Текст книги "Ночь гигантских вещей (ЛП)"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

12

Обеими руками я ухватился за деревянную ножку кровати. Оттолкнувшись от пола, я обхватил ее ногами.

Верхолаз из меня, прямо скажем, никудышный. Я и в спортзале никогда не мог долезть до конца каната. Даже стенки для лазания в торговых центрах терпеть не мог.

Но уж теперь придется-таки заделаться верхолазом.

По счастью, помогли пластмассовые ботиночки. Они совсем не скользили по древесине, что было весьма кстати, когда я лез вверх.

Мои руки вспотели. Я преодолел несколько дюймов. Оттолкнулся ногами. Поднялся еще на несколько дюймов.

Но потные руки так и норовили соскользнуть.

Одолев примерно половину пути, я совершил огромную ошибку – глянул вниз.

– У-у-у-о-о-о-а-а-а!

Я всегда боялся высоты.

Само собой, у меня тут же закружилась голова. Комната вращалась перед глазами. Я покрепче вцепился в деревянную ножку и перевел взгляд обратно на вершину кровати.

Еще ползти и ползти.

Я поднял руки. Облапил ножку. Оттолкнулся пластмассовыми ботинками.

К моему великому ужасу, ноги сорвались. Влажные пальцы начали соскальзывать.

Я разжал руки и начал падать.

– Н-не-е-ет! – вырвался у меня отчаянный вопль, когда я полетел вниз.

Я отчаянно взмахнул руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться.

И вцепился в краешек покрывала.

– Да-а-а-а-а!

Мои руки сжали толстую красно-белую ткань. При этом я неслабо приложился о корпус кровати. Но рук не разжал.

Я зарылся ботинками в покрывало. Поднял руки и снова начал карабкаться.

Когда я добрался до постели, все мое тело тряслось. Едкий пот заливал лицо.

Я полежал лицом вниз на покрывале минуту или две, пытаясь отдышаться. И ждал, когда руки и ноги перестанут ныть после мучительного восхождения.

Поднявшись на колени, я не смог удержать печального вздоха. Мне вдруг представилось, как я раньше лихо спрыгивал с этой кровати по утрам. Как сидел, бывало, на ее краю, а мои ноги надежно покоились на полу.

Смогу ли я когда-нибудь проделывать все это снова? Неужели мне всякий раз придется подниматься на собственную кровать, как на неприступный горный пик? Неужели маме и папе придется купить мне детскую люльку, а то и вовсе устроить мне постель в корзинке для собачонок?

Бредовые, конечно, фантазии. Но разве можно меня за них винить?

Я встряхнулся, пытаясь отогнать мрачные мысли. И начал пробираться к сотовому телефону.

Вблизи он оказался больше чемодана. Он у меня складной. Так что первым делом мне нужно было его открыть.

Обеими руками я вцепился в крышку и рванул ее изо всех сил. К моему удивлению, она тотчас же откинулась. Ур-р-р-а-а-а!

На экране вспыхнула моя заставка – шляпа фокусника с торчащими из нее кроличьими ушами.

Я опять вздохнул. Мое выступление в школе было беспощадно загублено. Так все хорошо шло… А потом Ава и Кортни взяли и провернули самый эффектный фокус – сделали меня гораздо меньше кролика.

– Ты еще вернешься, Стивен, – произнес я вслух. – Это можно исправить. Ты вернешься, чувак.

Я пытался себя подбодрить. Только не шибко-то получалось.

Нужно позвонить Аве. Необходимо узнать, что они с Кортни подлили в стаканчик.

Я склонился над телефоном и положил руки на кнопки. Кнопки были огромные – размером не меньше блинов, что пекла мама.

Я наклонился вперед и стал набирать номер Авы.

– У-у-у-уф-ф-ф! – простонал я, пытаясь нажать кнопку быстрого набора номера. Она никак не хотела поддаваться.

