Текст книги "Сторож "

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

8

За всю эту ночь Пайк проспал лишь несколько минут, да и то урывками, беспокойно, и к утру чувствовал себя скорее растревоженным, чем отдохнувшим. Охота набирала темп, теперь нужно было посильнее нажать на противника. Чем крепче он нажмет, тем скорее Мишу придется отреагировать. Миш разозлится, а Пайк будет давить на него все быстрее и сильнее. В армии это называлось «держать врага в напряжении». Вот тогда он и совершит свою первую ошибку.

После восхода солнца Пайк ушел, чтобы не будить девушку, в ванную комнату, позвонил Коулу и рассказал ему о случившемся в мотеле. Коул сказал, что сейчас приедет.

Выйдя из ванной, Пайк обнаружил, что девушка все же проснулась. Она не смотрела на него, словно стыдясь того, что натворила вчера.

– Вы не варили кофе? – спросила она.

– Не хотел вас будить.

– Тогда я сварю.

Она направилась к кухне, но Пайк остановил ее.

– У меня тут кое-что есть. Взгляните.

Он подвел ее к столу, на котором разложил паспорта и бумаги. Взяв со стола паспорт Луиса, Пайк открыл его на фотографии. Ларкин с секунду вглядывалась в нее, потом покачала головой.

– Хесус Леоне. Кто это?

– Один из тех, кто проник в ваш дом. Настоящее имя Луис.

Он показал ей другие паспорта, однако ни одного из мужчин она не признала.

– Откуда они у вас?

Пайк не ответил.

– Вы когда-нибудь слышали такое имя: Бароне?

– Нет.

– А как насчет человека по имени Карлос?

Ларкин покачала головой, снова взяла со стола паспорт Луиса. Она вглядывалась в его фотографию, однако Пайк знал: думает она не о Луисе.

– Вас ничто не мучает, когда вы… ну вы понимаете… когда?..

– Нет.

Она уронила паспорт Луиса поверх остальных.

– Хорошо.

Коул привез с собой маленький телевизор. Пайк не просил его об этом, девушка тоже, но он все же привез этот «Сони» с диагональю в 33 сантиметра.

– Он все равно простаивает у меня без дела в комнате для гостей, – сказал Коул.

Кабеля в доме не было, однако у телевизора имелась собственная антенна – усы. Они поставили его на столик в гостиной, включили.

Ларкин все утро оставалась очень тихой. Она устроилась с чашкой кофе на диване, смотрела утренние передачи и каждый раз, когда Пайк бросал на нее взгляд, словно бы не замечала этого. Походило на то, что она думает о чем-то своем.

Пайк показал Коулу паспорта. Коул по очереди подносил их к свету, вертел так и этак.

– Хорошие подделки. Великолепные. Так, говоришь, их прикатила целая дюжина?

– Так сказал мне тот человек. Теперь осталось пятеро.

Пайк показал Коулу наброски карт, авиабилеты и страницу из записной книжки, которую он забрал из дорожной сумки Луиса. Всю ее с двух сторон покрывали сделанные под самыми разными углами неудобочитаемые записи. Видимо, Луис писал, сидя за рулем, да еще и прижимая плечом к уху телефонную трубку. Пайк полагал, что это чьи-то имена и инструкции. А вот цифры, несомненно, были телефонными номерами.

Коул наморщил лоб:

– Да, похоже, писать их в бандитском колледже не учили.

Затем он осмотрел часы, и, когда увидел гравировку, брови у него поползли вверх:

– Джордж – это не Джордж Кинг?

– Такие часы стоят шестьдесят тысяч долларов.

– Я могу проверить их по серийному номеру.

Следом Коул занялся телефонными трубками. Пайк уже составил список номеров, с которых звонили на них и на которые звонили с них. Хорхе звонил только трижды, и каждый раз Луису. Зато Луис произвел сорок семь звонков на девятнадцать различных номеров. Коул просмотрел список, снова вернулся к трубкам.

