Текст книги "Мифы Древней Греции"

Автор книги: Роберт Ранке Грейвз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 67 страниц)

Мифы о возвращении

170. Странствия Одиссея

Одиссей отплыл из Трои, полностью уверенный в том, что ему суждено пространствовать еще целых десять лет, прежде чем он доберется до Итаки. Сначала он пристал к берегу у киконского Исмара и овладел им приступом. Из всех жителей он пощадил только Марона, жреца Аполлона, в благодарность преподнесшего ему несколько кувшинов со сладким вином. Но киконы, жившие дальше от берега, напали на греков, пьянствовавших на берегу, и разогнали их в разные стороны. Когда Одиссей вновь собрал оставшихся в живых и погрузился на корабль, сильный северо-восточный ветер понес его через все Эгейское море к Кифере ¹. На четвертый день во время небольшого затишья он попытался обогнуть мыс Малея и плыть на север к Итаке, но ветер задул с еще большей силой. После девяти дней опасного плавания появился ливийский берег, на котором жили лотофаги. Нужно сказать, что величиной плод лотоса приблизительно равен плоду мастикового дерева, а по сладости несколько похож на финик; он имеет одну особенность: тот, кто отведает этот плод, забывает о своей родине навсегда. Некоторые путешественники говорят, что этот плод похож на яблоко и из него делают крепкое вино. Одиссей пристал к берегу, чтобы набрать воды, и отправил дозор из трех человек, которые отведали предложенный им местными жителями лотос и забыли, зачем их послали. Спустя некоторое время Одиссей отправился на их поиски во главе небольшого отряда. Хотя ему очень хотелось отведать лотос, он все-таки воздержался. Беглецов силой привели на корабль, привязали к корабельным скамьям, и корабль отплыл без лишних хлопот ².

b.Затем он приплыл к плодородному лесистому острову, на котором паслось бесчисленное количество коз, часть которых путешественники съели на обед. Были вытащены на берег все корабли, кроме одного, на котором Одиссей отправился исследовать остров. Оказалось, что это остров свирепых и диких киклопов [339]339
  Киклопы (от греч. cyclos – круг) – в греческой мифологии различаются два их вида, не поддающиеся объединению. Первые киклопы принадлежат к старым богам. Они – дети Неба и Земли. Они помогают молодым богам (Кроносу, а потом Зевсу) утвердиться, а Зевсу даже выковали его оружие – молнии. Другие киклопы – из «Одиссеи». Здесь это всего лишь сказочный народ, необычный по размерам и внешнему виду. Правда, Полифем – сын Посейдона, но возможно, что это литературный прием, необходимый для мотивации ненависти Посейдона к Одиссею.


[Закрыть], которых прозвали так за то, что у них был один круглый глаз, расположенный прямо посреди лба. Они забыли о кузнечном искусстве, которым владели их предки, работавшие на Зевса, и стали пастухами, жившими без законов, собраний, кораблей, рынков, не зная земледелия. Жизнь их скучна и уединенна и проходила в пещерах среди скал. Увидев вход в одну из таких пещер, «густо одетую лавром», Одиссей и его спутники вошли во двор, обнесенный стеной из огромных камней, не подозревая, что это была собственность киклопа Полифема – сына Посейдона и нимфы Тоосы, отличавшегося огромным ростом и любившего к тому же полакомиться человечиной. Греки быстро освоились, запалили большой костер и стали жарить козлят, обнаруженных в загоне в глубине пещеры. В тростниковых корзинах, висевших на стенах, они, к своему удовольствию, обнаружили сыр и устроили веселый пир. Ближе к вечеру появился Полифем. Он загнал в пещеру свое стадо, заложил выход камнем, который вряд ли бы сдвинули «двадцать два воза четырехколесных», и, не замечая, что в его доме гости, стал доить овец и коз. Наконец, он поднял голову и увидел вокруг очага Одиссея и его спутников. Тогда Полифем грубо спросил, что их к нему привело. Одиссей ответил: «Мы – ахейцы. Плывем из-под Трои. Различные ветры сбили далеко с пути нас... едем домой... Молим, – прими, угости нас радушно... Умоляем ведь мы о защите». Вместо ответа Полифем зарычал и, схватив за ноги двух моряков, ударил их головой оземь так, что из них дух вон, и сожрал их тут же, «ни кости, ни мяса куска, ни утроб не оставив».