Я наклонился ниже и уперся в нее обеими руками. После чего навалился всем весом.

Нет.

Не получается.

Моим маленьким рукам не хватало сил даже нажать кнопку.

Что теперь?

Теперь что?

Я заколотил по кнопке кулаками. Бил остервенело. Но она не поддалась.

Я почувствовал, как горло сдавила паника. Оцепенев, смотрел я на гигантские кнопки. И вдруг мне в голову пришла очередная идея.

13

Я поднялся на ноги и забрался на телефон.

Мои пластмассовые туфли поскрипывали, когда я шагал по кнопкам. Я встал на кнопку быстрого набора номера. Подпрыгнул – и приземлился на нее всем своим весом.

Би-и-п! Номер Авы высветился на экране.

Затем, тяжело дыша, я перепрыгнул на кнопку вызова.

Через несколько секунд раздался гудок. Он был такой громкий, что я чуть не упал с телефона.

Раз гудок… два гудок…

Послышался щелчок. А потом – голос Авы. Он ворвался в мои крохотные уши оглушительным ревом.

– Стивен? Алло?

– Ава, ты должна помочь мне! – закричал я.

Пауза. А потом Авин голос загремел снова:

– Алло? Стивен? Это ты?

– Послушай меня, Ава! – Мой голос звучал, как мышиный писк. Я завопил как можно громче: – Мне нужна помощь! Твоя помощь!

– Стивен, я тебя не слышу, – сказала Ава. – Ты там? Я знаю, что это ты, Стивен. У меня твое имя высветилось. Снова шутим?

– Нет, Ава, прошу тебя… – умолял я. – Слушай внимательнее. Это не шутка. Это я.

– Связь плохая, – проворчала она. – Ни черта не слышно. Перезвони мне.

– НЕТ! – заорал я. – Я не смогу тебе перезвонить! Это слишком тяжело. Мне нужна твоя помощь!

– Стивен? Ты там? Говори уже что-нибудь! – закричала она. – Между прочим, ничего смешного!

А потом – этот ужасный щелчок. Для меня он прозвучал подобно удару грома.

Ава нажала отбой.

Я упал на колени посреди телефона. В голове все еще гудел оглушительный голос Авы.

Что теперь? Ждать, когда мама и папа мне помогут?

Тут я вспомнил, что они задержатся допоздна. Предполагалось, что я отправлюсь к моей кузине Минди и поужинаю там.

Минди могла бы мне помочь. Только вот… До ее дома было как минимум восемь или девять кварталов. При новых моих габаритах такое путешествие займет много дней!

Ава живет напротив. Туда добраться гораздо легче.

Смогу ли я дойти до Авиного дома? У меня не было выбора. Я должен был рискнуть.

Первая из насущных проблем – спуститься с кровати. Я снова посмотрел вниз. Напрасно. Тут же накатила такая волна дурноты, что я вынужден был присесть.

Слишком высоко, чтобы прыгать. Даже несмотря на мягкий ковер внизу, я запросто могу переломать себе все косточки. Сидя на самом краю, я повернулся и посмотрел на столбик кровати. А не попробовать ли съехать по нему вниз, как пожарники по шесту?

Но если я буду скользить слишком быстро, то попросту обдеру всю кожу со своих маленьких ладоней.

Смогу ли я спуститься по нему медленно и осторожно?

И в тот момент, когда я думал над этим, зазвонил телефон.

Оглушительный звон заставил меня подскочить.

– А-А-А-А-А! – в испуге заорал я

И сверзился с кровати.

14

Падал я ногами вперед. Скользя спиною по покрывалу.

БУХ!

Я приземлился на колени и упал лицом вниз в длинный ковровый ворс.

Воздух со свистом вырвался из груди. Я подскочил разок и перекатился на спину, давясь и сипя.

Несколько секунд спустя я заставил себя подняться на ноги. Подвигал руками вверх-вниз, согнул колени. Ощупал себя. Ничего не сломано.

