Текст книги "Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки"

Автор книги: Роберт Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Отчуждение нечужих

В ВП-сценарии сделан акцент на отказе от чуждых богов как пути к монолатрии. И действительно, многие боги, поклонение которым подавил Иосия, либо прямым, либо косвенным образом названы в Библии чужеземными. Но стоит ли нам принимать на веру слово Библии, если речь идет о чуждых богах? Вспомним из предыдущей главы, что некоторым библейским авторам было, по-видимому, свойственно преувеличивать чуждость того, что им не нравилось. Возможно, пророки-монолатристы и политики поступали так же. Библия в своей нелестной характеристике других богов, кроме Яхве, может отражать не просто теологию Иосии, а его риторический прием: заклеймить местных богов как чуждых, чтобы облегчить их изгнание из пантеона.

Именно так утверждал библеист Барух Холперн. Он считал, что различные божества, получившие «клеймо чуждых» в период религиозных реформ в Израиле, на самом деле были подчиненными Яхве в израильском пантеоне [492]492
  Halpern (1987), р. 94. В отличие от моей, в интерпретации Холперна это применение ксенофобии для поношения местных богов начинается по меньшей мере еще при Осии (р. 96), однако этот аргумент определяется значением, приданным расторжению Осией союзов с другими государствами, а также обличением богов (зачастую не названных по именам, отмечает Холперн) как тонким риторическим приемом, предназначенным, чтобы заклеймить местных богов как чужеземных, не говоря этого напрямую. Согласно моему толкованию, предложенному ранее в этой главе, такая параллель указывает на ксенофобию как мотивациюотказа Осии от чужеземныхбогов в пользу монолатрии (этой мотивации Осия, возможно, не сознавал или же знал о ней). По-моему, если бы Осия хотел поставить себе на службу ксенофобию, он более открыто клеймил бы богов как чужеземных. Во всяком случае, наглядные примеры недвусмысленного применения ксенофобской риторики для порицания богов, явно входящих в местный пантеон, началось, по-видимому, спустя долгое время после Осии (при условии принятой датировки текстов). И даже Холперн соглашается (с. 97) с тем, что спустя долгое время после Осии этот процесс приобрел особую выраженность: «Как обычно отмечают, в реформах Иосии имеет место чистейшая стигматизация традиционных практик как чужеземных». Толкование Осии, в некоторых отношениях сходное с толкованиями Холперна, см. у Albertz (1994), vol. I, pp. 172–174.


[Закрыть]. Таким образом, мы видим «систематическое обращение традиционной ксенофобской риторики… против традиционной религии Израиля», в результате чего израильская религия была «отчуждена от самой себя» [493]493
  Halpern (1987), pp. 94, 96. Холперн также отмечает (с. 93), что боги, подчиненные Яхве, могли быть в некотором смысле и местными, и в то же время чужеземными. Пользуясь термином «ваал» в его исходном значении («господин»), он пишет, что поклонение «ваалу», вассалитет и даже альянсы вполне могли быть равноценными, а второстепенное божество быть в то же время богом чужеземцев.


[Закрыть]. Согласно этим взглядам, библейские авторы, перечисляя поклонение, скажем, небесным телам в числе прочих «мерзостей народов» [494]494
  4 Цар 21:2–3.


[Закрыть], просто использовали страх перед всем чуждым, чтобы избавиться от местного.

РАЗЛИЧНЫЕ БОЖЕСТВА, ПОЛУЧИВШИЕ «КЛЕЙМО ЧУЖДЫХ» В ПЕРИОД РЕЛИГИОЗНЫХ РЕФОРМ В ИЗРАИЛЕ, НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛИ ПОДЧИНЕННЫМИ ЯХВЕ В ИЗРАИЛЬСКОМ ПАНТЕОНЕ

Так могло быть, но убедиться в правильности предположения мешают трудности с определением, какие именно боги былиместными. Ученые на протяжении десятилетий пытаются дойти до сути этого вопроса, одни акцентируют внимание на чужеземном генеалогическом древе соперников Яхве, другие – на родословиях местных богов. Обе стороны приложили столько стараний, что перечень доказательств способен повергнуть слушателя в состояние высокочастотных колебаний. Впрочем, пробыть некоторое время в таком состоянии даже полезно: в конце концов эта нерешительность дает нам понять кое-что важное, касающееся эволюции богов.

