Текст книги "Пропавшая девушка (ЛП)"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Ты справишься, Бет. Ты сумеешь выручишь своего отца.

Черный «седан» маячил впереди, отделенный от меня тремя-четырьмя машинами. Я боялась упустить его из виду. Но когда их автомобиль свернул на Парк-Драйв и устремился в сторону Норт-Хиллс, я поняла, куда они едут. Мне не было нужды за ними следить.

Они направлялись к конюшне Дули.

Офисы, служебные помещения, сараи, конюшни, склады и прочие хозяйственные постройки выходили друг на друга фасадом, образуя широкий квадрат. Ездовые дорожки уходили в леса Фиар-Стрит, начинавшиеся сразу за огромным амбаром. На площади между зданиями хватало пространства, чтобы проводить конные прогулки и скаковые состязания.

Широкая асфальтированная дорога, ведущая к зданию администрации, была расчищена от снега. Я проехала две трети дороги – с такого расстояния достаточно хорошо просматривалась парковка. Черный «седан» стоял под углом к стене. Вглядываясь в угасающий вечерний свет, я разглядела, что салон пуст.

– Папа, куда они тебя потащили? – пробормотала я вслух.

Я выключила зажигание, решив, что здесь мою машину точно никто не заметит, и вылезла из салона, выдыхая облачка пара.

И чуть не задохнулась, услышав крик. Решила, что кричал отец. Но это всего лишь заржала одна из лошадей в длинном ряду денников.

Я с шумом выдохнула. Усилием воли заставила сердце биться реже. Взгляд мой обшаривал парковку и фасад служебного здания. Кругом – ни души.

Проваливаясь ногами в снег, я двинулась к зданию, стараясь держаться в тени деревьев, что тянулись вдоль подъездной дороги.

Куда они его потащили? Что они хотят сделать с ним? А вдруг я опоздала?

Я прислонилась к стене. Длинные серебристые сосульки свисали со сточного желоба над моей головой, точно сверкающие клинки мечей. Я двинулась вперед, по-прежнему прижимаясь спиной к стене и не отрывая глаз от главного входа.

Стоит ли идти на такой риск – зайти с главного хода и искать его в служебных помещениях?

Я помедлила. Приблизилась еще на несколько шагов к дверям, но тут же остановилась, услышав голоса. Мужские голоса. Похоже, они доносились со внутреннего двора позади здания.

За день солнце успело частично растопить снег, отчего его поверхность сделалась мокрой и скользкой. К внутреннему двору я наполовину шла, наполовину скользила. Лиловые отблески заката играли на заиндевевшей земле.

Увидев папу между двумя громилами в масках, я едва не окликнула его. Он вырывался изо всех сил, но они крепко удерживали его за плечи. Руки его были связаны за спиной. Он споткнулся и чуть не упал, но похитители удержали его.

Я приблизилась на несколько шагов, щурясь в неверном сером свете. О нет! Папа был раздет до белья. Они сняли с него одежду. На нем остались только майка и белые боксерские трусы. Обуви он тоже лишился и ступал по снегу босиком.

Он кричал и проклинал своих похитителей. Опустив плечо, он попытался садануть одного из них в бок. В тот же миг тяжелый сапог припечатал к земле его босую ступню, и отец завыл от боли.

Я увидела, что из снега торчат два невысоких колышка. Похитители толкнули отца на снег. У каждого в руках было по мотку веревки, и они собирались привязать его к колышкам.

– Пожалуйста… – Теперь папа уже умолял. – Пожалуйста… отпустите меня. Что вы делаете? Это безумие. Вы же понимаете, это неправильно. Отпустите меня. Я не стану звонить в полицию. Я никому не скажу. Только отпустите. – Никогда я не слышала, чтобы он так говорил – сбивчивым потоком слов.

Один из похитителей повалил отца спиной на снег и удерживал на месте. Второй обмотал веревки вокруг папиных запястий и начал привязывать их к колышку.

– Что вы делаете? Вы хотите оставить меня замерзать? Вы же понимаете, что это убийство. Вы в самом деле…

Тыльной стороной ладони похититель отвесил ему затрещину. Голова отца мотнулась в сторону. Мужчина отвернулся и продолжал возиться с веревками.

«Чего же я стою? – спрашивала я себя. – Почему я просто смотрю, как они собираются оставить моего папу замерзать в снегу?»