Толстый мягкий ковер спас мне жизнь. Теперь весь перед моего серебристого костюма покрывали клочья белого ворса. Но меня это не волновало. Я уцелел и был готов к следующему этапу своего трудного путешествия.

Непростая это задача – спуститься по лестнице.

Я прошел мимо своих кроссовок, одиноко валяющихся посреди коридора. Как бы мне хотелось снова надеть их! Мои новые кукольные туфли нещадно мне жали.

Остановившись на вершине лестницы, я посмотрел вниз. Лестница была крутая, и ступени уходили вниз, подобно уступам глубокого карьера. Внизу я увидел швабру и ведро с водой, о которые недавно споткнулся.

Нет, обычным способом мне ни за что не спуститься. Ноги коротки.

Я понял, что придется мне спускаться задом наперед, преодолевая по одной ступеньке за раз.

– Нет проблем, – вслух проговорил я. – Все равно что по приставной лестнице.

Я снова пытался себя подбодрить.

«Стивен, ты же практикуешь всеразличные трюки и фокусы. Представь себе, что просто выполняешь новый трюк. Представь, что на тебя смотрит завороженная публика, и ты хочешь произвести на нее впечатление».

Конечно, я мог убеждать себя в чем угодно. Я мог прикинуться, что проделать все это не труднее, чем показывать карточные фокусы или жонглировать красными шариками.

Но когда я проделывал фокусы, я не рисковал собственной жизнью.

Я повернулся спиной к ступеням. Опустился на колени. Затем ухватился за край ступени и медленно… осторожно… соскользнул вниз.

Росту во мне было явно недостаточно. Мои ноги не касались следующей ступени. Пришлось разжать руки и упасть вниз.

– Ой. – Я тяжело приземлился на твердые пластмассовые подошвы и замахал руками, пытаясь сохранить равновесие.

Одна ступенька преодолена. Осталось еще дофига и больше.

Я ухватился за край ступени. Дерево было скользким. Должно быть, мама или папа недавно мыли и полировали лестницу.

Крепко сжимая пальцы, я осторожно спустился на следующую ступень.

Сердце бухало в груди. Но все же я почувствовал себя чуточку лучше. Мышцы рук, конечно, ныли. Тем не менее, это оказалось легче, чем я думал.

Ничего, справлюсь.

Я бросил взгляд на ведро с водой. Переместился влево. Хотелось убедиться, что я не угожу прямиком в ведро.

Тяжело вздохнув, я взялся за край ступени.

Осторожно спустил ноги вниз, потом спрыгнул на следующую ступень. Потом на следующую.

Курочка по зернышку… Руки отчаянно ныли. Но я уже преодолел половину лестницы.

Я начал спускаться на следующую ступень.

И в ужасе заорал, когда что-то схватило меня за ноги.

Гигантская мышь!

15

– ОТПУСТИ! – взвизгнул я.

Тварь заглатывала меня целиком!

Нет. Погодите.

Я отбивался руками и ногами.

Погодите. Это же не мышь.

Это ком пыли. Огромный ком пыли высотою чуть ли не с меня.

Очевидно, до этого места мама с папой еще не добрались.

Густая серая пыль липла к коже, к одежде. Я угодил прямо в середину кома. Теперь он удерживал меня в плену.

Я смахнул сухую пыль с лица. Принялся отдирать ее от костюма. Дрыгая ногами и размахивая руками, я начал выбираться из пылевого шара.

Он прилип к спине. Я извернулся и попытался сбить его. Я никак не мог вырваться на свободу.

Я снова извернулся, пытаясь выскользнуть из него, и…

…и сорвался со ступеньки!

Я разинул рот, чтобы закричать, но оттуда не вырвалось ни звука.

Я грохнулся на следующую ступеньку. Моя голова гулко стукнулась о твердое дерево.

