Текст книги "Корпорация Богги"

Автор книги: Роберт Линн Асприн

Соавторы: Эстер М. Фриснер (Фризнер)
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Данный факт является документально подтвержденным и проверенным на самом высоком уровне кулинарами, гурманами, дегустаторами, обжорами, едоками с толстым кошельком и просто голодными бродягами: по-настоящему плохую еду в Новом Орлеане можно разыскать только в том случае, если ты употребишь к оному поиску рвение средневекового рыцаря, отправившегося в крестовый поход.

Но кому бы пришла в голову подобная глупость? Уж конечно, не Дову Богги. Он обожал все самое прекрасное в жизни, включая еду. Новый Орлеан вообще занимал особое место в его сердце, но желудок не желал оставаться в стороне. Сколько бы раз он ни приезжал в этот многоэтажный город в устье Миссисипи по собственному капризу, столько раз и испытывал радость, но когда у него была возможность оправдать свое желание снова оказаться здесь деловой необходимостью... О, это было поистине чудесно.

И вот теперь, уютно устроившись за столиком перед тарелкой с «подушечками» и готовясь выпить третью чашку кофе с цикорием, Дов сидел под навесом знаменитого Cafe du Monde и размышлял над составленным им планом игры. Он прибыл в Новый Орлеан накануне вечером и роскошно поужинал, но помимо этого пока никаких шагов не предпринимал. Что-то было такое в Новом Орлеане, что уговаривало организм не суетиться, не беспокоиться и жить под лозунгом «Все успеется, всему свое время».

«Прежде всего мне надо будет вернуться в отель и переодеться», – подумал Дов, бросив смущенный взгляд на лацканы своего щегольского пиджака. Он забыл первое правило приема пищи в Новом Орлеане: «Никогда не ешь „подушечки“, будучи одет в черное». Эти маленькие пирожные, легкие, будто перышки, и невероятно вкусные – фирменное блюдо этого кафе, – традиционно подавали щедро посыпанными сахарной пудрой. В разгар туристического сезона сладкий белый туман клубился над столиками Cafe du Monde. Говорили, будто бы станции «Скорой помощи» и кабинеты амбулаторных клиник Квин-Сити зачастую осаждали толпы иногородних, которые по глупости пытались поедать эти фирменные пирожные и при этом разговаривать. Ясное дело, к чему могли привести подобные попытки – люди порой чуть ли не задыхались до смерти.

Правило второе: «Собрался поесть „подушечек“ – не вдыхай».

Дов допил кофе и подозвал официанта. Когда официант подошел и принес ему счет, Дов выложил на столик стопку новеньких десятидолларовых банкнот, применил одну из своих самых очаровательных улыбок и сказал:

– Прошу прощения, но не могли бы вы помочь мне в одном маленьком дельце?..

Официант смерил его убийственным взглядом.

– Послушай, дружище, вот не знаю, чего тебе там наболтали про Новый Орлеан, но даже если бы нынче был праздник Марди-Гра[18]18
  Mardi Gras – «Жирный Вторник» (фр.) – праздник, сопровождаемый карнавальными шествиями, накануне католического поста. В Новом Орлеане празднуется особенно пышно.


[Закрыть] – а нынче никак не Марди-Гра, – я бы не стал...

– О нет! Нет-нет-нет-нет-нет! – поспешно протараторил Дов и густо покраснел. – Мне нужно только, чтобы кто-то помог мне кое-кого разыскать. Одного моего старого друга. Понимаете, он живет во Французском квартале, и у него нет...

– ... телефона? – завершил за Дова начатую фразу официант. – А как насчет адресочка? Адрес-то его у вас хотя бы имеется?

Дов покачал головой.

– Как-то не очень-то это по-дружески для «старого друга», а?

Улыбка Дова стала чуть менее очаровательной.

– Я оговорился. Это мой знакомый по бизнесу.