В пользу доводов Холперна говорит то, что Иосия, решив сжечь атрибуты поклонения небесным божествам, находит их в храме самого Яхве [495]495
  4 Цар 23:4. «Все вещи, сделанные для Ваала и для Астарты и для всего воинства небесного» были вынесены из храма. В 4 Цар 23:11 упоминаются кони, которых для поклонения солнцу ставили у входа в храм [хотя среди тех, кто подчеркивает иноземное влияние на израильскую религию – например, Keel and Uehlinger (1998), – поклонение солнцу часто приписывается не столько ассирийскому, сколько более раннему египетскому господству].


[Закрыть]. По-видимому, основная масса израильтян, в том числе и иерусалимские священники, считали этих богов неотъемлемой частью семейства Яхве, а не чужаками, вторгшимися в пределы Иуды. Вместе с тем это не значит, что боги не могли быть привезены в Израиль сравнительно незадолго до того момента. Ассирийская культура, ставшая господствующей в северном царстве после его падения в конце VIII века, а затем уже медленнее распространившаяся по вассальному царству Иуды, была пропитана «астральной религией», следовательно, могла быть источником некоторых богов, с которыми в Библии расправляется Иосия, а именно «луны, созвездий, всего воинства небесного» [496]496
  4 Цар 23:5. Lohfink (1987), р. 468, утверждает, что хотя божествам, осуждаемым в этой части Библии (4 Цар 23:4-14), часто даются «ханаанские имена», тем не менее «ясно, что реформа культа, проведенная Иосией, заключалась преимущественно в уничтожении ассирийских культов» и могла отражать «стремление к национальной независимости и отход от Ассирии». Кроме того, высказывается мнение, что во многих случаях религиозные обряды, на которые ополчался Иосия, были ассирийскими – следами влияния Ассирии, власть которой ослабевала – Albertz (1994), vol. I, например, pp. 198, 207, 210–211.


[Закрыть]. И возможно, к периоду правления Иосии эти чужаки успели полюбиться приверженцам Яхве, потому и стали его семьей. И действительно, археологи нашли палестинскую печать-подпись середины VII века с изображением богини-луны в ассирийском стиле, однако эта печать принадлежала человеку, названному в честь Яхве, некоему «Натаньяху» [497]497
  См. Schmidt (1999). Это печать из Гезера. Подкрепленные данными археологов утверждения, согласно которым астральная религия Израиля сложилась под влиянием Ассирии, см. в Keel and Uehlinger (1998), например, pp. 294–295, 367–369.


[Закрыть].

Опять же, как указывал исследователь Лоуэлл Хэнди, есть причины полагать, что поклонение луне опережало по времени ассирийскую культурную гегемонию VII века. В библейской истории, возможно довольно древней [498]498
  Campbell and O’Brien (Кэмпбелл и О’Брайен, 2000), придерживающиеся общепринятых взглядов в датировке текстов, считают этот отрывок написанным во времена до Иосии, а согласно самому отрывку, он взят из древнего текста «Книги Джашара» (Праведника), – внебиблейского источника, упоминающегося и в других фрагментах Библии.


[Закрыть], Иисус Навин приказывает луне остановиться на полпути, и Яхве пользуется своим влиянием, чтобы заставить луну подчиниться [499]499
  Ис Нав 10:12. См. Handy (1996), pp. 39–40, и Schmidt (1999). В этом отрывке говорится о том, как Иисус Навин велит луне и солнцу остановиться, но делает это в присутствии Яхве, так что становится ясно: в каком-то смысле Яхве передает приказ луне, усиливает этот приказ высшим авторитетом.


[Закрыть]. Поскольку неодушевленная каменная глыба, движущаяся по орбите, не входит в список тех, с кем принято вести беседы, библеисты давно уже задумались: не означает ли слово «луна» на древнееврейском ( «ярэах») в этом тексте богалуны. Это подозрение усилилось, когда благодаря угаритским текстам стало известно о существовании в конце II тысячелетия ханаанского лунного божества Ярих. Есть также свидетельства тому, что Ярих был любимым божеством Эль [500]500
  Smith (2001), p. 61. См. также с. 63, ср. роль астральных богов в поклонении Эль и в поклонении Яхве.