– Жаль, что мы не знаем паролей. А то могли бы прослушать сообщения. Если в трубках есть сообщения.

– Оставь их включенными. Может, кто-нибудь позвонит.

– Возможно, твой звонок тому человеку был не лучшей в мире идеей. Скорее всего, он выбросил телефон и купил другой.

– Я хотел надавить на него.

Коул взглянул на девушку, убедился, что она их не слушает, но все же понизил голос:

– И по-твоему, человек, с которым ты разговаривал, – это не Миш?

– У него акцент. Легкий, но я его расслышал. Может, французский. Или испанский. Вчера я думал, что он не может быть Мишем. Сегодня не уверен. В его деле акцент не упоминается, но ведь в эти короткие сводки многое просто не попадает.

Коул снова просмотрел телефонные номера.

– Ладно, может, мне удастся что-нибудь вытянуть из них. Номеров девятнадцать, значит, звонил он на девятнадцать разных телефонов. Все они одноразовыми быть не могут. Я поговорю со своей знакомой из телефонной компании. Возможно, ей удастся добыть у других операторов связи регистрационные записи по вызовам. В конце концов мы найдем настоящие телефоны, записанные на людей с подлинными именами.

Пайк заметил, что девушка смотрит на него, спросил:

– Как вы?

– Все хорошо, – и она отвернулась к экрану телевизора.

Коул что-то записывал. Ни карты, ни билеты, ни клочки бумаги настоящих ключей вроде гостиничной квитанции, выписанной на имя Александра Миша, не содержали, однако рано или поздно что-нибудь, способное приблизить Пайка к Мишу, подвернется непременно. Охота начинается с первого шага. Вслед за ним ты делаешь второй. И довольно скоро нужный тебе человек появляется в перекрестье твоего прицела.

Пайк отошел от Коула, чтобы посмотреть в окна. Улица и дома на ней выглядели нормально. Ни новых машин, ни посторонних, прячущихся в кустах. Время было еще раннее, однако Пайк чувствовал, как прогревается воздух, и понимал: день будет жарким. В понемногу выцветавшем небе висела легкая дымка.

Он отвернулся от окна. Девушка сидела лицом к телевизору, но снова посматривала на него, на Пайка.

– Сегодня включим кондиционер, – сказал он.

– Отлично. Спасибо.

Почему Ларкин не хочет встречаться с ним взглядом? Она вроде бы не злится, не пытается ничего изобразить. Он взглянул на Коула: тот продолжал работать, и Пайк подошел к девушке – так близко, что ей волей-неволей пришлось поднять на него глаза.

– Что? – спросила она.

– Не переживайте из-за этого.

– Из-за чего?

– Из-за вчерашнего. Забудьте. У нас с вами все хорошо.

– Я знаю.

Она улыбнулась, и тут их позвал Коул.

– Кое-что нашел. – Он держал в руке листок из записной книжки. – Слов я так и не понял, зато с большинством номеров разобрался. Взгляните…

Пайк подошел к нему, и на этот раз девушка подошла тоже. Коул положил листок на стол, разгладил и указал на одно из чисел: 18187.

– Это адрес. – Коул поместил поверх листка одну из своих самодельных карт, взглянул на Ларкин. – Вот ваша улица. Номер на листке привлек мое внимание потому, что я делал там записи, переходя от дома к дому.

– Я живу в 17922-м, – сказала Ларкин.

– Номера домов возрастают с севера на юг. Вы врезались в их машину вот здесь, – Коул прикоснулся к стоявшему на карте маленькому крестику, потом постучал пальцем по зданию рядом с ним. – А это дом номер 18187, он находится в проулке, из которого они выезжали, когда вы в них впоролись.

На карте Коула были указаны номера всех домов этого маленького квартала. Номер 18187 принадлежал заброшенному складу, стоявшему на выходе из проулка.

– Когда Луис приехал в страну? – спросил Пайк.

