Текст книги "Я живу в твоем подвале!"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

14

– Мама сказала, чтобы я не переживал из – за возможной потери мозгов. Она сказала, что мы подождем несколько дней, а там уж решим, что делать.

От этого я испытал огромное облегчение.

Этим же вечером я долго возился с домашкой на компьютере. Мисс Мозли на сей раз дала нам творческое задание: надо было написать историю от имени кого – то другого.

Я решил описать самый обычный день с точки зрения Тайлера. Это ведь забавно – попробовать представить, что творится в голове у собаки.

У собаки «ай – кью» – примерно десятка. Это я узнал из одной научной передачи по телеку. Десять – не слишком – то высокий уровень. С десятичным «ай – кью» очень многое кажется совершенно непонятным. От того – то на Тайлеровой морде постоянно ошарашенное выражение.

Вот почему он может добрых десять минут обгавкивать пластиковый мусорный пакет.

Я склонился над клавиатурой и увлеченно печатал. Работа спорилась. Так – то я не в восторге от письменной работы, но это задание было и впрямь прикольное.

Когда зазвонил телефон я застонал, но продолжал печатать. Я ждал, что мама возьмет трубку, но она не брала.

Я встал и прошел к телефону на прикроватном столике. Шею сзади будто холодом сковало.

Неужели это он, Кейт?

Я вспомнил день, когда он позвонил впервые. День, когда меня ударили по голове.

Моя рука вцепилась в трубку, но я не поднял ее. Я был просто не в силах это сделать. Не хотел я больше с ним разговаривать. Мне хотелось, чтобы он исчез.

После шестого звонка я все же поднес трубку к уху:

– Алло?

– Здорово, Марко. Это я.

Новая волна холода пробежала по спине. А потом я узнал голос.

– Джереми?

– Ага. Привет. Что там с тобой?

– Джереми? – повторил я.

– Да. Ты там в порядке, Марко? Я просто беспокоюсь, как твои дела.

– О, я в порядке, – сказал я, опускаясь на край постели. – Чувствую себя нормально. Я тут над творческим заданием работаю.

– Ага, я тоже, – ответил Джереми. – А ты от чьего лица пишешь?

– Моей собаки.

– А я от лица моего кота! – засмеялся он.

– Думаешь, все в классе напишут о животных? – спросил я. – Вот будет умора.

Мы еще немножко поговорили обо всякой ерунде. Беседа с Джереми приободрила меня. Я и впрямь почувствовал себя снова нормальным.

– Вернусь – ка я лучше к работе, – сказал я ему наконец.

Повесил трубку и направился обратно к компьютеру. Я уже садился, как вдруг обратил внимание на монитор – и остолбенел.

Моя писанина бесследно исчезла.

А с экрана смотрело лицо.

Лицо Кейта!

– Нет! – воскликнул я.

И в тот же момент могучая рука обхватила мою шею сзади и сжала ее в мертвой хватке.

15

– Кхххххххх…

Я задыхался.

Рука сжалась еще сильнее.

Я замолотил руками и вывернулся.

И ошалело уставился на Гвинни.

Она отступила назад, ухмыляясь.

– Что? – выдохнул я. – Что это еще за штучки?

Ее усмешечка стала шире.

– Никак я тебя напугала?

– Нет, – ответил я, тяжело дыша. – Ко мне постоянно всякие вламываются и душат сзади.

Она захохотала.

– Хотела тебя удивить. Думаю, сил не рассчитала!

– Вот это точно, – буркнул я, потирая шею. – Ты что тут делаешь, Гвинни?

Она тяжело плюхнулась на мой стул.

– Вообще – то я пришла прощения попросить.

– А? – У меня челюсть отвисла.

– Правда, – настаивала она. Обеими руками она отбросила свои густые черные волосы на мощные плечи. – Мне было паршиво из – за моей вчерашней шуточки на уроке. Ну, насчет того, чтобы треснуть тебя по голове опять.

Да уж. Припоминаю, – сказал я, закатывая глаза.

– Это было реально тупо, – продолжала Гвинни. – Сама не пойму, зачем я такое сказала. Вот я и захотела извиниться.

– Гвинни, ты же гналась за мной после уроков! – возразил я. – Ты неслась за мной с бейсбольной битой и…

– Нет! – воскликнула она, вскочив со стула. – Я бежала за тобой, чтобы извиниться.

– Тогда почему ты битой размахивала?! – наседал я.