c.Одиссей еще до рассвета сумел бы отомстить чудовищу, но не осмелился: только один Полифем мог сдвинуть камень, закрывавший вход. Всю ночь он провел в раздумьях над планом побега, сжимая голову руками, чтобы не слышать страшного храпа киклопа. На завтрак чудовище размозжило головы еще двум спутникам Одиссея. После чего Полифем молча выгнал стадо и задвинул камень на место. Тогда Одиссей взял ствол дикой маслины, заострил и обжег один конец на огне, а потом спрятал его под кучей навоза. Вечером киклоп вернулся и съел еще двоих товарищей Одиссея. Тогда Одиссей вежливо предложил ему полную чашу крепкого вина, подаренного Мароном в киконском Исмаре. К счастью, Одиссей захватил с собой на берег полный мех такого вина. Не пробовав в своей жизни ничего крепче пахты, Полифем с жадностью выпил вино и потребовал еще одну чашу. Выпив и ее, подобрел и даже спросил у Одиссея его имя. «Я называюсь Никто, —ответил Одиссей, – мне такое название дали мать и отец, и товарищи все так меня величают». «Знай же, Никто,мой любезный, что будешь самый последний ты съеден», – пообещал Полифем.

d.Поскольку вино не было разбавлено водой, киклоп вскоре опьянел и заснул, а Одиссей и его оставшиеся в живых товарищи раскалили ствол в углях костра, вонзили его в единственный глаз великана и начали вращать его, как вертит «корабельный строитель, толстую доску пронзая». Глаз зашипел, и Полифем издал ужасный вопль, от которого к нему поспешили все его соседи, чтобы узнать, не гибнет ли он «силою или обманом».

« Никто!Но своей я оплошностью гибну. Никтобы силой не мог повредить мне», – ревел великан.

«Если Никто, – отвечали соседи, – для чего же один так ревешь ты? Но если болен, то воля на это Зевеса, ее не избегнешь. В помощь отца своего призови, Посейдона владыку».

Соседи, ворча, удалились, а Полифем на ощупь отыскал вход в пещеру, отодвинул камень и раскинул широко руки в надежде схватить своих пленников, если те попытаются бежать. Но Одиссей все предусмотрел: он связал по три барана, а своих спутников подвязал им под брюхо; для себя же он присмотрел огромного вожака стада, чтобы, когда придет время, уцепиться за него снизу, держась за шерсть руками.

e.На рассвете Полифем выпустил свое стадо на пастбище, нежно поглаживая их спины, чтобы убедиться, что никто не едет верхом на баранах. Он несколько помедлил, печально обратившись к животному, под которым притаился Одиссей: «Ты ль, мой прекрасный любимец? Зачем же пещеру последний ныне покинул?.. Знать, чувствуешь ты сам, что око мое за тобой уж не смотрит». Но вот уже и этот баран оказался на воле.

f.Так Одиссею удалось и освободить своих спутников и пригнать на корабль стадо жирных баранов. Как только корабль был спущен на воду и гребцы взялись за весла, Одиссей не сдержался и решил в насмешку попрощаться с Полифемом. Вместо ответа Полифем швырнул в море огромную скалу, которая упала далеко впереди корабля и волной чуть снова не прибила его к берегу. Одиссей рассмеялся и закричал:

«Если, киклоп, у тебя из людей земнородных кто спросит, как истреблен твой единственный глаз, ты на это ответствуй: царь Одиссей, городов сокрушитель... знаменитый властитель Итаки». Разгневанный киклоп громко взмолился Посейдону: «Царь Посейдон, земледержец... не дай, чтоб достигнул землю свою Одиссей... чтоб дом свой царский достигнул... чтоб во многих напастях, утратив союзников, поздно прибыл туда на чужом корабле он и встретил там горе». После этих слов он швырнул скалу еще больших размеров, которая упала далеко за кормой корабля, и поднятая ею волна быстро понесла корабль Одиссея к острову, где, волнуясь, ждали остальные его спутники. Но Посейдон услышал Полифема и обещал осуществить испрошенную месть ³.

g.Одиссей тем временем правил к северу и уже достиг острова Эола – повелителя ветров, который с большим почетом принимал его целый месяц, а в последний день вручил ему «мех с заключенными в нем буреносными ветрами» и объяснил, что, пока мешок завязан серебряной нитью, все будет хорошо. При этом Эол добавил, что он не заключил в мешок ласковый западный ветер Зефир, чтобы он нес корабли по Ионийскому морю в сторону Итаки. Правда, Одиссей может освобождать ветры по одному, если ему вдруг нужно будет изменить курс. Одиссей уже мог различить огни пылавших костров на родном острове, как вдруг усталость одолела его и он уснул. Спутники Одиссея, только и ждавшие этого момента, развязали мешок, в котором, по их мнению, должны были быть богатые дары. В ту же минуту ветры вырвались и понеслись домой, подгоняя впереди себя корабль, и Одиссей скоро вновь очутился на острове Эола. Одиссей с извинениями стал опять просить помощи у Эола, но в ответ услышал, чтобы они плыли домой на веслах, а Эол не даст им даже легкого дуновенья Зефира. «Ненавистный блаженным богам и для нас ненавистен», – вскричал Эол, захлопнув перед ним дверь ⁴.

h.Через семь дней пути Одиссей приплыл в страну лестригонов [340]340
  Лестригоны – еще один сказочный народ, который древними и новыми авторами помещался в различные места Европы, Азии и Африки.