Коул просмотрел даты, указанные в авиабилетах.

– Через четыре дня после столкновения. К тому времени на этой улице уже кишмя кишели федералы, а Ларкин перебралась к отцу, в Беверли-Хиллз. Если они охотились на Ларкин, то должны были заниматься ее чердаком и домом в Беверли-Хиллз – спрашивается, чем их заинтересовало место столкновения?

Пайк понимал, что Коул прав.

– Наверное, нам стоит съездить туда.

– Да, надо бы оглядеться там еще раз.

Пока Коул собирал бумаги, Пайк натянул рубашку с длинными рукавами. Застегивая ее, он снова поймал на себе взгляд девушки.

– Если хотите, оставайтесь здесь.

Девушка явно удивилась. Потом отвела глаза. Ларкин, которую он увидел танцующей в баре, никакой неловкости не испытывала, была полностью в своей тарелке, однако сегодня перед ним была другая Ларкин. Пайк чувствовал, что она хочет что-то сказать, но не решается.

– Я бы поехала с вами. Если вы не против, – произнесла она. Она не требовала, не ставила его в известность. Она его просила.

– Как хотите.

Пайк и Ларкин в молчании спускались вслед за Коулом с холмов. Они проезжали по улицам, которые выглядели сейчас неестественно чистыми. Пайк краем глаза следил за девушкой – дважды она, похоже, надумывала что-то сказать, но оба раза отворачивалась.

Когда позвонил Джон Чен, они пересекали бульвар Сансет:

– Я не мог позвонить раньше.

Чен шептал в трубку так тихо, что Пайк с трудом разбирал слова. Видимо, Джона окружали люди.

– Что у тебя есть?

– Насчет пальчиков ты попал в самую точку.

– Людей ты установил?

– Двоих из двух, обоих через южноамериканскую базу данных Интерпола. Хорхе Мануэль Петрада и Луис Альва Мендоса. За Петрадой числятся аресты в Колумбии, Венесуэле и Эквадоре. Мендоса тоже делал карьеру в Южной Америке. Оба разыскиваются по множеству обвинений в убийстве.

– На кого они работают?

– В базе данных сказано, что они известны как подручные некоего Эстебана Бароне, входящего в эквадорский картель из Кито, это одна из группировок, которые прибрали к рукам то, что уцелело после разгрома колумбийских картелей.

– Какие-нибудь соучастники или родные в США у них имеются?

– В базе такие не упоминаются. Они были солдатами этого типчика, Бароне. И ничто не указывает на то, что они бывали в США раньше.

Ну хорошо, Чен подтвердил то, что Пайк и так уже услышал от Хорхе, однако это ни на шаг не приблизило его к Мишу.

– Пистолеты ты проверил?

– Еще нет, но послушай, федералы конфисковали и пистолеты из Малибу. Заявились в лабораторию шерифов, совсем как в нашу, и обчистили их, забрав оружие, гильзы, все. Те жмурики из Малибу и Игл-Рока, они тоже входили в группировку Кито?

– Да.

– Знаешь, что я думаю? По-моему, федералам уже было известно, кто они такие. Думаю, федералы просто хотят, чтобы мы не путались у них под ногами.

– Вероятно, ты прав, Джон.

– Я одного понять не могу. Ладно, они наркоторговцы. Но федералам-то какая разница, опознаем мы каких-то засранцев из Эквадора или нет?

Пайк тоже пытался понять, какая им разница. Он считал, что Питман прикрывает что-то еще, но что именно, он не знал.

– Мне пока что известно не все. Кое-что известно, но этого мало. Как только узнаю побольше, сообщу тебе.

Чен хмыкнул, словно говоря: ладно, играем дальше, похоже, приз, который нас ждет, становится все более крупным.

Пайк захлопнул крышку телефона, взглянул на Ларкин:

– Люди, которые пытались вас убить, работают на Бароне.

– Я думала, на Миша.