– Я всего лишь бежала за тобой! – воскликнула она, изменившись в лице. Неужели ты и впрямь решил, что я опять хочу тебя стукнуть?

– Ну… – Я не хотел признаваться, что именно так тогда и подумал. Она же это по всей школе разнесет – что я ее испугался. И все будут потешаться над боягузом Марко. Как я улепетывал – а человек ведь только хотел извиниться.

Гвинни смотрела на меня своими зелеными глазами.

– Знаешь, из – за этого всего мне очень худо, – сказала она тихо. – Все видится, как я замахиваюсь и бью тебя. Видится, как ты падаешь на колени и кричишь.

Она вздохнула.

– Я… я так была напугана. Ты просто лежал на траве. Не шевелился. Я уж подумала… – Она отвела взгляд.

– Я в порядке, – сказал я. – Правда.

– Ну, у меня все не было возможности сказать, как мне жаль, – сказала Гвинни. – И вот я здесь. – Она подняла на меня глаза. – С тобой точно все нормально?

Я кивнул. И тут же вспомнил о Кейте.

– Есть у меня одна большая проблема, – сказал я. – Это пацан. Он постоянно меня преследует. Звонит мне. Показывался в моей комнате.

Ее глаза расширились от удивления.

– Пацан? В твоей комнате?

Я кивнул.

– Смотри. Вот его физиономия – на экране! – я ткнул пальцем в монитор. – Я писал домашку. Пришлось ответить на телефонный звонок. Возвращаюсь – а домашка исчезла. И рожа его с экрана смотрит. Гляди!

Гвинни уставилась на монитор. Когда она повернулась ко мне, ее лицо выражало смущение.

– Марко! – сказала она, пристально глядя на меня. – Твой компьютер даже и не включен!

16

– Ни в коем разе! – воскликнул я.

И повернулся к монитору. Экран был черен.

Никакого лица. Никаких слов.

Гвинни прошла через комнату т привалилась к подоконнику. Скрестила на груди руки.

– Это была шутка, так? – спросила она.

Я не мог отвести взгляд от экрана. Неужели лицо мне почудилось? Нет! Я его видел.

Я не сумасшедший!Сказал я себе.

– Это он сделал! – сказал я Гвинни; мой голос дрожал. – Кейт! Его зовут Кейт. Он – он устраивает мне каверзы. Он не дает мне покоя!

А Гвинни все глазела на меня – с подозрением.

– Марко, когда ты увидел его впервые? Послеудара по голове, верно?

– Не важно! – крикнул я. – Он здесь, Гвинни. Я видел его. Он сидел прямо здесь. Прямо на моей кровати. Он сказал, что живет в моем подвале.

Гвинни покачала головой. Ее темные волосы снова упали на лицо.

– Успокойся, Марко. Остановись и сам подумай.

– Я могу его описать, – настаивал я, задыхаясь. – У него черные волосы. Вот как у тебя. И темные круги под глазами. А лицо такое серьезное.

Гвинни прищелкнула языком.

– Сам подумай, – повторила она. – С чего бы тут кому – то быть? С чего кто – то стал бы жить у тебя в подвале?

– Он сказал, что я должен о нем заботиться, – сказал я с жаром. – Что я должен о нем заботиться до конца дней своих!

Гвинни смотрела на меня с прищуром. Она ни слова не сказала. Я видел, что она меня прямо таки изучает.

Кажется, я могу прочесть ее мысли:

Бедняжка Марко.

Совсем башню снесло.

Тут меня осенило.

– Гвинни, а ведь он там, внизу, – сказал я тихо. – Кейт внизу, в подвале. Я знаю, он там.

Она не отвечала.

– Пойдешь со мной вниз? – спросил я. – Ну пожалуйста.

Она закусила губу.

Гвинни куда храбрее меня, сказал я себе. И крупнее. Да и сильнее, если уж на то пошло.

Если в подвале мы найдем Кейта, с Гвинни будет куда безопаснее.

– Это чушь, – сказала она наконец. – Пора мне домой. Надо заняться домашкой. – Она направилась к двери.

– Нет. Погоди! – взмолился я. – Я не псих, Гвинни. Пойдем в подвал, я могу это доказать.

Она остановилась в дверях.

– Нууу…

– Пожалуйста! – умолял я. – Он там, внизу. Мы его найдем, я знаю. – И добавил: – Ты ведь не боишься, нет?

– Конечно, нет! – отрезала Гвинни. Она со стоном воздела руки вверх. – Окей. Окей. Идем в твой подвал.

