Текст книги "Камуфляж"

Автор книги: Роберт Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

X

Памир не увидел ничего, кроме вспышки, а потом ударная волна сбила его с ног. Мгновение он лежал неподвижно. Тесный проход заполнило облако атомов углерода и распавшейся плоти. Человек вслушивался и не слышал ни звука. По крайней мере на несколько секунд он оказался полностью оглушен. Памир пополз и остановился, лишь когда путь ему преградила стена. Он втянул кипящий воздух, ошпаривший легкие, и буквально окаменел, дожидаясь второго взрыва. Но ничего не произошло.

Почти прижав рот к полу, Памир глотнул горячего, но пригодного для дыхания воздуха. Облако истончалось. Слух постепенно возвращался в сопровождении беспрестанного жужжания на высокой ноте. В поле зрения вплыла фигура, высокая и грозная, – удалец, вероятно один из славных предков мертвеца. Мужчина вспомнил, что стены коридора были увешаны портретами. Затем Памир увидел второй силуэт, потом третий. Он попытался вспомнить, сколько должно быть картин… потому что сейчас он разглядел четвертую фигуру, показавшуюся ему лишней…

Плазменное оружие выстрелило снова, но оно еще не успело накопить убийственный заряд, так что вся фантастическая энергия ушла на световые эффекты и порыв обжигающего ветра.

И опять в воздухе заклубились пыль и частицы свернувшейся крови.

Памир вскочил и попятился.

Галлий превратился в практически безголовый, распластавшийся на полу труп, громадный даже в изувеченном виде. Маленькая комната, перегороженная телом, стала совсем крохотной. Со смертью владельца рельсовые пушки-ускорители переключились в режим диагностики, и на то, чтобы разбудить их, ушли бы минуты, а то и дни. Измочаленная алмазная дверь уже ни на что не годилась. Когда туча снова рассеется, Памир окажется на виду и наверняка будет убит.

Как и Галлий, он в первую очередь воспользовался языком джей'джелов.

– Привет! – крикнул человек.

Внешняя дверь стояла открытая и пока нетронутая, только что толку от тупого механизма, чувствительного лишь к прикосновению знакомой руки? Вглядываясь в проем, Памир снова завопил:

– Привет!

Далекая фигура начала рассасываться.

– Я мертвец! – продолжил Памир. – Ты поймал меня в ловушку, приятель.

Тишина.

– Делай что хочешь, только мне, прежде чем поджариться, хотелось бы знать, что происходит.

Силуэт вроде бы заструился в одну сторону, потом вернулся.

Памир с усилием оторвал от пола одну из рук мертвеца и приладил широкую ладонь к стене возле дверного запора. Однако он понимал, что это еще цветочки.

– Ты умная душа. Позволь человеку открыть для тебя путь, – предложил он. – Я перехитрю защиту удальца, и тогда бери нас обоих.

Сколько времени уходит на перезарядку? Наверное, несколько секунд.

Труп внезапно дернулся, и рука с глухим стуком упала.

– Дерьмо, – выдохнул Памир.

На высокой полке лежала пластина, маленькая, но плотная, как железо. Он схватил ее, покрутил для разминки запястьем и окликнул чужака снова:

– Хорошо бы, ты рассказал мне, в чем дело. Потому что я понятия не имею.

Ничего.

Тогда Памир рявкнул по-человечески:

– Кто ты, черт побери?!

Пыль улеглась, открыв двуногий силуэт, стоящий метрах в десяти от мужчины.

Плюхнувшись на колени, Памир снова стиснул руку трупа. Аварийные гены и мышечная память тела сопротивлялись, так что человек аж закряхтел, подтаскивая ладонь удальца к щеколде. Затем, перебарывая силу великана, Памир всем своим весом налег на руку Галлия, удерживая ее на месте, и постоял так немного, отдуваясь. Потом схватил левой рукой тяжелую пластину и придушенно крикнул:

– Даю последний шанс объяснить! Двуногий начал наводить на жертву ствол.

– Ну, тогда пока-пока.