– Это одна компания. Как и говорил Питман, Миш приехал сюда, чтобы вложить в какое-то дело южноамериканские деньги.

Ларкин смотрела на него с той же задумчивостью, какая владела ею все нынешнее утро.

– Я хочу спросить вас кое о чем, – сказала она. – Вы говорили вчера, что мне хочется, чтобы на меня смотрели. Почему вы так решили?

Пайк полагал, что это – вещь очевидная.

– Вы ощущаете себя невидимкой. Если никто вас не видит, значит, вас просто нет, вот вы и добиваетесь, чтобы вас увидели.

Между бровей у Ларкин обозначилась мягкая складка, однако рассерженной или обиженной девушка вовсе не выглядела.

– Господи, неужели мои побуждения так очевидны?

– Да.

– Но как вы это поняли? По тому, как я танцевала в баре? Сходите на праздник Марди Грас, посмотрите, что творится там.

Пайк, подумав немного, решил привести пример:

– Тогда, в пустыне. Я заметил, как вы смотрели на отца. Вы пытались понять, обращает он на вас хоть какое-нибудь внимание или нет. А он разговаривал только со мной, адвокатом и Бадом. И вы брякнули нечто грубое. Вам нужно было, чтобы он взглянул на вас.

Она отвернулась к окну:

– Мне безразлично, смотрит он на меня или нет.

– Сейчас, возможно, и так, но прежде – нет. Если бы вам было все равно, вы бы этого не добивались.

Ларкин снова перевела на него взгляд, складка между бровей у нее уже разгладилась:

– А как вы-то научились различать все это с такой ясностью?

О себе Пайк никогда никому не рассказывал и людей, которые делают это, не ставил ни в грош, однако сейчас он решил, что Ларкин имеет право получить ответ на свой вопрос.

– Мы с родителями смотрели телевизор – я, мама, отец – или ужинали, и что-то вдруг выводило отца из себя. И тогда мой старик вытряхивал из меня душу – или из мамы. Я научился отслеживать кое-какие знаки. Как у него обвисают плечи, сколько бухла он себе наливает. Мелочи способны сказать очень многое.

Когда Пайк снова взглянул на Ларкин, лицо ее было полным печали.

– Понимаете, я увидел, что происходит между вами и вашим отцом. Вы нуждались в чем-то, что он мог дать вам, но не давал.

Она сказала:

– Спасибо за то, что постарались понять меня.

Пайк кивнул.

– Бад сказал Гордону и отцу, что вы сможете меня защитить. И, по-моему, он был прав.

– Больше он ничего не говорил?

– Только одно: мы можем верить, что вы свое дело сделаете.

Пайк ничего не сказал ей на это, да и лицо его не выразило ничего: он скрывал от Ларкин свою печаль, как скрывал и все остальное.

Вход в проулок перегораживал все тот же фургон, однако на этот раз тротуар покрывала понемногу редевшая толпа рабочих, задержавшихся здесь, чтобы позавтракать принесенными ими с собой буррито и апельсиновым соком в пластиковых бутылках.

Пайк вглядывался в здание склада, пока не обнаружил выцветшую и шелушащуюся, но все еще удобочитаемую табличку с номером дома: 18187. Черт, все-таки Коул молодчина.

Он взглянул на Ларкин:

– Вы уверены, что хотите пойти с нами?

– Да, уверена. Все нормально.

Коул вылез из машины первым. Потом он обогнул свою машину, открыл пассажирскую дверцу, вытащил из-под сиденья продолговатую брезентовую сумку и повесил на плечо. Пайк увидел, как он при этом поморщился.

К «лексусу» Коул подошел со стороны девушки:

– Ну что ж, посмотрим, что там обнаружится.

– Мы собираемся взламывать замки? – спросила Ларкин.

Коул усмехнулся:

– Не мы первые.

