Текст книги "Книга мертвого гения"

Автор книги: Роберт Ричардсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Но это еще не все. Мой адвокат говорит, что детективы нашли книги, припрятанные в доме Дагги.

– Вы не знаете случайно, как он объясняет эту маленькую неувязку? Может быть, Дагги заявляет, что вы их туда подбросили?

– Насколько мне известно, пока нет, – ровным голосом ответила Дженнифер. – Но если он способен изобрести историю о нашей с ним встрече в Карвелтон-холле то можно ожидать самых нелепых объяснений… Я не понимаю одного: как Дагги ухитрился открыть сейф, – только один Чарльз знал нужную комбинацию и…

– И в сейф встроена сложная система сигнализации, – закончил ее фразу Мальтрейверс. Дженнифер с удивлением посмотрела на него. – Чарльз сказал мне о системе вечером после ужина, а я сообщил об этом полиции.

– Так вот почему детективы меня об этом так настойчиво расспрашивали. Им хотелось выяснить, не знаю ли я нужной комбинации.

– А вы ее знаете?

Настойчивые вопросы Мальтрейверса начали нервировать Дженнифер. Вместо того чтобы, получив ее разъяснения успокоиться, он продолжает гнуть свое.

– Нет, не знаю и никогда не хотела узнать. За мной водится грех. Немного выпив, я становлюсь болтливой. Мне известно, как ценил эти книги Чарльз. Я бы чувствовала себя ужасно, если бы с ними что-нибудь случилось по моей вине. Этот вопрос однажды уже возникал, когда у нас в гостях были Стив Кэмпбелл и его жена. Чарльз рассказал им о системе сигнализации и упомянул о моем отношении к секрету замка. Он тогда заметил, что теперь только ему известна нужная комбинация, а ее запись хранится в офисе в сейфе, который будет открыт только после его кончины.

– Почему он подчеркнул, что только теперь комбинация известна лишь ему одному?

– Раньше ее знали все члены семьи. Но Маргарэт и дети умерли. Остался один Чарльз.

– Выходит, что Дагги Лидден не мог знать нужных цифр, – заметил Мальтрейверс. – Как же он открыл сейф? Кэмпбелл, я полагаю, имеет доступ к хранилищу в конторе?

– Стивен? – В голосе Дженнифер Каррингтон звучало неподдельное изумление. – Даже если это и так, он ни за что не станет совать нос в чужие дела. Я служила его секретарем. Это человек кристальной честности.

Мальтрейверс бросил сигарету в камин и сказал:

– Есть еще один пункт вне моего понимания. Допустим, что Дагги хотел силой заставить Чарльза открыть сейф. Как в этом случае он узнал время возвращения Каррингтона? Кто мог ему сказать?

– Определенно не я.

– Никто и не предполагает, что это могли быть вы. Кто еще знал о его неурочном возвращении?

Дженнифер задумалась. Она старалась сообразить, что можно сказать, не опасаясь нежелательных последствий.

– Во-первых, бесспорно, секретарь. И, возможно, все остальные служащие конторы. Чарльз мог сказать об этом и некоторым членам масонской ложи. Не исключено, что были и другие.

– Среди «других» оказываюсь и я, – сказал Мальтрейверс. – Чарльз заезжал вчера утром. Кроме того, у меня никуда не годное алиби. Сидел один в доме, читал без всяких свидетелей, пока не появилась Шарлотта, но уже после убийства. Но убийца все-таки не я… А не мог Чарльз сам сказать Дагги Лиддену?

– Ну конечно же мог! – Дженнифер произнесла это таким тоном, словно ее только что осенила важная идея. – Ведь Дагги тоже масон. Не знаю только, намеривался ли он быть на собрании.

– Итак, если Чарльз сказал Дагги, то последний знал с ваших слов о том, что вы будете в Манчестере и что Чарльз останется в доме один после того, как вернется из офиса, – принялся рассуждать Мальтрейверс. – Да, такой вариант нельзя исключить.