Памир метнул железку, целясь в мишень, отстоящую от него меньше чем на три метра. И в ту же секунду отпустил руку мертвеца, роняя ее на замок. Пласт гиперфибры соскользнул с потолка, и последняя дверь закрылась. Она выдержит два-три разряда плазменной пушки, но в конце концов и ее неизбежно разъест. Вот почему он бросил пластинку на пол: та покатилась и звонко ударилась о край колпака, накрывшего его оружие.

Раздался резкий грохот.

Оставшуюся дверь заклинило взрывной волной. Следующие двадцать минут Памир потратил на то, чтобы с помощью руки трупа и прочих подпорок приподнять дверь настолько, чтобы можно было проползти под ней. Его собственное оружие осталось лежать, где лежало, нетронутое под зеркальным куполом гиперволокна

А врага словно ветром сдуло.

Убит ненадолго, или, возможно, Памир его отпугнул. Человек задержался на несколько минут, обыскивая дом мертвеца в поисках не дающихся в руки подсказок, а затем выскользнул на авеню – по-прежнему пустую и безопасную на вид, но таящую почти осязаемую угрозу, которую теперь он и сам чувствовал.

XI

Девяностосекундное путешествие по трубе доставило его к передней двери Розеллы. Апартаменты обратились к мужчине по единственному известному им имени, заметив:

– Вы ранены, сэр. – В официальном голосе проведших собственный поверхностный осмотр покоев отчетливо звучала тревога. – Вам известно, насколько серьезно вы ранены, сэр?

– Я догадываюсь, – бросил Памир. В ноге и животе его все еще сидело порядочно осколков, так что мужчина неуклюже хромал и переваливался. – Где хозяйка?

– Там, где вы оставили ее, сэр. В патио.

Боялись, кажется, все, кроме нее. Но с чего бы женщине беспокоиться? Розеллу всего лишь небрежно прирезал на скорую руку вор, что на шкале преступлений находилось где-то в самом низу.

– Пусть пройдет в спальню.

– Сэр?

– Я не стану говорить с ней на открытом пространстве. Передай ей.

– А что с ее другом?..

– Еще один муж мертв. Тишина.

– Ты передашь ей?.. – начал Памир.

– Она уже идет, сэр. Как вы и просили. – Затем, после паузы, апартаменты предложили: – Насчет Галлия, пожалуйста… Думаю, вы должны сами сообщить эту скорбную новость…

Он сказал ей.

Сейчас на женщине были обтягивающие брючки и шелковая блуза, сотканная общинными вышивальщиками района Колохон, а каждый палец ее босых ног унизывали черные кольца, и пока она сидела на одном из дюжины приспосабливающихся к телу кресел, выслушивая отчет о событиях последнего страшного часа, лицо ее становилось еще более печальным, если, конечно, такое возможно, и отстраненным. Розелла не издала ни звука, хотя Памира не оставляло ощущение, что женщина вот-вот заговорит. Грусть, и боль, и очаровательные черты свидетельствовали о непрестанной работе мысли, светлые глаза будто видели перед собой что-то значительное. Но губы не шевелились. Когда же она наконец пробормотала несколько слов, Памир едва не прослушал.

– Кто ты?

Правильно ли он понял вопрос? Но она повторила:

– Кто ты? – И подалась вперед, так что блузка на груди распахнулась. – Ты не похож на техников отдела охраны окружающей среды, и не думаю, что ты вообще специалист по безопасности.

– Да?

– Ты бы не выжил, если бы был обычным зарегистрированным человеком. – Казалось, что женщина сейчас рассмеется: высоко на ее левой щеке затрепетала маленькая ямочка. – А если уж выжил, то бежал бы сейчас без оглядки.

– Я просто хотел, чтобы ты показала мне безопасное направление.

Она не ответила, а только разглядывала мужчину – долго, целую вечность. Затем снова откинулась на спинку удобного широкого кресла и спросила:

– Кто тебе платит?

– Ты.

– Я не это имела в виду.

– А я не слишком нуждаюсь в деньгах.

– Так ты не скажешь мне кто?

– Сперва признайся кое в чем, – предложил он.

У нее были длинные руки, изящные и стремительные. Тонкие пальцы немного поплясали на бедрах, а когда наконец успокоились, Розелла спросила:

– Что я могу сообщить тебе?