[Закрыть], неразрывно связанного, как мы уже видели, с Яхве. Следовательно, Яхве и Ярэах вполне могли быть знакомы с давних времен [501]501
  Day (2000), р. 164, отмечает, что случай с местным божеством луны подкреплен еще одним фактом: когда в Библии осуждается поклонение божеству луны, его называют не именем собственным (например, Син или Сахар) богов луны ближайших народов, а словом «луна» на древнееврейском. См. Day (2000), chapter 6, в целом рассуждения о том, что небесные божества, поклонение которым в Иуде часто приписывали ассирийскому, арамейскому и другому чужеземному влиянию, вполне могли быть более местными, «ханаанскими», по происхождению.


[Закрыть]. (Возможно, именно этот фрагмент их общего прошлого пережил процесс правки Библии потому, что иллюстрировал власть Яхве над Ярэахом и стал подобием моментального снимка, запечатлевшего сдвиг от политеизма к монотеизму.)

Множество богов из списка подлежащих ликвидации, которого придерживался Иосия, имели столь же туманное прошлое, как и божество луны, и могли оказаться как чужеземными, так и местными. Возьмем, например, богиню Астарту (или «Ашторет», или «богиню неба» – эти два библейских имени явно относятся к Астарте). Да, ей действительно поклонялись в финикийском городе Сидоне (территория Иезавели!), потому она уместно названа в Библии «мерзостью Сидонской» [502]502
  4 Цар 23:13. Ср. сидонская Астарта, см. Day (2000), р. 129. Убеждение, что Астарта, Ашторет и богиня неба – одно и то же божество, распространено среди исследователей, однако единодушного мнения по этому вопросу нет. См. Ackerman (1992), chapter 1; Ackerman, 2003, p. 461, Wyatt (1999).


[Закрыть]. Однако верно и то, что Астарта принадлежала к угаритскому пантеону во главе с Эль; подобно Ярэаху, она могла входить в свиту Яхве с древних времен [503]503
  Несмотря на то что Библия винит Соломона в том, что вместе с женой из Сидона он ввез в страну поклонение Астарте, в других местах упоминается о том, что Астарте в ней поклонялись задолго до Соломона. См. Суд 2:11–13.0 роли Астарты в угаритской религии см. Day (2000), р. 131, и Smith (2001), pp. 47, 74–75. Согласно Stern (2003), p. 309, Астарта была верховной богиней многих ханаанских народов.


[Закрыть]. В сущности, оказывается, что «Астарта» – просто ханаанское имя Иштар, очень древней, разнузданно-похотливой месопотамской богини (глава 4). (Не стоит и упоминать о том, что какое-то время Астарта занимала положение супруги известного мужскими достоинствами Ваала. [504]504
  Day (2000), р. 131.


[Закрыть])

И здесь мы подходим к еще одному важному аспекту вопроса о том, были ли на самом деле местными боги, которых заклеймили как чуждых. Генеалогические древа богов способны разрастаться настолько, что даже самое явное сходство местных богов с чужеземными может объясняться общими предками, а не чуждой заразой. Да, Иезавель могла привезти Ваала из Тира. Но это не значит, что Ваал, извлеченный из финикийской среды, был тем же Ваалом, который, как выразился Марк Смит, «доподлинно принадлежал к ханаанскому наследию Израиля» [505]505
  Smith (Смит, 2001), р. 190. И см. с. 65–79, в том числе рассуждения Смита на с. 75: «Совокупность свидетельств говорит о том, что в целом Ваал был признанным израильским богом… Нет доказательств тому, что до IX века Ваал считался серьезной угрозой для культа Яхве». См. Day (2000), pp. 73–77, который, выступая против общепринятых взглядов, говорит, что Ваал Иезавели был Ваал-Шамем («небесный Ваал») – «тот самый Ваал, которому поклонялось хананейское население Израиля и синкретические израильтяне» (с. 76), а не Мелькарт, или «Ваал из Тира», хотя Ваал-Шамем, с точки зрения Дэя, был «самым влиятельным богом Тира в тот период» (с. 75).


