Текст книги "Безбашенный Хэллоуин"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Ветер шелестел белыми занавесками у открытого окна. Кран подтекал, и капли – ПЛИНК! ПЛИНК! – падали в кухонную раковину.

Желудок скрутило, словно о его стенки разбилась мощная приливная волна.

– Чёт… чёт мне нехорошо, – пробормотал я.

Не думаю, что Кэл услышал. Он как раз открыл холодильник и изучал содержимое.

– Ого! Мистер Бенсон литрами хлещет пивасик! То-то он такой здоровый вымахал!

Смеясь, Кэл повернулся ко мне. В свете из холодильника я увидел на его лице восторг.

– Что будем делать? – спросил он. – Хочешь, достанем из холодильника всю жратву и раскидаем вокруг дома?

Я открыл рот, чтобы ответить. Но тут опять накатило.

– Меня тошнит. Ща сблюю, – простонал я.

Я зажал рот рукой.

Скорее в сортир, сказал я себе. Скорее в сортир.

Я уже направлялся к двери, когда меня осенила идея получше.

Я развернулся и подковылял к кухонному столу. Вцепившись руками в спинку стула, подался вперед и изверг содержимое желудка прямо на клетчатую скатерть.

Выдал я, что называется, от души. Весь ужин и все сожранные за вечер конфеты.

– Уууу, гадость! Гадость! – причитал Кэл с другого конца кухни.

Когда я закончил, кухонный стол покрывал равномерный слой блевотиы. Во рту стоял кислый привкус. Зато мне здорово полегчало

Я утер рот уголком скатерти и отступил назад.

Кэл зажимал двумя пальцами нос.

– Закончил? – спросил он.

Я вяло кивнул.

– Круто, – сказал он. – Думаю, больше нам тут делать нечего.

Я пару раз сглотнул, стараясь избавиться от привкуса во рту.

– Что? Ты о чем? – спросил я. Голос у меня был хриплый и надтреснутый.

– Ты оставил мистеру Бенсону первоклассный сюрприз, – ответил Кэл, хохотнув. – Вон как стол разукрасил. – И он направился к двери.

– Э, э, постой, – сказал я и потянул его назад. – Давай еще мебель попереворачиваем напоследок, или что-то типа того.

Кэл поколебался…

– Ага. Ладно. Эт круто!

– Давай перевернем диван в гостиной, – предложил я.

– И тумбочку с телеком! – подхватил Кэл.

– Дело говоришь! – вот теперь я чувствовал себя превосходно.

Но недолго длилось счастье.

Мы вышли в коридор и уже почти достигли гостиной, когда с грохотом распахнулась дверь.

– Мы попались! – выдохнул я.

9

Откуда-то спереди донеслось оглушительное: БУМ!

– Живей! – прошипел я. Схватил Кэла за рукав и потащил за собой по коридору.

– Если он нас застукает – нам крышка! – прошептал Кэл; глаза его от ужаса лезли из орбит.

Мы ввалились обратно на кухню.

Позади я услышал тяжелое дыхание. Скрежет металла по полу.

Металла?

Цепи?!

От визгливого лая я подскочил.

– Собаки! – заорал я.

Я круто развернулся – и в тот же момент два разъяренных пса влетели на кухню.

Цепи со скрежетом волочились за ними.

Они разразились бешеным лаем и угрожающе пригнули головы; их глаза полыхали красным огнем.

– Они сорвались! – только и крикнул я.

После чего они набросились.

Я пригнулся. Крутанулся на месте.

Очертя голову ринулся в кухонное окно и вылетел наружу… прочь… прочь отсюда, в холодную осеннюю ночь.

Судорожно пыхтя, я втягивал полной грудью свежий ночной воздух. Я пустился наутек на дрожащих, подгибающихся ногах. Из кухни доносились яростный лай и визг.

На полпути через двор, на полпути к зияющей пропасти, я повернулся.

И увидел торчащую из окна голову Кэла. И отчаянно машущую мне протянутую руку.

– Живей! – гаркнул я.

Но тут же понял, что здоровяк застрял. Окно было больно узкое…

– Помоги мне! – его отчаянный вопль тут же потонул в яростном рычании обезумевших псов.

– Брэндон, помоги!

Я шагнул было к дому – но тут же остановился.

А чем я могу помочь? Что я теперь могу сделать для Кэла?

Уноси ноги, Брэндон, нашептывал внутренний голос.

Тебе не спасти Кэла. Спасай себя.

– Брэндон, умоляю! – зарыдал Кэл. А потом испустил душераздирающий вопль.