– Все, что знаешь о своих мертвых мужьях, и о тех, кто еще жив. – Памир наклонился и добавил: – В частности, мне хотелось бы услышать о твоем первом муже. И, если можешь, объясни, почему у меня в голове так и вертится мысль о Вере Многих Соединившихся.

XII

Она видела его несколько раз во время круиза и даже как-то беседовала с этим высоким, худощавым и утонченным джей'джелом со склонностью к человеческой одежде, особенно к красным шерстяным пиджакам и замысловато завязанным белым шелковым галстукам. Кре'ллан казался привлекательным, хотя и не исключительно красивым. Он был умен и обаятелен. Однажды, когда их лодка исследовала луддитские острова посреди моря Через-Край, он спросил, можно ли присоединиться к ней, и лениво развалился в соседнем шезлонге. Следующий час – а возможно,

и целый день – они дружески болтали о всяких пустяках, обмениваясь сплетнями, в основном о знакомых пассажирах и крохотном экипаже суденышка. Было сделано несколько попыток подсчитать пересеченные ими к настоящему времени океаны и дать им оценку, упорядочив по красоте, истории и, наконец, обитателям. Какой порт был самым любопытным? А какой самым скучным? С какими чужаками каждый встретился впервые? И каково же первое впечатление? А второе? И если бы им пришлось следующую тысячу лет прожить в одном из этих уголков, какое именно место они бы выбрали?

Розелла наверняка забыла бы этот день. Но неделю спустя она согласилась в дополнение к основному маршруту осмотреть еще и Лужок.

– Ты знаешь этот остров?

– Не очень, – соврал Памир.

– Я так и не поняла смысла его названия, – призналась Розелла, прищурившись, словно снова задавшись поставившим ее в тупик вопросом. – За исключением нескольких полосок мха, остров весь покрыт льдом. Мне говорили, там жутко холодно. Это связано с подъемом глубинных вод и экологией моря. Но с наветренной стороны проходит теплое течение, несущее сырость. Тамошние бесконечные снега вошли в легенду, и нельзя переплыть море Через-Край, не посетив Лужок хоть раз. По крайней мере так твердили мне друзья.

– Кре'ллан был в вашей группе?

– Нет. – Вопрос отчего-то позабавил женщину. Она коротко хихикнула и добавила: – Все были людьми, кроме гида – ИИ в точной копии человеческого тела.

Памир кивнул.

– Мы спустились на лед на энергетических лыжах во время кошмарной пурги. Но потом гид словно ненароком заметил, что сегодня выдался ясный денек и мы должны быть благодарны за отличную видимость.

В лучшем случае они видели метров на двадцать в любом направлении. Она была со своей хорошей подругой, родившейся на Великом Корабле, как и Розелла, но на тысячу лет раньше. Розелла знала эту женщину всю свою жизнь. Они вели бесконечные разговоры и посещали одни и те же вечеринки, а их походы по магазинам растягивались порой на недели. Они всегда путешествовали вместе. И за всю их совместную жизнь ни с одной из женщин не случалось ничего по-настоящему серьезного.

Толща глетчера неуклонно росла под волнами снегопада. Розелла и ее спутница отделились от группы, свернув к высокому гребню, почти на километр возвышающемуся над невидимым морем. Снег повалил гуще – пушистые влажные хлопья, слипшись еще в воздухе, сыпались с белых небес плотными снежками. Женщины на лыжах скользили бок о бок, связанные «разумным» тросом. Так получилось, что Розелла оказалась впереди. Что произошло потом, она сказать не могла. Первой – и лучшей – мыслью, пришедшей ей в голову, была мысль, что подруга решила пошутить. Она блокировала трос и отвязалась, а когда гребень расширился, попыталась обогнать Розеллу, возможно, чтобы напугать ее в тот момент, когда та была полностью беззащитна.

Вопрос, где именно упала подруга, так и остался загадкой.

Позже, добравшись до конца хребта, Розелла обнаружила, что она одна, но, естественно, предположила, что ее спутница устала и вернулась к группе. Повода для волнений не было, да и волноваться она не любила, так что Розелла больше не думала об этом эпизоде.

Но остальные туристы не видели пропавшую женщину.