[Закрыть]. Это означает лишь, что противникам местного Ваала было легче заклеймить его.

Таким противникам, как Илия? И мы вернулись в исходную точку этой главы – к вопросу о том, что же все-таки произошло между Илией, Ахавом и Иезавелью, и почему. Но теперь мы лучше подготовлены к поискам ответа.

И еще раз об Илии

История Илии содержится в 3 Цар, а значит, в семикнижии, получившем название Второзаконнической (Девтерономической) истории, так как она излагает историю Израиля таким образом, что подкрепляет теологические, нравственные и правовые принципы из Книги Второзакония. И что же это за принципы? Двумя словами: принципы Иосии. Это не значит, что вся Второзаконническая история была написана во времена Иосии его же писцами. (Во многом – да, но большинство исследователей сходятся во мнении, что часть этой истории была написана до Иосии, а часть – после.) Как минимум, это означает, что история изложена с позиций идеологии Иосии; что если бы перед писцами Иосии стояла задача написать пропагандистский шедевр – историю, которая бы оправдывала и сакрализовала действия Иосии, – у них в конце концов получилось бы нечто подобное Второзаконнической истории.

Представим себя на их месте. Предположим, что наш царь пытается сделать объектом поклонения исключительно Яхве, а докучливые скопления приверженцев Ваала упорствуют. И еще предположим, что мы пишем в трудные для государства времена, когда ксенофобия создает резонанс, – или, по крайней мере, что пытаемся заручиться политической поддержкой тех кругов общества, в которых ксенофобия особенно сильна. В этом случае может оказаться полезным (а) изобразить Ваала чуждым; (б) увязать Ваала с коварной женой-чужестранкой какого-нибудь из предыдущих царей; и (в) выбрать царя с изначально скверной репутацией. Исследователь Уильям Шнидевинд считает, что в ранних преданиях, рассказанных задолго до времен Иосии, Ахав пользовался дурной славой, но только потому, что захватил виноградник подданного. А потом, спустя долгое время после смерти Ахава, некие сторонники «только Яхве» усилили эффект; и теперь в 3 Цар говорится о том, что Ахав поставил идола для поклонения израильской богине Ашере. Еще позднее, по мнению Шнидевинда, Ахава стали изображать «ревностным почитателем финикийского Ваала» – как компонент новой библейской полемики, в которой «любой идол считался чужеземным божеством» [506]506
  Schniedewind (1993).


[Закрыть].

Иными словами, немыслимое количество чернил, потраченных на догадки о том, что побудило Илию противостоять поклонению Ахава Ваалу, скорее всего было потрачено зря. Вся эта история может оказаться выдуманной. Примерно в начале этой главы, прежде чем я потратил свою долю упомянутых чернил, я указывал на такую возможность и добавлял, что в каком-то смысле это неважно: у предположения, что история Илии истинна, и предположения, что это образец пропаганды, есть общие следствия.

А именно: так или иначе, сдвиг в сторону монотеизма связан с реакцией на нечто чуждое. Если история Илии – правда, тогда по меньшей мере частично Илия в своей войне против финикийского Ваала пользовался поддержкой антифиникийских элементов. Если эта история – ложь, которая обрела форму во время более поздней монолатрической кампании, скорее всего, этой формой она обязана тому, что антифиникийская, и, вероятно, ксенофобская в широком смысле слова риторика нашла восприимчивую аудиторию. То же самое относится и к вопросу о том, насколько точно можно датировать различные отрывки пророческих книг, высказывающиеся в поддержку движения «только Яхве» [507]507
  О том, подвергались ли Амос, Осия и Первоисайя существенной правке для приведения в соответствие с взглядами Иосии, примерно через столетие после предполагаемого периода жизни Амоса, Иосии и Исайи, см. Sweeney (2001), р. 17 и далее. Что касается Книги пророка Софонии, некоторые исследователи – см. Sweeney (2001), р. 16 – считают ее написанной через несколько десятилетий после завершения жизни Софонии: Sweeney (2001), chapter 11, выступает в защиту традиционных взглядов, согласно которым корни текстов в Книге пророка Софонии уходят в эпоху Иосии.


