Текст книги "Проклятие гробницы фараона"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

4

Чьи-то руки вцепились мне в запястье.

– Держись! – закричала Сари.

В следующее мгновение я уже снова схватился за лестницу.

– Ой, ой! – всхлипнул я. Ноги подкашивались от пережитого страха. Из последних сил я цеплялся за веревки, ожидая, пока сердце немного успокоится. Я закрыл глаза и замер, сжимая веревку так сильно, что заболели руки.

– Я спасла тебе жизнь! – крикнула мне Сари. Она наклонилась над лазом, и ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего.

Я открыл глаза и посмотрел на нее.

– Спасибо, – с благодарностью сказал я.

– Не за что, – ответила она и расхохоталась, как я подозреваю, от облегчения.

«Ну почему не мне пришлось спасать ее жизнь? – гневно спросил я себя. – Почему я никогда не могу показать, на что способен?»

– Что случилось, Гейб? – окликнул снизу дядя Бен. Его низкий голос отдавался громким эхом в небольшом помещении. Широкий круг света от его фонаря танцевал по известковым стенам.

– Обрезал руки веревкой, – объяснил я. – Не думал, что…

– Не торопись, – терпеливо сказал он. – Осторожно ступай на перекладины.

– Хорошо, хорошо, – сказал я, окончательно приходя в себя.

Я глубоко вздохнул и задержал дыхание. Потом медленно начал спускаться подлинной веревочной лестнице.

Довольно скоро мы все стояли на полу туннеля и, держа в руках фонари, разглядывали отбрасываемые ими круги света.

– Сюда. – Дядя Бен повел нас направо. Он шел не торопясь, пригнувшись, так как потолок оказался очень низким.

Под нашими кроссовками хрустел песок. Я увидел, как направо отходит новый туннель, а потом еще один – налево.

– Мы дышим воздухом, которому четыре тысячи лет, – сказал дядя Бен, держа фонарь перед собой.

– И аромат соответствующий, – прошептал я Сари. Она рассмеялась.

В воздухе действительно пахло древностью. Он был какой-то тяжелый. Как на чердаке.

Коридор вильнул направо и стал немного шире.

– Мы спускаемся все глубже, – пояснил дядя Бен. – Чувствуете, что идете под гору?

Мы с Сари поддакнули.

– Вчера мы обследовали один из боковых туннелей, – сказала мне Сари. – И обнаружили небольшую комнату с саркофагом. Красивым и в отличном состоянии.

– А мумия там была? – Я умирал от желания увидеть мумию. В музее нашего города хранилась только одна, да и ту я уже знал до мельчайших деталей.

– Нет, он был пустым, – сказала Сари.

– Почему у мумии не бывает хобби? – спросил дядя Бен, внезапно остановившись.

– Не знаю, – растерялся я.

– Она слишком глубоко погружена в свой мир! – воскликнул дядя Бен и рассмеялся над своей шуткой. Мыс Сари выдавили жиденькие улыбки.

– Только не поощряй его, – сказала Сари громко, чтобы услышал дядя Бен. – Папа знает миллион анекдотов про мумий, и все они такие же скучные.

– Одну секунду. – Я наклонился, чтобы завязать шнурок, который опять развязался.

Туннель изгибался, затем разветвлялся на два рукава. Дядя Бен свернул в левый коридор, который был таким узким, что нам приходилось протискиваться через него бочком и наклонив головы. Этот туннель привел нас к большой комнате с высоким потолком.

Я выпрямился и потянулся. Как приятно, когда не надо сгибаться в три погибели. Я огляделся.

У дальней стены несколько человек вели раскопки. Над ними, на стене, висели яркие прожектора, от которых тянулись провода к портативному генератору.

Дядя Бен подвел нас к своим помощникам и представил. Их было четверо – двое мужчин и две женщины.

Еще один стоял немного в стороне, держа в руках папку. Это был египтянин, одетый во все белое, если не считать красного шейного платка. Его прямые черные волосы были завязаны сзади в конский хвост. Он уставился на нас с Сари, но не двинулся с места. Казалось, он нас внимательно изучает.

– Ахмед, ты вчера уже познакомился с моей дочерью. А это Гейб, мой племянник, – крикнул ему дядя Бен.

Ахмед молча, без улыбки кивнул.

– Ахмед из университета, – объяснил мне дядя Бен тихим голосом. – Он попросил разрешения присутствовать при раскопках, и я согласился. Он человек спокойный, если не заводить разговор о древних проклятиях. Это он предупредил меня, что мы в смертельной опасности.