Организовали поиски. Однако густой снегопад превратился в нескончаемую, низвергающуюся с небес лавину – иначе это явление природы и описать нельзя. Меньше чем за час ледник вырос на двадцать метров. К тому времени, как спасательные отряды смогли приступить к работе, стало очевидно, что пропавшая пассажирка провалилась в одну из широких расселин и ее тело мертво, а не зная его местоположения, остается лишь ждать, когда лед вытолкнет раздавленный труп в море, и там уже искать искореженные останки.

Теоретически человеческий мозг способен перенести подобное.

Но гид-ИИ не верил теориям.

– Чего вам никто не скажет, так это того, что этот гребаный остров когда-то был промышленной площадкой. Почему же, как вы думаете, инженеры ее прикрыли? Чтобы спрятать свои ошибки, конечно. Остров сложен из всякой дряни, в основном из экспериментального гиперволокна, очень острого и нестабильного, и, если приложить достаточно давления, даже лучшая биокерамическая голова треснет. Разобьется вдребезги. Хрясть – и все, и в море высыплется пара горстей забавного песочка.

Ее подруга погибла.

Розелла никогда не любила эту женщину больше любого другого своего приятеля и не чувствовала, что их связывают какие-то особые узы. Но потеря оказалась тяжела, ощущение утраты не затухало, так что следующие несколько недель женщина ни о чем другом и не думала.

А тем временем их лодка, совершающая круиз по Великому Кораблю, достигла нового моря.

Однажды ночью в окружении обширной серой метановой глади Розелла случайно встретилась с мужчиной джей'джелом в красном пиджаке, красных брюках и причудливом белом галстуке под почти человеческим лицом. Он улыбнулся ей – искренне, чистосердечно. А потом тихо спросил:

– Что-то не так?

Никто в ее группе не заметил боли Розеллы. В отличие от женщины, они были убеждены, что их спутница вскоре вернется из забвения.

Розелла присела рядом с джей'джелом. Довольно долго оба молчали, и женщина поймала себя на том, что смотрит на его босые ноги, размышляя о непрочности жизни. А затем сухо, глухим голосом призналась:

– Я боюсь.

– Правда? – спросил Кре'ллан.

– Знаешь, в любой момент, совершенно неожиданно, Великий Корабль может столкнуться с чем-нибудь громадным. Идя на трети скорости света, мы можем врезаться в неосвещенную планету или угодить в маленькую черную дыру, и в следующую секунду погибнут миллиарды.

– Это может случиться, – спокойно отозвался собеседник. – Но я безоговорочно верю в талант и мастерство наших капитанов.

– А я нет, – возразила она.

– Нет?

– Мне кажется… – Она помедлила, дрожа отнюдь не от холода. – Я тут подумала, что живу себе, живу и никогда еще не хватала жизнь за горло. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Прекрасно понимаю, – ответил он.

Длинные пальцы ног джей'джела согнулись и снова расслабились.

– Почему ты не носишь ботинки? – спросила она наконец. И Кре'ллан очень, очень нежно и мягко опустил ладонь на ее руки.

– Я чужак, Розелла, – тихо, с улыбкой сказал он. – И ты не представляешь, как я хотел бы, чтобы твоя душа сумела как-нибудь забыть об этом.

– Мы стали любовниками еще до исхода ночи, – призналась женщина. Мечтательная улыбка перешла в неодобрительный смешок, словно Розелла осуждала себя. – Я думала, все мужчины джей'джелы сложены как он. Но Кре'ллан объяснил, что это не так. Тогда-то я и узнала о Вере Многих Соединившихся.

Памир кивнул, ожидая продолжения.

– В конечном счете мою потерявшуюся подругу нашли. – Она горько рассмеялась. – Несколько лет спустя патрульное судно, курсирующее вдоль края глетчера, наткнулось на кости и череп с ее разумом внутри. Целым и невредимым. – Розелла поерзала в кресле, пышная грудь под блузкой всколыхнулась. – Через месяц ее восстановили и вернули в прежнюю жизнь, и знаешь что? За прошедшие с тех пор десятилетия я разговаривала со своей старой подругой раза три, не больше. Забавно, не так ли?