[Закрыть]. Если в Книге пророка Осии две тесно переплетенные темы – монолатрия и ненависть к внешним связям – были усилены и даже созданы по прошествии длительного времени после периода Осии, этот риторический симбиоз наверняка был чем-то подсказан. Так и тирады Софонии против чуждых народов и чуждых богов должны были сосуществовать по какой-то причине, независимо от времени написания этих текстов. Как бы мы ни датировали эти библейские тексты, какую бы степень достоверности им ни приписывали, невозможно отрицать, что атмосфера национализма и даже ксенофобии окружала продвижение Яхве к статусу единственного истинного бога.

ПРОДВИЖЕНИЕ ЯХВЕ К СТАТУСУ ЕДИНСТВЕННОГО ИСТИННОГО БОГА ОКРУЖАЛА АТМОСФЕРА НАЦИОНАЛИЗМА И КСЕНОФОБИИ

Другими словами, даже если ВП-сценарий ошибочен на теологическом уровне – если он безосновательно утверждает, что монолатрия черпала энергию из отрицания истинно чужеземныхбогов – анализ политической психологии Израиля верен. Как маленькой стране, отбивающейся от могущественных держав, Израилю часто приходилось выбирать между войной с сильным противником, и миром, который многие израильтяне считали унизительным. Получаемая в результате враждебность по отношению к чужеземным силам только усиливалась среди простолюдинов, недовольных тем, что космополитичная элита наживается, водя дружбу с угнетателями Израиля. Вот этой психологической составляющей ВП-сценария и воспользовалось движение «только Яхве» даже при наличии ВВ-сценария, и это движение было главным образом нацелено на истребление местных, израильских, богов ради консолидации власти царя. Независимо от того, насколько точно в Библии перечислены все эти «чужеземные» боги, ВП– и ВВ-сценарии вместе отражают психологические и политические движущие силы, которые привели Израиль от политеизма к монолатрии.

Так закон религиозной терпимости, – или, строго говоря, его оборотная сторона, – получает подтверждение: когда люди видят, что отношения с чужаками превращаются в игру с нулевой суммой, они в гораздо меньшей степени готовы принять и даже терпеть чужеземных богов и религиозные обычаи. И этот закон подтверждается независимо от того, являются ли «чужеземные» боги в Библии действительно чуждыми.

И все-таки было бы неплохо узнать, насколько точна Библия в описании этих богов. Действительно ли Второзаконническая история, рассказанная с позиций царя Иосии и других участников движения «только Яхве», была прямолинейной, националистической критикой в адрес всего, что приходило в Израиль из-за границ? Или это было хитроумное использование ксенофобии, стигматизация того, что в действительности возникало в пределах самого Израиля?

Несомненно, в ней есть элементы и того, и другого. С одной стороны, израильтяне должны были позаимствовать некоторые действительно чуждые религиозные компоненты в не слишком отдаленном прошлом. Шансы на то, что в маленькой стране, в ассирийской провинции VIII–VII веков до н. э., не нашлось бы ни единого святилища ассирийского бога, примерно такие же, как шансы на то, что в небольшой современной стране, расположенной в американской сфере влияния, нет ни единого «Макдональдса» или «Старбакса» [508]508
  О непрекращающейся полемике по вопросу степени влияния, которое господство Ассирии оказало на израильскую религию, см. Day (2000), pp. 231–232, и Holloway (2002).


[Закрыть]. (А вероятность того, что среди израильтян не было недовольных этим обстоятельством, приблизительно равна вероятности отсутствия недовольных культурным вторжением и глобальной гегемонией Америки.) С другой стороны, нет никаких сомнений в том, что второзаконнические авторы пользовались риторическими приемами, чтобы придать другим, отличным от Яхве богам, ауру чуждости. Даже Ашере, имеющей слишком богатую израильскую родословную, чтобы прямо назвать ее чужеземкой, приписали чуждый оттенок: в Библии упоминаются «пророки Ашеры, питающиеся от стола Иезавели» (в Синодальном переводе – «пророки дубравные». – Прим. пер.) [509]509
  3 Цар 18:19.