Ахмед опять молча кивнул и уставился на меня.

«Странный парень», – подумал я.

И интересно, что он скажет о древних проклятиях? Я обожаю подобные истории.

Дядя Бен повернулся к остальным.

– Ну, какие сегодня успехи? – спросил он.

– Кажется, мы подобрались очень близко, – ответил ему молодой рыжеволосый мужчина в выцветших джинсах и синей джинсовой рубашке. А потом добавил: – У меня предчувствие.

Дядя Бен нахмурился.

– Спасибо, Квазимодо.

Рабочие засмеялись. Я догадался, что им нравятся шутки дяди Бена.

– Квазимодо – это горбун из романа «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго, – сочла своим долгом объяснить мне Сари.

– Знаю, знаю, – раздраженно буркнул я.

– Не исключено, что мы движемся в противоположном направлении, – сказал дядя Бен, почесывая лысину на затылке. – Нужный нам проход может быть вот здесь. – Он указал на стену справа.

– Нет, думаю, цель близка, Бен, – возразила молодая женщина с испачканным пылью лицом. – Иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать.

Она подвела его к огромной куче камней. Дядя Бен направил туда фонарь, а потом наклонился ближе, чтобы рассмотреть то, что она ему показывает.

– Очень интересно, Кристи. – Дядя Бен потер подбородок и тут же пустился в долгий спор.

Через некоторое время в помещение вошли еще трое рабочих.

Они несли лопаты и кирки, а одни из них – какой-то электронный прибор в плоском металлическом футляре. Он выглядел точь-в-точь как ноутбук.

Я хотел спросить дядю Бена, что это такое, но он все еще стоял в углу, увлеченный разговором с Кристи.

Мыс Сари вернулись ко входу в туннель.

– Похоже, он о нас забыл, – капризно протянула Сари.

Я согласился и посветил фонариком на высокий, весь в трещинах, потолок.

– Как только он попадает сюда, сразу забывает обо всем, кроме работы, – вздохнув, сказала Сари.

– Не могу поверить, что мы действительно внутри пирамиды! – воскликнул я.

Сари рассмеялась и стукнула ногой по полу.

– Смотри – древняя пыль, – сказала она.

– Ага. – Я тоже поддал ногой песок. – Интересно, кто проходил здесь последним? Может быть, египетская жрица. А может, фараон. Они могли стоять прямо на этом месте.

– Пошли посмотрим окрестности, – внезапно предложила Сари.

– Что?

Ее темные глаза заблестели, а на лице появилось прямо-таки дьявольское выражение.

– Пошли, Гейби. Давай исследовать какие-нибудь туннели.

– Не называй меня Гейби, – предупредил я. – Ты же знаешь, что я это ненавижу.

– Извини. – Она хихикнула. – Так ты идешь?

– Нам нельзя, – колебался я, следя за дядей Беном. Сейчас он спорил с рабочим, который принес похожую на ноутбук коробку. – Твой отец просил, чтобы мы держались вместе. Он сказал…

– Папа будет занят здесь много часов, – прервала она меня, поглядывая на дядю Бена. – Он даже не заметит, что мы ушли. Вот увидишь.

– Но, Сари… – начал я.

– Кроме того, – Сари положила мне руки на плечи и потянула к выходу, – он не любит, когда тут бесцельно слоняются посторонние. Мы будем только мешаться.

– И все-таки… – Мне не хотелось покидать единственное освещенное место среди кромешного мрака.

– Я ходила вчера на разведку. – Сари изо всех сил толкнула меня. – Мы далеко не пойдём. Здесь нельзя заблудиться – все коридоры ведут к этой комнате. Клянусь.

– Думаю, нам не стоит этого делать. – Я не отрывал глаз от дяди Бена. Он опустился на четвереньки и начал копать каким-то инструментом рядом со стеной.

– Иди без меня, – предложил я.

И тогда Сари сказала то, что, как я и предполагал, она обязательно должна была сказать. Что она всегда говорит, когда хочет добиться своего.

– Ты струсил!

– Нет, – возразил я. – Просто твой отец велел нам…

– Струсил, как мокрая курица. – Она принялась кудахтать.

Было очень неприятно.

– Прекрати, Сари. – Я пытался говорить сурово и твердо.

– Так ты струсил, Гейби? – повторила она, улыбаясь так, словно только что одержала великую победу. – Эй, Гейби?