[Закрыть], которой правил царь Лам. Некоторые считают, что она расположена в северо-западной части Сицилии. Есть и такие, кто помещает ее рядом с Формиями в Италии, где благородный род Ламии считает, что происходит от царя Лама. Этому можно верить, ведь кто бы стал признаваться в том, что ведет свое происхождение от каннибалов, если б об этом не говорилось в известном предании ⁵? В стране лестригонов светало так быстро, что пастухи, гнавшие домой свои стада на закате, здоровались с теми, кто гнал стада из дому на рассвете. Кормчие Одиссея смело вошли в бухту Телепила, которая имеет не только узкий вход, но и окружена острыми скалами, и причалили к тому месту, где к воде подходила гладкая дорога. Сам Одиссей из осторожности привязал свой корабль к скале, не входя в бухту, предварительно послав трех лазутчиков узнать, что это за остров. Они шли до тех пор, пока не повстречали девушку, набиравшую воду из источника. Она оказалась дочерью вождя лестригонов Антифата, в дом которого она их и повела. Но у дома на них напала толпа дикарей, схватила и сожрала одного, тогда как двое других сумели убежать. Дикари не бросились в погоню, а взобрались на скалы и, прежде чем корабли удалось спустить, забросали их градом камней. Затем, спустившись на берег, они не спеша «как рыб нанизали» убитых на колья «и в город всех унесли на съеденье». Одиссею удалось бежать, перерубив канат, которым был привязан корабль. При этом он умолял своих спутников грести изо всех сил, если они хотят остаться в живых ⁶.

i.Он плыл на единственном оставшемся судне строго на восток и достиг острова Эи [341]341
  Названия острова Кирки – Эя – и страны, куда плыли аргонавты, – Эя (Колхида) – похожи (по-греч. соответственно aiaia и aia). Видимо, и то и другое названия восходят к одной легендарной земле. И в том и в другом случаях имеется тесная связь с солнцем: в Колхиде правит сын Гелиоса Ээт, а на острове живет его дочь Кирка.


[Закрыть], или острова Зари, которым правила богиня Кирка, дочь Гелиоса и Персы. Следовательно, она приходилась сестрой Ээту, злому царю Колхиды. Кирка преуспела во всяком колдовстве и не любила людей. Когда бросили жребий, кому сторожить корабль, а кому идти обследовать остров, другу Одиссея Еврилоху выпало вместе с двадцатью двумя другими спутниками идти на берег. Эя изобиловала дубовыми рощами и другими видами деревьев; наконец, ближе к середине острова, на широкой поляне, они увидели дворец Кирки [342]342
  Кирка – это имя, как и большинство мифологических имен, вошло в русский язык через французский, в связи с чем у нас сохраняется его привычная форма – Цирцея, но первый вариант предпочтительнее, поскольку сооветствует оригиналу. Сама Кирка представляет собой причудливое и загадочное соединение добрых и злых качеств: она связана и с жизнеродящим солнцем, и с силами подземного мира.


[Закрыть]. Вокруг него бродили волки и львы, но вместо того, чтобы напасть на Еврилоха и его людей, они приветствовали пришельцев, махая хвостами, и ластились к ним, подобно собакам. Тот, кто принял бы этих животных за людей, не ошибся – это и были люди, но только заколдованные Киркой.

j. Кирка, «сидя за тканью», напевала песню. Когда люди Еврилоха подняли шум, она вышла к ним, улыбаясь, и приветливо предложила откушать за ее столом. Все с радостью согласились, кроме Еврилоха, который, подозревая ловушку, в дом не вошел, а стал подглядывать в окна. Перед проголодавшимися мореплавателями богиня поставила сыр, ячменную муку, мед и вино, подсыпав туда волшебного зелья. Как только гости стали есть, она прикоснулась к их плечам волшебным жезлом и превратила их в свиней. С мрачной ухмылкой она открыла свинарник, бросила туда несколько пригоршней желудей и кизила, упавших на грязный пол, а потом впустила туда свиней.

k. Еврилох вернулся со слезами на глазах и рассказал об этой беде Одиссею, который выхватил меч и отправился выручать своих спутников, правда, пока без готового плана. К своему удивлению, от столкнулся с богом Гермесом, который вежливо приветствовал его и предложил оберег против волшебства Кирки. Им оказался пахучий белый цветок с черным корнем, называемый «моли» [343]343
  Моли – загадочное растение, о котором строили предположения еще древние, скорее всего, из семейства луковичных.