[Закрыть].

С момента своего появления Второзаконническая история предельно усиливает легкость, с которой местное можно заклеймить как чуждое. Вспомним по предыдущей главе один из основополагающих мифов Израиля из второзаконнической книги Иисуса Навина: израильтяне пришли в Землю Обетованную из пустыни и сразу же покорили местных жителей. И вспомним, что археология в настоящее время опровергает эти представления. А теперь обратим внимание на ключевое следствие из этой ложной истории: практически все местное в земле ханаанской – на самом деле чуждое, остатки «чужеземной» культуры, уничтоженной (увы, не до конца) [510]510
  О ханаанских народах, которые не полностью истребил Иисус Навин, см. Ис Нав 13.


[Закрыть]с благословения Божьего [511]511
  По мере развития второзаконнической истории сохраняется ее политическое и теологическое удобство. Хотя библейские авторы описывают царство Давида в X веке как могущественное и обширное – полноценную «цивилизацию», в археологическом смысле слова – некоторые археологи в настоящее время сомневаются в достоверности этой картины. Прежде всего, в период «объединенной монархии» южные и северные территории Израиля могли быть на самом деле не объединены; Давид и его преемник Соломон могли править только Иудой. И хотя израильское «царство» к северу от Иуды вполне могло заслуживать это название, найдено мало археологических доказательств того, что сама Иуда достигла такого уровня государственной организации. Как предполагает один антрополог, возможно, великие «цари» Давид и Соломон были «не чем иным как вождями племен нагорья» (Finkelstein and Silberman, 2002, p. 190). Niehr (1996), p. 53, соглашается с тем, что до VIII века существовало «небольшое иудейское вождество», и предполагает, что оно было «политически и экономически зависимым от Тира». И действительно, Иуда могла стать полноценным государством лишь в VII веке до н. э., в эпоху Езекии и Иосии, для которой характерны свидетельства распространяющейся грамотности.
  Если эти ревизионистские взгляды обоснованны, тогда триумф движения «только Яхве» мог симбиотически совпасть с зрелостью государства Иуда: сторонники «только Яхве» раздули израильский национализм, который поддерживали геополитические проблемы, и воспользовались им, чтобы создать прогрессивное государство с централизованной властью.
  Но если правы ревизионисты, откуда же взялся доревизионистский взгляд, то есть версия Библии? Что библейские авторы, прочесывающие устные традиции Израиля в поисках притягательных мотивов, нашли такого соблазнительного в идее золотого века, если Израиль и без того был обширным царством, простирающимся на север и на юг? Прежде всего (см. Finkelstein and Silberman, 2002), она подкрепляла планы Иосии передвинуть границы Иуды. Возможно, в условиях угасания ассирийской силы время казалось подходящим для того, чтобы силой захватить северное царство Израиля, и если бы это политическое объединение удалось представить как воссоединение, возвращение к изначальному замыслу Бога, это помогло бы усмирить северян, которым, возможно, поначалу не пришелся по душе такой захват. Сопротивлением северян может объясняться и разница в отношении Иосии к инославным служителям культа: на юге их рано отправляли в отставку, на севере убивали. (Планы экспансии еще сильнее размывают границу между чисткой местных богов и изгнанием чужеземных. Северное царство, находившееся под контролем ассирийцев с конца VIII века, было предположительно богаче ассирийскими богами, чем северное.)


[Закрыть].

В Библии это следствие зачастую оказывается недвусмысленным. Обличение упомянутых выше небесных богов, осуждение «мерзостей народов» – это на самом деле сокращение. Версия без сокращений звучит как «мерзости народов, которых прогнал Господь от лица сынов Израилевых» [512]512
  4 Цар 21:2–3.


[Закрыть]. Эта формулировка неоднократно приводится во второзаконнических текстах с целью нейтрализации соперников Яхве. В отрывке, с помощью которого Иосия наверняка оправдывал свои реформы, сказано о том, как Моисей наставлял израильтян перед входом в Ханаан: «Не должен находиться у тебя… прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых». Почему? Потому что все это – «мерзости» «народов, которых ты изгоняешь». На самом же деле – «ибо за такие мерзости Господь Бог твой изгоняет их перед тобой». И все для того, чтобы «когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь, Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы сии» [513]513
  Втор 18:9-13.