Они миновали продуктовый фургон, прошли по проулку вдоль тянувшейся слева стены заброшенного склада и стены потогонной мастерской справа. Огромные грузовые ворота склада были скреплены цепями, однако Коула они не интересовали, он прошел мимо них до следующей улицы. На углу склада находилась небольшая автостоянка с погрузочной платформой, врезанной в стену здания. В примыкающей к стене ограде имелась металлическая калитка. На ней висела табличка, извещавшая, что склад продается либо сдается в аренду.

Коул вгляделся сквозь ограду:

– Оп-ля. Они здесь побывали.

И он указал на угол крыши. Там виднелся синий щит охранной сигнализации. Крышка с него была снята, провода обрезаны, а в обход их протянуты новые.

Коул достал из сумки метровой длины кусачки, перекусил дужку висевшего на калитке замка, и Пайк толчком открыл ее.

Входная дверь была заперта на три крепких врезных замка. Коул, орудуя стальным зубилом и пятикилограммовой кувалдой, выбил их.

Когда дверь распахнулась, Коул вручил Пайку фонарик, оставив себе второй. Он также выдал своим спутникам одноразовые виниловые перчатки.

Пайк первым вступил в сумрачное офисное пространство, из которого давно уже вывезли всю мебель. Пол был покрыт толстым слоем пыли и крысиного помета, в воздухе стоял резкий запах мочи. Включив фонарик, Пайк увидел в пыли мешанину свежих отпечатков человеческих ног и присел.

– Фу, – сказала Ларкин. – Ну и воняет же здесь.

– Ну что? – спросил Коул.

Пайк встал:

– Три человека. Примерно неделю назад.

Он провел лучом фонаря по следам, уходившим во второе помещение. В стене его были пробиты дверь и окно, позволявшее управляющему видеть, что происходит на складе. За стеклом тянулось огромное пустое пространство. Пайк посветил фонариком сквозь стекло. Пустой сумрак поглотил луч света, однако Пайк увидел на полу склада новые отпечатки ног.

Коул с девушкой подошли и встали по сторонам от него.

– Они прошли здесь, – сказал Пайк, – огляделись там, внутри, и вернулись.

Девушка, прикрыв козырьком ладони глаза, вгляделась в стекло:

– Что они могли там искать?

Коул направился к двери:

– Вот это мы и хотим выяснить.

Когда он открыл дверь, в нос Пайку ударила свежая струя аммиака, однако ее сопровождал и запах еще более сильный, явно органического происхождения.

Ларкин прикрыла ладонью рот:

– Фу!

Пайк вошел следом за Коулом в склад, девушка за ним. Падавшие сверху лучи света рассекали темноту, точно пики.

Девушка увидела ее первой:

– Господи боже! Это же машина, в которую я врезалась!

Черный «мерседес» стоял за их спинами, почти вплотную к погрузочной платформе. Заднее левое крыло его было смято.

Девушка приблизилась к машине, заглянула внутрь и тут же схватилась за живот – ее вырвало.

Коул взял Ларкин за плечи, повернул спиной к машине, а Пайк посветил сквозь стекло внутрь. Мертвый мужчина, сидевший прежде за рулем, распластался на приборной панели. На черном заднем сиденье лежала, скорчившись, мертвая женщина. Оба покойника были голыми, их лодыжки, колени и запястья были стянуты веревками. Обоих убили выстрелами в затылок. Пайк повернулся к девушке:

– Думаю, это Кинги, но я их не знаю. Сможете взглянуть?

Ларкин старалась дышать через рот. Лицо ее посерело, однако она подошла к машине, заглянула в нее.

– Это он. Джордж Кинг. О господи…

Пайк глянул на Коула, тот кивнул.

– Идите с Элвисом, – сказал Пайк. – Я на несколько минут задержусь.

– Нет, я могу остаться. Все в порядке.

Лицо ее окаменело, Пайку понравилось то, как она взяла себя в руки.

– Прикройте нос и рот. Носовым платком. Если нет платка, подолом рубашки.