Неожиданно для самого себя Гас решил прекратить разговор. Опустошив стакан, он направился к бару, чтобы налить еще одну порцию. Разбавляя в кухне виски водой, Мальтрейверс думал о том, что независимо от того, действовал ли Лидден в одиночку или вместе в Дженнифер, остается коренной вопрос – каким образом был открыт сейф. Версия о том, как Каррингтон сказал Кэмпбеллу, что только ему самому известен секретный код, легко поддается проверке. Абсолютно исключено, что Чарльз назвал нужные цифры Лиддену. Мальтрейверс смотрел на свое отражение в расположенном прямо перед ним окне. Но видел он только сейф с распахнутой дверцей. Все это сильно смахивало на цирковой фокус, который демонстрируется перед вашими глазами. Как бы все было просто, если бы удалось обнаружить двойное дно, умело спрятанное зеркало или сложный механизм в черном ящике… Но никакого фокуса не было. Сейф был открыт с помощью обычной человеческой хитрости. Когда Мальтрейверс вернулся в гостиную, Люсинда уговаривала Дженнифер остаться ночевать.

– Нет, вы не поедете в Карвелтон-холл, – решительно заявила она. – И я не позволю вам провести ночь в одиночестве в гостинице.

Люсинда без особого труда преодолела слабое сопротивление со стороны Дженнифер, но Мальтрейверс чувствовал, что предложение Люсинды в основном диктовалось требованиями вежливости.

Некоторое время разговор шел на самые общие темы, затем Дженнифер отправилась спать во вторую, свободную, комнату. Хозяйка снабдила ее пижамой и халатом.

Когда Люсинда спустилась вниз, Мальтрейверс и Малькольм заканчивали мыть посуду.

– Что ты думаешь об этой истории? – спросил Гас, раздумывая, куда бы поместить только что протертый стакан.

– Можешь оставить стакан на столе, – сказала Люсинда. – Я бы никогда не поступила со своим мужем подобным образом. Это, во-первых, а во-вторых, я лучше оставлю свое мнение при себе.

– Меня совершенно не интересует то, каким образом она прокладывала себе путь в обществе, – сказал Мальтрейверс. – Меня не трогает, даже если она спала со всеми подряд по алфавиту, используя телефонный справочник Кендала. Я спрашиваю, как, по-твоему, Дженнифер участвовала в убийстве?

– Сам ты, конечно, считаешь, что участвовала?

– То, что она говорит о Лиддене, – полнейшая чушь, – ответил Мальтрейверс. – У того из всех мест прут как мотивы убийства, так и возможности совершить его. И вместо того, чтобы позаботиться о мало-мальски сносном алиби, он продолжает твердить о своей встрече с Дженнифер в Карвелтон-холле. И это после того, как, по ее словам, она сообщила ему об отъезде за семьдесят миль в Манчестер. По шкале глупости от одного до десяти он тянет на одиннадцать. – Мальтрейверс повесил кухонное полотенце на рейку, прикрепленную к двери, и продолжил свою мысль: – Проанализируем возможную ситуацию. Она берет деньги в банкомате примерно в половине одиннадцатого и отправляется в «Шеррэт энд Хьюз». Этот магазин расположен всего в нескольких минутах ходьбы от Динзгейт, так что на всю процедуру ушло от силы минут пятнадцать. Затем она мчится назад в Карвелтон-холл и прибывает туда около полудня. После встречи с Лидденом, имевшей, по его словам, место, Дженнифер садится в машину и приезжает в «Тимперли», в другой конец Манчестера, в указанное ею время. Это в принципе возможно, хотя…

– Гениально. Ты полагаешь, что сыщется много женщин, способных проехать сто пятьдесят миль для того, чтобы с кем-то накоротке переспать? У меня по отношению к Дженнифер сложные чувства, но думаю, что она на такое не пойдет. В любом случае твоя гипотеза ровным счетом ничего не доказывает; Дагги мог позднее вернуться в Карвелтон-холл.

– Ну что же, будем прорабатывать другие варианты, – миролюбиво сказал Мальтрейверс. – Но все же не могу понять, почему он вообще не отрицает факта своего присутствия вчера в Карвелтон-холле. Ведь всегда можно сочинить какую-нибудь достоверную историю.

– Его машину могли помимо нас увидеть и другие, – ответила Люсинда. – Поэтому он и не может отрицать то, что был там. Вспомни слова Дженнифер о том, что Дагги всеми силами стремится ее замарать. Лидден может успешно скрывать свою подлую сущность. Но если оценить его подлость объективно по твоей шкале, то она уж точно потянет на двенадцать.