Я закрыл глаза, когда резкая боль пронзила все мое тело. Перекувыркнулся через край ступеньки. Ударился о следующую. Подскочил.

И опять приложился о ступеньку головой. Я застонал; во всем теле пульсировала боль.

Я выбросил обе руки вперед, пытаясь остановить падение. Но падал слишком быстро.

Я перекатился через край следующей ступеньки и…

ПЛЮХ!

Холодные брызги окатили лицо, когда я плюхнулся в ведро с мыльной водой.

Я вскинул руки над головой. Но все равно погружался на дно.

Вода была густая, а из-за растворенного в ней мыла я ничего не мог в ней разглядеть. Мыло жгло глаза. И удерживало меня в глубине, когда я отчаянно рвался к поверхности.

Это было все равно, что плавать в густом гороховом супе. Наконец, я смог поднять голову из грязной, загустевшей воды. Давясь и отплевываясь, я жадно втягивал воздух широко раскрытым ртом.

От хвойного запаха моющего средства у меня сжалось горло. В носу жгло. Глаза слезились. Я дрыгал ногами и шлепал руками по воде, пытаясь удержаться на плаву.

Но долго ли я смогу плавать в этой мерзости?

Я посмотрел на края ведра. Слишком высоко, не дотянешься. Подплыв к металлической стенке, я попытался вскарабкаться по ней наверх. Но тотчас же соскользнул обратно в воду.

Нет, по стенке никак не взобраться. И мне не хватит сил опрокинуть ведро набок, чтобы меня выплеснуло из него вместе с водой.

Я отчаянно плавал кругами, снова и снова. Мозг лихорадочно работал. Как же выбраться… Как же выбраться…

В груди разгорался пожар. Руки наливались тяжестью. Какое-то время я пытался плыть на спине. Но не мог же я так плавать вечно.

Мама и папа вернутся домой еще очень и очень нескоро. Мне ни за что не дотянуть до их прихода.

Я перевернулся на живот и снова поплыл неспешными, ленивыми саженками. Мыло жгло глаза и нос. От резкого запаха было трудно дышать.

В натруженных руках пульсировала боль. Я понимал, что долго не протяну.

Я не мог больше сдерживаться. Я горестно всхлипнул.

Неужели мне действительно суждено потонуть в ведре с грязной водой?

Грудь разрывалась. Боль пронизывала ребра… руки… ноги…

Не могу плыть. Ничего не могу.

Дышать не могу… Плыть не могу…

Я сдался. Все мое тело резко обмякло. Я сложился пополам, словно размокший бумажный пакет, и погрузился в холодную мыльную воду.

16

Когда я начал погружаться, на меня вдруг упала тень.

Я поднял голову. Откуда этот звук? Словно бы хлопанье крыльев…

Собрав остаток сил, я устремился к поверхности. Моя голова поднялась над водой. Смаргивая с глаз жгучую мыльную пену, я пытался разглядеть тень. Тень металась надо мною, хлопая крыльями.

Букашкин!

Поднятый его крыльями ветер вспенил воду. Волны швыряли меня из стороны в сторону.

Теперь птица была огромной. Казалось, на меня пикирует самолет. Темные глаза были размером с баскетбольные мячи. А желтый клюв открывался и закрывался… открывался и закрывался… словно садовый секатор.

Клюв щелкнул рядом со мной, взрезав поверхность взбаламученной воды и подняв тучу брызг.

– Нет! – крикнул я и пригнул голову.

Отплевываясь от мыльной пены, я вскинул руки над головой для защиты.

Букашкин снова пошел в атаку. Гигантский клюв щелкнул рядом с моей головой. Вода заплескалась еще сильнее. Меня швырнуло о металлическую стену ведра.

– Букашкин, нет!

Он захлопал крыльями над ведром и вновь устремился вниз.

В следующий миг гигантский клюв сомкнулся у меня на поясе. Я почувствовал, как его края впиваются в мое тело.