[Закрыть]. Только богам мог открыться этот цветок. Одиссей с благодарностью принял дар и, продолжив свой путь, вскоре оказался в гостях у Кирки. Когда он отведал отравленную пищу, она подняла свой волшебный жезл и прикоснулась к его плечу. «Иди и свиньею валяйся в закуте с другими», – повелела она. Но благодаря цветку моли, который Одиссей тайно нюхал все время, колдовство не подействовало и он вскочил, занеся над Киркой меч. Богиня, плача, упала к его ногам. «Я в изумлении! – воскликнула она, – со мною ложе мое раздели». Хорошо зная, что колдуньи могут постепенно лишать силы и уничтожать своих возлюбленных, Одиссей заставил Кирку поклясться в том, что она больше не будет строить ему никаких козней. Она поклялась всеми богами и, приготовив ему омовение, напоив вином из золотых кубков и угостив вкусным ужином, принесенным степенной ключницей, она стала готовиться к тому, что проведет с ним ночь на пурпурном ложе. Но Одиссей не стал отвечать ей на любовные ласки до тех пор, пока она не освободила всех его спутников и других моряков, заколдованных ею. Как только она сделала все, что он просил, у него уже не было сил ей отказать и он прожил на Эе ровно столько, сколько нужно, чтобы у него родились сыновья Агрий, Латин и Телегон ⁷ [344]344
  О детях Кирки от Одиссея сведения разноречивы. В недошедшем до нас киклическом эпосе речь шла об одном Телегоне, а Гесиод называет двух – Агрия и Латина.


[Закрыть].

l. Одиссей вновь стал собираться в дорогу, и Кирка согласилась отпустить его. Но сначала ему следовало побывать в Аиде и найти ясновидца Тиресия, чтобы узнать, что судьба готовит ему на Итаке, если ему удастся до нее добраться. Они поплыли по течению вод Океана к месту, которое указала Кирка. Рощу Персефоны легко было узнать по черным тополям и старым ивам. В том месте, где реки Флегетон и Кокит вливаются в Ахеронт, Кирка велела выкопать яму и принести в жерту корову и черного барана, чтобы умилостивить Гадеса и Персефону. Кровь жертвенных животных должна стечь в яму и соединиться с толпою душ усопших. Все тени нужно отгонять мечом, пока не придет тень Тиресия. Она должна вволю напиться крови, а потом пророчествовать.

m.Одиссей силой загнал всех своих спутников, которые никак не хотели покидать приветливую Эю, на корабль и поплыл в страну Гадеса. Кирка позаботилась о попутном ветре, который быстро понес их по водам Океана к тому краю мира, где никогда не видят солнца живущие в тумане киммерийцы [345]345
  Киммерийцы – кочевой народ, обитавший предположительно в степях северного Причерноморья. В конце VIII – начале VII в. до н.э. упоминаются их набеги, доходившие до Ассирии. Затем они повернули в глубь Малой Азии и опустошили Фригийское царство царя Мидаса, Лидию и греческие города в Малой Азии. Были изгнаны из Малой Азии царем Лидии Алиаттом. Разумеется, сказочные киммерийцы из «Одиссеи» и историческое племя киммерийцев имеют мало общего.


[Закрыть], люди вечных сумерек. Увидев рощу Персефоны, Одиссей сошел на берег и сделал все так, как советовала ему Кирка. Первой явилась тень Эльпенора – одного из его спутников, который всего несколько дней назад напился пьяным, уснул на крыше дворца Кирки, а проснувшись, не понял, где находится, шагнул вниз и разбился насмерть. Одиссей так быстро покинул Эю, что поначалу не заметил отсутствия Эльпенора и лишь сейчас обещал ему устроить, как положено, похороны. «Скоро же, друг Эльпенор, оказался ты в царстве Аида! Пеший проворнее был ты, чем мы в корабле быстроходном!» – воскликнул он, добавив, что, как бы жалостливо ни просил у него Эльпенор крови, он не даст сделать ему даже крохотного глотка.

n.К яме собрались тени мужчин и женщин, умерших в разное время; среди них была и мать Одиссея Антиклея. Но даже ей он не дал прикоснуться к крови до тех пор, пока не пришел Тиресий. Напившись крови, он предупредил Одиссея, чтобы тот ни в коем случае не дал своим людям похитить скот солнечного Гипериона [346]346
  Титан-солнце Гиперион; у Гомера Гелиос иногда называется именем Гиперион, «идущий поверху» (греч. hyper – сверху и ion от eimi – идти). Здесь он упоминается именно в смысле Гелиоса-Солнца. Его следует отличать от титана Гипериона, отца Гелиоса.