– Прекрати называть меня Гейби! – рявкнул я.

Она смерила меня презрительным взглядом.

Я скорчил недовольную мину.

– Хорошо. Пошли исследовать окрестности.

Ну что еще мог я сказать?

– Только не далеко, – быстро добавил я.

– Не волнуйся, – улыбнулась Сари. – Мы не заблудимся. Я просто покажу тебе туннели, которые видела вчера. В одном из них есть плита со странным рисунком. Похоже на кошку, но я не уверена.

– Правда? – вскричал я, мгновенно загораясь. – Я видел в книге наскальные рисунки, но никогда….

– Может быть, кошка, – повторила Сари, – а может, человек с головой животного. Очень необычно.

– Где это? – спросил я.

– Следуй за мной.

Не сговариваясь, мы одновременно посмотрели на дядю Бена. Он, по-прежнему на четвереньках, копал землю у стены.

И я последовал за Сари.

Мы протиснулись через узкий коридор, затем свернули и прошли по более широкому проходу направо. Я немного отстал, держась в нескольких шагах от Сари.

– Ты уверена, что мы сможем вернуться? – Я старался говорить небрежно, чтобы меня не обвинили в трусости.

– Положись на меня, – сказала Сари. – Направляй фонарь на пол. В конце коридора есть небольшая, но очень интересная комната.

Мы шли по коридору, который заворачивал направо. Вскоре он разветвлялся, и Сари выбрала левый туннель.

Стало теплее. Воздух здесь казался затхлым, словно в прокуренном помещении.

Туннель оказался шире, чем предыдущие. Сари прибавила шаг, намного опередив меня.

– Подожди! – крикнул я.

Как назло, у меня опять развязался шнурок. Чертыхнувшись, я наклонился, чтобы его завязать.

– Эй, Сари, подожди меня!

Ответа не последовало. Казалось, она меня не слышит. Свет ее фонарика вдалеке становился все слабее. Затем он внезапно исчез.

Неужели у нее перегорела лампочка?

Нет, скорее всего, коридор поворачивает в сторону, решил я. И Сари просто не видно.

– Сари! – позвал я. – Подожди! Подожди!

Я пялился в темноту.

– Сари!

Почему она мне не отвечает?

5

– Сари!

Мой голос эхом отдавался в длинном извилистом туннеле.

Молчание.

Я окликнул Сари еще раз и прислушался: эхо вновь и вновь повторяло ее имя. Сначала я разозлился. Я понял, что затеяла Сари. Она нарочно не отвечала, чтобы напугать меня. Ей непременно надо доказать, что это она храбрая, а я перепуганный котенок.

И тут мне на память пришел другой случай, происшедший несколько лет назад, когда Сари с дядей Беном приехали к нам в гости. Думаю, нам с Сари было тогда лет семь-восемь.

Мы вышли на улицу погулять. День выдался пасмурным, собирался дождь. У Сари были прыгалки, и она демонстрировала мне, как великолепно умеет через них прыгать. Когда она позволила мне их взять, я, разумеется, споткнулся и упал, а она смеялась как сумасшедшая.

Я решил отомстить ей и повел в заброшенный дом за несколько кварталов от нас. Все соседские ребята верили, что в этом доме водятся привидения. Это было отличное место для игр, хотя родители вечно требовали держаться от него подальше: мол, в любую минуту дом может рухнуть.

Мы пробрались внутрь через разбитое окно подвала. На улице потемнело, пошел дождь. Все было просто замечательно. Я видел, что Сари здорово струхнула, оказавшись в ветхом доме с привидениями. Я же, разумеется, ничего не боялся, потому что был здесь не впервые.

Ну вот, мы принялись бродить по дому. Я шел впереди, а когда обернулся, Сари и след простыл. А за окном началась гроза, и сквозь разбитые окна хлестал дождь.

Я решил, что пора возвращаться домой. Позвал Сари. В ответ тишина. Я позвал еще раз. Молчание. Затем я услышал страшный грохот.

Выкрикивая ее имя, напуганный до смерти, я метался из комнаты в комнату. Я был уверен, что случилось что-то ужасное.

Я обежал все комнаты в доме. Мне стало еще страшней. Сари как сквозь землю провалилась. Я звал ее, но она не откликалась. Страх сделал свое дело – я заплакал. Затем я полностью потерял голову и выбежал из дома прямо под дождь.

Молнии раскалывали небо, грохотал гром. К тому времени, как я добрался домой, я промок до нитки.