– Ага. Понятно. – Официант устремил тоскливый взгляд на пачку банкнот. – Хотелось бы помочь вам, сэр. Вправду очень хотелось бы, но вы не понимаете, как тут и что. Если человек живет во Французском квартале и у него нет телефона, и вдруг появляется неведомо кто и начинает что-то вынюхивать, наводить справки – вы должны понимать, что никто такому человеку ничего рассказывать не станет. Это ведь, понимаете, можно же кому-то ногу отдавить. А люди этого ох как не любят. Так вы говорите, что этот малый – ваш знакомый по бизнесу?

Дов кивнул и сказал:

– Наверное, вы хотите уточнить, о каком именно бизнесе речь.

– О нет, сэр, вовсе нет, что вы. – Официант отрицательно помахал рукой. – Мне это вовсе ни к чему, и спрашивать не стану.

– Почему? Боитесь, что я вам совру ради своих пакостных целей? – Улыбка вновь приобрела очарование. – Я польщен.

– Нет, ничего такого я не боюсь. Просто думаю, что так и будет. – Официант и сам озарил свое лицо весьма заметной усмешкой. Коснувшись двумя пальцами стопки банкнот, он легонько подтолкнул ее обратно к Дову. – Вот вам маленький совет, дружище. Задаром. Если уж вы решили всенепременно разыскать человека во Французском квартале и не знаете, откуда начать, дождитесь, когда стемнеет. Потом идите туда, поболтайтесь там и глядите в оба. Если вам сильно нужно, то вы его найдете. А лучше – будьте умнее. Поезжайте домой.

– Вы шутите. Хотите, чтобы я слонялся по Французскому кварталу всю ночь, пытаясь разыскать одного-единственного человека? – Дов взял из стопки две банкноты и снова подвинул ее к официанту. – Подумайте еще.

Официант сделал шаг назад, подальше от Дова и его настойчивых попыток подкупа. Он скривил губы.

– Хотите знать, что я думаю, сэр? – Он ловко сцапал деньги. – Я думаю, что такой человек, как вы, найдет то, что ищет, на Сен-Луи-1, вот что я думаю.

С этими словами он крутанулся на каблуках и был таков.

– На Сен-Луи-1? Что бы это значило?

Дов негромко обругал официанта, однако его гневная тирада была прервана звуком приглушенного смеха, послышавшегося из-под сорочки. Дов ухватился за серебряную цепочку и вытащил Амми наружу, под свет утреннего солнца. Маленький амулет хихикал.

– Он все-таки сболтнул, сболтнул! – выпалил Амми. – А ты и не понял, дурашка!

– Что же он мне такого сболтнул, скажи, если ты у нас такой умный? – огрызнулся Дов. Он не опасался того, что люди за соседними столиками сочтут его чокнутым из-за того, что он беседует с серебряной подвеской: он обработал Амми с помощью А.Р.З. еще до того, как сел в машину, на которой отправился в аэропорт Майами. Для любого постороннего человека беседа Дова с Амми выглядела бы разумной и обоснованной. Так что вместо мыслей вроде «Этот шизофреник разговаривает со своим кулоном. А кулон ему отвечает!» нечаянного свидетеля этого разговора должны были посетить совсем иные мысли: «Вот бы мне такой малюсенький мобильник, как у этого малого. Да еще серебряный. Класс. Круто».

– Ты чем слушал, а? – Амулет просто наслаждался тем, что ему выпала возможность поизмываться над Довом. – Он тебе сказал: «Иди на Сен-Луи-1», а это то же самое, как если бы он сказал... Ну, знаешь, я все-таки лучше не стану опускаться до такого уровня, если не возражаешь.

– Ничего не понимаю. Что такое «Сен-Луи-1»?

– Кладбище. Ужасно историческое, ужасно красивое и ужасно знаменитое[19]19
  Конечно, знаменитое. Вспомнить хотя бы «Sent Louis Blues» Уильяма Хэнди.