[Закрыть], когда их глазам предстанет остров Сицилия. На Итаке его ждут большие беды, но ему удастся отомстить за себя негодяям, которые проживают его добро. На этом его странствия не кончается. Он должен взять корабельное весло и странствовать так до тех пор, пока не встретит людей, «моря не знающих, пищи своей никогда не солящих». Если его весло примут за лопату, странствия его закончатся. Пусть тогда он принесет жертву Посейдону, вернет себе Итаку и, благополучно дожив до глубокой старости, получит свою смерть из-за моря.

o.Поблагодарив Тиресия и пообещав ему кровь еще одной черной овцы, когда доберется до Итаки, Одиссей, наконец, разрешил своей матери утолить жажду. Она сообщила ему о новостях из дома, но ни слова не сказала о женихах, осаждающих ее невестку. Когда они простились, тени супруг и дочерей славных героев поспешили допить оставшуюся кровь. Одиссей был рад встретить таких знаменитых женщин, как Антиопа, Эпикаста, Хлорида, Тиро, Леда, Ифимедея, Федра, Прокрида, Ариадна, Мера, Климена и Эрифила.

p.После этого Одиссей побеседовал со своими бывшими друзьями. Агамемнон посоветовал ему высадиться на Итаку тайно. Ахилла он обрадовал рассказами о подвигах Неоптолема, а Большой Аякс, который так и не простил его, ушел в мрачном молчании. Кроме того, Одиссей видел, как, держа золотой скипетр, судит умерших Минос, охотится Орион, страдают Тантал и Сизиф, а Геракл – точнее, его дух, ведь сам Геракл пирует среди бессмертных богов – погоревал вместе с ним обо всем, что пришлось пережить Одиссею ⁸.

q.Одиссей благополучно доплыл до Эи, где похоронил Эльпенора, а вместо памятника установил на могиле весло. Кирка радостно приветствовала его. «Люди железные, заживо зревшие область Аида! – воскликнула она. – Дважды узнавшие смерть, всем доступную только однажды». Она предупредила Одиссея, что ему придется теперь миновать остров сирен, прекрасные голоса которых очаровывают всякого, кто проплывает мимо. Их считают детьми Ахелоя или, как полагают некоторые, Форкия и музы Терпсихоры или дочери Портаона по имени Стеропа. У них лица женщин, а тела птиц. Эту странность объясняют по-разному. Говорят, что они играли с Корой, когда ее похитил Гадес, и Деметра, обидевшись за то, что они не пришли ей на помощь, дала им крылья со словами: «Идите и ищите мою дочь по всему миру!» Рассказывают также, что в птиц их превратила Афродита за то, что они из гордости не позволяли лишить себя девственности ни богам, ни людям. Они уже давно не могут летать – с тех самых пор, как проиграли музыкальное состязание музам, а из своих крыльев они выдергивают перья, чтобы сделать себе головные украшения. Они очаровывают сладким пением, «на светлом сидя лугу; а на этом лугу человечьих белеет много костей». Кирка посоветовала Одиссею залепить своим спутникам уши воском, чтобы они не слышали пения сирен, но если Одиссей хочет «роковой» услышать голос, пусть прикажет своей команде накрепко привязать себя к мачте и поклясться, что в ответ на его просьбы и приказы они еще крепче привяжут его. Кирка предупредила Одиссея и о других опасностях, которые его поджидают. И вот он отплыл, вновь подгоняемый попутным ветром.

r.Когда корабль приблизился к острову сирен, Одиссей вспомнил о совете, данном Киркой. Сирены пели так сладко, призывая его к себе, что Одиссей закричал на своих спутников, угрожая им смертью, если они его не развяжут. Но, повинуясь его прежним наставлениям, те лишь крепче привязали его к мачте. Так корабль благополучно проплыл мимо, а сирены с досады лишили себя жизни ⁹.

s. Одни считают, что было всего две сирены, другие называют трех: Парфенопа, Лавкосия и Лигия, или Писиноя, Аглаопа и Телксиепея, или Аглаофона, Телксиопа и Мольпе. Третьи считают, что их было четыре: Телета, Редна, Телксиопа и Мольпе ¹⁰ [347]347
  Сирены – персонажи фантастических морских сказаний. Мелодичное пение и всеведение сближают их с музами. Имена их – говорящие. Так, Парфенопа означает «юноликая», Лигия – «звучная», Аглаопа – «прекрасноликая», а Телксиэпея – «очаровывающая словом».