– Люсинда права, – вступил в разговор Малькольм. – У Дагги масса врагов, и не только из-за того, что он забавляется с чужими женами. Частенько он проявляет себя как законченный негодяй. Но в любом случае мы стоим перед проблемой сейфа. Как Дженнифер, Дагги или некто другой смогли узнать комбинацию замка?

Мальтрейверс покачал головой:

– Для решения этой задачи, Ватсон, потребуется не меньше трех пачек.

– Вы хотите сказать – трех трубок, Холмс?

– В моем случае трубки не годятся, я курю сигареты. Кстати, твои слова напомнили мне о том, что в спальне лежит книга, которую я еще не кончил читать.

Мальтрейверс, прежде чем открыть фотокопию «Огненной ведьмы Эттуотера», долго смотрел на нее. Ему чудилось, что книга несет в себе какую-то жуткую тайну.

Сочинение о выдуманном гениальном сыщике, раскрывающем воображаемые преступления, привело к настоящему убийству через столетие после появления книги в этом доме. Мальтрейверс с грустью подумал о том, что Чарльз Каррингтон, наверное, остался бы в живых, если бы не столь свято соблюдал фамильные обязательства по отношению к Конан Дойлу и разрешил опубликовать книгу. Гаса удивило то, что Дженнифер ухитрилась представить железное алиби на весь четверг. Наверное, это не случайно, ведь действия людей обычно не документируются столь тщательно. Если она сумела обмануть своего умного мужа, то почему она не способна надуть любовника, слывущего идиотом?

Он наконец открыл книгу на том месте, где прервал чтение после появления Шарлотты Куинн, и вновь погрузился в безобидную выдумку мертвого гения.

«ПРИСЛУГА МИЛДРЕД-ХОЛЛА

После ленча я присоединился к Холмсу, который приступил к допросу оставшейся части прислуги. Начал он с поварихи миссис Брум, весьма округлой и весьма экзальтированной женщины.

– Это все Огненная ведьма! – прервала она Холмса, едва тот успел начать интервью. – Маргарэт Сеймур опять здесь!

– Опять? – мягко переспросил Холмс. – Означает, ли это, что указанный призрак и ранее посещал здешние края?

– Еще бы, сэр! Всякий, кто родился и вырос здесь, знает об этом злом духе.

– Весьма интересно, – сказал Холмс, незаметно подмигнув в мою сторону. – Но сейчас мне больше всего хотелось бы узнать, чем вы занимались в тот вечер, когда мисс Элеонор подверглась нападению.

– Я как раз готовилась покормить Бейтса, нашего лесничего, – ответила она. – Он заглянул ко мне по пути к Элис Макгрегор (чую, что скоро мы узнаем кое-какую новость касаемо их), но она еще раньше упросила меня отпустить ее в Кендал навестить подружку. Работы было мало, мистер Брейтуейт находился в отъезде, и я разрешила ей уйти после того, как она перемыла всю посуду.

Бейтс и я болтали, когда вдруг услышали стук копыт во дворе конюшни. Мы еще удивились, почему это миссис Элеонор пустила лошадь галопом, но тут из конюшни примчался Генри и сказал, что лошадь прискакала одна.

Мистер Пейнтер, Бейтс и паренек отправились на поиски. Вы только представьте мое состояние пока я их всех ожидала! Они принесли ее на кухню, и я своими руками обмыла раны на ее бедном личике. Сам доктор сказал, что я сделала это очень хорошо.

Миссис Брум скрестила на груди руки, давая тем самым понять, что ее рассказ подошел к концу.

– В какое время в тот день вы последний раз видели грума Джонсона? – спросил Холмс.

Повариха в задумчивости наморщила чело.

– Он торчал, как обычно, с утра в Холле, чтобы подкормиться. Затем когда после полудня я вышла подышать во двор, то опять видела его. Вроде бы и все, больше не припоминаю.

