Текст книги "Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки"

Автор книги: Роберт Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 4
Боги древних государств

• Боги в письменном виде• Порядок и хаос • Нравственные ориентиры • Боги как геополитический лубрикант • Древнее международное право • Саргон расширяет территорию • К монотеизму • Один-единственный Мардук • Истинный монотеизм • Истоки нравственного прогресса

В Древней Месопотамии, где божества впервые удостоились упоминаний в исторических документах, им зачастую недоставало божественности. Известный бог Энки однажды во хмелю передал тайные силы, управляющие цивилизацией, богине Инанне. Сама Инанна не была оплотом здравомыслия и ответственности; несмотря на ум и хитрость (ей удалось обманом опоить Энки), она потакала своим прихотям и тратила уйму времени на секс. В одном песнопении начала II тысячелетия до н. э. (к тому времени Инанна получила имя Иштар) говорится, что «шестьдесят, затем еще шестьдесят в свой черед наслаждались ее наготой. Утомились юноши, Иштар не устанет» [192]192
  Bottero (2001), pp. 66–67.


[Закрыть]. Одно время Инанна/Иштар была покровительницей проституток, считалось также, что она помогает женам скрывать прелюбодеяния [193]193
  Jacobsen, pp. 139–140. См. Bottero (2001), p. 122; ср. месопотамские жрицы, занимавшиеся проституцией.


[Закрыть]. (В одном месопотамском тексте описано, как женщина, забеременевшая не от мужа, молится Иштар, глядя на лицо своего мужа: «Хочу, чтобы мое дитя родилось похожим на него». [194]194
  Saggs (1978), р. 173.


[Закрыть]) Великий бог Энлиль (сам порой патологически зависимый от секса) некогда устроил грандиозный потоп, подобный библейскому, в котором позднее выжил Ной; но если бог Ноя с помощью потопа покарал людей за грехи, то мотивы Энлиля были не столь возвышенными: человечество подняло шум, мешая ему уснуть, вот Энлиль и решил истребить его [195]195
  Bottero (2001), pp. 66–67.


[Закрыть].

Словом, божества древнемесопотамской цивилизации во многом напоминали своих предшественников, богов вождеств и сообществ охотников-собирателей: к худу или к добру, были в целом как люди, разве что обладали сверхъестественными способностями. Так и в Древнем Египте, Древнем Китае и других местах, где с появлением письменности социальная организация пересекла размытую границу между вождествами и государствами, граница между «примитивной» и «цивилизованной» религиями тоже оказалась нечеткой. Боги по-прежнему не были образцами добродетели и обращали на себя внимание не только любовью и состраданием, но и коварством и жестокостью. И несмотря на человеческую ментальность, по-прежнему принимали самые разные обличья вплоть до самых жутких и отвратительных. В Египте крокодильи мумии тысячелетней давности обнаружены в храме, посвященном Себеку, богу-крокодилу [196]196
  Pinch (2002), p. 126.


[Закрыть].

Наиболее заметно разница между «примитивными» богами сообществ до образования государств и богами древних государств проявлялась в масштабе и величии. Полинезийским богам посвящали маленькие храмы-пирамиды («мараэ»), месопотамским – большие храмы-пирамиды («зиккураты»). Полинезийцы делали изображения богов из дерева или камня, египтяне выбирали для той же цели золото и предусматривали для своих идолов роскошное убранство и окружение.

Некоторые мыслители раннехристианской эпохи при виде отпечатков ранних религий древних государств приходили в ужас: сопутствующая пышность украшений лишь усиливала гротескность всех этих безнравственных богов в образе животных. «Бог египтян, – писал Климент Александрийский, – зверь, восседающий на пурпурном троне» [197]197
  Процитировано в Le Page Renouf (1884), p. 2.


[Закрыть].