– Вера, – напомнил Памир.

Казалось, она ждала понукания, но не поддержала тему. Вяло пожав плечами, Розелла заметила:

– Кто бы ты ни был, ты не был рожден в комфорте и богатстве. Бывает и так, и это, думаю, говорит о многом. Тебе пришлось бороться… наверное, большую часть жизни… бороться за вещи, которые любой дурак считает важными. В то время как такие, как я, – а я далеко не дура – шагают по раю, даже не спрашивая себя: «А смысл?»

– Вера, – повторил мужчина.

– Подумай о проблеме, – сказала она, а потом спросила, глядя сквозь собеседника: – Ты можешь себе представить, как это трудно, вовлечься – романтично и эмоционально – в отношения с другими расами?

– Мне это отвратительно, – солгал он.

– Это отвратительно многим из нас, – заметила женщина и взглянула на него, словно сомневаясь, правду ли сказал мужчина о своих чувствах. Затем отбросила колебания. – Меня не ужаснула мысль о сексе с представителем не моего вида, – призналась она. – Впрочем, и не особо увлекла тоже. Как-то так, серединка на половинку. Но когда я узнала об этой тайной вере джей'джелов… о том, как собираются одинаково мыслящие души, делая первые решительные шаги в том, что может стать логической эволюцией жизни в нашей Вселенной…

Голос женщины затих, уплыв куда-то.

– Сколько у тебя мужей? Она изобразила удивление:

– Что? Ты не знаешь? Памир выдержал ее взгляд. Наконец она сказала сама:

– Одиннадцать.

– И ты соединялась со всеми.

– До недавнего времени да. – Ресницы ее задрожали, глаза посветлели от подступивших слез. – Первая смерть выглядела случайным убийством. Кошмарно, но представимо. Но за первым последовало второе, а за вторым, через несколько месяцев, третье. В каждой трагедии использовалось одно и то же оружие, и почерк казни каждый раз был одинаков… – Голос женщины снова сорвался, точно из оставшегося приоткрытым рта вдруг выпали все слова. Тонкая рука вытерла слезы, размазав влагу по острым скулам. – Поскольку погибшие принадлежали к разным расам и поскольку послушники Веры… мои мужья и я сама… дали клятву хранить тайну…

– Никто не заметил системы, – закончил Памир.

– О, думаю, они поняли, что творится, – пробормотала женщина. – После пятой или шестой смерти сотрудники безопасности провели обыск в библиотеке. Но никто из наших ни в чем не признался. А потом убийства стали происходить реже, и расследование прекратилось. Никому не предложили защиты, и мое имя ни разу не упоминалось. По крайней мере, я так предполагаю, потому что никто не пришел допросить меня. – А потом, тихо и сердито, Розелла добавила: – После того как они связали убийства с библиотекой, им стало плевать на происходящее.

– Откуда ты знаешь?

Она уставилась на Памира как на полного кретина.

– Что? Неужели власти втихую постановили, что это грязное внутреннее дело Соединившихся?

– Может быть, – сказала женщина. – А может быть, им кто-то приказал прекратить поиски.

– Кто?

Глядя поверх его головы, женщина внятно произнесла:

– Нет.

– Кто не хочет, чтобы убийства прекратились?

– Я не… – начала она. Потом тряхнула головой. – Не могу. Спрашивай что угодно, но я больше ничего тебе не скажу.

И он спросил:

– А тебе не кажется, что и ты в опасности?

– Вряд ли, – вздохнула она.

– Почему нет? Женщина промолчала.

– В живых осталось двое мужей, – напомнил Памир. Розелла разыграла нерешительность, затем согласилась:

– Подозреваю, ты в курсе, кто эти двое.

– Один – глорий. – Глории были птицеподобными существами, с почти человеческой фигурой, но покрытые восхитительно ярким оперением. – Он твой последний муж, правильно?

Розелла кивнула:

– Только он умер в прошлом году. На противоположном конце Великого Корабля, в одиночестве. Тело обнаружили лишь вчера.

Памир вздрогнул:

– Мои соболезнования.

– Да. Спасибо.

– И твой первый любовник?

– Да.

– Джей'джел в красном пиджаке.

