезды класса G, где возник и развился превосходный разум. Пока джей'джелы сидели дома, благополучно заучивая речи давно покойных королев, три различные инопланетные расы колонизировали их внешние миры – проигнорировав галактический закон и древние соглашения.

В небесах над головами ничего не подозревающих джей'джелов кипели великие войны.

Победителями вышли крошечные существа, привычные к низкой гравитации и экзотическим технологиям, – к'мэлы, создания кибернетические, быстроживущие, подверженные прихотям, капризам и внезапным судорожным сменам правительств. К тому времени, как джей'джелы запустили свою первую ракету, к'мэлы намного превосходили их числом – в их же собственной Солнечной системе. Этот момент истории выглядел позорным даже миллионы лет спустя. Ракета джей'джелов пошла по низкой орбите, а навстречу ей с баз на обратной стороне луны поднялся флот к'мэлов. Реактивный летательный аппарат был уничтожен, а джей'джелы внезапно из хозяев рая превратились в безвестных существ, запертых на поверхности своего маленького мирка. Начинались и заканчивались победой войны. Устанавливался и рушился мир, и новые войны оборачивались поражением.

Проигравшие не становились рабами, даже в худшие периоды долгой Тьмы. И к'мэлы не были подлыми тиранами или тупыми бюрократами. Но постепенный упадок лишил мир джей'джелов богатства. Рождаемость снизилась. Граждане переселялись, вынужденные на скверных условиях создавать богатства для других рас. Оставшиеся дома жили на стремительно скудеющей земле, разрабатывая глубокие мантийные шахты и управляя гигантскими рельсотронами, забрасывающими кости обнищавшего мира в чужое пространство.

Люди, себе на радость, истребляли мамонтов в Азии – а джей'джелы уже стали пришедшей в упадок расой, распыленной тонким слоем по сотне миров. Другая раса давно утратила бы свою культуру и, удайся ей выжить, расщепилась на дюжину различных, абсолютно ничем не примечательных наций. Но джей'джелы проявили одно выдающееся свойство: невзирая ни на какие напасти, они ухитрялись держаться своего общего прошлого, прекрасного или ужасного; вот так вот, тихо и скромно, а потом погромче и поразвязнее, они приспособились к своему существованию в широченном ареале.