НЕКОТОРЫЕ МЫСЛИТЕЛИ РАННЕХРИСТИАНСКОЙ ЭПОХИ ПРИ ВИДЕ ОТПЕЧАТКОВ РАННИХ РЕЛИГИЙ ДРЕВНИХ ГОСУДАРСТВ ПРИХОДИЛИ В УЖАС

Климент жил в конце II века нашей эры. К тому времени западная религия приобрела черты, присущие ей сейчас: веру в единого бога, бога, который по сути своей благ, милосерден и стремится к нравственному совершенствованию людей, а не удовлетворению собственных прихотей, и опекает всех и повсюду. Иначе говоря, религия представляла собой монотеизм с морально-этической основой и являлась универсалистской.

Последние два из этих трех элементов способны к мощному взаимному воздействию. Сам по себе нравственный кодекс не однозначен; даже кровожадные расисты могут быть милыми и любезными с представителями своей расы и в этом смысле оставаться нравственными. Но если бог, повелевающий хорошо относиться к своим ближним, ставит представителей других рас и народов так же высоко, как этих ближних, тогда оправдать плохое обращение с «неближними» становится труднее (по крайней мере, теоретически). К наступлению времен Климента этот вывод был недвусмысленно сделан в церковном учении, сам Климент высказывался против расизма, который использовали для оправдания рабовладения.

Естественно, поэтому Климент и предъявлял к божеству высокие требования. Не стоит удивляться тому, что, с его точки зрения, существовало два мира: мир, которому положил начало бог евреев в I тысячелетии до н. э. и придал завершенную форму Иисус Христос в конце того же тысячелетия, и прежний мир, в котором очернению подверглись все былые религии.

Тем не менее такое разделение ошибочно. Действительно, когда религия в начале III тысячелетия до н. э. удостоилась упоминания в исторических документах, монотеизма не было и в помине, тем более монотеизма с акцентом на мораль и универсалистского по масштабам. Эти три элемента – монотеизм, нравственная основа и универсализм – образовали устойчивое сочетание только спустя тысячелетия. Но верно и то, что каждый из них присутствовал – по крайней мере в примитивной форме – в том или ином древнем государстве еще в III–II тысячелетиях до н. э. И пожалуй, еще более важный момент: синергетический результат двух последних элементов – распространение соображений нравственности на жителей других стран и представителей иных рас – начал укореняться. К моменту появления Бога, которому поклонялся Климент, его предвосхитили религии, которыми Климент гнушался.

Более того, нравственный прогресс, которому способствовали эти древние религии, оказался заложенным в саму логику религии, поскольку ей содействовало основное направление социальной эволюции. Культурная эволюция с самого начала направляла божества, а следовательно и человечество, к нравственному просвещению.

Боги в письменном виде

Древнейшие письменные упоминания о религии фрагментарны вплоть до буквального смысла этого слова: порой археологи на раскопках в Месопотамии находят только один обломок глиняной таблички или цилиндра, допустим, со списком богов. Но могло быть и хуже. В Египте писцы пользовались не глиной, а гораздо менее долговечным папирусом. Уцелевшие образцы письменности древнейших периодов истории Египта найдены на стенах гробниц и, очевидно, отражают египетскую религию в целом в той же мере, в какой современные памятники отражают всю культуру современности. В III тысячелетии до н. э. египетской богине неба Нут приписывали слова: «Царь – мой старший сын… которым я весьма довольна» [198]198
  Faulkner (1969), p. 1.


[Закрыть]. Но мы не знаем, как Нут относилась к простолюдинам или они – к ней.

Исторические документы Древнего Китая в той же мере обрывочны. Ранние образцы письменности времен династии Шан, II тысячелетия до н. э., сохранились на костях крупного скота и панцирях черепах, представляя собой вопросы, обращенные к богам. Резчик вырезал вопросы на панцире или лопатке, предсказатель нагревал носитель, пока тот не покрывался трещинами, а правитель, подданными которого были оба, толковал значение трещин. Например, когда правитель У Дин мучился зубной болью, при содействии его предсказателя пять черепашьих панцирей покрылись семьюдесятью трещинами, отвечающими на вопрос, не было ли причиной недуга недовольство какого-либо умершего предка, и если было, то какого именно. Выяснилось, что виноват отец Гэн, дядя правителя, итогом этого открытия стала надпись: «[Мы] предлагаем собаку отцу Гэну [и] разрезаем овцу… Если мы возносим молитвы [этими приношениями], больной зуб непременно исцелится» [199]199
  Keightley (1998), pp. 804–807.