– Да, Кре'ллан. Я знаю, кого ты имеешь в виду.

– Остался последний, – заметил он. И заработал испепеляющий взгляд.

– Я не выпрыгиваю замуж за кого попало. И мне плевать, что ты думаешь.

Памир встал и твердо отрезал:

– Ты не знаешь, что я думаю. Потому что я и сам понятия не имею, что творится в моей разбухшей башке.

Женщина потупилась.

– Джей'джел, – сказал Памир. – Я могу выследить его сам, или ты можешь нас познакомить.

– Это не Кре'ллан, – прошептала она.

– Тогда пойдем со мной, – предложил Памир. – Пойдем, посмотришь ему в глаза и спросишь сама.

ХШ

Раса джей'джелов никогда не была ни богатой, ни могущественной, однако среди них попадались индивидуумы немыслимого возраста, постепенно и неустанно добивающиеся процветания. В отдаленных мирах они были осторожными биржевиками и незаметными землевладельцами, иногда – обладателями инопланетных технологий; и хотя повсюду они оставались чужаками, джей'джелы приспосабливались – настолько, что чувствовали себя как дома. А потом прибыл Великий Корабль. Юные и самоуверенные кузены джей'джелов, люди, пообещали перенести их через Галактику – за вознаграждение. Отважнейшие из чужаков-богатеев оставили за спиной сотни миров, растратив состояние ради возможности снова собраться вместе. У них не было своего мира, и все же некоторые надеялись когда-нибудь открыть новую планету, подобную их родине, – пустой дом, который не грех занять. Другие джей'джелы считали Землю и людей логичной, даже поэтичной целью своей расы – местом, где можно влиться в ряды весьма успешных родственников.

– Но ни одно из решений не доставило мне особого удовольствия, – сказал джентльмен в красном почти человеческим голосом. – Ложь и непостоянство – вот границы между расами, и я надеюсь на радикально другое будущее.

Если верить его официальной биографии, возраст Кре'ллана примерно соответствовал возрасту Homo sapiens.

– Какого же будущего ты хочешь? – осведомился Памир.

Чужак улыбался – лучезарно и слегка отстраненно.

– Мой новый друг, – провозгласил джей'джел, – кажется, я уже честно перечислил все, чего желаю. И кстати, думаю, тебя не должны слишком беспокоить мои мечты об утопии.

– Да, я кое о чем догадывался, – согласился Памир. – И ты прав, мне нет никакого дела до твоих идей о парадизе.

Розелла сидела рядом со своим древним мужем, нежно поглаживая его руку. Разошлись они или нет, ей явно недоставало его компании. Они выглядели как любовники, позирующие для голо-графического портрета. Женщина тихо предостерегла Кре'ллана:

– Он подозревает тебя, дорогой.

– Ну естественно, подозревает.

– Но я сказала ему… я объяснила… ты не можешь быть в ответе за любое из этих…

– Это правда, – прервал бывшую жену джей'джел, и улыбка его превратилась в мрачноватую ухмылку. – К чему мне убивать кого бы то ни было? Какую пользу это принесло бы мне?

Дом джей'джела располагался у самого дна Откола и был поистине гигантским. Одна эта комната занимала площадь примерно в квадратный километр; в ней зеленел живой лес с бегущими между стволов говорливыми ручейками, а потолок был так высок, что под ним свободно могли кружить, не задевая друг дружку, с дюжину прирученных звездных птиц Рух. Но вся эта роскошь, все богатство бледнели в сравнении с видом из окон: разветвленные реки, струящиеся до середины Откола, освобождались где-то в пятидесяти километрах над их головами, все алмазные трубы заканчивались на одном уровне, и их содержимое под огромным давлением вырывалось наружу. Поток, равный десяти Амазонкам, с ревом проносился мимо дома Кре'ллана. Вода и аммиак эффектно смешивались с химическими отходами и умирающим фитопланктоном. Струи агрессивных соединений буквально барабанили по головам, в пространстве происходили всевозможные химические реакции, меняющие окраску капель. В беспорядочной пене то и дело возникали и исчезали смутные фигуры. Существо с воображением разглядело бы в этих миражах всех встреченных им когда-либо, и Памир с радостью согласился бы сутками наблюдать за мельканием лиц тех, с кем ему довелось столкнуться за всю свою долгую странную жизнь.