[Закрыть], и уж если там послоняться, так тебе точно башку расшибут. Туда не посылают тех, кто тебе нравится.

Дов посмотрел в ту сторону, куда удалился официант.

– Он посылает меня туда, где меня угробят, но при этом у него хватает наглости взять денежки. Ублюдок.

– Ой, вот этого не надо, а? Ты сделал все для того, чтобы запихнуть эту пачку баксов ему в карман! Тебе стоит поучиться тому, как смиряться с ответом «нет», Дов!

– А я так не думаю. Это больше в стиле моей сестрицы.

Дов встал из-за столика. Он не оставил ни денег в уплату по счету, ни чаевых. Той пачки десяток, которую унес официант, с лихвой должно было хватить и на то, и на другое.

– Ну и куда мы теперь направим стопы? – осведомился Амми.

– В гостиницу вернемся. Мне нужно переодеться и вздремнуть.

– А не рано ли – на боковую?

– Для того, что мне предстоит, – не рано. Я заплатил за информацию и получил только совет, но я столько за это выложил, что своего добьюсь! – Он затолкал Амми под сорочку и объявил: – Сегодня я разыщу мистера Боунса или узнаю, почему меня одарили таким советом.

* * *

– Ты небось думаешь, что кое-кого с таким имечком как мистер Боунс легко найти? – поинтересовался Амми после того, как они с Довом в третий раз обошли по кругу Джексон-сквер этой ночью. – А вот и не-е-ет.

– Хватит меня подкалывать, – буркнул Дов. Большую часть ночи они бродили по улицам

Vieux Carre, где Дов отважился лишь на самые осторожные расспросы местных жителей насчет местонахождения искомого субъекта. Он больше не прибегал к попыткам разжиться информацией за счет подкупа, решив, что если будет «светить» деньгами, скорее наживет неприятности. Однако, невзирая на могучую комбинацию дипломатии, такта и обаяния, его расспросы не дали ровным счетом ничего, кроме (в лучшем случае) непонимающих взглядов и (в худшем случае) взглядов враждебных и отпущенных сквозь зубы ругательств.

– Между прочим, – добавил Дов, – ногами работаю я. А ты, можно сказать, прогуливаешься.

– Так себе прогулочка, – высказался амулет из-за пазухи Дова. – Темно, сыро и щекотно. Знаешь, между прочим, многие мужчины обнаружили, что стали чувствовать себя намного свободнее, когда начали сбривать растительность на груди.

– Я не стану брить грудь только для того, чтобы угодить тебе.

– Ты меня больше не любишь! – навзрыд простонал Амми.

– Да ты что, сбрендил? Начнем с того, что я тебя никогда не любил! Ты не человек, ты не собака, ты даже не ручной геккон. Ты мерзопакостная побрякушка! Что тут любить?

– О люди! Небось ты расцеловал бы раздобытый из-под полы билет на матч чемпионата мира по футболу, небось обожаешь свой DVD-плеер, но при этом тебе и в голову не приходит, как можно полюбить прекрасное произведение искусства, каковым я являюсь!

– Ой, заткнись, – сказал Дов амулету. – Слушать тошно. Ты никого не убедишь.

– А ты никого не найдешь, – огрызнулся Амми. – Зуб даю, твоя сестрица уже успела провести три деловые встречи! Даю еще один зуб: она явится сюда и разыщет этого мужика, мистера Боунса, еще до того, как ты...

В это мгновение как бы ниоткуда возникла смуглая костлявая рука и ощутимым ударом в грудь Дова прервала излияния амулета.

– Серебряный малютка, я бы на твоем месте не стал называть меня «мужиком». Это невежливо, hein?[20]20
  Здесь: «Понял?» (фр.)


[Закрыть] И неблагоразумно.

Перед изумленным взглядом Дова предстало тощее старческое лицо одного из самых необычных людей, каких ему только доводилось видеть в жизни.