[Закрыть]. Отрадно за правителя, но неизвестно, как в Древнем Китае справлялся с зубной болью тот, кто правителем не был.

Даже в Месопотамии, где повседневные писчие принадлежности, глиняные таблички, были достаточно прочными, потому и дождались археологов, исторические документы в лучшем случае необъективны. Грамоты не знал почти никто. Освоить письменность было сложно; вместо компактного фонетического алфавита пользовались множеством замысловатых символов, обозначавших целые слова или понятия. Обучением писцов ведал правящий класс. Так что даже там древнейшие письменные упоминания о религии в общем и целом представляют собой не всеобъемлющую, а официальную историю религии.

Преодолеть эту проблему помогает то, что древние государства возникали в разных местах в разное время. В обеих Америках, населенных гораздо позднее восточного полушария, земледелие тоже появилось позднее и образовались государства в более поздний период. Поэтому европейцы, «открывшие» Америку, на примере ацтеков и майя увидели повседневную жизнь народов, письменность которых находилась на ранней стадии эволюции. К сожалению и для коренных американцев, и для последующих поколений эти европейцы оказались более алчными, нежели путешественники из Европы, первыми побывавшие в Полинезии. Поэтому местная культура быстро подверглась порче, а в некоторых случаях была уничтожена. В XVI веке один испанский епископ, демонстрируя превосходство своей религии, сжигал бесценные жемчужины текстов майя, не говоря уже о самих майя [200]200
  http://www.mnsu.edu/emuseum/information/biography/abcde/delanda_deigo.html


[Закрыть].

Тем не менее мы получили общее представление о повседневной культуре Центральной Америки. Оно указывает, что «незадокументированные» аспекты религии первых государств были приблизительно такими, какие и следовало ожидать, если предположить, что древние государства, возникшие из вождеств, сохранили многие черты последних. А именно: богам, которых обхаживали и умасливали правители в письменных источниках, поклонялись и на обывательском уровне. Разумеется, мезоамериканская религия не исчерпывалась наличием этих богов: она включала повседневные предзнаменования, магические исцеления, и тому подобное. Тем не менее массы принимали «официальную» религию государства.