Я знала, что должна действовать.

– Пустите меня! Пустите меня! – Папины крики огласили двор. Лошади разразились ржанием. Их истошные вопли заглушили мольбы моего отца. Ржание лошадей эхом разносилось между зданиями, и звук нарастал, пока не сделался оглушительным, неистовой ревущей симфонией ужаса и отчаяния.

Я зажала руками уши, но ничто не могло заглушить душераздирающего ржания. Я едва дышала. Я чувствовала, как кровь стучит в висках.

У меня есть сила. Пора применить ее.

Я зажмурилась. Я зашептала слова, которые давным-давно выучила назубок. Шептала, повторяя скороговоркой. Крепко зажмурившись, ничего не видя, выбросив все мысли и образы из головы, я шепотом творила заклинание, повторяя слова и призывая свои чары скорее подействовать.

И вновь я услышала полные ужаса крики отца. И вновь заглушило их истошное ржание лошадей. Я слышала грохот, когда они лупили копытами в стены денников. Порыв ледяного ветра пронесся над двором.

А я все шептала и шептала слова… повторяла их снова и снова… Наконец, стоя на пронизывающем ветру, слыша топот и ржание лошадей, я открыла глаза, чтобы увидеть, чего добилась – и у меня дыхание перехватило от ужаса.

6

Я вгляделась в серые сумерки. Папа по-прежнему корчился на спине, отбиваясь ногами. Вытянутые над головой руки были привязаны к колышку. Над ним склонились двое похитителей, прикручивая ко второму колышку его ноги.

Я тяжело выдохнула. Мои чары не действовали. Может, я была слишком напугана, слишком парализована ужасом, чтобы взывать к магии, которой владела?

Неожиданно похитители подняли головы. Я распласталась по стене здания. Затаила дыхание. В голове стучало. После ворожбы у меня всегда кружилась голова.

Почему мои чары не подействовали?

Отец отчаянно звал на помощь. В ответ на его крики снова хором заржали лошади. Похитители оставили его лежать на снегу, а сами зашагали к складу, скрипя сапогами по снегу.

Я оттолкнулась от стены и сделала несколько шагов к отцу. Но тут же остановилась. Я понимала, что едва ли успею отвязать его, прежде чем похитители вернутся на двор. А если меня тоже поймают, никакая магия нам с ним уже не поможет.

Поэтому я заставила себя остаться в укрытии. И смотрела, как похитители шагают назад с тяжелыми канистрами в руках. Канистры… что в них?

– Что вы делаете? – заорал отец, когда они опрокинули над ним канистры, и из тех хлынула вязкая желтая жидкость. – Бензин?! Да? Бензин? Вы хотите сжечь меня заживо?!

– Не боись, Энджело. Разве похожи мы на эдаких извергов? – усмехнулся тот, что повыше, поливая жидкостью его грудь.

– Что это? Отвечайте! Что это?! – потребовал отец.

– Это мед, – пояснил второй бандит. – Сладкий медок. Смотри, какой ты стал сладенький да медовенький.

Оба расхохотались. Они поливали медом папины ноги, грудь… Опорожнив канистры, они отшвырнули их через весь двор, после чего посмотрели на папу, явно довольные проделанной работой.

Это безумие, думала я. Что они собираются делать?

Я опять зажмурилась. Я должна была привести магию в действие. Этот кошмар нужно было немедленно остановить. Но слова не приходили. Они были утеряны, растворились где-то в глубине лихорадящего разума.

От отчаяния я изо всех сил стиснула кулаки. И открыла глаза как раз в тот момент, когда более высокий из похитителей поднял над моим отцом джутовый мешок.

– Овес, – объявил он. – Разве мы могли забыть про овес?

Он раскрыл мешок. Его партнер помогал ему удерживать тот на весу. Они накренили его и принялись осыпать моего папу овсом – грудь, живот, ноги…

Отец умолк. Перестал извиваться и дергаться. Его голые руки и ноги покраснели от холода. Теперь он лежал неподвижно, весь покрытый налипшим на мед овсом. Оттуда, где я стояла, казалось, будто он укутан в коричневое одеяло.

– Я… я не понимаю, – тихим голосом, почти шепотом, обратился он к своим похитителям. Голосом обреченного. Всякая воля к сопротивлению покинула его. – Что вы делаете? Я не понимаю.