Я судорожно сглотнул. Собаки разорвут его на куски, понял я.

И тут один из псов вывернулся из-за угла. Остервенело лая, он мчался ко мне быстрым галопом.

– Ооох, – от ужаса я смог только застонать. И резко отвернулся от дома – так резко, что чуть не упал.

И бросился бежать.

Бежать… бежать… прямо к Воронову провалу.

Задыхаясь, с колотящимся сердцем, я достиг обрыва. Передо мной разверзлась огромная черная пропасть.

Я оглянулся.

Пес несся на всех парах, захлебываясь лаем, глаза полыхают, зубы оскалены, голову пригнул, готовясь к атаке.

Единственная надежда – перепрыгнуть через провал!

Я понимал, что счет идет на секунды.

Я мог видеть, что до противоположной стороны пропасти – не меньше десяти футов. А подо мною – крутой, очень крутой обрыв. И зазубренные черные камни.

Смогу ли я перепрыгнуть ее без разбега?

Попытка – не пытка.

Я оглянулся – и увидел, что пес присел. Он испустил угрожающий вой.

Я заставил себя двигаться вперед… Напряг колени…

Напряг икроножные мышцы…

И прыгнул.

– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! – вырвался из моей глотки отчаянный вопль.

Я промахнулся.

Не хватило разбега.

Не хватило разбега…

Мои пальцы схватили воздух. Один лишь воздух.

А потом я стремительно полетел вниз… вниз… Вниз, навстречу своей погибели.

10

Удар был страшен. Тело взорвалось болью. Я закрыл глаза и попытался выдавить боль из себя.

Открыв глаза, я уставился в кромешный мрак.

– Где я? – пробормотал я, совершенно ошеломленный.

Я ничего не видел. Ни зги.

А потом осознал, что мои пальцы цепляются за край пропасти. Они глубоко зарылись в почву.

Я это сделал.

Да. Я перескочил на другую сторону.

– Кэл? – пробормотал я, все еще слишком ошеломленный, чтобы что-то соображать.

Удалось ли ему вырваться? Удалось ли перепрыгнуть через провал?

Я застонал, когда холодная почва начала осыпаться. Мои пальцы высвободились, и я заскользил вниз с обрыва.

С отчаянным воплем я снова вцепился в землю. Зарылся в нее пальцами. Подтянулся, суча ногами, кроссовки скребли по отвесной стене.

Когда я сумел-таки выбраться наверх, то просто рухнул на живот, раскинул руки, и лежал так, обнимая холодную землю.

Прошло немало времени, прежде чем я сумел восстановить дыхание.

Потом я заставил себя подняться. И на дрожащих ногах подошел к краю провала.

– Кэл? – крикнул я, сложив ладони рупором. – Кэл? Ты там?

Я его не видел. Не видел и собак. И дома не видел тоже.

Слишком темно, понял я.

Я хорошенько отряхнулся и огляделся по сторонам. Я уже немного пришел в себя.

Как мне добраться отсюда домой? Я вдруг вспомнил, что никогда не бывал по эту сторону провала.

Я повернулся и обнаружил, что смотрю на темный лес. Высокие черные деревья вздымались, тянулись в лиловое небо. Они выстроились передо мною сплошной стеной.

Насвистывая себе под нос, я быстро зашагал по извилистой тропинке между деревьями.

За лесом опять начнется жилой квартал, убеждал я себя. Еще не слишком поздно. И ряженые, наверное, еще гуляют.

Когда я вышел из леса, похолодало. Застегнув куртку до горла, я огляделся. Оказалось, я стою на узенькой улочке из маленьких, погруженных во тьму домов, плотными рядами выстроившихся по обе стороны тротуара.

Ни одной живой души. Ни одной машины на ходу.

Где же ряженые?

Я уже малость проголодался. Ничего, подумал я, шугану первого попавшегося мелкого и приватизирую его мешок.

Я вытащил из кармана резиновую маску и натянул на голову.

Остается лишь найти жертву, подумал я. Куда все запропастились?

Я шагал по тротуару, заглядывая сквозь заборы и живые изгороди в окутанные тьмой дворы. На первом же углу я остановился и, сощурившись, прочел табличку: УЛИЦА ПЕРВАЯ.

– Это ж надо, – буркнул я.

В следующем квартале дома были еще меньше, и теснились друг к дружке еще ближе. В изжелта-бледном сиянии уличных фонарей моя тень протянулась через всю улицу. Больше свет нигде не горел.

По-прежнему – ни души. И нет машин.