– Мистер Боунс[21]21
  На самом деле фамилия у этого персонажа «говорящая». Bones по-английски – «кости», то бишь «Костлявый», «Скелет». Но не будем его так называть – из уважения.


[Закрыть], я полагаю? – спросил Дов. Не стоило тратить время даром и задавать вопрос: «Откуда вы узнали, что это говорил амулет?» Разнообразные «таланты» мистера Боунса были подробно перечислены в базах данных компании «Э. Богги».

– К вашим услугам, сэр.

Долговязый, тощий, как скелет, мужчина приподнял блестящий черный цилиндр и отвесил такой поклон, которому позавидовал бы учитель танцев из восемнадцатого века. Поклон он сопроводил изящным взмахом ярко раскрашенного деревянного посоха. Из-за этого учтивого жеста весело застучали привязанные к посоху, нанизанные на веревочки кости птиц и зверей, и зашуршало, затрепетало в темноте множество перьев, прикрепленных к верхушке посоха атласными ленточками.

– Знаете, а вас не так-то легко разыскать, – по-мальчишески улыбнувшись, заметил Дов.

– А я и не имею такой цели. – Мистер Боунс ответил Дову улыбкой и посмотрел на него с интересом. Зубы у него оказались ослепительно белыми, почти такими же, как безукоризненно накрахмаленная и выглаженная сорочка. Он был одет, как карикатурный жених из прошлого: лиловый утренний сюртук, красно-черные штаны со штрипками, ярко-желтые носки, остроносые лакированные туфли цвета бутылочного стекла. – Насколько мне известно, mon vieux[22]22
  старина, дружище (фр.).


[Закрыть], меня находят только те, кому я позволяю себя найти. Не самая плохая жизнь, верно?

– Вы смогли бы уговорить меня начать жить такой жизнью, – ответил Дов. – Но с другой стороны, кто станет заботиться о ваших насущных интересах? То есть о ваших финансовых интересах.

Мистер Боунс пожал плечами и рассеянно вычертил подошвой туфли замысловатый узор на тротуаре, после чего отстучал каблуком и мыском «тра-та-та-та».

– Друг мой, я глупый, простой старик. Потребностей у меня немного. Я брожу по улицам Vieux Carre и приветствую гостей нашего прекрасного города. Почему-то они считают меня на редкость забавным персонажем и дают мне денег, если я соглашаюсь сняться вместе с ними на фото. Так мне удается насобирать за день немного монет – столько, чтобы прокормиться, чтобы душа раньше времени тело не покинула. Правда, не так уж и много у меня тела, чтобы трудно было его прокормить.

И он смущенно указал на свою тощую фигуру.

Дов не выдержал. Его губы дрогнули в усмешке.

«Какой спектакль! – подумал он с искренним восторгом. – Этот старикан – артист до мозга костей. Он мне нравится. Будем надеяться, что и я ему тоже приглянусь. Всегда проще договориться с человеком, если ему понравишься. Но мистер Боунс об этом тоже наверняка знает».

– Ну, будет вам, мистер Боунс, сэр, – проговорил он. – Вы же знаете, что меня не обманешь такими разговорами. Я – сын Эдвины Богги, вы не забыли?

– Ах да, да, прелестная Эдвина! – Мистер Боунс поцеловал кончики пальцев в знак восторга перед очарованием отсутствующей дамы. Затем снял цилиндр и склонил голову. – Мой милый мальчик, просто передать не могу, как я был огорчен, узнав печальные новости о ней. Я был desole, complement desole![23]23
  в отчаянии, в полном отчаянии (фр.).


[Закрыть] Я созвал людей на танцевальную площадку – думал, мы сумеем помочь в ее исцелении, но все знаки были против этого. Лоа[24]24
  Лоа – духи предков в культе вуду.


[Закрыть], казалось... не желали, чтобы их беспокоили по такому поводу. Клянусь, я не понял почему. Может быть, мы не принесли им достаточно богатые дары...