Характер богов мог отличаться своеобразием в каждом древнем государстве. Хотя духи предков пользовались почтением повсюду, в Китае они играли особенно значимую роль. В некоторых цивилизациях боги были более мистическими или переменчивыми (хотя утверждения, будто бы боги некоторых цивилизаций представляли собой, скорее, обезличенные «силы», нежели антропоморфные «сущности», как правило, не выдерживают критики) [201]201
  Например, Sharer (1996), p. 160, высказывает мнение, которое разделяют другие ученые – что «было бы ошибкой полагать, что они [боги майя] обладали выраженными или антропоморфными (человекообразными) свойствами, подобно богам Древней Греции или Рима». Но вместе с тем он говорит, что богам нравится музыка (с. 166) и, что самое важное, они ждут, что люди будут питать их посредством жертвоприношений, и злятся, если люди пренебрегают этой обязанностью (с. 164). Шерер утверждает (в личной беседе), что боги майя были менее антропоморфными, нежели греческие, так как оказывались более изменчивыми. Подобно ему, Boone (1994), pp. 104–106, говорит, что считать ацтекских богов богами – заблуждение: на языке науатль слово «теотль», переведенное испанцами как «бог», на самом деле означает «священная и обезличенная сила» (с. 105). «Ацтекские боги были не боголюдьми, в отличие от греческих и римских богов» (с. 105). Но позднее она утверждает, что «ацтекские божества были сгустками энергии, воплощенной в антропоморфной форме богов и богинь» (с. 106). И действительно, «легенды и древние предания повествуют об ацтекских божествах как сверхъестественных актерах на мифической сцене». Однако она настаивает на том, что этот «способ очеловечивания сверхъестественного» был просто «действенным приемом повествования», которым ацтекские старейшины пользовались, чтобы «объяснить космос понятным человеку образом». Если я правильно понял, Бун считает, что подавляющее большинство ацтеков считало своих богов антропоморфными, но с нашей стороны было бы заблуждением воспринимать их таковыми – видимо, это означает, что и ацтеки совершали ошибку, воспринимая их так. Но если мнение ацтеков о природе ацтекских богов не является решающим, кто же тогда авторитет в этой области? Возможно, специалистов по Центральной Америке, работавших в конце XX века, одолевало стремление усмотреть в изучаемых религиях более модернистскую духовность в стиле нью-эйдж, в отличие от ученых зануд, ранее придавших вид толкованиям египетской и месопотамской религии. Или же на них повлияло утверждение Рудольфа Отто (Rudolf Otto, 1977), согласно которому представления о «непостижимом» предшествует – и хронологически, и в некотором смысле метафизически – представлениям об отдельных богах. Исследователь Торкильд Якобсен (Thorkild Jacobsen, 1976) явно опирался на эту точку зрения в исследовании месопотамской религии, и теперь ряд ученых считает, что она неудачным образом повлияла на его интерпретацию (Norman Yoffee, в личной беседе). У меня не вызывает сомнений утверждение Бун, согласно которому ацтекские миряне пользовались более буквальной и менее метафизической концепцией богов, нежели ацтекские интеллектуалы. Брей (Bray, 1991), pp. 155–158, высказывает почти такое же предположение, иначе расставляя акценты. (Согласно ему, некоторые интеллектуалы воспринимали многочисленных и разных ацтекских богов как воплощения единственного изначального бога.) Но я полагаю, что если и существует единственно «верный» способ относиться к богам любой цивилизации – а текст Бун свидетельствует, что, по ее мнению, таковой имеется, – то это способ, которого придерживалась основная масса людей, относящихся к этой цивилизации. Hornung (1996), р. 105, пишет, что со временем египетские боги постепенно приобретали человеческую форму в противоположность звериной, и оперирует выражениями «антропоморфизация силы» и «от динамизма к индивидуализму», описывая эту тенденцию. Но на самом деле то, что в более ранний период египетские боги с большей вероятностью обретали животный облик, не означает, что в психологическом смысле они не были антропоморфными. Более того, чтобы подкрепить эту тенденцию, Хорнунгу пришлось свести до минимума (см. с. 101–103) не вписывающиеся в нее свидетельства, например, тот факт, что в доисторическом Египте делали статуэтки из глины и слоновой кости, и эти статуэтки имели человеческую форму, а также то, что несколько египетских богов выступают в человеческом облике уже в самых ранних исторических документах.


[Закрыть]. Однако повсюду божества объединяло одно: их значение. Вот некоторые замечания ученых, касающиеся различных древних цивилизаций. Египет: «Основные черты этой культуры и общества определяло существование и власть ее всепроникающих религиозных убеждений». Китай: «Судьба людей была неотделима от сверхчеловеческого мира». Майя: «Все в мире майя было в той или иной степени пропитано незримой силой или священными свойствами». Ацтеки: «Вся жизнь вращалась вокруг религии. Ни в общественной, ни в частной жизни не нашлось бы ни единого акта, которому не придавали бы окраску религиозные чувства». Месопотамия: «Боги постоянно присутствовали повсюду и участвовали во всем» [202]202
  Египет: Morenz (1973), р. 6; Китай: Роо (1998), р. 28; майя: Sharer (1996), р. 153; ацтеки: мексиканский археолог Альфонсо Казо, процитированный у Bray (1991), р. 152; Месопотамия: Bottero (2001), р. 92.


[Закрыть].