Я знал, что сумею ее убедить.

– Пошли быстрее, – скомандовала Гвинни. – Покажешь своего дружка – приятеля, и я пошла домой.

Я провел ее к лестнице в подвал. Потом рывком распахнул дверь и включил свет.

Бросил взгляд на деревянные ступени. Никого не видать.

Но я ощущал леденящий страх, все равно.

– Ты пойдешь первой, – сказал я Гвинни.

17

Наши кроссовки стучали по деревянным ступеням. Воздух становился все холоднее и холоднее, по мере того, как мы спускались. Мама всегда жалуется, что у нас в подвале нет отопления.

Гвинни быстро шла впереди. Цепляясь за перила я, тем не менее, старался не отставать.

У подножия лестницы я остановился, чтобы не врезаться в Гвинни. Мы оба окинули взглядом основное помещение.

Потолочный светильник не горел; половина комнаты была погружена во тьму. Я слышал, как в прачечной в глубине подвала капает вода из крана.

Услышав чье – то тяжелое дыхание, я ахнул. Лишь потом я сообразил, что это дышит Гвинни.

Гвинни сделала несколько шагов в комнату. Затем сложила ладони рупором и проорала:

– Эй, пацан, ты там?!

Я подкрался к ней и прислушался.

Нет ответа.

– Кейт?! – вопила Гвинни. – Кейт?! Где ты?!

Я содрогнулся. Он был здесь – я это знал. И почему это Гвинни не боится?

Внезапный звук заставил меня подскочить. Взгляд мой устремился к потолку. Порывы ветра сотрясали окна подвала.

Я остановился, услышав еще один странный звук. Мышь?

Нет. Это Гвиннины кроссовки скрипят по линолеуму.

Мы продвигались вглубь комнаты. Я подошел к бильярдному столу и заглянул под него.

Там никого не было.

Гвинни потянула дверь кладовки под лестницей. Включила свет и осмотрела полки.

Потом закрыла дверь и повернулась ко мне.

– Я начинаю чувствовать себя дурочкой, Марко.

– Он здесь, внизу, – настаивал я, понизив голос почти до шепота. – Он сказал, что живет здесь. Я знаю, он здесь.

Гвинни вздохнула.

– Даю тебе еще пять минут. А потом сваливаю отсюда.

– Давай тут поищем, – сказал я. – Возле печи.

Мы пересекли комнату. Печь находилась на затемненном участке комнаты. Она возвышалась над нами, точно какое – то гигантское чудовище.

– Кейт! – Позвала Гвинни. – Кейт, где ты прячешься? Выходи, выходи – где б ты ни скрывался!

Ее голос эхом отдавался в темных стенах. Снаружи завывал ветер, сотрясая окна.

– Эй, постой! – прошептал я. Мне вовсе не хотелось, чтобы она уходила далеко вперед.

Она распахнула старый платяной шкаф.

– Кейт, ты здесь?

Запах нафталина поднялся из шкафа. Гвинни захлопнула дверь.

– Кейт? Не стесняйся, Кейт! – крикнула она.

Мы заглянули за печь. Никто там не прятался.

– Прачечная – мы только там не искали, – сказал я Гвинни.

– А я бьюсь об заклад, что он заныкался в сушилке, – поддразнила Гвинни.

Я понимал, что она не воспринимает меня всерьез. Впрочем, мне было плевать. Я все равно был рад, что она здесь, со мной. Я бы ни за что не решился осмотреть подвал в одиночку.

Я последовал за ней вдоль стены по направлению к прачечной. Мы были уже на полпути, когда Гвинни вдруг остановилась.

– О, вау! – Воскликнула она. – Здесь он! Я вижу его!

18

– А? – У меня екнуло сердце. Ахнув, я круто повернулся.

И уставился на старый мамин манекен.

Гвинни засмеялась.

– Упс! Ошибочка вышла.

Меня прямо всего трясло.

– Не смешно! – Выдавил я наконец. Я попытался ее стукнуть, но она с хохотом увернулась.

– Бросай это, Марко, – сказала она, качая головой. – Я понимаю, ты пытался напугать меня этой байкой о Кейте. Только ни капельки не страшно. Я знала, что никого там нету.

– Но… но… но… – выдавил я. – Хочешь сказать, что ни на секунду мне не поверила?

– Конечно же нет, – ответила Гвинни. – Да и кто бы в такую историю поверил?