– Вот так всегда в этой стране, – пропищал Амми. – Для богатых – одни лоа, для бедных – другие.

На этот раз его шлепнул и заставил умолкнуть Дов.

Мистер Боунс склонился к нему и доверительно поведал:

– А знаете, mon vieux, мы ведь не так далеко от реки. Может быть, вы желаете выбросить это существо в воду?

Дов усмехнулся.

– Спасибо за предложение, но нет. Кое в чем он полезен.

– Ага. Ну, как хотите.

Старик нахлобучил цилиндр – так, что он сел на его голову под опасным углом, и зашагал по Сент-Энн-стрит. Дов поспешил следом.

Они миновали несколько кварталов и свернули на Бурбон-стрит.[25]25
  Этой улице посвящена восхитительная песня Стинга «The Moon over Bourbon Street».


[Закрыть] Шагать с мистером Боунсом по главной улице Французского квартала – это было похоже на участие в миниатюрном параде в день Марди-Гра. Старик не просто шел – он, можно сказать, вышагивал, маршировал по улице, и каждое его движение слово бы говорило: «Вот он я! Восхищайтесь тем, что видите и чего на самом деле быть не может!» Взглядом пытливого ученого Дов наблюдал за реакцией прохожих. В старике было много такого, что стоило позаимствовать. Вскоре Дов поймал себя на том, что шагает более горделиво и придает каждому своему шагу необычайное значение. Красотки Французского квартала замечали его – и не просто замечали, а он им нравился. Он отвечал на их зазывные взгляды своим, в котором читалось: «Быть может, позже, мои милашки». Дову всегда удавалось очаровывать дам, но теперь, взяв на вооружение манеры мистера Боунса, он понял, что раньше был недостаточно активен.

– Неплохо, hein?[26]26
  Здесь: «А?» (фр.)


[Закрыть] – негромко проговорил почтенный спутник Дова. – В тебе есть искра, есть теплота, которой невозможно научить, есть очарование, которое не добудешь никаким волшебством. И я вижу, что ты не боишься пользоваться этим. Это хорошо. Большинство мальчиков жаждут применить свою силу, но боятся этого, и потому жаждут любви, но не имеют ее.

– А кого вы здесь называете мальчиком? – чуть шутливо осведомился Дов.

– Для меня все мужчины – мальчики, – торжественно объявил мистер Боунс. – Так бывает, когда твоему телу исполнится сто двадцать три.

– Правда? А я бы вам больше ста пяти ли на день не дал.

Они оба улыбнулись. Мистер Боунс рассмеялся.

– Petit[27]27
  Здесь: «Малыш» (фр.).


[Закрыть], мы с тобой отлично поладим, – сказал он. Они уже успели свернуть с Бурбон-стрит на одну из множества боковых улочек. Мистер Боунс остановился перед домом, который выглядел таким же старым, как и сам город, – немного неряшливо, чуть-чуть обшарпанно, но при этом удобно и уютно, вроде достопочтенной тетушки, старой девы, которая в юности пережила не одно волнующее приключение. Над дверью, покрытой местами облупившейся голубой краской, раскачивалась деревянная вывеска в покосившейся железной раме. Согласно надписи на вывеске, здесь располагалось заведение под названием «Aux Roi Gris-Gris: Принадлежности культа вуду, гадание на картах таро, прохладительные напитки, почтовые открытки».

Женщина, стоявшая за прилавком, была молода, красива, чуть полновата. На ней была желтая блузка с низким вырезом, юбка с оборками и повязка на голове в виде чалмы. Весь этот антураж явно предназначался для привлечения туристов, а еще точнее – для выкачивания из этих туристов долларов. Женщина оторвала взгляд от разложенных на прилавке карт таро с улыбкой опытной торговки, но как только она увидела, кто вошел в магазинчик, ее улыбка сразу стала искренней, сердечной, и она бросилась в объятия мистера Боунса с радостным криком и с такой силой прижала его к своей обширной груди, что Дов испугался, как бы старик не переломился надвое.