– Ты же хочешь покормить лошадок, не так ли, Энджело? – глумливо спросил тот, что повыше.

– Да, ты же любишь кормить лошадок, – добавил его партнер. – Как в старые добрые времена.

– Нет. Постойте… – взмолился отец.

– Лошадки голодные, – сказал высокий. – Их давненько не кормили.

– Нет. Прошу вас… – Тут только папа сообразил, что они хотят сделать, а вместе с ним поняла и я.

Они намеревались выпустить оголодавших лошадей, чтобы те начали пожирать овес, которым был облеплен мой папа.

Мне представилось, как они опускают головы, как клацающие челюсти вгрызаются в папину грудь… Нет! Я тут же выбросила эту картину из головы.

Закрыв глаза, я изо всех сил пыталась вспомнить слова заклинания. Увы. Они не шли мне на ум. Они были утеряны. В панике, все слова вылетели у меня из головы. И теперь…

Я открыла глаза и увидела, что кто-то мчится через заснеженный двор. Похитители повернулись ему навстречу. Аарон. Аарон Дули. Его куртка в красно-черную клетку была распахнута, открывая серый свитер. На голову, поверх длинных темных волос, была натянута красная шерстяная шапка.

О, слава Богу, подумала я. В тот момент у меня совершенно вылетела из головы наша с ним жестокая стычка два дня назад. И я несказанно обрадовалась, увидев, как он бросился к похитителям.

«Ты же остановишь их, не так ли, Аарон?» – думала я.

Ты прекратишь это. Ты им не позволишь, да?

7

Пока я смотрела на Аарона, не дыша, беззвучно умоляя его хоть что-нибудь предпринять, он подбежал к людям в масках, его дыхание струйками пара поднималось над головой. Скрестив на груди руки, он посмотрел на моего отца и что-то сказал похитителям, но что именно – я не расслышала,

Я подалась вперед, моля его, заклиная. Пожалуйста, Аарон. Пожалуйста.

Он обернулся. Неужели заметил? Я резко отдернула голову.

Когда я собралась с духом, чтобы посмотреть снова, то увидела, как двое в масках идут к конюшне. Они принялись распахивать двери денников. Аарон не сдвинулся с места, он стоял, скрестив руки на груди и повернувшись к отцу спиной.

Лошади с визгом хлынули на свободу. Их копыта с грохотом взбивали снег, головы запрокидывались, громогласные вопли напоминали вой сирен, душераздирающие, отчаянные. Дико вращая глазами, они вскидывались на дыбы и истерически ржали в меркнущее небо.

Крик моего папы заглушил даже ржание лошадей, когда они набросились на него. Они подскакали к нему галопом, опустили головы, скаля огромные зубы, и принялись грызть. Всхрапывая, щелкая зубами, топча его копытами и лягая, они жадно поглощали овес, раздирали его тело, и зубы их с чавканьем вырывали огромные куски кожи и мяса.

Отец завопил в агонии, заглушая визг и вопли лошадей. Они месили его копытами, кусали и обгладывали его плоть – грудь, руки… Кровь била в воздух фонтанами и собиралась в лужи на снегу.

Крики отца оборвались. На моих глазах его руки расслабились. Голова запрокинулась назад, словно он не в силах был дальше смотреть, как едят его тело.

А лошади, шумно всхрапывая, все глодали его, разрывая папу на части, сдирая с него кожу, жадно глотая, и все глубже и глубже впивались зубами в еще недавно живое тело…

Парализованная ужасом, я не в силах была смотреть – но и взгляда отвести не могла. Чудилось мне, что моя душа покинула меня и со стороны взирает на что-то невообразимое, чего и на свете-то быть не может.

Но безмолвная неподвижность отца… озеро крови в снегу… кровоточащие куски мяса, раскиданные по земле… все это резко выдернуло меня из оцепенения. Разве еще не поздно привести помощь?

Возможно.

Но сперва требовалось хоть кого-то найти. Окончательно потеряв голову, я вырвалась из своего укрытия. Я надеялась найти помощь в здании для персонала. Но сраженная ужасом – на моих глазах мой отец был заживо сожран лошадьми! – кинулась не в том направлении.

Прежде чем я успела метнуться назад, один из убийц закричал:

– Эй, гляди! Там его дочь!

Я ахнула. И услышала, как второй проорал:

Не дай ей улизнуть! Лошади еще не наелись!