Вот чем объясняется их многочисленность! Во II тысячелетии до н. э., когда месопотамские писцы проводили перепись богов в разных городах Месопотамии, им удалось насчитать почти две тысячи имен [203]203
  Bottero (2001), р. 45. В некоторых случаях одного и того же бога могут называть разными именами, и, во всяком случае, никто не поклонялся всем богам, входящим в этот список. Saggs (1989), р. 277, ссылается на современную перепись, в ходе которой составлен список с 3600 именами, а Боттеро упоминает о списке с 3300 именами (с. 45).


[Закрыть]. В пантеон типичного древнего государства входило множество богов природы (солнца, луны, бури, плодородия и т. п.), а также боги, которые курировали профессии, список которых постоянно пополнялся – в первую очередь это были боги земледельцев, писцов, торговцев и ремесленников. В Месопотамии чтили богов всевозможных занятий, от изготовления кирпичей до пивоварения, в обществе ацтеков даже у грабителей имелось свое божество-покровитель. Кроме того, ряд богов не поддавался классификации: майянский бог самоубийства, месопотамский «повелитель хлева», восемь египетских богов, присматривающих за легкими, печенью, желудком и кишечником (по два божества на каждый орган) [204]204
  Египетские писцы, ремесленники: Shafer et al. (1991), p. 54; месопотамские писцы: Saggs (1989), p. 277; о месопотамских богах ремесел в целом см. Lambert (1975), р. 196; ацтекские лавочники: Bray (1991), pp. 147–148; ацтекские купцы (и боги нескольких ремесел): Boone (1994), р. 109; майянские купцы: Foster (2002), pp. 168–169, и Sharer (1996), p. 162; майянские писцы Sharer (1996), p. 161; пивовары и каменщики: Saggs (1989), р. 277; ткачи, художники, золотых дел мастера: Boone (1994), р. 114; грабители: Bray (1991), р. 162; майянский бог самоубийства: Sharer (1996), р. 162); «повелитель хлева»: Bottero (2001), р. 47; египетские боги легких, печени и т. п.: Sharer et al. (1991), p. 49.


[Закрыть].

В отличие от доисторических, эти боги ждали от людей подношений и услуг, в соответствии с ними распределяя награды и наказания. Поэтому люди повсюду приносили богам жертвы, льстили – то есть поклонялись – им, обхаживали их разными способами. (Текст на месопотамской табличке с инструкциями к ритуалу начинается словами: «Когда омываешь рот богу…» [205]205
  Walker and Dick (2001), p. 53. Ритуал, подробно описанный на этой табличке начала I тысячелетия до н. э., по-видимому, включал омывание рта статуи бога (с. 16). В какой мере люди ассоциировали эту статую с самим богом, неясно, но есть свидетельства, что в Древней Месопотамии ассоциации могли быть достаточно прямыми: в некоторых случаях считалось, что боги поселяются в своих статуях. См. Bottero (2001), р. 65.


[Закрыть]) Повсюду результатом становилась симбиотическая связь между людьми и богами, отношения, в которых каждая сторона владела тем, в чем нуждалась другая. И повсюду, как и в вождествах, политические лидеры брали на себя роль посредников в этих отношениях и, по сути дела, определяли их; повсеместно власть имущие пользовались религией, чтобы оставаться власть имущими [206]206
  См. Trigger (1993), р. 98–102; правители в Египте, Месопотамии, Китае и Центральной Америке претендовали по крайней мере на некоторую степень родства с богами.


[Закрыть].

ПОВСЕМЕСТНО ВЛАСТЬ ИМУЩИЕ ПОЛЬЗОВАЛИСЬ РЕЛИГИЕЙ, ЧТОБЫ ОСТАВАТЬСЯ ВЛАСТЬ ИМУЩИМИ

Отсюда и сходство в том, как исследователи описывали цивилизации, разделенные океаном. Правители майя были «каналами, по которым сверхъестественные силы направлялись в мир людей» [207]207
  Foster (2002), р. 178.