Пернатый хищник энергично заработал крыльями. Я закричал, когда он выудил меня из воды. И вместе со мною взмыл в воздух.

– Букашкин, отпусти! – Вместо крика у меня вырвался лишь сдавленный писк.

Я размахивал руками и ногами. Удерживая меня в клюве, как малиновка держит червяка, птица пронеслась через гостиную.

– Отпусти меня вниз! Отпусти меня! – орал я.

Острый клюв резал бока.

А потом птица раскрыла клюв, и я полетел вниз.

Я грянулся об пол гостиной, приземлившись на живот. Воздух со свистом вырвался из легких. Задыхаясь, я раскинул руки и попытался уползти.

На подоконнике я заметил новенькую клетку, которую родители накануне купили специально для Букашкина. Мы так и не успели его туда поселить. Из нее бы Букашкин едва ли вырвался…

Теперь же огромная птица ринулась вниз и вновь поймала меня острым клювом. Она подняла меня высоко над полом. И тут же бросила. Затем опять подняла. И снова бросила.

Я грохнулся на бок. В ребрах поселилась пульсирующая боль.

Я перекатился на спину. Выставил перед собою руки. Но я был совершенно беспомощен против огромной птицы.

– Пожалуйста, Букашкин… Нет! Нет!

Я дико замахал руками. Ловко уворачиваясь от ударов, птица схватила меня и снова подняла в воздух.

И бросила. И подняла. И бросила.

Я был слишком слаб и измучен, чтобы дать ей отпор. От боли все мое тело обмякло.

Он думает, что я – букашка, понял я.

Он играет со мной… прежде чем СЪЕСТЬ!

17

Бух.

Я снова ударился об пол. Силы мои иссякли. Руки и ноги все еще болели после плавания кругами в ведре. На каждый удар об пол тело отзывалось мучительной болью.

Птица снова нацелила на меня клюв, намереваясь схватить.

С отчаянным стоном я в последний момент откатился в сторону. Клюв разминулся с моим телом и врезался в пол. Птица заклекотала от боли и неожиданности.

Тяжело дыша, я бросился наутек. Наполовину ползком, наполовину катился.

Тень от огромных крыльев пронеслась по комнате, когда Букашкин бросился в погоню. Он камнем падал вниз.

Я метнулся в укрытие – под диван.

Дыша со свистом, чувствуя, как пульсирует в груди острая боль, я распластался на полу и осторожно выглянул из-под дивана.

Я видел, как Букашкин приземлился. Его огромная лапа царапала когтями пол. Он издал громкий горловой клекот.

Все еще пытаясь отдышаться, я наблюдал, как птица расхаживает вдоль дивана взад и вперед. В каких-то нескольких дюймах от моего лица.

Она искала меня повсюду. Но так и не догадалась заглянуть под диван.

«Птичий умишко, – промелькнуло в голове известное выражение. – Мое счастье, что птицы и впрямь не блещут умом!»

Впрочем, «счастье» тут, пожалуй, неуместное слово. Сегодня определенно не мой счастливый день.

Птица скрылась из поля зрения. Возможно, улетела в поисках удобного насеста. А может быть, сидела в сторонке, терпеливо дожидаясь, когда я покину свое укрытие.

Позади меня послышался скребущий звук. И эдакий быстрый топ-топ-топ-топоток.

Все еще прижимаясь животом к полу, я завертел головой, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте под диваном.

– О нет! – вскрикнул я, когда какое-то существо выбежало мне навстречу.

Лишь несколько мгновений спустя я понял, что это был паук. Паук прямиком из фильма ужасов!

Пространство под диваном было затянуто густой паутиной. Огромный паук пробирался ко мне через переплетения нитей.

Он был блестящий и черный, с горящими красными глазами размером с шарики для пинг-понга. Длинные ноги были толще соломинок для питья.

Я никогда раньше не видел паучьих челюстей. Теперь же мне представилась возможность разглядеть их во всей красе – скрежещущие, лязгающие. Густая белесая слюна сочилась с острых клыков.