Не лаяли собаки. Не ревели младенцы.

Все застыло в оцепенении.

Я засвистел громче и принялся намеренно шаркать подошвами по тротуару – чтобы не было этой всепоглощающей тишины.

– Стрёмный райончик, – пробормотал я. Следующая встреченная мною табличка гласила:

УЛИЦА ВТОРАЯ.

Я огляделся, пытаясь сообразить, куда же мне идти.

Я знал, что должен обогнуть провал и идти в обратную сторону.

Но в какую сторону?

В какую?

Вглядываясь в темноту, я больше не мог видеть высокую стену леса.

Ну что ж, посмотрим, куда ведет Улица Вторая, решил я. Буду идти по ней, пока кого-нибудь не встречу. А там и дорогу спрошу.

Кто-то же должен знать, как мне обойти провал и вернуться в свой район.

Но Улица Вторая была столь же тиха и безлюдна, как Первая.

Я попробовал мычать себе под нос песенку – чтобы окончательно не запаниковать.

Неудивительно, что на эту сторону провала никто и никогда не заглядыват, подумал я.

Здешние жители, должно быть, всегда ложатся спать не позже восьми!

А потом я кого-то увидел.

Внизу по улице, примерно в половине квартала. Он шагал по тротуару мне навстречу.

– Эй! – крикнул я. – Привет!

Ответа не последовало.

Я остановился и вглядывался в размытый свет фонарей. Мальчишка?

– Эй, я тут заплутал! – крикнул я. – Ты бы не мог мне помочь? – Я сделал несколько шагов к нему. Он продолжал идти неспешным шагом, держа руки по швам.

И когда он шагнул под свет фонаря, я сумел хорошенько его разглядеть.

И чуть не задохнулся от изумления.

11

На мальчишке была безобразная маска монстра. Точно такая же, как у меня.

Где он ее надыбал? Я думал, такая есть у меня одного.

Он подошел ко мне, глядя на меня сквозь прорези маски. Ростом он был с меня. Одет в выцветшую джинсовую куртку и мешковатые черные джинсы.

– Где такую маску достал? – спросил я.

Он пожал плечами:

– Не помню.

– Но она совсем как моя! – воскликнул я.

– Ага.

Он смотрел на меня, будто пытался узнать.

– Я… я заблудился, – пробормотал я. – Где я? Я не знаю этот район.

– А попал-то ты сюда как? – спросил он.

– Я, это… перепрыгнул через провал, – ответил я. И засмеялся – нервным смехом. – За мной погналась собака, прикинь? Ну, я и перепрыгнул.

– Ого. Вот это переделка, – сказал он тихо; под маской его голос звучал приглушенно.

– Да не то слово, – буркнул я.

– Слыхал про мальчика, который прыгнул через провал и промахнулся? Разбился о скалы, раз – и вдребезги.

– Тю, – ответил я, чувствуя озноб. – А я вот везунчик. Перескочил точнехонько на другую сторону.

– Угу. Везунчик, – ответил он, не сводя с меня глаз.

– У тебя нет конфет или еще чего-нибудь? – спросил я. – Помираю с голоду.

Он покачал головой.

– Я не ходил за конфетами. Я на вечеринку. Вон туда. – Он указал на вытянутый темный дом в стиле ранчо на углу улицы.

– А чего так тихо? – спросил я. – Где все?

– Район у нас такой, – ответил он. – Ребят мало.

– И темно так… – продолжал я.

Он фыркнул.

– Ты же не боишься темноты?

– Нет, – торопливо ответил я. – Но мне не нравится в ней блуждать. Где тут у вас главная улица?

– Кажется, где-то там. – Он неопределенно мотнул головой. – На вечеринку хочешь?

– Хэллоуинскую? – я бросил взгляд на угловой дом. – Тебе сколько лет-то? Эти вечеринки, они ж того… придурошные, нет?

– Эта – особенная, – ответил он тихо. Повернулся и направился к дому.

Я поспешил за ним.

– А пожрать там найдется?

– Угу. Пожрать найдется. Это же вечеринка.

И я решил пойти с ним. Думаю, мы выглядели престранно – оба в одинаковых уродливых масках.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Норбэнд, – ответил он.

– Странное имя, – пробормотал я.

– Все зовут меня Норб, – сказал он.

– А я – Брэндон, – сказал я.

Он остановился у крыльца и повернулся ко мне.

– Так ты идешь на вечеринку?

– Пожалуй, – ответил я. – Только ненадолго. Скажешь потом, как мне домой добраться?

Он не ответил. Молча толкнул дверь и вошел в дом.