[Закрыть]. Египетский фараон был «единственным посредником, который мог служить богам и, следовательно, способствовать движению потока энергии» в мире [208]208
  Trigger (1993), р. 102.


[Закрыть].

Порядок и хаос

А что получилось бы, если бы правителей не существовало и эту роль было бы некому играть? Хаос! Согласно месопотамской космологии, некогда Вселенная уже побывала на краю хаоса, но, к счастью, вмешались монархи, и это означало, что боги, предпочитающие порядок, объединились, чтобы одержать победу над старшим поколением богов, не разделяющих эти предпочтения [209]209
  Ibid., р. 91.


[Закрыть]. В Египте силы хаоса представляли угрозу в первую очередь после смерти правителя – несомненно, это учение играло на руку законным наследникам и создавало препятствие для честолюбивых узурпаторов [210]210
  Ibid. Об угрозе хаоса в Египте см. Baines (1991), pp. 124–125.


[Закрыть]. Мир ацтеков был, как выразился один исследователь, «слабым и непрочным… нестабильным по своей сути… в любой момент подверженным нарушениям порядка», способным ввергнуть его в «пустоту и мрак» [211]211
  Boone (1994), p. 117.


[Закрыть]. К счастью, этой участи можно было избежать, принося людей в жертву, которая питала солнце, помогая ему и дальше прокладывать путь по небу [212]212
  Bray (1991), p. 172; Boone (1994), p. 117.


[Закрыть]. Разумеется, ежемесячно и по всем правилам приносить в жертву сотни человек не под силу дилетантам, поэтому без религиозных и государственных лидеров в таком деле было никак не обойтись.

Их сотрудничество было более чем тесным. Сначала правитель посылал войска завоевывать соседние народы, в результате чего появлялось множество потенциальных жертв (законное предприятие, так как ацтеки были избранным народом Уицилопочтли, бога, который вывел их к свету) [213]213
  Уицилопочтли: Bray (1991), pp. 18, 172.


[Закрыть]. Религиозные лидеры довершали дело – вели жертвы на вершину храма, вырывали из груди еще трепещущие сердца, спускали трупы с храмовых лестниц или же, если те предназначались богу огня, бросали их в костер, раздирали их корчащиеся тела крюками и только затем вырывали у них трепещущие сердца [214]214
  Vaillant (1950), pp. 195–197; Bray (1991), pp. 171–175.


[Закрыть]. Утешением для жертв должна была служить беззаботная загробная жизнь [215]215
  Ortiz de Montellano (1990), p. 49.


[Закрыть].

Не везде и не всегда симбиоз церкви и государства действовал так гармонично. Как и все мы, жрецы честолюбивы, порой их влияние достигало точки, когда начиналась борьба с правителем за власть. Тем не менее определение ранних цивилизаций, данное в XIX веке Гербертом Спенсером – «поначалу церковь и государство неразличимы», – недалеко от истины [216]216
  Процитировано в White (1959), pp. 303–304.


[Закрыть]. Политики и жрецы совместно распоряжались священным знанием, на фундаменте которого покоились их положение и влияние.

ПОЛИТИКИ И ЖРЕЦЫ СОВМЕСТНО РАСПОРЯЖАЛИСЬ СВЯЩЕННЫМ ЗНАНИЕМ, НА ФУНДАМЕНТЕ КОТОРОГО ПОКОИЛИСЬ ИХ ПОЛОЖЕНИЕ И ВЛИЯНИЕ

Функционалисты и «марксисты» могут выдвинуть свой привычный довод об эксплуататорском характере оси «церковь-государство». «Марксисты» – добавить, что в Египте, Месопотамии, Китае и Центральной Америке трупам правителей порой составляли компанию десятки и даже сотни менее высокопоставленных трупов; очевидно, слуги, супруги и другие необходимые помощники должны были сопровождать правителя в загробной жизни [217]217
  Trigger (1993), pp. 97–98.