Я влетел на кухню, крича сквозь рыдания, что потерял Сари в проклятом доме.

А она уже сидела там за столом. В уюте и тепле. И с довольной улыбочкой ела огромный кусок шоколадного торта.

Сейчас, стоя в мрачном чреве пирамиды, я подозревал, что Сари решила повторить тот трюк.

Она пытается напугать меня.

Хочет выставить меня идиотом.

Или нет?

Я шел по низкому узкому коридору, освещая путь фонариком. Моя злость быстро сменилась тревожным предчувствием.

Что, если это вовсе не злая шутка? Вдруг с Сари случилось что-то дурное? Может, она оступилась и провалилась в яму? Или заблудилась в коридорах? Или…

Мысли путались в моей голове.

Кроссовки громко стучали по песчаному полу. Я припустился бегом.

– Сари! – Я был в таком отчаянии, что уже не беспокоился, выгляжу я напуганным или нет.

Ну где же она?

Впереди ее не было. Я бы увидел свет фонаря.

– Сари!

В этом узком пространстве спрятаться было негде. Неужели я выбрал не тот туннель?

Однако я никуда не сворачивал, и это был тот самый коридор, где она исчезла.

Не говори «исчезла», обругал я себя. Даже не вспоминай это слово.

В конце узкого прохода зияло небольшое отверстие, которое вело в маленькую квадратную комнату. Я быстро посветил фонарем из стороны в сторону.

– Сари!

Никто не отзывался.

Стены были голыми, а воздух теплым и спёртым. Луч фонарика скользнул по полу. Но пол был здесь более твердым и на нем не отпечаталось никаких следов.

– Ой!

Я тихо вскрикнул, потому что луч фонаря выхватил какой-то предмет у дальней стены. У меня сильно застучало сердце, и я быстро пошел вперед, пока не оказался от него в нескольких шагах.

Это был саркофаг.

Огромный каменный саркофаг, по меньшей мере восьми футов длиной.

Он был прямоугольным, с закругленными краями, а на крышке виднелись рисунки. Я ступил ближе и направил туда свет фонаря.

На крышке было выгравировано человеческое лицо. Лицо женщины. Оно выглядело как посмертная маска, наподобие тех, что мы изучаем в школе. Широко раскрытые глаза смотрели в потолок.

– Ух ты! – выдохнул я. – Настоящий саркофаг!

Когда-то лицо на крышке было ярко раскрашено. Но за тысячелетия цвета поблекли, и теперь оно казалось бледным как смерть.

Уставившись на верхнюю, безупречно гладкую плиту саркофага, я гадал, видел ли его дядя Бен или это мое собственное открытие.

Почему он стоит один в этой маленькой комнате?

Я как раз собирался с духом, чтобы провести рукой по гладкому камню, когда услышал треск. И увидел, как поднимается крышка.

– Ой! – сорвался с моих губ приглушенный возглас.

Сначала я подумал, что это плод моего воображения. Я замер и направил свет фонаря на верхнюю часть саркофага.

Крышка приподнялась на несколько дюймов.

Изнутри раздался свистящий звук, похожий на тот, что издает банка кофе, когда ты первый раз ее открываешь и оттуда выходит воздух.

Тихо вскрикнув, я попятился.

Крышка приподнялась еще на дюйм.

Я сделал еще один шаг назад. Фонарик выпал из моих рук. Я подхватил его дрожащими пальцами и посветил на саркофаг.

Щель между крышкой и остальной частью саркофага была уже шириной в фут.

Я втянул воздух.

Нужно было бежать, но от страха я не мог сдвинуться с места.

Я хотел было закричать, но понял, что не смогу издать ни звука.

Крышка затрещала и приподнялась еще на дюйм.

Еще на один.

Я посветил в щель, еле удерживая фонарь трясущимися руками.

Из темной глубины древней гробницы на меня уставились два глаза.

6

Я беззвучно всхлипнул и застыл на месте.

По моей спине зазмеился холодок.

Крышка приоткрылась еще на один дюйм.

Глаза смотрели прямо на меня. Холодные глаза. Дьявольские.

Древние глаза.

У меня сам собой открылся рот. И прежде чем я понял, что делаю, я начал визжать.

Визжать изо всей мочи.

И пока я так визжал, не в состоянии повернуться и убежать, не в состоянии даже пошевелиться, крышка открылась до конца.

Медленно, словно во сне, из глубины саркофага поднялась темная фигура.

– Сари?!

На ее лице расплылась широкая улыбка. Глаза ехидно блестели.