Я последовал за ним.

– Эй, тут же темень! – воскликнул я. – Что происходит?

12

Норб обернулся и посмотрел на меня сквозь прорези маски.

– Брэндон, ты чего такой нервный? – спросил он. – Вечеринка внизу, в подвале.

Я почувствовал себя идиотом. Благо, следуя за Норбом через дом, мог слышать голоса и музыку снизу. Норб распахнул дверь в подвал, и звуки вырвались оттуда с утроенной силой.

– Доволен теперь? – спросил он.

– Ага. Здорово, – ответил я. – Это твой дом?

И снова он проигнорировал мой вопрос. Он пошел вниз, перешагивая по две ступеньки за раз, и жестом велел мне следовать за собой.

Спускаясь, я видел мельтешение ярких огней и пляшущие по стене тени. Слышал, как ребята смеются и разговаривают, пытаясь перекричать настырное буханье танцевальной музыки.

Оказавшись внизу, я обнаружил, что стою в просторной комнате, разукрашенной для Хэллоуина: тыквы-наклейки ухмылялись со стен, ленты из черного и оранжевого крепа свисали с потолка.

Комната была полна ребят – как минимум тридцать-сорок мальчишек и девчонок, все – в праздничных костюмах. Несколько девочек танцевали в центре комнаты. Несколько ребят любовались ими, обмениваясь комментариями. Большинство же ребят разбились на группки по нескольку человек, беседовали и смеялись. Двое мальчишек зачем-то обматывались оранжевыми лентами серпантина.

– Это – Брэндон, – сказал Норб высокому костлявому пареньку в костюме скелета.

Скелет кивнул.

– А я – Макс.

– Брэндон проголодался, – сообщил ему Норб. После чего отвернулся и завел разговор с парочкой девочек в костюмах ведьм.

– Стол с закусками вон там, – сказал Макс. Он провел меня мимо танцующих к длинному столу, накрытому оранжевой скатертью. Я увидел груды печенья и пончиков, миски картофельных чипсов и два наполовину съеденных тыквенных пирога.

– Угости-ка Брэндона пончиками, – распорядился Норб, внезапно появившись у стола.

– Любишь пончики? – спросил Макс.

Я кивнул.

– Ага. Конечно. – Внезапно во мне проснулся зверский аппетит.

Он выбрал пончик с вершины груды и протянул мне. Его глаза пристально смотрели на меня из-под маски-черепа.

– Это особенный, – сказал он.

– Спасибо. Выглядит здорово, – ответил я и снял свою маску.

Норб и Макс стояли рядышком и смотрели, как я подношу пончик ко рту. Он был мягкий, пышный, щедро посыпанный сахарной пудрой. Все как я люблю.

Я откусил большой кусок. Прожевал. Хотел уже проглотить.

И застонал.

Я почувствовал на языке что-то липкое и теплое.

Я поднял пончик, чтобы рассмотреть поближе.

– Уй!

Что это там извивается и корчится?

Лилово-коричневые черви!

Я выплюнул пережеванный комок червей.

Черви так и полезли из пончика. Один обвил мое запястье.

С воплем омерзения я размахнулся, чтобы швырнуть пончик на пол.

Но Норб перехватил мою руку и насильно поднес пончик мне к лицу.

– Ешь их, Брэндон, – приказал он. – Давай. Съешь их всех.

13

Я попытался рывком высвободить руку.

Но Макс немедленно пришел на помощь Норбу. Вдвоем они не давали мне сдвинуться с места и пихали отвратительный пончик мне в лицо.

Они затолкали его мне в рот.

Я чувствовал, как черви извиваются на языке и щекочут горло.

Я начал давиться. Но они лишь запихнули его еще глубже.

– Жуй! Жуй! – кричал Норб.

Выхода не было. Я не хотел подавиться и подохнуть с полным ртом червей.

И я начал жевать.

От тошнотворного кислого вкуса у меня опять начались рвотные спазмы.

Глаза наполнились слезами. По лбу ручьями струился пот.

Я зажмурился и попытался вообразить, что ем что-нибудь безобидное.

Картофельное пюре, например.

Но картофельное пюре не корчится во рту!

Я задержал дыхание и сглотнул. Густой комок червей проскользнул вниз по горлу.

Наконец, я проглотил их всех.

Норб и его дружок отпустили меня.

Я отпрянул от них к кухонному столу, грудь тяжело вздымалась, меня всего трясло. Во рту стоял кислый привкус червей.

– Зачем? – выдохнул я. – Зачем вы это сделали?