8

Я не стала поворачивать назад. Опустив голову, я пронеслась мимо них.

– Только нам свидетелей не хватало! – взревел один из преступников. А потом я услышала за спиной дробный топот ног. Оглянувшись, я увидела, что за мной гонится Аарон, полы пальто хлопали позади него, холодные голубые глаза сузились, исполненные решимости.

– Не-е-е-ет.… – выдохнула я. Юркнув за угол конюшни, я со всех ног бросилась вниз по ездовой дорожке, что вела в леса Фиар-Стрит. Снега здесь было гораздо больше. Никто его не разгребал. Ветер намел сугробы почти по колено.

– Бет, стой! – надсаживался Аарон. – Ты же знаешь, что тебе не убежать от меня!

Я перескочила через отломившуюся ветку огромного дерева, поднырнула под заснеженные лапы ежевики и бросилась в лес.

Позади вскрикнул Аарон. Обернувшись, я увидела, как он запнулся о ту же самую ветку и грохнулся наземь. Он тут же вскочил, отряхивая со свитера снег.

Ветер колыхал деревья, отрясая с ветвей снег. Опустив голову, я продолжала бежать.

– Бет! Бет! Бет! – выкрикивал он на бегу мое имя.

Неужели он думал, что я повернусь и отвечу ему? Неужели всерьез считал, что я буду разговаривать с ним после… после того как…

Низкая ветка хлестнула меня по лицу. Вскрикнув от боли, я развернулась и бросилась по тропинке вьющейся к подножию холма через высокие заросли кустов.

Крики Аарона неожиданно стали звучать тише. Может быть, он отстал?

Может быть, я сумею от него оторваться.

Я наклонилась вперед и припустила быстрее. Но тропинка шла под уклон, и мои ноги вдруг оказались на прикрытом снегом участке льда. Я заскользила, отчаянно размахивая руками, в тщетной попытке сохранить равновесие.

Уже падая, я ухитрилась обхватить руками тоненькую березку, крутанулась вокруг ствола и все же сумела остановиться.

Тяжело дыша, прислушалась, не приближается ли Аарон. Ни шагов, ни криков. Неужели отчаянное бегство через лесную чащу помогло мне от него оторваться?

В боках пульсировала боль, и я не могла унять бешеный стук сердца. Я торопливо огляделась. У меня не было ни малейшего представления ни о том, где я нахожусь, ни о том, как найти дорогу из леса.

По правую мою руку тянулись рядами белые березы. Заснеженная тропа прорезала заросли кустов и камыша по левую руку. Я побрела по тропе, еле переставляя ноги и не обращая внимания на боль в боках. Не пробегала ли я здесь раньше? Я не могла вспомнить.

То и дело я оглядывалась, высматривая Аарона. Неужели он впрямь отстал? Может быть, он все еще преследует меня?

Мне нужно выбраться из леса. Вот только… как?

Я достигла конца тропы, повернулась, чтобы посмотреть, где я – и нос к носу столкнулась с Аароном.

– ХА! – ликующе гаркнул он и, обхватив меня за талию, сдавил в объятиях. – Думала, убежишь от меня?

– Аарон, отпусти меня, – выдавила я. – Зачем ты это делаешь? Они же меня убьют. Тебе это нужно?

Дожидаться его ответа я не стала. Изо всех оставшихся сил я врезала ему в пах коленкой. Он изумленно взвыл, глаза его вылезли из орбит, руки соскользнули с моего тела, и он повалился на колени, задыхаясь от боли.

Я не дала ему оклематься. Разбрызгивая ногами снег, я ринулась к зарослям низкорослых деревьев впереди. Их ветви тянулись вниз, многие почти касались земли. Наклонив голову, я продиралась вперед, в надежде укрыться среди переплетения ветвей и сучьев.

Что там, за ними?

К моему удивлению, заросли обрывались перед невысокой пещерой, зияющей в серой скале. Я поднырнула под ветвями ближайшего дерева и ворвалась в пещеру. Здесь, внутри, было гораздо холоднее, чем снаружи.

Я углубилась в пещеру на несколько футов, потом повернулась. Видел ли меня Аарон? Несомненно, он рыщет где-то неподалеку. Если он продерется через переплетение ветвей, то увидит пещеру, и догадается… догадается…

Я попятилась вглубь. Прямо в глухую стену черноты. Пещера оказалась глубже, чем я предполагала. Воздух становился все холоднее… и тяжелее. От нестерпимого холода я задрожала.