Ларкин приподняла подол рубашки, крепко прижала его обеими руками ко рту и носу, но все же отошла от машины.

Ключи так и торчали в замке зажигания, и это означало, что машина не заперта. Пайк отворил водительскую дверцу, и его с головой накрыла волна запаха. Он знал этот запах по Африке – так пахли трупы, пролежавшие несколько дней в домах или по сторонам дороги. Ничто не пахнет хуже, чем смерть человеческого существа. Это запах того, что в будущем поджидает тебя.

Пайк осмотрел труп мужчины. Пуля вошла в голову Джорджу Кингу за правым ухом и вышла из левого виска, унеся с собой кусочек плоти размером с лайм. Других ран Пайк не обнаружил. Отсутствие крови позволяло предположить, что убит он был вне машины, а в нее попал уже мертвым.

Калифорнийское регистрационное удостоверение автомобиля и карточка, служащая доказательством того, что автомобиль застрахован, были выданы на имя Джорджа Кинга.

Женщине тоже стреляли в затылок, но дважды, как будто первая пуля ее не убила. У нее отсутствовали правый глаз и большая часть правой щеки. Женщина лежала на правом боку, однако ее левую руку и бедро покрывали темно-лиловые пятна, оставленные кровью, которая забрызгала ее в миг смерти. Стало быть, их обоих убили не на складе, а где-то еще.

Пайк захлопнул дверцу, направился к Коулу и девушке, которые отошли от машины сколь возможно дальше, и только на полпути к ним позволил себе глубоко вдохнуть.

Коул направил луч своего фонарика на потолок, потом провел им по следам, оставленным покрышками на пыльном полу.

– Они влезли сюда через световой люк, открыли ворота изнутри и въехали на машине по пандусу.

– По-моему, меня сейчас снова вырвет, – сказала девушка.

– Пойдемте. Надо выбираться отсюда.

Выйдя из склада, они стянули с себя перчатки, подышали. Пайк, щурясь от яркого света, вглядывался в девушку. Она заметила его взгляд:

– Я уже пришла в себя. Это все запах.

Коул спросил:

– Когда Питман и Бланшетт впервые встретились с вами, они пришли к вам домой?

– Да.

– А где вы встречались в городе?

– В Ройбал-Билдинге. Там расположены офисы федеральных служб.

– Вы разговаривали только с Питманом и Бланшеттом или при разговоре присутствовали и другие агенты?

– А какая разница?

– Он пытается понять, действительно ли Питман – федеральный агент, – сказал Пайк. – Все, что говорил вам Питман, оказалось ложью. По его словам, ваша смерть нужна была Мишу для того, чтобы вы не дали показаний против Кинга.

Ларкин, усвоив сказанное им, покачала головой:

– Но ведь Кинги мертвы.

– Да, и притащили их сюда люди Миша. Миш знает об их смерти.

Ларкин замигала с нарастающим отчаянием человека, которого все дальше загоняют в и так уже темный, опасный угол:

– Может быть, их убил кто-то другой. Не Миш.

– Луис носил часы Джорджа Кинга, – ответил Пайк. – Это Миш.

– Тогда почему он все еще пытается убить меня?

– Не знаю.

Коул повернулся спиной к складу:

– Интересно, зачем его люди оставили трупы здесь, рядом с местом столкновения?

– Чтобы показать ей, что ее ждет, – ответил Пайк.

Коул опять повернулся к складу:

– Через день после столкновения – за два дня до того, как они познакомились с вами, Питман и Бланшетт опрашивали здесь людей. И показывали им фотографии двух мужчин. На одной из них был изображен человек, чья внешность совпадает с данным вами описанием Миша. Питман знал или подозревал, что в машине был Миш, еще до того, как поговорил с вами.

Ларкин схватилась руками за голову. Подбородок у нее подрагивал, ноздри раздувались, она пыталась совладать с собой:

– Прошу вас, скажите мне, что хуже уже не будет.

– Поживем – увидим, – сказал Пайк.