Оба дружно расхохотались.

– Разве сегодня у нас не Хэллоуин? – спросил Норб и хлопнул Макса по ладони.

– Разве ты не любишь пугалки на Хэллоуин? – ехидно спросил Макс.

– Это не пугалки. Это просто мерзость! – рявкнул я. – Все, пока. Спасибочки. Я сваливаю.

Я оттолкнул их и кинулся к лестнице. Но они схватили меня за плечи и потащили назад.

– Ты только пришел, – сказал Норб. Его глаза угрожающе сверкнули.

– А вечерина еще и не начиналась, – поддакнул Макс.

– Отпустите, – настаивал я. – Ваша вечерина – отстой.

Но они стиснули мои руки мертвой хваткой.

– Эй, народ! – заорал Норб. – Эй, слушай все сюда! Сейчас Брэндон за яблочками нырять будет!

– А вот и не буду! – закричал я. Я дергался и извивался. Но они были сильнее.

– Эй, народ! – продолжал надрываться Норб, перекрикивая музыку и болтовню. – Смотрите все! Сейчас он будет нырять за яблочком!

Оба негодяя подтащили меня к большой деревянной бочке. Я заглянул в нее. Бочка была до краев полна мутной воды – слишком темной, чтобы что-нибудь в ней разглядеть.

Четверо или пятеро ребят подошли посмотреть.

– Отпустите! – закричал я в бешенстве. – Не буду я окунать туда голову! Там и яблок-то нет!

– Конечно есть! – ответил Макс. – Их там куча.

Норб вцепился мне в шею сзади и принялся заталкивать головою в бочку.

– На хэллоуинских вечеринках положено нырять за яблочками, – приговаривал он.

– Ты что пытаешься доказать?! – чуть не плакал я. – Отвали! Больной, что ли?!

Я уставился в темную воду:

– Никаких яблок не вижу!

– А ты нагнись пониже, – посоветовал Норб.

Они держали меня и пригибали мою голову все ниже и ниже. Мои нос и щеки окунулись в отвратительную воду.

Отплевываясь, я ценой огромных усилий смог приподнять голову.

– Зачем вы это делаете? – выдохнул я.

– Хэллоуинская же вечеринка, – сказал Норб.

– Давай-давай, – подхватил Макс. – Выловил яблочко – и свободен.

– Я же просто хочу уйти… – начал я.

Но они снова запихнули меня головой в бочку.

Они больные, подумал я. Абсолютно помешанные.

Я схвачу яблоко. И сразу уйду.

Я открыл глаза. Но ничего не мог разглядеть в густой, мутной воде.

Что-то кольнуло меня в лицо. Я почувствовал, как что-то влажное и мягкое лезет в ухо.

Отплевываясь, я попытался выдернуть голову. Но Макс и Норб удержали меня и принялись заталкивать еще глубже.

Я чувствовал, как что-то скребет щеку. Затылок покалывало, словно по нему ползали какие-то мелкие твари. Лицо покалывало.

Отчаяние придало мне сил, и я выдернул голову на поверхность. И уставился в бочку.

Темная вода вздымалась и копошилась.

Вода была живой!

Хотя нет. Не вода… Не вода…

Я смотрел на бьющуюся, бурлящую массу тараканов.

Прежде чем я успел что-либо возразить, те двое запихнули мою голову обратно в тараканью кучу.

Я задыхался от ужаса, когда тараканы царапали мое лицо, забирались в волосы, лезли в уши и нос.

Я вырывался изо всех сил. Но эти гады удерживали меня за руки и запихивали все глубже и глубже в бочку.

Я разинул рот, чтобы закричать – и почувствовал, как тараканы хлынули в него и расползлись по языку.

И я… Я проглотил их!

– Это не считается! Зубами хватай! – вопил Норб у меня за спиной. – Куси их! Куси их!

– Хва-тай! Выби-рай! – орал Макс.

Я слышал, как остальные смеются и улюлюкают.

Желудок сжался. Сейчас, понял я, меня вырвет.

Тараканы облепили волосы, лицо…

– Хва-тай! Выби-рай! Хва-тай! Выби-рай! Хва-тай! Выби-рай! – скандировали ребята.

Мне этого не вынести, понял я. Больше не могу.

Я должен это прекратить. Должен…

Выбора у меня нет.

Я зажмурился и разинул рот.

И схватил зубами пригоршню тараканов.

14

Я поднял голову. Я ощущал липких насекомых между зубами и на языке.