Мерцающие красные глаза-огоньки жадно глядели в одну точку. Топ-топ-топ! Он набирал скорость, ему не терпелось схватить свою жертву. Меня!

Охнув, я рывком поднялся на четвереньки и начал выползать из-под дивана.

Но потом я остановился. Что если где-то в гостиной, там, где я не могу его увидеть, подстерегает меня страшный Букашкин? Ждет второго шанса сожрать меня – букашку, которую ему до сих пор не удалось замучить?

Мысли путались. Надо было делать выбор. Ужасающий выбор: остаться под диваном и сразиться с пауком, или выползти и угодить в когти Букашкину?

Моя рука задела какой-то предмет на полу. Я схватил его и подтащил к себе.

Я не сразу понял, что это такое. А это была зубочистка. Деревянная зубочистка. Мне она показалась длиннее двуручного меча.

Смогу ли я использовать ее как оружие против паука?

Я схватил ее. Попытался поднять. Мне не хватало сил удержать ее одной рукой. Пришлось держать двумя.

Топ-топ-топ! Паучьи ноги дробно застучали по паркету, когда массивная туша устремилась ко мне.

Я выставил перед собою меч-зубочистку. Она так и ходила ходуном у меня в руках.

Смогу ли я отбить ею нападение паука? Смогу ли я заколоть страшную тварь? Пригвоздить ее зубочисткой?

Топ-топ-топ! Он приближался, скрежеща челюстями, истекая слюной.

Я нацелился зубочисткой в центр его брюха.

Только проклятый паук, похоже, не ведал страха перед оружием. Он с топотом несся прямо на меня, колыхаясь всем телом.

Ближе… ближе…

Я затаил дыхание. Покрепче сжал зубочистку. И с силой выбросил ее вперед, пытаясь поразить паука.

Паук перехватил конец зубочистки двумя мощными лапами. И начал карабкаться по ней прямо ко мне!

– Н-н-не-е-е-ет! – в ужасе заорал я.

Я выпустил из рук зубочистку, и она упала на пол.

Затем я откатился в сторону. И выполз из-под дивана.

Моргая (за время сидения под диваном я успел отвыкнуть от яркого света), я с трудом поднялся на колени. И, чувствуя, как рвется из груди сердце, оглянулся назад.

Паук стремительно приближался. Щелкая челюстями, он с топотом выбежал из-под дивана. Он неуклонно мчался прямо на меня. Огромная туша колыхалась из стороны в сторону, но взгляд всех восьми глаз был прикован ко мне.

Он вовсе не собирался так легко отпускать свою добычу.

Я поднялся на дрожащие ноги. Попытался бежать.

В тот же миг я услышал хлопанье крыльев над головой. И увидел парящего надо мною Букашкина.

Я был в западне. Между двух огней. Некуда спрятаться. Нечем защищаться.

Паук уже наступал мне на пятки. А в вышине гигантская птица расправила крылья. Опустила голову. И устремилась вниз.

18

– А-А-А-А-А-А-А-И-И-И!

Я завизжал, когда паук взметнул две волосатые передние лапы и схватил меня за плечи. Острые твердые когти впились в мою кожу.

С невероятной силой он потащил меня к страшным челюстям. Я отчаянно вырывался.

Но у меня попросту не осталось сил.

Я открыл рот для еще одного отчаянного крика, но остановился, когда тень птицы окутала меня тьмой.

Я услышал резкий щелчок. Увидел, как огромный клюв мелькнул передо мною и схватил… паука!

– А?! – испуганно выдохнул я, когда Букашкин крепко зажал чудовище в клюве. Птица оторвала паука от пола. Повернулась и вместе с добычей полетела прочь.

Несколько мгновений после этого я стоял неподвижно. Меня всего колотило. Я все еще чувствовал на плечах острые паучьи когти. И не мог выбросить из головы шевелящиеся, покрытые слюной смертоносные челюсти.