– Ты думала, я просто пытаюсь расквитаться с тобой за удар? – воскликнул я.

Она кивнула.

– Хотел придти завтра в школу и всем рассказать, как меня напугал, – сказала она укоризненно.

– Нет. Ты ошибаешься. Выслушай меня… – взмолился я.

– Ни за что, – оборвала она и, повернувшись, направилась к лестнице.

– Гвинни, послушай! – взмолился я, бросаясь следом.

Она остановилась у подножия лестницы и повернулась ко мне.

– Ты не сможешь меня напугать, Марко, – сказала она и свет подвальной лампы отразился в ее глазах. На ее лице играла странная улыбка.

– Ты не сможешь меня напугать, – повторила она. – Я покажу тебе, почему.

– Что, прости? – я ничего не понимал. – Если бы ты только меня выслушала…

– Я тебе кой – чего покажу, – сказала Гвинни.

Она положила обе руки на перила и открыла рот. Широко.

Еще шире.

Ее рот растягивался. Шире… шире…

Пока все лицо не исчезло позади раззявленного рта.

Ее язык тяжело шлепнул по подбородку.

А потом наружу поперло что – то розовое.

Что – то розовое, влажно блестящее, выкатилось из распяленного рта.

Еще, еще… Попадая наружу, оно разбухало.

Сперва я подумал, что у нее там, внутри, большой ком розовой жвачки. Но потом, когда розовая мерзость вылетела наружу, когда рот распялился еще больше, когда вся голова исчезла за ним, я понял…

Я понял…

Я понял, что вижу не жевательную резинку.

Я смотрел на внутренностиГвинни!

Я видел желтые органы, залипшие в блестящей розовой плоти. Что – то длинное и серое закручивалось, вылезая из ее рта.

Темно – лиловые легкие соскользнули по вывалившемуся языку.

А потом и красное сердце – такое красное, такое потрясающе красное! – выскочило изо рта, пульсируя, пульсируя, пульсируя равномерно и влажно!

Я испустил долгий стон ужаса.

Но отвернуться не мог. Не мог оторвать глаз от Гвинни, когда ее внутренности лезли через рот.

Я так и стоял. Стоял и смотрел в потрясении, в леденящем ужасе на корчащиеся органы, пульсирующие в сочной розовой плоти.

Стоял, глядя на Гвинни – пока она целиком и полностью не вывернулась наизнанку.

И тогда я разинул рот в бесконечном вопле.

19

Мой вопль нарастал, точно сирена.

Гвинни – вернее, ее нутро – трепетала передо мною, трепетала и пульсировала.

Казалось, мой вопль заставляет ее трепетать сильнее, как массу желто – розового желе.

И когда я кричал, вокруг нас вспыхивал белый свет. Столь яркий, что и закрыв глаза я видел его.

Такой ярко – белый, ослепительно – белый.

Мой крик прорвался сквозь белизну. Гвинни исчезла за ней. Подвал – тоже. Я погрузился в эту белизну, в собственный пронзительный крик.

А когда я открыл глаза, то уставился в белый потолок. В белый потолочный светильник. Белые занавески на полуоткрытом окне не скрывали серого, затянутого тучами неба.

Горло саднило. Мой крик оборвался.

Я, моргая, смотрел в белизну.

В поле зрения возникло мамино лицо.

– Марко? Ты приходишь в себя? – тихо спросила мама. Ее помада была размазана. Глаза налились кровью. Я увидел на ее бледных щеках следы от слез.

– Прихожу в себя? – выдавил я; голос мой звучал хрипло, как после сна.

– С тобою все будет в порядке, – сказала мама, потрепав меня по груди.

Я огляделся. Я лежал на спине в постели. В маленькой комнате. Больничная палата.

– Ты получил препаршивый удар по голове, Марко, – сказала мама. – Скорая привезла тебя сюда, в больницу. Ты был в отключке около часа.

– Что? В отключке? – прошептал я. – Ты имеешь в виду, спал?

Мама кивнула.

– Но я был внизу, в подвале, – возразил я. – Мы с Гвинни искали мальчика…

У мамы сделалось испуганное лицо. Ее подбородок задрожал.

– Мальчика? Что за мальчик?

– Кейт. – Сказал я. – Пацан, который сказал, что живет в нашем подвале.

– Марко, это тебе приснилось, – сказала мама.

– Это… это был такой ужас, – выдохнул я.