Пожалуйста… пожалуйста, только бы не нашел.

Я задохнулась. Тьма словно бы вилась вихрями вокруг меня, захлестывала… тянула вниз, все глубже и глубже в пещеру. Поглощала. Меня заглатывала чернильно-черная темнота. Внезапно я будто разучилась дышать. Не могла даже пошевелиться. Я чувствовала, что тону в тенях… тенях среди теней… тени плясали и перекатывались среди теней…

Я беспомощно падала в темноту, какой еще никогда в жизни не видела. И, падая, я понимала, что исчезаю, исчезаю, исчезаю…

Неужели именно так и приходит смерть?

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Наши дни

9

– Майкл? Майкл Фрост!

Услышав свое имя, я оторвался от телефона. Я разглядывал СМС-ку от Пеппер Дэвис, моей подружки, пытаясь сообразить, что же там написано. Пеппер предпочитает присылать не слова целиком, а только наборы букв типа ОМГ или ППЦ, после чего следует длинная вереница смайликов. Я же никогда не был силен в языках. Спросите хоть мистера ЛеФора, моего учителя французского. Порою приходится истратить двадцать минут на то, чтобы расшифровать сообщение от Пеппер, в котором на самом деле сказано: «Встречаемся после уроков у тебя дома».

– Эй, Майкл!

Я опустил телефон, обернулся и увидел, что из молочного отдела мне улыбается какой-то парень. Поначалу я его не узнал. Лет ему было, вероятно, немного больше, чем мне, где-то слегка за двадцать. Волосы его были обриты на висках, а одет он был в бордово-желтую фуфайку с надписью «МИРОВОЕ ТУРНЕ 09», выпущенную поверх мешковатых брюк цвета хаки.

Он переложил в другую руку корзину с продуктами и подошел ко мне.

– Эй, это же я. Бадди Гриффман. Помнишь? Я стажировался у твоего отца в магазе пару лет назад.

– А, точно! – сказал я. – Как жизнь?

– Жизнь бьет ключом. – Он показал на корзину. Я увидел огромную упаковку памперсов и несколько бутылочек с надписью «Симилак». – Вот, мальцом обзавелся. – Он как-то странно мне улыбнулся, словно ему отчего-то было неловко. – Больше не стажируюсь, понимаешь?

Я кивнул. Телефон пискнул, но я не стал обращать внимания. Вероятно еще одно нечитабельное послание от Пеппер.

– Где работаешь, Бадди?

Он пожал плечами.

– Да так, то там, то здесь, знаешь, как оно бывает. Живем с моими предками в Мартинсвилле. – Он переминался с ноги на ногу. – Как твой отец поживает? Как у него с делами? Неплохо, верно? Нынче зимой…

Я кивнул:

– Точно, снега навалило тонну. Знаешь же, для снегоходов самое оно. Папа, небось, единственный в городе человек, который молится, чтобы зимой выпало побольше снега.

Бадди откинул голову и расхохотался. Пожалуй, чересчур громко. Ничего особо смешного я не сказал. Последовал неловкий момент, когда никто из нас не знал, о чем говорить дальше.

Я помахал телефон.

– Мне тут это… ответить надо…

– Майкл, передавай привет отцу. – Он снова переложил корзину в другую руку и пошел дальше по проходу. Несмотря на то, что снегу на улице намело по щиколотку, обут он был в сандалии!

Я совершенно не помню этого малого, подумал я. Неужели я когда-то был с ним знаком?

Я покатил тележку в противоположном направлении. В ней уже лежали куриные грудки и овощи, которые просила мама. Теперь предстояло отыскать черные оливки. Даже не спрашивайте. Для какой-то очередного кулинарного чуда, которое мама намеревалась сварганить на скорую руку сегодня вечером.

Я постоянно вынужден бегать сюда, в «Фуд-Март», за покупками для мамы. Я далеко не лучший в мире покупатель. Признаться, я в этом деле полный профан. Но мама вкалывает на двух работах, так что я не против подсобить.

Я заметил нужный стеллаж напротив прилавка с колбасами. Пришлось обогнуть лысого мужика, державшего над головой по целому свиному окороку. Сперва я решил, что это он так качается. А что, дешевле же, чем ходить в качалку, верно? Потом я сообразил, что он показывает их своей жене, стоявшей в другом конце прохода.