Прежде чем отпустить ее, Холмс поинтересовался, не появится ли Бейтс в Милдред-холле вечером. Миссис Брум сказала, что он обычно приходит, завершив свои дневные труды. Затем Холмс попросил ее прислать к нему своих помощниц по кухне. Они обе оказались страшно расстроенными: Элис Макгрегор все еще причитала по поводу того, что не была дома и не могла оказать помощь мисс Брейтуейт, а ее коллега Джанет Хемсдейл вообще находилась на грани истерики.

– Люди говорят, что птица выдыхает пламя! – причитала она. – Боже, спаси всех нас от Огненной ведьмы!

– Если вы будете избегать леса, то вам ничего не грозит, – заверил ее Холмс.

– Здесь нет безопасных мест, – протестовала она. – На всем Холле лежит проклятье!

– Первый раз слышу. Что же такое сверхъестественное происходит в Милдред-холле?

– Ну как же. Здесь со всеми случаются несчастья. – Хемсдейл, отвечая, дрожала. – Элис как-то на прошлой неделе шла, но вдруг упала и порезала себе руку. Миссис Брум уронила в кухне сервиз. А Симпкинс, сметая пыль, разбила фарфоровую фигурку, которую так любила мисс Элеонор.

– Серия мелких домашних неприятностей никак не говорит о проклятье, – строго сказал девушке Холмс. – Подобная чепуха приносит один лишь вред и никому не может помочь.

– Простите Джанет, мистер Холмс, она волнуется по малейшему поводу. Такой уж у нее характер.

– В этом случае вы и ваши коллеги должны помочь Джанет справиться с ним. Ваш долг – во всем помогать хозяину и мисс Элеонор, а вовсе не предаваться всяким глупостям. На этом мы и закончим.

Когда за девицами закрылась дверь, Холмс вздохнул:

– Конечно, можно было ожидать, что обитатели этого дома испытывают некоторое опасение, но совершенно невыносимо видеть столь детские суеверия, которыми страдает Хемсдейл. Становится ясно, что от женской части прислуги нам не приходится ждать серьезной помощи.

Вывод моего друга подтвердили и обе горничные. Одна из них заявила с мрачной торжественностью, что огромная птица может становиться невидимой и что она нападает на всякого, кто осмелится прогневить ее хозяйку. Когда они ушли, Холмс вновь вздохнул. На сей раз во вздохе можно было уловить веселье и разочарование одновременно.

– Занятие столь же необходимое, сколь и бесполезное, – сказал он.

– Это означает, что мы мало продвинулись в нашем деле, – заметил я.

– Расследование продвигается небезуспешно, – поправил он меня. – Следы на берегу указывают на то, что данные преступления имеют место в мире смертных, и можно выделить некоторые интересные общие моменты в отношении всех этих нападений.

Он принялся перечислять их, отгибая при этом пальцы на левой руке:

– Во-первых, все они произошли в районе Ведьминого леса. Во-вторых, это случалось в темноте или при наступлении темноты. В-третьих, Брейтуейт и его сестра, прежде чем на них обрушивалась птица, подвергались нападению со стороны женщины. В-четвертых, птица быстро изчезала. Она убила собаку, однако оставляла людей израненными, но все же живыми. Между тремя первыми нападениями проходил примерно месяц; четвертое же случилось после третьего через несколько дней. Начинают выявляться, Ватсон, отдельные, правда пока весьма несовершенные, части общей картины.

Он помолчал некоторое время, что-то обдумывая, и затем добавил:

– Нам, конечно, не следует забывать и о проблеме помощника дворецкого.

– Адамса? – удивленно спросил я. – Разве он не сел на корабль в Ливерпуле?

– Мы не можем быть уверены в том, что и сам Брейтуейт мог бы, если бы задумался, разрешить столь элементарную задачу. Адамс виновен в нападении не больше, чем в похищении виски из графина.

– Почему вы в этом столь уверены? Если не он, то кто?

– Пейнтер готовил Адамса для того, чтобы тот в конечном итоге занял должность дворецкого. Отсюда мы можем с уверенностью заключить: помощник имел полный доступ к винным погребам и их содержимому, – отвечал Холмс. – Если у него и была тайная тяга к пьянству, то ему не требовалось похищать напиток из графина, рискуя быть тут же разоблаченным. Я не знаю, кто воровал виски, но нет никаких указаний на то, что ворованное потреблялось кем-то из домашней прислуги. Этот факт имеет весьма важное значение, и выводы напрашиваются сами собой.