Со стоном я открыл рот и начал отплевываться. Я выплевывал тараканов обратно в бочку. Я продолжал плеваться даже после того, как во рту не осталось ни одного таракана, пытаясь избавиться от кислого привкуса и ужасного щекотания.

Ребята смеялись и аплодировали. Норб хлопнул меня по спине.

– Ну как, Брэндон, страшно было? – спросил он. Его глаза в прорезях маски блестели от восторга.

– Давай, напугай! – завопил кто-то. И остальные подхватили:

– Да-вай! Напу-гай! Да-вай! Напу-гай!

Это кошмарный сон, подумал я. Этого не может происходить со мной. Это изверги какие-то!

– Я могу идти? – спросил я Норба. Мой голос дрожал. Я снял тараканьи лапки с языка.

Он не ответил, и я попробовал еще раз.

– Я пошел, – сказал я. – Ты не можешь держать меня здесь.

– Да конечно могу, – сказал Норб. Он помахал обеими руками, и несколько ребят в костюмах окружили меня.

– Да-вай! Напу-гай! Да-вай! Напу-гай! – скандировали они.

Норб стиснул мое плечо с такой силой, что я закричал.

– Давай сыграем в игру, – сказал он. – На вечеринках принято в игры играть, верно, Брэндон?

– Я хочу уйти, – процедил я сквозь зубы. – Вы не вправе удерживать меня здесь. Это… похищение.

Почему-то мои слова вызвали взрыв веселья.

– Я серьезно! – закричал я. – Выпустите меня отсюда!

– Как насчет Вертячки? – спросил Норб, игнорируя мои мольбы. – Любишь играть в Вертячку?

– Нет! – завопил я в бешенстве. – Никаких игр! Я хочу уйти!

Норб вонзил мне пальцы в плечо.

– Вертячка так Вертячка, – сказал он.

Он поволок меня на середину комнаты.

– Ну как, Брэндон, весело тебе? Страху хватает?

Я рванулся изо всех сил. Пытался освободиться.

Но его рука стиснула мое плечо, посылая волны боли через все тело. Он отвесил мне тумака, и я отлетел к краю лежавшего на полу коврика с надписью «Вертячка».

– Будешь первым, – заявил он.

– Я не играю! – я скрестил на груди руки. – Черта с два.

Ребята сгрудились вокруг меня. Глаза Норба зловеще сверкнули в прорезях маски.

– Наслаждайся тем, что происходит сейчас, – сказал он. – Это так пока, детские забавы. Вот потом будет действительно страшно.

– А? Почему?! – закричал я. – Что ты имеешь в виду?!

Он не ответил.

– Что будет потом? – допытывался я. – Что вы собираетесь со мной делать?

15

Несколько секунд спустя я уже стоял на коврике – на четвереньках. Мальчик в костюме вампира опустился животом мне на спину и тоже встал на четвереньки.

Кто эти ребята? – думал я; сердце отчаянно колотилось.

Зачем они так со мной?

Неужели у них такое представление о праздничных играх? Или они – настоящее зло?

Мальчик в костюме вампира навалился на меня всем своим весом.

А вокруг скандировали:

– Да-вай! Напу-гай! Да-вай! Напу-гай!

Их голоса эхом отдавались от стен подвала, и все громче и громче звенели в ушах.

– Да-вай! Напу-гай! Да-вай! Напу-гай!

Я содрогнулся.

А отпустят ли они меня вообще? Или собираются мучить всю ночь?

Долго об этом думать мне не пришлось.

Девочка в костюме обезьянки бросилась рядом со мною на коврик и обвила мою руку своей.

– Я не хочу играть! – заныл я. – Слезьте! Слезьте с меня!

И почувствовал, как другая рука обвила мою ногу.

Мальчишка у меня на спине вдруг словно налился тяжестью. Обвил рукой мою свободную руку.

– Ненавижу эту игру! – завизжал я. – Зачем вы это со мной делаете?!

Внезапно тяжесть на спине стала гораздо легче. Неужели он слезает?

Прямо над ухом раздалось громкое:

– ХСССССССССССССС!

Повернув голову, я увидел руку, обвившуюся вокруг моей руки… увидел, как она начала меняться… сделалась тоньше… обвилась еще туже…

И снова:

– ХССССС!

Так близко. Так близко.

А потом щелкнули челюсти.

Что-то обвило мою талию. И затягивалось… затягивалось…

Змеи.

Ребята словно усыхали, превращаясь… превращаясь… в змей.

Они обвивались вокруг меня. Обвили грудь, руки, ноги.

– Нееет! – от ужаса я мог лишь стонать.