Я глубоко вздохнул и задержал дыхание. Я знал, что из дома нужно убираться – и как можно скорее. Едва ли Букашкин надолго удовлетворится паучатиной. Он может вернуться за мною – еще одной букашкой – в любую секунду.

Я знал, что должен делать. Я должен добраться до дома Авы. Я должен выяснить, чем они с Кортни меня напоили.

Но как мне преодолеть улицу, разделяющую наши дома?

Мое путешествие вниз по лестнице обернулось настоящим кошмаром. Неужели мне придется сражаться с каждым муравьем, каждой белкой, каждым кроликом, каждым жуком, что встретятся мне на переднем дворе?

У меня не было выбора. Придется рискнуть.

С колотящимся сердцем я подбежал к входной двери. Остановился в нескольких футах перед ней и уставился на дверную ручку высоко над головой.

Проблема Номер Один: как открыть дверь?

Я перевел взгляд на щель под дверью. Слишком узкая, не протиснуться.

Я рассматривал дверную ручку. Даже если я смогу до нее добраться, мне не хватит сил ее повернуть.

К тому же, дверь, возможно, заперта. А это значит, что придется поворачивать еще и «собачку» замка, расположенную над ручкой.

Не смогу. Не смогу. Не смогу.

Я услышал, как где-то позади меня чирикнул Букашкин. От этого звука по спине пробежал холодок.

Я знал, что времени у меня немного. Но что я мог сделать?

– Эге, постойте! – Я хлопнул себя по лбу. И посмотрел на щель для писем. Я был достаточно мал, чтобы проскользнуть в нее.

Потом я заметил стоящую перед дверью пару бот. Папины рыбацкие боты, достаточно глубокие, чтобы шлепать по мелководью.

Я взялся за носок ближайшего ботинка и потер руками грубую кожу. Затем я поднял глаза на густое переплетение шнурков.

Я понял, что нужно делать. Залезаю на носок ботинка. Потом лезу наверх, используя шнурки, как веревочную лестницу. Забираюсь по шнуркам. Залезаю на верхний край ботинка.

Оттуда до щели для писем уже рукою подать.

Ели получится поднять металлическую заслонку, я смогу вылезти через щель. И вывалюсь прямиком на переднее крыльцо.

Букашкин снова чирикнул, и это подстегнуло меня к решительным действиям.

Я облапил обеими руками носок ботинка и влез на него. Постоял на четвереньках, стараясь удержать равновесие.

Затем я пополз по ботинку к нижнему перекрестью шнурков. На ощупь шнурки были грубые и шершавые. Толщиною они напоминали канаты.

Ухватившись за нижнее перекрестье шнурков, я подтянулся и встал. Затем взялся за следующее перекрестье.

Поднял голову. Работенка предстояла нелегкая. Все равно что взбираться на совершенно отвесную гору. Я подтянулся выше. И уперся пластмассовыми туфлями в шнурки подо мной.

Осторожно подтягиваясь наверх, я обнаружил, что могу прислоняться к язычку ботинка. Еще один ряд шнурков. Потом следующий.

Руки ломило. Шершавые шнурки до красноты натерли ладони. Привалившись к язычку, я уперся туфлями в перекрестье шнурков внизу. И подтянулся выше.

Дышал я с трудом. Пот заливал лицо, пока я упорно лез наверх.

Я ухватился за потертую кожу на верхнем краю ботинка. Щель для писем находилась всего в нескольких дюймах у меня над головой.

«Я смогу это сделать! – убеждал я себя. – Я смогу это сделать!»

Я отпустил ботинок – и прыгнул к щели.

Но мои туфли зацепились за край ботинка.

Пальцы схватили один лишь воздух.

И я полетел вниз. Головою вперед. Прямо в ботинок.

В кромешную тьму.

Падал… падал… крича всю дорогу.