Холмс провел час в библиотеке Милдред-холла, затем он в моем сопровождении отправился в коттедж, где жил Джонсон – грум Брейтуейта. Миссис Джонсон подтвердила, что в тот вечер, когда произошло нападение на мисс Элеонор, муж вернулся примерно в шесть часов вечера. Поужинав, Джонсон, как обычно, отправился в близлежащий кабачок играть в крибидж[1]1
  Крибидж – вид карточной игры.


[Закрыть].

– Из каких краев вы и ваш муж происходите? – спросил Холмс.

– Муж родился и вырос в Уайтхейвене. После несчастного случая он поступил на службу в конюшни сэра Генри. Там мы и повстречались – я обслуживала буфетную в Коннистон-холле. И родилась-то я в деревне неподалеку от хозяйского дома. Представьте, – добавила женщина, – бабушка моего мужа по отцовской линии жила в Кендале и у него до сих пор сохранилась там родня. Мы постоянно навещаем их, когда у мужа выдаются свободные дни.

Как бы между прочим Холмс выудил дополнительные подробности о деятельности и связях Джонсона; он сумел даже узнать адрес родственников. На столе у входной двери находился прекрасный бронзовый телескоп.

– Память о прошлой службе вашего супруга? – Поинтересовался я.

– Да, сэр, – сказала миссис Джонсон. – Он тоскует по морю и частенько уходит в горы в ту сторону долины, чтобы через телескоп посмотреть на корабли. Муж говорит, что…

Рассказ миссис Джонсон был прерван громовым стуком в дверь. У входа в коттедж стоял Генри, паренек из конюшни. Было заметно, что мальчишка чрезвычайно взволнован.

– Мистер Холмс, сэр! – задыхаясь, выпалил он. – Хозяин попросил меня разыскать вас. Не могли бы вы немедленно вернуться в Холл?

– Что произошло? – быстро спросил Холмс.

– Не знаю, сэр, но в Холл неожидано заявился Бейтс – лесничий.

ПОСЛАНИЕ ИЗ ЛЕСА

Мы нашли Брейтуейта в кабинете. Там же находился и лесничий. У последнего в руках был толстый посох, из тех, что так любят пастухи Вестморлэнда.

– Бейтс нашел это в дальней части Ведьмина леса, – объяснил Брейтуейт, протягивая Холмсу листок бумаги, – и решил, что находка может иметь значение. – Я смотрел через плечо моего друга, пока тот изучал помятый и выцветший листок. Было похоже, что он некоторое время пролежал на открытом воздухе. На бумаге от руки были выведены числа 16, 21, 18, 16, 15 и 19.

– Эти числа для меня лишены всякого смысла, хотя я и… – начал Брейтуейт, но Холмс прервал его:

– Великолепная работа, Бейтс. Я счастлив, что хоть один человек из всего персонала способен действовать разумно. Кто-нибудь знает о вашей находке?

– Нет, сэр. Я сразу принес бумагу мистеру Брейтуейту.

– Прекрасно, – похвалил его Холмс. – Вас непременно спросят, с какой целью вы явились в Холл. Вы ответите, что нашли чрезвычайно важное вещественное доказательство, и добавите, что получили от меня строжайшую инструкцию ни с кем не обсуждать вашу находку. Вам все ясно?

– Вы полностью можете положиться на меня, сэр. – Бейтс откозырял нам и покинул кабинет.

– Значит, этот листок действительно важен? – спросил Брейтуейт.

– Трудно сказать сразу, – ответил Холмс, – но известие о том, что Бейтс обнаружил нечто важное, заставит кое-кого задуматься. Мы можем положиться на его способность держать язык за зубами?

– Абсолютно, – убежденно заявил Брейтуейт.

– Хорошо, – сказал Холмс. – Теперь поразмышляем над цифрами. Итак, вы утверждаете, что вам они ничего не говорят?

– Совершенно ничего, – подтвердил Брейтуейт. – Не могут ли они быть неким кодом? Скажем, обозначением номера буквы в алфавите?

– Вряд ли, – сказал Холмс. – Это было бы слишком просто. Только самый примитивный ум пошел бы на использование такого детского кода, расшифровать который будет делом нескольких секунд. Мы же имеем дело со злодеем, обладающим развитым интеллектом.