Над ухом снова лязгнули челюсти, заставив меня ахнуть. Шершавая теплая кожа скользила по моей шее.

И вот уже они зашипели все разом. Одна затягивалась у меня на шее.

И шипели. И щелкали челюстями

Я… задыхаюсь, понял я.

Не могу дышать… Не могу дышать…

Я рухнул лицом вниз, распластавшись на коврике. Отчаянным рывком сумел перекатиться на спину.

Я взмахнул рукой – и отшвырнул одну из змей.

Потом потянулся к шее, схватил душившую меня гадину и сорвал ее.

Она извивалась у меня в руке. Выбрасывала голову вперед. Щелкала зубами прямо перед лицом – так близко, что я ощущал на щеках ее горячее дыхание.

Приподнявшись, я отправил ее в полет через скандирующую толпу.

Потом сдернул змею, обвившуюся вокруг лодыжки, и вскочил на ноги.

Комната вращалась перед глазами. Я несколько раз моргнул, стараясь придти в себя.

Ребята окружали меня, не переставая скандировать; из-за масок голоса казались глухими и неестественными. Хлопали в ладоши, в медленном, мерном ритме. И повторяли эти страшные слова – снова и снова: – Да-вай… Напу-гай… Да-вай! Напу-гай!

Я должен отсюда выбраться, сказал я себе.

Я должен сбежать. Пока еще могу.

Но как?

Я лихорадочно оглядел комнату. Оранжевые и черные ленты струились с потолка, извиваясь, словно змеи.

А за ними… За ними я увидел лестницу. И дверь наверху.

Открытую.

Они не заперли дверь.

Смогу ли я до нее добежать? Смогу ли добраться до двери и спастись из этого дома, от этих ужасных, скандирующих детей?

Я знал, что должен хотя бы попытаться.

Я сделал шаг. Потом другой.

И тут рука Норба снова вцепилась в мое плечо. Его глаза вперились в мои.

– Готов к настоящему хэллоуинскому трюку? – спросил он. – Сейчас я заставлю тебя исчезнуть!

16

– Неееет! – яростно взвизгнул я. Потом обеими руками вцепился Норбу в запястье и отодрал его руку от своего плеча.

Его глаза выпучились от неожиданности.

Я не дал ему шанса снова меня схватить. Я повернулся и ринулся в толпу ребят. Пригнул голову, как футбольный нападающий, и пёр напролом.

Скандирование оборвалось, сменившись испуганными криками.

Я пригнул голову еще ниже и несся вперед – не оглядываясь. Несся через лес серпантина. Несся к лестнице, не сводя глаз с двери.

– АЙУУУУ!

Я споткнулся о нижнюю ступеньку. Стукнулся коленом. Боль пронзила все тело. Но я вцепился в перила и принялся подтягиваться вверх.

Вверх по лестнице – что с того, что колено пульсирует болью! Вверх по лестнице. И вот уже рукою подать до открытой двери …

– Да! – с торжествующим воплем я вылетел из подвала. Снизу доносились яростные вопли – казалось, они звучат далеко-далеко.

Я бросил последний взгляд на дверь подвала. Они за мной не гнались.

Облегченно вздохнув, я бросился через темный дом.

Выскочил с парадного входа, пересек лужайку и оказался на улице.

Мои кроссовки скользили по росистой траве.

Я бежал в кромешной тьме. Ни луны. Ни звезд. Ни уличных фонарей. Ни одно окно не светилось.

Черные деревья безмолвно раскачивались на фоне пепельного неба.

Никаких признаков жизни. Не проехала ни одна машина. Не прошло ни одного человека.

Я пересек улицу и продолжал бежать. Я понятия не имел, куда направляюсь. Я должен был как можно дальше уйти от этого дома и от этих страшных детей.

Я бежал, пока острая боль в боку не вынудила меня перейти на трусцу.

Дома закончились, и я вдруг обнаружил, что бегу между двух заросших деревьями участков.

Когда я свернул за поворот дороги, бледный свет омыл землю, асфальт и меня.

Я поднял голову и увидел, что луна выкатилась из-за туч. Лунный свет посеребрил деревья, отчего они стали похожи на силуэты призраков.

Мои кроссовки стучали по асфальту. Я тяжело дышал, сердце колотилось, в боку поселилась ноющая боль.

Куда все подевались?

Как так вышло, что в ночь Хэллоуина я оказался на улицах совершенно один?

Я остановился, заметив какое-то движение в траве на пустыре. Сощурился, пытаясь разглядеть получше.

Собака? Вставший столбиком кролик?