Но... Можно было умереть и в менее приятных обстоятельствах.

– Прошу тебя, Аврора, держи себя в руках. У нас гость.

Мистер Боунс снял шляпу и указал ею на Дова.

Дов шагнул вперед, взял женщину за руку и коснулся ее пальцев губами.

«Будучи в Риме...[28]28
  Начало пословицы «Будучи в Риме, поступай как поступают римляне».


[Закрыть] – подумал Дов. – Но здесь-то, пожалуй, намного веселее, чем в Риме!»

Красотка Аврора в ответ на его галантную улыбку одарила его своей – ослепительно лучистой, а мистер Боунс обозрел магазинчик довольным взглядом.

– Мы с мистером Богги выпьем бренди и кофе у меня в кабинете, – сказал старик, обойдя прилавок и направившись к комнатам позади него. Дов последовал за ним и по пути успел осмотреть магазинчик. Как и обещала вывеска, здесь было полным-полно открыток, а холодильник-кулер ломился от бутылок с прохладительными напитками. Кроме того, здесь горами лежали фабричные безделушки, предназначенные для туристов: маски с перьями, цена на которые была явно завышена, пластиковые дублоны с прошлого Марди-Гра, каучуковые брелоки для ключей в форме лангустов, куклы вуду, имевшие симпатично-первобытный вид и продававшиеся в комплекте с булавками.

– Вам что-нибудь понравилось? – чуть насмешливо поинтересовался мистер Боунс, оглянувшись через плечо.

Дов взял одну из так называемых кукол вуду. Туловище куклы было изготовлено из палочек, завернутых в пару ярких лоскутков. К лысой головке белым клеем были прикреплены выкрашенные черной тушью перья.

– Ну, Барби, что я тебе говорил? – шутливо обратился к куколке Дов. – Плохой аппетит до добра не доводит.

– Настоящие тут не продаются, – сказал мистер Боунс. – Они делаются как положено.

– Я так и подумал. – Дов снял с шеи цепочку с Амми и повесил на шею фальшивой куклы вуду. – Как думаешь, что будет, если я сейчас воткну в эту куколку булавочку? – язвительно поинтересовался он и уже был готов вонзить в тело куклы одну из прилагавшихся к ней булавок, как вдруг его руку вдруг с неожиданной силой сжал мистер Боунс.

– Смеяться можете сколько угодно, но смех и насмешка – не одно и то же.

В его взгляде появилась угроза. Этот взгляд заставлял вспомнить о полночи на кладбище, о тех силах, которые были древними еще тогда, когда мир был молод.

Дов осторожно положил куклу на полку и снял с нее свой амулет.

– Извините, я не хотел никого обидеть. То есть никого, кроме него, – уточнил он и постучал ногтем по серебряной мордашке Амми.

– Эй! Не распускай руки, верзила! – возмутился Амми. – У тебя пальчики потолще, чем у мясника из Бронкса!

– Я вам верю, – серьезно проговорил мистер Боунс. – А вера – это все.

Он провел Дова в маленькую уютную комнатку за прилавком. Здесь стояла только красивая старинная мебель: большей частью тяжелые, массивные, украшенные резьбой вещи – плоды влияния сорокалетней испанской оккупации. Только Дов успел опуститься на обтянутое лиловым бархатом сиденье дубового стула с высокой спинкой, как в комнату вплыла Аврора с подносом, на котором стоял кофейный сервиз на двоих, хрустальный графинчик с бренди и два пузатых бокала. Мистер Боунс сам взялся ухаживать за гостем и, зажав свой посох под мышкой, другой рукой налил Дову бренди и кофе. Заметив любопытный взгляд Дова, он объяснил:

– Найдется немало желающих завладеть моей маленькой красоткой. – Он не слишком ловко тряхнул посохом, и сухие косточки затрещали. – Цена власти и могущества велика – бдительность, отвага, расчет, предвидение, – но награда перевешивает все неудобства.