– В таком случае, перед нами более сложная система кодирования, – предположил я.

– Возможно. – Холмс внимательно изучил листок и отрицательно покачал головой. – Мы можем исключить шесть наиболее распространенных цифровых шифров, если вы, конечно, не объясните мне, какое отношение к нашему делу может иметь слово «кряква», образующееся при использовании одного из них.

– Разрешите-ка мне еще раз взглянуть на цифры, – сказал Брейтуейт, и Холмс протянул ему листок. – Не может ли это быть счетом какой-нибудь игры? Если так, то они для нас не представляют интереса.

– О! Крибидж! – воскликнул торжествующе я. – Мы только что узнали, что ваш грум регулярно играет в крибидж в Эттуотере. Что вы скажете по этому поводу, Холмс?

– Боюсь, что будет весьма сложно установить связь между вечерами, регулярно проводимыми за карточной игрой, сопровождающейся скромным бокалом, и теми возмутительными событиями, с которыми нам приходится иметь дело, – заметил мой друг. – В любом случае, Ватсон, ваши познания в этой игре вряд ли можно считать исчерпывающими. Счет девятнадцать в крибидже невозможен, и, кроме того, результат отмечается не на бумаге, а колышками на специальной доске. – Он улыбнулся, заметив мое разочарование. – Предположение остроумное, но вряд ли, по моему мнению, корректное. Однако если перед нами все же код, то мы должны прийти к выводу о том, что в деле участвуют разные люди – кто-то из них находится в Милдред-холле, а кто-то вне его. В противном случае им не надо было бы вступать в переписку.

– Но почему их переписка должна быть зашифрована? – задал вопрос Брейтуейт.

– Записку просто оставляли в лесу, и адресат забирал ее позже, – сказал Холмс. – Для случайного человека запись на бумажке не будет иметь смысла. Конечно, если тот не догадается, что перед ним код, и не попытается его расшифровать.

– А не могли бы вы сделать это? – поинтересовался Брейтуейт,

– Если бы у меня было достаточно времени, – ответил сыщик. – Проблема состоит в том, что в записке не более двух слов и мы имеем очень мало материала для анализа. Однако краткость указывает на срочность, и это может нам помочь… Подождите! Дайте-ка мне, пожалуйста, записку.

Брейтуейт вернул бумагу Холмсу, и тот вновь подверг ее тщательному анализу.

– Я напрасно остановился лишь на семи комбинациях, – сказал он. – Есть и восьмая, которая дает нам «Киркби». Имеет ли это слово какой-либо смысл для вас?

– Местечко Киркби-Лонсдейл расположено всего лишь в нескольких милях отсюда, у границы с Йоркширом, – сказал Брейтуейт.

– Возможно, место встречи, – высказал предположение Холмс. – Наше прибытие вызвало тревогу у преступников. Близлежащая деревня – прекрасное место для проведения военного совета. Мы навестим Киркби-Лонсдейл, Ватсон, и узнаем, не появлялись ли в той округе незнакомые лица.

– Едва ли нас правильно поймут, когда мы примемся стучать во все двери подряд, – засомневался я.

– Если бы вы захотели встретиться в маленькой деревне, то какое место скорее, всего выбрали бы для вашего рандеву? Церковь? Местный кабачок? Выбор, Ватсон, весьма ограничен. Завтра мы отправимся в Киркби, а тем временем благодаря Бейтсу разнесется слух, что он обнаружил нечто весьма важное. Таким образом, ловушка будет поставлена.

– Следовательно, вы надеетесь вызвать виновных на опрометчивые поспешные действия, – прокомментировал слова моего друга Брейтуейт.

– Именно, – сказал Холмс. – Кстати, может получиться так, что в Киркби мы не найдем ответы на наши вопросы, – закончил он.

Вечером перед ужином, когда мы ждали Брейтуейта, Холмс молчал, погрузившись в свои мысли.

– Мне, Ватсон, совсем не хочется ускорять события, – неожиданно заявил он, – но у меня нет иного выбора. Кстати, вы читали сегодня «Таймc»?

– Весьма поверхностно.