[Закрыть].

t.Следующая опасность, подстерегавшая Одиссея, заключалась в том, что ему нужно было пройти между двумя стоящими в море утесами, на одном из которых живет Скилла, а на другом – такое же чудовище Харибда. Харибда, дочь матери-Земли и Посейдона, была женщиной-чудовищем, которую Зевс перуном сбросил в море, и теперь она трижды в день всасывает в себя огромное количество воды, а потом выпускает ее обратно. Скилла, некогда прекрасная дочь Гекаты Кратеиды и Форкия, или Форбанта, или Ехидны и Тифона, Тритона или Тиррения, была превращена в собакоголовое чудовище с шестью ужасными головами и двенадцатью ногами. Это сделала либо Кирка, завидуя тому, что в Скиллу влюбился морской бог Главк, или Амфитрита – из зависти, что Скиллу любит Посейдон. Скилла ловила моряков, ломала им кости и не спеша проглатывала их. «Без умолку лая визгом пронзительным, визгу щенка молодого подобным», она оглашает всю окрестность. Пытаясь спастись от Харибды, Одиссей приблизился чуть ближе к Скилле, и та похитила шесть самых лучших моряков – по одному на каждую глотку – и унесла их в пещеру, чтобы потом пожрать их, уже не спеша. Моряки кричали и протягивали руки к Одиссею, но он не решился прийти им на помощь и поплыл дальше ¹¹.

u.Одиссей выбрал такой путь, чтобы избежать плавающих в море и сталкивающихся скал, между которыми до сих пор удалось пройти только «Арго». Он не знал, что теперь скалы прочно удерживаются на одном месте. Вскоре их глазам предстала Сицилия, где солнечный титан Гиперион, которого некоторые называют Гелиос, пас семь стад прекрасных быков, по пятьдесят животных в каждом стаде. Кроме того, у него были на этом острове большие отары крепких овец. Одиссей заставил своих спутников поклясться, что они будут довольствоваться той пищей, которую им заготовила Кирка, и не похитят ни быка, ни барана. Путешественники все высадились и вытащили на берег корабль. Но южный ветер дул тридцать дней, не переставая, еды становилось все меньше, и, хотя моряки целые дни проводили на охоте и рыбной ловле, им так и не удалось ничем поживиться. Наконец, Еврилох, мучимый голодом, отозвал своих друзей в сторону и уговорил их зарезать несколько отборных быков, при этом поспешил добавить, что за это они воздвигнут храм в честь Гипериона, как только вернутся на Итаку. Они подождали, пока Одиссей уснет, поймали нескольких быков, зарезали их, принесли в жертву богам бедренные кости и жир; целых шесть дней они жарили быков и ели их мясо.

v.Одиссей пришел в ужас, когда проснулся и узнал, что произошло, пока он спал. Те же чувства одолели и Гипериона, узнавшего обо всем от Лампетии, которая приходилась ему дочерью и была старшей пастушкой. Гиперион пожаловался Зевсу, который, видя, что корабль Одиссея уже опять в море, наслал неожиданный сильный западный ветер, сломавший мачту, которая упала на голову кормчему. Попавший в палубу перун довершил дело. Корабль пошел ко дну, а все, кто на нем был, кроме Одиссея, утонули. Ему удалось связать плававшую мачту и киль сыромятным ремнем и довериться воле волн. Но вот задул южный ветер, и Одиссей обнаружил, что его несет к водовороту Харибды. Ухватившись за корни смоковницы, которая росла на одной из скал, он повис и оставался в таком положении до тех пор, пока вода не поглотила мачту и киль и не извергла их через некоторое время назад. Тогда он оседлал их снова и стал руками грести в противоположную от водоворота сторону. Через девять дней его прибило к острову Огигия, где жила нимфа Калипсо, дочь Фетиды и Океана или, возможно, Нерея или даже Атланта ¹².

w.Заросли ольхи, черных тополей и кипарисов, в ветвях которых гнездились рогатые совы, кобчики и бакланы, скрывали огромную пещеру Калипсо. Вход в нее был увит виноградной лозой. Вокруг зеленели густые луга, полные фиалок и сочных злаков, рядом, журча, текли четыре источника. Здесь прекрасная Калипсо приветствовала выбравшегося на берег Одиссея, предложила ему обильную еду, крепкого вина и часть своего мягкого ложа. «Ты бы остался со мною в моем безмятежном жилище, – просительно сказала она. – Был бы тогда ты бессмертен». Кое-кто говорит, что не Кирка, а Калипсо родила ему Латина, кроме того, близнецов Навсифоя и Навсиноя.