[Закрыть]. По-видимому, некоторые израильтяне и вправду совершилиошибку, сохранив местную религию; иначе этот текст, написанный спустя долгое время после смерти Моисея, вполне возможно – во времена Иосии, вовсе не появился бы на свет.

Отметить удивительное теологическое и политическое удобство Второзаконнической истории – не значит заявить, что она является продуктом сознательного обмана. Вероятно, у нее было много авторов, разделенных веками и опиравшихся на устную историю, которая тоже обретала форму постепенно. А любой антрополог подтвердит, что изустная история культуры, несмотря на то что зачастую она опирается на некие основополагающие истины, касающиеся прошлого, естественным образом может сместиться к определенным предвзятым мнениям, даже если никто не пытается осознанно подвигнуть ее в этом направлении. Одна из таких естественных предвзятостей называется этнической маркировкой: стремясь сохранить или, поначалу, создать целостную идентичность, этническая группа подчеркивает различия между собой и соседними народами [514]514
  «Этническая маркировка» обычно отмечается в эволюции языка, так как в этнической группе развивается диалект, отличающийся от диалектов соседних групп.


[Закрыть]. По мере развития и внедрения в исторический миф эти различия могут привести к существенным искажениям. Но это не значит, что какой-то отдельно взятый человек сознательно создал эти искажения.

В этом смысле миф об основании Израиля – израильтяне явились из Египта и вытеснили местных жителей – является естественным продуктом основополагающей израильской истины: народ Израиля возник в пределах Ханаана, где и обрел определенную форму. Местные ханаанские традиции, согласно новой классификации – чуждые, были частью этого процесса обретения формы, в ходе которого самобытность Израиля вырисовывалась на фоне ближневосточной культуры. Как оказалось, этот естественным путем рождающийся миф действовал совместно с зарождающимися и взаимосвязанными реалиями – в том числе и политическими, подобно опасному внешнему окружению израильтян вместе с настоятельной потребностью царей в централизации власти, и теологическими, подобно монолатрии. Дальнейшее нам известно.

Применение нетерпимости

А как же быть с более широким вопросом, охватывающим это исследование? Действительно ли эволюция монотеизма, как утверждают его критики, повлекла за собой воинствующую нетерпимость? Безусловно, до сих пор наш предмет, эволюция монолатрии, ничем не опроверг это утверждение. Нетерпимость – неотъемлемая часть политики, которую проводил Иосия. Его устремления были двоякими: он хотел превратить Иуду в сильное централизованное государство, а затем агрессивным образом воспользоваться этой мышцей – для начала в ходе завоевания северного Израиля (того самого Израиля, который был отнят ассирийцами веком ранее), и в итоге – для завоеваний более далеких земель [515]515
  См. Sweeney (2001), р. 19.


[Закрыть]. Явно националистические наклонности движения «только Яхве» прекрасно служили этой цели, достойной поклонника экспансии. Ибо если соседние политеистические народы всегда угрожали извратить религию Израиля, израильтянам следовало без угрызений совести уничтожить их. Как сказано во Второзаконии,

а в городах сих народов, которых Господь, Бог твой, дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души; но предай их заклятию: Хеттеев, и Аморреев, и Хананеев, и Ферезеев, и Евеев, и Иевусеев, как повелел тебе Господь, Бог твой, дабы они не научили вас делать такие же мерзости, какие они делали для богов своих, и дабы вы не грешили пред Господом, Богом вашим [516]516
  Втор 20:16–18. Есть мнение, что этому геноциду близлежащие города подвергались лишь в том случае, если их жители отказывались мирно подчиниться. В тексте не говорится об этом напрямую, однако такое условие недвусмысленно отнесено лишь к случаю далеких городов. Однако выбор слов и выражений дает основания предполагать, что и к соседним городам применялось то же условие. Но против такого толкования свидетельствует библейское оправдание геноцида: эти люди должны быть истреблены по той причине, что они, находясь по соседству и оставшись в живых, могли научить своей религии израильтян. Предположительно эта перспектива была настолько же ненавистна, насколько и запретна, поэтому соседним городам предлагалось сдаться мирным путем. В итоге двусмысленность этого отрывка выглядит неразрешимой.