Я приблизился на один шаг.

Что-то поднималось из травы, очень медленно, покачиваясь, словно маленькое деревце, и тянулось, тянулось к темному небу…

– О, нет! – простонал я. – О неееет!

17

Рука!

Человеческая рука.

Я судорожно сглотнул, не веря своим глазам. А из-под земли уже высунулась вторая рука и задергалась, стряхивая комья земли.

Обе руки потянулись вверх, хватая воздух, сжимая и разжимая пальцы.

Молча взирал я на эту картину, озаренную жутким бледным сиянием луны. И увидел другие руки, пробивающиеся из-под земли.

Они стряхивали грязь и тянулись вверх. Поднимались над травой. Сжимались в кулаки и тут же разжимались снова. Пальцы крючились, словно кого-то хватая.

Уже дюжина рук вылезла из земли. Потом еще дюжина; в лунном свете они переливались зеленым и желтым.

Руки все поднимались и поднимались. И хватали, хватали воздух. Раздвигали землю, и тянулись… тянулись…

А потом показались головы. Человеческие головы. Волосы заляпаны грязью. Истлевшая кожа свисает с черепов.

Голова за головой поднимались они из земли.

Они смотрели на меня молящими глазами, эти изуродованные лица, разинувшие рты, будто в страдальческом вопле.

– Возьми меня с собой, – проговорил один из них надтреснутым шепотом.

– Нет. Меня возьми! – прокаркал другой.

– Возьми меня с собой. Возьми меня с собой, – поднялся над землей нестройный хор.

И они потянулись ко мне – все как один – вытягивая себя из-под земли, пальцы сжимались и разжимались, а глаза, эти запавшие в глазницы глаза, молили, молили….

– Возьми меня с собой.

Как такое возможно? Как могут мертвецы вставать из земли?

От чего они умерли? Что здесь происходит?

Я зажмурился. Заставил себя отвернуться от этого безобразного, пугающего зрелища.

А потом бросился бежать, хотя ноги поначалу подкашивались. Бежал изо всех сил, пригнувшись и вытянув руки вперед.

Ноги все еще плохо меня слушались. Горло стянуло так, что я едва хрипел. Но я бежал, бежал сломя голову, бежал, не снижая скорости. Бежал по тропе, петляющей среди деревьев.

И остановился, вскрикнув, когда деревья окончились.

Когда земля окончилась.

И я уставился в пропасть. Расщелину. Трещину в земле.

Провал?

Да!

Я все-таки его нашел. Я вернулся к нему.

Воронов провал простирался передо мною во мраке.

– О, слава тебе, Господи! – выдохнул я.

Я наклонился вперед, упершись руками в колени. И терпеливо ждал, когда дыхание восстановится. Ждал, когда прекратится головокружение, когда кровь перестанет стучать в висках.

Так я простоял минуту, может быть, две. Задыхаясь… задыхаясь… и не сводя глаз с провала.

Раз я уже перепрыгнул, убеждал я себя. Смогу и второй.

И тогда я окажусь дома. Тогда я буду далеко от этого пустынного, страшного места.

Почувствовав себя, наконец, более-менее нормально, я разогнулся. И шагнул к краю провала.

– Нет проблем, – пробормотал я. – Это мне раз плюнуть.

Я перевел взгляд с крутого обрыва на темные камни внизу.

И вскрикнул, увидев тело. Мальчика, распростершегося на дне. Он лежал на животе, раскинув руки и ноги, словно хотел обнять эти острые камни.

Кэл?

Кэл?!

Задрожав всем телом, я упал на колени. Перегнулся через край пропасти, чтобы разглядеть получше.

Кэл?

Кэл, должно быть, вырвался из дома мистера Бенсона и последовал за мной. Наверное, он тоже пытался перескочить на другую сторону.

И промахнулся. Промахнулся.

И теперь мой друг – мой лучший друг – лежит там, разбившийся, неподвижный и бездыханный.

– Кэл? – позвал я сиплым, дрожащим голосом. – Кэл? Ты живой? Ты меня слышишь?

Нет.

– Кэл? Ты можешь двигаться? Ты мо…

Эге.

Постойте-ка.

Вцепившись руками в землю, я еще дальше перегнулся через край провала. И наклонялся, пока чуть не кувыркнулся вниз.

Кэл?

Нет.

Не Кэл.

Сильно прищурившись, склонившись над пропастью, насколько позволяла осторожность, я увидел, что отнюдь не Кэл растянулся на камнях внизу.

Не Кэл. Не Кэл. Не Кэл.