– Там есть сообщение из Марселя о случившемся в этом городе убийстве. Когда Брейтуейт задал нам свою загадку, я работал над разрешением весьма важных и неотложных проблем. Задержка с выполнением некоторых процедур позволила мне выкроить время и заняться тайной Эттуотера. Но теперь в ближайшие дни я должен вернуться в Лондон.

– Вы полагаете, что к тому времени тайна будет раскрыта?

– Все время молюсь об этом, – ответил он. – Я был уже переутомлен, когда занялся делом Брейтуейта, и боюсь, что нахожусь не в лучшей форме. Я понимаю, насколько ужасно все складывается для нашего хозяина и его сестры, но если я провалю то дело, о котором только что упомянул, ужасы ожидают добрую половину цивилизованного мира.

– В таком случае, немедленно возвращайтесь в Лондон, – предложил я. – А я же продолжу расследование здесь в меру своих возможностей.

– Я уверен, что вы замечательно справитесь, – сказал с доброй улыбкой мой друг. – Но пока в этом нет острой необходимости. Я все предусмотрел таким образом, что в случае нужды меня немедленно вызовут.

Появление Брейтуейта не позволило мне продолжать расспросы. Но подавленно-обреченное настроение Холмса привело и меня в мрачное состояние духа.

Холмс во время ужина был подчеркнуто внимателен по отношению к нашему хозяину. Блюда с помощью одной из горничных подавал Пейнтер.

– Нам с Ватсоном на завтра потребуются лошади, – сказал Холмс. – Мне надо провести расследование, которое, я уверен, поможет нам разрешить загадку.

Я заметил, как на лице Пейнтера появилось и быстро исчезло выражение интереса. Просьба Холмса наверняка станет известна всем в Милдред-холле.

– Пожалуй, достаточно, – сказал Холмс, когда прислуга покинула столовую. – Интересно будет узнать, к каким результатам это может нас привести.

На следующий день мы выехали очень рано и, миновав Чертов мост, к полудню прибыли в Киркби-Лонсдейл. Мы зашли в самую большую таверну местечка, чтобы перекусить, и Холмс быстро втянул хозяина в беседу. Подбадриваемый вопросами Холмса о рыбной ловле, его собеседник становился все более и более словоохотливым. Их разговор прерывался лишь для того, чтобы хозяин мог по имени приветствовать каждого нового посетителя.

– Вы прекрасно знаете свою клиентуру, – заметил Холмс.

– Я просто обязан знать всех, сэр, пробыв здесь шестнадцать лет, – ответил владелец таверны. – Среди тех, кто переступает этот порог, очень мало таких, с кем бы я не был знаком. Вы, джентльмены, первые незнакомцы за прошедшие двенадцать месяцев.

– Замечательно, – сказал Холмс. – Однако, хозяин, нам пора в путь. Спасибо за гостеприимство.

Когда мы покинули заведение, Холмс покачал головой:

– Совершенно ясно, что не здесь было место встречи. Необходимо разделить наши усилия. Вы отправляйтесь в церковь, а я тем временем наведу справки в иных местах. Нам следует выяснить, не появлялись ли здесь в последние несколько дней мужчина и женщина, незнакомые местным жителям.

– Мужчина и женщина? Почему вы в этом так уверены?

– И Брейтуейт, и его сестра видели женщину. Ее соучастником, я полагаю, наверняка должен быть мужчина. Встречаемся здесь через два часа.

Моя расследовательская деятельность не принесла никаких плодов. Я нашел церковного служку, но тот ничего не мог сообщить. Затем я случайно встретил пожилую женщину, носительницу всех местных сплетен, дом которой располагался напротив старинной норманнской церкви. Ясно, что столь выгодная позиция старой леди не позволяла никому остаться незамеченным на территории, прилегающей к храму св. Марии. Прежде чем мне удалось скрыться, я имел счастье выслушать массу сведений обо всем, что произошло в округе за последние несколько недель. Когда я вернулся на место нашего с Холмсом рандеву, я еще надеялся на то, что его поиски окажутся более плодотворными. Однако его вид и выражение лица разбили все надежды.

– Я шел по холодному следу, Ватсон, – мрачно объявил мой друг. – Да и у вас вид человека, который не добился большого успеха.