– Нельзя было выразиться лучше. – Дов взял чашечку и отпил крепкого горячего кофе. – Я как раз за тем и приехал сюда, чтобы поговорить с вами о...

– Я знаю. – Мистер Боунс без зазрения совести прервал своего гостя и, по всей видимости, не усмотрел в этом ничего предосудительного. – Я всем сердцем желаю, чтобы ваша матушка еще удивила всех нас и выздоровела. Однако если уж ей все же суждено отправиться к моему доброму другу Барону, я так думаю, ей будет легче сделать это, если она будет знать о том, что все ее добрые начинания продолжаются и что передача власти произошла так гладко, как только это было возможно.

– К Барону? Кто такой Барон? – недоуменно поинтересовался Дов.

– Барон Суббота.[29]29
  Барон Суббота – главный из «баронов», стоящих ниже «лоа» в иерархии божеств вуду. Он якобы вкладывает душу заживо погребенного в сосуд во время зомбирования.


[Закрыть] – Мистер Боунс указал на портрет, висевший на стене. Портрет был написан маслом на кедровой доске и изображал джентльмена, поразительно похожего на мистера Боунса. Отличие заключалось, пожалуй, лишь в том, что лицо на портрете еще сильнее походило на череп. – Он... Он мой друг, человек чрезвычайно почтенный. Он проявляет большое участие к тем, чья жизнь подошла к концу.

Дов стал внимательно разглядывать портрет и размышлять над довольно обтекаемым ответом мистера Боунса. «Наверное, это одно из его божеств, – решил он. – Можно было догадаться. Ну ладно, выясню. Да, я выясню все, что нужно, когда встану во главе компании!»

– Мне бы хотелось надеяться, – медленно проговорил он, – что когда-нибудь и я смогу рассчитывать на Барона как на моего друга.

Эти слова Дова явно порадовали мистера Боунса.

– Друг мой, – сказал старик, – вы мне нравитесь все больше и больше с каждым словом, которое слетает с ваших уст. Вы выказываете нам уважение, хотя вы ни капельки не смыслите в том, чем мы занимаемся и кому поклоняемся. Для меня было бы большой честью пригласить вас в храм, где я служу жрецом, а Аврора – жрицей, но, боюсь, вы ограничены временем. Я прав?

Дов склонил голову.

– Боюсь, правы, мистер Боунс. Я глубоко сожалею...

– Нам завтра с утра лететь в Аризону, – встрял в разговор Амми. – У нас было бы время подольше погостить у вас, и в храм ваш мы могли бы заглянуть, если бы вас можно было легче разыскать. Уж больно все зага-а-адочно! Вы себе кочуете по Французскому кварталу, никто не знает, где вас найти, вы прилетаете и улетаете, как ветер, как тень, ля-ля-ля, тра-ля-ля, но послушайте-ка, Боунс? Вправду ли это так хорошо для дела?

– Так, все. – Дов так резко сорвал с шеи амулет, что нечаянно порвал цепочку. – Ты отправляешься в Миссисипи. Немедленно. Или в унитаз. Мистер Боунс, где тут у вас туалет?

Старик наклонился и положил руку на запястье Дова.

– Не наказывайте его. Только слабые боятся тех, кто над ними подшучивает. Только настоящие бедняки не могут позволить себе посмеяться над собой. А я не слаб и не беден. Этот крикливый магазинчик для меня отнюдь не основной источник прибыли, как и те жалкие монеты, которые я добываю, фотографируясь с туристами. Истинный источник моего могущества – во многих смыслах – находится не здесь.

Дов кивнул.