Я покатил тележку мимо прилавка с колбасами, и вот тогда-то и заметил девушку.

Она была… прекрасна. Ну, как сказать… не так прекрасна, чтобы прям умереть не встать. Но было в ней нечто нереальное, нечто волнующее, из-за чего я не мог оторвать от нее глаз.

Я неплохо владею словом. Мы с Пеппер ведем ежедневный блог Шейдисайдской школы. И я собираюсь делать основной упор на английский, когда поступлю в университет Дьюка[5]5
  Университет Дьюка – частный исследовательский университет, расположенный в городе Дарем, Северная Каролина, США.


[Закрыть] следующей осенью.

Но нужно обладать литературным талантом повыше моего, чтобы описать эту девушку. Что же было в ней такого привлекательного? Наверное, дело в ее глазах. У нее были большие, мерцающие, кошачьи глаза. Словно у той кинозвезды, как бишь ее, Эмма Стоун? Большие, прекрасные глаза, только у нее они были темные. На ее бледном лице они напоминали блестящие черные оливки. Ха. Надо же, я все-таки не забыл про оливки. Тугие черные локоны обрамляли ее лицо. Она не улыбалась. На самом деле, вид у нее был озабоченный. Губы ее были поджаты, словно она на кого-то дулась. Одета она была в черную толстовку с откинутым капюшоном и самые простые джинсы.

– Прошу прощения, вы не позволите? Прошу прощения… – Какая-то женщина хотела прокатить мимо меня свою тележку. Ей пришлось повторить свой вопрос раза три, прежде чем я понял, что ко мне обращаются. Я словно бы впал в какой-то транс.

Я откатил тележку в сторону. И снова повернулся к девушке. Она до сих пор не замечала меня. Взгляд ее был прикован к пакетам с колбасной нарезкой.

Я приблизился к ней на несколько шагов. Сам не знаю, зачем. Как будто некая невидимая сила тянула меня к ней. Но я остановился, увидев, как она подняла вместительную холщовую сумку.

Ее взгляд метнулся из стороны в сторону. Затем она торопливо схватила упаковки с ветчиной и индейкой и запихала в сумку.

Я моргнул. Это же мне почудилось, да?

Все заняло не больше пары секунд. Она закрыла сумку, повесила на локоть и как ни в чем не бывало направилась к хлебному отделу. Я последовал за ней. Ничего не мог с собой поделать. Я наблюдал, как она ловко прячет в сумке буханку хрустящего хлеба.

И все это с совершенно бесстрастным лицом. Взгляд – сама невинность. Проходя мимо двух сотрудников магазина в белых фартуках, она мило улыбнулась. Я смотрел, как она не спеша миновала раздвижные двери и вышла на парковку.

Никто не бросился за нею в погоню. Никто не видел, как она воровала продукты. Кроме меня.

Почему я пошел следом? Почему бросил тележку прямо посреди прохода и выбежал из магазина вслед за ней?

Не знаю. Наверное, я решил, что смогу ей помочь. В смысле, я не собирался тащить ее назад в магазин. У меня и в мыслях не было пытаться ее остановить. Я подумал, что ей, наверное, нужна помощь – и почему бы не попытаться помочь такой прелестной, загадочной девушке?

Некоторые из моих друзей говорят, что я весь из себя эдакий благодетель. Они прозвали меня Скаутом. Ну, знаете, как бойскаут или типа того. Они находят это забавным, я же не вижу в том ничего дурного.

Может, она очень бедна и голодает, думал я. Может, она потеряла кошелек. Может, она убежала из дома…

У стены здания сидела на привязи моя собака. Девушка наклонилась ее погладить, и тут-то я ее и нагнал. Она подняла глаза и впервые заметила меня.

– Твоя собака?

Я кивнул.

– Ага. – Внезапно я лишился дара речи.

– А что за порода?

– Помесь, – сказал я. – По большому счету – лабрадор.

– Симпатяга. Сколько ей?

– Скоро три года.

– Молоденькая. – Она почесала собаке уши. – А как зовут?

– Минди, – ответил я.

Она засмеялась:

– Минди? Правда? Так меня зовут! – Она выпрямилась, крепко сжимая ручки холщовой сумки. Я то и дело поглядывал на эту сумку, представляя, как девушка крадет продукты.