– Это не смешно! – фальцетом выкрикнул я, и мой голос эхом отозвался от стен.

Но Сари смеялась так громко, что не слышала меня.

Смеялась презрительно.

Я был так зол, что принялся лихорадочно искать, чем бы в нее кинуть. Но на полу не было ни камешка.

В горле от пережитого страха стоял комок.

Сейчас я по-настоящему ненавидел Сари. Она сделала из меня полного идиота. Именно так я выглядел, когда визжал как резаный.

Конечно, она никогда не позволит мне забыть об этом.

Никогда!

– Какое у тебя было перекошенное лицо! – воскликнула она, отсмеявшись. – Жаль, что нет фотоаппарата.

Я был слишком разъярен, чтобы отвечать, и лишь зарычал на нее.

Вытащив из заднего кармана маленькую руку мумии, принялся перекладывать ее из ладони в ладонь. Обычно это помогает мне успокоиться, когда я чем-то расстроен.

Но сейчас мне даже это не помогало.

– Я же говорила, что вчера нашла пустой саркофаг. – Сари отбросила с лица волосы. – Разве ты забыл?

Я снова зарычал.

Я чувствовал себя законченным болваном.

Сначала купился на глупый «костюм» мумии. А теперь это.

Про себя я поклялся отомстить Сари. Пусть даже ценой жизни.

Она все еще хихикала, довольная удачным розыгрышем.

– Ну и видок у тебя. – Сари встряхнула головой.

– Посмотрел бы я на тебя на моем месте, – пробормотал я.

– Со мной бы такого не случилось, – заявила Сари. – Меня вообще не так легко напугать.

– Ха!

Это было лучшее, что я мог придумать. Не слишком умно, признаю, но я был слишком юн, чтобы быть умным.

Я представил, как хватаю Сари, бросаю обратно в саркофаг, закрываю крышку и запираю ее на замок… И тут услышал приближающиеся шаги.

Посмотрев на кузину, я увидел, как изменилось ее лицо. Она тоже услышала шаги.

Через несколько секунд в маленькую комнату ворвался дядя Бен. Даже в тусклом свете фонаря было видно, как он разъярен.

– Я думал, что могу доверять вам, – процедил он.

– Папа… – начала Сари.

Но он резко оборвал ее:

– Я надеялся, что вы не уйдете без предупреждения. Вы знаете, как легко заблудиться в туннелях? И заблудиться навсегда?

– Папа… – снова заговорила Сари. – Я показывала Гейбу комнату, которую обнаружила вчера. Мы собирались вернуться. Честно.

– Здесь сотни коридоров, – с жаром продолжил дядя Бен, не обращая внимания на слова дочери. – Может быть, тысячи. Во многие из них никогда не ступала нога человека. Никто не знает, какие опасности таит в себе пирамида. Вы не представляете, как я перепугался, когда не обнаружил вас на месте.

– Извини, – хором сказали мы с Сари.

– Пошли. – Дядя Бен махнул фонарем в сторону выхода. – На сегодня ваше посещение пирамиды закончено.

Мы поплелись за ним. Мне было очень плохо. Я не только попался на глупую шутку Сари, но и разозлил любимого дядю.

«Сари вечно навлекает на меня неприятности, – с горечью подумал я. – С самого детства».

Сейчас она шла впереди меня, держа отца за руку и что-то ему рассказывая. Вдруг они расхохотались и оглянулись назад.

Я почувствовал, что краснею. Наверняка Сари рассказала, как спряталась в саркофаге и заставила меня кричать не своим голосом. И сейчас они потешались над тем, какой я придурок.

– Смех без причины – признак дурачины! – с горечью выпалил я.

Это вызвало новый взрыв хохота.

* * *

Мы провели ночь в гостинице в Каире. Я выиграл у Сари две партии в «балду», но настроение лучше не стало.

Она все время ныла, что у нее только гласные, поэтому игра несправедливая. В конце концов я отнес доску для игры обратно в спальню, и мы сели смотреть телевизор.

На следующее утро мы позавтракали в номере. Я заказал оладьи, но по вкусу они ничуть не напоминали оладьи, которые я ел раньше. Они были жесткими, словно подметки.

– Что мы делаем сегодня? – спросила Сари у дяди Бена, который зевал и потягивался, несмотря на две чашки черного кофе.

– У меня встреча в каирском музее. – Он посмотрел на часы. – Это всего в паре кварталов отсюда. А вы пока можете побродить по улице.