– Храм. Ваши последователи. Кроме того, у вас есть еще один магазин, цветочный. Очень предусмотрительно с вашей стороны так поставить дела, что ваши последователи имеют возможность приобрести все принадлежности культа вуду. Да и не только ваши последователи: в этом городе проживает много людей, практикующих древние обряды, а в Винн-Дикси не купишь ни черепов, ни изображен ни богов, ни таких растений. Я все внимательно изучил, мистер Боунс.

– Как и я, мистер Богги.

Старик хлопнул в ладоши. Вошла красотка Аврора. На этот раз она явилась не в крикливом попугайском наряде, а в строгом костюме, явно сшитом у дорогого модельера. Ее волосы были подобраны элегантными серебряными заколками, которые словно шептали; «Мы – от „Тиффани“, не сомневайтесь». Она держала кожаную папку, битком набитую бумагами.

Заметив, как Дов вытаращил глаза, Аврора улыбнулась.

– Раньше я вам больше нравилась? – весело спросила она.

– Нет, мэм, – отозвался Дов, придя в себя. – Ваш прежний наряд годился для того, чтобы укладывать штабелями голубков, а теперь я вижу, что вы предпочитаете более крупную дичь. Я полагаю, здесь у вас последние финансовые отчеты по деятельности корпорации?

Аврора кивнула и положила папку на колени мистеру Боунсу. Старик открыл портфель и провел пальцем по краю стопки бумаг.

– Все документы составлены надежной и достойной доверия фирмой.

– Вот как? – Дов мысленно ощетинился. – Думаете, это мудро – поручать посторонним исследовать дела «Э. Богги, Инк.»? Достаточно будет одного слабоумного в штате этой компании, который любит развлекаться старинным способом – сжигать книги. Тогда мы с вами поведем речь не о баночке червей. Мы будем в червях по уши.

– Такая участь ожидает всех нас, когда пробьет наш час, – ответил мистер Боунс. – Однако я согласен: к чему приближать этот час? Но не стоит так переживать, мистер Богги. В этой аналитической фирме работают только те, кто желает нам добра, и хотя оплата за их услуги довольно... высока, у меня имеются ресурсы для удовлетворения их требований. – Он закрыл папку, и Дов успел заметить изображение барона Субботы, тисненное золотом. – А теперь давайте обсудим причины, из-за которых корпорация постоянно отказывается инвестировать в рынок фьючерсов.

– Как-как? – пискнул Амми.

– Заткнись, слышишь? – процедил сквозь зубы Дов. Он положил руки на колени и наклонился к столу. – Я рад, что вы задали этот вопрос, мистер Боунс. В конце концов, на карту поставлено будущее вашего объединения. И я говорю не о географической карте! Много лет я следую инвестиционной стратегии моей матери – она может и не знать об этом, – и мне представляется, что...

Два часа спустя блестящий черный «бентли» подкатил к голубой двери «Aux Roi Gris-Gris». Водитель в униформе стоял по стойке «смирно» до тех пор, пока Дов не сёл в машину. Он откинулся на спинку искушающее мягкого сиденья и закрыл глаза.

– Следующая остановка – Аризона, – пробормотал он.

– А ты не захватил даже смены белья? – возмутился Амми. – Но мы едем не в гостиницу!

– Мы едем в аэропорт. О том, чтобы собрать мои вещи и уложить их в чемодан, позаботился мистер Боунс. У него свои методы.

– И еще он в финансах сечет – как зверь.

– Ну... и я от него не отстаю. Я рад, что он это понял. Думаю, из-за этого мы в итоге и сумели договориться. Один из самых влиятельных клиентов корпорации «Э. Богги, Инк.» – и его поддержка у меня в кармане! Ес-с-сть!

Дов нанес по воздуху победный удар кулаком, после чего снова откинулся на спинку кресла и предался чудесным сновидениям. Ему снилось, как он самолично вышвыривает свою сестрицу Пиц в холодный, жестокий мир, где ее ожидает жизнь по сценарию, в котором нет ни единого слова, кроме «Йе-йе-йе».

Мишка Тум-Тум такое одобрил бы.