Но окно только казалось окном. В действительности Памир смотрел на пласт высокопрочной гиперфибры, толстый и абсолютно непроницаемый, что бы ни швырнула в него природа. Вид был проекцией, убедительным фокусом. Кивая, человек заметил:

– Ты, наверное, чувствуешь себя в полной безопасности.

– На отсутствие сна не жалуюсь, – ответил Кре'ллан.

– В большинстве случаев я в силах помочь людям в вопросах, касающихся их безопасности. Но не тебе. – Памир говорил совершенно искренне. – Не думаю, что Старший Штурман защищен лучше. Это гиперволокно. Эти интеллектуальные сторожевые системы. Эти псины из плоти и крови, обнюхавшие наши задницы по пути сюда. – Он широко улыбнулся и добавил: – Если не ошибаюсь, тебе даже не требуется покидать эту комнату. Следующий десяток тысяч лет ты можешь сидеть, где сидишь, есть то, что падает с деревьев, и никто не тронет тебя и пальцем.

– Если бы я захотел – да.

– Но он не убийца, – пробормотала Розелла.

Тут женщина встала и отступила от древнего существа, неохотно отпустив его руку. Она приблизилась к Памиру и опустилась перед ним на колени. Внезапно она показалась человеку очень юной, серьезной и целеустремленной.

– Я знаю этого мужчину, – умоляюще выпалила она. – Ты даже не представляешь… если ты думаешь, что он мог причинить кому-то вред… по любой причине…

– Однажды я жил как джей'джел, – заявил Памир. Розелла отшатнулась, ошеломленная.

– Я покрасил волосы в синий цвет, слегка перепаял эти кости и даже подправил генетику, так, на скорую руку, – достаточно, чтобы пройти обычное сканирование. – Памир не стал вдаваться в дальнейшие подробности, понимая, что и так наговорил слишком много. Тем не менее он чувствовал, что выбора нет. – Я даже завел любовницу-джей'джела. Ненадолго, но все же. Впрочем, она разгадала мое отвращение, и мне пришлось улепетывать среди ночи.

Теперь оба слушателя пристально взирали на него, смущенно и с любопытством.

– Так или иначе, – продолжил человек, – пока я терся среди джей'джелов, у них созрела некая юная девушка. Она была необычайно прекрасна, а ее семья принадлежала к кругу богатейших пассажиров Корабля. Завидная невеста. Не успел закончиться год, она завела троих преданных мужей. Но в нее влюбился еще кое-кто, а ему не хотелось делиться. Один из новых мужей женщины был убит, после чего двое других отправились в общественное собрание и развелись с ней. Они никогда больше не заговорили с ней. Женщина осталась одна, свободная и незамужняя. Какая разумная душа рискнула бы добиваться ее любви в подобных обстоятельствах? – Памир покачал головой, изучая лицо Кре'ллана. – Как я уже сказал, я ускользнул от любовницы ночью, не попрощавшись. По прошествии нескольких десятков лет старший джей'джел сделал вдове предложение. Она одинока, он – неплохой мужчина. Небогатый, но влиятельный и древний, и, в какой-то степени, мудрый. Так что она согласилась, и когда с ее новым мужем ничего страшного не произошло, все догадались, кто организовал убийство. И приняли это. Вот они, джей'джельские нравы.

– Мою душу никогда еще не обвиняли в ревности, – произнес Кре'ллан ровным, бесстрастным голосом.

– А я вот обвиняю, – заявил Памир. Молчание.

– Конфликты из-за самок для некоторых рас обычное дело, – не унимался человек. – Монополизация ценного супруга – хорошая эволюционная стратегия, и в этом джей'джелы ничем не отличаются от всех остальных. Десятки миллионов лет цивилизации не изменят твоей первобытной природы.

Кре'ллан фыркнул:

– Подобное варварство не для меня.

– Согласен.

Зеленые глаза прищурились.

– Прошу прощения, сэр. Не думаю, что понимаю. В чем именно вы меня обвиняете?