– Мне удалось узнать, что через Киркби четырнадцатого проезжал бродячий цирк, – ответил я. – Никаких иных сообщений о незнакомцах не поступало.

Холмс вдруг шлепнул себя ладонью по лбу:

– Каким же глупцом я оказался!

– Что вы хотите этим сказать?

– Когда, линия рассуждений выглядит остроумной, то это вовсе не говорит о ее правильности, – ответил он. – Но ложное остроумие греет наше тщеславие, и тогда разум наш закрывается для истины только потому, что она тривиальна. Изощренность моего ума, о которой вы так часто и так тепло говорите, не позволила мне разглядеть простые истины. Нам надо возвращаться в Милдред-холл.

– Но я не вижу… – начал было я.

– Так же, как и я, Ватсон, – прервал он меня. – Если вы ищете иглу, прежде убедитесь в том, что роетесь в нужном стоге.

Весь обратный путь я оставался в неведении, чем так доволен Холмс; он молчал, а я был не способен самостоятельно решить эту загадку.

Когда около семи вечера мы подъезжали к Милдред-холлу, навстречу нам поспешно выбежал Джонсон:

– Мистер Холмс! Вас просят немедленно пройти в дом.

– Что случилось? – спросил Холмс.

– Огненная ведьма напала опять!

Холмс соскочил с лошади.

– Ваш хозяин или мисс Элеонор? Бог мой, неужели они вновь пострадали?

– С ними все в порядке, сэр, – заверил сыщика Джонсон. – На этот раз нападение совершено на прислугу.

– Кто же это мог быть на сей раз? – пробормотал Холмс, и мы помчались к дому, на ступенях которого нас ждал Брейтуейт.

– Элис Макгрегор, – сказал он, поймав вопросительный взгляд Холмса, – на нее напали во второй половине дня.

– Птица?

– Нет. Безумная Мэг, наша деревенская дурочка.

Он провел нас в то крыло здания, где обитала прислуга. Миссис Брум обрабатывала раны Макгрегор. Кровоподтек выглядывал из-под края повязки на голове девушки. Несмотря на рану, она смогла рассказать Холмсу о том, что произошло.

– Я вышла кормить домашнюю птицу, – начала Элис. – Когда я уже шла домой, передо мной возникла Безумная Мэг и нанесла удар палкой. Падая, я услыхала, как она назвала себя Огненной ведьмой.

– Повторите как можно точнее ее слова. Девушка на момент задумалась и затем произнесла:

– «Огненная ведьма возьмет всех».

Холмс взглянул на Брейтуейта:

– Эту женщину удалось найти?

– Полиция посетила ее дом в Эттуотере, но Мэг там не оказалось, и до настоящего времени ее не удается разыскать. Я попросил полицейских привести Мэг сюда, сразу как она будет задержана.

– Прекрасно, – заметил Холмс и, повернувшись к лежащей на кровати Элис, добавил: – А вам, милая, необходим покой. Вы вели себя очень храбро.

Спустившись вниз, Холмс поговорил с остальными слугами. Никто из них не видел в тот день Мэг поблизости, однако все заявили, что она часто наведывается в Милдред-холл, выклянчивая еду или старую одежду. Затем мой друг побеседовал один на один с Пейнтером.

– Дело почти завершено, Ватсон, – сказал Холмс, присоединившись ко мне в гостиной. – Теперь нам остается подождать ареста Безумной Мэг. – Протянув руки к камину, он спросил: – А вы заметили, Ватсон, какой холод стоит в жилище прислуги?

После этой таинственной ремарки он замолк, но в его взгляде я сумел прочитать удовлетворение.

Примерно через три часа полицейский сержант и констебль доставили в Милдред-холл Безумную Мэг. Несчастное создание полностью соответствовало своему прозвищу. На ней болтались грязные лохмотья, пряди спутанных волос падали на изрытое морщинами лицо. Безумный взгляд ее метался по кухне, где собрались все слуги Милдред-холла. Рот, из которого сочились слюни, дергался, когда она начинала бормотать бессвязные слова; искривленные пальцы теребили сорванные ею неизвестно где полевые цветы. Весь мой опыт медика говорил о том, что ничего путного нам от нее узнать не удастся.