– Все из – за удара по голове, – заявила мама. – Ты был в глубокой отключке. Это и могло вызвать такие ужасные кошмары.

– Хочешь сказать, я и дома не был? – воскликнул я. – И в школе?

Мама смотрела на меня с испугом.

– Нет. Сразу после удара по голове ты очутился на этой койке.

Она покачала головой.

– Я ж предупреждала тебя, Марко. Я тебе говорила не играть в бейсбол. Я знала, что такое может случиться.

Она продолжала говорить, но дальше я не слушал.

Я напряженно думал. Какое счастье!

Все это оказалось сном. Кейт, живущий в моем подвале… доктор Бейли, желающий изъять мой мозг… Гвинни, выворачивающаяся наизнанку…

Всего лишь дикая, пугающая греза.

Ничего этого не было.

А теперь все кончено. Теперь – то со мною все будет хорошо.

Я испытал такой подъем, что тут же захотел вскочить с кровати. Хотелось орать во всю глотку и скакать от счастья.

Но потом я взглянул поверх маминого плеча.

И увидел… Гвинни!

– Неееет! – в ужасе завопил я.

Гвинни была настоящая. Гвинни была живая. И вот она уже идет ко мне, сверкая глазищами!

20

Я вскрикнул и попытался вскочить. Но мне слишком туго подоткнули одеяло.

Я и пальцем пошевелить не мог.

– Останови ее, мама! – взмолился я. – Пожалуйста, не дай ей причинить мне вред!

Гвинни с горящими глазами подошла к краю моей койки. Мама положила руку ей на плечо.

– Что не так, Марко? – вопросила она. – Почему ты шарахаешься от родной сестры?

Сестры?!

– Нет! – крикнул я. – Она битой махалась. Она по голове меня треснула. А потом…

– Не делала я этого! – заныла Гвинни. – Не била я тебя! Псих, что ли?

Мама оттащила Гвинни на пару шагов назад.

– Гвинни этого не делала, – сказала она мягко. – Гвинни и на площадке – то не было. Неужто не помнишь?

– Этот удар по бошке всю память ему отшиб, – сказала Гвинни. Она сурово смотрела на меня, качая головой. – Ты хоть что – нибудь вообще помнишь, Марко?

– Конечно, – буркнул я.

Но тут же почувствовал головокружение. Казалось, мозг вращается внутри черепа. Я был совершенно сбит с толку. Не знал, что помню, а что забыл.

– Сколько будет дважды два? – спросила Гвинни.

– Гвинни, оставь Марко в покое, – укоризненно сказала мама. И повернулась ко мне:

– Ты же помнишь младшую сестренку, а, Марко?

Младшуюсестренку?

Да Гвинни меня в два раза шире!

– Да, я ее вспомнил, – ответил я, закатывая глаза. – Ее разве забудешь? У меня, видать, от кошмаров этих все перемешалось. В моем сне она не была моей сестрой. И она ка – а-к махнула битой!

– Это твой дружок Джереми махался битой! – заявила Гвинни. – Неужели ничего не помнишь?

– Дадим Марко немножко времени, – сказала ей мама. – Но доктор Бэйли сказал, что он будет в полном порядке.

– Но будет дуриком, – настаивала Гвинни.

– Гвинни! – ахнула мама. – Ты почему такое говоришь?!

– Потому что он был дуриком и до тогокак словил по кумполу! – захихикала Гвинни.

Я зарычал. Очень хотелось встать и врезать ей. Но слишком туго стягивало одеяло. И сам я был слишком слаб. Голова пульсировала. Фрагменты из сна так и вспыхивали в мозгу.

На мгновение я вновь увидел Гвинни в подвале, выворачивающейся наизнанку. Увидел ее розово – желтое нутро, трепещущее, как желе.

Увидел Кейта, рассевшегося на моей кровати. Такого спокойного и расслабленного, точно комната принадлежала ему!

– Мам, – сказал я, пытаясь отогнать прочь странные, путанные видения, – Здесь нет никакого мальчишки по имени Кейт, нет ведь? Я имею в виду, я не знаю парня по имени Кейт. Он ведь не живет в нашем подвале?

– Конечно живет! – воскликнула Гвинни.

21

– Как?! – В ужасе вытаращился я на нее.

Гвинни ухмыльнулась.

– В подвале полно народу! – заявила она. – Их там дюжины. Зовут себя Подвальной Тусовкой. Пока мы все живы, они остаются там, внизу. А вот потом – поднимутся наверх и заберут все наши вещи.