– Вот это идея, – с сарказмом сказала Сари и зачерпнула еще одну ложку глазированных хлопьев.

Маленькая коробочка с глазированными хлопьями была расписана арабской вязью, и I и гренок Тони говорил что-то тоже по-арабски. Я хотел сохранить ее и показать дома друзьям, но знал, что Сари поднимет меня на смех, поэтому промолчал.

– В музее очень интересная коллекция мумий, Гейб, – сказал мне дядя Бен. Он собрался налить себе третью чашку кофе, но кофейник был пуст. – Тебе понравится.

– Особенно если они не вылезут из саркофагов, – хихикнула Сари.

Дурацкая шутка. Глупая, тупая и неуклюжая.

Я показал ей язык, а она швырнула в меня через стол глазированные хлопья.

– Когда вернутся мои родители? – Я внезапно понял, что сильно соскучился по ним.

Дядя Бен открыл было рот, но тут зазвонил телефон. Дядя Бен ушел в спальню и поднял там трубку. Это был старомодный черный аппарат с диском вместо кнопок. Дядя Бен слушал, и у него мрачнело лицо.

– Планы меняются, – сообщил он несколько секунд спустя, повесив трубку и вернувшись в гостиную.

– Что случилось, папа? – спросила Сари, отставляя в сторону миску с сухим завтраком.

– Очень странно, – ответил он, почесывая затылок. – Прошлой ночью заболели двое рабочих. Какая-то таинственная болезнь. – На лице дяди Бена явственно читалась тревога. – I Их отвезли в госпиталь в Каир.

Он взял бумажник.

– Мне лучше отправиться прямо туда, – сказал он.

– А мы с Гейбом? – Сари посмотрела на меня.

– Я вернусь через час или около того, – сказал дядя Бен. – Подождите в номере, хорошо?

– В этой комнате? – вскричала Сари, словно это было ужасным наказанием.

– Ну, хорошо. Вы можете спуститься в гостиничный холл, если хотите. Но не выходите на улицу.

Он натянул желто-коричневый жакет, проверил, на месте ли бумажник и ключи, и поспешно вышел.

Мы с Сари грустно переглянулись.

– Чем бы ты хотела заняться? – спросил я, передвигая вилкой нетронутые оладьи на тарелке.

Сари пожала плечами.

– Жарковато здесь.

Я кивнул.

– Ага, и душно к тому же.

– Не хочу сидеть взаперти, – заявила она, вставая и потягиваясь.

– Ты предлагаешь спуститься в холл? – Я все еще возился с оладьями, разрезая их вилкой на кусочки.

– Нет. Давай вообще уйдем из гостиницы. – Сари подошла к зеркалу в прихожей и принялась расчесывать свои черные волосы.

– Но дядя Бен сказал… – начал я.

– Мы не пойдем далеко, – не дала она мне договорить и ехидно усмехнулась: – Если ты боишься.

Я скорчил ей рожицу. Впрочем, она этого не заметила, потому что любовалась своим отражением в зеркале.

– Хорошо, – согласился я. – Идем в музей. Твой отец сказал, что он всего в паре кварталов отсюда.

Я больше не собирался уступать. Если она хочет ослушаться отца и пойти на улицу, отлично. Но с этой минуты, решил я, никаких повторений вчерашнего… никогда!

– В музей? – Сари сморщила нос. – Ну… гак уж и быть. – Она повернулась ко мне. – Нам же двенадцать, в конце концов. Мы не младенцы и можем гулять где хотим.

– Ага, – сказал я. – Я оставлю дяде Бену записку, напишу, куда мы идем – на тот случай, если он вернется раньше нас. – Я подошёл к столу и взял ручку и маленький лист бумаги.

– Если ты боишься, Гейби, мы можем просто прогуляться вокруг гостиницы. – Сари искоса посмотрела на меня, чтобы оценить, как я на это отреагирую.

– Ни за что! – твердо сказал я. – Мы идем в музей. Если ты, конечно, не боишься.

– Ни за что! – собезьянничала Сари.

– И не называй меня Гейби, – напомнил я.

Я написал записку дяде Бену. Затем мы на эскалаторе спустились в холл. У молодой женщины за стойкой мы разузнали, где находится музей. Нужно было повернуть за гостиницей направо и пройти два квартала.

Когда мы вышли на залитую солнцем улицу, Сари вдруг заколебалась.

– Ты уверен, что мы поступаем правильно?

– Да что может случиться плохого? – спросил я.