– Эта великолепная, просторная крепость… – продолжил Памир. – И, как ты утверждаешь, ты не ревнив. Но пригласил ли ты сюда остальных мужей? Предложил ли хоть одному из них пристанище и всю эту дорогостоящую безопасность?

Розелла, не дыша, смотрела на джей'джела.

– Не предложил, – подытожил Памир, – по одной весьма разумной причине: а что, если один из твоих гостей хочет сам заполучить Розеллу?

Вибрирующее напряжение повисло между любовниками.

– Каждый муж был в твоих глазах подозрителен. Два удальца казались самыми очевидными кандидатами. – Он снова взглянул на Розеллу. – Особенно Галлий, относительно бедная особь, рожденная среди кичливости и насилия. Представители его расы – обоих полов – каждый день похищают партнеров. Но теперь Галлий мертв, и твоему супругу, кажется, больше не о чем беспокоиться.

– Но я не убийца, – повторил Кре'ллан.

– О, не спорю, – отозвался Памир. – Ты невиновен.

Это утверждение, казалось, разозлило пару. Первой вспыхнула Розелла:

– И когда ты пришел к такому заключению?

– Как только узнал, кто твои мужья, – ответил Памир. – В тот самый миг. – Не вставая с кресла, он подался вперед, вглядываясь в бурливые воды. – Нет, Кре'ллан не убийца.

– Ты понимаешь мою сущность? – спросил джей'джел.

– Возможно, но это не главное. – Памир рассмеялся. – Нет. Ты слишком умен и слишком стар, чтобы влезать в такое дерьмо из-за человеческой самки. Говори сколько хочешь, что все расы одинаковы. Но против факта не попрешь – человеческие особи не джей'джелы. Очень немногие из нас, даже в самых сложных обстоятельствах, способны закрыть глаза на то, что их супруг – жестокий убийца.

Кре'ллан едва заметно кивнул.

Розелла поднялась, стиснув в кулаки нервные пальцы. Она выглядела уязвимой, милой и очень расстроенной. Осознание задрожало в бледно-голубых очах, и женщина отвела от джей'джела взгляд.

– Очевидно еще кое-что, – заметил Памир. – И было очевидно с самого начала.

– Что очевидно? – сухо спросил Кре'ллан.

– С самого начала, – повторил Памир.

– Что ты имеешь в виду? – вскинулась Розелла.

– Хорошо. – Памир следил за волнующейся женщиной. – Предположим, я убиваю твоих мужей. Я хочу, чтобы мои соперники умерли, а сам предпочитаю дожить до конца. Конечно, я начал бы с Кре'ллана. Поскольку он так ценит безопасность… и защищен лучше всех остальных, вместе взятых… я бы нанес удар еще до того, как он хотя бы почуял угрозу…

Слова человека упали в ледяную тишину. Памир покачал головой:

– Убийца желал устранить из твоей жизни мужей. Думаю, он с самого начала точно знал, что ему нужно. Другие десятеро мужей должны быть убиты, потому что они горячо любят тебя, а ты, кажется, любишь их. Но этот джей'джел… что ж, он загадка совсем иного рода…

Кре'ллан выглядел заинтересованным, но каким-то отстраненным. Впрочем, когда после долгой паузы он выдохнул и заговорил, голос прозвучал слабо:

– Я не знаю, о чем ты толкуешь.

– Скажи ты, – обратился Памир к Розелле.

– Что – я?..

– Как ты встретилась с ним во время того круиза. И что произошло с тобой и твоей доброй подругой до того, как ты отправилась в постель с этим чужаком…

– Не понимаю, – пробормотала женщина.

– Замолчи! – рявкнул Кре'ллан.

В животе Памира заворочалось приятное волнение.

– Кре'ллан хотел тебя, полагаю. Очень хотел. Ты была богатой незамужней человеческой самкой – а джей'джелы преклоняются перед нашей расой – и обеспечила бы ему высоченное общественное положение. Но чтобы соблазнить тебя… ему, скажем так, понадобилась помощь. Вот почему он заплатил твоей подруге, чтобы та исчезла во льдах Лужка, сымитировав собственную смерть… Он воздействовал на твои эмоции порцией смертности…