x. Калипсо держала Одиссея на Огигии целых семь лет или, может быть, всего пять, и все старалась, чтобы он забыл Итаку. Но он вскоре устал от ее объятий и подолгу сидел на берегу, вглядываясь в море. Наконец, воспользовавшись отсутствием Посейдона, Зевс отправил Гермеса к Калипсо с повелением освободить Одиссея. Ей не оставалось ничего, кроме как повиноваться, поэтому она сказала, чтобы он строил плот, который она обеспечит всем необходимым: хлебом, несколькими мехами с вином и водой. Поскольку Одиссей боялся подвоха, Калипсо поклялась рекой Стикс, что не обманет его, и вручила ему медный топор, острый скобель, бурав и другой нужный инструмент. Его не нужно было поторапливать: из стволов деревьев он связал плот, спустил его с помощью могучих рычагов на воду, поцеловал на прощание Калипсо и отплыл, подгоняемый легким ветром.

y.Посейдон был в гостях у своих верных друзей эфиопов и, возвращаясь на своей крылатой колеснице через море домой, увидел плот. В тот же момент огромная волна смыла Одиссея за борт, а дорогие одежды, которые были на нем, стали увлекать его все глубже и глубже, и ему уже казалось, что у него нет сил для спасения. Но он сумел избавиться от одежд, выплыть на поверхность и вновь залезть на плот. Милостивая богиня Левкофея [348]348
  Левкотея – «белая богиня» (греч. leycos – белый и thea – богиня), морская богиня волн, названная так, очевидно, по белой морской пене.


[Закрыть], которую раньше называли Ино и которая была женой Афаманта, опустилась рядом с ним в образе легкокрылого нырка. В клюве у нее было чудотворное покрывало, обернувшись которым перед тем, как вновь прыгнуть в море, Одиссей спасется. Сначала он засомневался, стоило ли так поступать, но, когда вторая волна потрясла плот, «грудь он немедля свою покрывалом одел чудотворным» и поплыл прочь. Коль скоро Посейдон уже вернулся в свой подводный дворец близ Эвбеи, Афина решилась послать ветер, чтобы успокоить волны на пути Одиссея. Через два дня он, почти выбившийся из сил, оказался на берегу острова Дрепана, на котором в то время жили феаки. Он спрятался в рощице у ручья, засыпал себя сухими листьями и крепко уснул ¹³.

z. На следующее утро прекрасная Навсикая, дочь царя Алкиноя и царицы Ареты, которые в свое время оказали гостеприимство Ясону и Медее, пришла к ручью стирать свои одежды. Когда работа была закончена, она стала играть в мяч со своими подругами. Случилось так, что их мяч упал в воду. Женщины закричали, и Одиссей в испуге проснулся. Одежд на нем не было, и, прикрыв свою наготу свежими ветвями, он вышел вперед. Его сладкие речи тронули Навсикаю, и она взяла его под свою защиту и велела привести во дворец. Там Алкиной одарил Одиссея богатыми дарами и, выслушав историю его странствий, отправил на прекрасном корабле на Итаку. Его провожатые хорошо знали остров. Якорь они бросили в бухте Форкия, но потом решили не нарушать крепкий сон Одиссея, отнесли его к берегу и уложили на песок, сложив дары Алкиноя неподалеку под деревом. Посейдон так рассердился на доброту, которую проявили феаки по отношению к Одиссею, что ударил по кораблю ладонью, когда тот возвращался домой, и превратил его вместе с командой в камень. Алкиной сразу же принес в жертву Посейдону двенадцать лучших быков в ответ на угрозу лишить город портов, обрушив на них огромную гору. Некоторые говорят, что он сдержал свое слово. «С этой поры мы не станем уже по морям, как бывало, странников, наш посещающих град, провожать», – с горечью сказал Алкиной феакам ¹⁴.

¹Гомер. Одиссея IX.39—66.

²Аполлодор. Эпитома VII.2—3; Гомер. Цит. соч. IX.82—104; Геродот IV.177; Плиний. Естественная история XIII.32; Гигин. Мифы 125.

³Гомер. Цит. соч. IX.105—542; Гигин. Цит. соч.; Еврипид. Киклоп; Аполлодор. Цит. соч. VII.4—9.

⁴Гомер. Цит. соч. X.1—76; Гигин. Цит. соч.; Овидий. Метаморфозы XIV.223—232.

⁵Фукидид 1—2; Плиний. Цит. соч. III.9; Схолии к Ликофрону 662 и 956; Силий Италик VII.410 и XIV.126; Цицерон. Письма Аттику II.13; Гораций. Оды III.17.

⁶Гомер. Цит. соч. X.80—132; Гигин. Цит. соч.; Аполлодор. Цит. соч. VII.12; Овидий. Цит. соч. XIV.233—244.

⁷Гомер. Цит. соч. X.133—574 и XII.1—2; Гигин. Цит. соч.; Овидий. Цит. соч. XIV.246—440; Гесиод. Теогония 1011—1014; Евстафий. Комментарии к «Одиссее» Гомера XVI.118.