– Нет. Серьезно, – сказал я. – Тебя зовут Минди?

Она кивнула с лукавой усмешкой.

– Да. Я Минди. Минди Гавкинс.

– Эй, – сказал я. – Гавкинс? Минди Гавкинс?

Ее хихиканье было невероятно обворожительным.

– Ну давай. Будет. Как тебя по правде зовут? – спросил я.

Она пожала плечами. Ее огромные глазищи сверкали. Ей явно было в удовольствие меня поддразнивать.

– Минди Гавкинс – отличное имя, ты не находишь?

Если б только я мог не представлять себе, как она ворует! Я снова взглянул на сумку. Я не в силах был обличить ее, признаться, что застукал ее горячем.

Она убежит.

А мне не хотелось, чтоб она убегала.

– Я не встречал тебя в школе, – сказал я. – Ты ходишь в нашу?

– Я новенькая. Только начала.

– Ты тоже в выпускном классе?

Она потянула себя за красную пластмассовую сережку, выглядывавшую из-под ее пышных волос.

– Угу.

– Тяжело, наверное, оказаться в новой школе в выпускном классе, – сказал я.

Она закатила глаза.

– Рассказывай. – Внезапно она изменилась в лице. – Почему ты так смотришь на мою сумку?

Я заморгал.

– Я? Вовсе нет. Честно. – Кровь бросилась мне в лицо.

Незнакомка погладила Минди на прощание.

– Пора бежать. Увидимся в школе, Майкл.

Она повернулась и со всех ног припустила через широкую парковку. Холщовая сумка моталась у нее на боку.

Я стоял рядом с Минди и смотрел, как убегает девушка. Ни разу не оглянувшись, она исчезла за последним рядом припаркованных машин.

– Чудно, – пробормотал я. – Чудная она какая-то, Минди.

Внезапно я вспомнил про оставленные продукты. Я удостоверился, что Минди по-прежнему крепко привязана. После чего зашагал обратно к магазину. Когда дверь открылась, меня посетила запоздалая мысль:

Откуда, черт побери, она узнала, как меня зовут?

10

В следующий раз увидел я девушку на другой день, в конце обеденного перерыва. Мы с моим другом Гейбом Диллером отобедали пораньше. Гейб скачал на телефон новую игрушку, и ему не терпелось мне ее показать. У каждого, наверное, найдется приятель, которого хлебом не корми, а дай резаться в игры днем и ночью. В моем случае это Гейб.

Он утверждает, что игры – отличная тренировка для глаз и рук. Но поскольку со спортом Гейб не дружит, я не могу уразуметь, зачем ему нужно тренировать глаза и руки.

Мы слонялись по холлу перед библиотекой, стараясь не попадаться на глаза учителям. Учащимся разрешено иметь сотовые телефоны, но запрещено пользоваться ими в течение учебного дня, потому как мы, подростки, видите ли, страшно безответственные. Ха.

Холл был погружен в тишину. Большинство ребят все еще обедали. Гейб запустил игру на своем здоровенном айфоне. Размер экрана у него идеально подходит для игр, если вы заядлый игрок. Я засмеялся, обнаружив, что игра представляет собой гонки на снегоходах.

Магазин моего отца называется «Ранчо снегоходов Фроста». Он продает и сдает напрокат снегоходы и внедорожники, за ужином только и говорит, что про снег да снегоходы, и порою мне кажется, что я живу в одном из этих снежных шаров. Ну тех, знаете, которые встряхиваешь, и внутри снег сыплется. И нет от этого спасения!

Гейб наклонил телефон, показывая, как заставить снегоходы мчаться быстрее. Его снегоход сорвался с обрыва и разлетелся на куски в яростной вспышке.

Гейб растерянно заморгал.

– Вот это я не специально.

– Ходил с Рэйчел Мартин на свидание в пятницу? – поинтересовался я.

Он щурился на экран, перезапуская игру.

– Ну, честно сказать, никуда мы не ходили.

Я ткнул его кулаком в бок.

– А что делал? Остался дома и воевал в «Варкрафте»?

Он ухмыльнулся.

– Как ты угадал? – Его большой палец лихорадочно жал на кнопки. Снегоход на экране с ревом завелся. – По-моему, Рэйчел какая-то скучная.