[Закрыть].

К более далеким и, следовательно, с меньшей вероятностью способным исказить местную культуру народам можно было относиться более терпимо. Если такой далекий город сдавался без боя, его жители могли быть взяты в рабство, а в случае сопротивления требовалось «поразить в нем весь мужеский пол острием меча», но сохранить жизнь остальным, взяв «только жен и детей и скот и все, что в городе, всю добычу» [517]517
  Втор 20:13–14.


[Закрыть].

И здесь вопрос о том, сколько богов из числа тех, которым противостояла фракция «только Яхве», были чужеземными, а сколько – местными, на самом деле не играет роли. Так или иначе, горючим материалом для страстей, которые разжигал Иосия, был национализм. После возвышения монолатрии ее националистическая энергия могла быть направлена против чужеземцев или против израильтян, не соответствующих конкретным требованиям. И конечно, на стадии кульминации движение «только Яхве» не сделало ничего, чтобы развеять представления о том, что стремление Израиля к монотеизму было стремлением к нетерпимости. Истребление всего населения какого-нибудь израильского города, истребление всего населения чужеземного города с одинаковой небрежностью были разрешены кодексом Второзакония на основании теологических заблуждений, обнаруженных у жертв [518]518
  Строго говоря, второзаконнический кодекс не подразумевал нетерпимости к чужеземным религиям как таковым. Истребление целых чужеземных городов оправдывалось не тем, что их боги были плохи сами по себе, а тем, что поклонением этим богам могла заразиться израильская религия. Но с практической точки зрения это различие мало что значит.


[Закрыть]. Подход Иосии к религиозной терпимости был прост: чужеземные представления о божественном ни на что не годятся, как и люди, которые придерживаются этих представлений. И эта фатальная нетерпимость – естественное проявление политической логики движения «только Яхве».

ИСТРЕБЛЕНИЕ ВСЕГО НАСЕЛЕНИЯ КАКОГО-НИБУДЬ ИЗРАИЛЬСКОГО ГОРОДА, ИСТРЕБЛЕНИЕ ВСЕГО НАСЕЛЕНИЯ ЧУЖЕЗЕМНОГО ГОРОДА С ОДИНАКОВОЙ НЕБРЕЖНОСТЬЮ БЫЛИ РАЗРЕШЕНЫ КОДЕКСОМ ВТОРОЗАКОНИЯ НА ОСНОВАНИИ ТЕОЛОГИЧЕСКИХ ЗАБЛУЖДЕНИЙ, ОБНАРУЖЕННЫХ У ЖЕРТВ

Словом, чтобы поклонение исключительно Яхве стало тем, что сегодня мы можем назвать похвальным в нравственном отношении, израильской религии требовалось дальнейшее развитие. В сущности, если оставить в стороне вопросы нравственности, она была обязана развиваться в теологическом отношении, чтобы занять место в истории. В конце концов, монотеизмом она не была. Ничто во второзаконнических текстах, ничто в текстах пророков вплоть до времени Иосии не выражало четкой убежденности в существовании одного толькоЯхве и в том, что боги других народов – всего лишь плоды их воображения. Чтобы Израиль перешел от монолатрии к принятию монотеизма, требовалось нечто большее.

Переход оказался болезненным. Иосия был не только наделен воинственным духом страстного националиста, не только преданным Яхве и убежденным, что эта преданность взаимна, но и чрезмерно самоуверенным человеком. Он потерпел сокрушительное поражение на поле боя и помог положить начало катастрофе, которая запомнится как одна из величайших в истории Израиля. На фоне полученной травмы монотеистический импульс стал почти осязаемым. Благодаря цепочке парадоксов, приобретающих смысл только в ретроспективе, явное фиаско безраздельной преданности Яхве усиливало эту преданность до тех пор, пока та не вышла на совершенно новый уровень, переступив границу между монолатрией и монотеизмом.