Она захохотала, будто отмочила забавную шутку.

– Кончай дразнить брата, – строго сказала мама. – Что ты вечно его поддеваешь? Не видишь что ли, что ему пришлось туго?

– Прости, – сказала мне Гвинни, ухмыляясь как ни в чем не бывало.

– Она просто нервничает, – сказала мне мама. – Она очень переживала за тебя. Правда.

Я опустил голову на подушку.

– Сон… он казался таким реальным, – пробормотал я.

– Давай отдыхай, – мягко сказала мама. – Тебе нужно время, чтобы отойти от случившегося.

Она показала на дверь:

– Мы с твоей сестрой выйдем в комнату ожидания и дадим тебе немножко поспать.

– Ну, а когда я смогу домой отправиться? – Потребовал я.

– Скоро, – заверила мама. – Как только доктор Бэйли тебя обследует. Он сказал, что если ты окажешься в порядке, можешь сразу же отправляться домой.

– Здорово! – Воскликнул я.

Как же мне хотелось поскорей покинуть больничную койку! Хотя бы потому, что эти простыни меня чуть ли не душили.Вдобавок я знал, что уж в моей – то уютной постели меня не будут посещать такие причудливые и омерзительные сновидения.

– Увидимся позже, Марко, – сказала Гвинни и вышла из палаты. Потом вдруг сунулась обратно:

– Последний вопросик: сколько будет дважды два?

– Гвинни! – И мама вытолкала ее за дверь.

– Девять!!! – Заорал я им вслед.

Гвинни засмеялась:

– Хей, правильно ответил!

После их ухода я довольно долго еще смотрел в дверной проем. Потом таращился в потолок, считая маленькие белые квадратики.

Голова пульсировала болью. Но на душе стало полегче, да и комната прекратила вращаться перед глазами.

Закрыв глаза, я провалился сон.

Следующее, что я помню – кто – то деликатно похлопывает меня по плечу. Открыв глаза я увидел молодого доктора в белом халате; он смотрел на меня сверху вниз.

– Марко? Ты проснулся? – Спросил он мягко. – Я доктор Бэйли.

Он ни капельки не походил на доктора Бэйли из моего сна. Блондин с волнистыми волосами и ярко – голубыми глазами. Молодой и загорелый. Он выглядел как актер – такие врачи встречаются в телесериалах, но никак не в реальной жизни.

– Как самочувствие? – Спросил он, понизив голос до шепота. – Маленько кружится голова? Болит?

– Есть немножко, – ответил я.

– Это нормально, – сказал он. – Дай только проверю тебя, Марко. Держу пари, ты уже готов к выписке.

– Готов, – согласился я.

– Что ж, давай поглядим… – Сказал доктор Бэйли, изучая мои глаза. – Глаза вроде чистые и ясные. Хороший признак. Открой, пожалуйста, рот.

Я разинул рот.

Доктор выбросил вперед правую руку и ухватил меня за язык. И начал тянуть.

– Э! – Я пытался протестовать. Но говорить не мог.

Его пальцы еще сильнее впились в мой язык. И он потянул сильнее.

Стоп! Мне же больно! Вы что же это делаете?!

Вот что я хотел крикнуть. А получилось только:

– ХАААААААХ?!

Доктор Бэйли тянул мой язык. Тот выскальзывал изо рта, длинный, точно сосиска.

Я корчился, пытаясь вырваться. Но доктор прижал меня к кровати другой рукой, продолжая отчаянно тянуть мой язык.

Тянул… тянул…

Мой язык уже вытянулся на ярд. Он свешивался с края кровати.

Доктор запустил мне руку поглубже в рот и потянул.

Вытягивая, вытягивая язык, все дальше и дальше…

Ярд за ярдом. Язык сворачивался на полу, влажный и розовый.

Задыхаясь, я запрокинул голову назад.

А доктор все вытягивал, вытягивал и вытягивал бесконечный язык из моего раскрытого рта.

Еще… и еще…

Язык уже напоминал бесконечную влажную змею, свернувшуюся возле кровати. А доктор Бэйли, что – то напевая себе под нос, продолжал тянуть.

Это сон, сказал я себе. Еще один ужасный кошмар.

Крепко зажмурившись, я приказал себе поскорее проснуться.

Просыпайся, Марко! Проснись! Проснись!

Но когда я открыл глаза, доктор все еще нависал надо мной, вытягивая мой язык. Вытягивая… вытягивая…

Это не сон.