– Так ты, наверно, больше ее не увидишь?

– Наверно, нет.

– Я-то думал, она тебе нравится.

– Нравится, – отозвался он, прилипнув глазами к экрану. – Она офигенная. Но… на войне как на войне. – Он расхохотался. Я тоже. Мы оба любили хорошо посмеяться.

Он сунул мне телефон.

– Хочешь попробовать?

Не успел я ответить, как увидел девушку. Она медленно шла нам навстречу, разглядывая двери классов. Черные волосы выбивались из-под свободной вязаной шапочки, а одета она была в серый свитер, короткую юбку в клеточку и черные леггинсы.

– Минди! – окликнул я ее.

Она повернула голову и узнала меня.

Я видел, как Гейб вытаращил глаза. Он беззастенчиво разглядывал ее, когда она поспешила к нам.

– Слышь, Гейб, это Минди Гавкинс, – сообщил я.

Она скривила гримаску.

– Это не мое настоящее имя, Майкл. Так зовут мою собаку.

– Как же зовут твою кошку? – спросил Гейб. – Кошечка-в-Сапожках? – И захохотал над собственной шуткой. Он может быть очень смешным, кроме тех случаев, когда сам пытается хохмить.

Она перевела взгляд на него:

– Ого. Да ты телепат! Как догадался?

Гейб пожал плечами.

– Повезло просто. Как тебя на самом деле зовут?

Пропустив его вопрос мимо ушей, она повернулась ко мне.

– Я совсем потерялась. Только и делаю, что блуждаю по коридорам. Эта школа слишком для меня велика. Ничего не могу найти.

– Ну, ты нашла нас, – сказал я.

– Слава Богу. – Она разгладила шапочку на волосах. – А вот художественный класс найти не могу. Нужно успеть до звонка. Он на этом этаже?

– Нет. На втором, – сказал я. – От столовой и дальше по коридору. – Я отдал Гейбу айфон. – Давай провожу, – предложил я.

– О, спасибо. Ты настоящий герой. А то я тут совсем запуталась.

– Увидимся, – сказал Гейб.

Я направился к лестнице.

– И насчет субботы! – крикнул я ему через плечо. – Обещали нехилую метель. Отец сказал, если останутся снегоходы, можно взять один, погонять по холмам.

– Чудненько, – откликнулся Гейб. – Скажу Диего. И Кэтрин заодно.

Вместе с девушкой мы поднялись на второй этаж. До звонка оставалось всего ничего. В коридорах было шумно и людно. Поэтому она волей-неволей жалась ко мне, когда мы шли по коридору.

– Это так мило с твоей стороны. А то бы я так тут и блуждала.

От нее пахло цветами. Наверное, розами. Я не знаток цветов.

Она одарила меня восхитительной улыбкой и опять прижалась ко мне. Никаких сомнений, она со мною заигрывала. Я хочу сказать, она даже этого не скрывала. А я? Что ж… догадаться нетрудно. У меня отчаянно потели руки. Я был словно под гипнозом.

– Так вот… назови мне свое настоящее имя, – попросил я.

– Мэри. Мэри Настоящая.

– Твоя настоящая фамилия – Настоящая?

Она рассмеялась.

– Лиззи Уокер, – сказала она. – Кроме шуток.

Я повел ее за угол. Мой друг Диего помахал нам рукой, пробегая мимо. Голова его резко повернулась в нашу сторону. Я заметил его изумленный взгляд, когда он увидел, с какой девушкой я иду.

– Вот он, художественный класс, – сказал я. – Можешь запомнить. Комната в конце коридора с огроменным окном.

Лиззи сжала мою руку.

– Еще раз спасибо. – Она закинула на плечи рюкзак и поспешила в класс.

Я все еще чувствовал прикосновение ее руки к моей. Меня по-прежнему окружал цветочный аромат ее духов. Я повернулся и пошел в сторону своего французского класса, расположенного этажом ниже. Но стоило мне сделать несколько шагов, как за спиной послышался голос:

– Эй, Майкл, кто твоя новая подружка?

В испуге, я обернулся.

– Ой. Пеппер. Привет.

11

Пеппер рыжая, а рыжим полагается быть вспыльчивыми, эмоциональными и ревнивыми. Это стереотип. И Пеппер старается идти в ногу со стереотипом. Должен сказать, что имя Пеппер – Перчинка – ей идеально подходит.