[Закрыть]. Функционалисты могут ответить, что жертвы, пусть даже менее существенные, иногда приносила и элита – например, как жрецы ацтеков, которые постились, никогда не вступали в брак и периодически пронзали свою плоть иглами кактусов [218]218
  Bray (1991), pp. 177–178.


[Закрыть]. Тем, кто убежден, что религия не налагала никаких обязательств на правящий класс, следует вспомнить о ритуале, который майя проводили перед началом войны: во время этого ритуала правитель пронзал собственный пенис осколком обсидиана, а затем продевал в получившееся отверстие шнурок [219]219
  Michael D. Lemonick, «Secrets of the Maya», Time, Aug. 9, 1993.


[Закрыть].

«Марксисты» могут также с подозрением указать на значительную экономическую роль, которую обычно играла церковь, владеющая обширными землями, занятая торговлей или финансами. В одном городе ацтеков с населением двести тысяч человек на долю одного только храма приходилось пять тысяч работников [220]220
  Bray (1991), p. 176.


[Закрыть]. А в некоторых городах Месопотамии «церкви» принадлежала четвертая часть всех земель. Вавилонский документ, где говорится, что некто взял в долг серебро у «жрицы Амат-Шамаш» и должен был «выплатить процент Богу-Солнце», вызывает резонный вопрос о том, была ли процентная ставка такой же, как на нерелигиозном рынке [221]221
  См. Wright (2000), p. 99.


[Закрыть].

В ответ функционалисты могут отметить, что месопотамские храмы заботились о сиротах, вдовах, бедных и слепых [222]222
  Lamberg-Karlovsky and Sabloff (1995), p. 174.


[Закрыть]. И добавить, что хотя промышленный комплекс церкви-государства требовал больших накладных расходов, чрезмерно затратный промышленный комплекс лучше, чем полное отсутствие такового.

Но для тех, кто намерен встать на защиту древней религии, попытка отвергнуть «марксистскую» позицию вряд ли будет оптимальным решением. Пожалуй, лучше частично принять на вооружение «марксистское» мировоззрение и найти ему творческое применение: признать, что древняя религия в целом состояла на службе у политической и экономической власти, а затем посмотреть, как изменения в структуре власти на протяжении тысячелетий формировали религиозное учение. В некотором отношении это была перемена к лучшему. В сущности, такое ограничение божественной логики приземленной логикой политики и экономики подталкивало религию к нравственному просвещению. Такова основная причина решающей синергии этики и универсализма – основная причина того, что круг нравственных соображений со временем расширился, вышел за пределы племен и рас. Это возвышенное стремление божественного можно понять, только приняв во внимание зависимость божественности от земных фактов.

Нравственные ориентиры

Разумеется, для того чтобы нравственный круг разрастался, он должен был прежде всего появиться; требовался кодекс, побуждающий людей быть внимательными к своим ближним. Однако в человеческом обществе нечто подобное существовало всегда. А в древних государствах – в большей степени, чем в вождествах, и в гораздо более значительной, чем в сообществах охотников-собирателей, – этот кодекс получил поддержку религии.

Месопотамские боги устанавливали четкие этические правила – от общих (старайся помогать людям, а не вредить им) до специфических (не мочись и не извергай рвоту в реки) [223]223
  Bottero (2000), p. 58; см. также Saggs (1978), pp. 116–117.


[Закрыть]. И хотя подчинение этим правилам не помогало попасть в рай, их нарушение могло сделать земную жизнь адом в миниатюре – с болезнями, смертью, другими бедами. Для этой цели боги применяли элитные полицейские силы – демонов, специализировавшихся в той или иной сфере. Существовали демонические сущности по имени «Лихорадка», «Желтуха», «Кашель», «Озноб». Один демон вызывал эпидемии, другой, женского пола, звался «Уничтожительницей» и убивал маленьких детей [224]224
  Bottero (2000), p. 58–59.


[Закрыть]. В общей сложности их было достаточно, чтобы удержать человека от попыток помочиться в реку.