⁸Гомер. Цит. соч. XI. Гигин. Цит. соч.; Аполлодор. Цит. соч. VII.17.

⁹Гомер. Цит. соч. XII; Аполлодор. Цит. соч. VII.19; Аполлоний Родосский IV.898; Элиан. О животных XVII.23; Овидий. Цит. соч. 552—562; Павсаний IX.34.2; Гигин. Цит. соч. 125 и 141.

¹⁰Плутарх. Застольные вопросы IX.14.6; Схолии к «Одиссее» Гомера XII.39; Гигин. Цит. соч. и Предисловие; Цец. Цит. соч. 712; Евстафий. Цит. соч. XII.167.

¹¹Сервий. Комментарии к «Энеиде» Вергилия III.420; Аполлодор. Цит. соч. VII.21; Гомер. Цит. соч. XII.73—126 и 222—259; Гигин. Цит. соч. 125, 199 и Вступление; Аполлоний Родосский IV.828 и схолии; Евстафий. Комментарии к Гомеру, с. 1714; Цец. Цит. соч. 45 и 650; Овидий. Цит. соч. XIII.732 и сл. и 906.

¹²Гомер. Цит. соч. XII.127—453; Аполлодор I.2.7 и Эпитома VII.22—23; Гесиод. Цит. соч. 359.

¹³Гомер. Цит. соч. V.13—493 и VII.243—266; Гигин. Цит. соч. 125; Гесиод. Цит. соч. 1111 и сл.; Схолии к Аполлонию Родосскому III.200; Евстафий. Комментарии к «Одиссее» Гомера XVI.118; Аполлодор. Цит. соч. VII.24.

¹⁴Гомер. Цит. соч. VI и XIII.1—187; Аполлодор. Цит. соч. VII.25.

* * *

1. Аполлодор пишет («Эпитома» VII.1), что «Одиссей... блуждал вокруг Сицилии». Самюэль Батлер [349]349
  О С. Батлере см. прим. [36]36
  Батлер С. (Butler, 1835—1902) – английский ученый, создатель теории, согласно которой автор «Одиссеи» – женщина, а именно героиня поэмы Навсикая (см.: The authoress of the Odyssey, 1897).


[Закрыть]. Грейвс, начав с осторожного допущения об авторстве Навсикаи, заканчивает утверждением этого далеко не бесспорного факта. Приводимые аргументы С. Батлера ничего не доказывают.


[Закрыть]независимо от Аполлодора пришел к такой же точке зрения и считал Навсикаю автопортретом автора «Одиссеи» – молодой и талантливой знатной женщины, жившей на Сицилии в области Эрикс. В своей книге «Автор Одиссеи» он указывает на прекрасное знание автором жизни при дворе, которое не согласуется с обрывочными сведениями о мореплавании или скотоводстве, и подчеркивает «преобладание женских интересов». Он также указывает на то, что только женщина могла бы предварить разговор Одиссея со знаменитыми женщинами прошлого разговору со знаменитыми мужчинами, а в своей прощальной речи к феакам выразить пожелание: «... а вы благоденствуйте каждый с своею сердцем избранной супругой и с чадами» («Одиссея» XIII.44—45), – упомянув сначала жен, а потом детей, а не наоборот. Батлер также привлекает наше внимание к тому, как Елена гладит деревянного коня и дразнит мужчин, сидящих внутри (см. 176. k). С Батлером трудно не согласиться. Почти с полной уверенностью можно сказать, что легкость, веселость и в чем-то наивность «Одиссеи» – это заслуга женщины. Правда, Навсикая объединила и связала со своей родной Сицилией две различные легенды, ни одна из которых не является ее выдумкой. Это полуисторическое возвращение Одиссея из Трои и аллегорические приключения другого героя, – назовем его Улиссом, – который, подобно деду Одиссея Сисифу (см. 67.2), не умирает, когда кончается его срок правления. Легенда об Одиссее должна была включать набег на Исмар, бурю, которая отнесла его далеко на юго-запад, возвращение с посещением Сицилии и Италии, кораблекрушение у Дрепаны (Корфу) и его месть женихам. Все или почти все остальные события принадлежали рассказу об Улиссе. Страна лотоса, пещера киклопа, бухта Телепила, Эя, роща Персефоны, остров сирен, Скилла и Харибда, Огигия, глубины моря, даже залив Форкия – это все различные метафоры смерти, которую ему удалось избежать. Как избежание смерти следует понимать, вероятно, убийство старой Гекабы, известной также как Мера или малая собака-звезда, в честь которой должен был приноситься в жертву преемник Икария (см. 168.1).