Египтяне и майя могли заболеть, если лгали, а также совершали другие грехи [225]225
  Майя: Lopez Austin (1988), p. 270; египтяне: Traunecker, p. 98.


[Закрыть]. У ацтеков кожная инфекция была следствием мочеиспускания на растение, приносящее какао-бобы, а распущенностью можно было навлечь на себя всевозможные кары – от кашля и худобы до загрязнения печени, не говоря уже о гибели ни в чем не повинных молодых индюшек, которые в присутствии прелюбодея падали назвничь [226]226
  Ortiz de Montellano (1990), pp. 62–63, 141, 150–152.


[Закрыть]. А если ацтекский юноша терял сознание, пронзая собственный пенис во славу богов, это означало, что он не сохранил невинность (хотя напрашивается совсем другое объяснение) [227]227
  Lopez Austin (1988), pp. 296, 337.


[Закрыть]. В индийских ведических текстах конца II тысячелетия до н. э. говорится о болезнях и других бедах в наказание за такие отступления от нравственных норм, как воровство [228]228
  O’Flaherty (1981), p. 213–214, ос. сноска 5; см. также Flood (1996), p. 47.


[Закрыть].

Даже в тех случаях, когда соблюдение древних нравственных правил не обеспечивалось надзором свыше, оно могло иметь религиозный аспект. Египетские «Поучения Птахотепа», сборник наставлений для юношей из высших классов, не подкрепляли предписания санкциями, но поскольку его авторитетный автор, Птахотеп, был посмертно причислен к богам, его поучения выглядели убедительнее, чем тексты книг по самосовершенствованию. Более того, они опирались на египетские метафизические и религиозные концепции, такие, как ка – дух или душа человека. Например: «Не делай никому зла, ни большого, ни малого, – оно ненавистно ка» [229]229
  Lichtheim (1975), p. 65.


[Закрыть].

В этом не следует усматривать ничего неожиданного. Мы видели, что даже в полинезийских вождествах религия начала прибегать к нравственным санкциям в ответ на проблемы поддержания порядка в более широких и менее управляемых сообществах, нежели деревня охотников-собирателей. В древних городах, численность населения в которых иной раз достигала сотен тысяч человек, подобные трудности только нарастали. Поэтому у религий, побуждающих людей быть внимательными к окружающим – в результате чего в городе становилось больше порядка, – появлялись конкурентные преимущества перед религиями, которые ничего подобного не делали [230]230
  Возможная иллюстрация этой динамики – победа в Китае ближе к концу II тысячелетия до н. э. над династией Шан (чей верховный бог Шанди, насколько мы можем судить, не выказывал никакой нравственной предрасположенности; см. Elvin (1986), р. 327) династии Чжоу, верховный бог которой, Тянь, заботился о вопросах нравственности – см. Elvin (1986), р. 327, – которые в конце концов стали преобладать над его отношением к строгому соблюдению ритуалов (р. 328).


[Закрыть]. Изображение древних богов как защитников порядка от сил хаоса и вместе с тем удобных в политическом отношении для элиты в этом смысле было точным. Боги – или, по крайней мере, вера в них – оберегали древние цивилизации от сил беспорядка, на самом деле представлявшего угрозу для сложных социальных организаций.

Здесь, как и в полинезийских вождествах, залогом сохранения порядка в обществе было обуздание своекорыстия. Тот, кто хотел избежать болезней, преждевременной смерти и мелких бед, кто не желал навлекать на себя позор, предписанный повелением свыше, кто стремился поддерживать в нормальном состоянии свой ка, должен был вести себя так, чтобы способствовать социальной сплоченности, следовательно, быть внимательным и любезным к людям в ближайшем окружении.

А как же люди из других городов, других государств, других сообществ – люди с иными убеждениями и кожей иного цвета? Существовали ли хоть какие-нибудь причины не делать зла им, не отнимать у них землю и не убивать? Зачем религии понадобилось расширять сферу действия нравственных соображений? Откуда исходило это высшее вдохновение? Из фактов, имеющих место на земле.